1
  1. Ранобэ
  2. Ускоренный мир
  3. Accel World 9: Семитысячелетняя молитва

Глава 5

HERE COMES A NEW CHALLENGER!


Строка яркого текста вспыхнула перед Харуюки и тут же исчезла, оставив его падать во тьме. Уже тогда он ощутил, какой именно уровень им попадётся.

Наконец, металлические ноги аватара коснулись твёрдой земли. Подождав, пока ощущение падения окончательно исчезнет, Харуюки осторожно поднялся.

Он оказался там же, где и был — на огромной подземной парковке под своим домом.

Но стоявшие аккуратными рядами разноцветные электромобили были то продавлены, то обуглены. Некоторые заржавели, другие просто сгнили. У машины Фуко слева от него была содрана крышка капота, а из двигателя то и дело выпрыгивали искры.

Это не значило, что кто-то уже успел сломать эту машину. Бетон под ногами тоже покрывали трещины, а из столбов и стен торчала арматура. Выйди Харуюки наружу, он наверняка увидел бы, что его дом наполовину разрушен, а вход — завален. Этот образ всеобщего развала и разрухи подтверждал догадку Харуюки о том, что им достался уровень «Постапокалипсис».

И тут…

Из тьмы метрах в двадцати от него вдруг резко послышался рокот запускающегося мотора.

Вслед за ним раздался характерный рёв двухцилиндрового двигателя. Зажглась круглая фара, осветив аватара Харуюки мягким жёлтым светом.

Пользуясь случаем, Харуюки осмотрел своего аватара, убедился, что он действительно был одет в гладкую серебристую броню Сильвер Кроу, и вздохнул с облегчением. Поскольку Бедствие не экипировалось автоматически, оно должно было появиться на аватаре лишь после произнесения голосовой команды. Должно было…

— …!

Но в следующий момент Харуюки до боли отчётливо понял, что обрадовался слишком рано.

Кое-что в Сильвер Кроу всё же изменилось. Вместо тонких пальцев, практически непригодных для кулачного боя, на его руках были заострённые, похожие на кинжалы когти. По три пальца на каждой ноге имели такой же вид и уже успели впиться в бетон. Харуюки резко ощупал свою голову. На неё надет привычно гладкий шлем, но в районе висков торчали выступы, оставшиеся от визора.

Как он и боялся, Броня уже перестала быть просто Усиливающим Снаряжением и начала сливаться с аватаром в единое целое. Он понимал, что она внимательно следит за его эмоциями и действиями и при малейшей возможности вырвется на свободу, вновь превратив его в безумного разрушителя.

Это ощущение заставило его вздрогнуть, и в ответ со стороны спины вновь послышался рык, приглушённый, но как всегда яростный. Зверь предчувствовал бойню и начал пробуждаться ото сна.

«Эй, зверюга.

Прошу тебя, посиди тихо хотя бы эту битву!» — настоятельно попросил он и, убедившись, что его сознанию ничего не мешает, повернулся в сторону фары.

— Э-э… Аш…

Фигура гонщика над ослепительной лампой молча смотрела на Харуюки. По скелетной маске периодически проносились блики от огней догорающих вокруг них машин.

«Под этим шлемом в виде черепа… находится девочка, моя ровесница.

И она… только что призналась мне в любви.»

Это уже второе серьёзное признание, которое Харуюки услышал за свои четырнадцать лет. Первое он получил от своего «родителя», своей Королевы Черноснежки. За мгновение до того, как их попыталась сбить машина, она сказала ему: «Харуюки. Я люблю тебя».

Тогда… да что там, даже сейчас Харуюки не мог до конца принять на веру то, что девушка уровня Черноснежки может полюбить кого-то вроде него. Естественно, это не мешало ему быть на седьмом небе от счастья, и, естественно, он тоже любил Черноснежку.

