Всё исчезло.

Бесконечная тьма поглотила свет, звуки, ощущения, оставила лишь парящее в пустоте сознание.

Он умер? Он не смог увернуться от залпа Брони Бедствия 2, и его испарило вместе с Нико?

Нет. Если бы он умер на неограниченном поле, то просто оказался бы в обесцвеченном мире, ожидая, пока пройдут шестьдесят минут до воскрешения.

Но как бы он ни вглядывался (да и были ли у него глаза?), он видел перед собой лишь беспросветную тьму. Он не видел ни аватара, ни даже шкал здоровья и энергии в левом верхнем углу.

— Нико... — тихо произнёс он, но ответа не было.

Он попытался протянуть руки, чтобы нащупать что-нибудь, но так и не понял, есть ли у него вообще конечности.

— Таку, Тию... Пард... — по очереди звал он своих друзей, ощущая, как страх всё сильнее стискивает сердце. — Семпай... учитель... Мей... Карен...

Но мир вокруг полнился только ледяной тишиной. Впрочем, нет — здесь не было ни тепла, ни холода. Одна лишь пустота.

Что случилось? Неужели в алгоритме Брейн Бёрста произошла ошибка, и его душа застряла где-то между двух миров? Неужели ему предстоит провести вечность в полном одиночестве?..

— Кто-нибудь... ответьте, кто-нибудь!.. — в отчаянии простонал Харуюки. Его охватил ужас: что, если скоро в пустоте растворится и его собственная душа? — Тию... Нико... Рин... Семпай...

Но пустота мгновенно поглощала слова, и обратно не возвращалось даже эхо. Обхватив своё несуществующее тело несуществующими руками, он тихо закончил:

— ...Метатрон...

И вдруг...

Перед глазами беззвучно появился крохотный огонёк.

Словно фотон, не имеющий ни веса, ни размера. Но он существовал. Сфокусировав всё своё внимание на крохотной светящейся точке, Харуюки с опаской прошептал:

— Метатрон?.. Это ты?..

В ответ точка медленно увеличилась в размерах, превратившись в маленькое кольцо света. Приглядевшись, Харуюки рассмотрел, что внутри колечка что-то слегка мерцает. Когда Харуюки попытался отвести взгляд, чтобы ещё раз осмотреться, кольцо вдруг запульсировало так сильно, что стало больно глазам. Харуюки тут же снова уставился на него, и кольцо успокоилось. Похоже, что кольцо пыталось «настроиться» на единственного зрителя, и попытка отвлечься мешала ему.

«Пожалуйста, Метатрон! Если это ты, отзовись», — обратился Харуюки к крохотному (диаметром не более миллиметра, насколько он вообще мог судить о здешних размерах) колечку, стараясь укрепить его связь с собой.

Кольцо постепенно увеличивалось. Или, возможно, это Харуюки уменьшался. Наконец, оно прекратило расти, и под ним тоже появилось слабое свечение. Частицы кружились, словно пытались принять какую-то форму, но затем вновь расплывались. Харуюки осторожно протянул незримую руку... и коснулся их.

Частицы стремительно сгруппировались, и в воздухе проявилась полупрозрачная человеческая фигура. Девушка. Харуюки уже довелось видеть это благородное лицо с сомкнутыми веками. То самое истинное тело Энеми Легендарного класса Архангела Метатрона, которое появилось перед ним во время битвы за Мидтаун Тауэр. Но сейчас из её тончайшего одеяния простирались лишь два крыла, а не шесть. Видимо, причина была в том, что остальные крылья она одолжила Харуюки.

— Мета... трон?.. — прошептал Харуюки.

И, словно в ответ, нечеловечески красивая девушка медленно разомкнула веки.

Едва взгляд её сияющих золотых глаз пронзил сознание Харуюки... свет кольца, висевшего над телом Метатрон, стремительно расширился, пронзив его сознание. Этот свет словно придал пустоте форму, и из неё появилось тело Сильвер Кроу. Как и фигура Метатрон, оно состояло из частиц света и было полупрозрачным, но вместе с телом вернулись и ощущения. Харуюки попробовал сжать кулаки.

Облегчённо вздохнув, Харуюки протянул руки аватара и попытался вновь прикоснуться к Метатрон, но...

— Нахал!.. — раздался в пустоте сердитый голос, и он резко одёрнул руки.

Красавица-Энеми вновь закрыла глаза, нахмурила тонкие брови и строгим голосом продолжила:

— Не смей так своевольно меня трогать. Или ты забыл, что стал моим слугой?

— Э?.. Слугой?..

Харуюки удивлённо наклонил голову, но затем вспомнил, что она имела в виду. Действительно, когда он прятался от патрульного рыцаря на базе Общества Исследования Ускорения, он с лёгким сердцем пообещал, что будет служить ей тысячу... минут? Часов? Пожалуй, сейчас это неважно.

— П-прости, я просто хотел убедиться... э-э, ты ведь Метатрон... правильно?

— Разумеется. Я готова простить обращение на «ты», но будь добр, узнавай свою хозяйку без касаний и нескромных взглядов.

— Х-хорошо.

— И вообще, почему ты с самого начала не позвал меня по имени? Так синхронизация завершилась бы куда быстрее.

— Э-э... м-м...

Судя по всему, Метатрон не понравилось, что после пробуждения в пустоте Харуюки произнёс её имя в самую последнюю очередь. Конечно, её обида выглядела довольно детской, но ему осталось лишь извиниться:

— П-прости. Я и не думал, что ты отзовёшься...

— Вот потому-то я и называю тебя глупцом! Как будто кто-то кроме меня может взаимодействовать с тобой на этом уровне.

— У... уровне? Мой уровень пятый, но причём тут...

Ответ Харуюки вновь заставил Метатрон нахмуриться.

— Меня не волнует ваша бойцовская иерархия! Говоря об уровне, я имею в виду высоту и глубину осознания, необходимую для понимания мира... прямо сейчас ты смотришь на мир с такой высоты, которой вам, воинам, в обычных условиях ни за что не достичь.

— Высоты?..

Харуюки сразу понял, что под этим словом Метатрон имела в виду вовсе не расстояние, на которое он мог отдалиться от земли неограниченного поля с помощью крыльев. Впрочем, что конкретно она хотела сказать, оставалось неясным.

Он осторожно огляделся по сторонам, но в этом пространстве виднелись лишь их с Метатрон фигуры, собранные из фотонов. Под ногами расстилалась тьма, казавшаяся бесконечной.

И тут Харуюки вспомнил, в какой именно ситуации он оказался за мгновение до того, как открыл глаза на этом, выражаясь словами Метатрон, «уровне».

— А... п-погоди-ка! Лазер Брони 2 сейчас... я п-п-переместился сюда за мгновение до того, как меня... — заторопился он, чувствуя, что в крови готов снова вскипеть боевой адреналин, ведь на неограниченном поле ожидало тёмное копьё, готовое в следующую же секунду испепелить его.

В ответ Метатрон слегка наклонила голову и ровным голосом спросила:

— Эта «броня два», о которой ты говоришь — то псевдосущество, которое с вами сражалось?

— Э, э-э... в-видимо, да...

— Понимаю. Если так, то битва ещё не окончена. Посмотри вниз.

С этими словами Метатрон плавно взмахнула рукой. В пространстве закружились белые частицы света, осветив столб тёмно-красной энергии, проступивший из темноты под ногами.

