1
  1. Ранобэ
  2. Ускоренный мир
  3. Accel World 5: Парящий мост в звездном свете

Глава 1

Было бы здорово, если бы небо Токио поскорее накрыл сплошной купол.

Харуюки шел, уворачиваясь от капель, которые упорно летели в него мимо прозрачной водооталкивающей пленки над его головой, и молился, чтобы это случилось поскорее.

Он никогда не любил дождь. Качество связи нейролинкера с сетью немного, но падало, и пользоваться им становилось неудобно из-за того, что одной рукой приходилось держать зонт. Кроме того, его собственное тело, и без того склонное к выработке влаги, промокало еще сильнее.

Харуюки остановился у светофора, который всегда встречал его, когда он шел домой из школы, и скосил взгляд наверх. Дождь шел весь день, но небо все еще было налито свинцом, полным дождевых капель. В углу поля зрения виднелся прогноз погоды, оптимистично обещавший 80-90-процентную вероятность того, что дождь пройдет как минимум до завтрашнего дня. Сезон дождей даже не думал покидать Токио.

Если бы Харуюки мог взлететь, подняться над этими облаками, он увидел бы приятный пейзаж. Под ним простерлось бы бесконечное море белых облаков, а над ним — восхитительно голубое небо и ослепительное яркое солнце. Харуюки мог представить себе, как это выглядело, поскольку он не раз наблюдал эту картину на уровне «Шторм», но в реальности у него, конечно же, такой возможности не было.

Но представить себе ему ничего не мешало. Он словно на автомате встал на цыпочки и попытался взмахнуть виртуальными крыльями...

— Эй, уже зеленый!

Харуюки почувствовал, как его ткнули в спину, и резко шагнул на переход. Он покраснел от стыда и едва не споткнулся. Продолжая шагать, он повернул голову вбок и ответил:

— ...Привет.

— Привет, — ответила, вращая в руках зонтик свежего желто-зеленого цвета, его одноклассница, Курасима Тиюри.

Депрессивная погода словно вовсе не действовала на нее. Она весело шагала вперед, звучно наступая прямо на лужи водостойкими кроссовками.

— Ты купила новый зонт? — спросил Харуюки, поскольку действительно не узнал его.

Подруга его детства потупила похожие на кошачьи глаза, моргнула и кивнула.

— Да... только никому ни слова. И да, я знаю, что ты сейчас скажешь! Что мой аватар словно заставляет меня подбирать вещи такого цвета.

— Это точно... я в последнее время замечаю, что подсознательно выбираю и карты памяти, и кабели серебристого цвета.

Когда два месяца назад, в апреле, Тиюри стала бёрст линкером, ей достался дуэльный аватар «Лайм Белл», цвет брони которого, как следовало из названия, был лаймово-зеленым. Сама она всю жизнь относилась к этому цвету безразлично, но с тех пор некоторые из ее вещей, включая знаменитую заколку для волос, стали заменяться ярко-зелеными аналогами.

— Только не трогай свой нейролинкер. Так ты только повысишь шанс того, что кто-то раскроет твою личность, — сказал Харуюки, окидывая взглядом бледно-фиолетовое устройство виртуальной реальности, обернутое вокруг шеи Тиюри. Та в ответ тут же надула щеки.

— Чего? И у тебя, и у Таккуна, и у Снежки нейролинкеры под цвет аватаров!

— У... у меня этот нейролинкер уже давно. Когда буду покупать следующий, выберу другой цвет.

— Да-да, еще скажи, что выберешь глянцево-черный.

Тиюри сверкнула глазами, и Харуюки поспешил отвести взгляд.

Его подруга вздохнула, улыбнулась, а затем, наклонив зонт назад, посмотрела в небо.

— И все-таки, неплохо нас заливает.

— Это точно... кстати, как твоя секция? — Харуюки вновь повернул к ней свою голову.

