Для посетителей из компании «Гилбе́рта» уже стало обычным делом, что по прибытии их проводят в мою потайную комнату. Поэтому Бригитта даже не отреагировала на это, а вот Дамуэль последовал за нами внутрь с измученным видом. По моему мнению, он уже должен был к этому привыкнуть, но похоже, что вид меня, цепляющейся за Лутца, его по-прежнему смущал.

— Лутц, Лутц, Лутц! Я так это ненавижу! Быть дворянкой ужасно! Моя голова вот-вот лопнет!

— Что случилось на этот раз?!

— То, что дворяне считают здравым смыслом, мне кажется диким! А то, что я считаю нормальным, то уже для всех остальных людей кажется диким! Подстроиться под каждого так сложно! Мне даже пытаться не хочется! А-а-а-а! Вот же!

— Госпожа Розмайн, вы начинаете походить на Делию, — смеясь, заметил Гил.

Кажется, никто не выглядел сильно обеспокоенным, раз я могла выпустить пар, крича, а это значило, что проблема была не слишком серьёзной. Или, по крайней мере, так они считали.

— Мне действительно сейчас хочется кричать изо всех сил. Во-о-от же-е!

— Ну как, тебе стало легче? — спросил Лутц.

— Да… чуть-чуть, — ответила я.

После того, как я крикнула изо всех сил, я действительно почувствовала себя немного лучше. Я не могла так кричать в комнате главы храма или в своей комнате в замке, это бы разрушило образ святой, над созданием которого все так усердно работали. Если не обращать внимание на этот крик «Вот же!», что я сейчас позволила себе, обычно я изо всех сил старалась вести себя как воспитанная благородная девушка.

Пожаловавшись Лутцу, я тяжело вздохнула и посмотрела на остальных посетителей из компании «Гилбе́рта».

— В любом случае, я хорошо поработала, поэтому, пожалуйста, похвалите меня. Мне удалось уговорить приёмного отца разрешить мне развивать полиграфию в удобном для меня темпе. Кроме того, Кантона согласился расторгнуть договор с Хассе. А ещё главный священник сказал, что был назначен новый служащий, ответственный за Хассе вместо Кантоны, и что в отношении слухов мы можем делать всё, что захотим. Впечатляет, не правда ли? — спросила я, посмеиваясь и гордо выпятив грудь.

Лутц погладил меня по голове.

— Да, и правда впечатляет, — сказал он. — Ты хорошо справилась.

— Хорошая работа, Розмайн. Теперь нам будет намного легче, — добавил Бенно, кивнув.

— Конечно. Мы не сможем изготавливать бумагу зимой, в результате чего развитие полиграфии неизбежно замедлится. Поэтому даже просто знание того, что герцог более не требует от нас такой спешки, является огромным облегчением, — согласился Марк. — Теперь мы можем посвятить все свои силы нашим делам с Хассе.

Пусть добиться всего вышеупомянутого было хлопотно, и у меня при этом портилось настроение, но результат того стоил. Все хвалили меня, отчего я смогла хорошо зарядиться положительными эмоциями. Думаю, теперь я и дальше могу трудиться изо всех сил.

— Ну что же, в таком случае, давайте поговорим о слухах, которые вы собираетесь распространять. Я не знаю, как быстро слухи распространяются через торговцев, и насколько сильное влияние они могут оказать, а потому буду наблюдать за работой Марка и извлекать из этого уроки, — сказала я.

Марк, выглядя мотивированным, одарил меня улыбкой. На самом деле это была довольно тёмная улыбка, но, по сравнению с коварной улыбкой Фердинанда, она выглядела приятно.

— Я приложу все силы, чтобы вы смогли узнать как можно больше, — сказал он. — Вы уже решили, как мы загоним мэра в угол… Кхм, то есть вы уже определились с желаемым результатом?

Серьезно, насколько плохо мэр Хассе обращался с Марком и Бенно? Но пусть мне и было любопытно, я не решалась об этом спрашивать.

