Огромный кулак лорда Гранбеля ударил меня в бок. Его охранники стояли вокруг меня, держа меня за руки, которые все еще были скованы. Следующий удар пришелся мне в лицо, затем снова серия ударов по ребрам.

Широкоплечий аристократ вспотел, из конского хвоста, который спускался по спине, выбилась часть его волос, придавая ему слегка растрепанный вид. После еще нескольких взмахов он отступил назад и поправил свой темный костюм.

Молодой человек поспешил вытереть пот с лица лорда Гранбеля. У мальчика были такие же светлые волосы, как и у всех других Гра1нбелей, которых я встречал, но ему не хватало телосложения Калона и Эзры.

Кто-то прочистил горло снаружи моей камеры.
‒ Лорд Титус?

Гостеприимный хозяин повернулся и вышел в грязный каменный коридор, даже не взглянув в мою сторону.

Прошло три дня с тех пор, как я вышел из портала и попал прямо в эту политическую неразбериху. Каждый день отец Калона навещал меня, чтобы задать один вопрос: «Это ты убил моих сыновей?» И каждый день, когда я отвечал ему, что не делал этого, он проводил несколько минут, избивая меня, прежде чем уйти. Остальное время я провел наедине с Реджисом и своими мыслями.

Но на мне это никак не сказывалось. Мое новое асурийское тело более чем способно выдержать несколько ударов, и до сих пор не было никаких длительных допросов. Худшей частью всего стало предчувствие... не о суде, а об Элли.

Реликвия все еще не зарядилась. Я проверял ее каждые несколько минут, но где-то на второй день Реджис заметил, что я похож на сумасшедшего, поэтому я ограничил себя до раза в час.

Старик, руководящий моим арестом, которого я теперь знал, как управляющего лорда Гранбеля, появился в дверях ровно настолько, чтобы помахать охранникам отпустить меня, и через несколько мгновений я снова остался один.

‒ Как бы ни было забавно наблюдать, как ты притворяешься боксерской грушей, мне скучно, ‒ подумал Реджис, как только охранники закрыли дверь. ‒ Мы правда собираемся заниматься этим целых три недели?

‒ Тогда иди вздремни, ‒ огрызнулся я.

‒ Грубовато, ‒ проворчал он в ответ.

Посмотрев через зарешеченную дверь и убедившись, что охранник в конце коридора не может заглянуть в мою камеру, я лег на койку и вытащил засохшую фрукт-игрушку из моей пространственной руны. Шум семян, дребезжащих внутри, тут же напомнили о заснеженной деревне на вершине горы, где я тренировался с Тройным Шагом.

Представив, восхождение на горные вершины и стремительный спуск в долины, и погрузившись в медитативное состояние, которое я использовал во время тренировки с Теневыми Когтями, я выпустил небольшое количество эфира из своего ядра и направил его к кончику указательного пальца.

Фиолетовая энергия мягко гудела, сформировываясь в тонкое, слегка изогнутое продолжение моего пальца. Я вставил эфирный “коготь” в щель и порылся в поисках семени размером с горошину. Хоть у меня и получилось подвести семя к отверстию, но попытавшись вытащить его эфир потерял форму и рассеялся.

Глубоко вздохнув, я вызвал коготь во второй раз и попробовал снова, с аналогичными результатами. Я потратил на это час или два, прежде чем Реджис прервал мою практику.

‒ Ты занимаешься этим уже несколько часов, ‒ проворчал Реджис. ‒ Тебе не надоело?

‒ Не совсем. Думаю, она стала чем‒то на что я могу отвлечься… от своих мыслей.

‒ Ох. Что-то вроде вязания?

Я закатил глаза.
‒ Да, Реджис. Превращение эфира в твердое смертоносное оружие в точности похоже на вязание. Я хотел вернуться к своей практике, но раздались шаги по лестнице, указав, что кто-то идет.

Быстро убрав игрушку, я встал и подошел к двери камеры, положив руку на решетку. Толчок маны перенесся в мою руку, пробежав по ней, как молния. Я хмыкнул и отстранился, разминая покалывающие пальцы.

