Первая лаборатория Корпорации алхимиков в горах вдалеке от городов, к которой подпускают только лиц с особыми правами. Здесь разрабатывается оружие и проводятся опасные и бесчеловечные эксперименты выше пятого уровня.

Однако в отличие от Пятой лаборатории, которой Иска Сугинами управляла самостоятельно, эту лабораторию одобрила Инквизиция.

— Смотрю, работа быстро продвигается. Меньшего и не ожидал от вас, Судзаку-сан. — Согэцу Отори, глядя на происходящее за стеклянной стеной, удовлетворенно кивнул.

Пепельноволосая женщина рядом с ним усмехнулась и гордо выпятила грудь.

— Само собой. Плата более чем достойная, к тому же алхимики никогда не предают ожидания своих клиентов. Мы уже начали массовое производство, думаю, вы успеете бросить их в бой до окончания стычки на границе.

Представительный директор Корпорации алхимиков Судзаку Сугинами по-детски прижалась к Согэцу, как будто выпрашивая похвалу.

Согэцу оттолкнул ее голову и холодно взглянул вниз.

— Вместо того, чтобы показать законченный продукт, вы запросили еще больше топлива… Как обычно ведете себя как безумный ученый.

— Вы же знакомы с идеологией Сугинами. Мы используем систему корпорации, чтобы наращивать капитал и удовлетворять нашу жажду исследований, и сохраняем нейтралитет, чтобы силовые и бессмысленные политические конфликты не препятствовали свободным исследованиям. Для нас деньги — лишь топливо для исследований.

— После перехода под наше управление не очень-то доверительная идеология.

— Как грубо! — недовольно надулась Судзаку. — Я обещала полное сотрудничество в обмен на полный доступ к исследованию Хякки Яко! Меня ни капли не волнует, кто победит в войне! — Женщина всплеснула руками и топнула ногой.

Раздражение Согэцу от этого только усилилось.

Сейчас Судзаку действительно напоминала обычного насупившегося ребенка.

Сугинами, учредители опасной организации «Корпорация алхимиков», — не обычные люди. Однако глава компании, Судзаку Сугинами, стоит особняком даже среди них: она единственная из «Искусственных детей» обладает магической силой.

— Изучение Хякки Яко продвигается? — поинтересовался Согэцу.

— Да, конечно! Эти проклятые существа такие интересные! Механизм перерождения мы еще не выяснили, но нашли способ контролировать его. Мы думали, что достаточно будет оборвать связь с душой, но проклятие Хякки Яко крайне продуманное. При обрыве связи демонические тела тут же умирают.

— То есть вы хотите контролировать его, сохраняя душу Кисеки Кусанаги? Хякки Яко подчиняется ее воле. Даже мой Иннокентий не смог захватить контроль. Что за способ вы нашли?

Судзаку покачала указательным пальцем.

— Для контроля не нужна ни магия, ни технологии. Точнее, ничего такого на этом монстре не сработает. Лазейка в разуме Кисеки Кусанаги.

— В разуме… Не в душе?

— Человеческий разум подобен компьютеру. Он реагирует на электрические сигналы и способен исцеляться под действием электричества. Вам ведь все известно о том, как контролировать человека, не так ли?

— …

— Ключ к разгадке — ее сны. И соперница в борьбе за обожаемого братика. — Судзаку подмигнула и мило заулыбалась.

Согэцу покачал головой и вздохнул.

— Ясно. Дурной у вас все-таки вкус.

— О, вам понравилось?

— Нет. Я, может, и злодей, но врать не люблю.

— Кого вы обманываете. Вы же человек из лжи. Хотя неизвестно, человек ли вообще.

— По крайней мере, я так считаю. Чтобы сломать человека, нужно не врать, а всегда говорить правду. Я, бывает, вру, но эта ложь близка к правде. — Согэцу сцепил руки за спиной и резко повернулся. — Пока что сосредоточьтесь на массовом производстве того, о чем я вас попросил. Враг сопротивляется сильнее, чем я предполагал. Нужно добавить сил, чтобы успокоить общественность.

— Как пожелаете. Серийные Пожиратели реликтов скоро будут готовы.