— В идеале, я бы хотела установить между Хассе и монастырём хорошие отношения, а также помочь главному священнику в том, чтобы ускорить план по превращению меня в святую, и сформировать противостоящую мэру фракцию, желающую сотрудничать со мной, чтобы уменьшить ущерб, грозящий Хассе. Что до самого мэра… Я считаю, что он безнадежен. Однако в Хассе находится дом для зимовки, так что там собирается множество людей, верно? Поэтому я надеюсь, что ни в чем не повинные горожане не будут вовлечены в это дело и не пострадают вместе с виновными.

— С виновными? Это означает, что наказания для всех, кроме мэра, уже назначены? — спросил Марк.

Когда я кивнула, его глаза расширились, а у Бенно перехватило дыхание.

— Главный священник сказал, что мы можем распространить следующий слух, чтобы вызвать беспокойство у горожан: главный священник решил не посылать священников в Хассе на следующий весенний молебен.

— Крестьянам будет тяжело… — сказал Бенно.

Благодаря защите ауба, земли герцогства до некоторой степени наполнены магической силой. Вот только она представляет собой невероятно тонкий слой, и для того, чтобы накормить всех жителей герцогства, её требуется больше. Поэтому священникам, обладающим магической силой, пусть и не достаточной, чтобы стать дворянами, необходимо во время весеннего молебна отправляться в разные части герцогства, чтобы обеспечить землю магической силой.

Магическая сила, предоставляемая сельским городам и деревням во время весеннего молебна, была благословением, оказывающем значительное влияние на урожай. Кажется, без весеннего молебна в течение года или двух урожай, который могли собрать крестьяне, не сильно уменьшился, если бы они прикладывали к этому достаточно сил, но без магической силы земля постепенно будет становиться бесплодной, и возделывать её станет всё труднее. После чистки в центре все молодые священники с достаточным количеством магической силы смогли вернуться в благородное общество, что значительно снизило количество и качество священников в храме. В результате, магическая сила, что наполняла земли герцогства Эренфест, с каждым годом уменьшалась.

По словам Фердинанда, урожай в этом году будет больше, чем в прошлом, во многом благодаря предоставленной мною весной магической силе. Он также считает, что в следующем году будет огромная разница между урожаем, собранным в Хассе, который лишится весеннего благословения, и урожаем земель, на которых я проведу весенний молебен.

— Главный священник сказал, что в зависимости от того, насколько я преуспею до следующего праздника урожая, он решит, будет или нет наказан Хассе.

Бенно скрестил руки и нахмурился, выглядя глубоко задумавшимся.

— Розмайн, ты сказала, что договор между служащим и Хассе был расторгнут, но мне бы хотелось узнать подробности относительно этого договора с мэром? Ты уже заплатила за сирот? — спросил Бенно.

— Скоро заплачу́. Послезавтра мы с главным священником планируем отправиться в Хассе.

Кивнув, Марк сделал заметку в своём диптихе, после чего прищурился и посмотрел на Бенно.

— В таком случае, мастер, как насчёт того, чтобы распространить слухи, что люди в Хассе проявили неуважение к священникам из-за нескольких сирот, и что лишь госпожа Розмайн в настоящее время сдерживает гнев всех остальных священников?

— Звучит неплохо. Мы также можем добавить, что если бы не госпожа Розмайн, то все они уже были мертвы, — согласился с Марком Бенно, поглаживая подбородок. — Важно подчеркнуть тот факт, что единственная причина, по которой они ещё не были наказаны, — это милосердие и сострадание Розмайн.

Лутц слушал их обсуждение с очень серьёзным выражением лица.

— Если мы отправимся в Хассе после распространения этих слухов, то люди, которых мы знаем по столярным мастерским, придут к нам поговорить, — сказал Марк. — Мы можем использовать эту возможность, чтобы упомянуть, как госпожа Розмайн беспокоится о судьбе Хассе и надеется, что городу удастся избежать ужасных последствий. Кроме того, сто́ит указать, что было бы с ними, случись что-то подобное в городе Эренфест. Это разделит горожан на две группы: тех, кто станет дрожать от страха перед дворянами и решит противостоять мэру, и тех, кто встанет на сторону мэра и попытается использовать его связи с дворянами, чтобы выдержать надвигающуюся бурю.

