Великая война между теми, кто звал

себя богами , которые управляли смертью и теми

которые уничтожали злых духов. Конфликт прекратился потерей их

соответствующих королей к концу вражды, которая

охватывала тысячу лет. Отношения между Синигами и

Квинси приветствовали новую эру в результате этой великой

потери.

Говорят, что это был тот самый человек, который

убил обоих королей , он не был ни Шинигами, ни

Квинси, но только небольшая часть людей

осознавала тот факт, который был сокрыт теми, кто был самым осведомленым

из Общества Души, что сам Король Души

был мертв. Молодой мальчик-заменитель Шинигами, который

был гостем Готей 13 победил

главаря повстанческой армии «Вандерейх», которая

вторглась в общество душ.

Часть

информации вместе с прокламацией о том, что"готей 13 успешно защитил Короля Душ"

распространялась по всему од

Иными словами, это должно было надолго скрыто теми, кто был самой основой Общества Душ, что сам король Душ был мертв, чтобы избежать путаницы и беспорядка.

Даже сейчас многие жители Общества Душ

включая обычных солдат, все еще считают, что Король Душ, все ещё во Дворце Короля душ . Тот, кто знает факты, небольшая

горстка шинигами, таких как капитаны,

высшие офицеры или люди, причастные к важным

в сейретеи . Они также не могут разглашать

правду, и, таким образом, спокойствие людей не было

нарушено. Было ли решение высших руководителей правильным, как они и ожидали, - это похоже на то, что можно судить через 10 или 100 лет

С момента окончания войны началось возрождение сейрейтея , который был полностью опустошен.

Время сразу после окончания войны.

Главный храм Святой Души - Дворец Короля Душ.

На месте, где был закреплен бывший король Душ, святые солдаты (шинпеи) ходили вокруг.

Возле был член нулевого отряда Хьесубе Ичибей , который " называет настоящее имя" (он же монах ) - он погладил свою черную бородку, молча глядя на «вещь», которая находится в центре комнаты.

Сзади он услышал спокойный тон голоса.

«О, мой бог , так что это новый король душ?"

Монах повернулся, чтобы осмотреть кто там стоял , человек с повязкой на правом глазу - Киораку Шунсуи.

«Эй, ты уже успел поправиться ? Хм, да, иначе ты не был бы хорош, как командир - весело сказал монах .

Он ответил на вопрос своего собеседника , увидев что Киораку смотрит в центре где работают святые солдаты .

«Ты же понимаешь. Король душ не является ни новым, ни старым. Примечательно, что то, что мы называем Король Душ, может продолжать существовать здесь »

«Разве ты не тот парень, который сказал ... всякая власть носит имена?» С сложным выражением, все еще стоящим на его лице, и переключением на почетную речь, Киораку продолжал.

«... вот почему, в худшем случае, это был бы Ичиго кун, который был бы запечатан под этим именем»

«Если бы это было так, вы бы приняли это правильно?»

Ичибей совершенно случайно сообщил ему о различных сценариях, в которых было возможно, что Ичиго будет называться «Король душ». Однако это слово показалось, будто оно не содержит в себе эмоции.

И затем он засмеялся, показывая зубастую усмешку, когда он говорил о Куросаки Ичиго.

«Я тоже доволен этим мальчиком. Дойти до того места, где мы не сможем поговорить с ним, было бы немного одиноко, а?

"Более того. С этим я также могу чувствовать себя непринужденно, не испытывая обиды друзей Ичиго Кун »

«Ах, ты дал им эти билеты сообщество душ, не так ли? Давайте оставим это тихо от некоторых из совета 46 и благородной семьи .

«... о, как проницательно »

Позиция Короля Души. Это отнюдь не хорошая вещь, далекий от нее, Киораку считал, что это единственный самый худший возможный исход в отношении Куросаки Ичиго.

Глядя на «вещь» перед его глазами, Киораку снова напомнило ему об этом.

В рамках подготовки к худшему, Kиораку раздавал специальные духовные инструменты под названием «билет»

Этот билет позволяет свободно путешествовать туда и обратно между Миром Людей и Обществом Душ. Он появился в результате усовершенствования технологии, которая ранее использовалась для транспортировки живых людей из города Каракура в Общество Душ, делая подмену.

Кераку опустил глаза, сцены того момента, когда он отправился сообщить друзьям Куросаки Ичиго о той самой возможности, проигрывались в его голове.

— Учитывая природу его силы, существует возможность, что он не сможет вернуться домой в этот мир.

Он уже сказал, что Кераку пришел не шутки шутить, и юноша, несмотря на то, что вел себя как дурак, сильно разозлился.

— Вы не шутите. Но как можете думать, что мы так легко с ним попрощаемся?

