В ожидании допроса я сидела на стуле прямо посреди кабинета Сильвестра. Переводя взгляд между тремя своими опекунами, я чувствовала, как по спине стекает холодный пот.

«Ой-ой... И почему они смотрят на меня с такими страшными лицами?» — гадала я.

— Пусть все покинут комнату, — приказал Сильвестр. — Я не хочу, чтобы предстоящий разговор слышал кто-либо кроме меня, Карстеда и Фердинанда.

— Лорд Сильвестр, не понадобится ли вам кто-нибудь, кто мог бы объяснить, что произошло, пока юная леди была прикована к постели? — спросила Рихарда.

— Если это будет необходимо, я спрошу после того, как мы выслушаем Розмайн. А пока, Рихарда, оставь нас, — ответил Сильвестр, между бровями которого сейчас пролегала морщина столь же глубокая, как и у Фердинанда.

Когда Рихарда и остальные, бросая на меня встревоженные взгляды, покидали кабинет, мне хотелось кричать: «Не-е-ет! Пожалуйста, не оставляйте меня одну!»

Когда я увидела, как безжалостно захлопнулась за ними дверь, мне захотелось расплакаться. Это было похоже на одно из тех собеседований, где работодатель пытается эмоционально сломать соискателя, желая отсеять слабых. Я оглянулась по сторонам, ища пути к отступлению, но Фердинанд, расправив плечи, покачал головой.

— У нас нет другого выбора. Твои последователи не присутствовали во время вашего разговора с принцем, а потому можно заключить, что королевская семья не желала, чтобы посторонние слышали то, о чём вы говорили. Будет благоразумнее прислушаться к решению принца.

— Другими словами, вы хотите, чтобы я рассказала вам абсолютно всё, о чём говорила с принцем Анастасием?

— Верно. Если мы не узнаем, о чём вы с ним говорили, то не сможем спланировать следующие шаги Эренфеста, — подтвердил Сильвестр.

Пусть Сильвестр и сказал мне выложить всё, но мне не особо хотелось раскрывать историю любви Анастасия, которая всё же была достаточно личным делом. Кроме того, меня пугала мысль, что принц сделает со мной, если узнает, что я обо всём разболтала.

— То, что мы обсуждали — очень личное, а потому, я думаю, принц Анастасий рассердится, если я расскажу, о чём мы с ним говорили, — высказала я свои опасения.

— Если бы ты была нормальной дворянкой, то в этом допросе не возникло бы необходимости, — возразил Фердинанд. — Однако ты постоянно делаешь то, чего мы совершенно не ожидаем. Сейчас ты должна рассказать обо всём, ничего не скрывая. В противном случае ты продолжишь совершать те же ошибки.

Честно говоря, он был прав. Мне определённо пригодились бы некоторые подсказки и рекомендации, как действовать дальше. Вполне возможно, я делала что-то весьма необычное, даже не подозревая об этом.

Когда я кивнула, Сильвестр занял своё место. Карстед подошёл к нему и встал позади, а Фердинанд занял место служащего, чтобы записывать ход допроса, и принялся постукивать по столу кончиками пальцев.

— А теперь не могла бы ты поведать нам о тех обстоятельствах, из-за которых у тебя сложились столь близкие отношения с членом королевской семьи, несмотря на то, что ты как первокурсница не должна была как-либо с ним пересекаться? — спросил Фердинанд. — Учитывая, что принц Анастасий отослал из комнаты последователей, вы, должно быть, обсуждали что-то глубоко личное.

— А-а? Сложились близкие отношения? — переспросила я, совершенно не ожидав от Фердинанда таких слов, и наклонила голову.

Я пообещала Анастасию, что не стану сама к нему приближаться, а потому встречалась с ним, лишь когда он вызывал меня. Да и наши разговоры, в принципе, были посвящены исключительно Эглантине. Я сомневалась, что мои отношения с Анастасием можно назвать близкими.