Также Марк предполагал, что благодаря связям с бывшим главой храма, мэр и его сторонники могли облегчить себе жизнь, а потому при наличии письма, подтверждающего возможность и дальше рассчитывать на эту поддержку, они наверняка попытаются так и сделать.

— Если предположить, что слухи распространятся согласно плану, то на празднике урожая к вам, несомненно, обратятся обеспокоенные горожане. Вы должны использовать эту возможность и сообщить им через своих слуг, что главный священник решил не посылать священников к Хассе на следующий весенний молебен, а также что, пока вы делаете всё возможное, чтобы утихомирить его и герцога, поскольку они оба сильно разгневаны. Благодаря этому, данная проблема станет главной темой обсуждений в доме для зимовки и предметом множества споров.

Кивая на слова Марка, я записывала в диптихе всё, что мне следовало сделать, так что я ничего не забуду. Бенно слегка наклонил голову, словно ему было что-то непонятно.

— Марк, разве не стоит в первую очередь пустить слух, что жители Хассе напали на монастырь, построенный герцогом для своей дочери? И что какой бы сострадательной ни была глава храма, даже она не может полностью унять гнев герцога?

— Мастер, это уже наша работа, а не госпожи Розмайн. Нам следует рассказать об этом крестьянам уже после того, как праздник урожая закончится, и мы заберём служителей обратно в Эренфест, — ответил Марк.

Если бы крестьяне узнали, что Хассе обвиняется в восстании против герцога, то им было бы уже не до праздника урожая. В городе начнётся ужасная паника, и, когда я посещу Хассе как глава храма, то меня наверняка окружит толпа. Это совершенно не то, чего я хочу. К тому же это небезопасно.

— Если принять во внимание, что дальше их ждут трудности, мы можем позволить им насладиться праздником урожая, — сказал Марк с улыбкой. — А услышав плохие новости, они поспешат в храм за подробностями и обнаружат, что бывший глава храма исчез, в то время как священники вместе с милосердной госпожой Розмайн отсутствуют из-за праздника урожая. Они могут попытаться побродить по Эренфесту в поисках дополнительной информации, вот только ничего не узнают и им придётся сдаться.

За улыбкой Марка я могла прочитать, что тот, кто контролирует информацию, контролирует и всё остальное.

— Нападение на монастырь, несомненно, является изменой герцогу. Даже вы, госпожа Розмайн, не сможете уберечь город от наказания, которое должно последовать. Интересно, к какому выводу придут люди в Хассе? Ах да, ещё сто́ит упомянуть, что, вероятно, ответственность за случившееся возложат на мэра, а потому есть шанс, что горожане убьют его прежде, чем вы сможете его осудить. Я могу только догадываться, как его положение изменится этой зимой.

После того как Марк закончил объяснение, его губы изогнулись в ухмылке. Судя по всему, его главной задачей было отомстить мэру, но это было приемлемо. Поскольку Фердинанд хотел, чтобы я изолировала мэра, то если задача будет выполнена, я не буду возражать, если Марк сможет попутно свершить свою месть.

— Другими словами, мы распространим слухи, а потом станем ждать? — спросила я.

— Да. Поскольку после праздника урожая вы собираетесь закрыть монастырь на зиму и забрать служителей в Эренфест, у вас больше не будет причин в ближайшее время ехать в Хассе. В таком случае нам останется только ждать и смотреть, к какому выводу придут горожане, и найдётся ли кто-нибудь, кто сможет организовать оппозицию мэру, — ответил Бенно.

Осознание, что после праздника урожая мне до весны не придется иметь дело с Хассе, сняло с моих плеч огромное бремя.

— Прекрасно! Значит мне не нужно беспокоиться об этом до весны.

— Эй, подожди. Ты не должна забывать про это, — возразил мне Бенно.