Как контраст истинному гневу, выходящему из него, был темноволосый парень, который упорно продолжал верить в Ичиго, его глаза выражали спокойствие, и была там девушка, которая больше беспокоилась о семье Ичиго, чем о себе, укрывая глубокую тоску и страх за жизнь Ичиго.

— И Садо-кун, и Орихимэ-чан… Ичиго повезло с друзьями, да?

— Ну, это, конечно, потому что эти детишки очарованы Ичиго…

Думая о молодых людях из Мира Людей, Кераку был рад за Куросаки Ичиго, ключевой фигуре, закончившей эту войну. Обращаясь к монаху, Кераку чуть поднял глаза:

— Прежде всего, хорошо, что Ичиго не тот, кого сразил монах и компания.

Кераку сказал это безо всякого сомнения, в своей причудливой манере речи.

Не подтвердив и не опровергнув это, монах потер лысину, весело рассмеявшись:

— Видишь ли, я не Яхве. То есть я не могу видеть будущее… Ну, честно говоря, Куросаки Ичиго не мог победить, а скорее должен был потерпеть поражение.

— Монах…

— Итак, что касается мальчика, ему повезло, что Яхве получил полную власть Короля Душ. Именно по этой причине, даже несмотря на то, что Куросаки Ичиго выиграл, Общество Душ таким образом смогло избежать краха, — сказав это, монах хлопнул ладонями, указывая на «нечто», расположенное в центре большого дворца.

Стоя за монахом, чьи глаза закрылись с хлопком ладоней, теперь сомкнутых в молитве, Кераку попытался расспросить его дальше:

— Монах, такова воля Короля Душ?

— Хм…

— Или… это «предсмертное желание» основателей пяти великих благородных кланов?

В оговорке вежливое обращение исчезло из речи Кераку, и тогда монах ответил отчужденно:

— То да се, дань уважения основателям… Ты не можешь скрыть свою враждебность. Кучики Бьякую и Йоруичи Шихоин ты тоже воспринимаешь с такой точки зрения?

— Я никогда так не думал о них. Это мои товарищи из Готея 13, мои драгоценные друзья. — он криво усмехнулся и покачал головой, продолжая говорить уже более тихим голосом. — Действия их предков не имеют к ним никакого отношения, но, с другой стороны, не похоже, что грех прародителей ушел в небытие… Я прав, монах?

— Ты так говоришь, но, в любом случае, основателей пяти великих благородных семей больше нет в живых.

Как только монах сказал это, глухой звук взрыва эхом разнесся по огромному дворцу.

Повернувшись на шум, Кёраку почувствовал особую реацу, исходящую от источника грохота и непохожую на реацу шинигами. Перед его глазами все еще стояла часть «Вандерейха», однако теперь стена была уничтожена и дымилась. Из образовавшегося проема появилось несколько белых фигур. Переполошенные священные солдаты мгновенно обнажили клинки, принимая боевую стойку и готовясь защищать великий дворец, но монах остановил их своей командой:

— А, не беспокойтесь. Они не враги.

Одна из белых фигур уже прыгнула в их сторону и злобно цокнула языком.

— Тц… что? Вы не собираетесь сражаться?

В момент своего приземления белая фигура, напоминающая дикого зверя, — Гриммджоу Джагерджак — одарила монаха и Кёраку внимательным взглядом.

Гриммджоу положил ладонь на рукоять меча, но в этот момент малюсенькая бала (прим. пер. техника арранкаров) ударила его в макушку.

— Аааа?!

От внезапной атаки Гриммджоу обернулся, позади него стояла девушка-арранкар, появившаяся в Обществе Душ одновременно с ним, — Неллиэль Ту Одельшванк. По ее вытянутой левой руке он понял, что она — виновница того удара.

— Неллиэль, какого черта?!

— Начинать драку в такой момент? Теперь, со смертью Короля Квинси, мы — чужаки для Сообщества Душ.

И что? Если боишься, то можешь со своей тяжелой ношей свалить через Гарганту.

Та, что Гриммджоу назвал «тяжелой ношей», покоилась на левом плече Неллиэль. Также как и Неллиэль, Тия Харрибел имела ранг третьей в Эспаде. Когда «Вандеррейх» атаковал Уэко Мундо, Харрибел была в первых рядах сражающихся. Однако ошеломляющая сила Яхве ослабила ее, и впоследствии она была схвачена, как символ подавления Уэко Мундо. В момент перестройки дворца Короля Душ, Яхве создал тюрьму в своем замке, которая стала клеткой для девушки. Должно ли это было послужить уроком арранкарам, или ее собирались перестроить для службы в авангарде квинси, со смертью Яхве цель ее продолжительного плена осталась неясной. Единственное, что было известным наверняка, — это то, что она жива только благодаря усилиям Неллиэль, которая прибыла вместе с Куросаки Ичиго и другими. Неллиэль фактически спасла Харрибель, нового правителя Уэко Мундо. Но она испытывала смешанные чувства по поводу нынешнего положения дел. А для бывшего подчиненного Айзена, жаждавшего любой ценой добраться до Дворца Короля Душ, стоять здесь было не так странно. Неллиэль обратилась к Гриммджоу, враждебно настроенному по отношению к шинигами.

