Глава 9
Харуюки почти не помнил, как прошли остальные уроки, что он ел на обед и как возвращался домой.
Придя в чувства, он обнаружил, что лежит на кровати у себя в комнате, не сняв форму, и смотрит в потолок.
Воспоминания целого дня были словно под прозрачной, но всезаслоняющей вуалью; они безмолвно проваливались в черноту. Как будто все это было сном.
Точно, все это был сон. Этого просто не может быть взаправду.
Конечно, если он прямо сейчас ускорится и выберет для дуэли любого противника из списка, вся правда тут же откроется. Есть ли у него крылья за спиной, он поймет, даже не глядя.
Однако он не мог заставить себя сделать это.
Харуюки перевернулся на бок, нашарил в ногах скомканное одеяло и натянул его до плеч. Он решил ничем больше не заниматься и сразу лечь спать — как вдруг.
В ушах у него раздался звоночек, оповещающий о том, что пришел посетитель.
Скорее всего, это кто-то что-то доставил для его матери. Харуюки решил не обращать внимания; но тут, естественно, в маленьком окошке в его поле зрения возникло изображение пришедшего, и это было жесткое лицо Такуму. Харуюки резко натянул одеяло на голову.
Сегодня Такуму уже спрашивал Харуюки, что произошло, на большой перемене и после школы. То, что что-то произошло, легко было понять по кровоподтеку возле рта Харуюки; впрочем, и одного взгляда на Тиюри тоже было достаточно.
Тиюри, судя по всему, ответила лишь «спроси Хару», а Харуюки потом ответил лишь «ничего». Он размышлял, чтО будет предательством по отношению к Такуму — рассказать правду или нет; потом нашел себе оправдание, что надо подумать еще, и сбежал от друга домой.
Однако Такуму, похоже, не желал отступаться. Звонок прозвучал снова, и в нем Харуюки послышалась упрямая интонация. Он словно говорил: «Я хоть часами буду тут ждать, пока ты не выйдешь».
Харуюки сделал глубокий вдох и с мыслью «будь что будет» нажал на кнопку отпирания двери в голографическом диалоговом окне.
Он встал, выбрался в коридор и очутился лицом к лицу с Такуму, как раз вошедшим в прихожую. Взглядом пригласил его пройти.
Двое молча направились в гостиную и сели за стол друг напротив друга.
Молчание висело минуты три.
— …Если ты скажешь, что совершенно не можешь говорить о том, что произошло, я больше не буду спрашивать, — неожиданно заявил Такуму, взглянув на слабый кровоподтек в уголке рта Харуюки.
Он снял синие очки и посмотрел Харуюки прямо в глаза.
— Но скажи мне лишь одно. Хару… что для тебя Ти-тян? Почему у нее такое лицо, нет, почему ты оставил ее плакать одну? Что бы ни произошло, она наша… подруга, лучшая подруга, Хару.
Не в силах смотреть Такуму в глаза, Харуюки отвел взгляд влево и вниз.
…Оставил ее одну? Нет же!
Так он мысленно воскликнул.
Но чтобы выбраться из сложившейся ситуации, когда под угрозой оказалась и свобода Тиюри, ему совершенно необходимо победить существо по имени Сейдзи Номи. Если Харуюки не заставит его стереть видео с проникновением в женскую душевую и не победит в ускоренном мире, чтобы тот вернул крылья, то не только Харуюки придется всегда подчиняться Номи — Тиюри тоже станет его заложницей.
Холодная логика подсказывала, что, хоть Номи и потребовал молчать, Харуюки должен все выложить.
Однако он просто не мог рассказать Такуму, что он вляпался в ловушку Номи с программой-маскировщиком, залез в женскую душевую и втянул во все это Тиюри.
И вообще, вирус был в фотке, которую ты мне прислал. Если бы ты заметил, что размер файла странный, всего этого бы не было.
Так мысленно пробурчал Харуюки, оставив за скобками то, что сам он тоже ничего не заметил.
Это явно было желание перевалить все с больной головы на здоровую; и в итоге все-таки у Харуюки вырвалось то, чего он никак не хотел говорить.