Снова появился управляющий. Он ехидно ухмыльнулся, заметив мой явный дискомфорт. ‒ О, простите, восходящий Грей, они забыли предупредить о двери? Стержни усиленно зачарованы против физического контакта, чтобы, конечно же, наши гости, не пытались освободиться силой.

‒ А теперь, пожалуйста, отойдите к стене...

Я последовал его словам. Старец махнул рукой, и стена позади меня начала двигаться. Возникли путы, вырастающие из камня, вокруг моих ног и рук, прижимая меня к стене.

‒ Не утруждайте себя сопротивлением, ‒ уверенно сказал он. ‒ Эти наручники были разработаны лучшими инстиллерами(1) в Центральном Доминионе. Цепи и их крепления - неразрушимы.

Я проверил их прочность, разминая руки и плечи, пока камень не начал дрожать.

Упс, подумал я. Почти сломал их.

Золотовласый старец все еще ухмылялся, очевидно, не заметив этого. Я ответил ему бесстрастным, почти скучающим взглядом.
‒ Здорово, ‒ сказал я ровным голосом.

Его ухмылка дрогнула.
‒ Я понимаю, восходящий Грей, что время, проведенное в реликтомбах, вероятно, выработало терпимость перед низменным страхом, и вы уже показали, что умеете выдерживать боль. Признаюсь, лорд Титус был очень расстроен вашим отсутствием выразительности. Его словами: он хотел бы видеть, как ты корчишься от боли.

Старец отошел в сторону, дав другому человеку открыть дверь и войти в камеру. Этот человек был непропорционально высоким. Он носил черную кожаную броню, с золотыми заклепками, которая сильно пахла маслом, под стать его сальным черным волосам и золотому кольцу в ухе.

‒ С чего мне начать, мастер Мэтисон ‒ спросил он высоким, наигранным голосом, а его черные глаза прошлись по моему телу.

Старик сморщил нос, повернувшись к палачу.
‒ Ох, я бы не осмелился указывать вам, как делать вашу работу. Просто заставьте его говорить, ‒ Мэтисон встретился со мной взглядом из-за спины палача. ‒ Я вернусь, скажем, через двадцать минут для допроса.

Палач ухмыльнулся, обнажив черные гнилые зубы.
‒ Хорошо, мастер Мэтисон. ‒ Обращаясь ко мне, он сказал: ‒ Грей, не так ли? Меня зовут Петрас. Я бы сказал, что будет приятно, но, (его улыбка стала шире) я обещаю - не будет.

‒ Фу, это было так отвратительно, что мои несуществующие пальцы на ногах скрючились, ‒ простонал Реджис.

Я промолчал, сохранив спокойное и равнодушное выражение лица.

Отсутствие ответной реакции, казалось, совсем не беспокоило Петраса. Он вытащил зловещего вида кинжал и тем же движением провел лезвием по моему предплечью. Кинжал настолько острый, что я едва ли его почувствовал.

Из раны потекла струйка крови, прежде чем зажить.

Улыбка Петраса исчезла. Он настороженно посмотрел на меня, прежде чем разрезать в том же месте, на этот раз медленнее и глубже. Я понял, что мое быстрое исцеление привлечет нежелательное внимание, и попытался перекрыть поток эфира от ядра. Удалось лишь частично.

‒ Реджис, переместись в мою левую ногу.

‒ Если это из-за моего комментария о пальцах ног, то я просто...

‒ Мне нужно ограничить свое исцеление. Просто сделай это.

Мой компаньон прошел сквозь тело в ногу, и слабый поток эфира перенаправился, к нему какой-то гравитационной силой, которой он влиял на эфир.

Второй порез заживал медленнее. Петрас не сразу сделал третий, вместо этого с интересом наблюдая, как оставшийся эфир снова сращивает мою плоть. Как по мне, исцеление шло вяло, но по сравнению с нормальным человеком, все равно невероятно быстро.

Он провел грубым пальцем по месту, где порез исчез без единого шрама.

Он проверил мои наручники подавления маны, убедившись, что они плотно застегнуты, и сделал шаг от меня.
‒ Как ты это делаешь?

‒ Делаю что? ‒ ответил я, с совершенно невозмутимым лицом.

