1
  1. Ранобэ
  2. Ускоренный мир
  3. Accel World 9: Семитысячелетняя молитва

Глава 12

22 июня, суббота. 14 часов 30 минут.

Харуюки в одиночестве брёл по заднему двору школы Умесато.

Конечно, в субботу уроки были лишь утром и уже успели закончиться, но Харуюки всё равно тосковал по тем временам, когда суббота в начальных и средних школах была полноценным выходным… впрочем, эти времена он не застал. Начиная с 2010-х годов, количество школ, переходящих на шестидневную систему, начало резко расти, а в настоящее время, в 2047 году, министерство образования и вовсе делало вид, что так было всегда, а истории о том, что в прошлом веке дети учились лишь пять дней в неделю — просто сказки.

Впрочем, даже если бы суббота была для Харуюки полноценным выходным, он не смог бы весь день валяться в постели. Вечером в пять часов в Брейн Бёрсте начинались битвы за территорию. Команды из трёх или более человек сражались за контроль над зонами, и без побед в этих битвах было немыслимо само существование Легиона.

До сих пор Чёрный Легион Нега Небьюлас защищал принадлежащую ему территорию Сугинами в пять человек, но начиная с этой недели количество бойцов увеличилось до шести. Естественно, это было связано с возвращением в состав одного из «Элементов», Ардор Мейден, Синомии Утай. Это означало не только то, что они могли разделиться на две группы по три человека и проводить по две битвы за раз, но и то, что у них наконец-то появился красный аватар дальнего боя. Очень часто противники нападали составами из бронированных аватаров, прикрывавших своими спинами мощных дальнобойных аватаров, и против таких команд сражаться было крайне трудно. Харуюки уже предвкушал выступления в одной команде с Утай и долгожданную возможность сказать что-то в духе «Мей, мы нападаем на тыл, прикрой нас своим огнём!»...

Когда Харуюки опомнился, он стоял посреди заднего двора с глупой улыбкой во всё лицо. Собравшись с мыслями, он вновь зашагал вперёд. Шёл он, конечно же, к северо-западному углу школьной территории, где стоял сарайчик столь неприметный, что о нём вообще мало кто из учеников знал.

Начиная с прошлой осени, когда Нега Небьюлас состоял лишь из трёх человек, субботнее время до начала битв выматывало Харуюки скукой. Последний четвёртый урок заканчивался в 12:50, а бродить по школе и есть обед Харуюки мог максимум до половины второго. Время до пяти часов текло невообразимо медленно.

Черноснежка всегда была занята работой в совете, Тиюри и Такуму — секциями, и Харуюки не мог коротать время разговорами с ними. Конечно, вступать в битву за территорию можно из любого уголка Сугинами, и он мог просто уйти домой, но ему хотелось быть во время битв рядом с Черноснежкой и остальными, чтобы делить с ними как радость побед, так и горечь поражений. Поэтому Харуюки либо коротал время, листая бумажные книги в библиотеке, либо навещал старый добрый корт для виртуального сквоша, пытаясь обновить свой рекорд… но на этой неделе тоскливая субботняя жизнь подошла к неожиданному концу.

У Харуюки неожиданно появилась должность, которой необходимо было уделять время после субботних уроков. Он стал председателем школьного комитета по уходу за животными.

Добравшись до входа в клетку, он заглянул за решётку. Первым из сегодняшних заданий было поприветствовать её жителя. Служивший клеткой сарай был довольно просторным, с учётом того, что внутри стояли лишь два насеста в виде искусственных деревьев. На верхней ветке левого насеста сидела на одной лапе спящая птица. Это африканская зорька по имени Хоу — двадцатисантиметровая хищная сова с бело-серыми перьями и острым клювом, уткнувшимся в пушистую грудку.

Хотя они познакомились лишь несколько дней назад и многого не знали друг о друге, но Хоу, почувствовав приближение Харуюки, открыл правый глаз и посмотрел прямо на него.

— Привет, Хоу. Жарковато сегодня, да?

