Во время войны за территорию Монголии хан Ху Эжань активно участвовал в боевых действиях. Он убил много своих врагов, и теперь под его рукой содержались более 120 000 семейств. Войско хана насчитывает 40 000 человек, которые разделены на четыре группировки по 10 000 людей.

Уничтоженный конвой хана как раз до этого захватил поселение выживших средних размеров и гнал их по улицам для развлечения.

После апокалипсиса климат в мире стал холоднее. Уже началась весна, а степи до сих пор были покрыты снегом, конечно, растениям было сложно выжить. Для ведущих кочевой образ жизни монголов выживать стало намного труднее, большинство скота погибло от холода, зерно стало редкостью. Хан издал приказ – убить всех, кроме монголов. Для не монгола участь была только одна: либо стать рабом, либо пищей для коней.

Поэтому для этого поселения выживших сдаваться было бесполезно, единственное, что их ждало, – смерть от рук монгольских воинов.

«Проклятье! Ну и звери!» Юэ Чжун слушал пленника с мрачным выражением лица.

После апокалипсиса проблема расизма стала вновь серьезна – особенно во Вьетнаме, Японии, Индонезии и в Райском Государстве, Юэ Чжун столкнулся с тотальным неприятием иноземцев.

Пока он думал, перед ним стоял на коленях мужчина среднего возраста, один из тех, кого спас Юэ Чжун, и постоянно повторял:

– Господин! Благодарю за вашу милость, господин! Спасибо за милосердие, спасибо за наши жизни, господин!

Все выжившие, которым посчастливилось дожить до встречи с Юэ Чжуном, пали на колени перед ним. Если бы не он, то к этому времени они превратились бы в еще одну кучу трупов, что лежали позади них на земле.

Юэ Чжун посмотрел на этого мужчину среднего возраста:

– Как твоё имя?

– Раньше меня звали Сяо Ли, – осторожно произнес мужчина.

– Передай своим, что если они отправятся с нами, то получат еду и защиту, – не меняя тона, ответил Юэ Чжун. – Но они должны будут подчиняться всем моим приказам. Неподчинение будет караться смертью. Если же кто не хочет идти с нами, то я их не держу. Могут идти куда глаза глядят.

Сяо Ли с опаской посмотрел на Юэ Чжуна и сказал:

– Да, господин. – И отправился к выжившим.

Вскоре он вернулся обратно и сообщил, что большинство выживших согласны подчиниться ему.

В нынешних условиях выживать было очень непросто, а предложение Юэ Чжуна по нынешним временам было просто небывалым милосердием. И конечно, некоторые отказались присоединиться к Юэ Чжуну. Шестеро из них высказали ему свою благодарность за спасение и затем ушли в степи.

– Двинулись, – отдал приказ Юэ Чжун.

Группа людей, общим количеством превышающая 200 человек, зашагала по направлении к захваченному монголами поселению.

Это поселение стояло в чистом поле, огороженное только одним рядом деревянного забора. Снаружи этой ограды, как защита от обычных зомби и слабых животных мутантов, торчали остро заточенные шипы. На некоторых из них для устрашения были наколоты человеческие головы.

Сейчас же в этом поселении был сущий ад на земле. Повсюду валялись трупы людей, зачастую с отрубленными конечностями. Монгольские дикари развлекались с радостным смехом, подмяв под себя женщин.

Война – это то, что может пробудить самые зверские качества в натуре человека.

Юэ Чжун отдал приказ:

– Я атакую с главного входа. Бо Сяошэн, ты возьмешь двадцать человек и зайдешь с севера. Сакура, ты тоже возьмешь двадцать человек и зайдешь с фланга. Чжоя Тун, все остальные переходят под твое начало, и вы остаетесь здесь, ожидая моей команды.

В поход с собой Юэ Чжун взял трех высокоуровневых Эвольверов: Чжою Тун, Бо Сяошэна, Амамию Сакуру. После того как Чжоя Тун и Бо Сяошэн проглотили плод розовой змеи, они стали Эвольверами двойного атрибута, и их боевая эффективность сильно увеличилась. Амамия Сакура была одним из божественных Духов Такамагахары и не уступала первым двум по боевой мощи. Ну, а сам Юэ Чжун по мощи был сравним с небольшой армией. Вот с такими силами Юэ Чжун посмел прийти в монгольские степи в поисках дополнительных сил.

