После того, как его провели в роскошную спальню, Оскал пнул ближайший стол. Пролетев через комнату и врезавшись в стену, он с шумом разбился. Увидев, что дорого выглядящий стол так внезапно уничтожили, отсальные рыцари шокировано замерли, разинув рты, а затем в панике принялись пытаться успокоить своего капитана.

«Пожалуйста, успокойтесь, капитан!»

«Будет большой проблемой, если они используют это как предлог против нас!»

«Ха! Им и так есть на что жаловаться! Думаете, они просто возьмут и разорвут союз? Ага! Сто процентов. Этот ублюдок явно смотрел на Принца Пигни свысока. Он не из тех, кто отпустит такую ​​удобную марионетку! Дерьмо…!» — стиснув зубы, закричал на своих подопечных Оскал.

Договорив, он распахнул дверь в спальню. Стоявшие снаружи Святые Рыцари мельком взглянули на Оскала и тут же преградили ему путь.

«Оай. Я собираюсь в туалет. Отодвиньтесь в сторону».

Святые Рыцари остались на своем и ответили на приказ Оскала.

«Вашем номере есть туалет».

«А?! Извиняйте, конечно, но я ненавижу такие белые туалеты. Я лучше присяду в переулке, чтобы облегчиться, так что отойдите».

Слова, которые он произнес, звучали слишком вульгарно, чтобы исходить из уст Королевского Рыцаря; подопечные Оскала могли только массажировать брови или покачать головами от смущения.

Однако Святые Рыцари остались равнодушными. Другими словами, его буквально проигнорировали.

«Я сказал в сторону!»

«Мы следуем приказы Папы».

«Я рыцарь Королевства Ломе!» — крикнул Оскал.

«А ещё таков был приказ Принца Пигни».

Оскал нахмурился, услышав это.

Он был Королевским Рыцарем Ломе, но также являлся и главой герцогства Ла Пенроуз, которое защищало королевскую родословную на протяжении многих поколений. Его семья ценила свою верность короне больше, чем кто-либо другой и безоговорочно выполняла приказы королевской семьи.

Он застонал, прежде чем пнуть ещё один элемент интерьера — на этот раз стул — через всю комнату, на глазах у Святых Рыцарей.

«Чёрт побери! Почему? — шумно пожаловался он. — Почему нам запрещено покидать дворец?!»

Снаружи был фестиваль, отмечающий союз между Святым Королевством и Королевством Ломе. Люди также праздновали новости о том, что отряд недавно отправленного Героя набирает силу против Повелителя Демонов. На торжество собрались купцы, а также зажиточные жители столицы.

'Этот ублюдок, я всё ещё переживаю за него.'

Оскал беспокоился за Тому. Он мог представить, как его старый друг падает после его ухода, и никто, кроме детей аббатства, не может ему помочь.

«Этот фестиваль, как долго он будет продолжаться? — спросил он у Святых Рыцарей. — Разве вы не вложили в него кучу денег? Сколько, я спрашиваю? Может быть, месяц?!»

Крича на рыцарей Салема, Оскал вдруг заметил что-то странное, происходящее снаружи.

«В строй!»

«Первая колонна готова!»

«Вторая колонна готова!»

«Третья колонна готова!»

Он увидел большую группу Святых Рыцарей, выстроившихся в ряды на площади дворца. Все они были одеты в закаленные латы, в одной руке держа поперечные копья длиной более 2 метров, а в другой — большие щиты, закрывающие все тело. Тот, кто, судя по всему, был их капитаном, кричал ревущим голосом, держа свой собственный щит и боевой молот.

«Мы отправляемся на захват еретиков, совершающих богохульство!»

Оскал про себя нахмурился.

«Что происходит?»

'Еретики, совершающие богохульство?'

Их было явно слишком много для такой задачи. Это была военная сила, способная разрушить маленькое королевство. Организовав такое количество войск прямо в столице, неужели они собирались поднять восстание? Независимо от того, для чего на самом деле была эта мобилизация, ситуация казалась серьезной, учитывая, что собрались сотни Святых Рыцарей.

'Может они так демонстрируют нам свою военную силу?'

«Оай? Разве это не странно?»

Остальные Королевские Рыцари отреагировали на слова своего капитана.

«Ну… может это для того, чтобы поддерживать порядок во время нашего дипломатического визита?»

«...Зачем?»

