Лутц находился в компании «Гилбе́рта». Он прибежал туда после того, как по пути из храма домой на Майн и Тули напали странные люди, но Гюнтеру, Дамуэлю и Отто удалось отбить их в тяжёлой борьбе.

— Отто, Лутц, что случилось?! Расскажите мне всё, что вам не запретили рассказывать! — выкрикнул Бенно, вбежав по лестнице.

Ему успели доложить, что сейчас они здесь. Немного задумавшись, как ему следует ответить, Отто прищурился и посмотрел на Бенно.

— Бенно, не кричи. Ты разбудишь Ренату.

— Ну да, ну да. Лутц, не обращай внимания на Отто и расскажи мне всё что можешь.

Привычная перепалка между Отто и Бенно помогла Лутцу немного расслабиться и он принялся объяснять ситуацию, начиная с того, что сегодня он провожал Майн домой вместе с Тули. По пути они встретили Отто, который разыскивал дворянина из другого герцогства, и во время разговора с Отто на них напали. Напавшие были явно нацелены на Майн, но Лутц слышал, как один из них спрашивал, кого им нужно схватить, из чего можно было понять, что они не знали как выглядит Майн. Дамуэль остался сражаться с одним из нападавших, а Майн с остальными побежали в компанию «Гилбе́рта». Оттуда Майн и Гюнтер отправились в храм, чтобы рассказать главному священнику о случившемся. Лутц также упомянул, что Дамуэль вызвал рыцарский орден.

— Кстати говоря, похоже, что Майн тоже позвала на помощь, — пробормотал Отто.

Сразу же все взгляды направились на Отто. Лутц, бежавший позади Гюнтера, не видел, чтобы Майн как-нибудь звала на помощь. Лутц и так знал не очень много, а учитывая то, что Гюнтер не позволил ему пойти вместе с ними в храм, это его лишь ещё больше расстроило.

— Майн коснулась кровью, что текла из её коленки, какого-то свисающего с шеи амулета. Она сказала, что он должен чем-то помочь, когда она попадёт в беду.

Лутц не понимал, что это значило, но вот Бенно, похоже, что-то знал.

— Ещё слишком рано! Вот же дрянь! — сплюнул он и развернулся, чтобы вернуться в магазин.

— Мастер Бенно, о чём вы?

— Это секрет, который я не могу разглашать! — ответил Бенно и побежал вниз по ступенькам, изрыгая проклятия.

Лутц закусил губу. Что-то сейчас происходило, а он понятия не имел, что именно. Майн оказалась в большой опасности, но он ничего не мог для неё сделать. Их разделяла стена, которую Лутц никак не мог преодолеть, как бы ни старался.

— Смотрите, из-за криков Бенно Рената заплакала. Он такой страшный дядя. Тише-тише.

Взяв Ренату на руки, Отто принялся её убаюкивать. Коринна, которая была ошеломлена поведением Бенно, увидев, как Отто успокаивает дочь, пришла в себя. Лицо Тули тоже перестало быть таким напряжённым. С тех пор как они прибыли в компанию «Гилбе́рта» она не проронила ни слова, но тут она пробормотала что-то о том, что она должна была принести погремушку, которую она сделала вместе с Майн. Это побудило Отто начать хвастаться Ренатой, отчего Тули в свою очередь, принялась хвастаться Камиллом. Лутц подумал, что уже устал слышать это от них обоих.

Не желая присоединяться к этому разговору о младенцах, Лутц подошёл к окну и посмотрел на главную улицу. Он надеялся, что сможет увидеть как там пробегут солдаты или рыцари, но перед ним был лишь обычный поток людей, словно нападения на них и вовсе не было. «С Майн ведь всё будет хорошо?» — задумался он.

***

— Тули, нам нужно в храм. Пойдём.

Спустя некоторое время Гюнтер вернулся чтобы забрать Тули. На его левой руке был ужасный ожог. Увидев это красно-чёрное пятно на его предплечье, Тули сразу же побледнела.