Он, наконец, вспомнил, что в обычных условиях Тиюри, состоявшая в секции легкой атлетики, и он сам, состоявший в секции «поскорее вернуться домой», никогда не возвращались домой вместе. Тиюри пожала плечами и безразлично ответила:

— Обычно, когда идет дождь, мы либо занимаемся в зале, либо плаваем в бассейне. Но сегодня и зал, и бассейн заняты другими секциями, поэтому нас просто отпустили. Везет Таккуну, у их секции кендо есть свое помещение. Эх... я прямо чувствую, как мои мышцы слабеют, если я хоть один день не занимаюсь. Ненавижу это чувство.

— О-о, и такое бывает... — с некоторым восторгом прошептал Харуюки, бывший полной противоположностью спортсмена, и даже немного гордившийся этим.

Услышав эти слова, Тиюри заморгала так, словно ей в голову пришла мысль. Она тут же сделала шаг в сторону Харуюки, обхватила его за руку и, посмотрев точно в его смущенные внезапным физическим контактом глаза, сказала:

— Точно, Хару. Давай поупражняемся вместе.

— Э... э-э?! — Харуюки тут же выпучил глаза и, хватая ртом воздух, кое-как переспросил, — По... упражняемся?.. Где?.. Как?..

— Ты чего так пугаешься? А-а, опять, небось, о чем-то извращенском подумал! — Тиюри окатила его еще одним холодным взглядом, а затем насмешливо улыбнулась. — Я просто подумала, что нам с тобой стоит сыграть командную дуэль. Что еще я могла предложить тебе, великий Арита?

— А, я, я так и подумал, — Харуюки прокашлялся и продолжил уже спокойным голосом, — я просто хотел спросить у тебя, в какой именно зоне мы будем сражаться, и по каким именно правилам.

— Э-э, у-у, хм-м...

К счастью, Тиюри решила пощадить свою «жертву». На лице ее вновь загорелась улыбка, и она указала зонтом на показавшийся вдали мост через Центральную Линию.

— Еще совсем рано, давай съездим в Синдзюку. Может, обзорная площадка в столичной администрации находится выше этих облаков.

— Что-то я в этом сомневаюсь... но пошли, — ответил Харуюки, пожав плечами, и тут же вновь ощутил на себе вес рук Тиюри.

Арита Харуюки и Курасима Тиюри родились 14 лет назад, в 2033 году, и всю жизнь прожили в одном и том же высотном жилом комплексе в северном Коэндзи. Между их квартирами было всего 2 этажа, и они с младенчества росли вместе, словно близнецы.

Поскольку они жили в большом доме, вокруг них было множество других детей. Но до сегодняшнего дня дружба продержалась лишь с Тиюри и жившим в соседнем доме Маюдзуми Такуму.

Такуму ходил в другую начальную школу, но их дружбе это не мешало — напротив, это значило, что им всегда было, о чем поговорить. А за то, что дружба Харуюки и Тиюри оставалась сильной все эти годы, хоть они и учились в одной школе, нужно было благодарить исключительно ее силу и доброту. Когда Харуюки стал частой целью для издевательств со стороны детей постарше, он начал стараться скрывать свое жалкое существование от Тиюри. Но как бы он ни старался, Тиюри упрямо не хотела его бросать. Даже Харуюки понимал, насколько тяжело было поддерживать в младших классах отношения с «изгоем», которого травили остальные. Но Тиюри до пятого класса каждый день возвращалась с ним домой из школы, а затем они приглашали Такуму и до вечера либо играли в видеоигры, либо «путешествовали» по окрестностям. Воспоминания о тех временах были золотыми нитями вышиты в сердце Харуюки.

И, вполне возможно, Тиюри вспоминала их с той же ностальгией.

Потому что источником «фальшивой» восстанавливающей способности ее аватара «Лайм Белл», вероятнее всего, было именно...

— Поезд идет, — Тиюри дернула его за локоть.

Харуюки поднял голову и осознал, что они уже успели дойти до станции и стояли на платформе. С западной стороны подъезжал оранжевый поезд. Ответив: «Ага», Харуюки кивнул, а затем тихо добавил:

— ...Я и подумать не мог, Тию.

