Как всё хорошо складывается, даже страшно.

После двух столетий бесконечных скитаний и пряток мне наконец-то выпал шанс их поглотить… а заодно отхватить немалую сумму на безбедную жизнь в следующие несколько лет.

Получив письмо от Майзы, я поначалу не поверил. Чтобы кто-то смог поглотить Силарда… Я немедленно написал в ответ, что приеду повидаться этой же зимой. Мне всё равно нужно было в Нью-Йорк, так что получилось как нельзя кстати.

Я собирался продать одной нью-йоркской группировке новую взрывчатку, что создал в ходе своих исследований… точнее, она стала побочным продуктом, но как бы то ни было.

Сначала я хотел предложить её военным, но не рискнул раскрывать себя. К сожалению, в этой стране уже далеко не всё так просто, чтобы проводить сделки по вооружению анонимно. Таким образом, вступила в игру моя главная слабость — я не могу подписываться на официальных документах чужим именем.

Поэтому пришлось начать переговоры с «чёрным рынком» в надежде найти покупателей на взрывчатку среди иностранных организаций.

Тогда же я получил два письма. Оба от старых знакомых. Оба были отправлены из Нью-Йорка.

Я испугался, откуда они узнали мой адрес, но из писем стало ясно, что они воспользовались услугами информатора.

Меня охватил ужас. Получается, моё местонахождение было известно даже информаторам из другого города, и любой желающий мог явиться ко мне и попытаться поглотить.

Я хотел тут же убраться оттуда подальше, но, прочитав письма, передумал.

Одно из них было от товарища-алхимика по имени Майза. Подробностей он не написал, но я так понял, что он работает казначеем в одной нью-йоркской организации. Суть же его письма сводилась к следующему: «Силарда больше нет, можешь жить спокойно».

Силард. Проклятый старик, предавший и начавший поглощать нас, своих товарищей, сразу же после того, как два столетия назад мы вместе обрели бессмертие. Из-за него оставшиеся в живых всё это время были вынуждены скрываться друг от друга из страха оказаться следующей жертвой. И я в том числе.

И ведь кто его просил, а?

Если бы Силард тогда не поспешил…

«К этому моменту я бы уже всех поглотил».

Правда, тогда у меня этого и в мыслях не было. Но долгие годы, проведённые в подозрениях и страхе, сильно изменили моё отношение ко многим вещам.

Первое время я жил с ещё одним алхимиком, с которым мы вместе бежали, и мне тяжело вспоминать о тех днях. Не потому что мы были бедны. Нам, бессмертным, не стоит опасаться смерти от голода.

Проблема была в нём самом.

Поначалу он был ко мне добр, но постепенно его истинная натура начала себя проявлять.

Когда с момента побега от Силарда прошло какое-то время и жизнь постепенно стала налаживаться… он, вне зависимости от того, в хорошем был настроении или в плохом, начал меня истязать. Со злостью на лице, с улыбкой на устах или с печалью во взгляде — не важно. Изо дня в день он пытал меня — для него это стало естественной необходимостью наравне с дыханием и приёмом пищи.

Со временем становилось только хуже. Словно получив в своё распоряжение игрушку, которую, сколько ни ломай, она всё равно сама собой восстановится, он пытал и мучил меня. Иногда проводил на мне опыты.

А ведь, став бессмертным, я не утратил способности чувствовать боль.

И ему об этом было прекрасно известно.

Но он продолжал кормить меня объяснениями, что так нужно, что это необходимо. И я ему верил. Или заставлял себя верить. Возможно, меня страшила мысль, что случится, если я ему воспротивлюсь. Тогда я ещё не обладал достаточными знаниями и смелостью, чтобы сбежать от боли и жить самостоятельно.

Однажды ему пришло известие, что алхимик, с которым он поддерживал тайную связь, был поглощен Силардом.

С того дня мои страдания усилились в разы. И если поначалу их ещё с большой натяжкой можно было называть экспериментами, то отныне он банально меня избивал и истязал. А пытки с применением самых разных предметов стали совершенно невыносимыми.

На мои вопрошающие взгляды он разражался истеричными многословными объяснениями. И даже их я принимал, но уже не мог подавлять в себе вспыхивающее в эти моменты презрение. А он это чувствовал и, ещё сильнее искажаясь в лице, продолжал меня бить.