Согэцу лишь раз обернулся, чтобы посмотреть на то, что творилось за стеклом позади бесстрашно улыбающейся Судзаку. Происходящее там напоминало ад.

Виднелось устройство с уходящим вдаль рядом инкубаторов. В заполненных светло-зеленой жидкостью колбах находились голые люди.

Все они были ведьмами и колдунами, которых Инквизиция поймала в прошлом.

— Спасибо за топливо. Обычно для создания магического наследия с искусственной личностью нужно много лет кропотливой технической работы и некромантии, но с таким количеством источников магической силы и мозгов мы сможем сделать оружие, с которым куда легче справиться, чем с традиционным наследием. Больше не нужно полагаться на духов и человеческие души. Теперь их заменяют живые люди.

Люди в колбах двигались прямо в инкубатор. Как только их подключили к инкубатору, он почернел. На его поверхности значилось «The Malleus Maleficarum Production Model “Guillotine”».

— Испытать их вы можете уже сейчас.

Судзаку гордо рассмеялась, довольная плодами своей работы.

Ока расспросила спригганов, но толком так ничего и не узнала и теперь шла по лагерю, уставившись в землю пустым взглядом и кусая ногти.

Хохотунья, которая убила ее семью, — жуткая убийца, причастная ко множеству инцидентов и державшая в страхе весь город. Один раз ее арестовали, но во время перевозки она сбежала. Семью Оки она убила как раз тогда.

Инквизиция много лет разыскивала ее. В бытность свою даллаханом Ока тоже искала ее, но успеха не добилась.

— Отори?

При звуках знакомого голоса Ока подняла голову и увидела Усаги, которая сидела у костра, где кипятила воду, и испуганно смотрела на нее. Видимо, ноги сами принесли ее к палатке 35-го взвода.

Икаруга села рядом с Усаги и пристально оглядела Оку.

— Простите… Задумалась. Нам выдали продукты. Набор в основном армейский, но тут есть и бульон, и бобы с тушенкой. Можно сварить суп.

— Отори… Что-то случилось? — с беспокойством заглянула ей в лицо Усаги, когда девушка начала выкладывать из рюкзака продукты.

Ока хотела притвориться, что не поняла вопроса, однако в это мгновение Икаруга глотнула кофе и прищурилась.

— Ты что… не понимаешь, какое у тебя сейчас лицо?

Ока недоуменно взглянула на нее.

— Выглядишь так, будто сейчас сорвешься и убьешь кого-нибудь.

Ока дотронулась до щеки и только тогда осознала, как сильно напряжена.

Икаруга удивленно взглянула на девушку, изумленную собственным выражением.

— Выглядишь в точности как полгода назад. Ты пугаешь Усаги, прекрати.

— П-прости. Раздумывала о будущем, вот сама собой и напряглась. — Ока села на корточки на бетонный блок и стала греть руки от костра. — Сайондзи, приготовишь из этого что-нибудь? Я весь день двигаюсь и ужасно голодна, — со слабой улыбкой попросила она.

Усаги наконец-то расслабилась и уверенно кивнула, но, оглядев принесенные продукты, задумалась.

— Не получится? — погрустнела Ока.

Усаги гордо выпятила грудь.

— Не недооценивай меня. Не стоит полагаться на продукты. Бабушка научила меня, что хорошая жена должна добиваться лучшего вкуса от любых продуктов. К тому же, — Усаги достала из своего рюкзака капусту и помидоры, — когда мы захватили рынок, я набрала там овощей. Они все равно испортятся.

— Ого, круто. Тебе медаль за это дать надо, — похвалила ее Ока.

Усаги приступила к готовке, что-то напевая себе под нос.

Она повесила над костром два котелка с водой, один для супа, другой для разогрева консервов. Пока закипала вода, она крошила овощи на деревянной доске.

Она выглядела куда лучше, чем в бою, но даже Ока понимала, что она себя заставляет. Видимо, решила проявить себя в готовке, чтобы извиниться за то, что остолбенела после смерти спригганов.