Диагонально наклонённый столб висел неподвижно. Хотя он и не двигался, но составлявшие его частицы медленно копошились, словно рой насекомых. Эта картина вызывала животное омерзение.

— А... так это...

— Очевидно, та самая пустотная атака, выпущенная этой вашей «бронёй два». Даже смотреть противно... должна признать, породить такую отвратительную силу не так-то просто.

— Э?.. Э-этот столб — тот самый лазер Энергии Пустоты, который выпустила Броня 2?! Но почему он завис в воздухе?..

— Если точнее, тебе только кажется, что он завис. Попробуй расширить сферу восприятия.

Естественно, она даже не намекнула, как именно эту «сферу» расширять, и Харуюки для начала решил просто пошире открыть глаза.

Внезапно он рассмотрел далеко под чёрным столбом ещё более огромное и плотное скопище частиц. Оно казалось практически черным, но в самом центре его скрывался огонёк серебристого цвета, чуть более тёмного, чем у Харуюки. Если этот сгусток символизировал Броню 2, то не был ли серебристый огонёк в его центре запертым в её кабине Вольфрам Цербером?

«М-м-м... если я вижу Цербера...» — подумал Харуюки и поднял взгляд выше. Действительно, неподалёку возникло ещё одно скопление частиц, на этот раз прозрачно-алое. Догадавшись, что это Нико, он попытался было приблизиться к ней, но Метатрон одёрнула его:

— Нет. На этом уровне ты не можешь что-либо сделать со своими друзьями-воинами или с враждебными существами. Ты можешь лишь осознавать их бытие.

— П... понятно... короче говоря, это как синий мир, из которого нельзя ничего передвигать в реальном мире, так?..

— Не знаю, о чём ты говоришь, но я думаю, что твои мысли недалеки от истины, — ответив так же холодно, как и всегда, Метатрон плавно переместилась ближе к Харуюки. — Итак, теперь я вновь расширю сферу восприятия.

— Э?.. А... а-а-а?! — Харуюки подпрыгнул от неожиданности, когда Метатрон вдруг схватила его за руку.

Не успел он спросить, зачем это, если она только что приказывала не прикасаться к ней, как архангел вдруг на огромной скорости взмыла вверх, волоча его за собой.

— Т-так бы и сказала, что полетим...

Он ещё не успел как следует пожаловаться, как они остановились. Ни взлёт, ни торможение не сопровождались перегрузками, никакой инерции не чувствовалось, поэтому ощущения от полёта оказались очень странными. Впрочем, Харуюки быстро примирился с этой странностью и стал с любопытством осматриваться.

Если подумать, в прошлый раз эту девушку, то есть «вторую форму» Метатрона, он видел лишь в течение нескольких секунд после завершения битвы с «первой формой» у Мидтаун Тауэра.

Когда это случилось, она излучала такое невероятное величие, что благоговейный трепет не позволил ему толком её разглядеть. Зато сейчас он мог рассмотреть её вблизи — и окончательно убедиться в том, что даже слово «безупречность» выглядело слишком слабым для описания её неземной красоты.

Хотя перед ним было лишь изображение, составленное из частиц света, от этого зрелища захватывало дух. «Если бы она так выглядела на неограниченном поле, я бы, наверное, грохнулся в обморок... нет-нет, о чём я только думаю? У меня ведь есть Черноснежка-семпай...»

— ...Если будешь так долго меня разглядывать, помутишься рассудком.

— А, п-прости, — извинился Харуюки. Поначалу он хотел добавить: «Надо же, у тебя тоже есть чувство юмора», но затем в голову пришло, что это могла быть вовсе не шутка, и он заставил себя отвести взгляд.

Посмотрев вниз, Харуюки осознал, что они поднялись на внушительную высоту. И застывшие в воздухе копья Энергии Пустоты, и выпустившая их Броня 2, и парящая Нико отсюда казались крошечными.

Вглядевшись ещё пристальнее, он увидел в самом низу (видимо, на земле) маленький алый огонёк на чёрном фоне. Судя по цвету, это однозначно была Блад Леопард. «А раз тут есть и она...» подумал Харуюки и постарался сфокусироваться на более широком участке. Вскоре он заметил на том же самом чёрном фоне зелёный и синий огоньки Тиюри и Такуму.

— Хм, вижу, ты уже неплохо научился различать остальных воинов.

— А... ага, более-менее... вот только я всё ещё не понимаю, что это за мир...

Харуюки вспомнил, что перед тем, как попасть в тёмное пространство, он услышал звук ускорения, похожий на тот, которым сопровождается команда «Бёрст линк». Впрочем, это наверняка было нечто иное. Будь это действительно звук ускорения, выводы напрашивались бы поистине ужасающие.

— Мы называем это место «высшим уровнем», — объяснила зависшая рядом Метатрон.

— Высший... уровень, — повторил Харуюки. — А то неограниченное поле, на котором мы сражались, это какой уровень?

— Средний уровень. Или, по-другому, «хайест» и «мин».

— Хм-м...

Задумавшись, Харуюки вспомнил, что слово «mean» действительно могло обозначать «средний» или «срединный».

Естественно, у него возникло желание спросить о том, как называются обычные дуэльные поля и реальный мир, но он понял, что может опять разозлить её излишним любопытством и, отложив вопросы на потом, ещё раз окинул взглядом мир «высшего уровня». Если поначалу он казался лишь чёрной пустотой, то теперь Харуюки научился хотя бы отличать землю от воздуха.

Сверху было видно, что и на этом уровне воссозданы очертания реального ландшафта. Слева от кратера, в котором стояла Броня 2, тянулась тонкая линия, обозначавшая, видимо, автомагистраль. А значит, Харуюки и Метатрон смотрели точно на север.

Переведя взгляд чуть выше, Харуюки увидел четыре огонька, находившихся очень далеко.

Огоньки висели высоко в воздухе, хотя, конечно, не на такой высоте, как Харуюки и Метатрон. Один был небесного цвета, второй — багровый, третий — бледно-голубой... а четвёртый — чёрный. Но совсем не того цвета грязной тьмы, в который была окрашена Броня 2. Прозрачный, обсидиановый цвет.

— Семпай!..

Несомненно, этот чёрный огонёк — Чёрная Королева Блэк Лотос. А значит, остальные огоньки принадлежали Фуко, Акире и Утай. А в воздухе они находились потому, что Фуко несла их с помощью Ураганных Сопл.

Изначально они отправились в Мидтаун Тауэр, чтобы выйти в реальный мир и выдернуть кабель Нико, но сейчас двигались в направлении отряда Харуюки. Видимо, взрыв, вызванный первым залпом Брони 2, привлёк их внимание, и они поняли, что друзьям требуется помощь. Но даже Ураганные Сопла не могли доставить четырёх человек мгновенно. До прихода этого подкрепления оставалось, по меньшей мере, десять минут.

...Нет, надеяться на то, что отряд Черноснежки придёт и уничтожит Броню, слишком наивно. Они должны одолеть врага до появления друзей, чтобы встретить их с радостными лицами.

— Спасибо тебе, семпай, но... мы в порядке. Мы и сами сможем справиться с Бронёй Бедствия 2, а затем... — тихонько начал он, но так и не договорил.

Метатрон вновь крепко схватила его за руку и устремилась ввысь. Харуюки снова завопил. По его ощущениям, в этот раз они взмыли на высоту не менее километра.