Вместе с этими словами он потянулся к виртуальному интерфейсу и подключился к датчикам температуры и давления, встроенным в насест Хоу. Показатели были в порядке, и даже вес, начавший падать после переезда, вновь стал возвращаться в норму.

В ответ на приветствие Харуюки сова лениво взмахнула крылом, а затем вновь уснула. Усмехнувшись, Харуюки потянулся к электронному замку, собираясь поменять бумагу…

Как вдруг со спины послышались звуки шагов по мшистой земле. Харуюки подумал, что это была хозяйка Хоу, пришедшая сюда из начального крыла академии Мацуноги четвероклассница — Синомия Утай, и повернулся, но увидел не совсем того, кого ожидал. Вернее, он вообще не узнал этого человека.

Это была девушка в характерной школьной форме Умесато — рубашке с коротким рукавом и серо-зелёной юбке. На груди у неё повязана синяя бабочка — значит, она восьмиклассница. Её волосы были длинными и слегка завивались. Ухоженные брови и обильно подведённые ресницы выдавали школьницу из разряда тех, что обычно смотрели на Харуюки, как на букашку. На её шее был закреплён глянцевый розовый нейролинкер, щедро обклеенный стразами.

Девушка, конечно, была весьма симпатичной, но Харуюки не смог смотреть на столь угрожающее лицо дольше двух десятых секунд. Он уставился в землю и пробубнил:

— А, а-а, вы… что-то потеряли? Если найду, обязательно занесу в локальную сеть…

Слова эти он произнёс в полной уверенности, что никаких других поводов, по которым такая девушка могла оказаться на заднем дворе, не было. Поэтому её ответ, который он услышал через несколько секунд, показался ему ещё более неожиданным.

— Ничего себе, забыл. А ещё председатель.

— Э…

Харуюки вздрогнул, поднял взгляд и посмотрел на её лицо ещё полсекунды. И действительно, теперь ему показалось, что где-то он её уже видел. Хотя, поскольку они учились с ней в одной школе, возможно, они просто проходили мимо по коридору. А может… погоди-ка, «председатель»? В смысле, председатель комитета?

— А… т-точно, ты… из класса 2-С… И-Идз… — Харуюки принялся отчаянно ворошить свою память.

— И-дзе-ки! Идзеки Рейна! — тут же послышался в ответ жутковатый голос, поправивший его.

Харуюки закивал, уже не в силах смотреть ей в лицо.

Он успел забыть даже о её существовании, но Идзеки действительно была его коллегой и, как и Харуюки, состояла в комитете по уходу за животными. В связи с тем, что в начале недели от академии Мацуноги поступил запрос на содержание одного из их животных (собственно, Хоу), в школе был создан этот самый комитет, куда вошло по одному школьнику из всех вторых классов. Харуюки вызвался быть председателем, и в его положении забывать имена и лица своих подчинённых совершенно непростительно.

Харуюки уже начал паниковать, понимая, что влип основательно, но Идзеки, к счастью, решила больше его не критиковать и вместо этого подошла к клетке. Она заглянула за железную сетку и весьма громко воскликнула:

— Ого, вот это да. И правда, сова. Ух, какая пушистая!

В её голосе действительно слышалось удивление, и Харуюки начал беспокоиться за недавно уснувшего Хоу, поэтому поспешил кивнуть и пояснить гораздо более тихим голосом:

— У-угу, сова… если точнее, это африканская зорька.

Идзеки развернулась и, начав накручивать волосы на палец, спросила:

— А чем сова отличается от зорьки?

— А, э-э… зорьки — это такие совы… точнее, это просто подвид сов.

— О-о. А зовут её как?

— Хоу.

— …А чё так просто-то? Кто выбирал кличку?

— Я слышал, что голосованием выбирали.

После этого, так сказать, разговора, состоявшего исключительно из вопросов и ответов, Идзеки хмыкнула и вновь повернулась к клетке. Поднеся ладонь к губам, она тихо подозвала сову:

— Хоу. Хо-оу.

