С той ночи прошла неделя, жизнь в деревне потекла своим чередом.

Фелт исчез, и больше его никто не видел, а замок опустел, словно в нём никто никогда и не жил.

Деревенские сделали для себя вывод, что обозлённые Дьяволы забрали Фелта, а пять Фил — одна из которых убила старосту — ушли вместе с ними, потому что с самого начала работали на них.

На этом, казалось бы, инцидент был исчерпан…

Но не тут-то было.

Однажды утром местные как обычно отправились за водой к колодцу. И вскоре после этого начались странности.

— Что… Как… Ч-ч-что это?! Как?!

Все, испившие воду или съевшие что-то с ней приготовленное, обнаруживали в памяти воспоминания Фил о тех моментах, когда её оскорбляли и истязали. Деревенские увидели себя со стороны и ощутили все страдания девочек.

Для них это стало жестоким испытанием. Отдача оказалась пропорциональной: кто больше всех издевался над Фил — мучился сильнее.

— Хватит… Пожалуйста, не надо… Я был не прав… Кто-нибудь… Уберите это из моей головы…

Но сколько бы они ни молили о прощении, девочек уже не было рядом. И деревенским ничего не оставалось, кроме как продолжать жить с втравленными в память чужими воспоминаниями. Без шанса на искупление и надежды, что когда-нибудь эта разрывающая душу боль пройдёт.

И так до конца своих дней…

* * *

— А ты, Элмер, тот ещё садист, — сказал Чес.

Они сидели на современном диване в лаборатории посреди леса.

— Думаешь?

— Ага, ещё какой. Это надо было додуматься: вылить в колодец воду Фил!

— Я просто подумал, что для них это станет достойным наказанием: не иметь возможности загладить вину. Хотя я не ожидал, что она не будет бороться с их сознаниями, а просто даст доступ ко всем своим воспоминаниям… Зато так они узнали, как сильно заблуждались на её счёт, и она сможет вернуться, как только будет готова их простить. Я только надеюсь, что это случится до того, как старик Бильд умрёт и все узнают о существовании деревни.

— Но всё равно, это…

— Про меня ведь они тоже думали, будто я какие-то дьявольские ритуалы провожу, хотя мы всего лишь справляли праздники. Рождество там, Пасху… Неприятно, когда остаются недопонимания.

— Так это ты ради себя расстарался? — возмутился Чес.

Элмер на секунду отвёл глаза и поспешил сменить тему.

— Лучше скажи, Чес, когда ты улыбнёшься?

— А?

— Мне нашептали, ты пообещал это, когда сбежал из плена, — ехидно улыбнулся Элмер.

Чес вспомнил ту ночь, и его немедленно прошиб холодный пот.

— Фил! Ну попадись мне!

— Не отвлекайся. Давай же, улыбнись. Или мне тигра из ширмы выгнать*, чтобы тебя насмешить?

— Что за ерунду ты… Чёрт! Ни за что тебе не улыбнусь, так и знай! — надулся Чес.

— А-ах, ты такой душка! — не сдержалась Сильви при виде его детской реакции.

Чес побагровел от злости, а Элмер довольно захохотал.

Через полгода после событий в деревне пять алхимиков завершили в лаборатории Бильда новый эксперимент, посвящённый созданию таких тел, которые бы позволили гомункулам выжить во внешнем мире. Одних знаний Майзы оказалось для этого недостаточно, но благодаря советам хороших знакомых — живущих в Нью-Йорке гомункула и его «хозяина», с которыми он связывался по телефону, — проект завершился успешно.

— Майза, какие планы? — поинтересовался Чес.

— Я думал отправиться в Японию, разыскать Дэнкуро, но мне нужно хотя бы на время вернуться к клану.

— Я с тобой. Мне нужно кое-кого повидать, — признался маленький алхимик, думая обо всех «хороших людях», от которых он практически сбежал, отправившись с Майзой в затяжное путешествие, но теперь уже ничто не мешало ему принять их дружбу.

Слышавший их разговор Элмер недолго подумал и заявил:

— Тогда я отправлюсь в Японию. Давненько я там не бывал, да и в нового «Супер Марио» поиграть хочется. Я сообщу, если наткнусь на след Дэнкуро.

— Может, и мне с тобой? — протянула Сильви. — Я столько лет его не видела.

— Смею заметить, я с вами, — вызвался Нил.

Алхимики направились к выходу из лаборатории. Прощания были недолгими — когда у тебя впереди целая вечность, любое расставание кажется очень кратким.

Фелт, теперь занимавший одно из тел Фил, сидел на стуле в углу хранилища. Заметив его мрачный вид, Сильви подошла к нему.

— Что такое? Тебе же не терпелось увидеть внешний мир.

