Ноябрь 1930 года. Нью-Йорк.

Прозрачное, как горный хрусталь небо. Ясное солнце заливает улицы светом.

Теснятся, точно хотят заполонить собой весь город, здания из красного и желтого кирпича. Но прохожие не чувствуют на себе их гнета.

Их больше беспокоят появившиеся в последние годы на дорогах автомобили.

Сейчас время «сухого закона». Эта страна, внутри которой переплетаются черты самых разных эпох, избрала для себя построение «непьющего общества». Но привело это лишь к стремительному росту интереса к алкоголю, и даже те, кто раньше не употреблял спиртное, теперь потянулись в подпольные бары… Другими словами, введение закона привело к весьма ироничному результату, а именно — к увеличению числа преступников.

На упаковках виноградного сока, стоящих в витринах магазинов, можно прочитать следующее предупреждение: «Со временем сок начинает бродить и превращается в вино. Пожалуйста, выпивайте заранее».

Этот виноградный сок буквально смели с полок. Такое вот время.

Эпоха Джаза подходит к своему завершению. Прошлый год ознаменовался в США началом Великой депрессии. Кажется, даже преобладающие на улицах постройки из красного кирпича потускнели.

Но никакой экономический спад не страшен хозяевам темной стороны города. Здесь здравствуют люди, объединенные общим названием «мафия», «поднявшиеся» на продажах запрещенного алкоголя.

Получается, что правительство, введя «сухой закон», по сути собственными руками подарило его нарушителям благодатную почву для расширения сферы влияния в обществе.

Аль Капоне, Лаки Лучано — самые знаменитые примеры из бесчисленного числа больших и маленьких легенд, что зародились в тот памятный 1930 год.

* * *

Легенда подобных им ребят всегда начинается в какой-нибудь подворотне.

— Подайте! Подайте на пропитание!

У черного входа банка, в узком проулке между жилыми высотками, рядом с мусорными баками ресторана… В принципе, место не имеет значения, главное, чтобы был плохо освещенный проход. И не важно, мало там людей ходит или много. Разумеется, время года и суток тоже ни на что не влияет.

— Пожалейте бедного раба Божьего! Даже капля доброты может спасти чью-то жизнь! — доносится из-за шляпного магазина голос попрошайки. Гремящий на всю подворотню, именно он, возможно, послужил началом всему.

Грязный оборванец средних лет милостыню добывал себе на пропитание. Не отставал от «жертвы» до самой улицы, лишь затем возвращался… и опять все по новой.

— Господь вам этого не забудет! Когда-нибудь он воздаст вам за щедрость…

— Мне вот интересно… — перебил привычный монолог голос.

Мужчина, заговоривший с попрошайкой… Хотя по возрасту его скорее стоило назвать юношей… Так вот, этот юноша вдруг остановился и повернулся лицом к бородатому оборванцу.

— Скажи, с чего ты вот так запросто поминаешь имя Господа?

Но манера речи этого юноши и то, как он держался, не соответствовали его возрасту. На лице непривыкшего к вопросам попрошайки отразилась растерянность.

— В смысле?

— Ты примерный христианин? Ты хоть раз в жизни посещал воскресную мессу? Совершал пожертвования церкви до того, как потерял работу? Знаешь, в чем состоят отличия католичества от протестантства? Если на все ответ «да», то что ты делаешь здесь, прося милостыню, прикрываясь Божьим именем? Ты должен был давно отправиться в церковь и помогать сестрам совершать службы, или искать должным образом работу, или вообще обозлиться на Господа, что тот довел тебя до такого состояния, и заделаться атеистом.

Подавленный тихой и долгой речью юноши, мужчина встрепенулся и вступил в спор, только когда он замолчал.

— А как же тогда те, кто делает пожертвования церкви? Тоже ведь прикрываются Божьим именем, хотя они как раз купаются в его благодати!

— А ты, смотрю, только о личной благодати и думаешь… Неудивительно, что Бог оставил такого самовлюбленного эгоиста. Тебя ж наверняка в эту подворотню тоже кризис привел, но, по сравнению с тобой, те ребята, что толпятся на улицах с транспарантами «Дайте работу», ведут куда более достойную жизнь.

Попрошайка хотел возразить, но ничего путного не шло на ум. А юноша тем временем продолжал надменную лекцию.

— Начнем с того, что попрошайничество — тоже искусство. Есть и такие, у кого вроде и денег хватает, а они все равно одеваются в лохмотья и встают на перекрестках. Не говоря уже о тех, кто специально ломают себе руки или зубы и устраивают целое представление, да такое, что прохожие рыдают пуще самих попрошаек. На их фоне ты еще совсем новичок.

Договорив, юноша слегка закатил глаза и достал из кармана кожаный кошелек.

— А? — изумился оборванец.

Исходя из содержания разговора, никакой милостыни ждать не приходилось, так зачем этот человек вынул кошелек?

— При обычных обстоятельствах я бы на такого новичка, как ты, и не посмотрел…

Он достал из кошелька монету, но взгляд попрошайки приковал к себе отсек с толстой пачкой бумажных денег. В нынешнее кризисное время такая сумма, да еще в руках какого-то паренька, была совершенно невообразимой. Точнее, она и для большинства добропорядочных взрослых была недостижимой… Вот сколько денег было в том кошельке.

— Но сегодня для меня особый день, и настроение у меня превосходное. Считай, тебе повезло, что попросил милостыню именно у меня.

После недолгой паузы попрошайка расплылся в счастливой улыбке:

— О-о, о-о-о, спасибо огромное, мистер! Я до конца жизни не забуду вашей доброты!

— Обойдусь как-нибудь. Бери давай, — поторопил оборванца юноша, поднося к его раскрытой ладони монету.

— Да пошлет Господь вам счастье за это!

— Говорю же, хватит ударяться в религию, когда тебе это выгодно…

— Вспомнил! Я же утром цветов нарвал. Пожалуйста, примите их в качестве моей благодарности за вашу щедрость! — затараторил вдруг попрошайка и, так и не взяв монеты, принялся разворачивать грязный бумажный пакет, который все это время держал в руке.

— Они у тебя наверняка уже завяли.

— Что вы, что вы! Уверен, Господь сохранил их свежими и прекрасными…

Не переставая улыбаться, попрошайка заглянул в пакет. И тут…

Случилась трагедия.

Маленькая, но беспощадная трагедия для верхней стенки одного бедного бумажного пакета.

Из него, безжалостно разрывая тонкую преграду, вылетел тускло поблескивающий нож Боуи.

Бородач-попрошайка что-то кричит. Так и не снимая с лица улыбки.

Возбуждение не дает оборваться этому нечленораздельному вою…

Пока его не сменяет вопль боли и удивления.

— Га-а-а-агха-а… А-а!

Нож еще только летел к животу юноши, когда тот ловко отвел держащую его руку, одновременно слегка развернувшись корпусом. Лезвие рассекло воздух, не задев и бока. А в следующий миг юноша схватил запястье бородача и вывернул ему руку за спину.

На все про все ушли считанные мгновения. Попрошайка только и успел, что повысить голос до визга.

— Вот так.

Мужчина ощутил, как его сгибает непреодолимая сила.

Нож со звоном упал на брусчатку, но юноша не обратил на это внимания.

Суставы вывернутой руки попрошайки отчетливо захрустели.

Но он заглушил этот звук своим же воплем.

— Уа… Уа-а-а-а-а-а-а! А-а, а, нет, не-е-е-ет, не на-а-ада-а-а-а-а-а!..

Убедившись, что напавший на него оборванец от боли ничего не соображает, юноша с силой пихнул его навстречу темно-красной кирпичной стене. Мужчина с глухим стуком бухнулся на колени, затем медленно повалился на землю и с протяжным стоном тяжело перевернулся на живот.

Присматривая за ним краем глаза, юноша собрал выпавшие из кошелька во время короткого столкновения монеты.

Затем подошел к неподвижному оборванцу…

— Вставай… Ну.

Колеблясь, тот все-таки взялся за протянутую руку, и юноша рывком поднял мужчину раза в два больше него самого, и толкнул его к стене.

— Зря ты обратился ко мне от имени Господа… К великому для тебя сожалению, я не из тех, кто подставляет вторую щеку, и не позволю себя пырнуть.

Попрошайка, тяжело дыша, молча проглотил насмешку, только глаза его бегали из стороны в сторону. Наверняка искал пути спасения.

— Бежать собрался? Не торопись ты так.

Юноша вытянул перед собой ладонь с собранными монетами. Оборванец изумленно вытаращился.

— Сказал же, считай, тебе повезло…

Юноша крепко сжал монеты в кулак.

— Вот и прими с благодарностью!..

Нельзя сказать, чтобы он сильно размахнулся. Тем не менее, силы удара его кулака хватило, чтобы выбить попрошайке передние зубы.

К боли во рту прибавилась боль в затылке, когда мужчина стукнулся им о кирпичную стену. Даже закричать не получилось… Шурх, — попрошайка заскользил спиной по стене и мешком повалился на землю.

В этот раз, похоже, он по-настоящему потерял сознание, потому что перевернуться больше не пытался.

Юноша медленно разжал кулак. Из него на окровавленное лицо мужчины западали монеты. Несколько угодило в приоткрытый рот. Звон ударяющегося о землю металла поглотила тяжелая атмосфера безлюдного переулка.

— М?

Посмотрев вбок, юноша заметил выроненный попрошайкой нож. Стандартная модель, не представляющая особой ценности.

«Выбросить его, что ли, в реку…»

Он быстро обернулся и убедился, что мужчина был действительно без сознания, но на всякий случай все-таки решил избавиться от оружия.

Но в миг, когда он потянулся за тускло поблескивающим дешевым ножом, его остановил резкий окрик.

— Фиро Проченцо! Руку убери!

Так и не дотронувшись до ножа, юноша… Фиро медленно отвел руку и посмотрел туда, откуда раздался голос, — в сторону залитого светом проспекта.

В нем темнел силуэт молодого, лет двадцати пяти, человека в черном пальто до колен, надетого поверх коричневого костюма.

— Еще не хватало, чтобы всякие тут улики лапали…

Не отводя от Фиро неприветливого взгляда, мужчина осторожно взял нож рукой в белой перчатке.

— Эдвард… Ты что тут делаешь?

— Ты мне тут не тыкай. Имей хоть каплю уважения к старшим… пацан. И вообще, если уж на то пошло, «младший инспектор Эдвард».

Мужчина в черном пальто… младший инспектор Эдвард Ной с надменной улыбкой неторопливо поднял правую руку.

В ту же секунду из-за его спины показались несколько мужчин… и принялись деловито «изымать улики»: порванный бумажный пакет, рассыпанные монеты, так и не пришедшего в себя глупца-попрошайку. На Фиро они даже не смотрели. Для этих верзил, а они все были на голову выше юноши, его будто не существовало.

— Эй-эй, смотрите, на пацана не наступите, а то еще раздавите ненароком.

Пропустив мимо ушей несмешную шутку начальства, мужчины молча продолжали выполнять свою работу.

— Эх, скучные вы.

— Объясни, наконец, Эд… Объясните, наконец, Эдвард, в чем дело. А то я чувствую себя идиотом, — не выдержав затянувшегося молчания, тихо попросил Фиро.

Мужчины, собрав все необходимые улики, также деловито удалились. Если что-то и напоминало о случившемся в подворотне, то лишь оставшиеся после попрошайки несколько капель крови на земле.

Эдвард, не то что не повернулся, даже не покосился в сторону Фиро.

— Ну да, ты не идиот. Ты просто выродок и отброс этого города.

— Тему не меняйте!.. — в голосе Фиро зазвенела злость.

Эдвард, точно в насмешку, улыбнулся и, закуривая сигарету, прислонился спиной к кирпичной стене.

— Да не хмурься ты так… Просто тот мужик, которого ты завалил… Он наш подозреваемый.

— В чем?

— В убийствах. Скорее всего, действовал по той же схеме, что и с тобой: притворялся попрошайкой в подворотне, заговаривал с прилично одетыми джентльменами и леди… а может, сначала убеждался, что у жертвы в кошельке достаточная для риска сумма, и лишь потом убивал ее спрятанным в бумажном пакете ножом… Примерно так. Хотя про пакет я сам только сейчас узнал.

— И вы позволяли ему оставаться на свободе?

— У нас были свидетели, но не хватало неопровержимых доказательств. Поэтому мы собирались подослать к нему переодетого полицейского, чтобы поймать на месте преступления.

Эдвард глубоко затянулся.

— А тут появился я.

— Ну да. Хотя, признаюсь, любого другого мы бы не стали подвергать опасности.

— То есть вы наблюдали за всем с самого начала. Оригинальное у вас хобби. Человека едва не прирезали, а для вас это так, что-то вроде матча по боксу. Наверное, еще и попкорном хрустели?

— Именно поэтому я спишу твои действия на необходимую оборону.

— Сейчас зарыдаю от благодарности.

— Хотя по мне было бы неплохо, если бы он тебя таки прирезал… Мда, ловко ты увернулся.

— Попрошайка в таком безлюдном месте у любого бы вызвал подозрение. Да еще этот его загадочный пакет… Повезло, что внутри был не пистолет.

— А что ж ты тогда просто не ушел?

Логичный вопрос.

— Настроение у меня сегодня такое. Подумал, вдруг он и правда обычный оборванец, дам ему денег… И вообще, вам-то к чему эти подробности?

— Я же сказал, преступник нападал только на тех, у кого в кошельке были деньги. Причем достаточно большая сумма, чтобы пойти на серьезный риск. Сначала убить человека, а потом еще и убежать же надо. Но откуда, спрашивается, у несовершеннолетнего пацана при себе такие деньжищи?

Судя по ехидному тону, он отлично знал, что у Фиро они могли быть.

— Думаете задержать меня по подозрению в неуплате налогов? — глаза юноши угрожающе сверкнули.

— Ха! Шутишь? Кто будет тратить время на такое ничтожество, как ты? Да стой ты даже во главе этой вашей организации, толку от такой мелочи, все равно рано или поздно ее поглотят. Если она еще и существует, то только потому, что на такую гадость и смотреть не хочется.

— Еще слово, и я приму это за оскорбление, — сказал, как обрубил, Фиро.

Юноша только задумался, как, наконец, избавиться от неприятной компании, когда вновь услышал свое имя, но на этот раз с противоположной от Эдварда стороны, произнесенное мягким, спокойным тоном.

— Фиро, вот ты где.

В проеме между переулком и проспектом, откуда до этого появился Эдвард, сейчас стоял приветливого вида высокий мужчина в очках. В льющемся со стороны широкой улицы свете его каштановые волосы отливали золотом. На взгляд постороннего, они с Эдвардом были примерно одного возраста, но при ближайшем знакомстве уверенность в этом пропадала, настолько размытое впечатление производил этот мужчина.

— Договорились встретиться в магазине, а тебя все нет и нет, я забеспокоился, вышел, и тут слышу твой голос. — Мужчина широко улыбнулся, будто с ним произошло нечто очень хорошее.

Одновременно с этим надменная ухмылка на лице Эдварда увяла.

— Ты…

— Майза! П-простите, пожалуйста, тут небольшая неприятность случилась…

С новоприбывшим Фиро вел себя совершенно иначе, чем с представителем закона,каковым являлся Эдвард. Он торопливо поправил воротник и вытянулся по струнке.

Сам Эдвард тем временем, скривившись, точно лимон проглотил, затушил об кирпич сигарету.

— Майза Аваро… Какая честь, контаюоло клана Мартиджо собственной персоной…

Вопреки взволнованному тону Эдварда, Майза продолжал обезоруживающе улыбаться:

— А вы… Ну надо же, сам младший инспектор Эдвард! Смотрю, вы и сегодня в прекрасном настроении?

Это могло бы быть воспринято как откровенное издевательство, учитывая хмурое выражение лица Эдварда, но инспектор не уловил в словах этого улыбчивого дружелюбного человека ни намека на иронию.

— Хм… Ну хотя бы один из вас двоих достаточно взрослый, чтобы здороваться должным образом.

— Нет-нет, я просто подумал, что едва ли мне еще выпадет шанс обратиться к вам как к «младшему инспектору».

— Что…

— Ведь со следующей недели вы вроде как станете «агентом».

Услышав это, младший инспектор широко раскрыл глаза и несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот.

— Как… это же…

— Неужели я ошибся? А то прошел тут слушок…

Взгляд Эдварда затуманила ненависть. Он действительно со следующей недели должен был перейти в Бюро расследований (что через пять лет переименуют в Федеральное бюро расследований, сокращенно ФБР) в должности агента. Но об этом еще даже никто из близких и сослуживцев не знал, как… Как подобная информация оказывается в руках тех, от кого ее прежде всего стараются скрыть?

Делая себе мысленную зарубку заняться выяснением источника утечки, молодой полицейский, пытаясь справиться с замешательством, вновь перевел взгляд на Фиро.