«Зорьки не такие добрые, чтобы откликаться на зов незнакомых людей, особенно когда спят», — подумал было Харуюки… но Хоу резко распахнул глаза, едва услышав голос Идзеки. Он недоумённо повернул голову, пытаясь разобраться, кто именно стоит у клетки, а затем, к удивлению Харуюки, распахнул крылья и взлетел.

Он грациозно облетал клетку, чем немедленно вызвал восторг Идзеки.

— Ух ты, взлетел! Летит! Какой красавчик!

«Когда я пришёл, ты только глаз открыл, а тут шоу устраиваешь», — тут же буркнул про себя Харуюки, но Хоу, естественно, не обратил никакого внимания и вновь уселся на насест после пяти кругов.

Подняв одну лапку, он вновь заснул, а Идзеки продолжала смотреть на него с ещё большим интересом. Харуюки взглянул на её профиль и осторожно поинтересовался:

— Так, э-э, Идзеки… что ты тут сегодня…

Она тут же посмотрела на него таким взглядом, что Харуюки моментально застыл.

— Я, если что, тоже состою в комитете по уходу. У тебя проблемы с тем, что я пришла?

— С-состоишь, конечно… просто, в первый день ты не то чтобы выглядела по этому поводу сильно счастливой… как мне показалось…

— Ну, тогда мне казалось, что это скука страшная, и когда ты сказал, что я могу идти, я взяла и пошла! Но потом я увидела, что ты действительно отправил на сервер файл с отчётом, и я как-то пожалела, что ушла… кстати, я до сих пор не верю, что ты в одиночку вычистил весь этой сарай! Это вообще как?!

Тут Харуюки уже перестал понимать, ругает она его или пытается извиниться, но решил на всякий случай помотать головой.

— Н-ну так получилось.

— Вот я и решила, что надо будет извиниться, но ты с тех пор так и не назначил нам никакой работы! Ты просто делал всю работу сам и вписывал нас в файл. В итоге мне пришлось прийти самой! Проблемы?!

— Н-нет, никаких проблем, — отозвался Харуюки, вновь помотав головой.

В голове его постепенно начала складываться картина, собранная из этих кусочков информации, и Харуюки пришёл к выводу. Затем он исподлобья посмотрел на Идзеки и решил убедиться в своей правоте:

— Э-э… к, короче говоря, Идзеки… получается, ты пришла на комитетскую работу… ухаживать за Хоу?..

— Я это с самого начала сказала!

«Правда?» — подумал Харуюки, но удержался, чтобы не спросить, после чего медленно выдохнул.

Как бы там ни было, пусть даже она и девушка, да ещё и из тех школьных кругов, которые не имели к Харуюки никакого отношения, помощи он был только рад. Клетка была довольно просторной, и уборка была тяжёлым трудом, к тому же требовавшим особого внимания при открывании и закрывании двери. Вдохнув свежий июньский воздух, Харуюки произнёс:

— В таком случае… э-э, перед клеткой всё ещё многовато листьев, надо бы их убрать. Собери их в кучу метлой и хватит.

— Окей.

К счастью, в этот раз Идзеки не стала жаловаться и просто приняла из рук Харуюки бамбуковую метлу. Харуюки тихонько усмехнулся, глядя как она неумело собирает ей влажные листья, а затем вернулся к своей работе.

Хоу уже даже не обращал внимания на людей, работавших перед клеткой, и просто продолжал спать на насесте. Харуюки начал работать руками возле мирно спящей после переезда зорьки и мысленно обратился к ней:

«Хоу. Мне ведь и тебя нужно поблагодарить.

Я никогда ещё не ухаживал за живым существом, но ты многому научил меня. Ты показал мне, что значит жить… и летать. Я не знаю, как выразить это словами, но именно благодаря тебе я смог в тот раз летать и быстрее, и выше Судзаку.

Да, я всё ещё бестолков и в реальном мире, и в Ускоренном… но, кажется, я постепенно всё же двигаюсь вперёд… по крайней мере, в последнее время я всё отчётливее это ощущаю…»

Сказав себе всё это, он собирался сделать ещё один шаг в сторону Хоу…

Но вдруг что-то крепко ухватило его сзади за рубашку.