— А ты… ты тоже — ты думаешь про Тиюри? Ты так говоришь, но тогда не лучше ли было тебе самому что-нибудь сделать?
— …Я хочу. Я хочу, но… я…
«…один раз уже предал Ти-тян».
Харуюки как-то почувствовал эти оставшиеся невысказанными слова и внезапно ударил по столу руками.
— Та-Таку… ты ведь тоже! — проорал он. — Всегда, всегда так вот уходишь! Всегда тянешь за собой все старое, всегда проглатываешь то, что хочешь сказать! Ты вообще любишь Тию?! Ты вообще хочешь с ней встречаться, Таку?!
— Да, я люблю ее! И думаю о ней больше, чем любой другой!!! — тоже заорал в ответ Такуму, и стул под ним протестующе застонал. — И именно поэтому я хочу, чтобы Ти-тян делала то, что она хочет! Пока Ти-тян не ответит, хочет ли она со мной встречаться, я буду ждать сколько угодно!
— Ждать?! А что ты будешь делать, если Тию ответит «нет»?! Что если она выберет кого-то другого, не тебя?!
— Даже так все равно нормально!!!
Такуму выплюнул это сквозь стиснутые зубы, вцепившись руками в край стола, так что столешница заскрипела. Из его рта вылетали обрывочные слова.
— Если, от этого, Ти-тян будет счастлива. Соперник, даже если… Хару, даже ты. Я, не буду против.
— …Ты это серьезно, Таку? — тускло вырвалось у Харуюки (неожиданно даже для него самого). — Тогда… как? Ты имеешь в виду, отдашь Тию… мне? А… или…
Нет. Нет. Я не хочу это говорить. Я не хочу говорить такие вещи. Я тоже, я всегда хотел, чтобы у вас с Тию все стало как прежде.
— Или ты тоже, теперь влюбился в семпая? И если мы с Тию начнем встречаться, тебе достанется семпай, ты этого хочешь?
…Всегда хотел.
Правой щеке стало жарко и больно. Харуюки принял это как само собой разумеющееся.
Получив удар с левой, который Такуму нанес, перегнувшись через стол, Харуюки вместе со стулом откинулся назад и ударился об пол.
Перед его глазами было размытое от слез (уже второй раз за сегодняшний день проступивших) лицо вскочившего Такуму. У него на щеках тоже были мокрые дорожки.
— Хару… Хару.
Голос Такуму звучал надтреснуто.
— Хару, мы же уже… ничего не скрываем друг от друга, правда? Почему… почему же ты не говоришь мне. Почему… ты не рассказал правду. Ты что… мне уже не доверяешь?
— Та… о…
Таку, ошибаешься.
Однако никакие другие звуки из горла Харуюки не шли.
Он не мог этого произнести.
Если он все расскажет, Такуму, скорее всего, сразу же набросится на Номи. И тогда узнает. Что Харуюки, Сильвер Кроу, лишился крыльев. Что он никогда больше не полетит.
Нет, это-то ему надо знать. Как партнеру. Как лучшему другу.
И все же Харуюки не мог. Не мог сказать, что сейчас он слабее, чем был на первом уровне, что он уже недостоин быть партнером Сиан Пайла, — во всем этом он сознаться был просто не в силах.
Больше десяти секунд Такуму ждал ответа Харуюки; потом его плечи поникли, он вытер глаза правым рукавом и отвернулся.
— …Прости, что ударил.
Оставив позади себя эти тихие слова, лучший друг Харуюки медленно вышел из гостиной. Отзвучало эхо открывшейся и закрывшейся двери, и повисла тишина.
Как долго он лежал на холодном полу?
Когда Харуюки пришел в себя, за южным окном была уже ночь.
Ни о чем не думая, Харуюки медленно встал, переоделся в подходящую одежду, какая нашлась в его комнате, и вышел из квартиры. Спустился на лифте на первый этаж и быстрым шагом выбрался на улицу.
Здесь было полно семей, возвращающихся из ближайшего торгового центра. Увидев ребенка с сияющим лицом, прижимающего к себе пакет игрового магазина, Харуюки вспомнил, что сегодня в продажу вышла новая RPG знаменитой серии.