— Но я ведь всё равно не смогу ничего сделать, верно? Мне не хочется думать о всевозможных мелких трудностях. Я не сильна в этом. Так что ничего страшного, если я просто запрусь в библиотеке, где в окружении книг смогу предаться чтению. Я хотела бы наладить хорошие отношения с Хассе, чтобы организовать стабильную печать в мастерской монастыря, но, пока люди не умирают, мне всё равно, что случится с мэром Хассе и его людьми.

Мне приходилось так сильно напрягать голову лишь потому, что согласно логике дворян, которой придерживался Фердинанд, следовало уничтожить город, а это привело бы к множеству невинных жертв.

— Я понимаю, что это неприятно, но сейчас ответственность за судьбу Хассе лежит на тебе. Ты должна хотя бы приглядывать за развитием ситуации. Ты не можешь сказать, что это тебя не касается, иначе ты ничем не будешь отличаться от мэра Хассе.

— Поняла. В таком случае, я хочу, чтобы до праздника урожая Лутц и Гил следили за распространением слухов по городу, за настроениями торговцев, отправляющихся в Хассе, а также за изменениями в самом Хассе. Я буду часто навещать вас на ездовом звере, а потому прошу, чтобы вы каждый раз сообщали мне последние новости.

— С этим нет проблем, но ведь информация — это не единственное, что тебе нужно, верно? — спросил Лутц, бросив на меня взгляд.

Я слегка улыбнулась. Он видел меня насквозь. Почему я не могу ничего от него скрыть?

— Я хочу, чтобы до праздника урожая вы купили коровьи и свиные шкуры, а затем занялись в Хассе изготовлением клея из них, — ответила я. — У нас ещё осталось немного клея с прошлого года, но я не знаю, сколько нам понадобится в будущем. Поэтому было бы лучше приготовить его и в этом году. Лутц, я надеюсь, что ты сможешь иногда посещать Хассе, чтобы следить за тем, как идёт изготовление клея из шкур.

— Я так и думал, — ответил Лутц. — И попутно мне нужно будет следить за настроениями в городе?

В итоге, Лутц и Гил согласились на мою просьбу, сказав, что я могу доверить всё им.

Честно говоря, я гораздо больше заботилась о производстве клея на следующий год, чем о Хассе, судьбу которого уже предсказал Марк.

— А ещё вот это. Не мог бы ты его доставить? — спросила я, протягивая Лутцу письмо, адресованное моей семье.

В письме содержался краткий отчёт о том, как я жила последнее время. Кроме того, я попросила маму и Тули сделать украшение для волос для моего зимнего дебюта, а папу — организовать сопровождение Бенно, когда после праздника урожая он повезёт служителей из монастыря в храм. Я хотела, чтобы солдаты выступили эскортом ещё и потому, что мы собирались распространить тревожные слухи, из-за чего путь в Эренфест мог быть небезопасен.

— Господин Бенно, несмотря на праздник урожая, я не могу позволить солдатам, что будут сопровождать вас, пить алкоголь, а потому я, по крайней мере, хотела бы, чтобы они могли поесть великолепных блюд, которые готовят мои повара. Могу я попросить вас закупить ингредиенты?

— Хорошо. Я всё равно повезу товары, которые собираюсь продать в Хассе, так что добавлю к ним и ингредиенты. Но я прошу приготовить немного и для нас, а не только для солдат. Кроме того, за дополнительные повозки платить тебе.

— Эм-м… понимаю. Спасибо.

***

Прошло два дня с тех пор, как Марку разрешили распространять слухи. Лутц сообщил мне, что все владельцы крупных магазинов, а также глава гильдии, уже знали о том, что жители Хассе неуважительно относились к священникам, после того как те забрали нескольких сирот, и что теперь новый глава храма сдерживала гнев остальных священников.

Сегодня был день, когда мы с Фердинандом собирались отправиться в Хассе, чтобы продемонстрировать мэру договор, который передал нам Кантона. В качестве слуг я взяла с собой Франа и Монику, а эскортом выступили Дамуэль и Бригитта.