И снова они остановились, совершенно не ощутив инерции. Архангел заявила голосом, который показался Харуюки ещё более ледяным:

— Что же, думаю, теперь и ты сможешь увидеть истинную форму.

— Э?.. Истинную форму?..

Удивлённо заморгав, Харуюки вгляделся в Метатрон. Её прекрасный профиль и сомкнутые веки ничем не отличались от того, что он видел раньше. Озадаченно наклонив голову, Харуюки машинально потянулся и почти коснулся гладкой линии её щеки...

— Нахал!..

Кончик её крыла с силой шлёпнул по руке, и Харуюки тут же отпрыгнул назад, забыв даже вскрикнуть.

— Я... я просто не понял, где именно ты изменилась...

— Я не о своей форме! — отрезала архангел, а затем протянула руку, указывая вниз. — Расширь сознание, насколько у тебя получится, и посмотри на мир. Повтори то, что не раз уже делал в битвах. Удерживай этот образ перед глазами, сконцентрируйся на нём. Сделай его шире, глубже, быстрее и выше.

Хотя слова Метатрон звучали загадочно, Харуюки показалось, что он начинает понимать.

Задача в том, чтобы смотреть.

Смотреть не в одну точку, а на весь мир целиком. Видеть не мгновение, но всю последовательность событий. Он должен был разглядеть намного больше того, что видят в Ускоренном Мире глаза других бёрст линкеров, подобных Харуюки. Линзы глаз их аватаров не соединены с мозгом реальных тел напрямую. Ему же нужно было воспринять именно тот мир, что создавался и передавался в нейролинкер центральным сервером системы «Брейн Берст» — Основным Визуализатором. Он должен был видеть его, слышать, осязать и воспринимать всеми своими нервами.

Скорее всего, этот высший уровень — то самое место, где компоненты, составляющие Ускоренный Мир, принимают форму, более близкую к истинной сущности. Они не транслируются в трёхмерные объекты, облегчающие восприятие. Это мерцающий мир, полный потоков информации.

Харуюки закрыл глаза вслед за Метатрон.

Удивлённо моргнув, он снова открыл их, затем поэкспериментировал и понял, что теперь может смутно ощущать мир даже с закрытыми глазами.

Земля лежала в километре ниже. На ней виднелись Пард, Тиюри и Такуму. В воздухе — Броня 2, а чуть выше неё — Нико. Вдали светились фигурки Фуко, Утай, Акиры и Черноснежки.

Но это не всё. Он видел подземелье базы Общества Исследования Ускорения, расположенное под кратером, оставшимся после взрыва лазера Брони. Оно оказалось куда глубже и шире, чем он предполагал. Там патрулировали три... нет, четыре рыцаря.

Вновь переключив внимание на поверхность, он расширил восприятие, стараясь охватить бóльшую площадь. Он увидел и прочувствовал мельчайшие детали зданий района Минато. В конце широкой дороги, уходившей на северо-запад, высился огромный столб Старой Токийской Башни. Аэрохижина Фуко на её вершине выглядела песчинкой по сравнению с окружающими зданиями, но светилась мягким домашним теплом. Совсем рядом с ней вихрился маленький, но ещё более плотный клубок информации... видимо, портал.

К северу от Башни в воздухе парили три маленьких Энеми. Расширив восприятие ещё дальше, Харуюки ощутил несметное множество других Энеми, населявших этот мир. Одни большие, другие — маленькие. Одни горячие, другие — холодные... Некоторые из них двигались в направлении кратера, где сражался отряд Харуюки. Скорее всего, их привлекли Инкарнационные техники, которые уже много раз применяли обе стороны. Битву нужно завершить до того, как Энеми успеют вмешаться.

Подумав об этом, Харуюки медленно разомкнул веки. И тут...

Изо рта невольно вырвался тихий возглас.

Мир изменился до неузнаваемости.

Если мгновение назад кратер окружала непроглядная тьма, то теперь вокруг светилось столько огоньков, что мир стал похож на перевёрнутое звёздное небо. Большая часть белых огоньков группировалась вдоль дорог, но другие прятались внутри крупных зданий или рассеялись по открытым пространствам. Сосчитать их было совершенно невозможно. Конечно же, вне Минато всё тоже усыпано огнями. Центр Токио казался нарисованным звёздной пылью — настоящее произведение искусства.

— Что это за огни?.. — прошептал Харуюки, и Метатрон негромко ответила:

— Мы называем их «узлами». Именно в них рождается, сплетается и течёт информация, определяющая образ этого мира.

— Образ... мира... — повторил за ней Харуюки, а лишь затем к нему пришло понимание.

Скорее всего, эти огоньки, в случайном порядке разбросанные по миру...

— Это... социальные камеры?..

Хотя Харуюки и произнёс эти слова с вопросительной интонацией, он уже не сомневался в своей догадке.

Сеть видеонаблюдения с камерами, покрывающими практически все общественные места реального мира, созданная для поддержания порядка. Такова «сеть камер социальной безопасности».

Брейн Бёрст взламывал сеть, по которой передавались изображения с камер, и пользовался этими данными для создания площадок для боёв и общих пространств, основывая их на ландшафте реального мира. Другими словами, камеры буквально определяют «образ ускоренного мира».

Информация о сети камер социальной безопасности строго засекречена, и простые люди, наподобие Харуюки, не знают ни общего числа камер, ни того, где расположено место, в котором обрабатываются данные с них. Конечно, в сети встречаются сайты, где любопытные пытались составить карты расположения камер, но, по слухам, на этих картах оказалась документирована едва ли половина существующих камер, поскольку многие из них хитроумно спрятаны.

И сейчас, когда Харуюки глядел на распределение камер из мира высшего уровня, он понимал, что этот слух вполне мог оказаться правдивым. Белых огоньков было раза в два, а то и в три больше, чем камер, которые он обычно замечал на улицах.

Хотя вид Токио, составленного из крохотных белых огоньков, и указывал на то, что уровень слежки за жителями достиг немыслимых высот, эта картина оказалась непередаваемо прекрасна. Ярче всех горела линия железной дороги Яманоте, и Харуюки зачарованно провёл по ней глазами. Из Минато дорога шла в Сибую, затем в Синдзюку... и тут Харуюки заметил ещё кое-что.

— Что за ерунда?.. — удивлённо выдохнул он.

Самый центр Токио, центральную часть района Тиёда, укрывал полный мрак. Как бы Харуюки ни вглядывался, он не смог найти там ни единого огонька.

Но это невозможно. Это место, в реальности соответствующее императорской резиденции, относится к самым охраняемым в Токио. Оно должно быть усыпано социальными камерами и сиять, словно центр галактики. Почему же там так темно? Казалось, будто огромная чёрная дыра сожрала кусок космоса.

— Вижу, ты тоже заметил, — тихо проговорила Метатрон.

Взглянув на неё, Харуюки увидел, что глаза её всё ещё закрыты, но отчётливо ощутил, что она смотрит именно в центр района Тиёда, в кромешную тьму.

— Это место... которое вы, воины, называете «Имперским Замком», совершенно отрезано от остального мира. Как бы я ни напрягала своё восприятие, я не могу ощутить, что происходит внутри.

— Отрезано?.. Но, э-э...

Харуюки не сразу придумал, как именно рассказать ей о том, что он видел. Наконец, он с некоторой опаской продолжил:

— Я был в Имперском Замке лишь один раз, но... внутри он выглядит примерно так же, как и мир снаружи. Там есть здания, Эне... существа, и на его территории действует тот же уровень, что и извне...