— Так сложились обстоятельства. Я не могла идти против приказов королевской семьи, а потому мне оставалось только плыть по течению.

Несмотря на то, что я ответила совершенно серьёзно, Сильвестр недовольно посмотрел на меня.

— Неужели? — спросил он.

Даже если Сильвестру что-то не понравилось, факт есть факт. Фердинанд, также оставшись недовольным моим ответом, принялся перебирать отчёты.

— Когда ты впервые встретилась с принцем? Согласно полученным отчётам, это произошло во время практики танца посвящения, но если вы уже пересекались раньше, то мы хотим, чтобы ты честно рассказала об этом, — сказал Фердинанд.

— Эм-м… Впервые мы встретились, когда я приветствовала его на встрече кандидатов в аубы. Он пожаловался мне, что я не соответствую тому образу святой, который сложился у него по слухам, что обо мне ходили.

Когда я пересказала наш с принцем разговор во время той встречи, все трое моих опекунов схватились за́ головы.

— Розмайн, я впервые об этом слышу. Ты что, действительно затеяла ссору с членом королевской семьи? — сжимая виски, простонал Сильвестр.

— Ну-у… Меня немного рассердили его жалобы, но я не затевала ссору… — неуверенно ответила я, отводя взгляд.

Фердинанд одарил меня улыбкой, от которой у меня по спине пробежал холодок, а затем тихо сказал:

— Твои слова содержали больше иронии и сарказма, чем всё, что я когда-либо от тебя слышал. Мне больно думать, что ты так говорила с принцем.

Видя за его улыбкой, насколько он сердит, я не могла не то что пошевелиться, но даже дышать. Тем временем Карстед вздохнул и покачал головой.

— Принц, должно быть, оказался потрясён, что кто-то посмел так заговорить с ним во время первой встречи.

«Ой-ой-ой… Похоже, я сильно напортачила с самого начала», — запоздало осознала я.

— Теперь я понимаю. Во время практики танца посвящения мне показалось, что принц Анастасий почему-то невзлюбил меня. Так значит, это из-за того, что я первой затеяла ссору.

— Нам нужны подробности, — потребовал Фердинанд, постукивая пальцами по бумагам. — Похоже, есть много несоответствий с тем, что мы узнали из полученных отчётов.

Я принялась рассказывать, что произошло во время танца посвящения. Анастасий обвинил меня в попытке сблизиться с ним, а я в свою очередь ответила, что впредь не собираюсь по своей воле приближаться к нему.

Уставившись на меня из-под нахмуренных бровей, Сильвестр принялся тереть лоб.

— Я начинаю сочувствовать принцу… — признался он. — Он наверняка не ожидал, что когда-либо встретит кого-то настолько странного.

Я не желала, чтобы приёмный отец, самый большой чудак на свете, говорил мне такое.

— Я подумала, что это наилучший способ избежать неприятностей. Так я могла продемонстрировать стремившимся приблизиться к принцу Анастасию, что не собираюсь соперничать с ними, — попыталась оправдаться я.

— Эренфест — слабое герцогство, а потому дела с королевской семьёй сулят нам одни лишь неприятности. Так что сама по себе твоя идея была неплоха. Вот только воплотила ты её ужасно. Тебе следовало выразить отказ более спокойно и уклончиво, — упрекнул меня Сильвестр.

По его словам, весной меня ждут уроки правильного общения. Одна лишь мысль о них вгоняла меня в уныние.

— И всё же, как в результате твоего вопиющего отказа взаимодействие между вами лишь увеличилось?

— Как я уже сказала ранее, так сложились обстоятельства. В следующий раз мы встретились на чаепитии с учителями музыки. Поскольку на нём присутствовала госпожа Эглантина, принц Анастасий тоже решил заявиться туда. Вы ведь понимаете, что когда учителя музыки спросили, не возражаю ли я против его присутствия, я не могла отказать?

— Да, ты верно сделала, что не отказала, — кивнув, ответил Сильвестр и сжал губы.