— Ты устраиваешь драку с противниками, истощенными войной с квинси? Это, по-твоему, достойная битва?

— Тц. Ты такая чувствительная. В любом случае, ты думаешь, что шинигами действительно закроют на нас глаза? Фигово, если они пустят нам нож в спину, пока мы будем уходить.

На это лысый чернобородый мужчина ответил следующее:

— Эй, не беспокойся. Я могу проглядеть многое. Если хочешь, мы даже сопроводим вас в Уэко Мундо.

Поскольку они были ранены, их даже не посчитали угрозой.

— …а? Ты кто такой? За кого ты нас держишь? — выдав свою тираду, Гриммджо покосился на лысого мужчину, в этот момент его переполняла жажда крови.

Но мужчина, легко отмахиваясь от этой жажды убийства, ответил невозмутимо:

— Нет, нет, наоборот. Во всяком случае, даже если бы мы очистили или даже уничтожили многочисленных пустых этой района, это, в результате, привело бы к бедствиям. Если мы в нашем положении будем так неразумно поступать, то в конечном итоге равновесие трех миров рухнет.

— … — на короткое мгновение Гриммджо замолчал. Придя к компромиссу со своим желанием убивать, он цокнул языком.

Похоже, он предпочел бы решить все раз и навсегда с Куросаки Ичиго, чем наводить шороху в этот месте. Неллиэль догадывалась о его замыслах и думала о том, что ей стоит атаковать его по-тихому и оттащить в Уэко Мундо, но внезапно Харрибел, лежащая на ее плече, заговорила.

— … это то, что вы будете звать Королем Душ? — она прошептала эти слова, словно говоря их самой себе.Она посмотрела на то, что теперь покоилось в центре дворца, за шинигами.

— …такая вещь лежит в основе Общества Душ?

— Хм, леди-арранкар. Вы хотите сказать, как можно позволять такое? — спросил лысый мужчина, почесывая бороду. В ответ Харрибел медленно покачала головой.

— Прямо сейчас я всего лишь побежденный солдат. Я не имею права ничего говорить. Но я понимаю, почему человек, который когда-то был нашим правителем, продолжал ненавидеть эту вещь. — Харрибел соскользнула со спины Неллиэл, чтобы стоять самостоятельно. Она повернулась к шинигами.

— Мы доставили вам неудобства… Однажды мы вернем наш долг.

— Ах, все в порядке. Будет достаточно, если Уэко Мундо просто больше не станет доставлять проблем. Кроме того, благодарить нужно не нас, а Куросаки Ичиго. — как только Кёраку сказал это, арранкары направились прочь из великого дворца.

Можно было услышать продолжение разговора:

— А, это верно… мне придется отплатить должок ублюдку Куросаки… — говорил парень-арранкакар, в отличие от Харрибел, имея в виду совсем иной «долг». Девушка с бараньими рогами выдала ему в ответ:

— Ты правда хочешь разбираться с Ичиго в таком израненном состоянии?

— О, боги, Ичиго-кун так популярен?

За бормочущим Кёраку, монах тоже потихоньку направился к выходу из дворца.

— Куда вы, монах?

— Пора пробудить нулевой отряд...

*******************************************

Нулевой отряд. Королевская охрана — пять элитных воинов, включая монаха Ичибея, которые, как говорят, сопоставимы со всей силой Готея 13. Каждый член — первооткрыватель, заложивший основы будней шинигами и создавший такие вещи, как занпакто или шихакушо. Можно сказать, что эти великие люди полностью, с нуля выстроили историю шинигами.

Однако, когда еще Кёраку не прибыл сюда, он слышал о том, что весь нулевой отряд, за исключением монаха, умер от рук Яхве и его подчиненных. И поскольку Кёраку склонил голову на слове «пробудить», монах сразу же пояснил:

— Наша плоть и кровь помещены в ОуКен не просто для показа. Те из нас, кому дали собственные королевские дворцы, получили и нашу общую рейрёку, слитую с духовным пульсом, окружающим дворец. Покуда «Зеро Райден» (прим.пер. собственные дворцы этой пятерки) не полностью уничтожены, они могут возродиться, если я назову их имена.