— ... — Метатрон, как ни странно, тоже не смогла ответить быстро. Наконец, с она понимающе кивнула: — Из своих наблюдений я знаю о том, что ты был внутри Имперского Замка. Именно поэтому я заговорила с тобой, когда ты сражался с моей первой формой... и именно поэтому привела тебя на высший уровень.

— Э?!.. — изумился Харуюки.

Метатрон медленно повернулась, встав с ним лицом к лицу.

Её веки приподнялись, и золотистый свет пронзил глаза, нет, самую душу Харуюки. В самом центре сознания прозвучал чистый, но строгий голос:

— Воин по имени Сильвер Кроу.

Харуюки даже не понял, что Метатрон впервые обратилась к нему не на «ты» — он лишь благоговейно внимал.

— Я, Метатрон, одна из Четырёх Святых, предлагаю тебе совершить обмен. Со своей стороны я дам тебе шанс одолеть то псевдосущество.

Эти слова заставили его вздрогнуть. Действительно, в этот самый момент на неограниченном поле... то есть на «среднем уровне», как его назвала Метатрон, Харуюки находится в шаге от того, чтобы погибнуть от лазера Энергии Пустоты, выпущенного Бронёй Бедствия 2. Если честно, он даже и представить себе не мог способ избежать той атаки. И если Метатрон могла спасти его, то отказываться от её помощи нельзя.

Но его немного беспокоило слово «обмен». Другими словами, она собиралась потребовать от Харуюки что-то в качестве награды за спасение.

— И что я должен сделать взамен?.. — опасливо поинтересовался он.

Ответ Метатрон прозвучал совершенно неожиданно:

— Ты же дашь мне изучить твои воспоминания, связанные с посещением Имперского Замка.

— Изучить... воспоминания... о Замке? И всё?.. — переспросил Харуюки и сразу спохватился, — А их, ну, то есть, эти воспоминания... я их при этом потеряю?

— Я же сказала, «изучить». Я лишь просмотрю их, но не сотру. Если бы у меня было право стирать воспоминания, я бы просто сделала это, не выставляя никаких условий, — отчеканила она, заставив Харуюки вжать голову в плечи.

— Д-да, верно. Э-э...

Харуюки попытался вспомнить, не затесались ли у него в памяти какие-либо неприличные воспоминания, связанные с Замком, но тут же одёрнул себя, вспомнив, что его собеседница — Энеми, вернее, «существо», и стесняться особенно нечего. В итоге он кивнул.

— Я не против. Вернее, это я должен попросить тебя об этом... но как я могу показать тебе свои воспоминания?..

— Хорошо. На этом я сочту наш контракт заключённым, — заявила Метатрон таким тоном, словно совершенно не собиралась отвечать на вопрос Харуюки, а затем неожиданно протянула руки.

Пальцы обхватили шлем Сильвер Кроу, составленный из частиц серебряного света. Хотя они столь тонки, что страшно притрагиваться, Метатрон держала Харуюки крепко, не позволяя шевельнуться.

— Э... а-а, ч-ч-что ты...

— Тихо. Успокой своё сознание и прими меня, — приказала она, а затем, не колеблясь ни секунды, прикоснулась лицом к шлему Харуюки.

Он с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть. В следующий миг прекрасный лик Метатрон прошёл сквозь зеркальную маску Сильвер Кроу. Золотые глаза приблизились вплотную, а затем он ощутил, как их лбы соприкоснулись. Происходящее настолько перегрузило сознание Харуюки, что все мысли куда-то улетучились.

А затем в сознании разлился золотистый свет. Одно за другим начали возникать изображения.

Судзаку, парящий на фоне южных врат Имперского Замка.

Харуюки, влетающий во врата с Ардор Мейден в руках.

Внутренний двор Имперского Замка, усыпанный опавшей листвой осеннего уровня «Эпоха Хэйан».

Синий аватар, похожий на молодого самурая, которого они встретили в глубине дворца.

И, наконец, мерцающий золотистый свет в самой глубине огромного зала, опечатанного храмовой верёвкой-симэнавой...

***

— ...Я закончила просмотр твоих воспоминаний, — лишь её слова заставили Харуюки опомниться.

Лицо Метатрон уже отпрянуло от его маски, но пальцы пока что сжимали шлем, и потому нечеловечески красивое лицо оказалось точно перед глазами. Нежные губы прошептали:

— Ясно... «Храм Восьми Богов»... как я и думала, в глубине Замка обитают создания, превосходящие по силе даже Четырёх Богов...

— Э... а-а, почему ты...

— Похоже, если я хочу узнать больше, мне придётся выйти на связь с человеком по имени Азур Эар... Видимо, настало время выступить против Четырёх Богов... но сейчас ещё не...

Харуюки не знал, действительно ли Метатрон произносила эти слова вслух. Когда она убрала руки и слегка отодвинулась, он перестал слышать её голос. Возможно, он слышал поток её сознания... но ведь она — существо, обитающее в электронной системе. Разве у неё может быть сознание?

Продолжая вглядываться в лицо Метатрон, Харуюки осторожно спросил:

— А-а... почему ты так интересуешься Имперским Замком?

Метатрон ответила взглядом, передававшим её раздражение от бессмысленного вопроса куда лучше, чем это могли сделать любые слова. Но Харуюки спрашивал совершенно искренне. С его точки зрения Метатрон, Четыре Бога и Имперский Замок представляли собой «объекты», порождённые одной и той же системой.

Видимо, сияющая белоснежным светом девушка уловила эту мысль по глазам, поскольку вновь опустила ресницы и обратила лицо в сторону галактики, в которую превратилась земля. Тихий голос, зазвучавший в сознании Харуюки, заставил сердце сжаться от ощущения бесконечного одиночества:

— ...Когда я появилась в этом мире, я была всего лишь простым существом, исполнявшим назначенные функции. Я должна была находиться в глубине своей крепости, Контрастного Собора, расположенного в зоне 03-2, ожидать воинов, встречать их и вступать в бой. Это всё, что от меня требовалось.

Харуюки никогда не приходилось бывать в Крепости Метатрона, великом лабиринте под парком Сиба. Поскольку это одно из крупнейших и сложнейших подземелий неограниченного поля, очень немногие бёрст линкеры решались штурмовать его. Даже если бы кто-то решил организовать еженедельные набеги, за семь дней в реальном мире на неограниченном поле пройдёт семь тысяч дней. Другими словами, Метатрон пришлось бы ждать каждой новой битвы двадцать лет.

Харуюки ещё раз посмотрел на неё, но архангел продолжала рассказывать всё с тем же невероятно спокойным видом:

— Прошло много, очень много времени. Наконец, появился воин, который смог сразить мою первую форму, пока была активна Атрибуция UH01... которую вы называете «уровень Ад». Но после того, как этот человек забрал одну из Семи Звёзд, покоящуюся на пьедестале, меня стали посещать и того реже. Прошла почти целая вечность, но до сих пор мне ни разу не удалось ни с кем сразиться в моей второй форме... и в какой-то момент я начала размышлять. Что я?.. Что это за сознание, которое наделили именем «Метатрон»? Неужели кто-то породил меня, а затем дал бессмысленное задание? И... для чего существует этот мир, что я ощущаю вокруг себя?

Два момента в монологе Метатрон по-настоящему шокировали Харуюки.