Ока восхищалась тем, что Усаги не стала жаловаться. Она хотела извиниться перед девушкой за то, что заставила ее действовать в одиночку, но передумала. Неправильно подберет слова — сделает только хуже, и вся бравада Усаги уйдет в никуда.

Девушки вокруг костра совсем не разговаривали — видимо, сказывалась усталость.

Ока, глядя на огонь, пыталась приглушить пылающие в груди чувства.

«Какая же я эгоистка, — упрекнула себя девушка, обняв колени и кусая ногти. — Сейчас не до личной мести. У меня есть товарищи, которых нужно защищать. До возвращения Кусанаги я…»

Но кипящая внутри ненависть не угасала. Оке хотелось сейчас же разыскать Хохотунью и убить ее самым жестоким способом, который только придет в голову. Лицо умирающей сестры не выходило у нее из головы, словно проклятие разъедая почти исцелившуюся душу девушки.

— Не знаю, что тебя грызет, но спокойно смотреть на это я не могу, — неожиданно произнесла Икаруга.

Ока удивленно вскинула голову и увидела, что та изучающее на нее смотрит. Усаги тоже поглядывала на нее с беспокойством.

Ока поспешно расслабила лицо.

— Ничего такого. Просто немного устала.

— Не умеешь ты врать. Мы ведь вместе уже полгода. Разумеется, мы заметим.

— Неожиданно слышать о тебя такое. Неужели беспокоишься за меня? — шутливо спросила Ока.

— Ну да. А нельзя? — прямо сказала Икаруга.

Ока изумленно округлила глаза. Усаги же от удивления раскрыла рот и выронила ложку, которой мешала бульон.

— Вы чего?

— Н-ничего, прости… Спасибо, я рада.

— И… извини. Совершенно не ожидала от тебя такого.

— Чтоб вы знали, я волнуюсь не только за каждого из вас, но и за взвод мелких сошек в целом. И такими темпами ему не выжить.

— Прости, — в один голос извинились девушки.

На лице Икаруги отразилось легкое недовольство, после чего она принялась наматывать волосы на палец.

— Как же трудно подвести к нужной теме. Я точно из тех, кто нервничает и тормозит при предварительных ласках, — вдруг начала говорить пошлости Икаруга.

Ока озадаченно взглянула на нее.

— Давайте проясним кое-что, пока есть время, — со вздохом произнесла Икаруга.

— Что?

— Мое прошлое.

Ока затаила дыхание.

— Я ведь обещала все рассказать, когда мы отправлялись спасать сестру Кусанаги.

— А ведь точно. Я торопилась и забыла…

— Я расскажу о себе все, — спокойно произнесла Икаруга, положив руку на грудь.

Ока и представить не могла, что Икаруга, которая практически ничего о себе не рассказывала, вдруг заявит такое.

— Я не пытаюсь этим заставить вас делиться своим прошлым, не волнуйтесь. Просто хочется выговориться.

После этих слов Икаруга начала рассказывать.

О том, что она одна из «Искусственных детей», родившихся в результате эксперимента алхимиков. Что она вместе со своей подругой Иской проводила эксперимент по возрождению эльфов. Что создала эльфийскую девочку по имени Канария. Что сбежала из лаборатории после того, как познала нормы нравственности.

О случившемся в Пятой лаборатории несколько месяцев назад и смерти Иски. О том, что Канария жива.

О том, что создала запретные «Наномашины» и вживила их в свое тело.

Ока с Усаги даже не знали, что сказать.

— Раньше я заботилась только о себе. Считала, что будет достаточно защищать место, которое я зову домом. Однако некоторые чувства я все же подавляла. А теперь должна ответить за свои поступки.

— …

— Вот почему я здесь. У меня есть причина сражаться. Я не упущу возможность захватить врага и узнать, где Канария. — Икаруга закончила свой рассказ и коротко выдохнула. — Можешь обвинять меня, если хочешь. Я преступница, которых ты всей душой ненавидишь, еретик с продуктом магии в теле. Арестовывай, если хочешь. Хотя я буду сопротивляться.

— Не стану, — покачала головой Ока. — Наномашины опасны, но их сила много раз спасала нас.