— Тогда было бы очень плохо, если бы Ичиго не выиграл, не так ли, монах?

Королевский дворец временно был преобразован Яхве в «Варвельт». Если бы Яхве остался в живых, остатки королевского дворца были бы уничтожены, и, возможно, весь нулевой отряд, за исключением монаха, исчез бы.

— Нулевой отряд не умирает так легко, я не позволю им погибнуть. Такова их судьба. Ну, во всяком случае, отныне Оэцу и остальные должны работать усерднее, — монах говорил в беззаботной манере, походящей на стиль Кёраку в мирное время. Закончив свою речь, он несколько раз почесал бороду, глядя на небо дворца Короля Душ. — Потому что, кажется, есть детишки, которые использовали эту битву, чтобы нанести большой вред.*Часом позже. Дворец Короля Душ. Хооден.*

— Ох. Им удалось побить меня, а! — благодаря стараниям монаха Нимайя Оэцу вернулся с границы, отделяющей жизнь от смерти.

Он театрально сжал руками голову. Глубоко в подвале Хооден, что находился на дне моря, окружавшем Зеро Риден, обычно располагался меч. В его очках отразились уничтоженная железная дверь и остатки веревки шименава, разорванной на куски. (прим.пер. эту штуку использовали для того, чтобы окружать священные области) Предполагалось, что здесь должен был быть запечатан занпакто. Тем не менее, эта печать была трагически уничтожена, и не осталось никаких следов занпакто. Девочка, стоящая рядом с Оэцу, Хиучигашима Мера, — была занпакто и одной из охранников Нимайи. Она взглянула на подвал и тяжело вздохнула.

— Из-за смерти мастера случилось такое. Боже.

Хранилище меча обычно находилось глубоко в море, туда было трудно добраться. Однако из-за перековки занпакто Куросаки Ичиго все дно океана оказалось выставлено на показ.

— С этой чрезвычайной ситуацией неприятностей только прибавилось, — сказав это, Оэцу поправил очки и посмотрел вокруг.

Все люди, которые были там, пали. Тонокава Токи и Номино Нономи, а также другие охранники занимались их воскрешением. Все, в чьи обязанности входила защита меча, были повержены.

Оэцу прищурился. В отличие от момента столкновения с Яхве и его Шутцштаффель, сейчас в его глазах читалась тихая злость.

— И этот подонок воспользовался чрезвычайной ситуацией Общества душ, чтобы украсть, его, да?

Взглянув на весьма опытные, материализованные занпакто, можно было заметить кое-что странное в их травмах. Были те, кто пострадал от ожогов, те, чьи части тела замерзли, те, кто продолжал корчиться от спазмов, словно их ударило током, те, кто был отравлен ядом, те, у кого были дыры по всему телу, те, чьи конечности раздробило каким-то тупым инструментом. Мера цокнула языком, посмотрев на тех, кто был покрыт многочисленными ранениями, нанесенными мечом. Это было похоже на занпакто.

— Боже, кто мог такое сделать. Если у них такая военная мощь, они бы могли повлиять на исход войны.

Один из занпакто, кто пришел в себя, покачал головой в ответ на слова Меры.

— Это не так…

— Эй, ты в порядке? Что значит «не так»?

Мера склонила голову набок, услышав это. Если его слова — правда, тогда не могло быть разных типов повреждений.

Однако Оэцу отреагировал по-другому. За тонированными очками его глаза сузились как от улыбки, он яростно закивал, раздвинув руки, словно его это удовлетворило

— Понятно, понятно, ну-ну-ну. Верно! Так оно и есть!

— Не убеждайте себя мастер, у меня плохое предчувствие.

— Так грубо, Мера-чан. Благодаря этому разговору, мы теперь можем сузить круг подозреваемых. — на секунду задумавшись, Оэцу поднял клочок одежды, в его памяти всплыл образ одного человека.

Когда он заметил, что одежда выглядит прокушенной, он пробормотал:

— Это не тот клинок, который может держать слабак… «Икомикидомое» был с самого начала изготовлен не для слабых, — прошептав имя пропавшего занпакто, Оэцу посмотрел на пустое место как оружейник, с грустью и гневом, в его глазах было видно сомнение. — Если это так, то хотел бы я знать, кто посягнул на него… четыре великих клана аристократов.

***

Итак, с завершением войны Дворец Душ был снова окружен барьером. Война все еще ощутима в этой ледяной атмосфере, а влияние «Короля Душ» остается неизменным. Также как и тлеющие угли многих бедствий. И может быть различные «грехи» Общества душ, что появились с момента его расцвета, продолжают плыть в тяжелой рейши.