— Как бы то ни было, Фиро, заруби себе на носу: никакими подачками милостыни ты уже не отмоешься. У тебя два пути: либо завязывай со всем этим и вали из города, либо готовься сесть в тюрьму.

Фиро, не ожидавший, что его опять вернут в разговор, на секунду растерялся, а затем раздраженно ответил:

— Да мне плевать. Воспринимайте это как хотите, мой личный выпендреж или желание потешить самолюбие, но тем, кто принимает от меня деньги, нет до этого никакого дела. Кого вообще волнует, как и где я их зарабатываю?

— Не думай, что все обрадуются грязным деньгам.

— Ну что мне сказать, как здорово, что существуют благотворительные фонды, уж у них точно не докопаешься, откуда они деньги получают, — фыркнул Фиро, по сути не став спорить с той частью, что была про «грязные». — Хотя обычно мне вся эта благотворительность в принципе до лампочки.

— Опять ты об этом… Так что у вас сегодня намечается?

Но тут вмешался Майза, и вопрос Эдварда повис в воздухе.

— Фиро, нам пора. Вы не против, господин младший инспектор?

— А… Нет…

— Ой… Простите, Майза. Идемте.

Глядя в спины этим двоим, молодой полицейский подумал: «Подающий надежды молодой член организации и один из руководства… Особый день…»

Вспомнив кое о чем, он крикнул вслед юноше:

— Фиро, ты же не!..

Юноша остановился. Но не повернулся, остался стоять лицом к проспекту.

— Ты же не… Тебя что, повысят? Тебя, щенка?! — хмурясь и, точно не веря самому себе, спросил Эдвард.

Он тоже давно жил в этом городе и не мог не признать, что Фиро у себя в «семье» считался талантливым и перспективным, но для включения в ряды руководства он был еще слишком молод. Всего восемнадцать с половиной, а выглядит года на три-четыре моложе, куда такому юнцу до руководящей должности пусть мелкой, но все-таки преступной… да даже и законопослушной организации?!

Но ему приходилось слышать об особой церемонии посвящения, и что это значит, когда кто-то из руководства назначает встречу в шляпном магазине… В этот «особый день» приглашенный непременно придет в шляпный или, в крайнем случае, магазин одежды. Но полиция, даже зная об этом, ничего не могла предпринять, потому что у них не было достоверных доказательств, кто именно входил в руководство «семьи».

— Скажи… это правда?

Юноша ничего не ответил. Но и возражать не стал. Все так же молча пошел дальше.

Эдвард посчитал это за подтверждение. Скривив лицо в вымученной улыбке, будто он в баре и ему рассказывают откровенно фантастическую байку, он торопливо заговорил, не в силах сдержаться:

— Серьезно? Ты правда войдешь в руководство? Ты? Такой сопляк? Да ты шутишь! Эй-ей, скажи скорее, что это не так, а то я ж со смеху умру. Это что получается, у твоей «семьи» так плохо с кадрами?

Двое молодых мужчин, никак не реагируя, удалялись, а Эдвард все не унимался.

— Или тут в чем-то другом дело? Ты у нас смазливый… Боюсь представить, со сколькими из руководства надо переспать, чтобы так высоко взлететь.

Топот ног стих.

Фиро, решив немного припугнуть полицейского, собрался выхватить спрятанный за поясом нож, но Майза его опередил.

— Господин младший инспектор.

Он продолжал улыбаться, но тон, которым он обратился к полицейскому, был холоден.

— Еще слово, и я восприму это как оскорбление всей нашей организации.

Ухмылку Эдварда точно заморозило. Язвительный поток оборвался на полуслове.

Все та же открытая улыбка, все то же нейтральное построение фраз.

Но бедняга полицейский понял.

«Мне конец».

Произнеси он хоть еще слово насчет их «семьи» или Фиро, и стоящий перед ним человек его убьет. Так подсказывал ему звенящий в голосе этого мужчины лед.

Он уже испытывал нечто подобное. В тот день, когда ему довелось краем глаза наблюдать нечто совершенно невообразимое… Тот же ужас от прикосновения к чему-то неизвестному и чужеродному.

Эдвард захлопнул рот и почувствовал, как по лицу покатил пот, но тут Майза положил руку на плечо Фиро и продолжил:

— Возможно, нас действительно легко поглотить… — Он выдержал секундную паузу. — Но и забывать о том, что так и отравиться недолго, не стоит.

«Подонок, так и знал, что он подслушивал!» — подумал Эдвард, но промолчал. У него уже и спина успела взмокнуть.

Майза же как ни в чем не бывало похлопал пару раз по плечу Фиро, который продолжал буравить тяжелым взглядом младшего инспектора, отвернулся и пошел в сторону проспекта. Фиро, точно следуя немому указанию, двинулся за ним.

— Н-ничего… Вы еще посмотрите… Пусть меня убьют, но я буду бороться с вами, мафия!.. Когда-нибудь… я от вас всех избавлюсь!.. Вот увидите! — с трудом собравшись с силами, запинаясь, но все же закричал полицейский в удаляющиеся спины.

— Вот только мы не мафия, — даже не потрудившись оглянуться и ограничившись легким взмахом руки, отозвался Майза. И добавил, прежде чем скрыться вместе с Фиро среди пешеходов. — Мы каморра.

Кулаки оставшегося в одиночестве в подворотне полицейского крупно дрожали.

— Э-эм… Господин младший инспектор, пора в отделение… — подошел к нему один из криминалистов, собиравших улики.

— И где вас все это время черти носили?

— Так мы… Ждали вас в машине. Но вы все не шли и не шли…

— Не ври! Испугались этого контаюоло, вот и носа не показывали, так же?!

— Ч-что вы, мы вовсе… — криминалист резко побледнел, что подтвердило догадку младшего инспектора.

— И вы называете себя полицейскими?! Забыли, в чем заключаются наши служебные обязанности?! Защищать закон и обеспечивать безопасность граждан! А вы хвосты поджали перед тем, кто угрожает и тому, и другому! — Он несколько раз с остервенением ударил ногой в почти новенькой кожаной туфле по кирпичной стене.

Ярость подогревало понимание, что эти слова относились и к нему самому.

— Майза Аваро… Фиро Проченцо… Вы меня давно бесите, но, клянусь, когда-нибудь я обязательно вас уничтожу!

— Вы прямо как герой романа про мафию говорите, — желая успокоить разбушевавшееся начальство, пошутил криминалист и немедленно об этом пожалел.

Эдвард со всей силы пнул его окончательно испорченной туфлей в голень.

* * *

— Слышали, он от нас всех избавится?

— Жуть как страшно. Подобные ему люди крепко держат свое слово. С другой стороны, в случае с полицейскими это прибавляет им доверия.

Фиро и Майза переглянулись и усмехнулись.

— Нам-то что от доверия полицейским?

Покинув подворотню, эти двое двинулись в сторону Манхэттенского моста по улице, отделявшей Маленькую Италию от Чайна-тауна. Посчитав случившееся позади шляпного магазина за нехороший знак, они передумали совершать там покупку.

— Раз уж все равно решили пройтись, знаю я одно подходящее местечко.

Как и предупреждал Майза, прогулка их затянулась почти на целый час.

— Нравятся мне все-таки мюзиклы… Интересно, чем зарабатывает себе на жизнь та Добрая Волшебница из «Удивительного волшебника из страны Оз».

Мужчина по имени Майза действительно не похож на каморриста.

Он никогда не ввязывается в драки, не повышает голоса, всегда улыбается и со всеми вежливо говорит. Можно подумать, что в нем нет ни одной черты, присущей жителям криминальных районов. И ладно, если бы это была маска для посторонних, но он точно так же ведет себя и на собраниях «семьи», и раздавая указания подчиненным.

Распространено мнение, что каморра жестче мафии, но в Майзе не чувствуется ни намека на знаменитую каморристскую безжалостность.

Считается, должность контаюоло он получил за свою начитанность и талант к счету, но, спрашивается, как такой человек, в принципе попал в ряды этой организации? По крайней мере для Фиро это оставалось загадкой.

Кое-кто из ребят ниже рангом даже не стесняются называть его «трусом» и «счетами с белым флагом». Фиро, лично ничего не имея против Майзы, обычно в такие моменты вступается за него, хотя и не может не признать, что достойных аргументов в его защиту не имеет.

— Ага, вон он. Хорошо знакомый магазинчик.

Это была старая шляпная лавка посреди широкого проспекта, откуда уже был виден Манхэттенский мост.

Когда они зашли внутрь, хозяин лавки посмотрел на них, но даже не подумал поприветствовать. Для магазина на проспекте обслуживающий сервис явно оставлял желать лучшего, но разнообразие товаров все перекрывало. А узрев количество представленных в продаже головных уборов и ремней, Фиро удивленно присвистнул:

— Ничего себе…

Все стены закрывали полки со шляпами. Точнее будет сказать, шляп было так много, что можно было засомневаться, а есть ли за ними на самом деле стены. Но не только у стен,.. самые разные головные уборы ровными рядами теснились на стеллажах посреди магазина, а стены вокруг кассы были так плотно завешаны ремнями, что они могли сойти за обои.

— Да уж, сам, как ни зайду, всякий раз поражаюсь… Уверен, где-то здесь ждет шляпа, которая подойдет тебе идеально. Но заранее прошу прощения, если на ее поиски уйдет время.

— Что вы! Я подожду, сколько будет нужно!

Фиро коротко кивнул и принялся рассматривать шляпные развалы.

Обычно каморрист не знает о грядущем повышении в руководство своей организации до самого события. Но в их «семье» существовала иная традиция. Согласно ей, человеку сообщали о повышении за день до «церемонии», а утром перед ней он отправлялся в шляпный магазин вместе с кем-нибудь из руководства. Тот должен был выбрать, по его мнению, наиболее подходящую шляпу для будущего товарища по рангу.

Особого смысла в этом не было. Просто когда нынешний босс, Морса Мартиджо, основал в Нью-Йорке свою «семью», он подарил всем первым членам организации по шляпе. С тех пор и повелось.

Но для Фиро посещение лавки ознаменовало первый этап важнейшей церемонии, которую он так долго ждал, и в магазин он зашел в состоянии легкого трепета и возбуждения.

Пока Майза выбирал шляпу, воспоминания о недавнем нападении и злом младшем инспекторе окончательно выветрились из головы Фиро. Его переполняло волнение и предвкушение грядущего вечера.

— Как тебе эта?

На голову Фиро опустилась шляпа.

Светло-зеленая федора. В падающем из открытой входной двери солнечном свете материал слабо поблескивал. Неяркий цвет гармонично сочетался с бледной кожей юноши и очень ему шел. Фиро крутанулся на месте, желая увидеть, как шляпа будет смотреться в тени, и с удивлением обнаружил, что без прямого освещения цвет ткани резко потемнел… Контраст между головным убором и лицом производил сильное впечатление.

— Ух ты… мне нравится, Майза! Подходит просто идеально!

Эти слова не были проявлением вежливости по отношению к контаюоло, они шли от самого сердца. В большом зеркале магазина стоял будто совершенно другой человек. Эх, подобрать бы теперь пальто в цвет… Внимание, наверное, буду привлекать, но и что с того!

Разглядывая собственное отражение, юноша радостно улыбнулся. Сейчас бы никто не смог узнать в нем того хладнокровного парня, что еще совсем недавно насмехался над попрошайкой и без всякого сожаления ударил того кулаком в лицо.

Он впервые так улыбнулся с того самого дня, когда босс принял его в «семью».

Продавец не произнес ни слова даже во время покупки. Молча положил шляпу в пакет, молча выставил счет и так же молча взял деньги и отсчитал сдачу. Даже на короткое приветствие Майзы лишь глянул исподлобья.

Но каморристы не обиделись. Обсуждая предполагаемое меню вечеринки после церемонии и договариваясь по дороге назад зайти и купить выпивку в «спикизи» (подпольном баре), они вышли из лавки.

А им навстречу внутрь магазина шагнули молодой мужчина и девушка.

Мужчина ростом был еще выше Майзы и едва не ударился на входе об притолоку. Девушка была чуть ниже Фиро, на запястьях у нее переливались драгоценными камнями браслеты, а на пальцах сверкали серебряные кольца.

Оба были одеты не ко времени и не к месту: на мужчине был смокинг без бабочки и черные кожаные перчатки, на девушке — черное платье с ярко-красным поясом и ремешками на руках. Для женщин этого времени наряд весьма необычный, напоминающий костюмы ведьм из мюзиклов.

Другими словами, эти двое сильно выделялись на фоне остальных прохожих.

— О, прошу прощения, — извинился Майза, задев плечом мужчину.

— Эй-ей, поосторожнее.

— Поосторожнее! — добавила с точно такой же интонацией следовавшая за ним спутница.

Казалось бы, какое ему дело, но Фиро, глядя на эту точно сбежавшую с Бродвея парочку, все равно невольно подумал:

«Обоим около двадцати… И откуда в наше тяжелое время еще берутся такие мажоры?»

Очень удобно не вспоминая о собственном туго набитом кошельке, он вышел из магазина.

Шляпная лавка после ухода Фиро и Майзы. Мужчина в смокинге — Айзек Диан — обратился к стоящей рядом девушке — Мирии Харвент.

— Значит так, Мирия… Еще раз на всякий случай предупреждаю, внимания не привлекать!

— Я помню! Вести себя тише воды и ниже травы, да?

— Именно. Хорошо, что ты это понимаешь.

Обменявшись совершенно бессмысленными, учитывая их наряды, фразами, парочка оглядела забитое головными уборами всех мастей помещение магазина. В правой руке мужчина держал большую дорожную сумку, хотя его костюм никак не подходил для путешествий.

— Ничего себе, прямо засмотрись-пересмотрись!

— Скупить — не перескупить!

— Со столькими шляпами и весь мир захватить можно! — своеобразным способом высказав восхищение ассортиментом, мужчина взял первую попавшуюся под руку шляпу и закрутил ее на пальце.

— На чем остановимся? — спросила Мирия.

— Ну, поначалу пойдет что-нибудь скромненькое… Или лучше будет ошеломить чем-нибудь необычным?

Чем глубже они заходили в магазин, тем оригинальнее становились выставленные на продажу головные уборы.

Здесь лежали соломенные шляпы, и это несмотря на приближающуюся зиму, индейские головные уборы с перьями и даже высокие черные шапки Королевской гвардии Великобритании.

— А их можно вот так продавать? — с сомнением протянул Айзек, взяв в руки полицейский шлем.

Мирия тем временем успела нацепить на голову военную каску, резко повысив уровень своего образа от «просто необычного» до «откровенно безумного».

— Ух ты, смотри туда!

На верхней полке сверкал странного вида товар: полусферическая металлическая шапка с прикрывающим заднюю часть головы и уши назатыльником из чего-то, похожего на жесткую ткань, все это было прошито золотой нитью, а на лбу пускали золотые блики…

— Этим предполагается в лоб врага бить? Больно, наверное.

…два соединенных буквой «V» необычной формы лезвия.

Под этим удивительным головным убором лежала бумажка с надписью «Japan».

— Ага… Наверное, это такая японская корона.

— Наверняка! Не зря же так блестит!

На полке ниже «короны» были выложены африканская маска, вязаная шапка-маска с разрезами, какие надевают грабители, и прочие не внушающие ни малейшего доверия товары.

— Как-то уж слишком необычно, не находишь?

— Для грабежа, наверное, немного перебор, — невинно улыбаясь, выдала пугающую фразу Мирия.

— Ай, ладно, возьмем все.

Не обратив особого внимания на слова спутницы, Айзек взял черную федору и женскую шляпку с лентой и, прихватив японскую «корону» и деревянную маску, направился к кассе. Набор товаров, что уронили на прилавок перед стариком-продавцом, поражал разнообразием.

Но и он оставил хозяина лавки безмолвным. Тот лишь мельком посмотрел на них и быстро выписал на бумажке цены и общую сумму, которая была сопоставима с зарплатой банковского служащего за два месяца.

Айзек спокойно достал из дорожной сумки пачку денег и, практически не считая, протянул продавцу стопку.

Через минуту ему в руку вернулись с десяток его же, оказавшихся лишними, банкнот и несколько монет сдачи.

— Значит так, дядя. Забудь о том, что мы к тебе заходили.

— Хорошенько забудь!

Нашли о чем просить. С их подозрительным внешним видом и поведением удивительно, как их до сих пор в отделение не загребли. У этих двоих не только вкус в одежде был странным, они и сами явно были немного со странностями…

— Если вдруг сдашь нас полиции… если сдашь… то что тогда? — прямо посреди угрозы Айзек повернулся за поддержкой к Мирии.

— М-м, может, мы его побьем? Мы детали не обсуждали.

— Точно! В общем, так, дядя, сдашь нас, и мы тебя… хрясь!

— Хрясь!

…нет, видимо, далеко не немного, а с очень большими странностями.

Хозяин лавки продолжал молча смотреть на них исподлобья, и было непонятно, слышал он их вообще или нет.