Но при этом ему самому казалось, что эту любовь следовало назвать скорее «почитанием» или «преклонением». Харуюки до сих пор так и не ответил Черноснежке теми же словами. Он всегда убеждал себя, что однажды сделает это. Однажды, когда он перестанет быть таким робким трусливым толстяком, когда он станет достойным её.

Второе признание он получил несколько минут назад.

Его он услышал в тесной машине, от прижавшейся к нему девушки по имени Кусакабе Рин, которая сказала, что любит его, таким ясным и искренним голосом, что это признание никак не могло быть происками какой-нибудь лживой программы.

Харуюки не знал ни того, как он должен реагировать, ни того, как ему принять эти слова. К счастью, неожиданное начало кабельной дуэли и превращение в дуэльного аватара помогли ему немного прийти в чувство.

Итак, за Аш Роллером все это время стояла девушка по имени Рин.

И Рин искренне призналась ему в любви.

Эти факты Харуюки решил пока отложить в сторону. Сейчас его больше волновали её последние слова. Она сказала ему, что уничтожит Броню Бедствия сама. Но Харуюки никогда не слышал о том, что Аш Роллер обладал «очищающей» способностью.

Тогда… не могли ли её слова о том, что она примет на себя его гнев и ненависть, означать то, что она готова преподнести своё тело в жертву Броне ради того, чтобы умерить ярость легендарного разрушителя Хром Дизастера? Не пыталась ли она таким образом искупить вину, которую ощущала за то, что её действия послужили поводом для окончательного возрождения Дизастера?..

— Аш… нет, Рин, — вспомнив, что в кабельных дуэлях зрителей нет, Харуюки решился называть её по настоящему имени. — Я… очень признателен тебе за то, что ты хочешь спасти меня. Но… ты не виновата в том, что Броня Бедствия вновь ожила. Эта Броня, этот зверь жил внутри меня несколько месяцев. Я сам вызвал его, повинуясь своим собственным чувствам…

Харуюки бросил ещё один взгляд на свои зловещие когти, а затем попытался добавить что-то ещё, но тут его мягко прервал гулкий рокот мотора.

Мотоцикл вздрогнул от вибрации двигателя, а вслед за этим мощное заднее колесо начало постепенно вращаться. Проехав два метра, огромный американский мотоцикл показался, наконец, во всей своей красе. Оседлавший железного коня стройный всадник сидел, держась обеими руками за руль и низко склонив голову. Выражение лица Харуюки разобрать не мог.

— Рин… — попытался позвать её Харуюки.

Но вдруг…

Черные кожаные перчатки крепко ухватились за руль мотоцикла. Правая рука резко поддала газу, а левая выжала сцепление. Мотоцикл яростно взревел, а из-под задней шины тут же повалил белый дым.

— Р… Рин?.. — в третий раз произнёс он её имя, но затем ему стало не до слов.

Стоявший в десяти метрах от него мотоцикл рванул на него с такой скоростью, что переднее колесо слегка оторвалось от земли.

Слева от Харуюки стояла машина Фуко. Справа — внушительных размеров внедорожник. Бежать ему было некуда, и мотоцикл безжалостно врезался в него. Естественно, Харуюки тут же отбросило назад.

Не понимая происходящего, Харуюки свалился на землю, даже не задумываясь о том, чтобы перегруппироваться в воздухе. Он срикошетил от земли, на мгновение осыпав все вокруг себя искрами. Перед глазами вновь показалась серая шина.

Удар! Лязг.

Удар! Лязг.

На огромной подземной парковке раздались ещё две комбинации звуков удара и падения. В третий раз Харуюки и вовсе распластался на земле. Глаза его уже едва могли фокусироваться от удивления и постоянных ударов, но как только над головой Харуюки показался силуэт, он тут же воскликнул:

— Э, эа-а?!

Но в следующий момент обтянутое толстой резиной колесо заехало на живот Харуюки. Его словно сдавило огромным прессом, окончательно обездвижив Харуюки. Полученный урон уже опустил шкалу здоровья почти на 40%.