Разработки Икаруги всегда были странными. Она создавала оружие из недоступных материалов и помогала отбить нападение врага.

Эти материалы она явно создавала с помощью наномашин.

— Если судить тебя, то по той же логике виновата и я, раз использую Пожиратель реликтов. Магия может быть хорошей или плохой в зависимости от человека, который ею владеет. Ты ей злоупотреблять не станешь. Ты должна владеть этой силой, как я считаю.

Раньше она бы ни за что не сказала ничего подобного.

В этом тоже была заслуга Такеру… точнее, Мари. Именно ее отношение к магии изменило Оку.

— В общем, все, секретов у меня больше нет. Как же легко становится, когда выговоришься, странно даже. — Тут Икаруга хлопнула в ладоши, будто вспомнила еще о чем-то. — А, и еще один о-о-очень важный секрет.

Ока с Усаги вопросительно посмотрели на нее.

— Я люблю Кусанаги как парня.

Девушки на мгновение опешили, но тут же вскочили.

— Да ну?! — хором воскликнули они.

— Что тут такого удивительного? — озадачилась Икаруга.

— Я всегда считала, что ты… ну… не интересуешься парнями, — с трудом выдавила Ока, отводя взгляд.

— А мне и парни, и девушки нравятся.

Не самое приятное признание.

— Я… я была уверена, что ко мне ты лезешь просто для забавы, но… Почему именно он?!

— Эй! Я к тебе не ради забавы пристаю, я серьезна!

— А мне это совершенно не нравится!

— Ну, в общем, я люблю Кусанаги. И, кстати, уже забрала его первый поцелуй.

— Что-о-о?! — снова хором воскликнули Ока с Усаги.

— Отменное угощение, надо отметить, — вдогонку заявила Икаруга и отпила остывший кофе.

Девушки оторопели, но все же не хотели верить, что Такеру добровольно пошел на это.

«А вдруг все-таки добровольно?» — задумались они.

— Хе-хе-хе, мы теперь как на школьной поездке. — Икаруга с похотливой ухмылкой взглянула на девушек, которых терзали сомнения.

Вскоре Усаги — видимо, ободренная признанием подруги — подняла голову.

— Я т-тоже все расскажу. Про обстоятельства в моей семье вы уже в курсе, но про свою травму я толком ничего не говорила.

Усаги села в сейдза, расправила плечи и с запинками начала рассказывать.

О том, что в доме Сайондзи к ней плохо относились из-за того, что она была ребенком со стороны. Что она случайно убила старшего брата, и ее беспрестанно попрекали этим. Что Рейма Симмейдзи психологически загонял ее в угол.

— Помолвку с Реймой Симмейдзи отменили, когда он пропал. Семья Сайондзи уже на грани разорения, но… я считаю, это и к лучшему. Эта семья — не мой дом. Я своими силами стану инквизитором и с гордостью отомщу им. Заставлю их осознать, что я сильная.

Месть. Слово то же самое, но в случае Усаги значит совершенно другое.

Стремящаяся отомстить таким правильным способом Усаги казалась Оке едва ли не святой.

— Ради этого я… больше никогда не допущу такого промаха, как сегодня. — Напрягшаяся Усаги дрожащими руками налила суп в алюминиевую чашку, несколько раз задев поварёшкой края. — А п-п-потом я выйду замуж за Кусанаги! Таково мое намерение! — призналась в самом важном Усаги, покраснев как помидор.

Однако ни Икаруга, ни Ока совершенно не удивились.

— П-п-почему вы не удивлены?! — растерялась девушка.

Ока с натянутой улыбкой почесала щеку.

— Ну… Я это поняла из твоей истории.

— А я и так знала. Хотя подобного заявления, признаться, не ожидала.

— Что-о-о?! С каких пор?! — со слезами на глазах воскликнула Усаги.

— С самого начала. Да, да, не трясись так, суп прольешь. — Икаруга взяла протянутую чашку супа.

Ока тоже взяла чашку у дрожащей Усаги и обхватила ее обеими руками.