Парочка тоже умолкла и, торопливо схватив лежащие у кассы покупки, выскочила из магазина.

Его хозяин, начисто забыв о недавних покупателях, погрузился в чтение газеты.

— Хха… хха… хха… к… к-к-к-к-как я испугался!

— А я как испугалась!

Почти бегом покинув шляпную лавку, парочка перевела дух в ближайшем переулке.

— Черт… А тот дядька-то совсем не прост! Чтоб меня да одним взглядом… Ну, нет, не то чтобы он меня напугал… просто, как бы… вынудил сбежать… нет, прогнал?..

— Заставил отступить!

— Во, точно… Чтобы меня да одним взглядом заставить отступить… Нет, конечно, сразись мы с ним, я бы его победил, но, я ж как подумал, он же тоже силен, вдруг тебя б в процессе задело, а я бы этого не хотел.

— Правда? — обрадовалась Мирия.

— Конечно! Сама подумай, весь этот год с нашего самого первого ограбления и до последнего восемьдесят седьмого, начиная Сан-Франциско и заканчивая Нью-Джерси, я хоть когда-нибудь подвергал тебя опасности?

— Примерно восемьдесят семь раз.

Пауза.

— Ну я же говорю! Еще и сотни не набралось!

— И правда! Прико-ольно! — с искренним восторгом в голосе воскликнула Мирия.

К числу уже пережитых опасностей явно стоило добавить фатальное отсутствие чувства опасности.

— А теперь! Завершив наше дело на высокой ноте здесь, в Нью-Йорке, мы с тобой отправимся в Майами, где будем наслаждаться тихой мирной жизнью, забыв даже слово «опасность»!

— Напрочь забыв, да!

— Купим большой дом! Построим бассейн и будем плавать в нем с утра до ночи!

— Но вечером холодно будет!

— Ничего страшного, включим с десяток обогревателей, бассейн и нагреется!

— Прямо десять?! Прикольно, прикольно, даже арабские шейхи столько не включают!

По ночам в пустыне действительно холодно… но это замечание скорее говорило о крайней степени глупости его автора.

— А еще давай пустим по саду железную дорогу! Будем каждый день кататься от дома до ворот на поезде!

— Ух ты, но ведь сколько на билеты тратить придется!

— Действительно. Ладно, железную дорогу строить не будем.

— Но все равно, мы будем такие крутые! У нас правда будет столько денег?

— Еще как будет! С тобой, Мирия, я хоть президентом стану! Американским царем, Его Величеством! Да я кем угодно стану, хоть королем, хоть королевой, хоть джокером!

Королевой уже с одной биологической точки зрения не получится.

— Не очень хорошо понимаю, но прико-ольно!

Опьяненные переполнявшими их эмоциями и ушедшие с головой в мир мечты, двое влюбленных взялись за руки и, напевая что-то из джаза, закружились в танце на воображаемой сцене прямо посреди переулка…

Где их и сбил автомобиль.

* * *

— Насмерть? — спросил с заднего сидения старческий мужской голос.

— Нет… На такой скорости едва ли… А, зашевелились. Полагаю, они потеряли равновесие, оттого и упали, — ответил девичий с переднего.

— Раз так, езжай уже дальше.

— Слушаюсь.

Автомобиль, точно ничего и не произошло, сорвался с места. Только когда они покинули переулок и поехали по проспекту, мужчина продолжил разговор.

— Осторожней надо быть. Зачем ты их сбила?

— Прошу прощения. Я собиралась их объехать, но они вдруг начали танцевать посреди дороги… Не успела нажать на тормоз.

Мужчина недолго помолчал. Затем вспомнил, что ведущая машину девушка еще никогда не была замечена за подобного рода глупой ложью.

— Начали танцевать?

— Да. Мужчина был в смокинге, а девушка в черном платье… Возможно, репетировали для какой-то постановки.

— До Бродвея отсюда далековато.

— Еще… мужчина в правой руке держал шляпу и… японский кабуто.

Старик озадаченно нахмурился. Неудивительно.

— Нынешнюю молодежь не поймешь…

Девушка-шофер ничего не ответила.

— Хм… Хотя я никогда не понимал, что творится в головах молодых, — медленно прикрыв глаза, продолжил он, точно говоря сам с собой. — Да… с того дня два столетия назад… После глупости того юнца я перестал верить тем, кто младше меня.

— Все люди этого мира младше вас, господин Силард, — донеслось до него замечание девушки-шофера.

Несмотря на то, что она по сути его перебила, в тоне его ответа не было раздражения.

— Именно. Поэтому я никому не верю.

После этих слов в салоне повисло молчание.

Большой автомобиль с девушкой-шофером остановился перед зданием к югу от Центрального вокзала.

Если оглянуться, отсюда можно было увидеть Эмпайр-стейт-билдинг, строительство которого планировали закончить в следующем году. Пусть пока недостроенное, но это здание уже надменным колоссом возвышалось над всем остальным городом.

Девушка первая покинула салон и открыла заднюю дверь автомобиля. Для того времени сам факт наличия заднего сидения говорил о редкости данной модели.

Силард Куэйтс, недовольно поморщившись, отчего избороздившие лицо морщины стали еще глубже, вышел из машины. Ему в лицо светило висящее в проеме между домами холодное осеннее солнце.

— Слепит…

Девушка тут же открыла зонтик. Пять метров между автомобилем и входом в здание они преодолели под этим импровизированным навесом.

Отперев свободной рукой дверь, девушка распахнула ее перед Силардом. Сам старик за все это время не удостоил помощницу и взглядом.

Внутри ничего не было. Пустые стены. Ни намека, что здесь кто-то живет. Но и заброшенным этот дом не выглядел. На полу ни соринки, стены чистые, лампочки вкручены, можно подумать, что здесь только вчера закончили косметический ремонт.

Силард остановился сбоку от лестницы на второй этаж и несколько раз стукнул каблуком по полу.

Через пару секунд над лестницей зажглась лампочка. Точно в ответ на это Силард постучал вновь, но на один раз больше.

Чуть впереди него часть пола приподнялась, и оттуда высунулась голова пожилого мужчины.

— Здравствуйте, господин Куэйтс! Сколько лет, сколько зим!

— Всего-то два десятка, не о чем и говорить.

— Ха-ха-ха, для нас с вами время течет по-разному.

— Время для всех течет одинаково. А вот чувство времени, согласен, у всех разное.

Двое мужчин и одна девушка спустились по лестнице.

Им навстречу на скорости, которой обычно не ожидаешь от людей их возраста, бросилась группа стариков.

— О-о, господин Куэйтс!

— Вы отлично выглядите!

— Ничуть не изменились…

— Что вы все-таки за поразительное создание!..

При виде ни капельки не изменившегося за последние двадцать лет Куэйтса около полутора десятка мужчин не сдержали восхищения.

Все они были разного возраста, но самому младшему едва ли было меньше сорока. Самыми старшими же были трое старцев, выглядящие на все девяносто.

Силард оглядел окруживших его стариков и без особого интереса произнес:

— Что-то я не вижу Барнса и Старджена.

Старики переглянулись и опустили глаза. Встретивший Силарда мужчина, напоминающий дворецкого, печально сообщил:

— Господин Барнс сейчас в «дистилляторной». А господин Старджен Хайм… покинул нас в прошлом году.

— Ясно, — сухо отреагировал Силард. — Раз старость взяла свое, ничего не поделаешь… Проживи он хотя бы еще год до сегодняшнего дня…

Никто не возразил, что смерть могла наступить и не от старости.

Все присутствующие знали, что несчастные случаи и болезни им были не страшны.

— Несовершенный эликсир не смог обеспечить вашим душам вечное пристанище… Избавив вас от боязни неожиданной смерти, он умножил инстинктивный страх перед старостью. Но сегодня этому придет конец.

По подвальному помещению прокатилась негромкая волна радостных возгласов.

— Но возникла одна загвоздка.

Крики немедленно оборвались.

— Это правда, что составитель умер?

Дворецкий поспешил ответить:

— Д-да… Вчера его зарезал грабитель…

— Что с убийцей?

Вперед вышел мужчина лет сорока и подхватил «отчет» дворецкого:

— Господин Силард. Преступник схвачен в ходе полицейской операции поимки на живца. Им оказался переодетый попрошайка… Ни в какой банде не состоит, наркоман-одиночка.

— То есть это несчастный случай… Знай, что все так закончится, я б сделал этого составителя — не знаю, как его звали — одним из нас… Хоть и полуфабрикат, но с эликсиром, по крайней мере, никакие грабители были бы уже не страшны. — Силард замолчал и, будто припомнив что-то неприятное, тихо цокнул языком.

— Прошу прощения, господин Силард… Но его не интересовало ничего, кроме его микстур и алхимии. Не думаю, что подобной ограниченности нашлось бы место среди нас… — осторожно возразил дворецкий.

«А вы, конечно, так далеко от него ушли», — издевательски фыркнул про себя Силард, но вида не показал и кивнул:

— Что ж… Пожалуй. Найдем другого составителя, не проблема. Главное — это законченный продукт. Барнс точно о нем позаботится?

— Непременно. Должно быть не меньше трех ящиков бутылок.

— Он один справится?

— Официально там хранилище пшеницы. Кроме разве что мышей зайти никто не должен… И потом, не хотелось приставлять к Барнсу телохранителя, иначе он бы узнал об эликсире…

«Ну и пошли бы сами! Но нет же, а вдруг что пойдет не так, вам же за это отвечать придется!», — возмущаясь про себя, Силард невозмутимо кивнул словам дворецкого и обратился к стоящей позади него девушке.

— Эннис, отправляйся на машине за эликсиром и Барнсом.

— Слушаюсь.

Девушка-шофер, названная «Эннис», поклонилась Силарду и старикам и, держа в руке ключ, начала подниматься по лестнице. Силард добавил ей в спину:

— А если Барнс посмел глотнуть хотя бы каплю… Убей на месте. И если окажется, что эликсир из-за него испортился или пропал, тоже убей.

— Слушаюсь.

На спинах стариков выступил холодный пот.

Им не страшна смерть от ранения или болезни. Даже свалившись с обрыва на острые камни, они продолжат жить, пока не умрут от старости.

Но… есть одно исключение. Их можно, причем очень легко, убить.

Но способны на это лишь эти двое, Силард и Эннис.

При этом сами старики убить их не могут.

Абсолютный страх перед неизбежностью расправы.

Страх перед старостью уйдет с помощью законченного эликсира. Но ужас перед этими двоими не исчезнет никогда.

Не желая оказаться под острием косы Смерти в лице одного из них, старикам не остается ничего другого, кроме как клясться им в верности.

До конца своих дней. Другими словами, навеки веков.

Боязнь смерти после обретения бессмертного тела...

Довольно противоречивое состояние.

* * *

Переулок в Ист-Виллидж.

— Говорю же, берешь масло… смазываешь им кожаную перчатку… А потом подносишь горящую спичку, и…

Правая рука худого мужчины вспыхнула голубым пламенем.

— Эй, брось! Руку сожжешь! — перепугался его полная противоположность: кажущийся круглым от полноты мужчина.

Первый прижал руку к стене. Лишившись доступа кислорода, огонь тут же погас.

— Видишь?

— О-о… Круто!

Члены семьи Мартиджо, «Призрак» Рэнди и «Тефтеля» Пеццо, готовились к предстоящему вечером застолью.

По невнимательности купив слишком много жидкости для розжига, они теперь от нечего делать решили развлечь себя опасной забавой.

— Эх, все равно еще много осталось… Зря вообще открыли.

— Кстати, а что нам еще купить-то надо?

— Ну… Думаю, фруктов на десерт.

Пока Рэнди прикидывал, где ближайшая овоще-фруктовая лавка, Пеццо вскрыл еще одну канистру с маслом.

— Эй, Пеццо, ты что делаешь?

— Да вот, захотелось повторить твой трюк с горящей рукой. Может, покажем сегодня на вечеринке?

— Идиот! Зачем ты новую открыл?! Я ж сказал, что в этой еще осталось!

— Подумаешь! Их все равно много.

В бумажном пакете, что держал Пеццо, было больше десяти канистр с маслом. Продавец, по доброте душевной или по какой другой причине, сунул к ним еще примерно столько же консервных ножей.

— И вообще, ладно масло, но на кой нам столько открывашек? Зачем ты, Рэнди, столько купил?

— Ну а что было делать, если у него там было чем больше берешь, тем меньше платишь! В стране кризис, надо закупаться, пока есть чем и на что!

— Ага, конечно… Если бы не я, ты б так все деньги на масло и потратил, — улыбнулся Пеццо и полил свою кисть в перчатке маслом. — Рэнди, зажги спичку, а то у меня с этим пакетом рук свободных не осталось.

Рэнди чиркнул спичкой. Опасаясь поджечь оставшееся в канистре масло, он торопливо поднес ее к ладони напарника.

— На.

Тут он кое-что заметил.

«У него же перчатка тканевая…»

Но было уже поздно. Огонь со спички перекинулся на кисть Пеццо, и на ней вспыхнуло мощное, грозно гудящее пламя.

— Ого, как-то сильно горит, не находишь? — удивился Пеццо и поспешно прижал руку к стене.

Но если на внутренней стороне ладони огонь погас, то на тыльной только продолжил разгораться.

— Эй! Почему он не тухнет?!

— А-а-а! Ты идиот! Масло успело ткань пропитать!

Пеццо отнял кисть от стены, и ее всю моментально охватило пламя.

Он в панике замахал рукой, но огонь и не думал гаснуть. Масла Пеццо плеснул щедро, и теперь его кисть напоминала гигантскую свечу. Не глядя, он отбросил мешающий пакет, и масло из открытой канистры забрызгало белую деревянную стену.

— Черт, горячо стало!

— Успокойся и сдери уже эту перчатку!

Послушавшись совета Рэнди, Пеццо торопливо сорвал с руки горящую перчатку и завертел ладонью, осматривая ее со всех сторон.

Всего пара волдырей на тыльной стороне, а так — она почти не пострадала.

— Фу-у-ух… Думал, все, кранты…

— Ну ты даешь… Не помню, чтобы я заказывал тебя на гриле!

— Я тоже не помню.

— Ха-ха…

Двое с облегчением выдохнули и хотели собрать разбросанные канистры с маслом…

Но застыли там, где стояли.

Так уж вышло, что брошенная Пеццо горящая перчатка угодила прямиком на разлитое масло… А с него огонь успел перекинуться на деревянное строение рядом. Только и разницы, что теперь пламя было уже не голубым, а красным.

Рэнди быстро оглянулся и убедился, что рядом никого нет.

Пеццо подхватил чудом нетронутый огнем пакет с канистрами.

Демонстрируя удивительное взаимопонимание без слов, эти двое переглянулись…

…и, одновременно кивнув, стремглав бросились прочь.

* * *

Наконец-то. Наконец-то мое заветное желание осуществится.

Вечная жизнь. Легенды о ней, иносказания — я считал их глупыми фантазиями и лишь презрительно хмыкал. Но сейчас думаю, возможно, внешним пренебрежением я пытался подавить внутреннюю страсть к тому, чем, как я прекрасно понимал, никогда не смогу обладать.

Теперь же, когда несбыточная мечта на моих глазах обернулась реальностью, мне даже приятно вспомнить те свои плачевные усилия, ведь, не будь их, счастье, что я сейчас испытываю, не было бы таким всепоглощающим.

На столе дергается белая мышь. Это в ней заключена столь желанная мной реальность.

Господин Силард вывел эту породу в ходе алхимических опытов. Ценой ненормально высокой плодовитости стала очень короткая жизнь в семь дней.

Но этот экземпляр пережил уже пятнадцатые сутки, в то же время за те три дня, что прошли с момента введения эликсира, не было замечено ни одного свидетельства старения. Полуфабрикат не останавливал изменения организма, в том числе и его старение. Решение этой проблемы означало создание настоящего, законченного эликсира.

С силой опустил молоток. Раздался неприятный звук, и весь стол вокруг забрызгало красным.

В воцарившейся тишине смотрю на останки зверька. Сколько раз уже это наблюдал, но всякий раз этот миг до совершения чуда кажется мучительно долгим. А зная, что чудо обязательно произойдет, ждешь его с еще большим нетерпением.

На деле тишина длилась не дольше секунд двадцати, но мне показалось, что часы… Или нет, все те десятки лет, что я ждал этого дня.

Забрызгавшие стол капли крови зашевелились, заколыхались, точно в каждой из них проснулась собственная воля. Включая те, что впитались в щели деревянной столешницы, все они, точно пробужденные солнечными лучами насекомые, поползли. Если это не чудо, то что тогда?

«Ожившая» кровь достигла своей конечной цели… расплющенного моим молотком в кровавые лохмотья трупа белой мыши.

Я словно возвращаюсь в прошлое. Хотя нет, для этой умершей мыши время действительно поворачивается вспять.

Раскрутить колесо времени в обратном направлении — это ли не чудо, что может быть по силам лишь Богу или Дьяволу? А сегодня я стану частью этого величайшего таинства.