…Может, и мне купить?
Купить, бегом вернуться домой, установить игру в нейролинкер и играть до потери сознания. Но у нынешних игр просто потрясающие размеры. Вполне возможно, в памяти его нейролинкера не хватит свободного места. Ну тогда можно просто стереть какую-нибудь другую игру. Что-нибудь громоздкое, например эту программу… «Brain Burst».
Вот именно, просто выйти — что тут такого. Все равно когда-нибудь он от этой игры устанет. Если подумать — он ведь уже полгода только в нее и играет.
Если он покинет ускоренный мир и перестанет быть Бёрст-линкером, Номи тоже утратит интерес к нему. Его видео станет бесполезным. И он не сможет через Харуюки запугивать Тиюри.
Разве сейчас это не лучший выход? Конечно, он уже не сможет помочь ей достичь десятого уровня, но можно и по-другому сказать: этот аватар, неспособный больше летать, не будет тянуть ее назад и разочаровывать.
Все просто вернется к тому, что было. Раз приобретенное снова утратится, только и всего.
Есть ли у меня хоть одна причина не сделать шаг вниз?
Проходящая мимо маленькая девочка озадаченно посмотрела на Харуюки.
Лишь тогда Харуюки осознал, что он идет посреди толпы людей, а лицо его мокро от слез.
Поспешно вытершись рукавом куртки, Харуюки побежал.
Подуэлиться с кем-нибудь, как-нибудь победить и заработать достаточно очков, чтобы заплатить Номи. Давать ему, сколько потребуется, и в будущем вернуть себе крылья.
Была вероятность, что Такуму включил «режим зрителя»; тогда, если Харуюки будет драться в Сугинами, Такуму увидит этот бой; поэтому Харуюки направился к седьмой кольцевой, чтобы перебраться в другой район.
У автобусной остановки возле эстакады Коэндзи он задумался, в какую сторону по кольцу отправиться, и наконец решил дождаться автобуса, идущего в Сибую. Накано и Нэрима к северу отсюда принадлежали Красному легиону «Проминенс», а встречаться с его командиром Скарлет Рейн Харуюки совершенно не хотелось.
Перед ним остановился круглый электроавтобус с уймой колес, и Харуюки сел на него. Его электронный кошелек в углу поля зрения сразу щелкнул и похудел на стоимость проезда.
Харуюки втиснул свое тело в пустое сиденье сбоку и, глядя на ночной город, стал рассеянно думать.
Бёрст-линкеров всего около тысячи. Большинство из них здесь, в Токио — так ему говорили.
Однако сколько всего их было — ну, в смысле, с момента появления программы «Brain Burst» до сегодняшнего дня, за семь с половиной лет, сколько людей обрело способность ускоряться и сколько ее потеряло — этого он не знал.
Что сейчас чувствуют те, кто раньше были Бёрст-линкерами? Кусают губы с досады, просто крутят в голове приятные воспоминания — или дрожат от ярости?
Харуюки попытался представить себя на их месте.
Если я лишусь всех очков и игра принудительно самоуничтожится — смогу ли я думать об этом просто как об «игровой концовке»? Несмотря на то, что мои крылья, свидетельство моего существования, украдены, я все равно цепляюсь за свою принадлежность к касте Бёрст-линкеров.
Нет, конечно, он не сможет это быстро забыть. Скорее всего, он будет всячески пытаться достать «Brain Burst» где-то еще.
И потом… наверняка ведь люди «после этого» думают очень по-разному. Кому-нибудь от ярости и разочарования наверняка должна прийти в голову мысль уничтожить и сам ускоренный мир. Черноснежка объясняла уже, что детям, не имеющим никаких доказательств, никто не поверит, но так ли это? Если масс-медиа и полиция получат множество похожих сообщений, наверняка ведь взрослые начнут расследование?
Как же «Brain Burst» остается спрятан от общества уже более семи лет?.. И почему автор программы захотел создать такое положение дел?..