— Папа, что с твоей рукой?! Где Майн?!

— Она в храме. Пойдём.

На лице Гюнтера не было его обычной весёлой улыбки, с какой он всегда говорил с дочерьми. Его лицо было суровым, а голос звучал неестественно тихо. Позади него стояла Ева, державшая Камилла. В связи с тем, что она лишь недавно родила, ей пока не следовало много двигаться, и всё же её вместе со всеми вызвали в храм. Лутц понял, что с Майн что-то случилось. Он посмотрел на Гюнтера.

— Дядя Гюнтер! Я...

— Я вернусь и всё объясню. Пока подожди здесь.

Независимо от того, насколько они были близки с Майн, они не были семьёй, а потому Лутц не мог пойти с ними в храм и ему пришлось остаться в магазине.

— Я буду в магазине на первом этаже, или на втором этаже у мастера Бенно.

— На первом или втором этаже? Понял.

Сейчас он находился в комнате госпожи Коринны, потому что Тули была напугана и хотела остаться с ней, но больше в этом не было необходимости. Он был учеником да́пла, а потому ему следовало отправиться к Бенно на второй этаж.

Лутц подумал, что ему следует заняться какой-нибудь работой, иначе, если он так и продолжит сидеть и ничего не делать, то будет лишь сильнее волноваться. Покинув комнату госпожи Коринны, он последовал за Гюнтером и остальными на первый этаж. У выхода Гюнтер внезапно обернулся и посмотрел на Отто, всё ещё державшего Ренату.

— Отто, сейчас же иди к воротам и скажи командиру, что я пошёл в храм по приказу рыцаря.

— Да, капитан!

Проводив семью Майн, Лутц вернулся в магазин. Там Бенно и Марк с крайне серьёзными выражениями лица обсуждали типографские мастерские. Должно быть, за амулетом Майн скрывался какой-то секрет, который имел огромное значение для мастерских, которые планировалось открыть. Лутц подумал, что если он не поторопится и не приступит к работе, то его оставят позади.

Стоило Бенно услышать об амулете Майн, как он, даже не вспомнив о Лутце, бросился вниз по лестнице и принялся совещаться с Марком. Но пусть Лутцу и не оставалось другого выбора, кроме как сдаться, когда его не взяли с собой в храм, но он не собирался позволить исключить его из дел, касающихся типографских мастерских. «Я не намерен остаться позади!» — подумал Лутц.

Собравшись с мыслями, Лутц принялся подсчитывать доходы и расходы «мастерской Майн». Пусть Гил и прикладывал все силы, учась считать, но пока что он был недостаточно умел, чтобы справиться с этим самостоятельно. Ему всё ещё требовался Лутц, чтобы проверить его работу.

— Почему бы тебе просто не оставить всё это мастерской? Даже если они ошибутся и потеряют деньги, то это их проблема, — сказал нахмурившийся Леон, заглянув Лутцу через плечо.

Леон был да́пла, которого обучали на официанта в храме. У него был богатый опыт работы с различными мастерскими и магазинами, и с его точки зрения Лутц был слишком вовлечён в дела «мастерско́й Майн». Ему казалось странным, что Лутц следил за их доходами и расходами, а также много помогал мастерской с различной работой. С точки зрения стороннего наблюдателя это казалось фаворитизмом. Вот только похоже что Лутц этого не понимал.

— Мастерская приюта — это филиал «мастерско́й Майн». Она является практикой перед созданием новых типографских мастерских, а потому мне следует постараться.

— Новые мастерские? Ты занимаешься такой ​​работой? — удивлённо спросил Леон, повысив голос.

Лутц кивнул.

— Если я не буду достаточно умел, чтобы помогать мастеру Бенно открывать новые мастерские, то он не возьмёт меня в другие города. Даже если я с чем-то ошибусь в «мастерско́й Майн», то это не так страшно, а поэтому мне сказали использовать её в качестве практики. Так что это вовсе не фаворитизм.

— Хм. Так значит это всего лишь ступенька, да?