Да… Точно так же, как уже больше двух веков назад его частью стал тот удивительный человек, который открыл мне это чудо.

Тридцать лет назад господин Силард пригласил меня, скромного продавца недвижимости, в участники.

В то время я жаждал прославиться на своем профессиональном поприще. Каким же глупцом я был. И представить не мог, что земные достижения станут лишь ступенькой к этому истинному чуду.

Когда мой знакомый конгрессмен (разумеется, тоже участник) познакомил меня с господином Силардом, я ему не поверил. Но затем он отрезал себе палец.

Пока перед моими глазами разворачивалось чудо исцеления, внутри меня вновь разгорелась достойная скорее ребенка, чем взрослого мужчины мечта о вечности.

И вот однажды я получил эликсир. Господин Силард называет его «полуфабрикатом», но благодаря нему я стал обладателем этого неуязвимого тела. Правда, за одним исключением — угрозы смерти от старости. Действительно, по сравнению с законченным эликсиром, обещающим преодоление и этой последней преграды на пути к настоящему бессмертию, тот, что испил я, стоит считать «несовершенным».

Мне поручили нанять составителя, который создаст законченный эликсир, и следить за ним. Я спросил тогда, почему именно я, ведь я в этом мало что понимаю, на что господин Силард ответил: «Я не доверяю сведущим в алхимии». Я так и не понял причины, но знаю наверняка: господин Силард не может ошибаться.

С тех пор вот уже двадцать лет я изо дня в день отдавал распоряжения составителю и вводил экспериментальные образцы мышам. В состав эликсира входят сильнейшие яды, поэтому опасаться, что его выпьет сам составитель, не стоило. До сих пор все подопытные мыши либо погибали на месте, либо, как в случае с полуфабрикатом, умирали от старости.

Но больше всего мешал «сухой закон». Еще когда его только вводили, это казалось глупейшей затеей, но на практике все обернулось серьезными проблемами. Катализатором эликсира был спирт, но из-за нового законодательства нельзя было ни построить должным образом оборудованную лабораторию, ни добыть достаточное количество расходных материалов.

Но сейчас все эти трудности стали приятными воспоминаниями. Не зря я решил периодически нанимать новых составителей. Разумеется, «уволенные» очень быстро погибали из-за несчастных случаев.

Лишь последнего, добившегося успеха в создании формулы, я, посчитав, что господин Силард может счесть его полезным, решил пока оставить в живых и выдал ему полагающееся вознаграждение.

Уж не знаю, потерял он голову из-за такой большой суммы или как обстояло дело, но в итоге он попался грабителю и лишился и денег, и жизни.

Ну, значит, туда ему и дорога.

Чудо уже в наших руках. Мне остается лишь преподнести его господину Силарду.

Полностью восстановившаяся мышь извивается от вернувшейся боли в пробитых гвоздями лапках. Что за везунчик. Обрела бессмертие даже раньше меня.

Поддавшись легкому приступу зависти, я опять опустил молоток.

За неприятным влажным звуком последовал новый, откуда-то сверху… Кажется, кто-то постучал по полу первого этажа. Точно, это сигнал от другого участника. Не сходя с места, щелкаю выключателем. Над лестницей наверху должна зажечься лампочка.

После непродолжительной паузы слышу новый стук.

Наверное, это наконец-то пожаловал господин Силард. Что он, интересно, скажет, когда увидит стоящие в этом подвале три ящика с законченным эликсиром? А затем меня ждет долгожданное освобождение от страха перед старостью.

Слушая, как стучит в нетерпеливом предвкушении сердце, я поднялся по лестнице и открыл люк.

Но оттуда мне в лицо пахнуло раскаленным воздухом.

Что это значит?

Узрев источник стука, я обомлел.

Это падали на пол обгоревшие части полок и другие разрушенные огнем предметы мебели.

Объявшее комнату пламя окрашивало ее в алый цвет.

Почему? Почему именно сейчас? Почему этот пожар должен был произойти именно сегодня и именно в этот час?!

Тут же и гореть было нечему!

Эликсир… Нужно скорее вытащить эликсир… Я торопливо спускаюсь и хватаю ящик… Никак! Слишком тяжело, я с ним не поднимусь!

Неуязвимость не прибавила моему телу сил.

Еще немножко… Еще совсем чуть-чуть, и я бы стал избранным созданием!.. А так я просто слабак, — не в состоянии унести какие-то жалкие тридцать шесть бутылок!

А-а… Кто-нибудь… Кто-нибудь, помогите… Кто-нибудь!

* * *

— Ох… Майза, выйдите, пожалуйста, ненадолго!

Услышав голос Фиро, Майза выглянул из овоще-фруктовой лавки.

— Что случилось… А!

Из-за крыши магазина напротив в небо поднимался густой столб дыма. Судя по всему, до очага пожара было не так уж далеко, может, пара кварталов.

— Я сбегаю, посмотрю!

— Только не торчи там! Если приедет полиция…

В руке Фиро держал ящик с купленным в подпольном баре запрещенным алкоголем. На самом ящике указано совсем другое содержимое, но попадись он на глаза полиции… и особенно Эдварда, и хлопот потом не оберешься.

— Не волнуйтесь, не попадусь! — без тени сомнения пообещал Фиро и, махнув Майзе рукой, побежал.

— Эх, надеюсь, после Церемонии ты начнешь держать себя в узде… — усмехнулся Майза и тоже, только пешком, направился в сторону пожара.

* * *

— Как же так…

Когда Эннис вышла из машины и увидела столб дыма, она подумала, что ошиблась улицей. А может, ей хотелось ошибиться.

Но реальность тыкала в глаза застывшей в растерянности девушке печальным подтверждением — небольшой вывеской «Склад зерновых компании «Barns» на втором этаже горящего здания. От невозмутимого выражения на лице Эннис, которое она не снимала перед стариками, не осталось и следа. Настолько чрезвычайной была ситуация.

— Что могло случиться… Где мистер Барнс?..

Девушка-шофер принялась протискиваться сквозь толпу любопытных прохожих в первые ряды. Кое-кто морщился и хмурился, но внимание всех было сосредоточено на пожаре, и вслух никто не жаловался на толкотню.

Она смогла увидеть, как внутренности здания начали рушиться. Пусть издалека, но все же ей удалось разглядеть, что пол первого этажа во многих местах провалился. Даже если законченный эликсир все еще в подвале, если она бросится туда… едва ли его уже удастся поднять.

Нет, это совершенно безнадежно. Наверное, стоило вернуться и сообщить обо всем ее хозяину Силарду. В случившемся не было ни малейшей вины девушки, но настроение у нее все равно упало. Вряд ли Силард на нее рассердится, но недовольства скрывать точно не станет. Но особенно ей не хотелось видеть отчаяние, в разы большее, чем ее собственное, что наверняка отразится на лицах стариков.

— …ка! Девушка!

Почувствовав чью-то руку у себя на плече, Эннис пришла в чувство.

Перед ней стоял юноша, на вид примерно одного с ней возраста, может, чуть младше.

— Вы в порядке? Вы так побледнели… — спросил он с неподходящими его возрасту учтивостью и участием, по всей видимости, и правда за нее волновался.

Неужели она позволила себе продемонстрировать столь сильные эмоции? Эннис поспешила взять себя в руки и холодно ответила юноше:

— Э-эм… Нет, все хорошо. Извините за беспокойство.

С этими словами она развернулась и нырнула назад в толпу, на этот раз направляясь прочь от объятого огнем здания.

Вдруг мистеру Барнсу удалось выбраться? Девушка решила обойти соседние кварталы и быстрым шагом скрылась на одной из улочек.

Суховатый, конечно, был ответ, но если с ней правда все хорошо, к чему тут придираться?

Когда Фиро добрался до места пожара, то увидел, как сбоку от него остановился большой автомобиль.

Из-за шоферской двери показалась молодая женщина, что стало для него первой неожиданностью. Затем… его взгляд приковал к себе наряд этой девушки, которая, может, и выглядела на пару лет старше, но, скорее всего, была с ним одного возраста. На ней были невиданный для женщин того времени черный брючный костюм и крепкие, напоминающие армейские или полицейские ботинки. Возможно, дело было в тонкой ткани костюма, но он, хоть и не добавлял ее образу женственности, в то же время и особой жесткости не придавал. Короткая стрижка тоже была непривычной… но удивительно хорошо сочеталась с нарядом и даже наделяла девушку определенным шармом.

Этот образ, который можно было посчитать этаким протестом обществу, за считанные секунды покорил сердце юноши.

И тут еще эта девушка как-то уж очень сильно удивилась пожару и вдруг начала проталкиваться сквозь возбужденно гудящую толпу к горящему зданию.

Оказавшись в первом ряду зевак, где ее глазам открылись все масштабы бедствия, она точно остолбенела, а на ее лице появилось выражение такого отчаяния… или, скорее, глубочайшей печали, что юноша не выдержал и, протиснувшись к ней через толпу, спросил, все ли с ней в порядке.

Как итог этого, он теперь с легким разочарованием смотрел ей вслед.

«Хм?.. Но она идет не к автомобилю?..»

Машину, на которой приехала девушка, успела поглотить новая волна продолжающих стекаться на место событий зевак. Но ее шофер, даже не взглянув на нее, удалялась совсем в другом направлении.

Тут явно что-то не так. Вместе с любопытством в душе юноши разгорелось желание хотя бы еще немного поговорить с этой девушкой. Выражаясь простым языком, на лицо была любовь с первого взгляда.

Но к тому моменту, когда стрелка компаса личных приоритетов в голове Фиро Проченцо сместилась с позиции «пожар» на «девушку», напирающая толпа уже потащила его в противоположную от нее сторону.

* * *

— Странно… Наверное, все-таки надо было свернуть налево…

Сеточная планировка Нью-Йорка с одной стороны была удобна четкостью своих линий, с другой, — грандиозные масштабы этих геометрических узоров превращали город в один сплошной лабиринт.

В погоне за незнакомкой Фиро, похоже, все-таки заплутал. Нет, он неплохо ориентировался в этом районе, все-таки долго тут прожил, но хранящиеся в голове маршруты все были связаны с привычными местами — дом, офис «семьи», подпольные бары… А попробуй тут найти движущуюся цель.

Кроме того, эти улицы, если он не ошибался, считались территорией клана Гандоров.

Клан Гандоров входил в число множества действующих в Нью-Йорке мафиозных группировок, но по своим правилам и площади подконтрольной территории почти не отличался от клана Мартиджо. Вот только стоящие во главе «семьи» трое братьев Гандоров были известны своими жестокими расправами, и в подчинении у них были сплошь отморозки, любители пустить в ход кулаки.

— Нехорошо… Еще не хватало, чтобы ее похитили.

Беспокойство Фиро не было преувеличением. На территории Гандоров подобное вполне могло произойти.

«Ладно, если это еще будут их непосредственные подчиненные… А то этой мелкой шпане на побегушках, еще не выдрессированной братьями, вечно кровь в башку ударяет…»

Оглядываясь по сторонам, Фиро услышал отдаленный мужской крик. За неимением других ориентиров, он решил на всякий случай проверить.

Свернув в подворотню, он увидел впереди силуэты нескольких людей. Четверо молодых мужчин окружили одного старика.

Подойдя ближе, он услышал обрывок их разговора. Его самого же пока не заметили.

— …извиняйся, кому сказал, тупой старик!

— За что я должен извиняться?! Это ты запнулся о мою ногу!

В ответ на возмущение старика один из мужчин пнул его в живот.

Хрипло застонав, тот согнулся пополам.

— Не прикидывайся, дедуля. Я тебя вежливо спросил, может, помочь донести, ящик-то тяжеленький, а ты помнишь, что ответил?

Другой мужчина несильно ударил морщившегося от боли старика в щеку.

— «Убери свои грязные руки!» Нормально, вообще, а?

Новый удар. На этот раз в другую щеку. Не с целью причинить физическую боль, а для того, чтобы надавить психологически.

— Вот я невольно и выставил ногу… А уж ты сам за нее и запнулся, да еще и вшей мне своих передал. У меня там теперь все чешется, хоть подыхай. И как нам теперь быть?

— Что за чушь…

— А тебя никто не спрашивал!

Мужчина, судя по поведению, лидер этой компании, носком ботинка пнул старика в голень.

Вместе с новой вспышкой боли тот принял решение попросить прощения и откупиться.

Некогда тратить время на этих подонков. На него возложена важная миссия.

— Л-ладно, хорошо… Я прошу прощения. Если вы хотите денег…

Мужчина, вытянув большой и указательный пальцы на одну длину, будто собираясь взять мячик для гольфа, ткнул ими в горло старика. Тот задохнулся, не в силах не то что закричать, даже слова вымолвить.

— Сколько раз повторять, твоего мнения никто не спрашивает!

Из-за острой боли старик едва не выронил ящик. Все его сознание сосредоточилось на том, чтобы не разжимать рук, пока тело судорожно восстанавливало способность дышать.

— Что, дедуля, этот ящик настолько тебе дорог?

Один из мужчин потянулся к ящику. Старик — и откуда только силы взялись? — прижал его к себе, точно защищая, и попытался сбежать.

Но ему поставили подножку.

Он упал лицом вперед, и его тут же сильно пнули в живот, а затем так же, ногой, заставили перевернуться на спину.

— Ящик мы забираем. Но это не значит, что мы тебя прощаем.

Поставив ногу на живот бедняге, мужчина-лидер наклонился к ящику.

Но даже после всего этого старик попытался оказать сопротивление. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но стоящий рядом легко одетый мужчина заткнул его ударом ноги.

Буквально ощутив, как встряхнулись мозги у него в голове, старик потерял сознание.

— Итак… что это? Вино?

В ящике оказались две странной формы бутылки из темно-зеленого стекла. Внутри бултыхалась какая-то жидкость. Судя по тягучим всплескам, это была не вода.

Но с чего старику биться за какое-то вино? Или это элитный сорт? Размышляя над этим, лидер вдруг заметил стоящего немного в отдалении от них юношу.

— Тебе чего, пацан? Чё уставился?

Фиро на секунду замялся.

Судя по услышанному разговору, во всем случившемся был целиком и полностью виноват старик. Нет, молодые люди тоже явно переборщили, но ведь он сам только этим утром поступил примерно так же с попытавшимся ограбить его попрошайкой. Хотя, ему-то как раз угрожали, если не смертью, то серьезным ранением, но такие подробности Фиро особо не волновали.

— Да так… Стою тут, прикидываю… Нет, понятное дело, любому обидно станет, если первый встречный дедуля скажет ему: «Убери свои грязные руки». Но ты вообще подумал, что он потом за это ограбление на вас копов натравит? Или вы собираетесь его технично убрать, не оставив никаких следов?

Услышав от этого юноши не соответствующий его возрасту серьезный тон, молодые люди растерянно переглянулись. А их лидер недовольно ответил:

— Эй, пацан, тебя мамка не учила, что со старшими надо на «вы» разговаривать? Или она вечно по ночам на перекрестках клиентов ловила, так что даже грудь тебе в рот сунуть времени не было?

Несмотря на пошлую шутку, глаза лидера не смеялись.

«Уже второй раз за день мне делают замечание, как разговаривать со старшими», — вздохнув, раздраженно подумал Фиро. Но ладно полицейский, а вот проявлять уважение к этим ребятам — это уже как-то слишком.

— Может, я и пацан несовершеннолетний, ну а вы чем меня лучше? Судя по вашим словам и действиям, вы от меня в развитии недалеко ушли.

Молодые люди затихли, задетые за живое, но Фиро было все равно.

— Ты явно не здешний, да?

— Почему же, такой же житель Нью-Йорка, как и вы. Фиро, из клана Мартиджо, — кратко представился Фиро, решив соблюсти хотя бы видимость приличий.

— Мартиджо? Не слышал… А вы, парни? — спросил лидер своих приятелей, и те с ехидными ухмылками замотали головами. — Хм! Видимо, отбросы какие-нибудь… Или вы так себя в своей школе зовете?

— Мы не так уж сильно отличаемся по влиянию от стоящих над вами Гандоров, — попробовал подначить их Фиро, но реакция оказалась неожиданной.

— Чего? Кто, ты сказал, под кем стоит?

Получается, они не имели к Гандорам никакого отношения? А строят из себя… Но Фиро решил дождаться продолжения.

— Не сравнивай нас с этой мелочью. Мы никому не подчиняемся, потому что в стайки сбиваются только всякие неудачники. И вот тебе доказательство — сколько мы тут уже развлекаемся, а Гандорские пижоны еще ни разу не вякнули!

«А-а, так вот оно что», — сообразил Фиро.

Эти парни — обычные, низшие хулиганы. Это не они не хотят вступать в группировки, это группировки не считают нужным обращать на них внимание.

— С вами все ясно. Можете сваливать.

Тон Фиро стер с лиц молодых людей усмешки.

— Чё ты сказал?