— Интересно, мэр и его люди хоть немного поняли, в какой ситуации они оказались? — спросил Фердинанд.

После его слов я задумчиво наклонила голову. Если они поймут письмо, то, без сомнения, встретят нас с низко опущенной головой, вот только я не могла не задаться вопросом, а умел ли хоть кто-нибудь из них читать письма дворян. Я, конечно, могла бы написать письмо так, чтобы оно было понятно для простолюдинов, но Фран холодно улыбнулся и сказал, что мне, как главе храма и дочери герцога, следует писать письма должным образом, в противном случае на меня могут начать смотреть свысока, считая всего лишь ребёнком. Его улыбка настолько напоминала улыбку Марка, когда тот был раздражён тем, что в Хассе с Бенно обращались плохо, что у меня не было другого выбора, кроме как написать письмо используя благородные эвфемизмы.

— Я надеюсь, что они прочитали письмо, однако, если среди них нет никого, кто был бы знаком с дворянскими эвфемизмами, то понять смысл письма им будет сложно… — ответила я.

Но даже если они и не смогли правильно понять содержание письма, от Эренфеста до Хассе всего полдня пути, так что слухи, которые распространял Марк, должны были уже дойти до них. С другой стороны, торговцы могли бояться попасть в неприятности в Хассе, а потому старались не задерживаться в городе и побыстрее его проехать.

Из храма мы направились на ездовых зверях в дом мэра. По пути я заметила караван торговцев. Люди рядом с повозками указывали на нас и что-то говорили. Бывший глава храма всегда путешествовал только в карете, а потому, если мы отправимся к мэру на ездовых зверях, которыми обладают только дворяне, то достоверность слухов должна возрасти.

После того, как Фран, Моника и Бригитта вышли из пандомобиля, я вернула того в форму магического камня, после чего поместила в украшение, похожее на птичью клетку, что висело на моём поясе. Так как мне доводилось проделывать это уже много раз, вся процедура не заняла много времени.

***

— Глава храма, главный священник, приветствую вас.

У двери нас встретил человек по имени Рихт. Я не видела его раньше, но он, судя по всему, был родственником мэра и помогал ему с делами. Возможно, он даже выполнял бо́льшую часть работы мэра, да и, как мне кажется, справлялся с его обязанностями лучше, чем сам мэр. Он был примерно того же возраста, что и Карстед — лет тридцать пять-сорок. Он напоминал мне менеджера среднего звена, который занимался как работой подчинённых, так и своего руководителя.

— Позвольте узнать, что привело вас сюда сегодня? — спросил он, закончив обычное дворянское приветствие.

Фран вышел вперёд, чтобы сообщить ему о сегодняшнем деле.

— Как и было изложено в письме с уведомлением о встрече, мы здесь, чтобы официально купить сирот.

Рихт кивнул, но в то же время казался немного встревоженным. Как будто он не совсем понимал, как всё до этого дошло.

— Мы очень ценим ваше внимание, но не могли бы вы рассказать подробности?

— К сожалению, госпожа Розмайн не подозревала, что деньги с продажи сирот требовались, чтобы горожане Хассе могли пережить зиму, пока благосклонный к нам торговец не сообщил об этом. Мы намеревались забрать сирот, которых горожанам Хассе приходилось кормить, предполагая, что это уменьшит нагрузку на Хассе, — объяснил Фран.

Это правда. Как директор приюта, я хорошо понимала, насколько тяжело содержать сирот. Я считала, что если у них не хватало денег даже на то, чтобы как следует прокормить своих сирот, то они должны были поддержать нас, когда мы решили забрать некоторых из них в монастырь.

— Торговец любезно проинформировал меня, что если забрать сирот, на которых заключен договор с дворянином, то Хассе может оказаться в очень неблагоприятном положении. Я выросла в храме, а потому ничего не знаю о мире, — сказала я, и, изображая беспокойство, приложила руку к щеке.

Фердинанд бросил на меня холодный взгляд, в котором читалось: «действительно ли ты ничего не знаешь о мире», но я полностью его проигнорировала.