«Любила всегда, говоришь? А это за что?! Или это тебя Фуко научила выражать свою любовь насилием?!» — пронеслись в голове Харуюки неуместные мысли, а затем в полутора метрах от него…

Восседавший на мотоцикле гонщик со скелетной маской вдруг заговорил грубым голосом, совершенно непохожим на тот, каким Кусакабе Рин разговаривала в реальности:

— Чёртова ворона-а-а… как ты смеешь притрагиваться к моей сестрёнке-е-е…

— …Э?.. Э-э-э-э-э?! — закричал Харуюки. Это было единственное, что он мог ответить на эти слова.

Этим аватаром, восседавшим на мотоцикле и сверкавшим полными ярости глазами, должна управлять «сестра», а вовсе не «брат». Разве Рин сама не говорила о том, что её брат, Кусакабе Ринта, ICGP-гонщик, уже два года после аварии не выходил из комы на больничной койке?

Естественно, это означало, что он не мог быть бёрст линкером и погружаться в Ускоренный Мир. В конце концов, именно его сестра, Рин, затолкала Харуюки в машину, подключилась к его нейролинкеру, ускорилась и вызвала его на дуэль. Конечно, Харуюки не проверял, действительно ли она была школьницей, и, кто знает, может, она даже не была девушкой, но, во всяком случае, у Аш Роллера точно не было никаких причин ругать Харуюки за то, что он «притрагивался к его сестре»!

— Э, э-э, т-т-ты ведь Рин… правда? — простонал Харуюки, ощущая, как скрипит его грудь под весом колеса.

На этот вопрос постапокалиптический гонщик ответил:

— Рин? Ри-и-ин?! Кто дал тебе право называть так мою сестрёнку?! Ты должен быть с ней на «Вы», или, хотя бы, называть её по секонд нейму, чтоб тебя!

«…Аш, фамилия это всё-таки «ласт нейм», а не «секонд», если что», — захотелось, как обычно, подшутить Харуюки, но сейчас ему было совсем не до этого.

Та ярость, которую излучал мотоциклист, явно выходила за рамки отыгрыша. Было совершенно очевидно, что сейчас за характер Аш Роллера отвечает не Рин, а её старший брат Ринта. И, выходит, что именно с ним Харуюки всё это время сражался, перешучивался и, бывало, разговаривал.

Получается… у неё что-то вроде раздвоения личности? Когда девочка по имени Кусакабе Рин погружалась в Ускоренный Мир, она становилась другим человеком, собранным из воспоминаний о её брате?..

Пока в голове Харуюки на огромной скорости проносились мысли, постепенно накапливающийся от давления урон опустил его здоровье ниже половины и окрасил шкалу в жёлтый цвет.

Сразу же из глубины сознания вновь послышался недовольный рык. Харуюки встрепенулся. Он понимал, что не должен позволить успокоившемуся было после схватки с Айрон Паундом и Грин Гранде на неограниченном нейтральном поле зверю вновь пробудиться. Да, возможно, Рин действительно хотела принести себя в жертву Броне, но Харуюки ни за что не хотел соглашаться с её планом. А значит, ему нужно вырваться, а затем объяснить Ашу происходящее.

— А, а-а, э-э-э… Аш… брат! — завопил Харуюки, изо всех сил пытаясь приподнять обеими руками тяжёлое колесо. — Э-э-э, Рин… то есть, сестру. Э-э…

Харуюки решил, что если внутри гонщика действительно сидит та девочка, то ему нужно как-то позвать эту личность. Он хотел попросить Аш Роллера поменяться с ней местами, но вот словами эта просьба прозвучала немного не так, как он хотел…

— О-о-отдай мне сестру! — вырвался из Харуюки вопль.

Глаза услышавшего эти слова Аш Роллера буквально вспыхнули.