— Сказал, валите уже. Я-то думал кое-что у вас спросить, но это явно без толку, проще самому пройтись. И вообще, меня бесит, что я зря столько времени на вас потратил, так что советую убраться, пока я вам не раздал. Обязательно все объяснять надо, самим додуматься никак? — на одном дыхании выдал Фиро.

Он собрался уйти, но к нему бросился один из молодых людей.

— Ты кем себя возомнил, пацан?! — Он схватил его за грудки и притянул к себе.

Юноша тихо вздохнул и в следующий миг перешел в атаку.

Его левая ладонь метнулась к горлу напавшего, а так как тот держал Фиро правой рукой, заблокировать удар он не успел.

Вытянув указательный и средний пальцы, Фиро ткнул ими в горло мужчины, прямо под кадык.

Вместе с беззвучным воплем тот выпустил воротник юноши и скорчился, схватившись руками за горло.

— Это тебе за старика.

— Ах ты, урод!

Сбоку на него замахнулся кулаком другой мужчина.

Фиро, чуть повернув корпус, легко увернулся и поймал вытянутую левую руку. Мужчина в панике попытался ударить его другой, но из-за неудобной позы прицелиться толком не получилось, и Фиро без труда сжал пальцы свободной руки на его правом запястье.

Осознав, что обе его руки обезврежены, и желая скорее вырваться, мужчина дернулся всем телом, намереваясь на этот раз пнуть… но было уже слишком поздно.

Фиро, не выпуская напавшего, развернулся к нему спиной, так что руки того, перекрещенные в районе локтей, оказались над его левым плечом.

Упершись каблуками в землю, юноша резко наклонился вперед. Мужчине почудилось, что он услышал хруст выдираемых из плеч суставов. Забывшись от дикой боли, он даже не попытался вырваться.

А его ноги тем временем оторвались от земли, и мир в его глазах перевернулся.

В следующий миг спина… Нет, все тело сотряс мощнейший удар. За секундным онемением, распространившимся до самых кончиков пальцев, последовала волна нарастающей боли.

— Ого… Так вот как это делается… А круто.

Похоже, проведший прием Фиро удивился даже сильнее скорчившегося на земле мужчины. Этому броску его научил один японец из «семьи», но он впервые смог провести его должным образом.

— Гха… А-а-а…

При виде стонущего приятеля двое других молодых людей судорожно сглотнули. Может, сожалели, что не бросились на юношу все вчетвером, может, осознали, что недооценили противника, как бы то ни было, попыток отойти от старика они не предпринимали.

«Этот пацан опасен», — до их лидера начало доходить, на что на самом деле был способен этот юноша.

Тем временем его приятель уже достал нож и, выставив его перед собой, бросился на Фиро.

— Эх… вынул-таки… — не выказав ни малейшего страха, с сожалением пробормотал тот и повысил голос. — Эй-ей, кто ж в драку с ножом лезет?

— Заткнись! Поздно спохвати…

Договорить хулиган не успел. Руку, сжимавшую нож, пронзила резкая боль от удара — Фиро точно попал по ней носком ботинка. Мужчина невольно выронил оружие. Нож со звоном подпрыгнул на земле, и Фиро с силой пнул его подальше в сторону.

— А… — мужчина проводил его растерянным взглядом.

И успел заметить, как снизу к нему что-то приближается.

Но, хотя его мозг все же успел распознать кулак Фиро, было уже поздно: после резкой вспышки боли в носу мужчина сложился пополам от мощного пинка в живот и повалился на землю.

— Что теперь? — спросил Фиро, повернувшись к лидеру.

Тот все это время простоял, сунув руки в карманы.

— Предлагаю продолжить развлечение в школе, — вспомнив насмешку в свой адрес, съехидничал Фиро.

Но лидер точно его не слышал. Он подошел к молодому человеку, что схватил Фиро за грудки. Тот все еще не встал с колен и продолжал, морщась от боли, потирать горло. Перемолвившись с ним парой слов, лидер по очереди помог подняться своим приятелям.

Вчетвером, бросая на юношу злые взгляды, они почти бегом покинули подворотню.

Там остались лишь Фиро и старик без сознания.

— Эй, дедуль! Ты как?

Барнс проснулся от похлопывания по щеке.

Резко садится. Боли не было. «Похоже, внутреннее кровотечение успело остановиться, а сломанные кости — срастись.

Прямо перед глазами — незнакомый молодой человек, судя по виду, младше тех, что на меня напали. Склонился надо мной и с беспокойством заглядывает в лицо. А в руках… ящик все еще у меня в руках»!

Этого оказалось достаточно, чтобы Барнс позволил себе с облегчением выдохнуть… после чего устремил на Фиро подозрительный взгляд.

«Наверное, я ему обязан своим спасением. Хотя сомневаюсь, что он в одиночку смог прогнать тех парней, но главное, ящик цел. Правда, что там внутри… Но, слегка приоткрыв крышку, убеждаюсь, что бутылки на месте. Как и их содержимое».

— Он что тебе, дороже собственной жизни? — с любопытством спросил Фиро.

Барнс тут же вернул крышку на место и, еще сильнее прижав к себе ящик, закричал:

— Н-не твое дело! Тебя и таких, как ты, это никак не касается! Или ты тоже за этими бутылками охотишься?! Если нужны деньги, я тебе дам! Так что пошел прочь!

— Эй-ей, я, между прочим, тебе жизнь спас… Теперь я даже сочувствую тем парням, — поморщился Фиро, хотя на самом деле так не думал. — Ты лучше мне вот что скажи, дедуль. Не видел, случайно, девушку в черном брючном костюме?

Барнс, не ожидавший такого вопроса, на секунду растерялся. Девушка в брючном костюме? Актриса, что ли, какая-нибудь?.. И вдруг ему пришла на ум одна знакомая.

«Шофер господина Силарда…»

Барнс не раз встречался с Эннис, когда ему было необходимо передать что-то Силарду. Кроме того, она была единственной, кроме самого Силарда, кто мог его убить.

— Нет… Не видел.

— Ясно… Ну ладно, извини, что побеспокоил.

И Фиро, точно раз и навсегда забыв о существовании старика, пошел прочь.

Провожая взглядом его удаляющуюся спину, Барнс подумал: «Интересно, зачем этот парень ищет шофера господина Силарда?»

Эта мысль так его зацепила, что он упустил из вида кое-что важное, а именно: почему этот юноша ни капельки не рассердился на столь грубое к себе отношение?

Подумай Барнс на этот счет, и, возможно, его судьба… и судьбы Фиро и многих других людей кардинально изменились бы.

Но, к сожалению, Барнсу не суждено было над этим задуматься.

Спираль судьбы выходит на новый виток.

И сейчас Барнс шел один по подворотне.

На оживленном проспекте, конечно, было бы безопаснее, но времени на окольные пути нет. Необходимо как можно скорее добраться до того здания, где его так ждут… Обретя бессмертие, он первым делом обеспечит тем хулиганам несчастные случаи со смертельным исходом.

Но стоит ли ему надеяться на вечную жизнь? Пусть в том не было его непосредственной вины, но из всего запаса законченного эликсира он смог спасти лишь две бутылки. Вдруг господин Силард решит убить меня в наказание? Да нет, какое «вдруг», скорее всего именно так он и поступит. Но тут уже ничего не поделаешь. Я не смог выполнить его задание.

Но все-таки… может быть, все-таки…

Лишь эта отчаянная надежда заставляла Барнса переставлять ноги.

Ни о чем не думай, просто иди.

Но равнодушная судьба, избрав своим инструментом человеческие руки, уже подбиралась к нему со спины.

Кто-то схватил его за воротник, заставляя остановиться.

Когда его силой развернули, до его ушей донесся звенящий от ярости голос.

— Что, грязный старикашка, один?

Перед ним стояли те самые четверо молодых людей, что должны были погибнуть в ходе несчастных случаев.

— А ты, смотрю, прямо жаждешь угостить нас этим вином.

Со сломанными руками и ногами, потеряв от боли сознание, Барнс оказался выброшен в мусорку.

Когда Эннис нашла беднягу, его кости еще не успели срастись.

* * *

Концертный зал джазовой музыки располагался относительно недалеко от той мусорки. Под ним был расположен так называемый головной офис клана Гандоров.

С потолка из зала наверху льются джазовые мелодии, служащие аккомпанементом царящему внутри хаосу, что порождали полтора десятка пьющих, смеющихся и ругающихся между собой мужчин.

Все они, явно не самой добропорядочной наружности, так или иначе весело проводили время.

Но была в этом подвальном зале точка, приковывающая внимание всех присутствующих.

Круглый стол в самом его центре, за которым сидело четверо. Вокруг него столпились порядка десятка человек, судя по всему, привлеченные разыгрывающейся за столом партией в покер.

Трое из сидящих наслаждались пребыванием в зале, тогда как четвертый откровенно нервничал.

Именно он дрожащим голосом произнес:

— Т-т-так странно в-в-видеть всех троих боссов за игрой в покер…

Джоги, ответственный за финансы организации, точно пытался этой фразой прощупать настроение братьев.

Сидящий слева от него первый босс, старший брат Кит Гандор, ответил привычным молчанием. За все пять лет нахождения в «семье» Джоги ни разу не видел, чтобы он открывал рот.

— Заткнись, Джоги! За покером нужно говорить молча! — сделал абсурдное заявление средний сын Берга Гандор. Хоть и младше Кита, а крупнее того в два раза, да еще и первый силач среди братьев. Прибавьте к этому повышенную вспыльчивость.

— Будет тебе, Бер, остынь… Слышал такое выражение, криком удачу спугнешь? Вы простите его, Джоги…

Сидящий справа сдержанный молодой человек — младший брат Лак Гандор. Ему всего около двадцати, но благодаря своим выдающимся вычислительным и коммуникативным способностям он уже успел провернуть не одно серьезное дело.

На его лице всегда мягкая улыбка, он со всеми старше себя по возрасту, даже с подчиненными, говорит на «вы», что для молодых людей его возраста в этой стране — большая редкость. Но Джоги знал, улыбка эта — одна лишь видимость, смотреть надо ему в глаза, а они-то как раз при любых обстоятельствах излучают ровный холодный свет.

— Нет… что вы… ничего страшного…

Не смея больше вымолвить ни слова, Джоги взял в руки розданные карты.

Что-то подсказывало ему, что в случае выигрыша его ждут крупные неприятности. И он решил держаться уже выпавших карт, хотя у него не было ни одной пары.

— Слышьте, а я вот чё придумал! — когда все взяли свои карты, вдруг громогласно объявил только недавно просящий тишины Берга. — Давайте проигравший кроме бабок еще и этим расплатится, а?

И он совершенно спокойно положил на стол некий черный предмет.

Револьвер.

Старший и младший братья не отрывали взглядов от своих карт.

— Н-но… Берга?

— Устроим русскую рулетку!

У Джоги на секунду потемнело в глазах.

— Но… вы же… шутите, да?.. Это же смертельно опасно!

— Ничего опасного! Не попадет — не умрет!

— Это уже слишком…

В поисках поддержки он посмотрел на Лака, но тот впился глазами в карты и не подавал никаких сигналов.

— Ну чё… Открываем карты?

Джоги уже не дрожал, а сотрясался всем телом. Покажи он свои карты сейчас, и дуло этого револьвера вне всяких сомнений уткнется ему в голову.

Срочно менять карты! Джоги был опытным шулером и не забыл на всякий случай припасти несколько карт в рукаве. С ними минимум «тройка» ему обеспечена.

Не хочется, конечно, подтасовывать против боссов собственной «семьи», но лучше так, чем сыграть в русскую рулетку.

Он поднял глаза в надежде подловить удачный момент… и замер, точно скованный льдом.

Взгляды.

На руки Джоги были устремлены взгляды десятка с лишним людей.

Кита, Берги, Лака, всех окружавших их стол мужчин и даже тех, кто до того момента не выказывал ни малейшего интереса к партии; все оставили свои дела и повернули головы в сторону Джоги.

Все застыли, и подвальный зал погрузился в напряженную тишину. Нарушала ее лишь доносящаяся сверху джазовая музыка. Но она только усилила охвативший Джоги ужас.

Порабощенный страхом, он даже перестал трястись. Время мучительно замедлилось. Чувствуя, как рассудок его оставляет, он все-таки кое-как собрался и с трудом выдавил из себя:

— П-по… А… Н-но… В… В-в-в ч-ч-ч-чем д-дело… господа… я н-не п-п-понимаю… с м-м-моими р-р-р-руками ч-ч-ч-ч-что-то не т-т-т-т-т-так?!

Казалось, ушедшая вглубь тела дрожь выходила из него с голосом. Но Берга, несмотря на всю комичность речи Джоги, отреагировал обычно несвойственным ему спокойным тоном:

— М? Нет, просто все ждут не дождутся, когда ты начнешь мухлевать. Не обращай внимания.

У Джоги едва сердце не остановилось.

Нет… Этого не может быть… Нет… Его не могли раскрыть… Нет!

Он из последних сил попытался сохранить самообладание. Поддавшись панике, он мог раскрыть и другие свои тайны, о которых они пока могли и не знать.

— Ха… Ха-ха… Что вы такое говорите, Берга… Я и мухлевать… Глупость какая… Правда же, Лак?

— Да нет, мухлевать вы как раз весьма горазды, — растянув губы в улыбке, возразил Лак, но глаза его, как и всегда, не смеялись. — За два года прикарманивания денег организации неплохо поднаторели.

На этот раз Джоги застыл совершенно неподвижно.

Они знают. Они все знают. Они-знают-знают-знают-знают-мне-конец-конец-конец-ко…

Он хотел возразить, но лишь беззвучно раскрывал и закрывал рот, не в силах даже выдохнуть. Только взмокшая спина указывала на переживаемый им ужас.

— Думали, мы слепые и ничего не заметим? Хотя в чем-то вы правы, два года мы действительно не замечали… — невозмутимо продолжил Лак, глядя на онемело шевелившего губами Джоги. — Но тут недавно зашел разговор, что по нашей территории бродит какой-то наркоман… И я подумал, вдруг с ним связан кто-то из наших… Вот и копнул слегка.

Небольшие организации, подобные кланам Гандоров или Мартиджо, предпочитают не связываться с наркотиками из-за опасности нажить врагов в лице более крупных группировок. Хотя есть и другая причина: неприятие наркотиков способствовало поддержанию «чистого» имиджа среди подконтрольных заведений, платящих им дань.

— Но в процессе заметил кое-что никак с этим не связанное… Джоги… ваша бухгалтерская книга… все наши доходы и расходы… больно все точно сходилось. До подозрительного точно… но стоило вникнуть в подробности… дальше, полагаю, вы и сами все понимаете, Джоги, вы же умный человек…

Но эти слова, похоже, уже не долетали до сознания мужчины. Его глаза остекленели.

— Что касается того наркомана, то его буквально этим утром схватила полиция, оказалось, он не имеет к нам никакого отношения… Вы меня слышите, Джоги?

Слух окончательно отказал Джоги. Но льющийся по лицу пот подтверждал, что внутренние переживания его еще не оставили.

Сообразив, что дальнейшие объяснения станут пустой тратой времени, Лак выложил на стол свои карты.

— Пятерка тузов.

Следующим хлопнул своими Берга.

— Гха! Твоя взяла! Пятерка королей!

Последним, не произнеся ни слова, открыл карты Кит.

Пять джокеров.

— Кит всех сделал!

— С тобой играть — себе дороже.

При виде этого откровенного шулерства окружавшие стол мужчины в голос захохотали. Не смеялся только Джоги.

Всего на столе лежало семь джокеров, и все нарисованные на них шуты точно насмехались над ним.

Когда смех вокруг стих, Лак тихо попросил:

— Джоги, открывайте скорее…

Точно притянутые его словами, из застывших пальцев Джоги посыпались карты. Лак перевернул две, что упали рубашкой вверх. Стало очевидно, что его «рука» — пустая.

— Ну вот… Не забыл наш уговор, Джоги?

Берга взял с центра стола револьвер и бросил его проигравшему. Во все камеры барабана были вставлены патроны.

— Начинаем русскую рулетку со стопроцентной вероятностью выстрела! Делайте ваши ставки!

Джоги перед лицом почти необратимой смерти внезапно успокоился.

Почему я должен умереть? Что я такого сделал? Всего лишь взял себе деньги, что так и так впустую бы потратили всякие бестолочи. Разве я виноват? Наоборот, всем же от этого было только лучше. А теперь меня убьют эти ничего не смыслящие в том, как зарабатываются деньги, идиоты? Ну уж нет. Должен быть способ спастись.

В нем не было ни капли сожаления или раскаяния, одна лишь ненависть к участи, которую он сам же себе и обеспечил.

И тут его взгляд упал на лежащий перед ним револьвер. Затем скользнул по окружающим. Никто из них не достал пока своих пистолетов или ножей.

Ну вот. Поэтому-то они и идиоты.