Во-первых, Метатрон, Энеми, существо из Ускоренного Мира, вдруг задалась вопросом о смысле собственной жизни. Её разум действительно далеко вышел за рамки «игрового объекта».

Во-вторых, ему уже приходилось слышать очень похожие слова.

В памяти снова прозвучал тихий голос:

«Бёрст линкер, достигший десятого уровня, сможет встретиться с создателем программы и, возможно, узнать о её истинном назначении. И я... хочу это знать. Я хочу узнать, во что бы то ни стало».

Эти слова Черноснежка произнесла восемь месяцев назад, когда они только-только познакомились и сидели в кафе возле школы, соединённые кабелем.

Личность создателя этой программы, породившего Ускоренный мир, бёрст линкеров и Энеми, таких, как Метатрон, и поныне окутана завесой тайны. Черноснежка и Метатрон искали ответ на один и тот же вопрос, просто одна искала его снаружи, а другая внутри...

— И... ты нашла ответ?.. — хриплым голосом спросил Харуюки у девушки, прожившей в этом мире почти целую вечность.

В ответ Метатрон молча сжала ладонь Харуюки. Затем она указала второй рукой на звёзды далеко внизу. С ними вдруг случилось нечто странное.

Бесчисленные огни, обрисовывающие центр Токио, начали беззвучно вытягиваться вверх и вниз. Огоньки словно превратились в тончайшие столбики, на которых покоились новые поверхности. Теперь их стало три — та, которую Харуюки видел с самого начала, одна выше её и одна ниже.

Харуюки видел три карты Токио, пронизанные тончайшими белыми линиями. Не понимая, что именно он видит, он ошеломлённо прошептал:

— Эти поля... их уже три?..

— Да. Это предел моего восприятия... весь мир, который я могу осознавать.

— Весь... мир... — повторил за ней Харуюки, затем внимательно вгляделся и понял.

На центральной плоскости, которую он видел с самого начала, находились не только белые огоньки (теперь уже столбики) социальных камер. Там было и множество других светящихся разноцветных точек. Это были Энеми, подземелья, порталы, магазины и немногочисленные бёрст линкеры, подключённые к неограниченному полю в эту самую секунду.

Но на двух других проекциях Токио кроме света социальных камер не было ничего.

Они казались мирами из фантастических фильмов, сохраняющими естественный вид, но лишёнными людей. Мирами, где жизнь полностью уничтожена...

— Когда-то... в далёком-далёком прошлом, те два поля тоже были живыми и полными огоньков. Скорее всего, там тоже жили воины вроде тебя и существа вроде меня. Они сражались, общались и взаимодействовали. Но со временем свет этих полей начал тускнеть... и однажды потух совершенно. Что с ними произошло — неведомо даже мне.

— Помимо неограниченного поля есть ещё два, сверху и снизу?.. Но тогда получается, что снизу находится обычное дуэльное поле... и на нем постоянно сражается множество бёрст линкеров... — прошептал Харуюки, но Метатрон мягко покачала головой.

— Нет. Те два поля — это совершенно другие пространства по сравнению с тем, к которому относимся мы. Да, три мира перекликаются между собой, но перемещаться между ними невозможно.

— Другие пространства?.. Что это значит?..

Харуюки недоуменно наклонил голову — и вдруг выпучил глаза.

Два других мира. Ему уже приходилось слышать нечто подобное.

Это произошло, когда он случайно встретился с Зелёным Королём Грин Гранде на вершине башни Роппонги Хиллз. Когда Харуюки спросил его, для чего он в одиночку охотится на врагов, а затем бесплатно раздаёт очки другим Легионам, он ответил следующим образом:

Он не хотел, чтобы этот мир закрылся.

Он не хотел, чтобы Brain Burst — попытку №2, забросили так же, как попытки №1 и №3.

И те два закрытых мира назывались...

— «Аксель Ассолт»... и «Космос Коррапт», — еле слышно прошептал Харуюки, и Метатрон удивлённо подняла брови.

— Тебе известны эти названия?

— У-угу. Недавно я услышал о них от одного бёрст линкера... или воина, как ты их называешь.

Архангел задумчиво кивнула, и Харуюки успел подумать, что ставить Зелёного Короля в один ряд с остальными «воинами», наверное, не стоило.

— Если так, то этот человек, возможно, тоже бывал на высшем уровне. Но сейчас это уже не важно. Я предполагаю, что все три поля... «Аксель Ассолт 2038», оно же АА, «Космос Коррапт 2040», оно же КК, и наше «Брейн Бёрст 2039», оно же ББ, были созданы ради одной и той же цели.

— Цели?.. Какой?

— Попробуй подумать сам. Если ты приглядишься к полям, то все поймёшь.

— Х-хорошо... э-э...

Оторвав взгляд от лица Метатрон, Харуюки вновь вгляделся в трёхэтажный Токио.

Но он лишь вновь убедился, что верхний и нижний миры полностью «закрыты». С Брейн Бёрстом они перекликались лишь расположением социальных камер. Если Аксель Ассолт и Космос Коррапт, как и Брейн Бёрст, представляли собой подпольные игры (а с учётом того, что о них не слышал даже заядлый игроман Харуюки, это весьма вероятно), то обе они, скорее всего, создавали дуэльные уровни по схожим принципам.

И ещё это значило, что несколько лет назад в реальном мире в двадцати трёх районах Токио совсем другие бёрст линкеры играли в совсем другие игры.

Нет, дело даже не в том, что называть их «бёрст линкерами» неправильно, главное заключалось в том, что в какой-то момент по некой неизвестной причине все «ассолт линкеры» и «коррапт линкеры» исчезли. Скорее всего, эти программы стёрлись с их нейролинкеров, и они уже не помнили, что когда-то сражались в тайных битвах...

Ради чего?

Зачем разработчик создал эти три мира, с какой целью даровал детям эти жестокие игры?

Не замечая, что крепко сжимает ладонь Метатрон, Харуюки смотрел на три мира... вернее на один мир и два заброшенных поля.

И, наконец, к нему пришло понимание.

Самая главная вещь, которая объединяла все три мира — зияющая в центре каждого из них чёрная пустота.

— Имперский Замок есть и в Аксель Ассолте, и в Космос Коррапте?.. — спросил Харуюки, и Метатрон уверенно кивнула.

— Заметил, наконец? Возможно, на полях АА и КК он назывался по-другому, но, как и в ББ, представлял собой пространство, отрезанное от всего остального мира. И, похоже, что воины тех двух миров тоже считали то пространство своей финальной целью. А значит, именно эта вещь, объединяющая все три мира, и есть то, ради чего создавались эти миры, их воины и существа.

Белый архангел вскинула руку к небесам, и в бесконечную пустоту улетел чистейший голос:

***

— Это пространство, объединяющее три мира, и есть смысл существования того, что вы, воины, называете Ускоренным Миром. Этот смысл состоит в том, чтобы проникнуть в Имперский Замок, мир внутри мира, пробиться через Храм Восьми Богов в его глубине и достичь запечатанного Мерцающего Света. Я уверена в этом.

***

Слова Метатрон звучали, словно божественное откровение. И даже когда их эхо уже затихло в сознании Харуюки, он всё ещё не мог выговорить ни слова.

Мерцающий Свет. THE FLUCTUATING LIGHT. TFL. «Эта» Ковша. Седьмой Артефакт. «Алькаид».