— Что… ты сказа-а-ал?..

— А… н-н-нет, я х-х-хотел сказать…

— За-а-а-аткн-и-и-ис-с-сь!!

Голос Аш Роллера стал напоминать боевой клич, и вместе с этим он вновь крепко ухватился за руль. Двухцилиндровый двигатель с оглушительным звуком взревел.

— Из-за тебя! Мой! Радиатор гнева раскалился докрасна!

Харуюки начало казаться, что белый дым повалил и из-под скелетной маски.

Из выхлопных труб повалило пламя, и переднее колесо, прижимавшее Харуюки к земле, поднялось в воздух. Харуюки понял, что удар этим колесом опустит его здоровье до совсем критического уровня. Он попытался задёргать конечностями и сбежать, но оказалось, что его аватар уже впечатался в бетон сантиметров на десять.

— А! А-а! Стоп, стой, джаст э момент! — завопил он, но пылающего яростью брата было уже не остановить.

Мощное колесо с грохотом опустилось… но за мгновение до того, как оно раскрошило бы шлем Харуюки, вдруг дёрнулось вправо, ударившись об капот дорогого немецкого автомобиля. В стороны разлетелись листы проржавевшего металла, а старый двигатель загорелся.

Грохот утих, и лишь свет дрожащего пламени играл на хромированных деталях мотоцикла. Аш Роллер вновь заговорил, чуть более спокойным голосом:

— Я хочу с тобой сделать такой мега-хилл всего, чёртова ворона…

Харуюки не сразу понял, что Аш зачем-то решил добавить вычурности слову «гора».

— …Но я сильно должен тебе после того, что случилось на неограниченном нейтральном поле… так что на этом, пожалуй, закончу. Но! Если ты будешь и дальше приставать к моей сестрёнке, я из тебя шашлык… нет, жареную отбивную сделаю! Ар ю андерстенд?!

— П-п-п-понял! Йес, сэр!

Харуюки рефлекторно отдал ему честь, затем выкарабкался из продавленной его аватаром дыры и с облегчением вздохнул. Подняв голову, он встретился взглядом с остановившим свой мотоцикл Аш Роллером, внимательно смотрящим на него.

Харуюки всё ещё сомневался в том, что происходит, но знал, что был один вопрос, который он должен был задать именно сейчас. И он спросил, даже не поднимаясь на ноги:

— Так вот… э-э… Аш. Кто… ты на самом деле?..


Харуюки и Аш сели рядом на капоте огромного американского седана, который они нашли неподалёку.

Таймер в верхней части поля зрения уже успел отсчитать 600 секунд, то есть десять минут. А с того момента, как дверь, захлопнувшаяся за выбежавшим из квартиры Харуюки, снова открылась, прошло уже почти 10 минут. Если он всё ещё хотел разобраться с Бронёй Бедствия в одиночку, ему нужно немедленно уходить с парковки и бежать из дома.

Но Харуюки не собирался уходить с этого дуэльного поля, не разгадав тайну бёрст линкера по имени Аш Роллер. Отчасти ему было просто любопытно. Но главная причина была в том, что Харуюки казалось, что он должен разузнать как можно больше о человеке, с которым познакомился восемь месяцев назад, когда только-только оказался в Ускоренном Мире, человеке, с которым провёл бесчисленные дуэли, который стал для него самым главным соперником, и который сам раскрыл ему свою личность.

К счастью, зверь снова скрылся в глубинах сознания и почти не проявлял себя. Пробудить его теперь могла только битва. Харуюки сидел на левой границе капота и нервно болтал ногами, терпеливо ожидая ответа Аша.