Нахмурившись, палач приставил лезвие к тыльной стороне моей ладони. Кинжал начал раскаляться докрасна, моя кожа шипела и трещала, наполняя камеру вонью горящей плоти.

Я отстранился от боли, медитируя на свое ядро и эфир, кружащийся внутри, за который я держался так крепко, как только мог. Половина небольшого потока утекала в сторону Реджиса, но некоторое количество эфира передвигалось по моим эфирным каналам к руке.

Когда Петрас поднял свой светящийся кинжал, след от ожога, который он оставил, остался глубоким шрамом на моей чистой плоти. Вместо боли, однако, я только почувствовал что-то вроде покалывания, когда эфир начал восстанавливать повреждения, но теперь он работал еще медленнее на большей ране.

Палач ткнул большим пальцем в свежий ожог и сильно надавил, его черные глаза пытались увидеть любое подергивание или движение от меня, но эта боль для меня - ничто.

Его обычное выражение лица искривилось в подчеркнуто хмурой гримасе.

‒ Небольшие способности к исцелению, даже с перекрытой маной, ‒ пробормотал он себе под нос. ‒ Высокая переносимость боли, вероятно, из-за той же способности. Да, пришло время попробовать что-то еще.

Он бросил кинжал, лезвие которого все еще светилось, в угол и хрустнул костяшками пальцев.

‒ Обычно я оставляю это на потом, но… ‒ Он коварно ухмыльнулся мне. ‒ Так сказать, ты нуждаешься в... особом обращении.

‒ О-о, Артур, особое отношение. Думаю, ты ему нравишься, ‒ поддразнил Реджис.

На моем лице промелькнула тень улыбки. Петрас в ответ гневно нахмурился.

‒ Думаешь, это смешно, восходящий Грей? ‒ спросил он, его голос стал еще выше. ‒ Тогда страдай!

Его костлявые пальцы крепко сжали мои, и на него нахлынуло жестокое злорадство. По его сосредоточенному лицу я мог сказать, что он произносил заклинание, но ничего не произошло, даже когда пот начал стекать по его лицу, и дыхание превратилось в удушливые вздохи.

Ожог на тыльной стороне моей руки продолжал заживать, и Петрас продолжал поглядывать на него, выражение его лица становилось все более разочарованным с каждой секундой.

Он держал мои руки так еще минуту, прежде чем с раздражением отбросить их.
‒ Это невозможно! ‒ закричал он, мечась из стороны в сторону по небольшой камере. ‒ Совершенно невозможно!
Он повернулся ко мне, со свирепым взглядом.
‒ Что ты, черт возьми, такое?

‒ Невиновный человек, ‒ твердо сказал я. ‒ И немного голодный.

Зашипев, Петрас схватил свой кинжал с пола, сделав два быстрых шага ко мне вонзил оружие мне в бок, чуть ниже ребер. Хоть он больше и не светился, но все еще был обжигающе горячим, и я чувствовал, как он жжет внутри меня.

Бывало и хуже.

Его черные, как у жука, глаза искали в моих хоть какой-то намек на боль или страх, которым он мог бы себя утешить, но я ничего ему не оставил.

Он вырвал кинжал и уставился на рану. Я позволил эфиру течь свободно. Половина все еще утекала, к Реджису, но остальной поток шел в глубокий порез на моем боку. Рана медленно начала заживать. В конечном счете Петрас плюхнулся на мою койку и разложился на ней. Так он пролежал пару минут, молча смотря на низкий потолок.

‒ Я никогда не видел, чтобы кто-то исцелялся так же быстро, как ты, и все же твоя мана не реагирует на мой герб. Мое прикосновение должно было поджечь каждый нерв в твоем теле, если в тебе вообще есть мана. Я этого не понимаю, ‒ он повернул голову и уставился на меня. Его ярость сменилась осторожным любопытством. ‒ Это эмблема? Ре... регалия? Мне говорили, что твои руны расплывчаты, но ничего необычного.

Будучи прижатым к стене, я неуклюже пожал плечами.

‒ Человек-загадка… ‒ прошептал Петрас, глядя в потолок. ‒ Тогда ничего не остается, кроме как посмотреть, насколько сильна эта способность.

Палач скатился с койки и с мерзкой улыбкой взмахнул кинжалом.