Сильнейшее Усиливающее Снаряжение Ускоренного Мира, мечта каждого бёрст линкера... Харуюки всегда считал его просто ещё одним предметом, просто наградой за успешный штурм Храма Восьми Богов.

Но слова Метатрон перевернули всё представления Харуюки об этом мире с ног на голову.

TFL — смысл существования всех трёх игр, Брейн Бёрста, Аксель Ассолта и Космос Коррапта. Та самая причина, по которой они появились на свет.

Это уже не условие прохождения игры, а нечто гораздо более масштабное. Если слова Метатрон — правда, то даже десятый уровень лишь шаг на пути к нему.

Таинственный разработчик игры бесплатно раздал программу сотням детей ради того, чтобы они распечатали TFL. Вот что имела в виду Метатрон.

И в то же время в этом объяснении что-то серьёзно не сходилось.

Если TFL — просто внутриигровой предмет, кто-то должен был создать его и поместить в глубине Имперского Замка. Скорее всего — сам автор игры. Поскольку разработчик обладал поистине божественной силой, он мог, при желании, в любой момент переместить Свет из Замка куда-либо ещё или создать новый. У него нет причин ждать, пока игроки, вроде Харуюки, возьмут штурмом Имперский Замок.

Но что если TFL, будучи одним из Семи Великих Артефактов, на самом деле фундаментально отличался от шести остальных? Что, если он не Усиливающее Снаряжение, не предмет... а, например...

И тут Харуюки, наконец, вспомнил.

Эта самая мысль уже приходила ему в голову.

Чуть больше десяти дней назад, когда Харуюки и Утай оказались внутри Имперского Замка, в глубинах дворца им повстречался таинственный аватар, похожий на молодого самурая. Он представился как Трилид Тетраоксид, и именно он проводил Харуюки и Утай в подземелье, показав им Храм Восьми Богов.

И в глубине этого огромного тёмного помещения Харуюки увидел дрожащий золотистый огонёк.

Это было сияние Седьмого Артефакта, Усиливающего Снаряжения «Мерцающий Свет»...

Когда Харуюки вгляделся в мягко пульсирующее свечение, ему показалось, что он видит его не впервые. Впервые он встретил этот свет на неограниченном поле, на стене Старой Токийской Башни, когда только начинал изучать Систему Инкарнации. Он карабкался по стене, забыв обо всем, и тогда... он увидел дрожащий свет, похожий на TFL и цветом, и теплом, а затем ему показалось, что кто-то, находящийся с другой стороны света, попытался заговорить с ним.

Кто-то.

Когда Харуюки вновь увидел свет в глубинах Имперского Замка, он ещё отчётливее осознал то, что тот не относится к Усиливающему Снаряжению и обладает собственным сознанием. Однако вскоре его нейролинкер отключили от сети, а после ему не представилось момента задумываться над этим.

Харуюки пообещал Трилиду — Азур Эару, что однажды они увидятся снова... но новая вылазка в Замок ныне остаётся несбыточной мечтой.

Что, если ощущения его не обманывали? Что, если TFL действительно не просто предмет, созданный разработчиком игры и спрятанный в глубинах Замка?

Тогда получалось, что речь идёт об объекте или существе... сокрытом в самом сердце Ускоренного Мира и в то же время так надёжно отделённом от этого же самого мира, что даже создатель игры не может до него добраться.

Вглядываясь в чёрную дыру, пронзавшую три поля, Харуюки пробормотал себе под нос:

— Что... если кто-то пробьётся сквозь врата Четырёх Богов и Храм Восьми Богов, и прикоснётся к Мерцающему Свету... что случится в тот момент?..

— Ты действительно хочешь это знать?

— Э?..

Вопрос застал его врасплох, и он перевёл взгляд на Метатрон. Какие чувства таились за лицом неземной красоты — он не знал. Он не знал даже того, действительно ли существа этого мира обладали настоящими чувствами.

— Хочу, — помедлив, Харуюки кивнул. — Пусть даже это будет означать конец Ускоренного Мира. Мы с Чёрной Королевой Блэк Лотос сражались столько времени не для того, чтобы стоять на месте, а ради движения вперёд...

И только тогда к нему пришло запоздалое понимание.

Если TFL есть смысл существования Брейн Бёрста, Ускоренный Мир вполне может исчезнуть после того, как кто-то доберётся до него и пройдёт, таким образом, игру. Для Ариты Харуюки это означало просто продолжение обычной жизни в реальном мире, но для Метатрон... конец игры равносилен смерти.

Харуюки инстинктивно сжал её руку, не покидавшую всё это время его ладонь.

Возможно, благодаря этому архангел смогла прочесть его мысли, поскольку тихо ответила:

— И я хочу. Я хочу знать, с какой целью провела в этом мире 71592319 часов. Даже... если мне придётся расплатиться за это своим существованием.

— Метатрон... — только и смог сдавленно прошептать Харуюки.

Ускоренный Мир появился в 2039-м году. С того момента прошло уже восемь лет.

Даже этот срок казался Харуюки невероятно долгим, но ведь Метатрон всё это время жила на неограниченном нейтральном поле, где прошло не восемь лет, а восемь тысяч. Каждый год состоит из примерно 8760 часов, и если умножить это число на восемь тысяч, то получится, что Метатрон действительно прожила уже больше 70 миллионов часов. Этот срок впору называть вечностью.

Харуюки опустил взгляд на сияющую под их ногами галактику, а затем произнёс слова, всплывшие из самых глубин души.

— Помнишь... я обещал, что стану твоим слугой на тысячу лет? Поэтому... я хочу, чтобы ты не исчезала, пока я не выполню это обещание...

— ...Ты в очередной раз говоришь глупости. Тебе ещё даже не удалось пробить оборону врат Имперского Замка, а ты уже считаешь, что сможешь прорваться через Храм Восьми Богов всего за тысячу лет? Не переживай, от тысячи лет служения ты никуда не денешься, — холодно проговорила Метатрон, а затем продолжила немного мягче, — Но сейчас за помощью ко мне обратился ты. И я готова откликнуться.

— Э?..

Харуюки уже успел грешным делом подумать, что она ему что-то подарит, но затем понял, что Метатрон вновь смотрит вниз, и перевёл взгляд вслед за ней.

— Я обещала тебе шанс на победу над псевдосуществом.

Эти слова словно вернули Харуюки в реальность и заставили напрячься.

Конечно же, он не забыл, что в этот самый миг на неограниченном поле в районе Минато Сильвер Кроу застыл на пути пустотного лазера Брони Бедствия 2. Похоже, что на высшем уровне время стоит на месте, но как только он вернётся на так называемый средний уровень, чёрное копьё пронзит Харуюки уже через полсекунды.

— Не то чтобы я в тебе сомневался... но что ты можешь сделать в такой ситуации?.. — осторожно спросил Харуюки, и Метатрон ответила ещё более серьёзным тоном:

— Это поистине мерзкое и отвратительное создание, и даже я не могу представить, сколько энергии пустоты оно хранит внутри себя. Малейшая ошибка в бою может привести к тому, что ты будешь уничтожен, несмотря на твою броню.

— И... и как мне... избежать уничтожения?..

— Естественно, тебе нужно уничтожить противника силой противоположного атрибута. Сначала требуется отразить пустотную атаку псевдосущества, а затем одолеть и его тело.

— Противоположный... атрибут.

В Ускоренном Мире Энергия Пустоты представляла Тьму, и противостоял ей Свет. Харуюки обладал дальнобойной Инкарнационной техникой «Лазерный Дротик», как раз относившейся к этому элементу.