Едва она съела ложку горячего супа, как тут же усомнилась в его импровизированности — настолько он оказался вкусен. Девушка ничего не ела со вчерашнего дня и только сейчас осознала, что голодна.

Ока, которая незаметно для самой себя обрела душевный покой, в глубине души была раздосадована. Она поклялась защищать 35-й взвод, но на деле это он её спас. И все же она думала только о своей мести…

«Сугинами, наверное, больше всех печется о взводе… — горько усмехнулась девушка. — Она прекрасно видит душевное состояние своих товарищей. И даже рассказала о своем прошлом».

Её молчание в данной ситуации будет означать, что она действительно не умеет читать атмосферу.

— Я… сирота. До того, как директор удочерил меня, меня звали Ока Минесиро, — впервые заговорила о своем прошлом Ока.

— Минесиро?.. — удивленно переспросила Икаруга. — Хотя то, что ты не родная дочь директора, я знала.

— На самом деле и эта фамилия не моя родная. Это фамилия первой семьи, которая удочерила меня. Отори — уже вторая моя фамилия. Своих настоящих родителей я не знаю. Меня еще младенцем сдали в приют, где я долгое время росла даже без имени.

Ока впервые рассказывала о себе кому-то после Такеру.

Усаги с Икаругой молча слушали ее рассказ.

— Имя мне дали в семье Минесиро.

Ока нерешительно рассказывала о своем прошлом, затуманенным взглядом глядя вдаль.

О счастливых деньках и отчаянии, что разбило ее сердце. О том, как она собственными руками убила свою семью, и о своем злейшем враге.

Усаги с Икаругой молча слушали о её жестокой судьбе.

Ока с горькой усмешкой поставила опустевшую чашку на землю.

— Простите… Не стоило говорить об этом за едой.

Она подбросила в костер доски из разрушенного здания и обхватила колени.

Ее охватило странное чувство. Не смущение или облегчение, нет. Скорее, вина.

«Неприятно, наверное, узнавать прошлое такого человека, как я», — подумала девушка.

— Ясно. Вот почему ты сегодня какая-то не такая, — догадалась Икаруга.

Ока озадаченно посмотрела на нее.

— Твой враг… она здесь, да?

«От нее ничего не скроешь», — подумала Ока, опустив взгляд.

— Хохотунья… Я знаю о нескольких инцидентах, которые она вызвала в городе, и слышала, что она может быть здесь.

— Это слухи. Ничем не доказанные, — сказала Ока, закрыв глаза.

Икаруга положила руку на грудь.

— Ты хочешь отомстить ей, верно?

— …

— Тогда позволь мне помочь.

Ока удивленно подняла глаза.

— Нам тут все равно не рады. И к тому же нам сразу сказали, что мы можем делать что захотим, так что мы вполне можем с ней разобраться, так?

— Но… мы же не знаем, правда ли она здесь.

— Не знаем — так узнаем. Так продолжаться не может. Враг рядом, а мы действовать не можем. А так хотя бы не с пустыми руками будем. — Икаруга чуть прищурилась и стиснула руку перед грудью в кулак. — И я тоже… Если узнаю, что Канария здесь, то попрошу вас помочь разыскать ее. Кусанаги тоже просил помочь ему спасти его сестру, верно?

— …

— Ну, решать тебе.

Ока закусила губу.

— Я т-тоже помогу! Не можем же мы сидеть сложа руки! Давайте сокрушим эту маньячку! — заявила Усаги, смахнув слезы.

Ока задумалась, действительно ли стоило им рассказывать. Сочувствия и поддержки в мести она не желала.

Ей хотелось разрыдаться от того, как далеко эти девушки готовы зайти ради нее, — настолько она была рада. Для замкнутой Оки они уже стали незаменимыми подругами.

Но именно поэтому она…

— Дайте-ка присоединюсь к разговору, — раздалось вдруг из тени развалившегося здания.

Девушки повернулись в ту сторону и увидели прислонившегося к стене дома Кёю Киригаю.

Он не улыбался и не насмехался над ними. Просто смотрел на них взглядом, в котором, прямо как у Оки когда-то, пылала ненависть.

— Кёя Киригая! Подслушивать нехорошо! — Усаги вскочила и угрожающе уставилась на Кёю.

