1.

Как утомительно.

– …

Я открыла глаза и моргнула. Когда мои веки дрогнули, я попыталась пошевелить кончиками пальцев. Получилось. Без особых проблем я подняла голову, приподняла туловище и пошевелила губами.

– Ким… Гон Джа…

Сработало. Я могу назвать свое имя. Координаты оставленных мною следов.

У меня его не забрали.

– Ух…?!

Внезапно острая боль пронзила голову.

– Ой… Ух…

Кровеносные сосуды на висках моей головы пульсировали так, будто собрались лопнуть. Головная боль быстро распространилась с висков на лобную часть головы. Мои губы разошлись, и слюнные железы неконтролируемо зашипели. Я едва успела вытереть слюну, потекшую изо рта, тыльной стороной ладони.

– Хакхх…

– Госпожа! Вы в порядке?

Кто-то ворвался в дом. Звук открываемой двери и шум шагов переплелись. Даже последовательность возникших звуков отдавалась в голове скрежетом металла по стеклу.

– Оставьте… Тише… – Я могла только стонать. – Пожалуйста, не шуми так.

– О боже. У вас жар.

К счастью, похоже, собеседница поняла меня.

– Мне казалось, что за выходные вам полегчало, но, боже, что же делать. Я вызову врача.

– Ох…

– Подождите немного, госпожа. Остальные скоро будут.

Разобраться в нагромождении событий оказалось не так легко. Если меня называют «госпожа», значит, я стала женщиной.

Значит, ■■■■■■■■■■■ ■■■■■■■■ ■■■■■■ ■■■ ■■■■ была все же девушкой?

Странно.

Башня не сохранила записей о поле ■■■■■■■■■ой ■■■■■■■и ■■■■■■ ■■■ ■■■■. Все было стерто. Поскольку Башня лишила её имени и внешности, то даже при воспроизведении травмы моим навыком, их не получилось опознать.

Башня так же управляет моим навыком, не так ли?

«Но тогда…»

Я прищурилась от боли.

«Какого же человека воспроизводит травма?»

А когда мой взгляд коснулся комнатного зеркала, я забыла даже застонать и зажмурилась.

– …

Волосы печали, серебристые, словно лунный свет.

Глаза, насыщенные кровью, заставляющие невольного свидетеля вздрогнуть.

Мучительно тонкий изгиб от лба до линии челюсти, не оставляющий выбора, кроме как наблюдать за этим шатким балансом, с непонятным чувством страха, не смея отвести взгляд.

Все так.

– Госпожа Равиэль? Как вы себя чувствуете? Кажется, у вас поднялась температура, когда вы проснулись… Хотя вы склонны к болезням, поэтому ничего критического. Что же делать? Может, сообщить герцогине? Но у нее и так много проблем. Позвольте мне сначала осмотреть вас, а потом…

Человек, которого я люблю.

2.

Как утомительно.

– …

Я лежала у фонтана в саду и безучастно смотрела в небо. Похоже, я стал богиней, которую люблю, Равиэль Иванси. При чем еще совсем юной Равиэль.

– Пожалуй, лет двенадцать…

Даже голос, ласкающий мой рот, звучал неизмеримо прекрасно, хоть он и принадлежал мне.

– Эммм…

Даже бормотание про себя чувствуется как-то неловко. Как будто Равиэль шепчет мне на ушко свои секреты.

Что же делать.

Если кто-то сейчас меня увидит, то подумает, что я сумасшедшая, которую смущает ее собственный голос, или просто сумасшедшая.

А мне не хотелось бы, чтобы Равиэль считали сумасшедшей.

– Возможно…

Я поняла.

Мне следует стать немой.

Гениальное решение.

С тем же успехом можно жить с закрытыми глазами. Я могу избегать зеркал, но так горничным будет сложнее меня одевать. Может, забинтовать лицо бинтами, так и жить?

– Госпожа! Вы не можете просто так лежать у фонтана! – Издалека спешила служанка.