Но эта техника пока оставалась недоделанной, требовала долгой подготовки и не отличалась меткостью. А самое главное, ей попросту недоставало мощности, чтобы пробиться сквозь тёмный лазер Брони 2 и пронзить её тело.

— А-а... я не хочу сдаваться раньше времени, но не уверен, что мои нынешние техники обладают достаточной силой... кроме того, я не думаю, что успею запустить их так быстро... — пожаловался Харуюки, уныло свесив голову.

И тут его правую руку беспощадно сжали. На высшем уровне шкала здоровья не появлялась, а значит, он не должен был получать урона, но всё равно вскрикнул.

Архангел с негодованием нахмурила прекрасные брови и отчеканила:

— Как одна из Четырёх Святых и твоя хозяйка, я строго запрещаю тебе впадать в панику. Я сказала, что это возможно, значит, так оно и есть!

— Т-так точно!

«Что-то она всё больше напоминает Черноснежку-семпая», — запоздало поёжился Харуюки.

Метатрон потянула его за руку и повернула лицом к себе.

Затем она молча протянула правую руку тыльной стороной вверх, и Харуюки боязливо положил свою левую руку под изящную ладонь. Они взялись за руки, но Метатрон не сказала ни слова. Если бы они были на вечере народных танцев, то сейчас как раз должен был заиграть «Оклахома Миксер», но чёрный мир всё так же наполняла тишина.

По ощущениям Харуюки следующих слов Метатрон пришлось ждать секунд десять, не меньше.

— Я понимаю, что твоих сил пока недостаточно для победы над этим псевдосуществом. Кроме того, сквозь столь плотную тьму не сможет пробиться и Ектения тех крыльев, что я одолжила тебе. Это — техника массового уничтожения, которая работает эффективно лишь в первой форме за счёт множества крыльев.

— Я, ясно... но она всё равно была очень мощная. Спасибо, что одолжила мне эту силу...

— Я сейчас совсем не об этом! — перебил Харуюки гневный голос восьмитысячелетней Энеми Легендарного класса. После небольшой паузы Метатрон продолжила: — Прямо сейчас я взаимодействую с тобой через крылья. На среднем уровне моё настоящее тело уже вернулось в крепость, и я не могу прийти к тебе на помощь. Но есть способ, который позволит моей силе пройти сквозь твоё тело и материализоваться.

— Сквозь меня... твоей силе?..

— Это единственная возможность пробиться сквозь пустоту и победить врага.

Её слова невольно напомнили Харуюки о днях, проведённых у Старой Токийской Башни. Продолжая держать Метатрон за руки, он вжал голову в плечи и осторожно спросил:

— Э-э... надо прямо здесь тренироваться, чтобы научиться это делать?..

— ...Если ты так хочешь, я могу это устроить. Но знай, что если ты слишком задержишься на высшем уровне, то вернуться на нижний уровень будет не так-то просто. Где-то три тысячи лет назад я заблудилась, и это доставило мне определённые затруднения...

— Т-тогда лучше не надо тренировок! Но... только как же...

Как только Харуюки склонил голову, архангел выпрямила стройный стан и расправила крылья.

— ...Слушай меня, маленький воин. На высшем уровне не существует расстояний. Поэтому, хоть на среднем уровне мы и находимся далеко, здесь мы можем прикасаться друг к другу, видеть все три поля одновременно и читать воспоминания. Но между нами всё ещё есть отчётливая «граница». Она — результат твоего желания оставаться самим собой и защищать себя... той самой силы, которая служит истинным источником того, что вы называете «Системой Инкарнации».

— Источник... Инкарнации...

Метатрон использовала сложные обороты, но Харуюки чувствовал, что прекрасно понимает их смысл на эмоциональном уровне.

Перезапись явлений посредством сильного сфокусированного образа. Это — основа Системы Инкарнации. Но большинство бёрст линкеров, сами того не осознавая, поддерживают один образ.

Они поддерживают стену, защищающую их душу.

Скорлупу, которую они воздвигают вокруг своего мягкого, ранимого сердца.

Дуэльные аватары рождаются из душевных травм. Другими словами, они — доспехи, которые надевают бёрст линкеры, и одновременно их оружие.

Харуюки всегда считал, что дуэльных аватаров создаёт система Брейн Бёрста. В ночь после установки программы она вызывает кошмар, чтобы найти моральные шрамы в психике носителя, а затем использует их образы при создании аватара.

Но возможно, он ошибался. Не исключено, что оказавшийся в этом кошмаре бёрст линкер инстинктивно вызывает образ того, чем способен защититься, и таким образом инкарнирует его.

В таком случае получается, что процесс рождения дуэльного аватара сам по себе строится на Системе Инкарнации. Все игроки использовали Инкарнацию в тот самый миг, когда становились бёрст линкерами.

Те, кто желали телесной силы, становились синими аватарами.

Те, кто желали силы, способной дотянуться до чего-то, становились красными аватарами.

Те, кто желали силы ради защиты друзей, становились зелёными аватарами.

И, наконец, те, кто хотели не силы, а лишь как можно более твёрдой скорлупы вокруг своей души, становились металлическими аватарами.

А затем бёрст линкеры, сами того не осознавая, продолжали поддерживать форму своего дуэльного аватара с помощью силы Инкарнации.

— Метатрон... — обратился Харуюки к державшей его за руки красавице. — Помнишь, ты говорила, что слышишь «звук», когда работает Система Инкарнации? Если так, то... наверное, звук защиты моего сердца звучит... невыносимо.

— Почему ты так думаешь?

— Я... один из немногих аватаров металлического цвета... то есть, аватаров с металлической бронёй. Это доказательство того, что я сильнее других людей пытался защитить свою душу. Я не просил силы, чтобы победить врагов, не просил умения защитить друзей... я молил лишь о том, чтобы меня покрыли крепкой бронёй. Именно поэтому мой звук должен быть мерзким...

Харуюки понимал, что слова его звучат так жалко, что Метатрон, наверняка, опять разозлится. Но архангел не изменилась в лице, ответив своим обычным тоном:

— Особенности, которыми вы, воины, разнитесь друг от друга, не вызывают во мне ни любви, ни омерзения. Ведь когда я нахожусь в первой форме, я не могу противиться приказу уничтожать вас всех без разбора, и поэтому чувства не имеют для меня никакого значения.

— Вот как...

— Но в то же время, я по-прежнему могу иметь своё мнение по поводу всего на свете, включая вас, и сама решать, нравится мне что-либо или нет. Например, остальные Святые — очень дорогие мне создания, а Четыре Бога Имперского Замка мне не по душе. Я люблю «Закат», но ненавижу «Ад». То псевдосущество, с которым ты сражаешься, я считаю омерзительным. А что до того воина, который похитил «Сияние» с алтаря в глубине моей крепости, исказил его, а затем осмелился использовать, чтобы превратить меня в сторожевую собаку... то я считаю, что во время нашей следующей встречи стоит потратить пару-тройку тысяч лет, чтобы основательно прожарить его.

— Я... ясно...

Харуюки вздрогнул, и в уголке его сознания мелькнула новая мысль.

Судя по её словам, та серебряная корона, которая сковывала волю первой формы Метатрона и тех рыцарей, что патрулировали базу Общества... содержала в себе эффект «Сияния», одного из Семи Артефактов. А значит, этот считавшийся утраченным Артефакт в настоящее время находится в руках Общества.