И, наконец…

— …Сразу скажу, это догадка Рейкер, — послышался вдруг во тьме голос постапокалиптического гонщика. — Ей кажется, что воспоминания бёрст линкеров об Ускоренном Мире — битвы, разговоры и так далее — записываются вовсе не в наши мозги…

— Э… что?! Где же ещё могут храниться воспоминания, если не в мозге?.. — изумлённо воскликнул Харуюки, но сразу заставил себя заткнуться. Затем он произнёс уже более тихим тоном, начиная догадываться, — То есть… в нейролинкере?..

— Йес. Правда, не все. Для того чтобы проиграть определённый комок воспоминаний, необходим своего рода «ключ», и вот именно эти ключи хранятся в нейролинкере… опять же, это теория учителя.

Когда Харуюки осознал смысл сказанного, он сразу покачал головой.

— Но, но ведь это невозможно. Если бы это было правдой, мы бы теряли воспоминания об Ускоренном Мире каждый раз, когда снимаем нейролинкеры, разве нет?

— Снимаем нейролинкеры, говоришь? Вот скажи мне, Кроу, как ты его снимаешь?

— Ну, как, отцепляю от шеи.

— Именно, чувак, ты отделяешь его от шеи. Но… не от башки, не от мозга. Связь этого прибора с мозгом — беспроводная, — ненадолго прервавшись, Аш Роллер постучал одетым в кожаную перчатку пальцем сначала по макушке, а затем по шее. — Да, пока нейролинкер не закреплён на шее, он вроде как не работает и не связывается с мозгом, но ведь замок нейролинкера защёлкивается автоматически, потому что чует на определённом расстоянии сигналы головного и спинного мозга. Ты слышал о… хотя, не, даже я не слышал об этом, пока мне не рассказала учитель… одним из прототипов современных нейролинкеров был здоровый прибор под названием «Соул»… или как-то так. На нём проводили опыты и, в конце концов, удалось добиться устойчивой связи между прибором и мозгом человека, находящегося в десяти метрах от него.

— Д… десяти метрах?! — изумлённо обронил Харуюки и разинул рот.

Если это правда, и на такое же способны и современные нейролинкеры, то эти приборы совершенно необязательно было вешать на шею. Их можно было крепить к руке, к груди… да что там, таскать в кармане или сумке. Так их было бы гораздо удобнее снимать, надевать и переносить.

«И вообще, с моим потоотделением нейролинкер всегда мешал мне летом. Даже модели с решетчатой внутренней поверхностью не помогали, моя шея взмокала, и поэтому меня в младших классах дразнили «потным фонтанчиком»…»

— Тьфу, о чём это я, — силой выдавив из головы неприятные воспоминания, Харуюки собрался с мыслями. — Э-э… короче говоря, Аш, ты хочешь сказать, что даже когда мы снимаем нейролинкеры с шеи, они тайно подключаются к нашему мозгу, и поэтому мы всегда помним об Ускоренном Мире… так?..

— Ну да, это и есть теория учителя. Вот только… даже она не в силах объяснить, кто я такой и как именно существую.

Харуюки сглотнул и осторожно поинтересовался:

— Выходит… ты всё-таки не Рин… то есть, не Кусакабе Рин, а её старший брат… бывший ICGP-гонщик Кусакабе Ринта?..

Ответа на свой вопрос он ждал больше десяти секунд.

Аш Роллер опустил взгляд на руки, одетые в проклёпанную кожу. Наконец он поднял ладони и несколько раз сжал их, словно проверяя собственные ощущения.

— …Я не знаю. Ай хэв ноу айдия, — прошептал он.

Этого ответа Харуюки не ожидал. Ведь Аш однозначно считал Рин своей сестрёнкой.

Уловив на себя вопросительный взгляд Харуюки, байкер продолжил тихо говорить:

— По крайней мере… я не помню, чтобы в реальности был каким-то там крутым GP-гонщиком. Более того, у меня вообще нет воспоминаний о том, кем я был до того, как стал бёрст линкером. Моё самое первое воспоминание… сцена, в которой я смотрел на то, как этот аватар неумело пытается сражаться.