— Закройся, крольчатина.

— Что т-т-ты сказал?!

Кёя отошел от стены, даже не взглянув на взбесившуюся Усаги, с бесстрастным видом подошел к Оке, отбросил пулеметную ленту и как меч вонзил в землю легкий пулемет.

— Ты ведь хочешь убить своего врага? Тогда я тоже в теме, — неожиданно предложил он.

— Чего это ты вдруг? Ты же вроде как следишь за нами, — с сомнением поинтересовалась Ока.

— Этот мудак не приказывал мне следить за вами. И я не говорил, что буду сотрудничать.

— Пусть так. Но тебе незачем поддерживать мою месть, — резко посмотрела на Кёю девушка.

Тот ответил еще более свирепым взглядом.

— Месть — это смысл моей жизни. И если ты ненавидишь магию, у меня нет причин не поддерживать тебя. Вместе мы быстрее достигнем цели.

— Я ненавижу не всю магию, в отличие от тебя.

— Плевать. Пока у нас одна цель, я буду помогать, — как само собой разумеющееся сказал Кёя и посмотрел Оке в глаза. — Я разделяю твою ненависть, потому что я такой же.

Если сейчас отказаться, Кёя в ней разочаруется, и вся стратегия по переманиванию его на свою сторону рассыплется. Ока закрыла глаза, задумалась… и тут же нашлась с ответом.

— Прости. Я благодарна за предложение, но не хочу, чтобы кто-то во взводе действовал в одиночку.

Усаги удивилась, однако Икаруга с Кёей остались спокойны. Ока продолжила.

— Слишком рискованно своими силами вторгаться на территорию врага. Я не хочу вмешивать вас в свою месть.

— Ты не честна с собой. Отори, разве ты не помогала нам разобраться с нашими проблемами? Хочешь сказать, что не доверяешь нам? — спросила Усаги, разведя руки.

Ока помотала головой.

— Сайондзи… Всё не так. Я всей душой верю вам и без колебаний попрошу о помощи, если она понадобится.

— Но тогда…

— Даже если… моя месть свершится, спасать мне уже некого.

Усаги не нашлась с ответом и замолчала.

— Я сражаюсь по другой причине, нежели вы. Не ради будущего, как ты, не ради того, чтобы найти кого-то, как Сугинами, и не ради спасения сестры, как Кусанаги.

— Но…

— Конечно, я собираюсь отомстить. Ради своей семьи и чтобы разобраться с собственными чувствами. Но вовлекать вас сейчас… не стоит. Я не хочу потерять вас из-за мести. Сейчас для меня главное защитить взвод.

Усаги поняла, что хотела сказать Ока, опустила глаза и села на место. Икаруга ничего не сказала, лишь незаметно улыбнулась.

Ока действительно так считала. Она без раздумий попросит товарищей о помощи ради спасения чьей-то жизни или устранения ее заклятого врага, если та вдруг окажется рядом.

Но сейчас не до этого. Сейчас главное — защитить взвод.

— Чё за брехня? Ты уже как Кусанаги стала? — испепеляюще посмотрел на нее Кёя. — Тоже пытаешься скрыть ненависть за маской? Ниче у вас не выйдет, как вы не поймете-то. Она сожжет вас изнутри, а потом вырвется наружу и разрушит все, что вам дорого.

— Сейчас не время. Месть не в приоритете.

— Чушь не мели! У тебя враг под носом! Тут без вариантов, иди и убивай! Да тебя это все явно не устраивает, хоть ты и пытаешься сдерживаться и притворяешься спокойно! — забылся в ярости Кёя.

С его точки зрения Оке можно было только позавидовать. Его врага, Одержимого, здесь не было. Потому парень и не понимал такого решения.

Ока и сама это прекрасно понимала, но все же покачала головой.

— Я не такая, как ты, Киригая.

— И в чем я неправ?! Все люди такие, как бы не притворялись!

— Я не говорю, что ты неправ. Просто мы с тобой разные.

Кёя нахмурился, не понимая, к чему клонит девушка.