Я рассказала, как во время чаепития Анастасий с ожидаемым от королевской семьи эгоизмом велел мне сочинить песню, а затем сказал, что она ему не нужна, после чего ушёл в плохом настроении, а Эглантина последовала за ним.

— Ах да, приёмный отец, учителя рассказали мне о ваших студенческих годах в дворянской академии. Похоже, поведение принца Анастасия очень напоминает то, как вы ухаживали за леди Флоренцией.

— Немедленно забудь об этом! — воскликнул Сильвестр, а затем громко простонал, держась за голову, но уже не так, как прежде.

Я отрицательно покачала головой. Мои последователи также присутствовали на этом чаепитии, и даже Рихарда услышала те истории.

— О том, чтобы забыть, не может быть и речи, однако я могу сохранить это в секрете от Вильфрида и Шарлотты.

— В отличие от похождений Сильвестра, о которых в Эренфесте знают все люди старше определенного возраста, информация о втором принце весьма полезна. Так значит, он влюблён в юную леди из Классенбурга? — спросил Фердинанд, устремив на меня взгляд бледно-золотых глаз.

Видимо, мои опекуны не знали этого, несмотря на то, что в академии влюблённость принца не была секретом. Неудивительно, что сбор информации о том, что там происходит, считается важным делом. Я решила поведать и о том, что услышала от учителей музыки.

— Значит, эта информация полезна? Ещё я слышала от учителей, что госпожа Эглантина — дочь третьего принца, погибшего в результате переворота. После смерти отца её удочерил дедушка, в то время — ауб Классенбурга.

Все трое опекунов, поражённые моими словами, глубоко вздохнули, а я тем временем продолжила.

— Поскольку дедушка желает вернуть госпоже Эглантине статус члена королевской семьи, первый и второй принц сделали ей предложение. Похоже, что у избранника госпожи Эглантины будет больше шансов стать следующим королём.

— Розмайн, ты зашла слишком далеко… — пробормотал Фердинанд. — Я полагаю, эта информация известна лишь дворянам, которые очень близки к королевской семье. Сильвестр, теперь тебе нужно выбрать, чью сторону ты займёшь. Нравится тебе это или нет, но из-за Розмайн ты окажешься втянут в дела королевской семьи.

После этих слов Сильвестр сурово посмотрел на Фердинанда, а я съёжилась. Эренфесту удалось избежать разрушительных последствий предыдущего переворота только благодаря нейтралитету. Однако на этот раз, из-за того, что я слишком сильно приблизилась к Анастасию, существовала больша́я вероятность, что в будущем мы окажемся втянуты в какие-либо инциденты.

«Что, если из-за меня серьёзно пострадает всё герцогство?» — испуганно подумала я.

— Розмайн, мы ещё не услышали о вызове тебя принцем, — сказал Сильвестр. — Ты ведь снова встретилась с ним после того чаепития?

— Чтобы объяснить этот момент, сначала я должна рассказать о Шварце и Вайсе.

— Ты про тот случай, когда отправилась в библиотеку для регистрации и в итоге стала их хозяйкой? Пусть я и прочитал отчёт, но он показался мне бессмысленным, — сказал Сильвестр и призвал меня продолжать.

Я кивнула.

— Вильфрид сказал, что я не смогу посещать библиотеку, пока все первокурсники не сдадут теорию, а потому я заставила их учиться, не жалея себя. И, может быть, потому, что я так обрадовалась, когда все они сдали экзамены, и я смогла зарегистрироваться в библиотеке, или потому, что всё ещё не привыкла контролировать магическую силу после сна в юрэ́ве, но когда я помолилась богам, моя магическая сила вырвалась и превратилась в благословение, благодаря которому я и стала хозяйкой Шварца и Вайса.

— Примерно так, как я и предполагал… Но у Шварца и Вайса наверняка уже был хозяин. Ты смогла украсть их просто за счёт магической силы? — спросил Фердинанд.