Леон был прав. В отличие от детей торговцев, у Лутца не было семейного магазина, в котором он мог бы тренироваться. «Мастерска́я Майн» была единственным местом, где он мог расти, не беспокоясь об ошибках.

***

Когда Лутц закончил оформление документов и ждал, пока Бенно их проверит, за окном показались шары света. Они прошли сквозь стекло и стали кружить по комнате.

— Ч-что это такое?!

Шары света закружились над стоящими с широко раскрытыми глазами Бенно, Марком и Лутцем, после чего превратились в светящийся порошок и осыпались на них. Как ни странно, но свет почему-то полностью избегал Леона.

Пока обескураженный Лутц стоял на месте, уставившись в потолок, свет постепенно угас, не оставив и следа, и в комнате воцарилась тишина.

— Ну и что это было? — спросил Бенно.

— Не знаю, — ответил Марк.

Леон в недоумении посмотрел на них.

— Этот свет определённо избегал меня…

Лутц взглянул на свою ладонь, на которую упал светящийся порошок, но на ней ничего не было, и ему показалась, что этот порошок растворился в его теле. У всех на лицах читалось недоумение. Они гадали, что же случилось и почему этот порошок избегал Леона, пока в конце концов Гюнтер с остальными не вернулись в магазин.

— Лутц, извини за ожидание.

У всех было мрачное выражение лица, а глаза опухли от слез. Лутц предполагал, что они отправились в храм, чтобы забрать Майн, вот только её нигде не было видно. У него в груди возникло неприятное предчувствие. Он не решался спросить: «А где Майн?», поскольку ему казалась, что если он спросит, то всё уже никогда не будет так как раньше. Лутц стал оглядываться, пытаясь найти какую-нибудь другую тему для разговора, как вдруг его взгляд упал на руку Гюнтера, которая должна была быть сильно обожжена, но сейчас от ожога не осталась и следа.

— Дядя Гюнтер, ваш ожог…

— Это было последнее благословение Майн. Ожог исчез, когда на него упал светящийся порошок, — сквозь зубы пробормотал Гюнтер.

Потрясённый выбором слов Гюнтера, Лутц посмотрел на Тули и Еву. Лутц тяжело сглотнул и его тело задрожало. Но прежде чем он успел спросить Гюнтера, что означает «последнее благословение», Марк хлопнул в ладоши.

— В таком случае, я полагаю, что светящийся порошок, который мы недавно видели, тоже был благословением Майн?

— Свет дошёл даже сюда? — спросил Гюнтер.

Его глаза слегка расширились от удивления. Лутц несколько раз кивнул и рассказал, как шары света ворвались в комнату, а затем превратились в светящийся порошок, осыпавший всех, кроме Леона.

— Похоже, шары света улетели ко всем, кто важен для Майн. Благословение было достаточно сильным, чтобы залечить мои раны, — сказал Гюнтер, грустно улыбнувшись.

Видя в его глазах смирение, Лутц всё понял. Там, куда он не смог отправиться, уже всё было кончено.

— Ч-что случилось с Майн? Почему её здесь нет?

— Майн больше нет. Дворяне забрали её. Она ушла, — проговорила Тули.

По лицу Тули текли слёзы и капали на пол. Услышав её ответ, Бенно сильно нахмурил лоб и прищурился.

— Гюнтер, я хочу кое о чём спросить вас: будет ли «мастерска́я Майн» продолжать работу?

— Мастер! Майн ушла! Сейчас не время для этого!

— Молчи! Это важно. Если она мертва, мне придется купить мастерскую, чтобы сохранить её. Если её забрали дворяне, то мне придётся заняться кое-чем другим. И чем раньше я начну действовать, тем лучше.

Лутц совершенно не понимал, о чём говорит Бенно, но, похоже, Гюнтер всё понял.

— Бенно… так вы знаете?

— Подробностей я не знаю, но Отто сказал, что она коснулась своей кровью амулета. И если Майн на самом деле не умерла, то значит, что её забрал ауб Эренфеста… Так как же зовут новую главу мастерской?