Пока Харуюки об этом думал — видимо, чтобы убежать от прочих мыслей, — автобус повернул влево, на проспект Косю, и въехал в Сибую, на территорию Зеленого легиона.
На территории, подконтрольной своему легиону, Харуюки нельзя принудительно вызывать на дуэль, но здесь такой привилегии у него нет. Имя аватара Харуюки, Сильвер Кроу, появится в дуэльном списке, и его могут вызвать в любой момент.
…Пускай кто угодно.
Харуюки закрыл глаза и, откинувшись на спинку сиденья, стал ждать. Сильвер Кроу был уже обычным «слабаком ближнего боя, которого легко побить». Дальнобойщики, рукопашники, спецы по непрямым атакам — ни против кого у него не было преимущества.
Восемь вечера — самое «дуэльное» время, даже в будний день. Всего полминуты спустя в ушах Харуюки раздался громоподобный звук ускорения.
Провалившись в темноту, Харуюки уже в образе дуэльного аватара чуть опустился и встал на землю.
Первым делом он кинул взгляд за спину, но ни намека на металлические крылья там не было. Крепко зажмурившись, Харуюки затем открыл глаза и стал смотреть вперед.
Перед ним был тот же проспект Косю, но заполнявшие его машины, включая автобус, на котором Харуюки приехал, исчезли. Полотно было все в трещинах и выбоинах, повсюду громоздились кучи обломков.
Арена «Конец века». Харуюки опустил голову, избегая встречаться взглядом со зрителями, стоящими на крышах соседних домов-руин. Он даже не стал смотреть, кто его противник. Просто стоял посреди широкой дороги и ждал. Курсор, показывающий направление на соперника, подрагивал, глядя на восток.
Спустя некоторое время — из густой темноты донеслось тарахтение мотора.
Для механического вооружения звук приближался невероятно быстро. Значит, это было не просто вооружение, а транспортное средство, а звук издавал древний двигатель внутреннего сгорания, какими могут похвастаться очень немногие Бёрст-линкеры…
Додумав до этого места, Харуюки наконец поднял голову.
Прямо в глаза ему ударил свет круглой фары. Американский мотоцикл, сыпя алыми искрами от переднего и заднего тормозов, выпендрежно крутанулся на месте и застыл; свет фонарей отражался от его хромированных деталей.
— Хей-хей-хееееей!!!
Черепоголовый наездник в седле мотоцикла навел на Харуюки оба указательных пальца.
Даже не глядя на имя в верхнем правом углу, по знакомому мотику можно было без проблем догадаться, что это Эш Роллер. Стало быть, арена и соперник — точно те же, что были полгода назад, во время первой дуэли перерожденного Харуюки.
— Мегавстреча, Ю*! О, никак запал на меня, раз явился сюда, в Биттер-Вэлли*, ЮУУУУУ?!
— …А?
Харуюки настолько опешил, что забыл даже поздороваться и переспросил:
— Б-биттер-Вэлли, это что?
— Хей-хей-хеееей, мог бы и догадаться, андерстенд*! Это Ясибу, в натуре, Ясибу!
— …
Еще секунду посоображав, Харуюки понял наконец, что имелась в виду Сибуя.
— …Это, Эш-сан. «Горький» — это, по-моему, не «сибуй», а «нигай»… Так что это была бы не Сибуя, а «Нигая».
— …По чесноку?
— …По чесноку.
Харуюки казалось, что он в такой депрессии, что дальше некуда, однако настроение Эш Роллера передалось ему, и он даже поправил своего соперника; со стороны зданий, стоящих возле дороги, донесся смех зрителей. Эш Роллер глянул на них и показал средние пальцы обеих рук.
— Нечего ржать, мэээн! Скоро я и вас вынесу, погодите!!!
Лицо-череп вновь повернулось к Харуюки, и Эш Роллер тихо спросил:
— …А «сибуй» — это по-английски как?
— Это будет… «раф»*, кажется.
— Понятно. Ну, значит, Раф-Вэлли, ага. …Эй, да это ваще никого не колышет!