В этот момент я поняла, что очень немногие люди знают об изменениях в библиотеке академии. Те, кто уже закончили учебу и были знакомы лишь со старой дворянской академией, воспринимали работу Шварца и Вайса как данность, в то время как большинство нынешних студентов даже не подозревали о существовании таких библиотечных магических инструментов. Я объяснила Фердинанду, что чистка в Центре затронула и библиотекарей из высших дворян, и в результате осталась лишь Соланж — средняя дворянка — магической силы которой оказалось недостаточно, чтобы снабжать Шварца и Вайса.

— Они досконально знали, где и какие книги находятся в библиотеке, и часто помогали мне, но… Я понимаю. Теперь их больше нет, — произнёс Фердинанд.

— Пусть я и слышал, что чистка привела ко множеству проблем, но если они не могут найти даже библиотекарей для дворянской академии, Центр, похоже, находится в ужасном положении, — сказал Сильвестр и, тяжело вздохнув, упёрся подбородком в стол.

Поскольку Эренфест во время политических изменений оставался нейтральным, наша связь с Центром, где всем теперь заправляли победители, была слабой. Кроме того, мало кто из учеников Эренфеста мог похвастаться впечатляющими оценками, чтобы получить приглашения на чаепития герцогств, обладающих более высоким рангом. В связи с этим поступающей информации оказалось не так много.

— Без Шварца и Вайса госпоже Соланж придётся тяжело, а потому я предложила свою помощь. Вот только как кандидат в аубы я не могу перейти в Центр, а потому мы с принцем договорились, что раз я сама хочу помогать библиотеке, то он не возражает, чтобы я снабжала Шварца и Вайса магической силой, пока учусь в академии.

— Было мудрым решением удочерить Розмайн, сделав её тем самым приёмной дочерью герцога, — со вздохом пробормотал Карстед. — Если бы она осталась моей дочерью и высшей дворянкой, то Центр наверняка бы уже забрал её, пусть она пока и учится, не так ли?

— Это я хорошо придумал, — довольно сказал Сильвестр, гордясь своевременно принятым решением.

А вот я хотела бы перебраться в Центр и работать там библиотекарем в дворянской академии…

— Тем не менее, то, что ты смогла стать их хозяйкой лишь за счёт благословения, даже не прикасаясь, просто невероятно… — пробормотал Фердинанд. — Ну да ладно. Согласно отчёту Хиршуры, во время снятия мерок на магических инструментах библиотеки обнаружилось множество магических кругов. Позже я хочу поговорить с тобой об этом.

— Ох, это напомнило мне, что я привезла для вас множество сувениров от учителя Хиршуры. Кажется, это магические инструменты, которые вы когда-то сделали, но они сломались, и учитель Хиршура хочет, чтобы вы их починили. Кроме того, нам нужна ваша помощь со Шварцем и Вайсом.

Губы Фердинанда изогнулись в довольной улыбке. Почувствовав, что его настроение улучшилось, я решила рассказать и о других подарках.

— Также я привезла с собой песни, посвященные Богиням Света и Мудрости, которые сочинила вместе с Розиной. Я была бы признательна, если бы вы подумали над их аранжировкой. Песня, посвящённая Богине Света, должна быть подарена принцем Анастасием госпоже Эглантине.

— Розмайн, ты не упоминала об этом… — недовольно сказал Сильвестр.

Я наклонила голову и возразила:

— Но я ведь совсем недавно рассказывала об этом, или вы забыли? Про то, что принц Анастасий попросил меня сочинить песню, а затем сказал, что она ему не нужна и, выглядя недовольным, ушёл. Я сочла, что он повёл себя так странно из-за любви, да и именно он попросил меня написать эту песню, а потому подумала, что было бы лучше передать эту песню ему. Или мне следует забыть о нём и отдать песню напрямую госпоже Эглантине?

После моих слов Фердинанд принялся тереть виски́.

— В первую очередь ты должна узнать у принца, каковы его намерения. Не принимай подобные решения самостоятельно.