Направленный на Бенно взгляд Гюнтера был таким холодным, что Лутцу казалось, что у него кровь застынет в жилах.

— Розмайн. Дочь высшего дворянина. Теперь она глава мастерской. Майн мертва. Вот и вся история.

— История?

Лутц не знал что сказать, а Гюнтер слегка потрепал его по голове, как если бы вместо него была Майн.

— Чтобы защитить нашу семью, Майн стала дочерью высшего дворянина. Для того, чтобы спасти свою жизнь и наши, было нужно, чтобы герцог удочерил её, а для этого она должна была стать дочерью высшего дворянина. Нам же пришлось подписать магический договор, по которому нам запрещено обращаться с ней как с семьёй. Вы все слишком тесно связаны с Майн. Будьте осторожны, если не хотите, чтобы вас казнили.

— Спасибо за предупреждение, — искренне поблагодарил его Бенно. Затем он вздохнул и опустил плечи. — А я ведь думал, что у нас есть ещё два года, чтобы подготовиться. Ситуация изменилась слишком быстро.

— Мастер! Майн ушла! Её забрал высший дворянин, и она даже больше не сможет называть свою семью семьёй! О чём вы вообще говорите?! — закричал Лутц, потрясенный подобным отношением Бенно.

Однако, Бенно лишь холодно посмотрел на него.

— Послушай, Лутц. Эта идиотка не умерла. Теперь она будет жить как Розмайн. Ты думаешь, что эта чудачка изменится лишь потому, что из простолюдинки она превратилась в дочь высшего дворянина? Как бы не так! Единственное, что изменится, это то, насколько страшнее станет её увлечённость теперь, когда у неё появилась настоящая власть!

Увлечённость Майн и без того было сложно контролировать, но теперь, когда она обладает влиянием высшего дворянина, уже никому не будет под силу её остановить.

— Не говоря уже о том, что если она просто сменила имя, то Розмайн по-прежнему будет соучредителем итальянского ресторана. Компания «Гилбе́рта» лишь недавно доросла до ведения дел со средними дворянами, после многих лет работы с низшими дворянами. И вот теперь мы внезапно стали совладельцами ресторана с высшей дворянкой? Если у тебя есть время на слёзы, то лучше берись за работу! Неважно, будет ли она Майн, или Розмайн, как ты думаешь, чего эта чудачка захочет?!

Книжный червь, которого даже не изменила смерть и перерождение, явно не изменится просто от того, что превратится в высшую дворянку по имени Розмайн. И было лишь одно, чего она желала больше всего на свете.

— Книги!

— Именно. Даже если её статус стал выше, и нам придётся общаться с ней несколько иначе, мы по-прежнему занимаемся торговлей. И пока у нас есть одобрения герцога, мы будем вести дела с Розмайн, нравится нам это или нет, — сказал Бенно.

Услышав его слова, вся семья Майн повернула головы в его сторону.

— Возможно, у всех вас и не получится встретиться и поговорить с высшей дворянкой, но мы можем общаться с Розмайн по торговым делам. У нас есть документы, которыми нужно обмениваться, и в них будет не сложно спрятать письмо. Я предвидел, что такое произойдет, а потому заставил Лутца и Майн подписать друг с другом магический договор. Даже если вы не сможете общаться лично, вы всё ещё сможете обмениваться с ней письмами.

Даже если они не могли называть друг друга семьёй при встрече, то ничто не мешало им обмениваться письмами. Бенно слегка усмехнулся, сказав, что даже в магических договорах есть лазейки.

— Лутц, это правда? Если я напишу Майн письмо, то ты передашь его ей? — спросила Тули.

Вопрос Тули привёл Лутца в чувство. Он всё ещё мог помогать Майн. Всё не так плохо. Пока она жива, он мог помогать ей делать книги и служить посредником между ей и её семьей. Поняв это, он уверенно кивнул.

— Ты можешь рассчитывать на меня.