— ?!..

Харуюки испуганно обернулся и вновь увидел перед собой совершенно не того, кого ожидал там увидеть. Это вновь оказалась девушка, но она была одета в лёгкий кардиган цвета слоновой кости и клетчатую юбку, и поэтому она не могла быть из Умесато. Её волосы были короткими и непослушными, а нейролинкер — светло-зелёным. Пальцами правой руки она держалась за рубашку Харуюки, а глаза её почему-то были влажными.

Хотя появление этого человека и удивило Харуюки, эту девушку он знал. Он изумлённо спросил, ощущая, как дёргается его лицо:

— К-К-Ку-Кусакабе?.. Ч-что ты здесь…

«И почему ты снова вся в слезах?» — пытался задать он и этот вопрос, но не смог. Однако бёрст линкер пятого уровня, легионер Грейт Волла, воплощение Аш Роллера в реальном мире Кусакабе Рин с самого начала не собиралась отвечать.

— Кто… он-а?

Естественно, Рин спрашивала его об ошарашенной девушке, стоящей у входа в клетку с метлой в руке. Но пока Харуюки пытался понять происходящее, стоя столбом, Идзеки уже успела подойти к ним и колким тоном ответила:

— Кто? Это я должна спросить. Судя по твоей одежде, ты из Сибуи? Из Сасадзуки? Что такая богатенькая девочка забыла здесь?.. Погоди-ка, э-э… что? Вы серьёзно?

Харуюки не понял, что именно она имела в виду под «серьёзно», но вид Идзеки, смотрящей то на него, то на Рин, заставил его не на шутку встревожиться, прийти в себя и замахать руками.

— И-и-извини, Идзеки, п-п-п-подожди тут, пожалуйста!

С этими словами он потащил не отпускавшую его рубашку Рин к стене второго школьного корпуса и тихо спросил её:

— Э-э… Кусакабе…

— Мы с братом — оба Кусакабе, зови меня «Рин»…

— Р-Р-Р-Рин, э-э… что ты тут делаешь?! У нас ведь вот-вот начнутся битвы за территорию… а, н-не может быть, ты собираешься погружаться отсюда? Погоди-ка, неужели ты…

«Неужели ты вчера перешла в наш Легион? Бросила Грейт Волл и вступила в Нега Небьюлас? Выходит, мега-крутой гонщик теперь сражается на нашей стороне?» — успел подумать Харуюки, но Рин слегка качнула головой и сказала:

— В битвах я участ-вую. Но… я и сегодня буду напа-дать. Решения о смене Легиона… может принимать только брат…

— А. Я-ясно… — Харуюки кивнул, ощущая небольшое разочарование, но затем оно вновь уступило место изумлению. — Погоди, н-н-нападаешь?! Н-н-но ведь для битв за территорию нужно хотя бы три человека… где ещё два?..

— Ждут на границе Сибуи и Сугинами… участвовать будут У…

«У» — это был хорошо знакомый Харуюки Буш Утан. Хотя его и поглотила тьма комплекта, предательство друзей и их попытка убить его позволила ему очнуться. Возможно, комплект всё ещё паразитировал на его аватаре, но это можно легко исправить после битвы с помощью Ардор Мейден.

— …И ещё Айрон Паунд.

— Ага, ясно. Я рад, что Утан вернулся, пусть он и наш противник… п-погоди, ч-ч-ч-ч-что?! — воскликнул Харуюки, как только понял, чьё имя только что произнесла Рин.

Если он не ослышался, то вместе с Рин на них нападёт третий из «Шести Бастионов» Грево, «Железный Кулак», грозный аватар-боксёр…

— Эй, председатель! Сколько вы там ещё будете шептаться? У нас ещё работы выше крыши!

Резкий голос Идзеки вернул Харуюки в реальность, заставив его вспомнить о щекотливости ситуации. Битвы за территорию будут потом, а пока нужно было закончить уборку клетки. Было совершенно непонятно, как объяснить присутствие Рин Идзеки, но если этого не сделать, то скоро по второму этажу главного корпуса Умесато поплывут очень неприятные слухи.