— А-а? Но я обещала, что не стану сама связываться с ним. Так что это невозможно, — возразила я, покачав головой, — Я не собираюсь нарушать обещание, данное королевской семье.

— Розмайн, ты… Неужели ты действительно собираешься проигнорировать просьбу принца по такой нелепой причине?! — гневно спросил Фердинанд.

— Пожалуйста, не нужно говорить, что я игнорирую его. Вовсе нет. Я просто… жду его. У меня нет другого выбора, кроме как терпеливо ждать, пока принц Анастасий не свяжется со мной. Когда он вспомнит, что ему это нужно, то просто придёт за мной.

— Ты окончательно потеряла рассудок? Принц никогда не придёт за тобой сам.

— Он придёт. В прошлый раз, когда я наслаждалась чтением в библиотеке, принц пришёл и утащил меня.

Стоило вспомнить об этом, как меня охватило негодование. После того, как потеряла сознание, я несколько дней не смогла посещать библиотеку, из-за чего моё драгоценное время на чтение сильно сократилось.

Что до моих опекунов, то они смотрели на меня с широко распахнутыми от ужаса глазами.

— Розмайн! — заорал Сильвестр. — Ты хочешь сказать, что он не просто вызвал тебя, когда ты находилась в библиотеке, а пришёл за тобой лично?! Это полное безумие!

— А-а? Но ведь… я не хочу приближаться к нему. И я обещала, что не буду связываться с ним сама…

— Розмайн, возьми это обещание обратно, — велел Фердинанд. — Или ты хочешь, чтобы принц приходил и утаскивал тебя каждый раз, когда ты ему понадобишься? Хочешь, чтобы люди подумали, что ты достаточно важна, чтобы принц лично приходил за тобой? Твои действия приведут к появлению немыслимых слухов, и ты наживешь столько неприятных врагов, что у тебя больше не останется времени на чтение.

Я была шокирована, когда мне объяснили, что по своей вине могу лишиться времени на чтение. Я по сути заставила Анастасия вызывать меня к себе, хотя могла бы решить всё через ордоннанцев и письма. Закрыв лицо руками, я громко простонала.

— Я заберу обещание обратно, как только вернусь в дворянскую академию! Я не хочу терять ещё больше времени на чтение! — испуганно заявила я.

Фердинанд тяжело вздохнул и устало произнёс:

— Учитывая, что ты практически не умеешь правильно общаться, возможно, для всех нас будет лучше просто запереть тебя в библиотеке.

От этого его предложения моя признательность к нему резко возросла. Он ведь только что сказал, что мне следует как можно больше времени проводить в библиотеке! Я хотела сделать этот день ежегодным праздником! Переполненная радостью, я вскочила и возвела руки к небу.

— Ах! Господин Фердинанд, вы для меня как бог! Хвала…

— Мне не нужны молитвы. Сядь, — резко осадил меня Фердинанд.

Я думала, что должна помолиться, но меня прервали. Обидно…

— Розмайн, ты совершала ещё какие-нибудь грубые ошибки в отношении королевской семьи? Пожалуйста, скажи, что больше ничего не натворила! — взмолился Сильвестр.

Я рассказала, что Анастасий утащил меня из библиотеки, как я приняла лекарство, и как потом у меня так сильно кружилась голова, что в итоге я потеряла сознание.

— Зачем вообще принцу понадобилось утаскивать тебя? — недовольно спросил Фердинанд.

— Принц потерял голову от любви, — ответила я. — Он хотел узнать, о чём мы с госпожой Эглантиной говорили на чаепитии.

Я объяснила, что Эглантина боялась стать источником новой борьбы за власть и сказала мне, что не хочет выбирать ни одного из принцев на роль её сопровождающего на выпускной церемонии. Также я упомянула, что после того, как я рассказала об этом Анастасию, он, похоже, что-то придумал.