***

Выйдя из магазина, они отправились домой. Теперь Майн считалась мёртвой. Когда они вернутся, им придётся устроить для неё похороны.

— Лутц, Майн была убита проникшим в город дворянином из другого герцогства. Скажи это своей семье. Нам нужно позаботиться о некоторых приготовлениях, — сказал Гюнтер.

На лбу Гюнтера пролегли глубокие морщины и он посмотрел в небо. В каком-то смысле его слова не были ложью. В конце концов, именно из-за того, что дворянин проник в город, у Майн не осталось другого выбора, кроме как стать дворянкой.

— Понял.

***

Вернувшись домой, Лутц рассказал своим родителям о похоронах Майн, так что они поспешили закончить ужин. Его родители оказались первыми, кто выбежал на улицу, обернув вокруг руки чёрную ткань. Лутц и его брат Ральф последовали их примеру и тоже обернули черную ткань вокруг своих рук, чтобы показать, что они участвуют в похоронах.

— Эй, Лутц, почему Майн умерла? Разве в последнее время ей не стало лучше?

— Дядя Гюнтер сказал, что её убил дворянин. Меня там не было, так что я больше ничего не знаю.

На площади вокруг колодца собрались соседи, обернув чёрную ткань вокруг руки. Обычно труп клали на доску, чтобы отнести на кладбище, но без трупа Майн они не могли это сделать. Вместо тела была лишь крошечная коробка, внутри которой находилась одежда Майн и шпилька для волос, которую она обычно носила. Больше ничего.

— Что это значит? Где тело? — спросил один из соседей.

Собравшиеся соседи были удивлены столь необычными похоронами. Лицо Гюнтера исказилось от боли и он опустил глаза.

— На Майн напал дворянин из другого герцогства. Он убил её и забрал тело.

— Ох-х… какой ужас. Я сожалею о вашей утрате.

То, что забрали дворяне, никогда не вернётся. Все соседи знали, как сильно Гюнтер любит своих детей, и пусть Майн и была крайне болезненна, он очень любил её. Не нужно было даже спрашивать, чтобы понять, насколько, должно быть, ему больно не иметь возможности вернуть её тело. Но из-за того, что в этом были замешаны дворяне, никто не решился задавать больше вопросов.

— А ведь Майн только-только стало лучше…

Смотря на деревянный ящик, соседи делились воспоминаниями о том, какой была Майн во время церемонии крещения и когда родился Камилл.

Говорили, что дверь в страну мертвых открывалась только на рассвете, когда встречаются Бог Тьмы и Богиня Света. Когда взойдёт утреннее солнце, обручённые бог и богиня встретят умершего в стране мёртвых. А потому, до тех пор, пока тот благополучно не окажется там, люди, знавшие покойного, делились воспоминаниями о нём. Вот только Майн почти не проводила с ними время, так что соседям было практически нечего о ней сказать.

— Эй, Лутц, ты ведь был дружен с Майн? Скажи о ней что-нибудь, — предложил кто-то.

Лутц вспомнил два с половиной года, которые он провёл с Майн. Сначала она даже не могла дойти до ворот. Она хотела делать книги, но у неё не было бумаги и чернил, так что она пыталась сплетать волокна травы, делать глиняные таблички… И даже когда ей в конце концов удалось сделать бумагу, она не могла сразу же сделать книгу.

— Когда Майн пыталась что-нибудь сделать, она сразу же падала в обморок. Но она прикладывала всё силы, чтобы получить то, что хотела. Поначалу Майн задыхалась уже от того, что доходила до колодца, но спустя какое-то время она стала достаточно сильной, чтобы быть в состоянии дойти до леса.

— Ах да, точно… Она и правда делала много странных вещей. Например, копалась в земле и строгала палки.

— Лутц а ведь ты вместе с ней ещё и варил в котле дрова?

Фей и его друзья, которые ходили в лес вместе с Майн, начали один за другим рассказывать о том, что Майн делала в лесу. Похоже, их слова вдохновили семью Лутца и те тоже стали рассказывать о ней.

— Все придуманные Майн рецепты были замечательными.