– Скорее.

Я лежала на бортике круглого фонтана. Несмотря на палящие солнечные лучи, здесь сохранялась прохлада благодаря фонтанной влажности.

Равиэль любила холод. С тех пор, как я начал жить с ней, я хорошо изучил ее привычки. Некоторые тянулись из детства, даже в детстве она инстинктивно искала прохладные места.

– Нет, я неправильно выразилась. Медленнее. А то запыхаешься.

– Хеееек, хууу… О, Господи, я умираю…

– Ну вот, ты запыхалась. Мой совет запоздал. Как невнимательна хозяйка, не замечающая, что слуга запыхался.

– Ах, госпожа… Лежите, так безрассудно, в таком месте! Как главной леди империи вам следует думать о достоинстве…

Горничная накрыла меня по пояс тонким одеялом. Одеяло чувствовалось просто превосходно. Дом Иванси, похоже хотел доказать всем, что деньги не следует экономить, даже в том, что касается роскоши одеял.

– Неужели?

– Да!

– Но сама подумай. Как ты сказала, я – главная леди империи. Но главная леди не просто статус, дарованный при рождении, но и верительная грамота, нуждающаяся в постоянном подтверждении.

– Что?

– Если я не достойна такого титула, как ты сказала, то спокойное лежание у фонтана может выглядеть вульгарно. Раз уж мои способности так ограничены. А что если не вульгарно?

– Что?

– Если я выгляжу благородно даже лежа у фонтана, значит я подтверждаю, что я леди, не правда ли? Еда, сон, одежда и просто жизнь должны излучать благородство. Естественно, даже лежание у фонтана должно иметь вид картины, не так ли?

– Эм… Эм…?

– Значит, одеяло не нужно.

Я щелкнула им, отправив одеяло в фонтан.

– Ах! Но оно же такое дорогое…!

– Фонтану тоже иной раз хочется укрыться. Лучше посмотри на меня.

Служанка нерешительно повиновалась моей воле. Ее глаза запечатлели мой образ. Лежа на бортике фонтана и протягивая одну руку вниз, я смотрела на служанку под углом.

– …

– Ну как тебе?

– …Благородно.

– Похоже на картину?

– Да. Вы – картина, госпожа…

– Я интересуюсь у твоего эстетического восприятия. Что если мы добавим коричневое одеяло? Получится культурная польза или наоборот потеря? Например, если повесить картину в коридоре дворца, должно ли быть на ней одеяло или нет?

– …Оу? Может, без одеяла будет красивее…?

– Именно. – Я удовлетворенно кивнула. – Итак, доказано, что я и так главная леди империи. Я создаю собой картину, достойную висеть на дворцовых стенах. Твое беспокойство излишне.

– Хм? …А?

– А теперь иди. Я хочу еще немного насладиться свежестью сада и журчанием фонтана.

– Ах, да… А? Эм…?

Горничная в неудомении удалилась. Правда с ее уходом недоумение не исчезло. Наблюдая за ней, я почувствовала, как в моем холодном сердце шевельнулось нечто интересное.

На короткий миг.

Рядом со мной журчал фонтан.

– …

Как утомительно.

– …

Как утомительно.

– …

Как утомительно.

– Хммм…

Что же такое?

Словно бездонная тянущая скука. Нет, скука, которая и есть дно, что же она из себя представляет.

– Действительно.

И в самом деле детство Равиэль.

– Может, мир слишком скучный?

Эмоция, пронизавшая всю её юность.

– Неважно, читаю ли я книги, общаюсь в светских кругах, изучаю фехтование – ничто не приносит удовлетворения.

Сверху мне внимало чистое голубое небо. Столь ясное, что почти без облаков. Но даже такое небо выражало эмоции сильнее, чем мое лицо, которое сейчас к том же было лицом Равиэль.

Предположим, есть несколько путей, по которым я могу пойти прямо сейчас.