ПРОЛОГ 2

Есть человек в Обществе Душ. Человек, стремившийся стать похожим на шинигами, что когда-то спас ему жизнь, избрал такой же путь. Этот человек, несмотря на то, что был простолюдином из Руконгая, добился отличных результатов в Академии духовных искусств и взобрался на должность лейтенанта. Справедливый, верный приказам, готовый получить ранение ради спасения своих товарищей, он отдал бы жизнь во благо Общества Душ. Кроме того, он был безжалостен к своим врагам, и хотя предпочитал честный бой, ради справедливости он мог скрыться в грязи и застать врагов врасплох.

Шинигами. Он — тот, кто несет смерть своим врагам. Он — тот, кто проводит над мертвыми обряд очищения. И он — тот, кто превращает «смерть» людей, живущих в человеческом мире, во «спасение». Несомненно, его можно назвать образцом для шинигами в Обществе Душ. Плохо это или хорошо, но он был воплощением «шинигами Готей 13». И имя этому шинигами — Хисаги Шухей.

Быть лейтенантом девятого отряда достаточно для того, чтобы записать свое имя в хрониках Общества Душ, он — сильный воин, между ним и обычными солдатами лежит огромная пропасть. Тем не менее, существовал явный разрыв между теми, чьи имена останутся в записях Общества Душ, и теми, кого будут помнить тысячи, таких как Ямамото Генрюсай Шигекуни, Зараки Кенпачи и Куросаки Ичиго.

Но даже так, его продолжали называть «лейтенантом, достойным своего звания». Была ли это похвала или же насмешка, Шухей не знал и сам. Хотя даже если бы он знал, он не свернул бы со своего пути. Потому что он уже его выбрал.

Когда шинигами спас его? Когда он поступил в Академию, в тот миг, когда он впервые сжал занпакто? Когда он потерял своих товарищей на тренировке? Когда он столкнулся с образом жизни человека, который должен был стать ему примером, когда он посвятил свою жизнь этому человеку в качестве его лейтенанта? Или… когда он убил этого человека своими собственными руками? Никто не мог сказать, когда он принял жизнь шинигами. Возможно, даже сам Хисаги Шухей, который продолжает идти этой дорогой.

*Сейретей. Перед казармами 1 отряда*

— Итак, желаете произнести последние слова? — замечание главнокомандующего окружило преступника спокойным эхом.

За несколько дней до завершения войны с квинси было завершено истребление загадочных птицеподобных созданий, что наводнили Сейретей, и хотя в округе запах смерти стал слабее, нити напряжения, тянущиеся от бараков 1-го отряда, остались так же неизменны, как и во время войны.

Главнокомандующего Кёраку окружили члены карательного отряда, управляющие Мукеном, самым нижним уровнем подземной тюрьмы, и шинигами-капитаны, переполошенные экстренной ситуацией. Айзен Сосукэ — человек, обвиняемый в измене и временно освобожденный из Мукена, был готов к повторному заключению.

В настоящее время многие шинигами погибли в битве с квинси, и многие из тех, кто выжил, проходили лечение. Благодаря содействию Иноуэ Орихимэ, многие шинигами, находившиеся на пороге жизни и смерти, смогли выжить. Но способность девушки, Сотен Кисюн, не подходила для лечения реацу. Если реацу шинигами не восстанавливалась до первоначального уровня, тогда, даже хотя раны исцелялись, жизнь пациентов, а также сила Орихимэ становились нестабильны.

Таким образом Орихимэ был назначена ответственной за серьезно раненных пациентов, которым не мог помочь кто-либо еще. Тех, чья ситуация не была критической, лечили члены 4 отряда. Но даже сила Орихиме, способная регенерировать тело взорвавшегося арранкара, имела свои пределы. Сотен Кисюн не мог спасти тех, для кого прошло много времени с момента получения смертельных ран, тех, чья душа исчезла полностью, и тех, от кого не осталось и следа.

После массовой гибели людей шинигами, подавленные чувством бессилия, приуныли — однако, известия об их окончательной победе было достаточно для того, чтобы Готей 13 воспрял духом. Хотя «всевозможные меры предосторожности» не имели особой значимости перед Айзеном Сосуке, шинигами, имеющие дело с его повторным заключением, сохраняли максимальную бдительность. Как бы то ни было, только главнокомандующий Кёраку в конечном счете войдет в «Мукен».

Соблюдая формальность, Кёраку спросил Айзена о «последних словах», однако он прекрасно понимал, что бездумная болтовня с Айзеном опасна. Даже в его нынешнем состоянии, когда он был прикован к стулу, и различные части его тела запечатаны, он все еще мог использовать кидо, и каждое слово, слетевшее с его губ, могло быть частью его хитроумного плана. Кёраку думал о том, что немедленно запечатает его голос, если он начнет говорить что-то угрожающее, но Айзен покачал головой, показывая свою храбрую улыбку.