— Помогая Гюнтеру у ворот Майн научилась считать и писа́ть, а затем научила этому Лутца. Она была умной.

— Правда? Я даже не знал.

После церемонии крещения Лутц стал учеником торговца, а Майн — священницей-ученицей в храме. Но, поскольку, о тех, кто служит в храме, ходят плохие слухи, то о том, что Майн присоединилась к храму, никому не рассказывали. Все соседи думали, что она помогала у ворот и оформляла документы, которые приносил ей Лутц из компании «Гилбе́рта». Людей, кто знал, чем действительно занимается Майн, было не так много.

Майн организовала мастерску́ю в приюте, занималась изготовлением чернил и, наконец, стала делать книги. Она стала покровительницей Иоганна и поручила ему изготовить металлические литеры. Она поддерживала исследования Хайди, касательно цветных чернил. А после некоторых проб и ошибок она закончила вместе с Инго печатный станок. Майн была потрясающей.

Лутц хотел бы рассказать об этом, но не мог. Он не знал, насколько безопасно было говорить о печати книг.

— Майн была слабой девочкой и медленно росла, — начала Ева, держа Камилла на руках. — Мы всегда боялись, что она в любой момент может умереть. Тули стала более-менее самостоятельной, когда ей было два или три года, но Майн для этого потребовалось пять лет. Раньше она всегда плакала о том, что это нечестно, что только Тули здорова и может выходить на улицу.

Похоже, ей как матери было больно, когда Майн обвиняла её в том, что она не родилась здоровым ребёнком. Лутц подумал, что это, вероятно, была прежняя Майн. Та Майн, которую он знал, никогда бы не стала плакать из-за несправедливости. Она много старалась, чтобы стать сильнее и, несмотря на неудачи, стремилась к тому, чтобы читать книги.

— Но потом она перестала плакать из-за несправедливости, и начала злиться на всё подряд. Она говорила, что ненавидит своё тело. Она принималась за уборку в доме, пока не оказывалась в постели с лихорадкой. Она танцевала странные танцы, пока не падала без чувств, а ещё она говорила, что если есть определённые вещи, то это будет полезно для её тела, но затем у неё начинал болеть живот, — продолжила Ева, слегка улыбаясь.

«А вот теперь это та Майн, которую я знаю» — подумал Лутц. Ему было легко представить все те странности, которые совершала Майн.

— А после того, когда она перестала плакать и злиться, она начала ходить с Лутцем в лес. И пусть она и не могла надеяться, что станет столь же здоровой, что и другие дети, она всё же набралась сил, чтобы выходить на улицу и поучаствовать в фестивале. Я и подумать не могла, что после всего этого она вот так умрёт…

После этого родные Майн заплакали и больше не проронили ни слова. Все их понимали. Их дочь наконец-то выздоровела, но её убил приезжий дворянин и забрал её тело. Похороны были тихими. Никто не разговаривал. В свете костра Гюнтер молча вырезал из дерева надгробие для Майн. По его щекам текли слёзы.

Ожидая рассвет, люди по очереди уходили поспать. Когда пробил второй колокол, женщины начали раздавать хлеб и чай. Было запрещено есть мясо до окончания похорон. После простого завтрака, люди подняли лёгкую доску и направились в храм. Им нужно было сообщить о смерти, а затем получить медаль, необходимую для захоронения. Когда они сообщили привратнику храма об умершей, тот пропустил их в молитвенный зал. Обычно умершими занимались служители, но по какой-то причине на этот раз вышел сам главный священник.

— Ребёнок, семь лет, родилась летом, зовут Майн? Понял.

Всем пришлось недолгого подождать в молитвенном зале, пока не вернулся главный священник. Он передал плоскую белую медаль Гюнтеру. Это была та самая медаль, которой Майн коснулась своей кровью на церемонии крещения. Она также являлась и разрешением на захоронение и заменяла бедным простолюдинам надгробные памятники, на которые у тех не было денег. Получив медаль, все направились на кладбище за городом. Поскольку на доске находилась лишь лёгкая коробка, то люди, что несли её, шли быстрее, чем обычно. Да и мало кто мог что-то рассказать о Майн, так что разговоров не было.