***

К тому времени, как золотоволосый старейшина вернулся, моя одежда уже свисала лохмотьями, окрашенная в красный кровью. Петрас действовал постепенно, нанося раны одну за другой с неспешной, неторопливой сосредоточенностью. Мои раны теперь закрывались немного медленнее, поэтому я отозвал Реджиса от ноги, но я так и не вознаградил усилия палача даже дрожью век.

Старик Мэтисон, казалось, был удивлен моим состоянием. Он пристально посмотрел на Петраса, но долговязый алакриец только виновато пожал плечами.
‒ Теперь вы можете нас покинуть. Подождите в коридоре.

Плечи Петраса поникли, и он, насупившись, вышел из камеры. Мэтисон подождал, пока он уйдет, чтобы начать задавать вопросы.

‒ Восходящий Грей, ‒ начал он, ‒ я хотел бы, чтобы вы объяснили мне, почему вы убили: лорда Калона Крови Гранбель, лорда Эзру Крови Гранбель и леди Рию Крови Фалин. Во всех подробностях, пожалуйста.

Стараясь говорить как можно спокойнее и отчетливее, я сказал: «Я никого не убивал. Реликтомбы оказались намного сложнее, чем ожидал Калон, и они пали от обитавших там монстров».

.
‒ Вы должны понимать, восходящий Грей, у нас есть свидетель этих действий. Мы знаем, что произошло. Милорд и леди Гранбель теперь хотят понять почему.

Он шагнул ближе ко мне.
‒ Носило ли это нападение политический характер? Вы убийца, посланный конкурирующей Кровью?

‒ Если это так, то я проделал довольно паршивую работу, оставив свидетеля.

Все продолжалось в таком же ключе. Мэтисон заставил меня объяснить детали нашего восхождения, начиная с того, как я нашел Гранбелей, до видов зверей, обитавших в реликтомбах, вплоть до мелких деталей, таких как: что мы ели, находясь в ловушке зеркальной комнаты, и как выглядели фигуры в зеркалах.

Я рассказал столько правды, сколько смог, тщательно подмечая все совершенные мной недоговорки, на случай, если они попросят меня повторить все сказанное.

Наконец Мэтисон повернулся, чтобы выйти из камеры, но остановился в дверях.
‒ Ах, да. Еще кое-что, восходящий Грей. Где вы спрятали свое кольцо измерения?

‒ Я потерял его, ‒ ответил я с сожалением, ‒ вместе со всеми моими вещами. Но я уже сказал об этом охраннику.

‒ Понимаю. Тогда ладно. ‒ Мэтисон ушел, не сказав больше ни слова, с тяжелым лязгом захлопнув за собой дверь камеры.

Реджис, который был нехарактерно тихим во время пыток и последующего допроса, проснулся внутри меня.
‒ Ты в порядке?

– В порядке, ‒ ответил я, устраиваясь на койке. Я прошел через гораздо худшее, когда создавал свои эфирные каналы и тренировался в реликтомбах.

По привычке я вытащил многогранную реликвию из пространственной руны, чтобы проверить ее, и осознав, что камень на ощупь теплый и тихо гудит от слабой эфирной энергии, я почувствовал прилив адреналина и быстро сел.

‒ Она зарядилась!

– Давно пора. Тогда что в первую очередь?

Без каких-либо сомнений. Сжимая реликвию в кулаке, я подумал о Элли. Белый туман клубился по поверхности камня, но меня не втянуло сразу внутрь, как раньше. Закрыв глаза, я сосредоточился сильнее, представляя ее лицо и мысленно повторяя ее имя: Элеонора Лейвин, Элеонора Лейвин... Элли...

‒ Артур, ‒ утешительно подумал Реджис, ‒ мне жаль...

Даже с закрытыми глазами, я почувствовал, как мое восприятие внезапно изменилось. Присутствие Реджиса исчезло, как и ощущение холодного камня под моими ногами.

Я медленно открыл глаза.

Первым, что я увидел, стала Элли. Моя сестра, живая и невредимая.

Над переводом работали: Revys и kostezy
Контакты: VK, Telegram

1. Инстиллер - алакрийский маг специализирующийся на зачаровании вещей, с помощью своей маны.