— Гросель!

Фрунзиар, который был ближе всех к великану, бросился к нему и поймал. Затем он медленно ослабил хватку и встал, будто все, что он только что пережил – запутанный сон.

Сиатас вырвалась из рук Мобета и, не обращая внимания на боль во всем теле, с помощью ветра подбежала к Гроселю.

Она наклонилась и некоторое время внимательно наблюдала за ним. Затем она толкнула великана и истерично закричала:

— Очнись! Проснись! Нам пора уходить!

Ее голос смягчился и сменился тишиной.

Мобет стоял рядом и видел, как великан не мог удержать свое тело, как оно колебалось. Наконец, как он с грохотом упал на землю.

Несколько секунд он молчал, прежде чем выдохнуть.

В этот момент Андерсон и Эдвина уже подбежали к Сноумэну. Один использовал пламя, а другая имитировала святой свет, чтобы разморозить его. Поскольку Клейн был неподалеку, он сразу же оказался рядом с Гроселем.

Зрение Нитей Духовного Тела подсказало ему, что великан мертв. Только его дух еще оставался, но уже постепенно рассеивался. Это сделало его способность переноса повреждений совершенно бесполезной.

С того момента, как Гросель зажег свет зари и вступил с морозным драконом во второй бой, он, должно быть, был готов к смерти... Клейн замолчал.

Мобет взглянул на него и сказал с горькой улыбкой:

— Честно говоря, я видел не так много великанов. В основном мое впечатление о них сложилось из книг, от учителей и родителей. Я всегда думал, что эта раса жестокая и свирепая, неразумные существа, которые ближе к монстрам. Однако Гросель был не таким. Он был откровенным, честным и оптимистичным. Хотя он мог казаться довольно глупым, он лучше других знал, что хорошо, а что плохо. Он сказал мне, что это из-за того, что он не был одним из древних великанов. Он не был даже великаном второго или третьего поколения... Жестокие великаны также размножались. Что касается их потомков, то время от времени появлялись более разумные. Эти потомки размножались и имели еще больше потомков, позволяя всей расе гигантов вырваться из рамок монстров. Хе-хе, не знаю, стоит ли ему верить, но его существование доказало это...

Мобет вдруг сделал паузу, словно погрузившись в свои воспоминания.

В это время Эдвина и Андерсон помогли Сноумэну, тело которого все еще было немного скованным, подойти. Аскет с трудом шел к Гроселю.

Глядя на плотно закрытый единственный глаз, Сноумэн жестом изобразил на груди знак креста. Полузакрыв глаза, он прошептал молитву:

— Отец всего сущего, великий источник всего, здесь находится честная и чистая душа... Да войдет он в Твое царство и получит вечное искупление...

Сиатас открыла рот, словно хотела сказать, что вера Гроселя была в Великого Короля Аурмира, но в итоге предпочла промолчать. Она молча наблюдала, как Сноумэн закончил молитву.

— Мы должны уйти как можно быстрее. Никто не знает, как долго эта дверь будет оставаться открытой! – сказала Сиатас, осматривая окрестности. Горе и боль сделали ее довольно вспыльчивой.

Она посмотрела вниз на великана и добавила тяжелым голосом:

— Мы не можем позволить душе Гроселя раствориться в этом иллюзорном мире. Мы должны вернуть его в реальность!

— Хорошо, – тут же согласился Мобет. Клейн и остальные тоже не возражали.

Эдвина повернула голову и крикнула в сторону горной пещеры.

— Даниц, теперь ты можешь выходить.

В этот момент глаза Сиатас забегали по сторонам, как будто она что-то вспомнила. Она повернула голову и обратилась к Клейну:

— У тебя есть ручка и бумага?

— Да. Клейн достал авторучку и бумагу, которые он носил с собой. Это была профессиональная черта Провидца.

Сиатас взяла ручку и начала писать на ней. Она не остановилась, даже когда Даниц выбежал из пещеры.

Даниц молчал. Он тоже был не в духе, ему не хватало радости и волнения, которые он должен был испытывать в связи с предстоящим уходом из этого книжного мира.

Наконец, Сиатас перестала писать и передала бумагу и перо Клейну.

— Формула, которую ты хотел.

Разве мы не завершим торговлю только после отъезда? Клейн был в недоумении. Он взял ручку и формулу зелья Океанского Певца.

Словно почувствовав его недоумение, Сиатас повернула голову и посмотрела на Гроселя. Она сказала тяжелым голосом:

— Теперь мы товарищи.

Значит, ты можешь дать мне формулу зелья просто так? Клейн отложил предметы и неопределенно кивнул.

— Я отдам тебе кубок с вином после того, как мы выйдем.

Сиатас ничего не ответила. Вместо этого она подтолкнула Мобета.

— Возьми с собой Гроселя.

Мобет посмотрел вниз на свое не слишком мускулистое тело и остроносые кожаные сапоги. Он горько улыбнулся от беспомощности и подошел к бедру Гроселя.

Фрунзиар молча последовал за ним, наклонившись, чтобы взялся за левое плечо великана.

Андерсон огляделся вокруг и сказал.

— Все вы ранены или слабы. Позвольте мне сделать это.

Затем он поднял другое плечо Гроселя.

Клейн как раз собирался помочь с другим бедром, когда Даниц бросился к нему, чтобы занять это место.

Увидев это, он остановился на месте. Затем он смотрел, как Андерсон и компания поднимают Гроселя, направляясь к иллюзорной, занесенной снегом двери.

Клейн, Эдвина, Сиатас, которая спотыкалась на ходу, и Сноумэн молча шли рядом с ними, пока они не добрались до выхода, образованного из трупа Улиссана.