— Было ли что-то ещё… — задумалась я. — Ну, я научила принца Анастасия песне, посвященной Богине Земли, а также, желая немного загладить вину за то, что говорила с ним довольно грубо, предложила ему подарить госпоже Эглантине украшение для волос, на что он согласился. Вроде всё.

— Постой. Почему ты не посоветовалась с нами, прежде чем предложить принцу сделать украшение для волос? — спросил Сильвестр.

— А-а? Просто когда я писала ему благодарственное письмо и сообщала, что возвращаюсь в Эренфест, то подумала, почему бы не попытаться улучшить его отношение ко мне.

После моего ответа опекуны подняли брови, шокированные тем, что я сумела ещё больше напортачить за те три дня, которые мне дали. Фердинанд резко поднялся и с леденящей улыбкой подошёл ко мне и ущипнул за щёки.

— Розмайн, разве я не говорил тебе думать, прежде чем что-либо делать? Разве не учил, что важно держать других в курсе того, что ты делаешь, и обсуждать это? Или тех уроков для тебя оказалось недостаточно? Может всё то, что я вбивал тебе в голову, вытекло с магической силой, пока ты спала два года?

— Пфафтите!

Фердинанд отругал меня, сказав, что если я что-то не знаю, то мне следует написать письмо и попросить совета, а не принимать решения самостоятельно. Тот же Вильфрид постоянно отправлял дощечки с вопросами о том, как он может сдержать меня. Когда я хлопнула в ладоши, осознав, что, оказывается, вот как можно было сделать, опекуны окончательно убедились, что моего образования оказалось недостаточно для дворянской академии.

— Причина всему, что ты проспала два года. До следующего учебного года нам нужно будет научить тебя правильному общению, — сказал Фердинанд.

Похоже, что к моей текущей ситуации привело то, что приоритет был отдан получению высоких оценок и своевременному возвращению на ритуал посвящения.

— В обычных обстоятельствах первокурсница Эренфеста никогда бы не смогла так тесно взаимодействовать с королевской семьёй, — продолжил Фердинанд. — Кроме того, зная о твоём недостатке выносливости, я не ожидал, что ты сможешь сдать экзамены так быстро. Я планировал позволить тебе немного насладиться библиотекой после того, как ты сдашь экзамены, а затем перед началом сезона общения вернуть в Эренфест для ритуала посвящения. Возвратилась бы ты непосредственно перед состязанием герцогств. Благодаря этому нам бы удалось скрыть то, что ты не умеешь общаться. Однако…

— Фердинанд, она превзошла твои ожидания, — с ухмылкой закончил Сильвестр.

Фердинанд одарил его холодным взглядом и сухо заметил:

— Тот, кто должен беспокоиться о том, что она превзошла ожидания, это ауб Эренфест, которому на собрании герцогов придётся разбираться с последствиями.

Сильвестр тут же уставился на меня.

— Знаешь, Розмайн, я действительно поражён тем, что ты смогла так много натворить за столь короткое время. И ведь сезон общения ещё даже не начался!

— Приёмный отец, не нужно переживать из-за ошибок прошлого. Больше думайте о хорошем, что ждёт впереди.

— Идиотка. Прошлое никуда не денется. Наши отношения с королевской семьей и больши́ми герцогствами окажут значительное влияние на будущее Эренфеста.

Сильвестр смотрел на меня так, словно снова хотел заставить пищать «пьи», а потому я попыталась поспешно сменить тему:

— А почему бы нам не обсудить с Бенно и главой торговой гильдии Густавом, как воспользоваться текущей ситуацией на пользу Эренфесту? Вы ведь знаете, что униша́м, украшения для волос и фунтовые кексы привлекли к себе большое внимание в дворянской академии? Я думаю, что если принц подарит девушке, которую так добивается, украшение для волос, то это должно хорошо сказаться на последующих продажах.

— Скорее всего, ты права, но какая же ты идиотка! Как можно быть такой легкомысленной?! Разве я не предупреждал не действовать неосмотрительно, когда дело касается подарков и ведения торговых дел. Почему ты не можешь оставить всё это до собрания герцогов?! — наорал на меня Сильвестр.

