В день земли, сразу после того, как госпожа Розмайн вернулась в Эренфест, в зале для собраний здания служащих прошла встреча по обмену информацией, на которую собрались служащие-ученики из высших дворян герцогств первой десятки. И естественно, возвращение госпожи Розмайн, ответственной за многие новые тенденции, привлекло к себе наибольшее внимание.

— Что? Госпожа Розмайн уже вернулась в своё герцогство? — спросил кто-то.

— Да, за последнее время она дважды падала в обморок. А поскольку она уже сдала все экзамены, ей приказали вернуться, — ответил собравшимся Хартмут, выглядя слегка обеспокоенным.

Я сопровождала госпожу Ханнелору, а потому своими глазами видела, как госпожа Розмайн потеряла сознание, и также знала, что на том чаепитии присутствовал принц. На эту встречу по обмену информацией я пришла в надежде узнать про самочувствие госпожи Розмайн, однако, Хартмут, похоже, не собирался делиться подробностями и ограничился лишь: «Ей нездоровится, а потому она, как и в прошлом году, вернулась домой».

«Интересно, всех ли удовлетворит такой ответ?»

Госпожа Розмайн была источником многих тенденций Эренфеста, и все разговоры о том, что эти тенденции носили лишь временный характер, тут же прекратились, когда её герцогство заключило торговые сделки с Классенбургом и Центром. Кроме того, хотя на чаепитиях в дворянской академии подавались только сладости, однако посетители, приглашённые на трапезу к аубу Эренфесту, рассказывали, что их поразил вкус предложенных блюд.

В результате Эренфест резко возрос в ранге, и все те высокоранговые герцогства, которым не удалось заключить с ним торговые соглашения, теперь стремились хотя бы наладить связи. Придерживавшийся нейтралитета во время переворота Эренфест до сих пор довольно мало взаимодействовал с другими герцогствами, однако, сейчас стал быстро сближаться с Центром. Начало этому положила госпожа Розмайн, и потому, естественно, многие герцогства желали получить о ней хотя бы немного информации. Я рассматривала окружающих и обдумывала, стоит ли раскрыть информацию, известную лишь Дункельфельгеру.

— Собирается ли госпожа Розмайн и в этом году вернуться перед самым состязанием герцогств?

— Это зависит от решения герцога и её лекаря. Как последователь госпожи Розмайн я надеюсь на её скорейшее возвращение... — задумчиво ответил Хартмут.

— Волноваться нет нужды. В этом году от Эренфеста в академии также присутствует госпожа Шарлотта, а потому перерыва в общении не будет.

— Общение с юношами возьмёт на себя господин Вильфрид, а с девушками — госпожа Шарлотта. Ауб Эренфест приказал всем нам помогать в распространении тенденций.

Хартмут говорил уклончиво, в то время как другие служащие-ученики из числа высших дворян Эренфеста принялись заверять, что даже без госпожи Розмайн проблем не возникнет. Их слова показались мне несколько невежливыми, но, возможно, это делалось преднамеренно, чтобы скрыть контакты с принцем Хильдебрандом.

«Если я хочу больше узнать о госпоже Розмайн, то, думаю, будет лучше договориться с Хартмутом о личной встрече».

Из ответа, полученного госпожой Ханнелорой на отправленное ею пожелание скорейшего выздоровления, я уже знала, что госпожа Розмайн вернулась в Эренфест. Вот только, каково на самом деле самочувствие госпожи Розмайн, я понятия не имела. Ордоннанцы от Хартмута также оказались довольно краткими: похоже, что он был занят подготовкой к её возвращению домой.

«Если бы я была последовательницей госпожи Розмайн, мне не пришлось бы каждый день вот так мучиться от беспокойства».

***

— Госпожа Кларисса из Дункельфельгера. Мне нужно кое-что вам сообщить. Не могли бы вы уделить мне немного времени? — с улыбкой на лице обратился ко мне Хартмут, когда встреча по обмену информацией подошла к концу.

В общественном месте при разговоре с кем-то из герцогства более высокого ранга, такая вежливость выглядела вполне естественно.