«Существует также вопрос о росте преступности, о котором мы узнали ранее, но я также слышал, что недавно отправленный отряд Героев преуспевает. Демоны, вероятно, уже засуетились и поэтому могут начать контратаку».

«...В самом деле?» — неубеждённо спросил Оскал.

Он задумчиво потер подбородок, наконец, начав замечать, насколько Королевские Рыцари восхищаются Святыми Рыцарями.

«Вау… Святое Королевство действительно удивительно. Каждый из этих Святых Рыцарей может сразиться с одним из нас. Говорят, одну только столицу охраняют несколько тысяч... Угх... Не хотелось бы мне делать такой народ нашим врагом. В любом случае, у Папы отличный характер, да?»

«Э-э? У этого ублюдка? — недоверчиво спросил Оскал. — Ты совсем не разбираешься в людях!»

«…То же самое можно сказать и о вас, капитан. В любом случае, он намного лучше того принца-неудачника».

«…Принца-неудачника?»

Оскал остановился и неверя собственным ушам посмотрел на рыцаря. Мужчина быстро прикрыл рот, как только понял свою ошибку.

«Вы все разделяете это мнение?» — спросил капитан, поворачиваясь к своим подопечным.

«Э-э? Нет… э-это…»

Королевские Рыцари нервно потели, переглядываясь друг с другом, пока Оскал не кивнул.

«Да уж, я тоже так думаю».

«…Э-э???!» — от Королевских Рыцарей раздалась коллективная какофония удивления.

«Нет, капитан! Разве это не перебор?» — поспешно спросил один из подчинённых Оскала.

Капитан был удивлен их реакцией и нахмурился.

«Что? То есть вы, ребята, можете насмехаться над ним, а я не могу?»

«Ну, капитан Королевских Рыцарей просто не должен этого делать!»

Оскал скрестил руки на груди и нахмурился.

«…А разве вы все не подчиненные вышеупомянутого капитана?»

«Но разве вы не в другой ситуации?»

«...Тоже верно, — наконец сдался Оскал. — Ммм, по вашему он тоже принц-неудачник, верно?»

Оскал вздохнул, говоря это, и вспомнил, что произошло несколько месяцев назад. Принц Пигни был изгнан из королевства после того, как начал приставать к служанке прямо на глазах у короля. В этот момент Оскал хотел выкрикнуть нецензурную брань в адрес маленького идиота. Он задавался вопросом, как такой отброс вообще может существовать? Этого инцидента было достаточно, чтобы заставить Оскала усомниться в том, что такой человек и правда родился в Ломе, известном своей мудростью.

Он вспомнил, о чем позже спросил его Король Ломе.

«Оскал, что ты думаешь о Пигни?»

«...Он — принц».

«Я не об этом спрашиваю, ты считаешь его псом или свиньёй?»

Оскал промолчал под тяжестью такого вопроса. В то же время он не отрицал намёк Короля. Действия Принца Пигни подорвали как авторитет, так и репутацию королевской родословной до такой степени, что даже Король больше не мог игнорировать действия мальчишки, и его текущие вопросы показали это.

«Существует два человека, которых я боюсь больше всего на свете. Первый — это Папа Святого Королевства. Единственный человек, у которого есть сила заставить других правителей склонить головы, а также тот, кто обладает силой, необходимой, чтобы сокрушить наше королевство. А второй…»

Он слегка покачал головой.

«Принц Пигни, мой сын. Я боюсь его».

«Что вы имеете...»

«Другие говорят, что он не более чем зверь, вроде собаки или свиньи. Иначе как ещё слова 'принц-неудачник' могли достичь моих ушей? Но я думаю, что он больше, чем зверь, — Мудрый король Ломе слегка задрожал, — монстр. Монстр, скрывающий свою личность».

Оскал не мог не выпалить ответ на такие слова.

«…Нет, не может быть! Как такое возможно! Он же только и делает, что извращенно ухмыляется женщинам, вот и все!»

Капитан Королевских Рыцарей с досадой покачал головой. Пигни уже был достаточно серьёзным нарушителем спокойствия, чтобы беспокоить пожилого Короля Ломе, которому было почти за 70.

Святые Рыцари снаружи готовились к отправлению.

«Вы готовы?»

Собравшиеся Святые Рыцари посмотрели на своего капитана. Он говорил громко, чтобы все его слышали.