Фелт недолго помолчал, затем поднял на неё глаза и медленно спросил:

— Ты правда считаешь, что я достоин этого?

— Что?

— Я всё ещё не уверен. Получив память Фил, я осознал, насколько жалок и незначителен. Даже нет, не так: я и так это подозревал, но её воспоминания заставили меня это признать. Предположим, Фил со временем меня простит, но что мне делать во внешнем мире? Как искупить свою вину? Все эти полгода я ломал голову… но так и не нашёл ответа. И ты всерьёз думаешь, что я достоин жить снаружи?

В его голосе угадывалась ненависть к самому себе.

Он опустил глаза, но Сильви прижала ладони к его щекам и заставила вновь поднять голову. Она ласково улыбалась, что немного не вписывалось в её образ роковой красавицы.

— Не делай такое лицо. Вспомни, что говорит Элмер: тебе идут улыбки!

— Он мне об этом все уши прожужжал. Но я не знаю, ради чего мне жить. Такое ощущение, что как только я увижу внешний мир, на этом для меня всё будет кончено… Мне страшно.

Сильви села рядом с Фелтом.

— Той ночью ты сказал, что мне не к чему стремиться.

Фелт ясно вспомнил их разговор, и как он заявил, что ей его не победить, потому что она давно уже достигла своей цели.

— Если мне не к чему стремиться, получается, мне и жить незачем? Незачем улыбаться?

— Я… прости, что я так сказал.

— Я не об этом. Тогда — это тогда. Я хочу сказать, что на самом деле ты ошибался.

Не переставая улыбаться, Сильви заглянула в лицо Фела и тихо, чтобы никто больше не услышал, прошептала:

— У меня была цель. Месть.

— Что?

Фелт ошеломлённо уставился на Сильви. Та с грустью пояснила:

— Силард убил моего возлюбленного… и почти триста лет я только и думала, как бы ему отомстить.

— Но… а как же вечная красота?..

— Часть моего плана мести. Я думала, если изменю свою внешность до неузнаваемости, то смогу приблизиться к нему, пока он ни о чём не подозревает, и первой схвачу его голову. Скажи же, глупость? А потом… когда Майза сказал, что Силард мёртв, я не могла в это поверить.

Подавленный её эмоциональным шепотом, Фелт только и мог, что молча слушать.

— Элмер правильно сказал. Я была зациклена на идее мести. Настолько, что, если бы мне показалось это необходимым, я бы со спокойной душой искупалась в крови детей. Поэтому для меня это стало таким шоком. В один миг я потеряла смысл жизни.

На губах Сильви вновь заиграла улыбка.

— По сравнению с моим, твоё желание — верх оптимизма. Я тебе завидую. И вообще… я никогда не слышала такой абстрактной мечты: увидеть внешний мир. Ты даже не можешь себе представить, насколько он огромен. Я уже триста лет живу, а увидела лишь крохотную его часть.

Заметив, что к ним кто-то приближается, Сильви ослепительно улыбнулась.

— Так вот, я испытала настоящий шок… Ещё так совпало, что у меня была в тот момент куча проблем… Если честно, если бы не Майза и Нил, сомневаюсь, что я бы выкарабкалась.

Фелт вопросительно на неё посмотрел.

— Поэтому вот что я тебе скажу. Это хорошо, если ты будешь стараться искупить свою вину, исполнить свои желания… Но не забывай заботиться о людях вокруг себя, ладно? Для Элмера, например, это и есть смысл всей его жизни.

Не дожидаясь ответа, Сильви направилась назад к Элмеру и Нилу.

Фелт открыл рот, чтобы спросить насчёт её последней фразы, но кто-то дёрнул его за руку. Он обернулся и увидел готовую к дороге Фил.

— Идём? — улыбнулась она.

Словно завороженный её искренним взглядом, Фелт и сам не заметил, как кивнул.

— Улыбки обладают магической силой. Точно вам говорю.

— Опять Элмер чушь несёт.

— Нет-нет-нет, я совершенно серьёзно! Улыбки заряжают меня энергией! Подумайте сами, человеческие эмоции прописаны в генах, в нас с рождения встроено умение улыбаться, это естественный…

— Как и умение плакать или злиться.

— Вы не понимаете, первый плач младенца — это на самом деле смех! Прямо так и вижу заголовок: «Кошмар! Хохочущий младенец»… Или лучше, наверное, не «кошмар», а «сенсация»…

— Смею заметить, лучше замолчи.

Элмер хотел притворно возмутиться, но, увидев, что девочки и Фелт собрались, передумал и зашагал к залитому солнцем выходу.

* * *

Если честно, в глубине души я слегка боялась внешнего мира.

После той ночи, когда я отдала Фелту одно из своих тел, мне никак не удавалось подловить подходящий момент, чтобы улыбнуться. Узнав, что мы отправляемся наружу, я ощутила скорее тревогу, чем радость.