«Вот только не в том случае, когда вы говорите со своей невестой», — недовольно подумала я, сочтя, что Хартмут излишне вежлив, отчего кажется отстранённым. Учитывая, что на днях я наконец выполнила задание и моё предложение брака приняли, такое поведение Хартмута показалось мне несколько странным.

Здесь присутствовало много людей, желающих общаться с Эренфестом, следуя примеру высокоранговых герцогств. Я также знала, что многие служащие-ученицы из высших дворян стремились стать партнёршами Хартмута на его выпускную церемонию, поскольку для них это самый быстрый способ добиться своих целей.

«Уже решено, что с ним пойду я. Даже если вы возьмётесь за дело всерьёз, для вас уже слишком поздно», — мысленно прокомментировала я их попытки. Тем не менее, я не могла позволить себе терять бдительность, пока меня официально не представят госпоже Розмайн. Оглядевшись, я подошла к Хартмуту и ​​тепло ему улыбнулась, демонстрируя, насколько близкие у нас отношения.

— Ах, Хартмут, встреча уже закончилась, а потому, пожалуйста, зовите меня просто Кларисса. И если у вас найдётся время, давайте проведём его в беседке, как положено помолвленной паре.

Придав внимание тому факту, что мы помолвлены и можем проводить время в беседках для влюбленных, я намеревалась дать понять девушкам, которые пытаются сблизиться с Хартмутом, чтобы те не лезли. Если же кто-то из них, несмотря на столь явное предупреждение, всё же попытается, то мне не привыкать — я сокрушу их, как то и подобает девушке Дункельфельгера.

Пока я с горящим воинственностью взглядом «улыбалась» окружающим девушкам, стремясь указать, чтобы знали своё место, Хартмут глубоко задумался.

— В таком случае, Кларисса, — наконец ответил он, видимо, решив, что ему действительно следует изменить обращение ко мне и тон, — давайте встретимся на третьем колоколе в день ветра*. Вы ведь знаете, как выглядит мой ездовой зверь, верно?

Предложив встретится в день ветра — будний день, когда проводятся занятия — он явно указал на то, что мы достаточно близки, чтобы знать, как обстоят дела с занятиями друг друга. Мне было приятно, что он уловил моё намерение прояснить наши отношения, вот только… Как он узнал, в какие дни я свободна от посещения занятий? Чувствуя себя несколько сбитой с толку и немного испуганной, я улыбнулась и кивнула.

— Хорошо. Давайте чудесно проведём время.

***

Как и было оговорено, в день ветра я направилась к беседкам, взяв с собой подарок госпоже Розмайн, надеясь, что тот скрасит ей выздоровление. Из центрального здания я прошла по коридору до здания служащих, где вышла наружу. Внезапно я осознала, что вокруг меня не видно снега: словно бы я попала на место сбора при общежитии. Передо мной находился сад лекарственных трав, выращенный учителями, а за ним — поле цветов, резко контрастирующее с окружающими заснеженными пейзажами, на котором виднелось несколько белых беседок. Ввиду того, что бо́льшая часть дворянской академии, за исключением мест сбора, покрыта снегом, эти беседки с видом на поле цветов стали очень популярны у влюблённых как места для встреч.

Учитывая, что найти нужную беседку верхом на ездовом звере не выглядело сложной задачей, если взглянуть сверху, я, недолго думая, поднялась в небо.

— У какой же из этих беседок стоит ездовой зверь Хартмута? — пробормотала я, облетая поле цветов в поисках нужной мне беседки, и мысленно отметила: «Эти беседки станут куда более популярными, когда эренфестские "Истории любви дворянской академии" получат ещё большее признание в других герцогствах».

В настоящее время большинство студентов всё ещё посещали занятия, а потому беседок, рядом с которыми стояли ездовые звери, оказалось не так много. Легко обнаружив ездового зверя Хартмута, я направилась к нужной мне беседке.

— Ой?