«Теперь мы совершим правосудие над еретиками, распространяющими зло; мы должны подавить этих богохульников! Запомните приказ Папы. Не убивайте их! Мы солдаты, выбранные нашим Богом, Лордом Артарком. С нами благословение…!»

Каждый Святой Рыцарь закричал, ударяя копьями о землю.

«Бога Артарка...!»

Капитан поднял свой молот в воздух.

«А теперь вперед!»

***

Тома, вернувшийся в аббатство, сел за стол в своей комнате и прикрыл рот рукой.

«У... уваааааакх!»

Он изо всех сил глушил свой крик, вопя в сжатый кулак. Боль усилилась; с каждым днем ему ​​становилось все хуже.

Тома вытащил свою сумку с лекарством и взял немного. Боль начала утихать почти мгновенно, но когда она исчезла, его разум помутился.

'Как приятно...'

Он отдался этому странному — но утешительному — ощущению, однако…

«...Тебе больно?»

Внезапно рядом появился призрак, которые сразу же заговорил. Прямо над Томой возвышалось обезглавленное тело, облаченное в доспехи. Голова Повелителя Демонов лежала на полу у ног монаха, глядя на него широко открытыми глазами. Его рот двигался ненормально быстро.

«Тебе больно? Ты страдаешь? Каково это быть проклятым? Разве это не больно? Хм? Больно, не так ли? Хахахаха! Умри, умри, умри, умри!»

Тома молча смотрел на призрака, прежде чем наконец заговорить.

«…Ты — просто иллюзия».

«Иллюзия? — насмешливо спросила голова. — Ты сказал, что я иллюзия? Ты так думаешь? Хахаха!»

Его недуг определенно был естественной болезнью. Он не был чем-то вроде проклятия, но были времена, когда Тома задумывался, действительно ли это дело рук Повелителя Демонов, безжалостно пытающегося заставить его страдать из мести. Такие моменты неопределенности были признаком его сожалений. Это была ненависть к себе, которая исходила от шепота сомнения в его уме; мысль о том, что он мог убить невинного демона. Эти сомнения никогда по-настоящему не всплывали в его сознании, вместо этого они десятилетиями было неизвестным бременем на его сердце. Однако теперь, когда тело Томы начало разрушаться, его разум тоже ослаб. Все эти подавленные мысли освободились от своих прежних оков и медленно всплывали из подсознания.

«Кихихихихихи! Иллюзия? Я — всего лишь ложь? Это не имеет значения! Я здесь только для того, чтобы проклясть тебя! Я существую только для того, чтобы заставить тебя страдать! Умри уже! Умри! Умри!»

Голос Повелителя Демонов начал странным образом меняться, когда его голова раскололась; осколки покатились в разные стороны по полу. Тома заткнул уши, потому что его ужасный голос был слышен повсюду. Он звучал со всех сторон. Бывший Герой надеялся заглушить голос, но галлюцинации не прекращались.

«...Ты громкий», — пожаловался Тома.

Пальцы монаха начали впиваться в уши. Глубже и глубже, в надежде в конце концов заблокировать какофонию нападающих на него голосов.

«Умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри, умри! Э-э...? Ты умер?»

С этими последними словами Повелителя Демонов окружение Томы изменилось. Он удивленно огляделся. У Томы было ощущение, что он в гробу, и его крышка медленно закрывается. Он слышал голоса детей, доносившиеся сверху.

Это была смерть. Он был на её пороге.

'Я... умру?'

Тома открыл рот, чтобы закричать. Он потянулся, чтобы открыть крышку, но из дна гроба высунулись черные руки, закрывшие ему рот и обхватившие конечности. Его голос так и не раздался. К когда крышка медленно закрылась, Тома больше не мог видеть никакого света. Дрожащие глаза монаха впали в отчаяние, когда он снова изо всех сил попытался закричать. Казалось, его легкие вот-вот взорвутся. Прямо перед закрытием крышки Тома что-то услышал… это был голос Элли.

«Господин Монах!»

Глаза Томы распахнулись, когда он очнулся.

«Аааааааааааааахххх!»

Именно тогда Тома понял, что всё это время кричал, и сразу же закрыл рот. Элли цеплялась за его руки. Он вытащил пальцы из ушей и в шоке посмотрел на них. Они проткнули его барабанные перепонки и теперь были скользкими от крови.