— Поэтому, госпожа Розмайн связалась со служащим, господином Кантоной, и он согласился расторгнуть договор, — сказал Фран, показывая договор Кантоны.

После того, как Рихт увидел договор, выражение его лица сразу смягчилось. У меня не было сомнений в том, что он сильно тревожился возможным конфликтом с дворянами из-за того, что мы забрали сирот.

— Теперь, когда договор расторгнут, я хотела бы официально купить Нору и остальных, — сказала я. — Надеюсь, вы не возражаете?

— Конечно нет. Прошу вас, следуйте за мной.

Судя по тону и поведению Рихта, слухи, распространяемые через торговцев, ещё не дошли до Хассе. Я не могла не задаться вопросом, как здесь обычно расходится информация. Раньше я никогда не покидала город, а потому слухи доходили до меня только через мою семью и Лутца. В связи с этим, я не представляла, как осуществляется передача каких-либо новостей в сельской местности.

Меня отвели в кабинет мэра и предложили присесть, после чего вместо чая подали свежевыжатый сок из растущих здесь феридзи́нов. Розовую жидкость налили в серебряную чашу, которая, несомненно, предназначалась для приёма дворян. Чтобы приготовить вкусный чай требовалось знать правильную технику его заваривания, а также иметь качественные листья. Вероятно, они здесь не могут позволить себе подавать дорогой чай дворянам, которые лишь изредка посещают город.

— Какое вино вы предпочитаете? — поинтересовался Рихт у Фердинанда, после того, как я получила сок.

Предлагать вино в полдень? Хотя мы прибыли сюда по делам? Мы с Фердинандом удивлённо моргнули и наклонили головы. Рихт явно не ожидал такой реакции, а потому тоже моргнул. Судя по всему, бывший глава храма и посещавшие город служащие были не против выпить вина в любое время.

— Я не желаю вина. Можете подать мне то же, что и главе храма, — ответил Фердинанд.

После этого ему тоже принесли такую же как и у меня серебряную чашу и налили туда сок.

Взяв чашу, Фран понюхал её, проверил цвет, слегка взболтнул жидкость, а затем сделал глоток. Он медленно проглотил сок, после чего провёл пальцем по краю чаши, которого касался губами, и посмотрел, нет ли изменений на серебряной поверхности.

Закончив проверку на яд, Фран вытер чашу тканью, а затем подал напитки Фердинанду и мне. Краем глаза я заметила, что Моника записывала его действия в свой диптих. Однако попытавшись поднять чашу, я внезапно замерла. Какая же она тяжелая!

В отличие от посуды, которой я обычно пользовалась, эта серебряная чаша была до смешного тяжёлая. Я не могла поднять её одной рукой, и даже когда я пыталась держать её двумя, у меня дрожали руки. Я сейчас всё пролью! Уверена, что сто́ит мне наклонить её, как я разолью весь сок.

Фран сразу заметив, что у меня возникли трудности, протянул руку, чтобы помочь. Точнее, он придержал чашу, чтобы я смогла поднести её ко рту. После того, как я сделала глоток, во рту распространился освежающий вкус цитрусовых с приятной кислинкой.

Закончив с напитками, мы, наконец, перешли к делу. Фран дал мэру то же объяснение, что и Рихту, и показал договор Кантоны.

— Правильно ли я понимаю, что госпожа Розмайн и главный священник хотят, чтобы договор с господином Кантоной был расторгнут, после чего они сами купят сирот? — спросил мэр.

— Всё верно, — подтвердил Фран.

Мэр согласился на расторжение договора, а затем подготовил новый на официальную покупку Норы и остальных. Его подписали я, как глава храма, и мэр. Наконец, Фран заплатил деньги, и на этом всё завершилось. Я вздохнула с облегчением, поскольку всё закончилось без особых проблем.

Думаю, мэр тоже был рад, ведь хотя его договор со служащим и был расторгнут, но он всё равно успешно смог получить за сирот деньги. Я заметила, как его плечи расслабились. Вот только затем он неприятно ухмыльнулся, из-за чего мне захотелось отвернуться от него.