— Потому что та, кого ты хочешь спасти, еще жива.

— !..

Волосы Кёи встопорщились, он стиснул зубы.

— Ёсимидзу еще жива. И ты должен сражаться не ради мести, а ради ее спасения.

— Это клон Акиры! Настоящая уже мертва! Клон выглядит и думает также, но душа у него другая. Это другой человек! — отринул ее слова Кёя.

Ока спокойно указала на несоответствие его слов и поступков.

— Тогда зачем ты поддерживаешь ее жизнь с помощью лечащей силы Пожирателя реликтов?

— Не твое дело!..

— Разве не о ней ты должен заботиться больше всего? Разве ее спасение — не твоя главная цель?

Кёя помрачнел еще сильнее, его сжатые кулаки задрожали.

— Должен быть способ спасти Ёсимидзу. Если ты захочешь, я помогу.

— Заткнись…

— Сейчас ты в каком-то смысле состоишь в нашем взводе.

— Не смей меня недооценивать! — Кёя взревел, выдернул из земли пулемет и закинул его на плечо. — Сдался мне ваш паршивый взвод!.. Смотрите не сдохните тут!..

Парень развернулся и пошел прочь.

Ока посмотрела ему в спину и тут же с тяжелым вздохом свесила голову.

— Отори, тебя это правда устраивает? — с беспокойством спросила Усаги.

Ока уверенно кивнула.

— Конечно. Вы для меня важнее мести. И с «Владом» я контракт заключила ради товарищей, а не ради мести. Но, — добавила она, подперев подбородок руками, — все же трудно будет переманить Киригаю на нашу сторону.

— Странно слышать от тебя такое. Зачем нам такой нужен? — поинтересовалась Икаруга.

— Я тоже так считаю. Не хотелось бы иметь во взводе такого дикаря. Но я понимаю его желание спасти Ёсимидзу. Я никогда не прощу его за то, что он пытался убить Кисеки, но… наказывать его будет Кусанаги, — скрестила руки на груди Ока.

Икаруга натянуто улыбнулась.

— Кстати, как думаешь, что Кусанаги с ним сделает?

Ока задумчиво подняла глаза к небу.

— Наверное… изобьет до беспамятства?

— То есть до полусмерти, да? — подколола Икаруга.

Ока хихикнула.

— Но уж точно не убьет. Такой уж он парень. Добросердечный, вечно храбрящийся дурак, который всегда ставит товарищей превыше всего, а себя на второе место. Есть у меня предчувствие, что он скажет что-нибудь в духе «если я убью Киригаю, Ёсимидзу будет скорбеть» и простит его, — рассмеялась девушка, с тоской глядя на небо.

Они не виделись всего ничего, но она уже очень скучала по Такеру. Как, вероятно, и остальные.

Без него всем было одиноко.

«Для остальных он товарищ, командир и спаситель. А для меня…»

Тут Ока ощутила пульсирующую боль в груди. Боль от одиночества.

И только она осознала, что по Такеру она скучает куда сильнее, чем считала, как тут же слегка покраснела.

— Все-таки лучшее лицо влюбленной девушки у нас сделала Отори, — противненько хихикнула Икаруга.

— О ч-чем ты?! — с восклицанием вскочила Ока.

— Это лицо соперницы, — с прищуром посмотрела на нее Усаги.

— И ты туда же?! Чтоб вы знали, я к Кусанаги не испытываю никаких чувств, в отличие от вас.

— Да, да, конечно, — в унисон сказали Усаги с Икаругой.

— А-а-а! Да что с вами?!

Девушки удивленно взглянули на вспыхнувшую Оку.

Поле боя окутала тьма. В ту ночь среди тихих палаток, в которых дрожали от страха, усталости и холода инквизиторы, только из палатки 35-го взвода доносились громкие голоса девушек, будто они были на школьной поездке, отчего у спригганов сложилось о них крайне плохое впечатление.

Кёя шел по темному переулку Серого города.

— Знаю я… И без тебя всё прекрасно понимаю, — пробурчал он себе под нос.

Слова Оки не выходили у него из головы.

Главное — спасти Ёсимидзу. Кёя уже давно понял это.