Несмотря на то, что беседки считались местом встречи влюбленных, там почему-то виднелись три фигуры в плащах Эренфеста. Хартмут сидел и читал какие-то документы, в то время как пара младшекурсников, мальчик и девочка, беспокойно оглядывались, словно чувствовали себя неуютно в таком месте. В девочке я опознала Филину, одну из последовательниц госпожи Розмайн, но вот кем был мальчик? Его я не знала.

— Хартмут, твоя партнёрша здесь, — предупредила Филина, заметив меня.

Хартмут взглянул на нервно смотрящую на меня парочку, а затем пригласил меня войти.

— Возможно, с моей стороны было несколько бестактно приводить в беседку третьих лиц, но, я надеюсь, вы меня простите, потому что моя главная цель сегодня — представить их вам.

— Я предложила встретиться в беседке потому, что у меня имелся к вам определённый разговор. Я нисколько не возражаю, что здесь присутствуют те, кто также имеют к нему отношение, — ответила я Хартмуту и повернулась к Филине и незнакомому мальчику. — Однако, вижу, вам обоим не по себе. Полагаю, Хартмут, просто приказал вам пойти с ним? Вам не нужно так беспокоиться, — я улыбнулась им и положила взятый с собой подарок.

Единственными представителями Эренфеста, кому Хартмут посчитал бы должным представить меня, вне всяких сомнений, были последователи госпожи Розмайн. Я понимала, насколько важно произвести наилучшее впечатление на будущих коллег, если хотела, чтобы меня тоже приняли в свиту.

— Кларисса, это Филина. Она служащая-ученица из низших дворян, состоящая в свите госпожи Розмайн. Я полагаю, вы уже знаете её, верно? Она собирает в библиотеке истории из других герцогств.

— Да, конечно. Это довольно необычно, когда низших дворян приглашают служить членам семьи герцога. Должно быть, Филина исключительно талантлива как служащая-ученица?

Когда я собирала информацию о госпоже Розмайн и её последователях, наличие в свите Филины — низшей дворянки — очень удивило меня.

На мой вопрос Хартмут скрестил руки на груди, после чего ответил:

— Пока госпожа Розмайн два года спала в юрэ́ве, Филина не теряла надежды и продолжала собирать истории, держа обещание, данное госпоже Розмайн. Преданность Филины восхитительна. Неудивительно, что госпожа Розмайн очень хотела взять Филину в последователи.

Я могла представить, какими долгими кажутся ребёнку два года. Не говоря уже о том, что два года в юрэве — слишком большой срок: сама возможность того, что госпожа Розмайн выживет, наверняка казалась ускользающе малой. Решимость Филины, которая продолжала собирать истории, желая сдержать данное ею обещание, в то время когда остальные растеряли надежду — воистину великолепна.

— А это Родерих, — продолжил Хартмут. — Он служащий-ученик из средних дворян, получивший признание госпожи Розмайн за талант писать истории и, как ожидается, в ближайшем времени присоединится к свите.

«Я так завидую!» — подумала я, представляя, насколько, должно быть, захватывающе посвящать госпоже Розмайн истории собственного сочинения. Если бы я только могла, то написала бы свои истории, выполняя задание на право стать невестой Хартмута. Вот только я не обладала достаточным талантом, чтобы сочинять самой, так что мне ничего не оставалось, кроме как переписывать книги Дункельфельгера и собирать историй о рыцарях. Уставившись на этих детей, обладающих талантами, которых я лишена, я почувствовала некоторую тревогу.

«Смогу ли я вообще стать последовательницей, которая нужна госпоже Розмайн?»

— Это Кларисса, — представил меня Хартмут. — Она служащая-ученица из высших дворян Дункельфельгера и будет сопровождать меня на выпускной церемонии. Я намерен представить её госпоже Розмайн на состязании герцогств.

— Ах, вы собираетесь представить меня как свою невесту?

— Наша помолвка ещё неофициальная. В конце концов, мы не можем считать себя помолвленными, пока наши родители не встретятся, не так ли?

Если взглянуть со стороны, то Хартмут весело проводил время со многими девушками из других герцогств, но на деле он оказался на удивление порядочным. Наслаждаясь этим новым открытием, я перевела взгляд на двух служащих-учеников.