Я чувствовала себя виноватой. Мне действительно не следовало предлагать Анастасию заказать украшение.

— Прошу прощения… Тогда мне отказать ему?

— Я злюсь именно потому, что не так-то просто отказать члену королевской семьи.

— Сильвестр, говоря «не так-то просто», ты сильно преуменьшаешь. Это невозможно, — устало покачав головой, возразил Фердинанд. — У нас нет другого выбора, кроме как воспользоваться этой ситуацией на благо герцогства. Розмайн права. Если кандидат в аубы Классенбурга наденет украшение для волос на выпускную церемонию, то это хорошо скажется на продажах.

— О, а что, если мы ещё напечатаем истории о любви и будем продавать их вместе с украшениями для волос? Если мы так сделаем, то разве это не поможет быстро распространить печать? — предложила я.

Я пока не собиралась распространять учебные материалы среди других герцогств, чтобы сохранить наше превосходство в плане оценок, однако мне хотелось как можно скорее распространить саму печать. В этом отношении не было ничего лучше истории любви, посвящённой королевской семье. Сплетни всегда хорошо распространяются. Если бы мы напечатали такую историю на одном листе, как кавараба́н*, то цена оказалась бы довольно низкой.

Чем больше я об этом думала, тем больше мне нравилась идея. Мы могли бы продавать подобные листовки каждый раз, когда появлялась новая информация, а люди бы покупали то, что им интересно. А заодно можно было бы продавать и что-то вроде скоросшивателей. Возможно, нашлись бы даже те, кто с радостью собирал все выпущенные нами листовки.

— Розмайн, правильно ли я понимаю, что ты собираешься встать на сторону второго принца? — спросил Фердинанд.

— А-а? Нет. Я на стороне госпожи Эглантины. Независимо от того, какого принца она выберет, если выберет вообще, её история будет прекрасно продаваться. А учитывая, что госпожа Эглантина по сути будет продвигать товары Эренфеста, такие как унишам и украшения для волос, то нам представится прекрасный шанс распространить их среди женщин, обладающих высоким статусом, — ответила я, также предполагая, что фунтовый кекс будет хорошо продаваться среди женщин, которые часто посещают чаепития.

Эглантина была красива, обладала высоким статусом и интересовалась как униша́мом, так и украшениями для волос. Она была самым лучшим «рекламным щитом», о котором я только могла мечтать.

Несмотря на озвученные мной причины, Сильвестр покачал головой.

— Розмайн, ты думаешь лишь о том, какую пользу сможешь извлечь как торговец.

— Боюсь, что я до сих пор не понимаю, какую пользу из текущей ситуации могут получить дворяне. Разве для меня не правильно встать на сторону госпожи Эглантины? — спросила я, желая узнать мнение Фердинанда.

Он опустил глаза, задумавшись, а затем медленно вздохнул.

— Должен признать, такое решение нельзя назвать плохим. Если верить твоим словам, то позиция Классенбурга окажет большое влияние на то, кто станет следующим королём. В текущей ситуации, не будет ошибкой последовать за Классенбургом, а не за одним из принцев, — сказал Фердинанд и посмотрел на Сильвестра. — Однако окончательное решение остаётся за аубом Эренфестом.

Наблюдая за Сильвестром, я видела, что ему было сложно вынести решение прямо здесь и сейчас. А вот меня, наверное, из-за того, что я не была настоящей дворянкой, фракционная борьба не заботила.

— Думаю, всё будет в порядке, если отложить решение, кого поддерживать, на потом, — высказала я своё мнение.

— Розмайн? — удивился Сильвестр.

— Сейчас гораздо важнее определиться, что делать, когда на собрании герцогов зайдёт вопрос об униша́ме, украшениях для волос, растительной бумаге и фунтовых кексах. И принц Анастасий, и госпожа Эглантина заинтересованы в них, а потому я считаю, что важнее подумать о торговых сделках, а не рассуждать, к какой фракции присоединиться.