«Стать супругой императора. Стать императрицей, сделать императора своей марионеткой и править Империей. Собрать сопротивление дворян под знаменем Иванси. Стать во главе вновь воссозданной Империи и править двадцать лет.»

Лучшие из возможных путей, проложенных для Равиэль с рождения.

«Все возможно.»

Я интуитивно чувствовала, что какой путь я не выберу, везде я добьюсь успеха, если только не возникнет непредвиденных обстоятельств.

«Царствующий Император – мудрый правитель. Нет необходимости готовить восстание. Подданные добропорядочно живут и трудятся под его началом.»

Открывшийся перед глазами пейзаж показался мне красивым. Как смотреть на известную картину мало что о ней зная: красиво, но не слишком интересно.

Принадлежащее мне здесь сердце таило только одну эмоцию [защитить красоту такой, какая она есть].

Следует ли мне прожить жизнь ради Империи… или ради граждан империи?

Было бы значимо,

Но.

«Как утомительно.»

Я не вынесу такой скуки.

Каждое утро вставать, стирать пыль с картины, стараясь уберечь краски, гоняться за негодяями, пытающимися испортить картину, преследовать вора, вознамерившегося ее украсть.

И все.

Жизнь, где каждое мгновение с утра до вечера предопределено.

– Здравствуй.

Плеск.

По поверхности фонтана разбежались волны.

Лениво повернув голову, я увидела в центре сада светловолосого мальчика, который держал в руках камешек и ухмылялся.

– Миледи.

– …

Я невозмутимо раскрыла губы.

– Я еще не миледи, Ваше Высочество.

– Тогда будущая миледи.

– Если я назову вас будущим императором, вы оскорбитесь.

– Я считаю, что в терпении оскорблений друг от друга заключается высшее достоинство пары. Впрочем, я всегда могу набрать наложниц. Вы желаете такого будущего?

– Честно говоря, меня это не касается.

– Миледи женщина с холодным сердцем.

Жалобы блондинчика звучали вполне убедительно.

Единственный наследник империи и преемник Императора, кронпринц.

А заодно человек, которого назначили мне в женихи еще 20 лет назад.

Еще до моего рождения.

– Еще один предопределенный путь?

Блондинчик что-то сказал.

– Вы отказываетесь встать и проявить уважение, даже при виде меня. Только вы, не считая моей матери, осмеливаетесь лежать в моем присутствии.

– Вы сам сказали, что терпеть оскорбления друг от друга что-то вроде достоинства.

– Вот как. Что ж, я могу и грубее.

Кронпринц схватил меня за запястье. Запястье хранило фонтанную прохладу, и когда блондин схватил его, тепло его тела перешло ко мне. Вероятно, в месте хвата остался красный след.

– Пойдемте.

– Можно спросить, куда?

– Куда угодно. Если честно, Его Величество Император велели мне немного вас побаловать. Не помешает произвести хорошее впечатление на дом Иванси. Отчего же. Если уж и производить на кого-то впечатление, то на самую красивую леди Империи, верно?

– Вы красиво говорите. В будущем это обернется бедой.

– А? – Мальчик в замешательстве наклонил голову. – Что вы имеете в виду?»

– Слова экспромтом превосходны, но действия за таким словами оставляют след. Учет таких следов называется ответственностью. Слова длятся лишь до тех пор, пока открыт рот, поэтому, действия должны отвечать за слова. Вы красиво говорите, Ваше Высочество, поэтому следы будут длинными, но справитесь ли вы с ними?

– …?

Действительно.

Он не понимал.

Хотя кронцпринц и пытался изо всех сил подражать взрослым, все же он не смог понять совет, затрагивающий суть жизни.

Такое понятно только взрослым. Или гениям. А кронцпринц ни тот, ни другой.

– Премьер-министр говорит мне то же самое. Ну неважно. Я пришел сюда не для того, чтобы получать частные уроки от моей будущей жены.

– Что дальше?

– Я слышал, на рыночной площади открылась новая лавка! Говорят, кондитерская. Там продают всякие экзотические сладости, а сезонная клубника, говорят, сейчас просто восхитительна!