Юэ Чжун взял с собой Инь Шуан для атаки с центрального входа.

В поселении в воздухе стоял тошнотворный запах крови. Повсюду валялись тела мертвых мужчин, женщин и даже детей. Выживших женщин толпой окружили монголы, и чем красивей женщина, тем больше вокруг неё монголов.

Юэ Чжун, тихим шагом вошедший через главные ворота, был похож на бога смерти, который небрежными взмахами меча обезглавливал стоящих монголов.

Вот без малейшего звука голова слетает с плеч монгольского воина. Струя крови из разрубленной шеи хлынула прямо на обнаженных женщин, из-за чего те подняли визг.

Крик привлек внимание некоторых монгольских воинов, стоявших в караулах. Двигаясь все тем же шагом, Юэ Чжун снова применяет в ход меч, который легко проходит сквозь тела семерых монголов. На землю выпадают внутренности, и хлыщет кровь.

Инь Шуан, прильнув к груди Юэ Чжуна, с большим интересом наблюдала за этой сценой. Это ничуть её не испугало, а, наоборот, даже развеселило.

Для того чтобы справится с этими солдатами, Юэ Чжун не применял никаких навыков, а просто работал мечом.

Амамия Сакура и Бо Сяошэн тоже были высокоуровневыми Эвольверами, и встреча с ними лицом к лицу для монгольских бойцов означало только мгновенную смерть. Юэ Чжун выбрал именно тех Эвольверов, которые были натренированы на тихие и бесшумные убийства.

Бах! Бах!

После смерти нескольких сотен бойцов на это обратили внимание и войска хана. Они с воплями принялись обстреливать Юэ Чжуна из всех винтовок, не обращая внимания на женщин.

– Папочка, я убью их всех, – со смешком сказал Инь Шуан и затем поцеловала его в лицо.

В следующую секунду Инь Шуан превратилась в ураган, что ворвался в ряды монгольских солдат, и их головы тут же стали взрываться, как будто бог смерти собирал среди них свой урожай человеческих жизней. В панике монгольские солдаты палили из оружия, позабыв от страха все, чему их учили, и даже ни разу не попав по нападающей.

Пять минут спустя несколько сотен воинов хана валялись на земле с расколотыми головами. Как и раньше, ни капли крови не попало на одежду Инь Шуан, и после убийства нескольких сотен бойцов она все так же выглядела как маленький ангел. Никто и представить не мог, что за пять минут она этими нежными белыми ручками может отправить на тот свет несколько сотен монгольских солдат.

Даже Бо Сяошэна, видавшего смерть, потрясло зрелище сотен трупов с расколотыми черепами. Они с Амамией Сакурой с благоговейным трепетом взглянули на девочку, прижимающуюся к груди Юэ Чжуна. Люди Юэ Чжуна прошли неисчислимое количество боев и хорошо знали, как бьется Юэ Чжун, какие следы оставляет после себя, и поняли, что разбитые головы это дело рук маленькой Инь Шуан. Если такой силой обладает враг, люди дрожат от страха, а если такой силой обладает друг, то чувствуешь себя намного спокойнее.

Инь Шуан в мгновенье ока оказалась перед Юэ Чжуном и спросила:

– Папочка! Я хорошо справилась?

Юэ Чжун достал леденец и дал его Инь Шуан, потрепав её по головке.

– Очень хорошо! Вот тебе награда!

Юэ Чжун и сам мог бы прикончить всех этих монголов, но не так быстро и другими способами.

Сяо Ли и остальные выжившие войдя в поселение, потрясенно оглядывались по сторонам, не в силах отвести взгляд от тысячи трупов монгольских солдат.

«Поразительно!»

Выжившие содрогнулись, заметив прекрасную, но внушающую страх лоли, прижимающуюся к груди Юэ Чжуна.

После гибели монголов все поселение оказалось под властью Юэ Чжуна. В поселении жили около трех тысяч человек, но после резни, устроенной воинами хана, остались едва ли восемьсот, семьсот из которых были женщинами.

Такое большое количество женщин объяснялось тем, что монгольским бойцам требовались игрушки для развлечения.

Во внезапном нападении на поселение участвовали около тысячи солдат хана, но только сотня из них была всадниками.

