Том 3. Глава 1. Со страстью

Первые выходные с момента поступления в Школу Исполнительских Искусств.

Сон Мире подперла рукой подбородок и уставилась на девушку, сидевшую напротив. У нее были туго стянутые черные волосы, благородные черты лица и задумчивый взгляд. Осознавала ли она, что на нее смотрят все мужчины в кофейне, или нет, она была полностью сосредоточена на тетради.

Это была ее подруга, Ли Со-А.

Немного помешивая кофе со скучающим выражением лица, Сон Мире заговорила.

“Тебе обязательно учиться, когда ты со мной? Мне действительно скучно до смерти.”

“Кто тот, кто вытащил меня сюда? Не разговаривай со мной. Мне нужно сосредоточиться.”

“Зачем тебе вообще учиться, разве ты не стала бы снова первой, даже если бы не училась?”

Занятая рука Ли Со-А остановилась.

“Кто знает. Может сейчас кто-то усердно учится, так что мне нужно быть готовой.”

‘Вздох’

Сон Мире рухнула на стол. Она отчасти предполагала, что так будет, но это было похоже на непреодолимую стену. Ее подруга, которая по какой-то причине была одержима первым местом, не проявляла никаких признаков того, что когда-либо играла с ней.

Сделав снимок учащейся Ли Со-А, она начала жаловаться в SNS.

[Моя подруга со мной не играет (╥﹏╥)]

Вскоре последовало множество комментариев.

Ли Со-А плохая. Кто эта особа, она симпатичная. Это кафе такое милое… рассмеявшись с комментариев, Сон Мире вдруг о чем-то задумалась и открыла рот.

“Ах да, хорошо ли проходит подготовка к концертной музыке? Ах ты должно быть~ предала свою подругу в конце концов так что должно быть все хорошо.”

“Я сказала, что это не предательство. Они первыми подошли, и я уже пообещала им.”

Сон Мире надула губы.

“Тц. И это должна была быть группа с Чо Юнче. Он ведь не очень хорошо поет, верно?”

Ли Со-А подняла голову. (Удалось ли мне наконец заинтересовать ее?) подумала Сон Мире, глядя своими блестящими глазами на Ли Со-А.

“Не так хорошо, как я.”

“Я так и знала. Я знала, что он плох, выглядит ленивым и все такое.”

(Немного не так…) подумала Ли Со-А.

Действительно, он был хуже Ли Со-А в плане пения. Его голосовой диапазон был ограничен, а резонанс неудовлетворителен. Ему не хватало дыхания, и чем дольше длилась песня, тем больше было ошибок.

После некоторого раздумья она пришла к выводу.

“Хм, но… он немного уникален.”

Уникальный. Это было неопределенное слово, но она не смогла подобрать слова лучше, чем это.

“Уникален?”

Ли Со-А вдруг вспомнила, что случилось два дня назад. В тот день, когда члены группы собрались, чтобы выбрать песню, Чо Юнче говорил с уверенностью и мгновенно выбрал песню.

И его пение.

Оно не было ни причудливым, ни искусным, но чем-то отличалось от других учеников. Вспоминая об этом, казалось, что такое уже было на чтении с листа – более детально, или типа того? Это была та же высота и тот же звук, но звучало лучше.

У нее даже не возникало такое чувство, когда пел Ким Вучжу… Быстро остановив мысли, которые угрожали пойти дальше, она заключила.

“В любом случае, это было неплохо.”

“Неужели? Тц”

Сон Мире открыто показала свою неприязнь насмешкой и поставила чашку кофе на стол. Глядя, как в чашке причудливо извивается кофе, Ли Со-А наклонила голову.

Эта девушка не была из тех, кто ненавидит других, но она говорила прямо. Неужели они поссорились?

“Ты так ненавидишь, когда говорят о Чо Юнче. Что-то случилось?”

“Разве я тебе не говорила?”

“Нет, расскажи.”

Выпив весь кофе, она нагнулась вперед и пожаловалась.

“Этот парень, он вдруг сказал мне быть меццо-сопрано во время собеседования.”

(ПП: меццо-сопрано – средний по высоте женский голос)

*

“Фух…”

Глубоко вздохнув и подняв голову, я увидел дверь. Темно-коричневая деревянная конструкция с номером [210], висящим на ней, а также красная метка, сигнализирующая, что это был зарезервированный номер. Мне показалось, что я попал в нужную комнату.

После того, как некоторое время смотрел на дверь репетиционной комнаты, я медленно шагнул вперед, когда несколько мыслей пронеслись в моей голове.