Джоги медленно взял револьвер и поднес его к виску…

И резко вытянул перед собой руку и нажал на курок. Целясь в сидящих напротив трех братьев, своих боссов.

Нажал раз… Второй… Третий-четвертый-пятый-шестой…

Щелк.

Щелк-щелк.

Щелк-щелк-щелк.

Ни единой искры.

По охваченному тишиной залу грохотом разнеслась серия металлических щелчков. Слившись в удивительной гармонии с доносящимся сверху джазом, они еще какое-то время звенели в ушах Джоги.

— Мне очень жаль, Джоги, — с сожалением сказал Лак. И странно, в его голосе действительно слышалась грусть.

— Посмотри внимательнее… они все холостые, — спокойно добавил Берга.

Лак разъяснил специально для ничего не понимающего Джоги:

— Дело в том, Джоги, мы ведь были благодарны вам за вашу службу. Поэтому, обсудив все втроем, решили дать вам шанс. Если бы вы решились выстрелить себе в голову, мы бы позволили вам без лишних слов покинуть «семью». Если бы вы в слезах стали молить о прощении, мы бы избили вас до полусмерти и позволили покинуть «семью». Если бы вы настаивали на собственной невиновности, мы бы отрезали вам язык и позволили покинуть «семью». Но вы… избрали наихудший для себя вариант. Не могу передать, как меня это расстроило.

Лак покачал головой и больше не произнес ни слова.

Теперь-то Джоги ощутил и отчаяние, и сожаление. Ведь мог же взмолиться о прощении!

Но, может, еще не поздно? Он открыл рот, собираясь что-то сказать…

Но в него ворвался носок ботинка.

Берга в одно движение запрыгнул на стол и, как ребенок, собирающийся пнуть мяч, ударил носком ботинка прямо в лицо Джоги.

— Ты уже достаточно огорчил моих братьев, — прорычал он, хмурясь сверху вниз на повалившегося на пол вора. Рядом с лицом Берги качалась лампа.

Джоги, лишившийся нескольких зубов, закатил глаза, так что из-под полуоткрытых век стали видны лишь белки, и обмяк, потеряв сознание.

Тут же подключились несколько мужчин, что наблюдали за игрой. Они подняли Джоги и запихнули его в мешок, после чего двое взяли его каждый за свой конец и потащили по лестнице наверх.

Позже этот мешок вывезут на автомобиле за город по направлению к океану.

Пусть пока он лишь без сознания, но едва ли Джоги суждено когда-нибудь вновь открыть глаза.

Мужчина, которому была известна его участь, вопреки своему обыкновению молчать тихо прокомментировал это так:

— Глупец…

Но шепот Кита услышали лишь его братья.

Через несколько минут после отъезда автомобиля с мешком в подвал из концертного зала спустился один из подчиненных.

— Лак… Там Даллас с дружками хочет вас видеть.

Даллас?.. Это еще кто? В памяти Лака промелькнуло несколько имен и лиц, пока не всплыли образы группки мелких смешных хулиганов, в последнее время слоняющихся неподалеку.

— Хорошо. Но на всякий случай обыщите на предмет оружия.

Вскоре в подвал спустилась весьма помятого вида четверка.

Одного взгляда на них хватило, чтобы Лак сообразил: «Понятно, сдачи от кого-то получили». И гадать не надо, зачем они пожаловали.

Его предположение тут же нашло свое подтверждение.

— Вот я и говорю, сделайте что-нибудь с этим Фиро…

— И не подумаем, — перебил поток жалоб Лак. Его собеседник был примерно одного с ним возраста, но младший Гандор решил пока придерживаться вежливого тона. — Почему мы должны помогать вам в вашем желании поквитаться с кем-то?

— Ну так… Это… Как бы… Он же пришлый, а творит, что хочет, на вашей территории!

— Для тех, кто даже не состоит в наших рядах, вы слишком близко к сердцу принимаете наше общественное положение. Вот если бы подобного рода жалоба поступила от платящих нам господ, мы, разумеется, задействовали бы все возможные ресурсы ради ее устранения.

То была правда. Для небольших организаций усилия по поддержанию доверия (или, как вариант, устрашения) среди платящих дань заведений были обычным делом.

— Мы ведь тоже оставляем наши кровные в ваших подпольных барах.

— За что получаете соответствующее плате обслуживание. Разве это не равноценный обмен?

— Тогда давайте так, Лак… Вы нам помогаете, а мы присоединяемся к вам… Это-то вас должно заинтересовать?

Лак едва сумел сохранить нейтральное выражение лица. Ну почему их так сильно недооценивают? И ведь только что с одним таким наглецом разобрались!

Поняв, что дальнейшее общение бессмысленно, он решил сказать все, как есть.

— Послушайте, Даллас… Давайте говорить честно, вам не казалось странным, что мы до сих пор с вами не связывались? Или вы на полном серьезе считали, что напугали нас своим заносчивым поведением? Я скажу вам прямо, мы не приглашали вас к себе, потому что вы не представляете для нас никакой ценности. Разве что воспользоваться вами как живыми щитами в перестрелке с копами, но какой смысл назначать еженедельный оклад пушечному мясу? А одергивать мы вас не стали… — Он сделал паузу. — Потому что вы отвлекали на себя внимание полиции. Чем больше сил и времени они тратили на охоту за вами, тем меньше вкладывали в расследования против нас.

Можно было добавить, что, если бы они приняли подобных им отморозков в ряды своей организации, полиция стала бы следить за ними еще активнее.

Лица всех четверых побагровели. Едва ли, конечно, они полезут в драку здесь, в сердце мафиозной группировки, но бдительности терять не стоило.

— Да что ты вообще о нас знаешь, что позволяешь себе так судить?

— По крайней мере, я знаю, что вас отделал в одиночку юноша явно младше вас. Вы ведь сами только что об этом рассказали, не так ли?

— Ах ты! — один из приятелей Далласа вскочил из-за стола, а тот и не попытался его остановить.

Видимо, надеялся тем самым продемонстрировать свое бесстрашие и силу, но иногда, если хочешь чего-то добиться, предпочтительнее соблюдать хотя бы видимость приличий.

— Фгагх!.. — в следующую секунду этот же молодой человек с грохотом повалился на пол.

Рядом с тем местом, где он только что стоял, сжимал кулак Берга.

— Бер.

— Лак… это еще чё за хамы?

Немного подумав, его младший брат ответил:

— Я их не знаю.

— Вот как. Не знаешь. Нарушители, получается?

— Причем едва меня не убившие.

— Ага, значит, подпадает под необходимую оборону.

Оставшиеся трое застыли перед Бергой, с хрустом разминающего пальцы.

— А давайте вот как поступим, Даллас. Сможете победить Бергу, и мы признаем, что вы действительно чего-то стоите.

В отличие от Фиро, Берга, пребывавший в дурном настроении, не знал жалости к поверженным противникам. Самому первому упавшему от его кулака молодому человеку он потом еще несколько раз с силой наступил на лицо своей широкой и длинной ступней.

Тремя минутами спустя. Еще помятее, чем были… точнее сказать, так сильно избитые, что живого места не осталось, четверо приятелей едва унесли ноги из офиса.

Когда они уже сбежали из подвала, Лак заметил кое-что странное.

— Это еще что за ящик?.. Вино?

Внутри деревянного ящика стояли две бутылки. Видимо, те ребята забыли. Если правда они, можно выкинуть или самим выпить, а вдруг нет?

Соберем всех завтра и спросим, может, найдется владелец.

Лак поставил ящик на сейф и начал собираться к совместному выходу с братьями.

Беззвучно закручивается спираль судьбы.

* * *

Когда я очнулся, первым, кого я увидел, был он.

Господин Силард. Мой хозяин, которого я безмерно уважаю и почитаю.

Оглянувшись, я увидел знакомый интерьер. Точно, это место сбора участников, недалеко от Центрального вокзала.

— Эннис… Почему ты его не убила?

Он не смотрит в мою сторону. Судя по тону, выговаривает стоящую на входе девушку-шофера.

— Я подумала, это не поздно будет сделать после выяснения всех обстоятельств.

За спиной господина Силарда толпятся пожилые участники. На лицах всех написано отчаяние. Кое-кто, несмотря на почтенный возраст, плачет. Другие бросают на меня взгляды, полные ненависти. И все: и те, что грустят, и те, что злятся, выглядят еще старше, чем есть на самом деле.

Понятно. Они скорбят о законченном эликсире, что я не смог сохранить. Один политик, который едва ли проживет хотя бы еще год, рыдает в голос.

— Хм… Не прикидывайся. Тебе просто неприятно убивать знакомого, с незнакомыми-то ты всегда расправлялась без колебаний. Что тут выяснять…

Рука Силарда потянулась к моей голове.

Все-таки он меня убьет.

Но тут ничего не поделаешь. Я не выполнил его задания.

Даже чудом спасенные последние две бутылки оказались в грязных лапах тех негодяев. Стоит почтить за честь, что господин Силард решил лично меня казнить.

— Что тут выяснять… Когда можно сделать так.

Ладонь господина Силарда опустилась на мою голову.

И меня не стало. Все мое существо ушло, по-другому я не могу это описать. Вся кровь в теле прилила к голове. Но не только кровь. Я чувствую, как мышцы, начиная с ног, высыхают, расщепляются и втягиваются внутрь тела. И вот у меня уже нет ног.

Память… Память тоже уходит… Точно, я ведь стану частью господина Силарда. Получается, в определенном смысле я все-таки обрету бессмертие. Но ради чего я мечтал о вечной жизни?

Ох, уже и до живота добралось. Скорее, вспоминай же! Но кстати, почему у меня нет живота? Господин Силард прямо перед глазами. Ну конечно, он меня наказывает. Но за что? Ах да, я не выполнил задания. Но какое задание? Не могу вспомнить. Помню, что должен что-то вспомнить, но что?

Вспомнил. Да-да, я все вспомнил.

Я мечтал о вечной жизни.

Стать бессмертным, как в сказках и легендах.

Хотел защитить эту страну.

Нет. Не так. Не страну.

Маму. Хотел спасти маму. Он бил ее каждый день.

Кто ее бил? Не могу вспомнить. Помню, что он погиб из-за несчастного случая.

Погиб. Вместе с мамой.

Кто такая мама? Не могу вспомнить.

Что это значит, не могу вспомнить?

Что…

А…

Это было невероятное зрелище.

Стоило Силарду прижать ладонь к голове Барнса, и тот вдруг весь точно высох. Нет, если бы только высох! Лишившиеся жидкости мышцы начали расслаиваться, а их обрывки втягиваться… или, скорее…

Поглощаться правой рукой.

В буквальном смысле этих слов.

Начиная с ног, тело Барнса исчезло из этого мира.

Последней раскололась и раскрошилась голова… и со звуком, напоминающим гудение пылесоса, всосалась внутрь правой руки Силарда.

Находящиеся в подвале участники побледнели как мел. Рыдания оборвались. За пределами этого зала все они обладали определенным статусом и властью, но здесь и сейчас, после всего увиденного, представляли собой лишь кучку перепуганных до полусмерти стариков.

— Итак, господа, — нарушил тишину тот, кто и нагнал на них такой ужас. Силард. — Согласно его воспоминаниям, он до последнего… Нет, даже в момент смерти оставался беспредельно мне верен… Воистину поразительно! Вам определенно стоит у него поучиться!

Итогом этой преданности была очень наглядная горка из одежды и ботинок на полу.

Можно было подумать, что это была неудачная шутка, но Силард говорил на полном серьезе, и, разумеется, никто из присутствующих не думал смеяться.

— Возрадуйтесь! Он успел вытащить из горящего здания две бутылки с законченным эликсиром.

После секундного ошеломления старики зашевелились… И на смену отчаянию и страху комнату затопила эйфория.

— Только их украли.

Радость резко потускнела.

— Но я знаю место, где их украли, и лица воров. Если повезет, нам удастся их вернуть.

И вновь стариков охватило смятение. Для них невезение в данном случае означало необходимость смириться с неизбежной смертью. Уже обретший вечную жизнь Силард мог подождать следующего удачного эксперимента по созданию законченного эликсира, но для стареющих и уже находящихся на пороге смерти из-за старости мужчин это был в прямом смысле вопрос выживания.

Пока в глазах стариков вновь разжигалось жадное пламя, Силард размышлял совсем о другом.

«Пусть законченный эликсир действительно существует, тратить его на этих бестолочей нет никакого резона. Ладно, если бы они были столь же преданы, как Барнс, да и он тоже умер. Убит моей же рукой.

Что мне их жалкие статусы и деньги. Мне нужны лишь бесконечная преданность и… абсолютное знание. Больше ничего. Какой от них, бессмертных, толк? А так хотя бы послужат мне источником новых знаний. Хм… Только как бы от их протухших знаний у меня несварение мозгов не случилось».

Пока верные инструменты трудились для него над созданием законченного эликсира, Силард параллельно проводил собственное исследование.

Касательно своего физического тела. В ходе него он сделал несколько важных открытий… Или, если говорить точнее, неподтвержденных на практике предположений.

«Во-первых, загадка ускоренной регенерации… Судя по всему, испив эликсир, мы в определенном смысле умерли… Нет, не умерли, скорее переродились…»

После многочисленных опытов он пришел к выводу, что тело бессмертного представляет собой скопление связанных между собой отдельных организмов. Даже разделенные, они стремятся вновь объединиться…

«Скорее всего, эти связи даже не межклеточного, а молекулярного… возможно, межатомного уровня».

Однажды ему довелось сжечь пришедшего поглотить его алхимика. Дым, окруживший горящего бессмертного плотным облаком, не развеялся, а втянулся в него, стоило погаснуть огню и запуститься процессу регенерации. Наблюдая за тем, как восстанавливаются обратившиеся в пепел ткани, Силард подумал, что механизм этого явления кроется даже не в атомах, а где-то еще глубже.

Началось все с английского ученого Томсона, открывшего в 1897 году электрон, продолжилось его учеником Резерфордом, доказавшим существование атомного ядра… По планете разнеслась весть о существовании частиц еще меньше атома.

«Такими темпами, не удивлюсь, если они года через два-три откроют новые частицы… Но где же все-таки хранится информация о связях этих организмов в единую систему? Хотя едва ли эти ученые с их ограниченным рамками традиционного общества мышлением и через сотню лет подберутся к открытию тайны бессмертия. Тут явно замешаны законы, превосходящие общепринятую науку… Да и разве могут в принципе существовать научные подходы к познанию силы, полученной от вызова Дьявола?»

Но не может же на самом деле быть, чтобы эликсир играл роль некоего катализатора запуска законов иного мира в нашем? С другой стороны, нынешние поиски формулы основывались на знаниях одного из старых товарищей по тому плаванию, проводившего исследования как раз в этой области… Получается, раз удалось создать законченный эликсир, это стоит считать подтверждением данной теории?

Есть и иные доказательства, а именно две другие основные особенности бессмертных: поглощение и невозможность использования чужих имен. Если разум бессмертного представляет собой скопление «живых» частиц, то между ними существует взаимное притяжение. Другими словами, прикосновение правой ладонью запускает процесс слияния двух единообразных скоплений в одно. И точно так же, как в улье нет места второй королеве, в новом организме сохраняется лишь один разум.

Теперь что касается фальшивых имен… С обычными людьми ему удавалось называться не своим именем. Но когда он пытался сделать это в разговоре с бессмертным или пробовал подписаться на каком-то документе…

«Не получалось, как ни старайся… Дьявол сказал, что «пропишет это в сознании»… Но по ощущениям похоже, будто все клетки моего тела вдруг устраивают общий протест. И эту дрожь я чувствую не головой, но телом, буквально… Что это, как не проявление воли каждого отдельного организма в скоплении?.. А если в них заложена функция слияния, логично предположить, что частицы будут сопротивляться действиям, что приведут к отдалению их от себе подобных…»

Но выпившим полуфабрикат он мог называться чужими именами.

«Видимо, их мои частицы воспринимают не как равных себе, а лишь как пищу… Хе-хе-хе… Что за продуманная система, честное слово».

Но все же еще остается немало вопросов, к примеру, куда девается масса поглощенного человека? Силарда раздражала невозможность восполнить пробелы в собственных знаниях.

Оставалось надеяться, что с открытием формулы эликсира он сможет хоть немного приблизиться к абсолютному знанию…

Его младший брат знал лишь половину.

Вот и сегодня он прибыл в Нью-Йорк, чтобы поглотить открывшего законченную формулу составителя… И все зря. Но это как раз не проблема, можно будет потом по готовому эликсиру вычислить состав и способ приготовления. Порядок действий не имеет значения, если в итоге он получит и законченный эликсир, и желанные знания.

Когда-нибудь, когда я стану вместилищем абсолютного знания, верность и богатство найдут меня сами… А для этого мне сейчас необходим законченный эликсир…

Способ вызова Дьявола и формула эликсира бессмертия.

Эти два знания… Эти неизвестные мне два знания, что носит в своей голове тот юный наглец…

Где ж ты так хорошо прячешься?