— И тем не менее, вы решили познакомить меня с этими двумя уже сейчас, не дожидаясь состязания герцогств. Кроется ли за вашим решением что-то важное?

— Кларисса, я хотел бы попросить, чтобы в следующем году вы собирали информацию в дворянской академии вместо меня.

— Ох, собирать информацию?

Одна из важнейших задач служащих-учеников заключалась в общении со своими коллегами из других герцогств в сборе информации и расследовании, что скрывается за слухами. И эту задачу собирались доверить мне, представительнице другого герцогства. Я не понимала, как мне на это реагировать?

— Родерих — средний дворянин, а Филина — низшая дворянка. Пусть они и умеют собирать и сочинять истории для госпожи Розмайн, им всё же не хватает навыков, требующихся от служащих. Таким образом, весьма вероятно, что после моего выпуска госпоже Розмайн окажется затруднительно получать информацию, которой обмениваются служащие-ученики из высших дворян.

Я неспешно обдумала слова Хартмута. Получалось, что в следующем году у госпожи Розмайн не будет служащих-учеников из высших дворян. Пусть я и его невеста, но с его стороны довольно необычно обращаться ко мне с такой просьбой, ведь я из другого герцогства. Возможно, он в не слишком хороших отношениях с присутствовавшими на этой встрече высшими дворянами из свит господина Вильфрида и госпожи Шарлотты? Или же не доверяет навыкам сбора информации этих служащих-учеников?

— Ради госпожи Розмайн я готова оказать любую помощь. Однако будет ли здесь какая-нибудь польза и для меня?

Невозможно, чтобы Хартмут не подготовил что-нибудь на этот счёт, однако, важно, чтобы мы в присутствии третьих лиц пришли к чёткой договорённости.

Хартмут прищурил оранжевые глаза и внимательно посмотрел на меня.

— Конечно, и прежде всего это хорошие отношения с последователями госпожи Розмайн. Позже я намерен познакомить вас с рыцарями и слугами-учениками. Естественно, Кларисса, обязательным условием является то, что вы должны преуспеть.

— Ах, вы полагаете, что я не справлюсь?

— Думаете, я стал бы тратить своё время на кого-то, кто, несмотря на всю проделанную мной подготовку, потерпел бы неудачу?

— Планировали заранее? Вот как. Если я смогу убедиться, что вы проделали всю необходимую подготовку, чтобы я присоединилась к свите госпожи Розмайн, тогда я как последовательница готова предоставить всю информацию, какой только владею.

— Пытаться порекомендовать госпоже Розмайн взять в свиту кого-то, чьего имени и лица она не знает, всё равно, что просить Эйвилиба обратить внимание на какую-то иную богиню кроме Гедульрих, — заметил Хартмут.

Мы улыбались друг другу, и я чувствовала, как между нами растекается некое приятное напряжение: казалось, каждый из нас размышлял над тем, как получить от другого лучшие условия и как можно большее количество информации. Вот только, похоже, лишь мы вдвоём наслаждались комфортом такого общения между служащими.

— Эм-м, прошу прощения, но не могли бы вы успокоиться… — подавшись вперёд, вмешалась Филина в наше противостояние, словно пытаясь стать посредником.

Что до Родериха, то он смотрел пустым взглядом, как если бы ничего из происходящего его не касалось.

— Ах, но мы совершенно спокойны. Не так ли, Хартмут?

— Да. Но, возможно, мы выглядим слишком эмоциональными?

Филина и Родерих выглядели мило, однако я не могла не отметить, что они не подходят для роли служащих, собирающих информацию. К такому мнению я пришла уже после мимолётного знакомства. Если других служащих-учеников, которым могли бы меня представить, нет, то положение Хартмута действительно затруднительно. В то же время, смотря на тех двоих, я теряла всякую уверенность в том, каким должен быть последователь, желанный госпожой Розмайн.

— Хартмут, что вы имели в виду, говоря, что стать последователем госпожи Розмайн трудно?