Это было в понедельник после интенсивных тренировок с Хлоей в выходные, и первый урок по практике с личным учителем, которого я с нетерпением ждал, прибывший раньше меня.

“…”

Я тихонько поднял руку, и холодная дверная ручка коснулась моих пальцев. Я начал ощущать некоторое давление. Только дверь в репетиционную комнату может вызвать странное чувство тяжести, оцепенения и давления.

Это было то, к чему я привык, но не до конца.

Подавив легкое чувство нервозности, я медленно открыл дверь. Вместе со звуком щелчка показалась внутренняя часть репетиционной комнаты.

Этажерки стояли тут и там, один маленький письменный стол и черное пианино, а также крупный мужчина, едва уместившийся на крошечном сиденье.

Учитель Квак Чонсу.

“Здравствуйте. Я – Чо Юнче, который подал заявку на урок.”

“…”

Когда я взглянул на него, слегка наклонив голову, то увидел его волосы с признаками седины, и голову, которая была в два раза больше моей, а также его крепкое телосложение. Учитель Квак Чонсу, которого я встретил первый раз в учительской, все еще казался массивным.

Учитель заметил мое появление одним взглядом и жестом пригласил сесть рядом с ним.

“Садись.”

“Да.”

Усевшись поудобнее на стул, я повернулся всем телом к учителю.

Совсем по-другому было смотреть на него спереди. Он был так велик, что давление, которое он испускал, было огромным.

Размером примерно в три раза больше моего; он не был очень высоким, но был толстым. Вместо того чтобы сказать, что он толстый, правильнее было бы сказать, что у него широкая кость.

Неужели он действительно чистокровный кореец…

Время, которое мы использовали для анализа друг друга, вскоре было нарушено словами учителя.

“Во-первых, пой.”

На меня хлынула волна эмоций. Начав без приветствий, неожиданных слов или своего мнения, только пение.

Действительно.

Он был все тем же.

Скрывая дрожь в голосе, я едва открыл рот.

“Да.”

Я встал с кресла.

Песня. Он услышит песню и определит, что я за человек. Я ожидал, что это произойдет, как это было и 20 лет назад. Единственная разница, наверное, в том… что я не был насильно отдан в его руки, и, что я сам попросил его об обучении.

“…”

Я видел, как он пристально смотрит на меня.

Пристальный взгляд.

В прошлом я боялся этих глаз. Я дрожал как сумасшедший, думая, что он ненавидит меня и поэтому сложилось такое первое впечатление.

Но теперь я знал, что это был его собственный способ обучения. Как бы вы вышли на сцену, если бы не могли выдержать взгляда даже одного человека? Когда я снова посмотрел на него, в его глазах появился необычный свет.

“Ах, ах.”

Слегка подготовив горло, я открыл рот и запел.

Ария из "Волшебная флейта".

"Dies Bild–…”

Я практиковался, но, как и ожидалось, идеальный звук не получился.

Впрочем, это не имело значения, мне просто нужно было петь как можно лучше. Во-первых, то, что учитель хотел видеть, было песней с моими сильными и слабыми сторонами, а не песней прослушивания, предназначенной для того, чтобы скрыть мои недостатки.

“… dann mein.”

Ритм был нарушен, дыхание не поддерживалось, а резонанс отсутствовал. Но это была песня, наполнена всеми моими способностями, и учитель слушал ее до конца.

Посмотрев немного в потолок, он задумался.

“Хм…”

Ах, это заставляет меня нервничать. Это была первая песня перед учителем, но мне она не очень понравилась. В голове проносились мысли типа (надо было больше тренироваться, дыхание было слишком слабым, надо было заранее съесть сырое яйцо).

Что тогда сказал учитель, услышав мою песню?

“Жалкий.”

Да, он так и сказал.

Небольшая улыбка, оставленная бессознательно, привела к тому, что учитель уставился на меня как на сумасшедшего. Ах, бесстрастное лицо, бесстрастное лицо.

Когда я едва вернулся к серьезному выражению лица, учитель начал говорить, уставившись на меня.

“Основы просто мусор. У тебя даже нет квалификации, чтобы петь эту песню. Например, есть такие условия, как рост выше 150 см и возраст старше 10 лет, когда катаются на американских горках, верно? Ты не выполнил эти условия. Не говоря уже о веселой поездке на американских горках, тебе, в первую очередь, даже не разрешается становиться в очередь.”

“…”

В точку.

Пугающе посмотрев на меня сверху вниз, учитель сменил выражение лица на улыбку.

“Но произношение гласных было удивительно совершенным. И Е А О У - мне нравится, как ты их произносишь с одинаково ярким тоном. Актерская игра тоже хороша. Ты раньше играл в опере? У кого ты этому научился?”