— Да, Эннис. Похоже, тебя кое-кто разыскивает.

Слова хозяина ввели девушку в смятение. Она понятия не имела, о ком речь.

— Пожалуй… Быстрее будет напрямую тебе показать… Да, так и сделаю.

Не теряя времени, Силард опустил на голову Эннис левую ладонь. Глаза стариков округлились, но девушка даже не дрогнула. Прошло несколько секунд, и перед внутренним взором Эннис замелькали лица.

Четверо хулиганов. Это они забрали с собой законченный эликсир. Следующим всплыло лицо человека, который ее ищет. Кто это? Выглядит смутно знакомо, но вот так сходу вспомнить не получилось.

— Сначала найди этих четверых.

— Слушаюсь.

Глядя вслед во второй раз уходящей из подвала Эннис, Силард ощутил легкую тревогу.

Вдруг ее разыскивает кто-то из его бывших товарищей?

Но нет, этого не может быть. Никто не знает о существовании Эннис. Я поглотил всех, кому это было известно. Не осталось ни одного алхимика, знакомого с ней, а если на нее кто-то и нападет, меня лично это никак не коснется. Вспомнить хотя бы того глупца, что принял ее за обычного человека и поплатился за свою неосторожность жизнью.

Кстати говоря, это началось как раз после того, как она его поглотила. С тех пор она всегда колеблется перед тем, как убрать кого-то из знакомых. Впитала, что ли, лишних знаний?

Хотя какая разница. Начнет мешать — разберусь с ней, и вся морока.

Убить ее еще проще, чем поглотить.

Эннис скрылась в потолочном люке.

Силард прикрыл один глаз и криво усмехнулся.

* * *

— Да, младший инспектор Эдвард Ной — это я.

Эдвард еще более рьяно, чем по отношению к собственному начальству, отдал честь.

Перед ним стояли двое агентов из Бюро расследований. Нельзя сказать, чтобы в иерархии они находились выше начальника полицейского участка, но для Эдварда, собирающегося со следующей недели пойти на стажировку в их отдел, они воплощали собой образы будущих старших товарищей. В его глазах — а Эдвард восхищался агентами Бюро — эти двое выглядели во много раз значительнее какого-то начальника полицейского участка.

— А-а… Благодарю за службу. Э-э… Я Билл Салливан. А это…

— Дональд Браун, — представился второй мужчина, точно не вытерпев затянутой манеры речи своего коллеги.

Крупный и мощный, со слегка сжатыми кулаками, он казался раза в два больше Эдварда.

Начальство уже посвятило младшего инспектора в курс дела. Эти двое выслеживали подозреваемых в серии ограблений в нескольких штатах. Эдварду было приказано оказать им посильную помощь в расследовании на территории его участка.

— А-а… Думаю, вы уже знаете, но я кратко пройдусь еще раз… Э-э… Взгляните, пожалуйста, на этот снимок.

На самом деле подробностей Эдвард не знал, ему лишь сказали о «подозреваемых в серии ограблений и краж», поэтому он ловил каждое слово агента.

На переданной ему фотографии были запечатлены забинтованные мужчина и женщина. То, что это именно женщина, было понятно по свадебному платью, поверх которого были намотаны бинты. Что касается мужчины, то на нем, судя по всему, кроме бинтов ничего не было, но учитывая, что он был как мумия, только глаза и рот открыты, на это можно было не обращать внимания…

Эдвард несколько секунд молчал.

Это что, такая шутка Бюро?

Видя его растерянность, Билл понимающе усмехнулся.

— Э-э… Даже не знаю, с чего начать… М-м… Нет, эти двое на самом деле наши подозреваемые, понимаете? Этот снимок сделал один журналист, они ему показались забавными. Кроме этого раза они практически никогда не попадали в объектив фотокамер. Мда… А сам этот снимок… Это сложно объяснить…

Видимо, Дональд уловил, что его коллега испытывает определенные трудности, и продолжил за него.

— Сразу после того, как был сделан этот снимок, эти двое совершили ограбление. Когда на место прибыла полиция, они обнаружили в переулке лишь бинты и свадебное платье. Свидетели ничего кроме бинтов не заметили, никаких зацепок выявить не удалось.

Неудивительно, кивнул про себя Эдвард. Специально вырядиться так, чтобы привлекать к себе внимание, а после преступления скинуть маскарад и скрыться незамеченными — ловкий ход. Конечно, при условии, что будет время и место, где переодеться.

— В другие разы у них были черные маски и мантии, цилиндры и трости, в общем, на их счету больше восьмидесяти случаев ограблений и краж в самых разных нарядах.

— Простите, но… почему их до сих пор не поймали?

Вопрос дерзкий, но не спросить Эдвард не мог.

— Э-э… Как бы объяснить… Учитывая специфику украденных вещей… До недавнего времени Бюро ими не занималось… Э-э… В первый раз, если я правильно помню, они украли часы. Еще были шоколадки и конфеты… Входная дверь в музей и все в таком духе.

У Эдварда слегка испортилось настроение. Неужели Бюро готово ради таких глупостей отправлять своих агентов шататься по всей стране?

— Но случай в прошлом месяце в Нью-Джерси — это уже совсем другой уровень. Они украли наследство миллионера Дженоарда.

Эдвард впервые слышал об этом деле.

— Но в газетах об этом не было ни слова.

— Наследники были против огласки. Сказали, это станет позором для семьи.

Вот же себе на уме! Из-за таких, как они, в этом мире преступники и чувствуют себя вольготно. С другой стороны, это бы не изменилось, даже если бы все газеты кричали об ограблении. Эта мысль погасила вспышку гнева Эдварда.

— Но до этого они не привлекали вашего внимания? После стольких краж?

— Да, в последнее время все силы уходили на «Лицо со шрамом» и Лучано.

«Лицо со шрамом» — знаменитое прозвище Альфонсо Капоне.

— А-а… «Лицо со шрамом», да… Ему ведь еще тридцати не было, когда он занял свой трон, переехав в Чикаго… Сейчас ему, если не ошибаюсь, тридцать один. Кто мог подумать, что мальчишка из Бруклина за считанные годы завоюет титул «врага народа номер один»… Считай, он уже вписал себя в американскую историю.

— Давайте не будем о нем…

Капоне действительно, будучи еще очень молод, поднялся до вершины преступного мира. В определенном смысле стоило отдать должное его талантам и усердию. Но лично Эдварду была противна сама идея хоть за что-то хвалить преступников.

— М-м… Учитывая, что наше правительство и прочие власть имущие предпочитают «не замечать существования мафии как таковой»… Для них даже Капоне — так, мелкий хулиган… А нам, жалким трудягам, как всегда приходится отдуваться… А-а… Сил никаких нет, — горько усмехнулся Билл.

— Билл… Ты что-то разговорился. Услышь тебя сейчас кто-то из этих власть имущих, и конец всей твоей жизни, — укорил критикующего начальство напарника Дональд.

— О… Боюсь, боюсь. Вот только сам факт необходимости бояться начальства больше Капоне наводит на определенные мысли…

Дональд едва заметно усмехнулся, затем поморщился и вновь обратился к Эдварду.

— Но, положим, не мы одни у Капоне во врагах. Ваша нью-йоркская мафия от него тоже явно не в восторге… Слишком многих он убил.

Это правда. Многие крупные мафиозные группировки Нью-Йорка осуждали методы Капоне. Даже пошли разговоры о том, чтобы отдать бразды правления теневым сообществом более уравновешенному Джонни Торрио… Капоне одновременно развязал войну и с представителями американского закона, и со своими же коллегами по преступному миру.

Вдруг в памяти Эдварда всплыло лицо Фиро. Юнец, готовившийся стать одним из руководителей своей «семьи». Может, и он такой же, и тоже, как Капоне, со временем возглавит теневой Нью-Йорк?

Нет, я этого не допущу. Я упеку его в тюрьму раньше. Уничтожу клан Мартиджо. Он ведь еще так молод… его еще можно направить на путь исправления.

В этом случае я чем угодно готов ему помочь.

— А-а… Но вернемся к этим грабителям… — вырвал Эдварда из пучин размышлений голос агента.

Сейчас перед его глазами не босс мафии Капоне и не член мелкой группировки вроде клана Мартиджо, а странная забинтованная парочка.

Эдвард тяжело вздохнул. Настроение все ухудшалось.

* * *

— Фу-у… Наконец-то боль утихла, — потирая синяк на руке, с облегчением выдохнул Айзек.

— Наконец-то утихла! — согласилась Мирия, хотя, разумеется, никак не могла чувствовать его боль.

Чудом практически не пострадавшая после наезда автомобиля парочка грабителей шла по Бродвею с японским кабуто и маской в руках. Прохожие, все как один считая их актерами какого-нибудь мюзикла, внимания на них не заостряли.

— Но та тачка, это же надо, наехать и деру дать! Увижу вновь — такое устрою!

— Еще как устроим!

— Хрясь!

— Но так же руку сломать недолго? — в кои-то веки здраво подметила Мирия, но Айзека это не смутило.

— Тогда… Хрястну по водителю!

— А как ты его из салона вытащишь?

— Тогда… плюну на машину!

— Ух ты, идеально!

В конце концов эти двое свернули в безлюдный переулок и приступили к обсуждению очередного плана.

— Ну что ж… Вот и подходит к концу наше грандиозное путешествие.

— И не говори!

— Если подумать, тот еще долгий вышел путь… Сначала мы стали похитителями времени!

— Когда украли часы, да?

— Но круче всего было это… когда мы хотели украсть целый музей!

— Хотя и поняли в итоге, что это невозможно.

— Но зато мы все-таки сделали так, чтобы больше туда никто не смог зайти… Мы украли вход!

— Та дверь была нашей самой тяжелой добычей!

Этим двоим уже ничем не поможешь. И их безумные диалоги, похоже, шли от всей души. Или же это был своего рода транс, разновидность эскапизма — в их случае это происходило так естественно, что нельзя было утверждать наверняка.

— Иногда мы и на страшные злодейства шли… как тогда, когда украли у детей источник пропитания!

— Те шоколадки, да? В том городе уже, наверное, ни одного ребенка не осталось! Все умерли с голоду! Бедняжки!

Как по мне, так жалости заслуживали эти двое. Они что, в детстве одним шоколадом питались?.. Хотя, учитывая, во что они выросли, может, и так.

— Тогда мы решили исправиться и творить только добрые дела… Как вот недавно.

— Было такое!

— Когда украли наследство того богача!

— И наследникам не пришлось из-за него ругаться!

— Мы защитили мир целой семьи!

— Они наверняка сейчас так счастливы!

Похоже, у них и в мыслях не было, что из-за этого их теперь разыскивает Бюро расследований. Если они вообще знали о его существовании, что сомнительно.

— И вот! Раз мы уже знаем, как приятно делать добро, давай и напоследок совершим нечто хорошее!

— Например?

— Украдем грязные деньги мафии!

Подобные заявления даже в шутку не спускают, но, к счастью, рядом с ними никого не было.

— Прико-ольно! Айзек, ты прямо как Момотаро!

— Момотаро?

— Из китайской или еще чей-то сказки! Вооруженный катаной он вместе со своими помощниками врывается в логово великанов-людоедов и отбирает у плохих великанов накопления!

На самом деле она почти во всем ошиблась, но не знавший этого Айзек принял ее пересказ за чистую монету.

— Вот оно что! Станем, значит, с тобой темными героями!

— Это так круто!

— Будем жить с высеченными на сердцах именами погибших детей!

В воображении этих двоих мелкая кража шоколада успела вырасти до масштабов катастрофы.

— С ума сойти!

Они продолжали болтать глупости, когда им навстречу вышли четверо.

Айзек и Мирия попытались с ними разминуться, но эти молодые люди, несмотря на свои немаленькие габариты, и не подумали уступать дорогу. В итоге… один из них задел плечо Мирии, и девушка слегка покачнулась.

— Эй-ей, поосторожней!

— Поосторожней!

А спираль судьбы заходит на следующий виток.

Даллас Дженоард пребывал в дурном расположении духа.

Началось все еще в прошлом месяце, с ограбления родового поместья в Нью-Джерси.

Когда ему в руки должна была вот-вот упасть часть огромного состояния умершего деда.

Мать его уже отошла в мир иной, кроме него в их семье осталось только трое: старший брат, младшая сестра и отец.

Он собирался убить отца и спихнуть вину на брата.

В этом случае практически все наследство досталось бы ему, уговорить сестру отдать ему свою часть не стало бы проблемой.

Все должно было пройти без сучка и задоринки. Сейчас, конечно, какой смысл оглядываться в прошлое, но, получись все, как надо, он бы точно стал вне закона.

Но в ту же ночь, когда он вернулся домой с четким намерением претворить свой план в действие, к ним вломились грабители.

Никто даже не понял, что произошло. Просто в какой-то момент оказалось, что несколько слуг связаны, а сейф обчищен… Ни денег, ни документов на собственность, ни драгоценностей. Охрана тоже никого и ничего не заметила.

Наверняка сработали настоящие профи. Хотя немного смущает, что, согласно увиденному слугами, преступниками были «белые индейцы», не говоря уже об оставленной в пустом сейфе записке «Корни ваших несчастий у нас».

В итоге ему пришлось вернуться в Нью-Йорк, без наследства и так и не осуществив задуманное.

На продажу земли уйдет время, да и много ли принесет собственность в какой-то деревне? А если грабителей так и не поймают, есть ли смысл рисковать всем ради одного лишь клочка земли?

Так, ломая голову и мучаясь бездельем, Даллас шатался по улицам. Вместе с дружками они несколько раз неплохо поживились на грабежах, но стоило немного развлечься, и от этих денег оставался пшик.

Раздражение все накапливалось, а тут еще этот старик… и Фиро!

«Наглый сопляк!»

Вспомнив лицо юноши значительно моложе себя, Даллас крепко сжал зубы.

«Еще не хватало, чтобы надо мной смеялись всякие сосунки!»

Хотя он не мог не признать, что они вчетвером ничего не смогли противопоставить ему одному.

«Было бы нас больше… Нет, был бы у меня пистолет…»

Придя к такому выводу, Даллас отправился в место, что обещало обеспечить его и тем, и другим. Он искренне считал, что, расскажи он о выскочке из другой группировки, и эти ребята наверняка захотят с ним разобраться, но жестоко ошибся.

В результате он опять бесцельно бродит по городу, да еще и весь в синяках.

«Проклятье. Ну держитесь, Фиро, Гандоры, я вас всех урою!».

Погруженный в мысли о мести, он перестал замечать как и куда идет. Не то чтобы он и в обычном состоянии уделял этому внимание.

Рука обо что-то ударилась.

Он решил забить и идти дальше.

В спину кто-то кричит.

Оглянувшись, он увидел возмущающуюся парочку в странных нарядах.

Ощутив острую потребность сорвать на ком-то злость, Даллас решил избить мужчину до полусмерти и напасть на девушку.

Что это преступление у него и мысли не возникло.

Эннис обнаружила искомую четверку, но засомневалась, стоит подходить или нет.

Будь они одни, проблемы бы не возникло, но рядом были два свидетеля.

Причем смутно знакомых.

Стоило ей увидеть в руках мужчины японский кабуто, и ее осенило.

Это их она сбила сегодня утром.

А теперь эта парочка была вместе с четверкой, за которой ее отправили…

— Ах ты, урод!

Один из четверки вдруг напал на мужчину с кабуто. Тот, не успев среагировать, получил кулаком в живот и повалился на землю. На него тут же набросились уже трое и стали пинать, пинать, пинать…

— Ия-а-а! Айзек!!!

Четвертый из их группы крепко держал девушку за заведенные за спину руки.

Судя по всему, друзьями их считать нельзя. Если уж на то пошло, такими темпами этого мужчину могут забить до смерти.

Эннис быстро оглянулась. Поблизости никого. Еще не хватало, чтобы этих четверых схватила полиция, мороки потом не оберешься.

Но если она вмешается, эта парочка наверняка ее запомнит.

Немного поколебавшись, Эннис все же шагнула в переулок.

Мужчина, державший девушку, заметил ее приближение, когда она уже оказалась от него на расстоянии удара.

— Тебе чего, подруга? Странный у тебя прикид…

Договорить ему было не суждено.

Прочертив в воздухе красивую дугу, ему в висок врезался каблук.

В числе прочих полученных от Силарда знаний, были и приемы боевых искусств. Причем это было не голое теоретическое знание, тело Эннис тоже под них подстроилось.

Вот и этот прием она провела из идеальной стойки, даже не пошатнувшись, точно у нее за спиной были тысячи и тысячи тренировочных ударов. Можно смело предположить, что, надели ее Силард необходимыми знаниями, она с такой же легкостью продемонстрирует мастерство и в верховой езде, и в бальных танцах.

— Ты еще кто такая?..

Оставив избиваемого мужчину, трое хулиганов развернулись в ее сторону. Их приятель лежал на земле, неподвижный. Высвободившаяся из его захвата девушка бросилась к возлюбленному (?).