— Какая жалость, но все, кто сейчас здесь, не заслуживают моих слов. Это и тебя касается, Кёраку Шунсуй.

— Рад это слышать. То, что тебе кажется достойным для последней речи, для других может обернуться проблемами.

— Я бы хотел еще немного поговорить с Куросаки Ичиго. Но Урахара Киске мне помешал.

Если учесть военный потенциал Ичиго, вероятно, он должен был быть на месте запечатывания Айзена, однако против Айзена, который мог бы повлиять на пустого внутри Ичиго, была предпринята подобная мера предосторожности. Ичиго в настоящее время находился в резиденции Кукаку Шиба в Руконгае со своим отцом — Куросаки Ишином, а также Иноуэ Орихиме и другими.

— Из-за того, что Ичиго-кун не отсюда? Кроме того, ты уже все ему сказал, не так ли? — говоря так, словно уклоняясь от основного предмета, Кёраку поправил шляпу и взглянул на Айзена своим здоровым левым глазом.

Хотя благодаря Урахаре Киске, печати стали даже мощнее, чем прежде, он все еще не собирался отпускать свою охрану. «Вы собираетесь поверить такому типу, как Урахара Киске?» — говорил Куроцучи Маюри, только что вышедший из своего спасательного устройства. Он попытался самостоятельно создать новые физические ограничители, но времени ждать его не было.

— Тогда начнем? После того, как закончишь свой тюремный срок, я молюсь, чтобы ты стал союзником Общества Душ.

— Это пожелание чуждо твоему сердцу, — улыбаясь, словно он видел всех насквозь, Айзен умело подбирал слова, не глядя на Кёраку.

— Во всяком случае ты действительно веришь, что Общество Душ продолжит существовать, пока мой срок не закончится?

— Конечно. В конце концов, это наша работа — убедиться в том, что оно будет существовать.

— Ты ведь тоже видел это во Дворце Короля Душ? Это подлинный грех Общества Душ.

— …

Как ни странно, когда Айзен говорил, он использовал то же выражение, что и его бывшая подчиненная Харрибел.

Кёраку понимал. Внутри Дворца он и сам видел это — то, о чем говорил Айзен. Однако он намеренно не ответил на слова Айзена и направился ко входу в Мукен. Даже если у него был ответ для него, он решил, что он должен быть произнесен после того, как они наконец доберутся до места, где голоса других капитанов не достигнут их, — внутри Мукена.

Айзен тоже не ожидал ответа, но затем он заговорил цинично, как если бы он мог видеть сердца Кёраку и шинигами вокруг них.

— Ты так немногословен. Боишься, что разговор со мной пробудит воспоминания о предателях? Таких как Канаме Тоусен.

В этот момент перед бараками первого отряда раздался разгневанный голос:

— Не валяйте дурака!

Это был не Кёраку, разозлившийся и поднявший голос, а задыхающийся шинигами, который приближался к ним. Он был молод, на его лице красовались шрамы и татуировка — тем шинигами оказался лейтенант 9 отряда, Хисаги Шухей. На его перевязанное тело больно было смотреть, похоже, что он только что сбежал из казарм 4 отряда. Он все еще с ног до головы был покрыт ранами.

Лилье Барро из Шутцштаффеля Яхве стрелял в него, он был на пороге смерти из-за урона, нанесенного его Сакетсу* и Хакусуи*, которые заменяли шинигами сердце (прим. пер. 1 — для повышения духовной силы, 2 — источник духовной силы. Если их уничтожить, шинигами лишится всех сил). Однако из-за точности атаки Лилье, за исключением его пробитого насквозь тела, других повреждений не было, и он чудом выжил. Хисаги, получивший лечение от Орихиме, исцелил лишь свои физические раны, но его реацу, потерянная в тот момент, когда повредили его Хакусуи, не могла так легко восстановиться, и фактически он провел несколько дней в коме.

Несмотря на то, что он не полностью вылечился, он предстал перед Айзеном, которой был готов к перезапечатыванию. Одной из причин, почему он вызвался прекратить распри, был его долг лейтенанта 9 отряда. Начальник Хисаги Шухея, капитан 9 отряда, Мугурума Кенсей, после зомбификации все еще находился в медицинской капсуле в 12 отряде, пытающимся вернуть его в нормальное состояние. Таким образом, несмотря на то, что он едва мог двигаться, он пытался следить за этой сценой. А другая причина заключалась в том, что наполовину бессознательно он хотел убедиться в тюремном заключении человека, из-за которого он нанес вред своему бывшему начальнику — Тоусену Канаме.