Я не знал, что сказать, и остановился. Я не мог сказать ему, что научился этому у самого учителя, верно? И хотя в конце концов он похвалил меня, учитель оглядел мое тело и пришел к выводу.

“Нет, ты никак не мог научиться этому раньше. У тебя просто не было нужного тела, если только ты… тогда ты научился этому сам? Это достойно похвалы, что у тебя нет никаких вредных привычек.”

“…Спасибо”

“Но ты же понимаешь…”

Приподняв спину и погладив подбородок, учитель нахмурился, видимо, найдя что-то не по душе.

“Почему ты выбрал именно эту песню? Я смотрел твою заявку на участие в конкурсе, это должна была быть песня для продвинутого концерта. Я уже говорил это раньше, но ты еще не готов, чтобы петь ее.”

“Я решил, что смогу подготовиться к ней вовремя.”

“Хм…”

Учитель посмотрел на меня сверху вниз со странным блеском в глазах.

Не слишком ли самоуверенно это прозвучало?

Но это должна была быть песня такого уровня, чтобы получить хотя бы несколько хороших оценок, так что у меня не было реального выбора. Учитель встал из-за пианино и вместе со скрипом стула открыл рот.

“Чтобы спеть эту песню, Ты должен выполнить три условия. 1 – дыхание, 2 – высокие ноты и 3 – понимание песни.”

Пройдя по комнате, он положил руку мне на плечо так, что на мое плечо легла тяжелая ноша.

“Ты говоришь, что сможешь сделать эти три вещи за 3… нет, примерно за 2 недели, ха. Ты уверен, что сможешь закончить их за 2 недели? Я бы сказал, что 2 недели вряд ли достаточно, чтобы улучшить твои основы?”

2 недели.

В самом деле, он был прав.

Улучшить песню было очень трудно. Соответствие дыхания и вокального диапазона было основой основ – вы должны были уметь включать эмоции в каждый отдельный куплет и чувства в каждое слово.

Кроме того, слова должны были быть разделены на согласные и гласные, причем рот должен был правильно менять форму в соответствии с согласными, а гласные в добавок должны были иметь соответствующий тон.

В конце концов, издавать звуки – это совсем не то же самое, что и петь песню.

Интерпретация и понимание песни. Петь грустные песни в грустном тоне и радостно петь радостные песни – мельчайшие детали, которые составляли эти вещи, было так трудно освоить.

Однако…

У меня уже были такие вещи.

"… Двух недель вполне достаточно.”

Когда я ответил, глядя ему прямо в глаза, учитель улыбнулся.

Учитель Квак Чонсу, который смотрел на меня сверху вниз, казалось, нашел это интересным и посмотрел вверх.

“Полон уверенности. Правильно. Если ты оперный певец, тенор, тогда хотя бы нужно иметь такой же уровень уверенности. Ты говоришь так, будто закончил анализировать песню. Такое чувство, что ты думаешь, что практиковать основы достаточно? Судя по тому, что я слышал, действительно был проведен некоторый уровень анализа…”

Он был резок, как всегда.

Глядя, как я вздергиваю подбородок, он скрестил руки на груди.

“Хорошо, старайся изо всех сил. Давай посмотрим, действительно ли ты сможешь спеть эту песню или нет.”

“Да.”

“Конечно, если на следующей неделе я увижу, что твои приготовления недостаточны, мы сразу же перейдем на другую песню. Просто следовало бы петь что-то вроде Sento Nel Core.”

“Да.”

Увидев, что я твердо отвечаю, учитель поднял брови и погрузился в глубокую задумчивость. Так, что там еще… я думаю, что ответил на все вопросы.

Повернув голову, он спросил.

“Ты.”

“Да.”

“А почему ты решил не участвовать ни в каких конкурсах? Похоже, это было не потому, что ты просто боялся сделать это, есть ли для этого особая причина?”

Над этим неожиданным вопросом, я задумался, несколько раз моргнув глазами.

Особая причина?

Ничего подобного не было.

В любом случае было бы невозможно пройти через предварительные процедуры с этим телом, поэтому я решил не участвовать. Получение сценического опыта также не было для меня чем-то важным.

(Я уже занят учебой в школе, так что стоит ли тратить время и деньги без всякой причины…)

Но если бы я сказал ему это, он бы хлопнул меня по спине, сказав: "прекрати выпендриваться и немедленно участвуй в одном из них".

Что я должен сказать?

Видя, как учитель смотрит на меня глазами, которые говорят: “для этого должна быть какая-то причина. Какая-то очень важная причина,” дрожь пробежала по моей спине.