В любом герцогстве свита членов семьи герцога обычно выбиралась на основе рекомендаций. Перед церемонией крещения последователей выбирали родители, бабушки и дедушки, а после — рекомендовали уже существующие последователи и члены той же фракции. Люди из других герцогств, сменившие оное после брака, рекомендовались супругами. В силу указанных причин я полагала, что если Хартмут во время состязания герцогств представит меня как невесту, то меня примут в свиту, и сразу после свадьбы я смогу служить госпоже Розмайн.

— Хартмут, вы единственный высший дворянин в свите среди служащих-учеников, неужели вашей рекомендации недостаточно? — тяжело сглотнув, спросила я, чувствуя, как мои планы рушатся.

Прикладывая все силы, чтобы скрыть панику, я приложила руку к щеке и изобразила улыбку. Я полагала, что если только Хартмут не окажется ненадёжен как последователь, то место в свите мне обеспечено.

— Ой! Хартмут, возможно ли, что госпожа Розмайн вам не доверяет?

Когда я задала, казалось бы, самый очевидный вопрос, выражение лица Хартмута сползло вниз. Скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, он устремил взгляд на сидящих напротив Филину и Родериха.

— Филина, Родерих, не могли бы вы сказать Клариссе, доверяют ли мне?

Оба, смотря на бесстрастное лицо Хартмута, побледнели и со слезами на глазах, хотя на них и не кричали, принялись расхваливать Хартмута.

— Госпожа Кларисса, Хартмут невероятен! — воскликнула Филина. — Эм-м… его уважают даже служители в храме, и он знает всё о госпоже Розмайн. Он очень быстро работает, так что даже господин Фердинанд — опекун госпожи Розмайн — хвалит его!

— Он многого требует от других, но это потому, что собственные навыки господина Хартмута поразительны, — с тем же энтузиазмом добавил Родерих. — Уверен, что и госпожа Розмайн признаёт, насколько он талантлив!

Оба находились в таком отчаянии, что мне даже стало их немного жаль. Если смотреть только на навыки, демонстрируемые во время встреч высших дворян, где служащие-ученики собирают информацию, то становилось ясно, что Хартмут великолепен. Как та, кто планирует выйти замуж за человека из герцогства более низкого ранга, я, естественно, убедилась, что тот достаточно компетентен.

— Но навыки и доверие — не одно и то же, не так ли? В противном случае рекомендации Хартмута не могло быть недостаточно.

— Госпожа Розмайн… особый случай, — задумчиво произнёс Хартмут.

— Полагаете, я не знаю? Она использовала неожиданные стратегии во время диттера, положила начало нескольким тенденциям, смогла стать хозяйкой библиотечных магических инструментов с помощью благословения, внесла большой вклад в помолвку принца Анастасия и госпожи Эглантины, а также исцелила место сбора, истощённое танисбефаленом. Она святая Эренфеста, ведь так?

Слушая мой ответ, Хартмут удовлетворённо кивал.

— Совершенно верно, — ответил он, а затем вздохнул. — Госпожа Розмайн выросла в храме. В результате критерии, которыми она руководствуется при принятии решений, отличаются от критериев обычных дворян. Наличия связей недостаточно для того, чтобы она приняла кого-то в свиту. Взгляните на Родериха, которого она решила сделать последователем. Его не рекомендовали ни её семья, ни другие последователи — на самом деле, все высказывались против. У него низкий статус, он из другой фракции, а его навыки служащего совершенно не дотягивают до стандартов, которых ожидают от последователей. Однако госпожа Розмайн высоко оценила его таланты в написании историй и, несмотря на высокую цену, решила взять его в последователи.

Родерих сжался от резких слов Хартмута, однако совсем не протестовал, что указывало на то, что всё сказанное правда. Филина, смотревшая на Родериха так, словно беспокоилась за него, улыбнулась, явно желая сгладить ситуацию.

— Вне зависимости от того, чья это будет рекомендация, не думаю, что её одной окажется достаточно, чтобы гарантировать вступление в свиту, — сказала она. — В конце концов… госпожа Розмайн совсем недавно пострадала от инцидента с господином Трауготтом.