И как-то ночью он попытался меня поглотить.

Наверное, мне повезло, что я в тот момент проснулся. Или я подспудно понимал, что скоро это должно произойти. Я изо всех сил оттолкнул его правую руку. Завязалась борьба.

Не знаю, помогли ли скопившиеся внутри меня и до этого момента не находившие выхода непонимание и ненависть, но мне удалось первым прижать свою правую руку к его лбу. В следующий миг я через ладонь поглотил всего его целиком. Начиная телом и заканчивая воспоминаниями и чувствами.

И начался ад. Заглянув в его память, я узнал, что он не испытывал ко мне ни единого светлого чувства и боялся, что когда-нибудь я его поглощу. Для него я был лишь объектом для осуществления извращенных желаний, и ни о каком доверии речи не шло.

Мне в голову как ушат помоев вылились яркие до тошноты образы меня самого, о которых я бы предпочёл никогда не знать. Они стали моими собственными воспоминаниями, и отныне я должен был жить с ними и с втравленными в моё сознание чужими мерзкими знаниями до конца своих дней.

Во мне до сих пор не утихла боль от чувства, что меня предали, и памяти человека, который меня предал.

По законам бессмертных моё тело не меняется. Но разум продолжает развиваться.

Со временем я осознал, насколько живущие в этом мире люди трусливые и жалкие создания.

В течение какого-то периода я даже восхищался Силардом и его преданностью собственным идеалам, но быстро отбросил эти мысли: для этого чёртова старика я был не более чем пищей.

Пускай. Я решил, что тоже буду воспринимать всё и вся в этом мире как пищу. Раз я никому не могу доверять, значит, всё в нём должно служить мне на пользу. Так у меня появилась мечта: уничтожить всех этих грязных людишек.

А для этого необходимо поглотить всех, кто был вместе со мной на том корабле.

Я не оставлял надежды, что кто-нибудь когда-нибудь одолеет Силарда. И тогда настанет мой черёд. Я был уверен, что у меня получится.

Все мои товарищи по тому путешествию были добры ко мне и наверняка до сих пор считали, что с тех пор я совсем не изменился. В отличие от замысла Силарда, о моей истинной цели они узнали бы лишь после того, как я бы их поглотил. Они бы не смогли ничего заподозрить.

Конечно, страх, что кто-то из алхимиков придёт за мной, не исчез, но я всё равно считал себя в более выигрышной позиции для атаки.

Поэтому и написал Майзе в ответ, что хочу встретиться.

С датой долго раздумывать не пришлось — и всё благодаря второму письму.

От ещё одного старого знакомого из Нью-Йорка. Я было решил, что они с Майзой связаны, но, судя по всему, этот алхимик искал меня совсем по другому вопросу: его интересовала разработанная мною взрывчатка.

Как я понял, он сейчас работает на клан Рунората.

На ловца и зверь бежит. Я не только неплохо заработаю, но и смогу поглотить сразу двух алхимиков. А вместе с памятью Майзы получу обширные знания Силарда.

Я и сам не заметил, как на моих губах заиграла улыбка от мысли, что моё желание сбудется.

Затем я определился со способом доставки.

Flying Pussyfoot. Особый поезд, независимый от деятельности железнодорожных компаний, и крайне удобное средство для транспортировки подпольного алкоголя.

Я собрал все свои накопления и с их помощью погрузил на этот поезд огромные запасы взрывчатки.

И вот до отправления осталось всего ничего. Перед входом в вагон со списком пассажиров в руке стоит проводник.

Я хотел проскользнуть мимо, но он заметил меня и остановил:

— Ты один? Не скажешь, как тебя зовут?

Пребывание в этом теле имеет как свои достоинства, так и недостатки. И я стараюсь как можно полнее пользоваться первыми.

Как с тем парнем, в которого я недавно врезался. Он ведь совсем не рассердился. Наивный.

Но необходимость использовать в документах настоящее имя всё же нервирует. Сохраняя на лице детское выражение, я звонким, как и полагается мальчику, голосом вежливо назвался:

— Чесвав. Меня зовут Чесвав Мейер. Можете звать меня просто Чес!