— Т-ты сам спросил…
— Заткнулся, шатап*! Заимел чуток больше побед и уже зазнался, ЮУУ! Глянь-ка сюда и дрожи!!!
С этими словами он нажал на кнопку сбоку рукояти, и из загадочных трубок, примостившихся по обе стороны от передней вилки, выглянули очень злобные на вид красные конические мордочки. Ни фига себе… Как ни смотри, это могут быть только…
Харуюки обалдело прошептал:
— Это… что, ракеты, что ли?
— Йес, в точку! Ракеты, да еще с самонаведением, ты, засранец летающий!
— Но, но, американские мотоциклы с ракетами… с точки зрения дизайна и эстетики, ты об этом думал?..
— Чегооо!.. «Конец века» — это мегакруто!!! Так что давай-ка полетай! А потом порыдай!!!
Выкрикнув это, Эш Роллер наконец-то заметил несколько необычный вид Сильвер Кроу и вытянул шею.
— …Эй, ты, а чего у тебя крылья сложены. Дуэль уже началась, так что доставай.
Харуюки покачал головой, затем поспешно ответил:
— Есть причины. Сегодня я с тобой дерусь на земле.
— …Хмм. Ну, сделаем, как хочешь, но… если ты меня считаешь слабаком, в натуре будешь рыдать, понял?
Кинув взгляд на таймер, он дал полный газ и пронзительно выкрикнул:
— Летс даааанс*!!!
Харуюки уставился на мотоцикл, крутанувшийся вправо; из-под заднего колеса вылетело облако белого дыма.
В последних дуэлях с Эш Роллером он, как правило, наносил точные удары по мотоциклу противника с пикирования, и противнику не помогало, что мотоцикл умел ездить по вертикальным стенам. Но, разумеется, сейчас эта тактика исключалась. Оставалось лишь уворачиваться от атак и помаленьку сносить сопернику хит-пойнты ударами со спины.
Мотоцикл, отъехав немного, крутанулся на месте и понесся в атаку по прямой. Харуюки слегка подсел и сосредоточился на траектории движения противника.
Дух геймера никуда не денешь: как только дуэль началась, тело и восприятие Харуюки вошли в ритм сами собой; однако, конечно, он не забыл, что Даск Тейкер отобрал у него крылья. В сердце у него по-прежнему зияла гигантская дыра. И сейчас у Харуюки было такое ощущение, будто он сунул руку в эту дыру, пытаясь понять, есть ли там вообще что-нибудь.
— …Куоооо!
Он до последнего момента стоял неподвижно, а потом с выкриком отпрыгнул. Передняя шина чиркнула по ноге.
Сейчас!
Харуюки крутанулся на месте и выбросил кулак в направлении седока.
Однако.
— Тоооо!
Одновременно с этим возгласом сбоку внезапно вылетел ботинок и нанес удар Харуюки точно в шлем. Отлетая в сторону, он увидел, как стоящий на сиденье Эш Роллер отводит обратно ногу, которой только что его пнул.
Затем он снова сел на мотоцикл и ускорился. Проехал двадцать метров, развернулся и опять встал. Как-то он умудрялся контролировать акселератор правой ногой.
— Видал, ЮУУУУУ! Это мой новый навык, «Вэ-твин кулак»!!!
Фиг с ним, с названием; сам прием был потрясающий, и Харуюки, вставая на ноги, невольно восхитился.
Здоровенный мотик управлялся всего лишь двумя ногами, как скейт. Теперь противник мог атаковать не только мотоциклом, но и собственным телом. Возможностей по части уклонения стало гораздо меньше.
…Это уже нереально.
Так мысленно прошептал Харуюки.
Если сейчас будет простой обмен ударами, то Эш Роллер с его мотоатаками получит ошеломляющее преимущество. Даже если они оба будут попадать, Сильвер Кроу будет получать намного больший урон. Пытаться дальше что-то делать — пустая трата времени.
Уронив руки, Харуюки стоял на месте, пока переднее колесо мотоцикла не подбросило его в воздух.
Отлетев, будто палка, Харуюки ударился о дорожное полотно, потом еще раз и еще. Остановила его лишь груда обломков, в которую он с грохотом вмазался.