Да, я хотела увидеть внешний мир, но… Смогу ли я выжить там, ведь я не знаю ничего, кроме деревни?

«Тот лес — ваша колба, ваша пробирка. Вы не выживете вне её. Такова ваша суть…»

Все мои воспоминания вернулись, и вместе с ними эти слова создавшего меня алхимика будто навеки отпечатались в моей голове. Я знаю, что он был предком господина Бильда, но мне даже имя его неизвестно.

Когда я поделилась с господином Элмером своими мыслями, он улыбнулся и сказал:

— Твои переживания понятны. Просто вы с Фелтом ещё не покинули свои колбы.

Он посерьёзнел.

— Все люди в некотором смысле гомункулы. Мы не можем выжить вне понятного нам мира… нашей личной колбы или пробирки. Но никто не мешает нам расширять границы этих колб. М-м, какой бы пример привести, чтобы объяснить… Хьюи бы сейчас наверняка завернул что-нибудь псевдофилософское…

Хьюи. Я не раз слышала это имя в разговорах господина Элмера и остальных. Поддавшись любопытству, я спросила, кто он такой.

— М-м… В его случае, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Вот отправишься наружу, тогда когда-нибудь и познакомишься. Короче говоря, лучший способ расширить стеклянную колбу — это её нагреть. Так что хватит быть такой хладнокровной!

Меня будто ударило электрическим током, и сердце быстро забилось, когда я услышала его обещание про внешний мир. Исполнить его оказалось не так-то просто, но все эти полгода господин Элмер поддерживал и понемногу распалял моё желание.

Наконец-то я смогу ему улыбнуться.

Смогу рассмеяться в голос, ещё громче, чем он сам.

Но ради этого мне нужно увидеть внешний мир. Узнать намного, намного больше, чем знает господин Элмер. Скорее всего, мне придётся пережить немало плохого, но я хочу стать достаточно сильной, чтобы это не мешало мне улыбаться.

Вместе с Фелтом мы отправимся в долгое путешествие. Пока я не могу его простить, но когда-нибудь наступит момент, когда я ему улыбнусь.

И мы все вместе улыбнёмся господину Элмеру. А он наверняка улыбнётся в ответ. Я хочу научиться его смешить. Не только его, а многих, многих людей…

Поскорее бы отправиться наружу…

* * *

— Так я и не рассказал Фил обо всех праздниках, — стоя перед открытыми дверями во внешний мир, вздохнул Элмер. — Я так хотел устроить в феврале День Святого Валентина, чтобы мы все вместе приготовили шоколад. Но передумал: всё равно на кухне замка вкусного шоколада не приготовишь.

— Какая связь между Днём Святого Валентина и шоколадом? — удивился Нил.

— Если представительница прекрасного пола подарит представителю сильного пола шоколад, её чувства будут взаимны. Это придумка японских производителей шоколада, чтобы повысить продажи.

— Но это же реклама, а не обычай, — заметила Сильви.

— Ты недооцениваешь силу её воздействия! — горячо возразил Элмер. — Тот, кто это придумал, был настоящим гением! Вся страна подхватила идею, и теперь традиция дарить шоколад в День Святого Валентина стала неотъемлемой частью праздника! Она затронула не только кулинарию, но и искусство, и постепенно её подхватывают и другие страны! Мы наблюдаем эволюцию праздника! Многие фестивали так или иначе уходят корнями в торжества по случаю нового урожая, так что плохого в том, что производители шоколада организовали праздник ради большей прибыли? А самое интересное, это что позже был придуман Белый день, когда мужчины, которые получили шоколад, должны подарить что-то в ответ! Это просто потрясающе!

— В последние годы в Нью-Йорке тоже перед Днём Святого Валентина наблюдается целый шоколадный бум, — припомнил Майза. — По всей видимости, это как раз пришло из Японии.

— Вот почему Мирия и Эннис были в таком ажиотаже, когда мы им звонили в прошлом году примерно в это время, — сообразил Чес.

Глаза у Элмера так и засверкали.

— Правда? Сначала Япония переняла традицию празднования Рождества, а теперь она учит мир, как справлять День Святого Валентина! Здорово!

— Нет, оттуда лишь пришла мода на шоколад, так-то День Святого Валентина праздновали и раньше… — попытался уточнить Майза.

— Это мелочи! — с улыбкой отмахнулся Элмер и шагнул из хранилища прямо в потоки солнечного света.

Оглянувшись, он увидел подошедших гомункулов.

— Я хочу, чтобы Фил и Фелт как можно чаще принимали участие во всевозможных праздниках! В их деревне вообще никаких традиций не было, поэтому самое время придумать свои!

И он улыбнулся девочкам. Как всегда искренне, будто это выражение и было его настоящим лицом.