Харуюки вернулся к клетке, таща за собой продолжавшую цепляться за рубашку Рин, и немного нервным голосом сказал первое пришедшее в голову оправдание:

— Э, э-э, Идзеки, короче, её зовут Кусакабе, и, короче, ты знаешь, что у нашего комитета есть ещё один человек, который учится в академии Мацуноги? Так вот, она — подруга её подруги, и она пришла нам сегодня помочь…

Надо признать, что переврал он не совсем всё. Ещё одним человеком была Синомия Утай, у которой была «подруга» в лице Курасаки Фуко, у которой была «ученица» в лице Кусакабе Рин. То, что она пришла сюда помочь, он, конечно, придумал, но это вполне могло оказаться правдой. Правда, теперь Рин действительно пришлось бы помочь ему.

— Хм-м… — недоверчиво протянула Идзеки, продолжая оглядывать то Харуюки, то Рин. — А ты, я погляжу, пользуешься успехом, председатель. Я вам не помешаю?

— О-о-о чём ты?! К-к-конечно не помешаешь, твоя помощь будет крайне, крайне кстати!

Его ответ был похож скорее на крик, но Идзеки, видимо, решила больше не спорить и кивнула головой.

— Ладно, пойду мести дальше. Что потом с листьями делать? Сжечь?

— Т-т-ты что, если ты так сделаешь, сюда и полиция, и пожарные налетят!

— Шучу я, — с улыбкой ответила коллега и направилась к клетке.

Вздохнув, Харуюки пошёл за ней. Рин, наконец, отпустила его рубашку, так что он вручил ей свою метлу, а сам направился за совком и мешками для мусора…

Но тут его разум словно поразила молния.

Он резко ощутил, что сейчас случится что-то плохое и едва не подпрыгнул в воздух, но не успел он этого сделать, как на заднем дворе послышался голос:

— Ага! Чем это ты занимаешься, Хару?!

Харуюки моментально остолбенел и начал медленно поворачиваться на голос, параллельно обдумывая, не пора ли ему убегать. В итоге он решил, что сбежать не выйдет, потому что он, как председатель комитета, не мог убежать на глазах Идзеки.

В итоге Харуюки, стиснув зубы, повернулся окончательно и увидел…

Тиюри, всё ещё в спортивной форме, но с пакетом с едой в руках.

Синомию Утай, левее неё, со школьным ранцем и уже привычной сумкой с едой для Хоу.

Курасаки Фуко, идущую чуть позади от неё с улыбкой и взглядом, от которого Харуюки был вынужден прийти к неутешительным выводам.

Черноснежку, которая шла справа от Тиюри, как всегда величественная и прекрасная в своей уникальной школьной форме и с выражением лица, на котором словно были выточены слова: «Что здесь происходит?»…

И Такуму, притаившегося за всеми ними. Но как бы Харуюки ни рассчитывал на его помощь, на лице Такуму была улыбка, явно пытавшаяся сказать: «Удачи, Хару». Конечно, Харуюки и сам попытался посмотреть на него взглядом, который бы дал ему понять, что нужна его помощь, но…

— Ничего себе, какая толпа. Это что, все помощники? — Харуюки обернулся и увидел Идзеки, которая в этот раз действительно смотрела на Харуюки с изумлением. — Председатель… кто ты?

— Н-никто, никто! — едва слышно ответил Харуюки…

А затем, поняв, что ни о каком побеге не может быть и речи, напрягся и вновь повернулся к Черноснежке. Вместе с этим он подумал:


«Действительно, сам по себе я никто. Сам по себе я бестолковый робкий геймер и восьмиклассник.

Но когда я с моими друзьями, я становлюсь другим человеком. Я и работаю усерднее, и вперёд смотрю увереннее. И, совсем немного, но начинаю верить в себя.»


Хоу, словно почувствовав поблизости Утай, звучно ударил крыльями. Этот звук словно толкнул Харуюки в спину. Он шагнул вперёд и помахал правой рукой своим друзьям.