Пока Эглантина не сделала выбор, ситуация продолжит оставаться более или менее стабильной. Её решение могло легко склонить чашу весов в сторону одного или другого принца, вот только мы не знали, кого она выберет. А потому следовало сосредоточиться на более насущных проблемах.

— В отличие от компании «Планте́н», имеющей несколько мастерских по изготовлению растительной бумаги, у компания «Гилбе́рта» на данный момент только одна мастерская по производству униша́ма, да и на изготовление одного украшения для волос требуется значительное время. Есть много того, о чём следует подумать прежде, чем распространять всё это как уникальные товары Эренфеста. Нужно ли увеличивать количество мастерских и прибывающих к нам торговцев? Собираемся ли мы продать и сам метод производства? Если да, то не возникнут ли проблемы с магическим договором, который я подписала с Бенно? Можно ли этот вопрос как-то разрешить? Достаточно ли постоялых дворов в нижнем городе, чтобы принять больше торговцев? Как мы будем поддерживать безопасность? И это не считая распределения прибыли…

В наших интересах, чтобы в Эренфест приезжало как можно больше торговцев. Но прежде, чем мы их примем, требовалось убедиться, что у нас достаточно товаров. Приехавшие издалека торговцы наверняка бы рассердились, если бы им пришлось вернуться с пустыми руками, а если приезжие торговцы начнут бороться из-за скудных запасов, то это плохо скажется на порядке в городе. Даже если бы мне сказали, что думать об этом недостойно дворянки, я не хотела, чтобы у компаний «Гилбе́рта», «Планте́н», у городской стражи и других знакомых мне людей возникли сложности. Я хотела разобраться со всеми проблемами ещё до того, как они появятся.

— Вместо того, чтобы беспокоиться, что будет с Центром через несколько лет, нам следует сосредоточиться на проблемах, с которыми мы обязательно столкнёмся уже весной, — высказалась я.

— Верно, — согласился Сильвестр. — Вызовите Бенно и главу торговой гильдии Густава. Мне нужно поговорить с ними перед весенним собранием герцогов.

Даже если Сильвестр так сказал, сейчас ещё стояла середина зимы. Повелителя зимы ещё не убили. В такой ситуации вызвать кого-то непросто, даже если это простолюдины.

— Розмайн, сообщи Бенно и остальным, что они получат письма от ауба Эренфеста. Полагаю, не следует вызывать их без предупреждения, не так ли? — обратился ко мне Фердинанд, должно быть, вспомнив, как несладко пришлось торговцам, когда их внезапно вызвал гиб Хальдензель.

Между прочим, мне рассказывали, как тяжело Бенно было вести деловые переговоры с высшими дворянами, когда Эльвира захотела построить мастерскую у себя на родине, в Хальдензеле. Похоже, ситуация была настолько ужасной, что Фердинанд даже посочувствовал Бенно.

— В таком случае согласуй с Бенно, сколько людей прибудет с ним в замок, и составь отчёт, — велел Сильвестр. — Служащим потребуется написать каждому пригласительное письмо.

— Поняла… Приёмный отец, у компании «Гилбе́рта» теперь новый глава. Вы хотите, чтобы я пригласила и его тоже?

— Конечно. Я оставлю всё это на тебя. Полагаю, тебе так будет удобнее, верно?

— Благодарю вас.

— Тогда… Розмайн, завтра ты возвращаешься в храм. Нам нужно подготовиться, прежде чем Повелитель зимы проявит себя.

— Хорошо.

1. ↑ кавараба́н (буквально «печать с глиняных плиток») — чёрно-белая листовка напечатанная на большом листе бумаги и сообщавшая о важных событиях и экстренных новостях, вроде пожаров и стихийных бедствий. Каварабаны были популярны в Японии в период Э́до.https://ja.wikipedia.org/wiki/瓦版