— Трауготт — рыцарь сопровождения, который сдерживал всех во время прошлогоднего диттера по краже сокровищ, верно?

Неподчинение приказам — серьёзный проступок, за который в Дункельфельгере вам навсегда запретят участвовать в диттере. Видеть, что рыцарь-ученик ведет себя так неблагоразумно, уже удивительно, но когда в ходе сбора информации о свите госпожи Розмайн я узнала, что он также является и её рыцарем сопровождения, то настолько изумилась, что его имя накрепко запечатлелось в моей памяти.

— Он больше не рыцарь сопровождения, — пояснила Филина, а затем рассказала подробности инцидента.

Трауготт сам желал стать рыцарем сопровождения и смог получить место благодаря рекомендации бабушки. На самом же деле он не собирался служить слабой госпоже и планировал уйти, как только достигнет своей цели. Таким образом, его отставка была вызвана его эгоистичным поведением. После такого подрыва доверия со стороны последователей госпожа Розмайн больше не пыталась принять новых рыцарей сопровождения, а сложившаяся ситуация не позволяла её окружению рекомендовать кого-либо, основываясь лишь на связях.

«Так ты не только тянул всех вниз и покинул свиту по столь эгоистичным причинам, но и создал для меня препятствия, из-за которых мне теперь тяжело стать последовательницей госпожи Розмайн?! Трауготт, я тебя не прощу!»

— Не говоря уже о том, — добавил Хартмут, — что господин Фердинанд как опекун госпожи Розмайн может отвергнуть кандидата в последователи из другого герцогства, если сочтёт, что тот не несёт ценности для Эренфеста.

— Прошу прощения, но я не совсем понимаю.

Если я не ослышалась, то выходило, что опекун госпожи Розмайн может влиять на её выбор последователей, несмотря на то, что она уже в дворянской академии? Даже со стороны её приёмных родителей такое вмешательство считалось бы чрезмерным, а тут опекун? Неужели в Эренфесте такое считается допустимым?

Вопрос выбора последователей в основном оставался на усмотрении кандидатов в аубы. Сначала я предполагала, что госпожа Розмайн слишком волевая, а потому не желает принимать кого-то на основе одних лишь рекомендаций, но теперь Хартмут говорил, что её опекун вправе отклонить её выбор. Это казалось совершенно бессмысленным.

— Госпожа Розмайн проводит в храме много времени, а потому, если кто-то не уважает служителей, поддерживающих там порядок, или же проявляет несправедливое отношение к простолюдинам, помогающим ей создавать тенденции, то, даже если это близкий родственник, господин Фердинанд отвергнет такого человека. Господин Фердинанд — опекун госпожи Розмайн в храме, её превосходный учитель, аптекарь и личный лекарь. По большому счёту, для госпожи Розмайн его слово более весомо, чем слово приёмных родителей.

Со слов Хартмута выходило, что необычной была сама госпожа Розмайн, а не Эренфест в целом. Это, безусловно, ценная информация для любого, кто хотел стать её последователем. Я даже не предполагала, что брак с Хартмутом ознаменует вовсе не конец моей работы по становлению последовательницей, а лишь её начало.

— Она настолько необычная, что в отношении неё сложно что-то планировать… — проговорила я, держась за голову и чувствуя себя разбитой.

Филина посмотрела на меня, и в её зелёных, словно молодые листочки, глазах читалось беспокойство.

— Эм, Хартмут… Что мы можем сделать, чтобы помочь госпоже Клариссе присоединиться к свите? Я хотела бы, чтобы её желание собирать информацию для госпожи Розмайн сбылось.

Для служащих-учеников не было ничего необычного в том, чтобы с улыбкой обманывать других при сборе информации. И сейчас, видя такую доброту ко мне со стороны Филины, я могла только удивлённо моргнуть. Моё изумление, похоже, не укрылось от остальных, поскольку Хартмут понимающе мне улыбнулся и сказал:

— Прежде всего следует сообщить о ней госпоже Розмайн. Без этого никак. Кларисса, для кого-то из другого герцогства присоединиться к свите госпожи Розмайн гораздо более сложная задача, чем можно подумать. Сдашься ли ты?