Клоны слабы здоровьем и живут недолго — вечно поддерживать их жизнедеятельность невозможно. А те, кто подвергнут процедуре ускорения роста, еще слабее. Даже с новейшим оборудованием Инквизиции Ёсимидзу не видать нормальной жизни.

И поэтому у Кёи, пока он не найдет способ спасти Акиру, нет иного выхода, кроме как полагаться на силы «Нерона».

— По-другому нельзя… — Кёя с мучительным видом достал из нагрудного кармана фотографию.

Это было групповое фото 15-го учебного взвода.

Впереди на корточках сидели четыре парня, направив в камеру пистолеты, а сам Кёя, закинув винтовку на плечо, с неловким видом стоял позади. А рядом с ним, подхватив его под руку и показывая знак мира, стояла Акира.

Кёя всегда смотрел на этот снимок, чтобы подпитывать свою жажду мести.

Вспоминал проведенные вместе веселые деньки, потом день, когда лишился друзей. Своего заклятого врага, который отнял у него все. Так он подпитывал свою ненависть.

Но в этот раз всё пошло не так. В голове снова всплыли слова Оки, и при взгляде на Акиру вся его ненависть исчезла, оставив лишь раздражение.

Не время мстить. Надо найти способ спасти Акиру, пока не стало слишком поздно.

Она всего лишь клон… но она еще жива.

— Нельзя так, командир. Я не прощу тебя, если ты не покараешь своего врага.

Кёя резко вскинул голову.

Впереди стояла фигура в темно-зеленом платье.

Ее одежду он видел впервые, а вот лицо знал прекрасно.

— Шу-учу-у. Ты в нерешительности, вот я и решил подбодрить тебя ♪.

Она как две капли воды походила на Акиру, однако выражение лица у нее было совершенно другое.

Это была не Акира Ёсимидзу, а Пожиратель реликтов «Нерон».

— Сколько раз говорить — не появляйся с ее внешностью! Чего ты добиваешься, копируя внешность моей подруги детства?! — резко выкрикнул Кёя.

Нерон пританцовывая подошел к нему и угрожающе прошептал на ухо:

— А вот это уже мои слова, хозяин.

— !..

— Почему ты думаешь о спасении этой копии, а не о мести? Нерон ведь уже говорил. Он не будет поддерживать жизнь копии, если ты не будешь жаждать мести.

Кёя опустил взгляд.

Нерон облизнула губки своим маленьким язычком.

— Я зна-а-аю, я всё зна-а-аю. Хозяин храбрится, но не хочет убивать ведьм, которые не связаны с его местью. Ты слишком добрый и не можешь сражаться, пока Нерон тебя не раззадорит. Иначе ты не можешь ненавидеть.

— Заткнись…

— Но так нельзя, у нас будут проблемы, если ты не будешь ненавидеть всех без разбору. Как Владу нужна кровь, мне нужна месть. Нерон не нужен хозяин, у которого без допинга даже не встает.

— Заткнись!..

— Особенно если ты хочешь спасти эту копию. Если твоя жажда мести иссякнет, лечащие силы Нерон… понял? Кья-ха-ха-ха!

— Хватит говорить голосом Акиры!..

Кёя не стал затыкать уши. Вместо этого он со всей силы замахнулся на Нерон пулеметом. Однако оружие рассекло лишь воздух и улетело в темноту. Нерон уже исчезла.

«Если все понял, то взбодрись, хозяин. Ради своей бесценной копии в том числе».

— Кх!..

«И все же я очень, очень люблю хозяина. Ничего не поделаешь, такой уж меня создали. Запомни это, хе-хе».

— Сгинь, чертов дробовик! — крикнул Кёя.

После этого смех Нерон в его голове наконец-то стих.

Кёя, тяжело дыша, подобрал упавшее фото, пробежал глазами по лицам друзей и тут же убрал его. Затем с мрачным видом опустил голову, сунул руки в карманы и пошел дальше.

Ничего уже не напоминало о тех временах, когда он гордо шагал вперед вместе с друзьями.

От ссутулившегося парня веяло лишь жутким одиночеством.