Голова была как в тумане; неприглядно валяясь, Харуюки подумал:
…Ну да, в той дыре пусто. После того как я потерял крылья, у меня не осталось ничего.
Теперь ему остается лишь дуэлиться с игроками низших уровней, с которыми легче справиться. Зарабатывать в каждом бою крохи и, скопив, платить Номи. Два года. До того дня, когда к нему вернутся крылья.
Вдруг у самой его головы низко рыкнул двигатель.
Давай, прикончи меня… С этой мыслью Харуюки лежал и ждал; однако секунды шли, а горячего удара колесом все не было. Взамен сверху раздался голос.
— Фигооово. Эй, Кроу, ты, чего не летаешь-то?
Харуюки приподнял голову — на самом краю поля зрения появилась маска-череп — и ответил тихо, чтобы зрители не услышали:
— …Не могу летать. У меня нет больше крыльев. Поэтому я не могу больше… побеждать игроков того же уровня. Сейчас это было… просто чтобы убедиться. …Давай, заканчивай это дело.
Вновь повисла пауза, заполняемая лишь «додокодо» двухцилиндрового V-образного двигателя.
Голос, раздавшийся следом, звучал спокойно — совершенно не в стиле Эш Роллера.
— …Закончить? В каком смысле?
— Ну а в каком еще… Лупи меня этим своим колесом и закончи дуэль.
— Фннн. В таком, значит, смысле. Ты больше не можешь летать. Значит, ты не можешь побеждать. Значит, ты не хочешь драться, а хочешь просто лежать и не рыпаться.
Да, таким поведением во время дуэли гордиться нечего — Харуюки и сам это сознавал. Однако даже если он сейчас напряжет голову и как-нибудь ухитрится победить, это же все равно ничего не будет значить. Это не даст ему какого-то преимущества для будущих боев. Вот что было бы важнее всего — но как раз это невозможно. Поэтому —
— …Вставать уже бесполезно, — лежа на земле, прошептал Харуюки и стал ждать слов осуждения от Эш Роллера.
Однако в ответ послышались еще более тихие и, можно сказать, спокойные слова.
— …Эй, а ты помнишь? Давно, когда у нас была вторая дуэль… Ты тогда поднял заднее колесо моего мотика.
— …
Такое, конечно, не забывается. Первая победа Харуюки, да и вообще тот бой был достоин того, чтобы его помнить. Но Харуюки ничего не ответил, даже не кивнул — просто ждал, когда Эш Роллер продолжит.
— Это было чертовски паршиво. Когда заднее колесо в воздухе, я мог что угодно с мотиком делать, все равно он не двигался. Если б я просто сидел на месте, то кушал бы удары твоей башки в спину. Это был мат. Но… — глаза под маской-черепом сверкнули, и Эш Роллер тихо процедил: — Разве я тогда перестал дергаться? Сдался, как ты сейчас, и позволил себя избить?
Нет.
Тогда весь его потенциал был вложен в «Усиленное вооружение», в мотоцикл, а сам наездник имел практически нулевые способности по части боя. Он тогда слез с седла и накинулся на металлического Сильвер Кроу своим телом из плоти и крови.
В результате Харуюки избил противника «в одну калитку» и победил.
Но Эш Роллер не сдался, пока его хит-пойнты не были срезаны в ноль. Выкрикивая ругательства, он держался на ногах и махал кулаками до самого нокаута.
— …Нет.
Это слово прозвучало так тихо, что Харуюки сам его практически не услышал.
И в то же время он ощутил, как под шлемом слезы покатились из глаз — в который уже раз за сегодняшний день.
— …Но. Но. Я… мои крылья, они уже не вернутся. Ты не поймешь. Ты всегда дрался вместе с этим мотиком.
Снова повисло долгое молчание.