Честно говоря, его сердце уже должно было знать. Если Айзена снова возьмут под стражу, все наладится.

Хисаги крепко сжал кулаки, стараясь сдерживаться и думая о том, что не может позволить своим личным недовольствам усложнить ситуацию. Однако приблизившись к Айзену он услышал слова, сломавшие его решимость.

— Ты хочешь сказать, что капитан Тоусен… изменил свои убеждения, поверив твоим словам?..

— Что за странные вещи ты говоришь, Хисаги Шухей. — столкнувшись с гневом Хисаги, Айзен ответил невозмутимо. — Кажется, ты не был свидетелем того, как Тоусен Канаме поменял свое мнение? К тому времени, как ты стал шинигами, Тоусен Канаме уже был моим подчиненным.

— ..!

— Шухей-кун, твоя злость оправдана. Но прости. Ты не мог бы ее немного попридержать?

— … да, я понимаю, главнокомандующий, — сказал Хисаги, тянущий руку к занпакто, в ответ на упрек Кёраку. Он успокоил свое сердце прежде, чем ответить Айзену.

— Возможно, ты победил Яхве, объединившись с Куросаки, но… неважно что ты делаешь, для меня ты навсегда останешься причиной краха капитана Тоусена.

Месть. Сколько раз ему на ум приходило это слово, когда он слышал имя «Айзен»? Однако одновременно с ним ему вспоминалось два значения: и положительное, и отрицательное. В его сердце, несомненно, была ненависть к Айзену, который направлял Тоусена по неверному пути, приведшему к тому, что он сломался. С другой стороны, его окружали сомнения и разочарования по отношению к самому себе, пойманному в сеть негативными эмоциями. С точки зрения Хисаги, который попался жажде мести и пошел на то, чтобы сбить Тоусена с его неправильного пути, разговор о «мести» был не более, чем оскорбление шинигами, капитана Комамуры, который присоединился к нему на поле боя, и более того, самого Тоусена.

Словно видя мысли Хисаги, Айзен выдавил слабую улыбку и связал воедино жестокие слова:

— Навсегда? Не стоит разбрасываться такими утверждениями, а? Даже суждения Тоусена Канаме оказались не вечными.

— Тц! Ты говоришь такое… — гневную фразу Хисаги оборвал Айзен, продолживший свою речь.

— Кажется, ты не понимаешь одну вещь.

Айзен попал под прицел недоумевающих взглядов и произнес следующие короткие слова:

— Это мое милосердие.

В этот миг воздух стал ледяным. Не только Хисаги, но и Кёраку, и шинигами, стоящие вокруг, были не в состоянии расшифровать значение фразы Айзена.

В этой глухой тишине Хисаги открыл рот, его сжатый кулак трясся:

— Твое… милосердие?

После бесстыдного заявления Айзена Хисаги снова закипел от гнева. Но он был направлен не на Айзена, а на собственную слабость, что позволила такому человеку с легкостью убить Тоусена Канаме.

— Если это правда… сколько же еще ты будешь над ним издеваться, ублюдок.

В отличие от Хисаги, Айзен продолжал говорить невозмутимо.

— В той ситуации было очевидно, что-либо Иноуэ Орихиме, либо Унохана Ретсу в конечном итоге прибудут и попытаются спасти Тоусена Канаме. Но вы не могли понять, каково ему будет.

— ..?

— Если бы Тоусен Канаме остался в живых, то его существо в конце концов уступило бы беспросветному отчаянию, и сердце его полностью бы исчезло. Я не мог допустить, чтобы обладатель такой замечательной решимости был еще более запутан и убит своим отчаянием. По этой причине я предложил самому верному из моих подчиненных милосердную смерть. Вот что произошло.

Шухей не мог понять все, что говорит тот человек. Несмотря на это, казалось, что он не обманывал их расплывчатыми оправданиями. Не обращая внимания на недоумение Хисаги, Айзен обратился к шинигами.

— Придет время, и вы все узнаете. Это Общество Душ и понятие шинигами… за ними стоят опасные иллюзии.

— … нужно ли заходить так далеко? Ты чересчур разговорчивый, — прервав словесные излияния Айзена, Кёраку выдал инструкции карательному отряду по транспортировке преступника ко входу в Мукен.

— Пожалуйста, подождите, главнокомандующий. Что этот ублюдок Айзен…

Капитан 2 отряда Сой Фонг встала на пути Хисаги. В мгновение она скрутила ему руку, оказываясь позади.

— Достаточно! Ты не единственный, кто потерял из-за него друзей.

— Гх! Но капитан Сой Фонг!..