Эннис, все так же молча, метнулась к хулиганам и ударила стоящего ближе всех к ней молодого человека кулаком в солнечное сплетение. Казалось, она только слегка наклонилась, и в ту же секунду его внутренности пронзила острая боль.

Он согнулся и завалился вперед. Девушка легко от него увернулась и, так и не выпрямив спину, на невероятной скорости, точно фигурист на льду, скользнула ко второму мужчине.

Ошеломленный ее молниеносной атакой, он и пошевелиться не успел, но страшная боль в ступне заставила его пошатнуться. Не сумев восстановить равновесие, он со всего маху плюхнулся задом на землю.

Последовавший за этим удар ноги девушки в подбородок не оставил ему шанса подняться. Запрокинув голову, он завалился на спину, но в последний момент удержал себя в сидячем положении. И тут его настиг второй удар. Затылок молодого человека с глухим стуком ударился о землю.

Даллас только и мог, что растерянно за всем этим наблюдать. В памяти ожили воспоминания о случившемся днем.

За какие-то полминуты трое его приятелей оказались выведены из строя.

— И в этот раз… В этот раз какой-то бабой!..

Сегодня определенно не мой день, подумал он, понимая, что с этой девушкой ему не справиться. Даже нож у него забрали на входе в офис Гандоров. Хотя и с ним шансов на победу не было.

— Ла… Ладно, я все понял. Больше мы их не тронем. Так что давай обойдемся без дальнейшего рукоприкладства? — взмолился он, забыв о стыде и репутации, но девушке не было до этого никакого дела.

— Вообще-то мне нужны именно вы.

— Что?.. Но… Гха!..

В солнечное сплетение Далласа врезался кулак девушки. Когда она наклонилась, ему показалось, что она исчезла, так быстро все произошло. Мощи ее удара хватило, чтобы Даллас впал в беспамятство.

Эннис молча оглянулась. Четверка хулиганов без сознания, а та парочка наверняка уже давно…

— Ничего себе! Со всеми в одиночку разделалась!

— Прико-ольно!

Не сбежали.

— Спасибо, подруга! Спасла нас, первых встречных!

— Спасибо!

Слушая нескончаемый поток благодарностей этих двоих, Эннис ощутила укол совести. Момент упущен, и теперь ей уже было неудобно признаваться, что она спасла их, потому что сама же сбила утром машиной.

— Ты прямо как этот, настоящий герой!

— Только девушка!

— Да, точно… Героиня!

Говорили они немного непонятно, но с нескрываемым восторгом. Эннис же не знала, как реагировать. Ей пришла в голову мысль, что с самого своего появления на свет по воле Силарда ее еще ни разу не благодарили.

— Мы тебе жизнью обязаны! Проси все что угодно!

— Все что угодно для тебя сделаем!

Эннис еще сильнее растерялась. Как в такой ситуации следует поступить, отказаться? А если все-таки что-то попросить, насколько серьезной может быть просьба? Таких знаний у нее не было.

Немного подумав, она неуверенно произнесла:

— Мне… нужно отнести этих четверых в машину… Вы мне не поможете?

Усадив одного на переднее пассажирское сидение, а троих запихнув на заднее, они захлопнули двери.

— Фу-у! Вот и закончили!

— Наконец-то закончили!

— Э-эм… Спасибо большое.

— Ерунда! Это и благодарностью за спасение посчитать нельзя!

— Проси еще! Айзек все что угодно сделает!

Покончив с погрузкой бесчувственных хулиганов, Эннис, Мирия и Айзек остановились немного передохнуть. Эннис думала о том, что, скорее всего, ей придется затем убрать этих четверых, Мирия и Айзек прикидывали план предстоящей кражи денег у мафии, но, не подозревая о мыслях друг друга, все трое продолжали разговор.

— А кстати… Нас же примерно такая машина и сбила.

— Ты прав!

— Чертова тачка! Увижу еще раз — монетой всю исцарапаю!

— А как же плевать?

— И плюну!

По мнению Эннис, подобная расплата за наезд и последующее бегство без извинений — это еще цветочки, но, разумеется, вслух она ничего не сказала.

— А что ты собираешься делать с этими четырьмя?

— Что делать собираешься?

— Э-э…

Ну не говорить же правду! Эннис, недолго думая, выдала первое пришедшее на ум объяснение:

— Ну… Отвезу их в полицию.

Сказала и тут же об этом пожалела. До ближайшего участка рукой подать, а эти двое — какие-никакие, но пострадавшие, вдруг они тоже захотят отправиться с ней?

— Понятно… Тогда, к сожалению, на этом нам придется расстаться.

— Будем прощаться!

Эннис недоуменно моргнула.

— Ты только никому не говори, но… Мы для полиции персоны нон грата.

— Нон грата персоны!

Эннис удивленно на них воззрилась. Эти двое никак не походили на преступников. Может, из дома сбежали?

— Вы… что-то натворили?

— И не спрашивай… Что там самое плохое в нашем списке?

— Хм… Думаю, все-таки, что мы кучу детишек убили!

Эннис решила, что они шутят. Если уж на то пошло, они сами себе внушили, будто кража шоколада могла привести к голодной смерти детей, поэтому в определенном смысле это действительно можно было расценить как шутку. С другой стороны, в этом случае само существование этих двоих приравнялось бы к одной сплошной затяжной шутке.

— Поэтому мы отправились в путешествие, дабы искупить наши грехи! — прочувствованно продекламировал Айзек вычитанную в каком-то романе фразу. Для «злодеев», укравших шоколад, ничего так себе цель, масштабная.

— Загладить плохие дела хорошими! — на полном серьезе добавила Мирия. Если учесть, что в ее понимании под «хорошими делами» подразумевались ограбление поместья и кража денег у мафии, трудно было сказать, чем они отличались от «плохих».

— Вот оно что… Вы такие сильные.

— Что? А-а, ну, да, я силен!

— Он силен!

— По сравнению с вами… Я просто ничто. Мне слишком страшно даже признать собственные грехи…

Почему она говорит об этом первым встречным? Ах, понятно… Промолчи она сейчас, и, скорее всего, ей больше никогда не выпадет шанс раскрыться перед кем-нибудь.

Но даже придя к такому выводу, Эннис, конечно, не стала рассказывать им о том, что ей пришлось совершить. Иначе она бы вовлекла этих двоих в свою жизнь, а для них это было практически равнозначно смерти.

— Ты что, тоже что-то натворила?

— Так мы друзья по злодействам!

«Друзья. Ах, как было бы здорово, будь это на самом деле так. Но уже поздно. На мне слишком много грехов», — с легкой грустью подумала Эннис.

Знания, что передал ей Силард после ее появления на свет, ограничивались известными ему языками, боевыми искусствами, а также кулинарией, вождением и прочим необходимым для служения ему базисом. Плюс лица и имена людей, которых необходимо было разыскать, — все алхимики, бывшие соратники Силарда. Возглавлял список молодой мужчина Майза Аваро.

Ее не научили ничему, что касалось морали или веры. И законов, за исключением тех, что касались вождения и торговли.

Последним и самым главным ее знанием стало понимание, что Силард в любой момент запросто может ее убить. Вместе с этим она узнала, что такое страх смерти.

Ей запрещалось читать книги, даже радио, изобретенное вскоре после ее рождения, Эннис ни разу не слушала.

Все изменилось, когда она поглотила пришедшего за Силардом человека. На самый крайний случай… то есть при схватке с таким же как он, Силард, бессмертным, он научил ее поглощению. Воспользовавшись им, Эннис в одну секунду узнала о самых разных вещах. До того неведомые ей знания точно бурным потоком хлынули ей в голову, и границы ее внутреннего мира резко расширились.

У девушки ушло немного времени, чтобы освоиться, «вжиться» в новые знания. После чего она осознала две вещи. Сколько ужасных преступлений она совершила… и каким страшным человеком был Силард.

Но что ей было делать? Ну и что, что она обрела чувство вины, это ведь не вернет к жизни всех тех, кого она убила.

И потом… узнай Силард об этих ее мыслях, он наверняка от нее избавится.

Теперь она так хорошо его знала, что ни капельки в этом не сомневалась.

Его она поглотить не могла — Эннис это было отлично известно. Прежде чем она это сделает, он успеет оборвать ее жизнь.

Узнав, что Эннис поглотила алхимика, Силард спросил:

— Ясно… И как тебе новые знания и обретенные чувства?

— Его мысли для меня слишком сложны, — ответила она, не придумав ничего иного.

— Эй, подруга!

— Подруга!

Эннис вынырнула из задумчивости и увидела обеспокоенные лица молодого мужчины и девушки.

— А…

— Ты в порядке? У тебя был такой отсутствующий вид.

— Совсем-совсем отсутствующий!

— Нет, я… Прошу прощения, со мной все в порядке…

— Ну, это, не знаю, что ты натворила, но смотри, ты ж нас спасла? Спасла! Считай, по счетам расплатилась! Правильно я говорю?

— Конечно! Сколько бы плохих поступков ни совершил злодей, сделай он что-нибудь хорошее, и все тут же начинают думать, что на самом деле он вовсе не плохой! Так всегда бывает! Тот же Капоне, скольких он людей, говорят, убил, алкоголь подпольный продает, налоги не платит, а сделал доброе дело — и его теперь все любят! Свой дом в Майами, Демпси в друзьях и жена красавица!

Обычно наоборот, не зря говорят, стоит раз оступиться — пятно на всю жизнь. Если бы общественное мнение было так просто завоевать, как она считает… Того же Капоне ведь несколькими годами спустя все-таки упекут в тюрьму Алькатрас.

— Поэтому теперь, раз ты нас спасла, такое хорошее дело совершила, тебя тоже все полюбят! Заживешь в теплом местечке, подружишься с боксером, найдешь классного мужа!

— Правильно, все счета закрыты! А если тебе этого все равно мало, соверши что-нибудь еще лучше, и тогда точно вина будет заглажена!

Все это казалось несусветными глупостями, но Эннис понимала, что эти двое в меру своих сил пытаются ее утешить. И от этого муки совести лишь усилились.

— Спасибо… Мне пора, ладно? — кое-как выдавив улыбку, она села за руль.

— А-а, ну да… Конечно… Ах да! Я Айзек Диан.

— А я, я Мирия Харвент!

Секунду Эннис непонимающе молчала и лишь затем сообразила, что они ей представились. Девушка торопливо повторила про себя их имена, впечатывая в память. Айзек и Мирия.

— А… Я…. Эннис. Фамилии нет… Просто Эннис.

— Ясно, нет фамилии, значит. Это редкость.

— Запомнила! Эннис, Эннис, Эннис — правильно?

И они оба расцвели улыбками, точно маленькие дети. Махнув им на прощанье, Эннис тронулась с места.

В зеркале заднего вида их фигуры постепенно уменьшались.

— Пока!

— Еще увидимся!

Услышав это, она подумала.

Я тоже хочу вновь с ними встретиться. Едва ли получится, но хотя бы еще раз. Мы так недолго говорили, но с ними я готова видеться снова и снова.

От этой мысли у нее на лице появилась едва заметная улыбка. Не вымученная, а самая настоящая.

Впервые в жизни она узнала, что значит искренне улыбаться.

Осознав это, Эннис тихо всплакнула.

* * *

Двадцать минут спустя… Четверо хулиганов сидели кружком на полу подвала.

У всех руки были заведены за спины и связаны, ноги, как в соревнованиях «бег на трех ногах», скованы наручниками с ногами соседей.

Они по очереди стали приходить в себя. Оглянувшись и обнаружив окруживших их стариков, каждый тут же разрожался потоком грязных ругательств и угроз. Лишь когда очнулся Даллас, его приятели оборвали крик.

— Какого здесь происходит? Что это значит?! — Даллас обвел взглядом незнакомое помещение.

В углу ничем не примечательной пустой комнаты стоял круглый стол, вокруг которого сидели благородного вида пожилые мужчины. Все они смотрели на них.

— Слышь, Даллас… Та баба нам всем что-то ввела, пока мы спали, — с тревогой в голосе сказал один из приятелей. Видимо, сам очнулся от укола, а затем наблюдал, как ту же самую операцию проводили с остальными тремя.

От его слов у Далласа похолодело в животе. Что, черт возьми, они со мной сделали?

— Как самочувствие?.. Ах да, простите, и зачем я спрашиваю.

Все четверо были уже на грани паники из-за непонимания происходящего, когда их отвлек раздавшийся позади них голос. Кое-как извернувшись, они увидели старика в темно-синем костюме. Судя по манере держать себя, он был здесь главным.

— Я так понимаю, в вашей компании лидер — ты.

— А ты кто? Что вы собираетесь с нами делать?

— М? Я Силард. А вас мы собираемся кое о чем расспросить, а затем убить. Доволен? — говоря это, старик протянул руку к сидящему сбоку от Далласа мужчине.

— Ты чё задумал?! Убить, ага! Ну попробуй… — заорал тот, когда Силард опустил ему на голову ладонь, но вдруг застыл.

— Еще как попробую, — неторопливо ответил Силард и приступил к «приему пищи».

Со стороны это выглядело как самый настоящий ночной кошмар.

Прямо на глазах Далласа его приятель начал исчезать. Начиная с пальцев ног, его тело точно складывалось внутрь себя. Вот по полу покатились туфли. Затем наручник, застегнутый на лодыжке, звякнул и повис. Коричневые штаны смялись и опали, как шарики, из которых выпустили воздух.

— Эй… Джеймс…

Его ведь Джеймс зовут? Или как? Погодите, это мы так близко с ним общались, что я даже его имени не помню?

Похоже, из-за шока от увиденного память Далласа начала отказывать.

— Постойте… Эй! Стойте же! Джеймс исчезает!

Голосом он попытался остановить Силарда, но тело его оставалось неподвижным.

И не успел он договорить… как от их четверки осталась тройка. В освободившемся пространстве сбоку от Далласа точно загудел холодный ветер.

— Хм. Никчемная жизнь… — покончив с «приемом пищи», Силард погрузился в смакование полученных знаний.

— Так-так… Эликсир… Не ясно наверняка, цел он или нет…

При этих словах толпившиеся в углу подвала старики взволнованно зашевелились.

— Остается это проверить… Даллас Дженоард. — Силард наклонился к ошеломленному молодому мужчине и прошептал на ухо. — Не хочешь заключить сделку?

Даллас никак не отреагировал, словно потерял способность воспринимать слова.

— Похоже, он все еще в шоке. Продолжим позже, — покачав головой, Силард выпрямился и отвернулся от Далласа. — И кстати говоря, его звали не Джеймс.

Вместе с остальными стариками он скрылся в соседней комнате.

Трое хулиганов остались одни. Один из них, глядя куда-то в пространство, пробормотал:

— Даллас… Это Скотт исчез… Джеймс… это я.

Эти слова тоскливым безответным звоном повисли в комнате.

— Эннис… Я видел еще кое-кого во время твоей схватки с этими, — заметил Силард. Согласно знаниям Скотта, Эннис появилась, когда они разбирались с какой-то парочкой.

— Все верно… Я подумала, если не вмешаться, они соберут толпу, — не колеблясь ни мгновения, солгала Эннис.

— А что с теми двоими?

— Сразу сбежали. Я на всякий случай проверила, но за мной никто не следовал.

— Ясно… В таком случае проблемы нет.

— Да.

Силард с тем же невозмутимым выражением лица отдал Эннис новый приказ:

— Хм… Судя по всему, законченный эликсир сейчас в офисе мафиозного клана Гандоров. Не хочется вступать с ними переговоры, они могут узнать лишнее. Пригрози этим троим… Хотя нет, пообещай им награду, сколько посчитаешь нужным, и отправь за бутылками. Тебе все ясно?

— Да… Но один их товарищ только что умер… Едва ли сейчас от них можно чего-то ожидать.

— Об этом можно не волноваться… Согласно поглощенной мной памяти… Они никакие не друзья, — так, сбились вместе в поисках личной выгоды. Услышав обещание жизни и денег, зашевелятся как миленькие, — постукивая пальцем себя по виску, неприятно ухмыльнулся Силард. — А скажи ты им, что отныне они бессмертные, так они от счастья тут же напрочь позабудут того парня… Такие уж они ребята. С ними проблем не возникнет.

— Поняла.

Эннис поклонилась, точно бесчувственная кукла, и поспешила выйти из комнаты.

При виде этого старики подняли крик.

— Господин Силард!

— Так… Так в том шприце все-таки был… полуфабрикат…

— Зачем вы этих ничтожеств!..

— Тишина.

Одного слова Силарда хватило, чтобы комната погрузилась в полнейшее молчание.

— Не переживайте. Вдруг на нас мафия ополчится? Поэтому я и создал нам щиты. Как выполнят свою задачу, я их поглощу… Или вы хотите сказать, что у вас самих хватит силенок сразиться с гангстерами? Так я вас не задерживаю.

Старики больше не произнесли ни слова.