— А? Ты что-то сказал? — Тиюри резко повернулась к нему, и ее короткие волосы дрогнули.

Почему-то при виде ее фигуры у Харуюки ёкнуло сердце, и он тут же замотал головой.

— Н, нет, ничего. О, гляди, как свободно!

Харуюки радостно влетел в поезд и услышал сзади сокрушенное:

— Слушай, нам всего две станции ехать!

Из подземного западного выхода со станции Синдзюку они вышли на дорогу, по которой отправились в здание столичной администрации. Добравшись до него, они тут же зашли в лифт, который мог доставить их к смотровой площадке.

Они на мгновение почувствовали, как разгоняется лифт. Цифровой индикатор на стене начал с огромной скоростью отсчитывать этажи. Сами стены вскоре тоже стали вместо бетонных стеклянными, и Тиюри протянула:

— Ого… все такое серое…

— Под дождем почти ничего не видно…

Как Харуюки и подозревал, вечерний пейзаж правительственного квартала на юге был накрыт плотным занавесом дождя. Но они продолжали ехать, и чем выше они поднимались, тем отчетливее становилась дымка у окон здания, еще сильнее мешавшая смотреть.

Лифт начал замедляться, и они почувствовали, как их тела легонько потянуло вверх. Наконец, кабина остановилась, и послышался голос, сообщавший о том, что они доехали. Двери открылись, но за ними была лишь белизна.

Здание столичной администрации в 30-х годах было перестроено с нуля, и новое здание хвасталось 500-метровой высотой. Во всем Токио, да что там, во всей Японии, было лишь одно сооружение, способное поспорить с ним — Токио Скай Три в районе Сумида. Но его верхняя смотровая площадка находилась на высоте 450 метров, поэтому на практике получалось, что ближе всего к небу можно было почувствовать себя именно на вершине здания столичной администрации в самом центре города.

Выйдя из лифта, Тиюри тут же подбежала к огромному стеклянному окну перед собой и сказала:

— Ого… все такое белое…

— Мы уже не среди дождя, а среди облаков, — натянуло улыбнувшись, отозвался Харуюки, встав рядом с Тиюри.

Действительно, казалось, что кто-то завесил все окна молочно-белыми простынями.

— Увы, но неба мы так и не увидим.

Тиюри, не собираясь сдаваться, встала на цыпочки, и попыталась посмотреть в верхнюю часть окна. Впрочем, она тут же повернулась обратно и улыбнулась.

— Ну и ладно. Зато вся площадка в нашем распоряжении.

Действительно, других желающих подняться сюда в такую плохую погоду, да еще и вечером буднего дня, не нашлось. Коридор смотровой площадки был пуст. Тиюри вдруг обхватила правую руку Харуюки левой рукой и, утягивая его, бодро заголосила:

— Раз уж мы здесь, давай один кружок!

— А-а, ну, давай.

Язык оказавшегося в такой ситуации Харуюки вновь начал заплетаться, хотя он и считал, что давно привык разговаривать с Тиюри живым голосом. Та тут же прыснула от смеха, а затем начала бежать по внешнему кольцевому коридору смотровой площадки по часовой стрелке.

Естественно, картина за окном была одинакова со всех сторон. За прилипшими к стеклу каплями виднелись лишь бесконечные кучи облаков. Но Тиюри, совершенно не показывая недовольства, лишь ритмично передвигала ноги.

Текущие отношения Харуюки с подругой его детства требовали небольшого разъяснения. Два месяца назад, сразу после окончания долгой и мучительной битвы, Тиюри бросилась им с Такуму на шею и сквозь слезы прокричала, что любит их обоих.

И действительно, с того самого дня она вновь начала совершенно спокойно с ними разговаривать и гулять. Казалось, будто откатилось время, и они снова вернулись в те деньки, когда они каждый день втроем играли допоздна.