– …Пирожные можно приготовить дома. Может, просто позвать слуг?

– Ах, вы совсем не понимаете. Будущая жена, вы совсем ничего не понимаете!

Из миледи в будущую миледи, а теперь просто в будущую жену.

– Выпечка с кухни всего лишь свидетельство служения. Мне не нужны слуги. Должный обмен между свободными гражданами… Именно так. Я желаю свободной торговли!

– Скорее, горожане будут смотреть на нас с Вашим Высочеством и завидовать А й ф р и д о м нашей свободе.

– Тогда мы будем завидовать друг другу. Идеальные отношения между государем и подданными!

Он слушает, но не слышит.

Скорее всего, этот человек даже не понимает, что говорит, он просто разбрасывается сложными фразами, которых где-то нахватался.

– Пойдемте, пойдемте! Я уже даже карету заказал. И не королевскую карету или карету вашей семьи. Я сам сходил и арендовал. Нас никто не узнает!

Это невозможно.

Мои серебряные волосы – благородный символ дома Иванси. Проще вообразить, что как только мы войдем в кондитерскую, работники в панике попадают на колени, а хозяин лавки выбежит с поклонами.

Так?

– Давайте поступим так, как пожелает Ваше Высочество.

– Оу! Наконец-то даже будущая миледи говорит разумно!

Так ли просто сойти с предопределенного пути?

– После посещения лавки пойдем на ярмарку! Уф. Не хочу хвастаться, но я уже посетил все шестидневные, трехдневные и даже постоянные ярмарки в столице. В этом плане я гораздо опытнее вас!

– Ясно.

Надо просто говорить немного глупее.

– Жду с нетерпением.

Общение с этим человеком создает впечатление, что моя жизнь колеблется.

Все, что мне знакомо, мой распорядок дня, моя еда и питье, мой сон – все шатается и крутится.

Нет, говоря о веселье, это не «весело», но…

Быть может, достаточно свежо, чтобы обратить на него внимание.

– Идем! Будущая миледи! Сюда, сюда!

Пусть и на мгновение, я могу забыть о себе.

Стоит ли ради того отдать ему свое сердце?

– Удивительно. Значит, сезонная клубника настолько прекрасно уродилась? Вот, будущая миледи, попробуйте. Хм… Внезапно мне захотелось увидеть море. Море. Что скажете? Пойдемте к морю.

Ведь убежать от самой себя – всегда самая сложная задача.

– Слишком темно, чтобы увидеть море…

– Ваше высочество.

Да.

– Хм?

Я решила довольствоваться такой жизнью.

Хотя и утомительно. Даже слишком.

– Я постараюсь полюбить Ваше Высочество.

– Ой! Окончательно…

– Однако у меня есть условие.

Иногда в жизни приходится довольствоваться не солнцем, а лишь лунным светом, отражающимся на поверхности воды.

– Море должно оставаться достаточно спокойным, чтобы отражать лунный свет. – Я просто попросила мир затихнуть. – Не берите наложниц. Избегайте даже случайного взгляда на них. Если Ваше Высочество способны любить, даруйте вашу драгоценную любовь только мне, а если любовь невозможна, то направьте на меня все ваши усилия.

– …

– Тогда, возможно, я смогу находиться при Вашим Высочестве. Поддерживать Ваше Высочество, защищать империю и служить народу. Ваше Высочество, вы можете пообещать, что будете любить только меня?

Мальчик молчал.

Через некоторое время он с типичной для него убедительностью заговорил:

– Конечно!

– …

– Я буду любить только свою миледи!

Да.

Хорошо, пока в мире существует надежда.

По крайней мере, шум волн, отражающийся в невидимом море, непостижимом по глубине и ширине, немного прохладнее, чем журчание воды, текущей через фонтан.

[В данный момент вы переживаете травму, перенесенную вашим убийцей].

Я тихо закрыл глаза.