Это тревожная информация, но сейчас нужно думать лишь о Броне 2. Вновь посмотрев в лицо Метатрон, Харуюки повторил вопрос:

— Так что насчёт... моего звука?..

— Метатрон выразительно помолчала, а затем всё же ответила:

— Могу сказать, что твой вопрос мне не нравится.

— П-прости. Если не хочешь, можешь не говорить...

— ...В конце концов, он настолько глупый, что ты и сам способен найти ответ на него. Стала бы я на тысячу лет записывать в свои слуги создание, постоянно издающее неприятные звуки?

— Извини... П-погоди, что ты хочешь этим сказать?..

— И вообще, ты уверен, что у тебя есть время болтать со мной на эту тему?! Я ведь только что сказала, что на высшем уровне долго оставаться нельзя!

— Д-да, точно.

Харуюки вспомнил, о чём они говорили до того, как разговор ушёл в сторону. Метатрон поведала ему о «границе», что разделяла их. О незримой стене, которую на глубоком подсознательном уровне поддерживают все люди. Другими словами...

— Э-э, получается, что... меня от тебя отделяет броня моего дуэльного аватара?..

— Именно. Вообще, на высшем уровне тебе не нужен ни щит, ни меч — ведь в этом мире ничто не может тебя ранить. Но ты продолжаешь поддерживать ту форму, что принимал на среднем уровне. Пока ты будешь так делать, я не смогу поделиться с тобой силой.

— Н-но как мне тогда...

Харуюки уже восемь месяцев сражался в образе Сильвер Кроу. Эта форма в Ускоренном Мире стала для него совершенно естественной. Хотя Метатрон и утверждала, что он сознательно её поддерживает, сам он этого не ощущал.

— И... и вообще, ты ведь тоже находишься здесь в том самом виде, в котором мы встретились на неограниченном поле. Граница между нами — это не только моя вина... — несколько ворчливым тоном пожаловался Харуюки.

На лбу Метатрон появилась сердитая морщинка.

Но, к счастью, она не стала бранить его. Немного склонив голову, словно для того, чтобы окинуть себя взглядом, она согласилась:

— Да... ты говоришь правду. Будучи Святой, я полна гордости, даже высокомерия, из-за которых принимаю этот облик. Но сейчас пришло время избавиться от скорлупы. В тот миг, когда я одолжила тебе свои крылья, я приняла решение положить конец этому долгому удушливому застойному времени...

Метатрон подняла голову к небу, всё не открывая глаз. Харуюки, словно зачарованный, последовал её примеру.

На чёрном небосводе не проглядывалось ни единого огонька. Пожалуй, скорее стоило сказать, что над ними вообще не было неба. Лишь бесконечная бесцветная пустота.

В каком-то смысле это бесконечное пространство имело много общего с тесной клеткой. Подобно ей, пространство не позволяло выйти за свои пределы. По той же причине и вечность подобна бесконечно повторяющейся секунде. Ни та, ни другая не могут закончиться.

Когда в Харуюки пробудилась способность к полёту, и он впервые взмыл в небо дуэльного уровня, он ощутил, что этот мир бесконечен. Но даже в тот миг, когда это случилось, он был заперт в крохотной ячейке Ускоренного Мира, в боевой зоне Сугинами 2 на уровне «Чистилище». Сверху её ограничивало нейтральное поле, а ещё дальше — высший уровень, где пересекались три мира. Метатрон провела в этой темнице вечность. Всё это время она не знала ни смысла своей жизни, ни ради чего она сражается.

И тут прямо перед Харуюки возник столб золотого света.

Когда Харуюки опустил взгляд, он увидел, как беззвучно исчезают изысканные одеяния, покрывавшие тело Метатрон. Её туника развоплощалась, превращаясь в свет, начиная с подола и рукавов, обнажая манящие формы.

Случись это немногим ранее, и Харуюки тут же свалился бы на землю, отпустив её руки. Но сейчас его сердце рвалось ей навстречу.

Она — Энеми Легендарного класса, обладающая такой невероятной силой, что может потягаться даже с Четырьмя Богами, сторожившими Замок. Она — полный антипод Харуюки, бёрст линкера всего лишь пятого уровня. И всё же есть одна вещь, которая их объединяет. Они оба хотят увидеть, где кончается Ускоренный Мир. Они оба хотят лететь вперёд всё быстрее и быстрее.

Сейчас ему не нужна броня. Ему нужно сбросить ту скорлупу, что сковывала его душу, и шагнуть навстречу ей. Ради того, чтобы их сердца, сердца друзей, стремящихся к одной и той же цели, смогли коснуться друг друга.

Тело Харуюки тоже засветилось мягким серебристым светом.

Частицы света, образовывавшие броню Сильвер Кроу, таяли в воздухе. Из-под брони появилось собственное тело аватара, а затем и настоящее тело Харуюки из реального мира.

Свет, который испускали их тела, прошёл через крепко сцепленные руки и соприкоснулся на их ладонях.

И тут кольцо, образованное их руками, ярко вспыхнуло, осветив пустоту.

Метатрон плавно разомкнула веки, а затем впервые широко распахнула глаза. Золотые очи встретились с глазами Харуюки, а на маленьких губах появилась едва заметная улыбка.

Кольцо сияло всё сильнее, и тьма вокруг постепенно сменялась ослепительной белизной. Свет растворял их тела, и Харуюки ощутил, что теряет зрение, слух и другие чувства, возвращаясь к тому состоянию, в котором оказался сразу после появления на высшем уровне. Но сейчас Харуюки чувствовал, что рядом с его обнажённым сердцем бьётся ещё одно.

Сердца потянулись навстречу друг другу.

А затем соприкоснулись.

***

Харуюки не знал и не мог знать того, что в тот самый миг кое-что изменилось внутри центрального сервера Брейн Бёрста, известного как Основной Визуализатор.

Брейн Бёрст ускорял скорость мышления в тысячу раз, поднимая частоту квантовых контуров мозга, обеспечивающих работу сознания. Но это лишь часть правды. Ускорялась частота того мозгового контура, который принимал подключения от «Основного Визуализатора» посредством нейролинкера.

Это подключение осуществлялось не через общую глобальную, но через засекреченную сверхвысокоскоростную сеть, которую использовали социальные камеры. Находясь под ускорением, бёрст линкер мыслил, используя квантовый контур, специально выделенный для него внутри Основного Визуализатора.

В этот самый миг между контуром Метатрон — одной из ярчайших звезд в галактике из «сна Такуму» — и контуром Харуюки установилась новая связь. Это явление чем-то напоминало явление параллельной обработки, связывавшее тело ISS комплекта с владельцами, но имело принципиальное отличие.

Сеть ISS комплектов объединяла лишь негативные эмоции.

Но сеть Метатрон-Харуюки могла передавать всё. Они могли передавать друг другу не только мысли и чувства, но и волю к победе... и даже жизнь.

***

Очутившись среди белоснежного света, Харуюки услышал:

— Ну что же, пора возвращаться на средний уровень. Пришло время сразиться с нашим врагом.

«Н-но»...

— Всё хорошо. Сражайся и ничего не бойся. Помни, Сильвер Кроу... я с тобой.

«...Да.

Спасибо, Метатрон.

Я буду сражаться. Ради своих друзей. Ради себя. И ради тебя».

***

Время возобновило свой ход.