От окружающих зданий, где собрались зрители, донеся гул голосов. Эш Роллеру, однако, явно было наплевать; он покачал головой и тихо выплюнул:
— …Отстой. Гигаотстой. Нет, тера. Ты тераотстойный засранец. Уже четвертый уровень, а ничего не знаешь. …В нашей третьей дуэли, когда я увидел, как ты вдруг полетел, как же я… не, не только я. Все Бёрст-линкеры, которые вдруг обнаружили, что появился один тип, который умеет летать, как же нас всех просто унесло, как же мы тебя…
Следующие слова так и не вышли из его рта; вместо этого Эш Роллер придвинул череповидное лицо к Харуюки и прошептал:
— Эй. Ты сейчас где?
— …Чего?
Не в силах понять этот неожиданный вопрос, Харуюки моргнул мокрыми от слез глазами.
— Откуда ты ныряешь, я спрашиваю.
…Во время дуэли спрашивать о местонахождении физического тела — вообще-то такое совершенно не принято. Но у Харуюки почему-то даже мысли не возникло о возможном «вторжении в реале», и он честно ответил:
— Про… проспект Косю… я в автобусе.
Цокнув языком и выругавшись, Эш Роллер произнес еще одну бессмысленную фразу:
— Тогда после нашей дуэли сразу возвращайся домой. Сходи в туалет, потом ложись в кровать и ныряй «наверх».
— На… наверх?!.
— Идиот, не кричи так, зрители услышат! «Наверх» — ну что еще это может быть, кроме «Безграничного нейтрального поля»? Когда нырнешь, приходи на перекресток седьмой кольцевой и Инокасиры. Время… пусть будет ровно девять. Не вздумай опоздать хоть на минуту.
Отдав это указание обалдевшему Харуюки, Эш Роллер встал и пробежался пальцами по воздуху. Перед глазами Харуюки всплыло предложение ничьей.
— Давай принимай побыстрее.
Подталкиваемый нетерпеливым Эшем, Харуюки нажал «ДА», совершенно ничего не понимая.
После того как дуэль неожиданным образом завершилась, Харуюки вернулся в реальный мир, в автобус. Первым делом он отрубил соединение с Глобальной сетью.
Автобус как раз остановился, и Харуюки выскочил из него, едва не споткнувшись. Оглядевшись по сторонам, он бегом направился к ближайшему переходу, пересек проспект Косю и сел в автобус, идущий в Коэндзи.
Рухнул на сиденье, тяжело дыша, и принялся думать о том, чего хочет Эш Роллер.
Может, он решил его добить? Чтобы навсегда выкинуть никчемного Сильвер Кроу из ускоренного мира, вызвал его в «Безграничное нейтральное поле», откуда нельзя мгновенно выйти, и там собирается отобрать у него все очки?
Нет, такого не может быть. Для него самого такой план тоже опасен. Нет ведь никакой гарантии, что Харуюки не придет с большой группой поддержки. Но раз так, зачем же…
— А… ну и ладно, — пробормотал Харуюки и прекратил ломать голову. Эш Роллер, пожалуй, был самым частым его противником в ускоренном мире, но Харуюки его вовсе не ненавидел. Если именно этот противник его прикончит, то и пускай — такое вот у него было настроение.
Когда он сошел с автобуса у эстакады в Коэндзи, было уже 8.30 вечера. Харуюки со всех ног побежал домой, сходил в туалет, как было велено, глотнул улуна, запихнул в себя ломоть вчерашней пиццы и бухнулся на кровать.
…Быть может, это его последнее ускорение.
Вдруг ему захотелось еще всего лишь раз увидеть ту, кто пригласила его в этот мир, — Черноснежку. Пусть даже он не сможет объяснить ей ситуацию — хоть словами бы обменяться.
Но после этой внезапной мысли Харуюки посетила следующая: сейчас далеко отсюда, на Окинаве, Черноснежка по уши занята, она ведь отвечает за 120 учеников; поэтому он не решился ей звонить. И все же, пока часы в углу его поля зрения отмеряли последние минуты до девяти, он ждал и думал — а вдруг она сейчас позвонит. Но иконка входящего вызова так и не зажглась.
Когда на цифровом дисплее было 20.59.58, Харуюки зажмурился, сделал глубокий вдох и прошептал:
— …Анлимитед бёрст.
Горячие клавиши:
Предыдущая часть
Следующая часть