Выходя из больницы с перевязанной рукой, Кейн не мог удержаться от облегченного вздоха, даже если персонал был очень вежлив, если провести в медицинском учреждении столько времени, можно сойти с ума.

Прошло три дня с тех пор, как девушки навестили его, и врачи наконец-то разрешили его выписать. Его бы выписали раньше, но пуля, попавшая в плечо, порвала изрядное количество мышц и даже задела сухожилие, так что если бы не один герой с целительскими способностями, который был у него в долгу, он, скорее всего, застрял бы там еще надолго.

Дойдя до поворота и помахав такси, он сел на самую чистую часть заднего сиденья и сказал водителю, куда он хочет попасть — в катакомбы. Хотя врачи советовали ему не напрягаться несколько дней, иначе только что восстановленные мышцы могут устать, ему, честно говоря, было все равно, он действительно не хотел иметь дело с еще одним буйством из-за своего отсутствия.

Говоря о девушках, он не видел их с тех пор, как они ушли ночью из больницы, однако он видел их не очень тонкое послание.

Проснувшись ночью, через день после того, как девушки ушли на свою "охоту", он открыл окно, чтобы впустить свежий воздух и прохладный ветерок, и увидел зрелище, от которого на его лице расцвела улыбка: на здании напротив него красной светящейся краской из баллончика было нарисовано огромное любовное сердце, внутри которого были слова

Выздоравливай скорее, дорогой xoxoxo!

Много-много-много-много-много-много-много-много-много любви!

П.с. Посмотри на свое письмо, мы его поймали!

Выпустив легкий смешок над проявлениями любви девушки и, признаться, почувствовав себя счастливым, он проверил свою электронную почту.

Под сообщением от неназванного пользователя ему пришла пачка фотографий, честно говоря, он понятия не имел, как они смогли получить его личную почту, но все, что он мог сделать, это надеяться, что они не причинят никакого вреда кому-либо из его партнеров.

Фотографии состояли из основных селфи двух девушек, нескольких знаков мира и дразнящих снимков декольте, брызг крови на щеках (на их лицах), но последняя фотография привлекла наибольшее внимание.

Это была фотография, на которой обе девушки улыбались в камеру, стоя на коленях над хирургическим столом, на котором лежал окровавленный труп. Кровавым его назвать было трудно: кожа содрана, глаза и язык выколоты, а на лице выражение такой безмерной агонии, что даже он почувствовал беспокойство.

Но не труп, несмотря на нелепое количество повреждений, напомнил ему фотографии Мэри Джейн Келли, последней жертвы Джека Потрошителя и его самого жуткого убийства.

(Автор не рекомендует искать это)

Дело было в том, что девушки сделали это для него, не поймите его неправильно, Кейн не находил девушек менее привлекательными, не отталкивал их и тому подобное, черт возьми, он был из семьи Барлоу! Его наследие было построено на крови и страданиях невинных, но то, что он теперь осознал масштабы их привязанностей, стало для него открытием.

Между убийством кого-то из страсти и пытками до смерти за причиненную боль существовала очень большая разница, и, судя по уровню повреждений, он мог сказать, что они, скорее всего, работали над ним несколько часов подряд.

Он продолжал размышлять об этом несколько дней и не прекратил даже сейчас, когда такси подъехало к катакомбам.

Все, к чему он мог прийти, сводилось к одной простой мысли.

Он не мог сбежать от них без собственной или их смерти, да он и не хотел этого, он находил их привлекательными, они явно хотели его... так зачем сопротивляться?

Единственной проблемой было то, что они были его пациентами и, как таковые, были "запрещены", а также то, что и Жасмин, и Элис хотели вырвать друг другу глотки.

Отбросив на время эти мысли, он вышел из такси, передал водителю пятидесяти долларовую купюру и ушел, не заботясь о сдаче, и начал идти к гигантскому металлическому куполу.

Когда он подошел к воротам, он снял солнцезащитные очки, собираясь провести обычное сканирование сетчатки глаза, как вдруг ворота с жужжанием открылись сами по себе, явив знакомое лицо мистера Уилсона, надзирателя, идущего к нему и машущего рукой. Пройдя через приоткрытую металлическую дверь и выйдя ему навстречу, он натянул свою лучшую улыбку и поприветствовал его.

— Мистер Уилсон! — воскликнул он, приняв фальшивый тон удивления и радости по поводу его прибытия, который он обычно не принимал бы, если бы не был в долгу перед ним за то, что тот не уволил его из-за фиаско с буйством девочек. "Рад вас видеть!" — закончил он, протягивая руку.

Радостно взяв его руку, мужчина улыбнулся ему: "Еще лучше видеть вас, мистер Барлоу! Мне есть за что вас благодарить!"

— Правда? — с сомнением спросил Кейн.

— Да, мой мальчик! — воскликнул надзиратель, раскинув руки, — благодаря той маленькой истерике, которую закатили девочки, мы наконец-то смогли получить ряд фондов и разрешений, о которых я просил уже несколько лет.

— Каких разрешений? — спросил Кейн, одновременно сомневаясь в ситуации и удивляясь тому, что надсмотрщика не волнует количество охранников и гражданских лиц, убитых его девочками.

"Его" девочки? Когда это случилось? Как странно

"В основном мелкие проблемы с инфраструктурой и безопасностью", — ответил мистер Уилсон, бесстрастно махнув рукой, — "однако нам наконец-то разрешили нанимать бывших военных и наемников!" — воскликнул он, — "...кстати об этом".

— Пардон? — спросил Кейн, не расслышав последнюю фразу.

Ему не успели ответить, как он внезапно врезался головой в грудь самой большой женщины, которую он когда-либо видел.