Ящик закопали в самом дальнем от входа углу кладбища. Он был маленьким, так что могилу выкопали быстро. Гюнтер прикрепил медаль к вырезанной им доске, что станет надгробием. После того, как медаль крепко прилипла к доске, он воткнул доску глубоко в землю, таким образом обозначая на кладбище ещё одну могилу.

На надгробиях богатых людей было вырезаны много слов, но большинство бедняков не умели читать, а потому на их могилах редко что-то писалось. Могилы можно было определить лишь по форме вырезанной доски и тому месту, где крепилась медаль. Однако на надгробии Майн, под медалью, была надпись: «Наша любимая дочь».

Похороны закончились. Если бы Майн была главой семьи, то обсуждались бы вопросы наследования и того, кто станет новым главой семьи, но для Майн, которая умерла вскоре после крещения, всё это было не нужно.

***

На следующий день после похорон все вернулись к своей обычной жизни. Лутц тоже вернулся к своему привычному распорядку дня. Он вышел из дома, сбежал вниз по лестнице, миновал колодец, а затем поднялся по другой лестнице и постучал в дверь. Её открыла Тули и непонимающе посмотрела на него.

— Доброе утро, Лутц. Что-то случилось?

— Что-то… Ох!

Теперь, когда Майн стала Розмайн, ему больше не нужно было провожать её в храм. Не нужно было сопровождать её, когда Майн требовалось куда-то пойти. Не нужно было следить за её здоровьем. Не нужно было помогать ей что-то сделать. Не нужно было обнимать её, когда ей было одиноко. Не нужно было поддерживать её, когда она плакала. Всё это больше было не нужно.

— Майн на самом деле ушла, да?

Даже если Майн стала Розмайн, он по прежнему надеялся, что она окажется здесь. Но теперь она Розмайн, дочь высшего дворянина. Она больше никогда не будет той девочкой, которую знал Лутц и с которой провёл так много времени.

Лутц лишь сейчас полностью осознал, что Майн больше нет. Он задрожал, и слезы, которые он так и не пролил на похоронах, внезапно полились из глаз. Тули нежно погладила его по голове, успокаивая, как когда-то успокаивала Майн.

— Лутц, ты по прежнему можешь разговаривать с Майн на работе, так ведь?

— Я могу поговорить с ней, но она больше не Майн.

— Это правда. Но Майн сказала, что даже если она не может общаться с нами так, как раньше, она хочет, по крайней мере, видеться с нами, — пробормотала Тули, вспоминая свой последний разговор с Майн.

Пусть она и не могла называть их семьёй, но Майн всё ещё хотела знать как у них дела. Таким образом, Майн хотела бы поговорить с Лутцем, пусть это будет всего лишь деловой разговор.

— Лутц, не мог бы ты отвести меня сегодня в компанию «Гилбе́рта»?

— Для чего?

— Я хочу сдержать обещание, что дала Майн, — ответила Тули.

Затем она ушла в спальню и вернулась с сумкой, которую обычно использовала Майн. Внутри неё была игрушка, которую она сделала для Ренаты и ди́птих Майн.

— Я обещала присоединиться к мастерской госпожи Коринны и стать первоклассной швеей, чтобы когда-нибудь сшить одежду для Майн. А потому я хочу встретиться с госпожой Коринной. Лутц, ты ведь тоже дал обещание Майн?

Услышав вопрос Тули, Лутц вспомнил всё, о чём он говорил с Майн. Он обещал вместе с ней изготавливать и продавать книги, а также сделать всё, что она придумает.

— Сейчас не время плакать, — пробормотал он.

Лутцу нужно было сделать столько книг, чтобы Майн могла проводить все свои дни за чтением. Он вытер слёзы, поднял свои вещи и, вместе с Тули, открыл тяжёлую дверь, ведущую на улицу.