Лошади этих всадников были сильнее лошадей до апокалипсиса в десять раз, на короткое время в галопе они могли развить такую скорость, что позволила бы им обогнать гоночный автомобиль. Их тягловая сила позволяла им тащить даже машины. Подобные лошади были настоящим сокровищем степей, и их оценивали тоннами зерна.

Кроме сотни таких лошадей, в поселении было сто овец, двести коров, пятьдесят тонн риса, ржи и пшеницы, более трехсот всяческих автомобилей и двадцать тонн топлива.

К тому же после уничтожения тысячи монголов Юэ Чжун стал обладателем тысячи дальнобойных винтовок и тридцати тысяч патронов. Этого было достаточно, чтобы каждому из присутствующих выдать по винтовке.

После захвата поселения Юэ Чжун немедленно приказал готовиться к переезду. Необходимо было сменить свое местоположение, пока об этом не узнали войска хана.

Такие группы по 1-2 тысячи человек он вполне способен уничтожать, но если хан пошлет все свои силы, то в успешном исходе боя Юэ Чжун уже не был так уверен. Золотая орда сейчас повелевала всеми степями и обладала внушительной воинской силой. Юэ Чжун не был настолько самоуверен, чтобы всерьез считать, что его сотня человек сможет победить все войска хана.

В бескрайних просторах, покрытых густым снегом, более чем девятьсот человек покинули развалины поселение, направляясь вдаль.

– Стоять! А ну, отдали оружие и еду за проход по нашей земле, иначе мы не оставим никого в живых! – донеслись крики спереди, где шел передовой отряд колонны.

Густые брови, обветренная кожа, непокорный взгляд, с крепким, сильным телом и резкий на вид. Вот так выглядел внезапно нарисовавшийся всадник на черной чешуйчатой лошади, и, судя по чертам лица, он был китайцем. На спине у него висел большой бронзовый лук, а позади него выстроилась дюжина всадников.

К нему быстро приблизились люди Юэ Чжуна и направили оружие на этих степных бандитов.

– Старший! Мы, кажется, не на тех попали! – Этот бандит с луком, увидев Бо Сяошэна и то, как он и его солдаты изготовили к стрельбе, ощутил, как в сердце зародилось сильное беспокойство.

Юэ Чжун холодным взором осмотрел лидера бандитов и спросил:

– Кто ты?

Бандит развернулся к Юэ Чжуну и, обхватив ладонью кулак, поприветствовал его:

– Старший брат! Я бог стрел Ли Гуан. Я не собирался вас намеренно оскорблять и надеюсь на ваше прощение. Также я немедленно избавляю вас от нашего недостойного присутствия.

Подоспел Сяо Ли, услышав сказанное:

– Глава, Ли Гуан самый известный бандит степей! Он известен своим умением стрельбы из лука. Говорят, он стрелой поразил мутировавшего зверя 2-го типа. Также несколько дюжин из его подчиненных являются Эвольверами и обладают большой боевой эффективностью. Однажды они уничтожили сотню воинов хана!

Ли Гуан услышал сказанное Сяо Ли, и на лице у него появилось довольное выражение оттого, что им знакомо его имя.

Юэ Чжун внезапно выхватил Стингер и выстрелил три раза в головы Ли Гуана и двух других вожаков.

Пули, выпущенные из Стингера, прошлись по волосам на головах степных бандитов, растрепав их волосы.

– Ли Гуан, а я как раз искал, кого бы мне принять на службу. Если ты остаешься со мной, твое прошлое будет забыто, и его никогда больше не упомянут, а если откажешься, то через год сегодняшний день будет годовщиной твоей смерти.

Скорость Юэ Чжуна была невероятно ужасающей. Ли Гуан и остальные никак не успели отреагировать на действия Юэ Чжуна.

После выстрелов вожаки покрылись холодным потом, так как знали, что если бы Юэ Чжун стрелял бы им прямо в головы, то увернуться бы они не смогли. Слова же Юэ Чжуна были подобны тяжкому молоту, что ударил в сердце Ли Гуана. Ли Гуан колебался, но поглядев на, Бо Сяошэна и элитных солдат, направивших оружие на его людей, спустился с лошади и, встав на одно колено, сказал:

– Ли Гуан склоняется перед главой!