Теперь он плохо слышал, да и то, что слышал, звучало искаженно. Вдобавок ко всему, горло Томы казалось разорванным. Успокоившись до некоторой степени — хотя его дыхание все еще было прерывистым, — монах посмотрел в сторону.

«Сестра... Элли? Твоё здоровье...? Ты в порядке?»

Все, что он говорил, звучало невнятно и говорилось медленно, как будто ему было трудно складывать слова.

«Сейчас, что, и правда подходящее время спрашивать об этом меня? Что с тобой, Тома! Почему ты так себя ведешь? Почему ты кричишь? Что ты сделал со своими ушами? Просто скажи мне, почему ты так себя ведешь? Пожалуйста?! Расскажи мне! Тебе плохо? Ты плохо себя чувствуешь?»

Тома не мог ответить на полные слез слова Элли и не мог решить, что делать. Девушку охватили страх и потрясение, и все же её глаза были полны беспокойства. Хрупкое тело Элли дрожало, пока она держала его за плечо.

«И-из-за чего ты это делаешь? Твои уши… зачем? А? Ты слышишь меня? Брат Тома!»

«...Нет, Сестра Элли. Я, я... я в порядке».

'Меня поймали! Сестра Элли увидела меня в таком состоянии!'

«Вранье! Ты врешь! — воскликнула она. — Ты заболел?»

«Нет, это… кошмар! Верно. Это был просто кошмар!»

Тома, как всегда, попытался быстро сменить тему, но Элли только еще больше растерялась, увидев истинное состояние его здоровья.

«Н-но…» — пробормотала она, не зная, что сказать.

Тома посмотрел на Элли, заставляя себя молчать. В настоящее время он был полон страха. Он был охвачен ужасом, вызванным его смертью, и не мог решить, как правильно поступить. Монах боролся изо всех сил, чтобы продолжать держаться за свою последнюю нить рассудка. Он был просто обязан. Если бы Тома хоть немного ослабил хватку…

'...Я могу инстинктивно закричать от ужаса.'

В конечном итоге он может положиться на женщину, стоящую перед ним. Был шанс, что Тома расскажет ей правду из-за своего страха, а не ложь, которую ей нужно было услышать. Он мог признаться Элли во всех своих многочисленных беспокойствах, обо всём том, что он копил и от чего защищал ее. Если Тома останется здесь ещё хоть на минуту, то наверняка сломается, поэтому монах решил сбежать от Элли. Он выбрал отступить. Однако ноги Томы запутались, когда он попытался встать, и в итоге бывший Герой снова упал.

«Тома!»

Элли удивлённо бросилась к нему.

«Почему ты в таком состоянии? Правда... почему? Что такое?»

«Всё в порядке... всё нормально...»

Внезапно из глаз Томы потекли слезы. Увидев нечто столь неожиданное, Элли замерла. Наконец, словно придя к какому-то решению, она кивнула и протянула руку.

Тома боялся этой руки. Она была нежной и теплой. Бывший Герой испугался руки, предложенной человеком с таким нежным сердцем, и попытался отдалиться. Однако Элли мягко провела руками по его щекам, прежде чем приблизить свое лицо к его лицу. Он почувствовал несравненно мягкое ощущение на своих губах. Теплое дыхание ворвалось в его рот и заморозило его мысли.

Элли с улыбкой отдалилась. Она рассмеялась и невинно улыбнулась, в то время как её глаза наполнились слезами.

«Тома. Элли на твоей стороне, так что не бойся меня».

В этот момент защита Томы рухнула. Фасад силы, который он строил и укреплял вокруг своего сердца, треснул и обрушился в одно мгновение. Монах закрыл лицо руками, прежде чем расплакаться.

«Элли… Я хочу жить! Что я должен делать? Вот так я и умру? Я умру...?! Я не боялся смерти… по крайней мере, я так думал…!»

Смерть. Смерть была ужасающей.

Тома чувствовал несравнимый ужас, при мысли о том, что скоро придётся оставить всё, что ему так дорого. Элли мягко обняла плачущее лицо монаха и прошептала.

«Все нормально. Все в порядке. Тома, я рядом с тобой, так что не волнуйся. Было страшно, да? Ужасающе? Плачь сколько хочешь. Положись на меня».

Бывший Герой почувствовал утешение от ее шепота. Его тело испытывало боль, но и она, и даже его страх начали утихать. Успокаивающее тепло её тела начало распутывать сердце Томы . Он впервые позволил себе выплакаться от души.

— Ω —