— А, да, Хару, — она вдруг позвала его по имени, и Харуюки резко поднял голову.

— Ч-что?

— Раз уж мы собираемся дуэлиться, давай уже подключаться к глобальной сети. Так мы хотя бы сможем посмотреть на туристические метки.

— А-а… точно.

Оба их нейролинкера были отключены от глобальной сети. Синдзюку был территорией Синего Легиона «Леониды», и подключение к глобальной сети означало, что на них в любой момент могли напасть другие бёрст линкеры.

На улице разгуливать в состоянии «готовности к дуэли» было слишком опасно, но здесь, в безлюдном месте, автоматическое ускорение не доставило бы им неудобств. Харуюки кивнул, открыл меню Брейн Бёрста и объединил себя с Тиюри в команду. Теперь в списке противников их должно было отображать как группу, а значит, и противниками их наверняка окажется такой же дуэт. Затем они оба подключили нейролинкеры к глобальной сети.

Вокруг них тут же всплыли бесчисленные метки. Они подсвечивали достопримечательности и интересные здания, которые они могли бы увидеть отсюда в ясную погоду. Оказалось, что они находились на восточной части площадки, а рядом с ними была станция Синдзюку, Южная Терраса, а вдалеке виднелась метка «Город Кабуки».

— Так и знала, что смотреть просто на метки будет неинтересно… — с натянутой улыбкой произнесла Тиюри.

А затем, небеса словно сжалились над ними, и облака расступились, открыв их глазам вид на вечерний центр Токио.

Тиюри тут же обрадовалась и чуть ли не приклеилась к окну. Харуюки поспешил догнать ее.

С высоты в 500 метров, центральные районы, хваставшиеся многовековой историей, напоминали своей хаотичностью и пестростью ковер. И если ближайшая к станции улица была современной, многоуровневой и усеянной огнями, то находившиеся сразу за ней Императорский Сад Синдзюку и Акасакские Угодия были погружены во тьму и выглядели так, словно там ничего не менялось с прошлого века.

Еще дальше на востоке, словно черная дыра посередине Млечного Пути, находилось огромное черное пространство — Императорский Дворец.

В реальном мире попасть туда было невозможно, и даже бёрст линкеры вроде Харуюки не имели никакого доступа к тому, что происходило внутри. Дело в том, что на этой территории действовали столь строгие правила безопасности, что она была отключена от единой сети социальных камер. Именно поэтому, Императорский Дворец, находившийся в Ускоренном Мире на «неограниченном нейтральном поле» был, в отличие от всех остальных объектов, не воссозданием реального облика сооружения, а полностью виртуальным зданием, напоминавшим своим видом демонический замок.

Но тут Харуюки задумался о том, как действовали правила Ускоренного Мира в обратную сторону.

Никто не спорил с тем, что Брейн Бёрст имел доступ ко всем камерам социальной безопасности на территории Японии, и на основе изображений с них моделировал свои поля. Территория простиралась даже до Окинавы, не связанной напрямую с Хонсю, и Черноснежке пришлось лично в этом убедиться, лично перелетев через море. И возникал вопрос… что, если социальные камеры работали и за пределами Японии? Могли ли бёрст линкеры «добраться» и туда?..

— Слушай, Тию… — пробормотал Харуюки, не отрывая глаз от пейзажа на востоке.

— М-м, что?

— Тиюри, ты в последнее время в новостях по поводу экспорта технологии социальных камер…

«…Ничего не читала?» — этими словами Харуюки собирался закончить свой вопрос.

Но тут раздался громкий, привычный звук, и мир погрузился во тьму. Это было автоматическое ускорение. Выходит, кто-то на территории боевой зоны Синдзюку обнаружил в списке противников Харуюки и Тиюри и решил вызвать их на бой. Во тьме всплыли пылающие буквы «HERE COME NEW CHALLENGERS!!»

Мысли Харуюки тут же уступили место предвкушению битвы на чужой территории. Давно он уже не делал таких вылазок.