— Это тоже своего рода закрытая колба, где есть место всему: и плохому, и хорошему, в равной степени.

Элмер крутанулся на месте и, встав спиной к солнцу, раскинул руки в стороны.

— Добро пожаловать в нашу колбу!

* * *

1711 год. Во тьме посреди Атлантического океана.

— Я придумал, Дьявол, — сказал Элмер.

— Не слишком быстро? — спросил удивлённый голос в его голове.

Без тени сомнений алхимик объявил:

— Я хочу увидеть твою улыбку.

Он почувствовал немое изумление и продолжил:

— Улыбнись. От всего сердца, восторженно, радостно, засмейся во весь голос. Я хочу знать, как смеётся тот, кого называют Дьяволом, что делает его счастливым.

Элмеру было достаточно уже того, что он так сильно ошеломил своего собеседника.

— Твоя улыбка наверняка придаст мне сил, — добавил он.

Тьма расступилась, явив откровенно растерянное лицо Дьявола.

— Однако. Прости, я тебя недооценил.

Его лицо пошло волнами, вновь уступая непроглядной черноте вокруг.

— Тысячелетиями я исполнял людские желания… и впервые меня попросили о чём-то столь сложном.

За мгновение до того, как тьма поглотила Дьявола, Элмер вытянул руку и крепко схватил его за предплечье.

— Эй, не убегай. И не лги мне. Я не какой-то там недалёкий фанатик смеха. Я сразу распознаю фальшивую улыбку, — суровым тоном предупредил он.

Дьявол досадливо отвёл глаза. Элмер довольно улыбнулся.

— У меня к тебе просьба. Если это желание для тебя сейчас слишком сложное, я дам тебе время на его исполнение при одном условии.

— Каком условии?

— Помнишь Майзу? Того, кто тебя призвал?

— Да, помню.

— Он потерял брата и наверняка в шоке. От злости или печали — не знаю… Может, от отчаяния.

— Наверное.

— Ты не мог бы за ним присмотреть? Я хочу отправиться на поиски старика Силарда, а ты останься с Майзой, помоги ему, ладно? Не как Дьявол, а как человек. Хотя ты и так выглядишь, как самый обычный человек, так что для тебя это будет несложно, да?

Элмер не стал дожидаться немедленной реакции.

— Попутешествуйте вместе по Новому свету. Пока он вновь не сможет смеяться в голос. К тому моменту, уверен, и ты научишься улыбаться. И если мы потом вновь встретимся… улыбнись мне. Обрадуйся мне. Скажи: «Я теперь улыбаюсь! Выкуси!»… Да не важно, что ты скажешь, главное — улыбнись мне.

Повисло молчание. Вдруг чёрные волны вокруг них застыли.

Сознание Элмера опять начало угасать, но всё же он различил голос Дьявола:

— Я постараюсь.

«Я заставил Дьявола пообещать постараться. Разве не странно? Кому рассказать — не поверят. Рассмеются, а может, ехидно усмехнутся…» — мелькнуло в голове Элмера, прежде чем он отключился.

Прошло время…

* * *

2003 год. Нью-Йорк. «Альвеаре».

Слушайте, а тут вкусно готовят. Хотя с мёдом, на мой взгляд, явно перебарщивают.

На этом история о мистере Хэппи-энде подошла к концу.

Смог ли он увидеть улыбку Дьявола? Не знаю.

Поэтому я и пришёл в этот ресторан. Услышал краем уха, будто бы он здесь бывает.

Вы хотите с ними встретиться? С Дьяволом и с Элмером? Серьёзно?

Ха-ха, чудные вы всё-таки.

Кто я? Меня зовут Фил Нибил. Надеюсь, мы ещё встретимся.

А до тех пор пусть каждый ваш день будет счастливым.

Если вдруг встретите Хэппи-энда, передавайте привет.

Скажите, что я пока ещё не искупил свою вину, но… мы все сейчас счастливы.

Остальные, скорее всего, рассердятся на меня за эти слова, но я знаю, что он будет страшно им рад.

Для меня это единственный способ отблагодарить его за всё.

Айзек и Мирия? Я запомню.

Ну пока. До новой встречи в этом медовом ресторане.

Желаю вам хэппи-энда… нет, вечного счастья.

Конец

1. ↑ Отсылка к сказке о маленьком монахе Иккю.

   Один японский феодал пригласил к себе Иккю, желая проверить слух о его остроумии. Он попросил его схватить нарисованного на ширме тигра. Иккю согласился, взял веревку и сказал феодалу, чтобы тот погнал тигра из ширмы, и тогда он его схватит. Феодал возразил, что невозможно погнать нарисованного тигра, а Иккю ответил: «Тогда я спокоен: даже я не могу поймать тигра, если его нет».