Стоило мне услышать этот вопрос, как в груди вспыхнуло желание сражаться.

— Ни за что! Моя решимость не настолько шаткая. Чем сильнее враг, тем ярче она горит. Я преодолею все препятствия на своём пути.

— Я так и думал, что ты так скажешь, — со смешком ответил Хартмут.

Он, похоже, не сомневался, что я соглашусь с его планом.

— Филина, Родерих, доверьте сбор информации в следующем году мне, — сказала я, готовясь уходить. — Я передам вам всю информацию, которую собирают служащие-ученики из высших дворян Дункельфельгера. В свою очередь, пожалуйста, сообщите госпоже Розмайн, что информация исходит от меня.

— Поняли. Госпожа Кларисса, надеемся на сотрудничество с вами.

Заручившись поддержкой Филины и Родериха, я вручила Хартмуту пачку бумаг — подарок для госпожи Розмайн, который взяла, направляясь в беседку.

— Это собранные мною истории из Дункельфельгера, которые я хотела бы передать госпоже Розмайн с пожеланиями скорейшего выздоровления. Пожалуйста, доставьте их ей в Эренфест и подчеркните, что их предоставила я. Прежде всего нужно, чтобы она запомнила моё имя.

— Так ваши приготовления не ограничились работой над нашей помолвкой? Похоже, мне потребуется пересмотреть мнение о вас... — сказал Хартмут и с впечатлённым видом принял бумаги.

Я не остановилась на переписывании книг, необходимых для выполнения задания Хартмута. Я также подготовила кое-что, что могла бы взять с собой, когда меня представят госпоже Розмайн..

«Я справлюсь. У меня точно получится. Я обязательно стану последовательницей госпожи Розмайн».

***

— Хорошо. На этом всё. Можем возвращаться.

Когда Хартмут встал и протянул мне руку, Филина слегка потянула его за плащ.

— Эм, Хартмут. Мы с Родерихом вернёмся в общежитие, но учитывая, что это беседка Богини Времени, возможно, вы с госпожой Клариссой могли бы остаться здесь до четвёртого колокола?

Хартмут опустил взгляд на Филину, которая изо всех сил старалась проявить внимательность, пусть, будучи младшекурсницей, и находилась ещё в слишком юном возрасте, чтобы по-настоящему понимать романтические отношения между юношей и девушкой. На мгновение задумавшись, он спросил:

— Кларисса, есть ли что-то, о чём бы вы хотели поговорить?

— Здоровье госпожи Розмайн, обстоятельства храма, её опекуны, множество чудес, которые она сотворила… — ответила я, загибая пальцы. — Есть столько всего, о чём бы я хотела расспросить своего Бога Тьмы.

Филина и Родерих выглядели изумлёнными моим ответом. Я не знала, что их так удивило, ведь, в отличие от них, мне не хватало информации о госпоже Розмайн, и я жаждала её получить.

— Хартмут, я проделала весь этот путь, чтобы встретиться с вами, но мы почти не обсуждали саму госпожу Розмайн. Вы ведь не думаете, что я девушка, которая удовлетворится чем-то столь малым? — продолжила я и, взяв протянутую руку Хартмута, нежно потянула её, призывая его вернуться на своё место.

Хартмут ответил на моё приглашение и снова сел, после чего ненадолго задумался.

— В таком случае, почему бы нам не поговорить о святых деяниях, которыми отметилось детство госпожи Розмайн в храме, моя Богиня Света?

— Мой Бог Тьмы знает настолько чудесные истории? Пожалуйста, поделитесь ими со мной.

После того, как Филина и Родерих поспешно сбежали из беседки, я слушала истории, воспевающие госпожу Розмайн, пока не пробил четвёртый колокол. Должно быть, слухи о проделках Богини Времени правдивы. Время до четвёртого колокола пролетело в мгновение ока.

1. ↑ пятница