В этот момент Клейн осмотрел местность и обнаружил, что светло-голубая кровь, вытекавшая из Короля Севера, исчезла. Как будто ее и не было.

Действительно, это заколдованное чудовище, которое почти реально... Клейн шел позади, наблюдая, как Эдвина сделала несколько шагов вперед, согнув спину и положив ладони на дверь.

Затем вице-адмирал Айсберг напрягла все свои силы и толкнула занесенную снегом дверь.

Молча, все увидели, как все исчезло.

Перед глазами быстро появились ряды коричневато-желтых книжных полок, оранжево-желтое солнце, только что зашедшее за горизонт, и письменный стол с авторучкой, чернильницей и бумагой.

Это была каюта вице-адмирала Айсберг Эдвины!

Клейн быстро нашел взглядом середину стола. На нем лежала книга, обтянутая коричневой козьей кожей.

Книга перелистывалась до конца. Затем Клейн и остальные увидели эпилог.

— С помощью сумасшедшего авантюриста и Сильнейшего Охотника Гросель выполнил свое обещание. Он повел своих товарищей по команде и сразил Короля Севера, но он также закончил тем, что заснул навечно в царстве мороза.

— Никто из нас не получил свой финал... Сиатас, куда ты планируешь отправиться дальше?

Мобет отпустил бедро Гроселя, повернув голову, чтобы спросить Эльфийского Певца.

Глаза Сиатас на несколько секунд словно затуманились, прежде чем она твердо ответила:

— Искать свою расу...

Как только она это сказала, она вдруг увидела, что льняные волосы Мобета быстро побелели. На его изначально гладком лице появились явные морщины.

Всего за секунду Мобет умирал от старости.

Сердце Сиатас сжалось. В тот момент, когда она собиралась сделать выпад вперед, она с удивлением поняла, что в какой-то момент потеряла силу в ногах.

С грохотом упав на землю, она увидела, что тыльная сторона ее рук покрыта старческими пятнами.

Она мгновенно поняла, что происходит, и слезы тут же потекли по ее лицу. С трудом она попыталась подползти к Мобету.

Мобет так же упал на землю и пополз к ней, протягивая правую ладонь.

Сиатас протянула правую ладонь и схватила морщинистую и тонкую руку.

Они подняли головы с большим трудом, их зрачки отражали друг друга.

Уголки их ртов одновременно приподнялись и слабо опустились. Их веки закрылись и заслонили свет.

Клейн, Эдвина, Андерсон и Даниц не смогли быстро отреагировать на такие изменения. Они не знали, что им делать, беспомощно наблюдая, как труп Гроселя быстро разлагается, как испаряются его плоть и кровь, оставляя скелет и потустороннюю характеристику. Что касается Мобета, Сиатас, Сноумэна и Фрунзиара, то они за несколько секунд постарели, прежде чем испустить последний вздох и повторить то, что произошло с трупом Гроселя.

Их одежда либо исчезла, либо превратилась в пыль. Их души рассеялись с необычайной скоростью, прежде чем они исчезли.

— Даже тот, кто жил внутри книги меньше всех, пробыл там 165 лет... – тихо пробормотала Эдвина, повернув голову, чтобы посмотреть на кости, обращенные к морю и солнцу.

Это был не кто иной, как Паладин Наказаний Фрунзиар. Он сидел на стуле и смотрел на запад – туда, где находился Баклунд.

Сноумэн сидел, скрестив ноги, сбоку. Его труп сохранял позу молящегося.

Все верно. Они жили в мире книг столетиями или даже тысячелетиями. По правилам внешнего мира, если они не полубоги, они давно должны были умереть... Я должен был это понять... Почему я не насторожился в этот момент? Может быть... Клейн вдруг вспомнил о психологическом воздействии на Мобета, Гроселя и компанию, и у него возникла идея.

Он снова опустил взгляд на книгу, переплетенную в козью кожу. Он верил, что в ней скрыто еще множество тайн.

— Этот парень был довольно интересен. Он умер вот так просто... – Андерсон посмотрел на труп Мобета.

В этот момент все потусторонние характеристики медленно сгустились. Однако Фрунзиар не произвел ничего подобного. Эдвина некоторое время наблюдала за ним, а затем тихо сказала:

— Зелье, которое он выпил, было иллюзорным, как и сила, которую он получил. Это как тот морозный дракон.

Скорее всего, он был создан в книжном мире. Он был почти реальным... Клейн тихо вздохнул. На мгновение он потерял дар речи, поэтому все, что он мог сделать, это поддерживать молчание Германа Спэрроу.

В течение следующих десяти минут в капитанской каюте Золотой Мечты никто не разговаривал, пока не появились четыре потусторонние характеристики.

Одна из них была размером с кулак и напоминала сердце. Она была покрыта отверстиями и мерцала светом зари. Другая напоминала медузу. Ее полупрозрачная внешняя оболочка, казалось, содержала лазурно-голубую морскую воду, а внутри нее были вихри, которые время от времени перемешивались между собой или вспыхивали серебряными молниями, издавая при этом слабую неземную песню. Другой был чистый, яркий кристалл, источавший святость. Последний представлял собой детскую ладошку с пятью тонкими вытянутыми пальцами, которые постоянно меняли цвет в зависимости от окружающей обстановки.

— *Вздох*, мы не можем просто продолжать наблюдать, – наконец, Андерсон нарушил молчание, – Давайте разделим потусторонние характеристики между собой.

Когда голубые глаза Эдвины окрасились огненными всполохами, охотник пожал плечами и сказал с кривой улыбкой:

— Я полагаю, что у них были бы похожие желания, ведь мы были товарищами, которые сражались вместе.