— Если бы подобные тебе могли его победить, тогда мы могли бы с ним разобраться! А так твои действия только вызовут хаос!

— … — Хисаги Шухей и сам знал это лучше, чем кто-либо. Перед силой Айзена он был ни на что не способен. Что он мог с собой поделать, когда его настолько вывели из себя эти простые слова?

Несмотря на всю ненависть, убить его было невозможно. Простить или забыть также не обсуждалось. Хисаги это уже давно понял.

Кресло Айзена сдвинули, и он, склонив голову, взглянул прямо на Хисаги.

— «Махать мечом из-за долга — работа капитана. Размахивать клинком из-за ненависти — не более, чем отвратительная жестокость». Хицугая Тоширо однажды сказал мне это.

— Тц… — после этих слов Хисаги больше не мог ничего произнести.

Он чувствовал, что все еще далек от звания капитана, он думал об этом. Он принимал слова Айзена, поэтому, вместо того, чтобы спорить с ним, Хисаги опустил глаза, до скрежета стиснув зубы от досады.

Но Айзен отрицал стыд Хисаги.

— Будь уверен. То, что ты держишь в себе, — это не ненависть. Это всего лишь сентиментальность в отношении умершего Тоусена Канаме и его поступков.

— Чтооо?

— Ты должен помнить. Какой бы не была твоя решимость, невозможно убить воина с помощью чувств.

— Тц!

Кёраку хлопнул в ладоши, попытавшись прекратить дальнейшее развитие разговора.

— Ну, ну, а не закончить ли нам на этом? Хватит угрожать ребятам своей реацу. Разве здесь кто-то достоин твоих слов?

Все шинигами перевели на него свои взгляды. Некоторые члены карательного отряда, перемещающие Айзена, покрылись холодным потом.

— Эти ребята — простое развлечение для меня, потому что я теперь буду проводить время с со скукой, размышляя над тем, могут ли эти банальные слова изменить будущее Общества Душ.

— Боже-боже. Не могу сказать, что у тебя хорошие идеи для развлечений.

Члены карательного отряда, наконец-то освободившиеся от влияния его реацу, задыхались, снова продвигаясь вперед. Пока он постепенно погружался под землю, словно пытаясь чего-то достигнуть, Айзен «атаковал» шинигами такими же неизменно спокойными словами:

— Если вы хотите видеть истину без помех, тогда сражайтесь, жертвуя своей плотью, кровью и душой. — наконец, он обратился с несколькими краткими фразами, которые можно было бы считать ненужным дополнением, к Хисаги Шухею, стоявшему в оцепенении. — По крайней мере, Тоусен Канаме смог это сделать. Не тебе ли это знать?

Итак, силуэт преступника исчез в глубинах мрака. Хотя речь Айзена приобрела философский взгляд на мир, он не казался дальновидным, и многие шинигами хмурились, не желая признавать поражение, — но некоторые капитаны утаили кое-что в укромном уголке своего сердца: «Хоть он и человек, который играет с ложью и фальшью, но он не тот, кто говорит бессмыслицу».

Хисаги не смог разобраться в своих эмоциях даже в самом конце, и слова Айзена стали медленным ядом, который остался в его сердце. Этот яд не испортил сердце Хисаги, но он покусился на его судьбу и, в конце концов, заманил его в одну битву. Или, может быть, это был не яд, который оставил Айзен, а судьба, которая неизбежно настигла бы его, пока он следовал по пути Тоусена.

Хисаги Шухей не был пророком или всезнающим, всемогущим существом, он не мог знать свою судьбу наперед.

Он не герой, который останется в людских воспоминаниях, как Куросаки Ичиго. У него нет такой бескрайней мощи, как у Зараки Кенпачи. Он не такой мудрец, как Урахара Киске. Он не изобретатель, как Куроцучи Маюри. У него нет такого положения, как у Кучики Бьякуи. Он не вундеркинд, как Хицугая Тоширо. У него нет такого опыта, как у Ямамото Генрюсая. Он не так ярок, как Кёраку Шунсуй. Не такой сильный, как Комамура Саджин. Не такой бесстрашный, как Мугурума Кенсей.

В этом отношении было несколько качеств, которыми он обладал, например, он был хорош в самоиронии на вечерах с алкоголем: «Выдвинусь ли я на должность капитана или останусь лейтенантом, мне не хватает бесчисленного количества качеств». Другими словами, его гордости шинигами.

Хисаги Шухей еще не знал. Чтобы защитить такие обыденные вещи, что есть у всех воинов Готея 13, они понесут судьбу всего мира на своих плечах. Прошло всего полгода после окончания войны, когда он столкнулся с этой правдой.