— Тем не менее, бывший глава храма, безусловно, имеет огромное влияние даже после того, как вышел в отставку. Я не ожидал меньшего от дяди герцога. Он действительно могущественный человек, — надменно сказал мэр.

Судя по всему, мэр не смог понять то, что было написано в письме, а потому до сих пор не подозревает, что бывший глава храма умер. Он даже подчеркнул, что тот был дядей герцога. Вот только, пусть он и был дядей Сильвестра, это нисколько не повлияло на то, что его в итоге казнили. И кажется, мэр ещё не знал, что я — дочь герцога, и что меня назначили на должность главы храма. Однако он выглядел настолько самодовольным, что мне не хотелось его исправлять.

— Я даже не знала, что он был настолько уважаемым человеком, — ответила я, наигранно кивая, пока мэр продолжал хвалить бывшего главу храма.

«Пожалуйста, замолчи уже», — думала я, ощущая сбоку холод. Дело в том, что сидящий справа от меня и улыбающийся Фердинанд излучал леденящую ауру. Это было довольно пугающе. Однако мэр, похоже, этого совсем не заметил. Не то, чтобы я возражала, чтобы он прокладывал себе путь на эшафот, но мне бы очень хотелось, чтобы он это делал тогда, когда меня не будет с ним рядом.

— Скажу вам по секрету, у меня тесные связи с бывшим главой храма, и он не раз оказывал мне услуги. На самом деле, он говорил с вами по моей просьбе, — гордо сказал мэр.

Судя по всему, мэр, не сумев понять, что было написано в моём письме, решил, что его собственное письмо, которое он отправил в храм, было благополучно доставлено бывшему главе храма, после чего тот отругал нас и заставил прийти и заплатить за сирот.

«Пожалуйста, ни слова больше! Уже решено, что твоя жизнь не будет долгой, так что не делай её ещё короче!» — мысленно кричала я, вот только мэр не мог этого услышать.

Довольно ухмыльнувшись, мэр сказал нам, что было бы разумно и дальше подчиняться бывшему главе храма, поскольку, хотя он и ушёл на покой, но он всё ещё оставался дядей герцога.

Наконец, встреча закончилась, и я смогла уйти. Я так боялась, что Фердинанд взорвётся, что по мне катился холодный пот. К счастью, ситуация не дошла до той точки, когда мне бы пришлось стать свидетелем внезапного убийства. Вернувшись в монастырь, я смогла почувствовать, как напряжение спа́ло с меня.

— А теперь, Розмайн, я намерен внимательно проследить, что же ты собираешься сделать с этим наглым, невежественным, недалёким, презренным идиотом, которого уже не спасти. Его жизнь уже не имеет значения, а потому воспользуйся им для своего обучения, — выплюнул Фердинанд.

Судя по той длинной цепочке уничижительных слов, которыми Фердинанд описывал мэра, и по распространяющейся леденящей атмосфере, я могла понять, что если бы мэр не был учебным материалом для меня, то был бы уже мёртв. Но пусть спланировать отстранение мэра и было сложно, это всё же лучше, чем внезапно попасть под кровавый дождь… Эх, мне кажется, что мэр только что сильно усложнил мне жизнь. У меня нет уверенности, что я смогу оправдать ожидания Фердинанда.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы изолировать мэра и выстроить хорошие отношения между Хассе и монастырем. Прямо сейчас Марк с энтузиазмом распространяет слухи. Уверена, что всё пройдёт по плану, поэтому я прошу вас подождать до весны, — заявила я.

Но как бы я ни надеялась, что гнев Фердинанда утихнет к весне, я очень в этом сомневаюсь…

Собрав находившихся в монастыре служителей, мы сообщили им о планах на праздник урожая, на подготовку к зиме, а также о том, что вскоре должны прибыть Лутц и Гил, чтобы заняться изготовлением клея из шкур. Закончив с объяснениями, мы с Фердинандом вернулись в храм Эренфеста.