— Э… с-смотрел?.. Снаружи?..

— Йес. В самой первой дуэли… этим аватаром, несомненно, управляла сестрёнка… Рин. А я смотрел на неё со стороны. Но я не был зрителем, а… даже не знаю, как назвать, призраком? Таким полупрозрачным духом, витающим возле неё…

И тут Харуюки неожиданно для себя вздрогнул. Он вдруг понял, что внешний вид Аш Роллера вполне мог довести какого-нибудь ребёнка до слёз, и хрипло спросил:

— Так ты… привидение?

— К-какое ещё привидение?! Начнём с того, что у меня есть клёвые ноги! И где ты видел привидение, разъезжающее на мотоцикле?!

Аш ударил пяткой своего чёрного ботинка по бамперу автомобиля, на котором они сидели. Ржавый бампер звучно отвалился, ударился о землю, разбился на полигоны и исчез.

— Но это не важно… так вот, я летал возле неё во время её первой дуэли и думал, какого чёрта Рин творит. И это была моя самая первая мысль как той личности, которая сейчас говорит с тобой. Я не мог вынести вида того, как она неумело пытается ездить на мотоцикле… так что я подлетел к ней с мыслями, что сейчас я усядусь возле неё и научу, как надо кататься. А потом…

— Ты слился с ней?.. — осторожно поинтересовался Харуюки, и Аш медленно кивнул.

— Я… я, если честно, не понимаю, кто я на самом деле. Очевидно, что этого дуэльного аватара создала «сестрёнка», Кусакабе Рин. Поэтому я, наверное, её «брат». Но как её брат может находиться здесь?.. Этот «Кусакабе Ринта», валяющийся где-то в больнице, он что, каким-то образом подключается к её нейролинкеру на таком расстоянии и говорит с тобой? А может, я просто виртуальная личность Рин, созданная ей для сражений в этом мире? Сколько бы я ни думал, ответ не становится ближе…

Аш кратко вздохнул. Словно маленький ребёнок, он начал болтать в воздухе мощными ботинками. Затем таинственный гонщик продолжил свой монолог:

— Если я всё же виртуальная личность, то это значит, что в реальном мире меня просто не существует. Но… ты знаешь, Кроу, этот вариант мне нравится даже больше…

— Э?.. Н-но ведь… если это так, то однажды ты…

«Однажды ты, Аш Роллер, можешь исчезнуть навсегда», — эти слова комом встали в горле Харуюки, но Аш словно услышал их. Он слегка кивнул, а затем шёпотом продолжил:

— Ничего, так будет даже лучше. Ведь если я и есть тот самый Кусакабе Ринта… то мой шанс, моя мечта стать чемпионом навсегда сгорела в той аварии. Я же, не желая признавать это, пытаюсь тщетно «крутить» ставшие «пеплом» колёса сгоревшей мечты, и ради этого использую сознание… нет, душу своей сестры, Рин. Получается, я радостно разъезжаю по Ускоренному Миру на мотоцикле, используя для этого свою сестру, хотя я даже не подхожу по возрасту для того, чтобы быть бёрст линкером. Разве я вправе делать такое с ней… когда у неё… должна быть своя дорога в жизни…

Аш крепко сжал левый кулак и попытался ударить себя по колену, но тут Харуюки рефлекторно ухватился за его запястье правой рукой.

— Нет… ты неправ, Аш, — сказал он, покачивая серебристым шлемом. — Мы… сражаемся в Ускоренном Мире не ради того, чтобы возместить то, чего мы лишились в реальном мире, и не ради того, чтобы исполнять несбывшиеся мечты. Мы здесь… для того, чтобы встретиться лицом к лицу с нашими душевными травмами, нашими слабостями, чтобы принять их и вновь начать двигаться вперёд. Неважно, Кусакабе Ринта ты или нет… ты всё равно существуешь в этом мире! Ты провёл сотни битв, сражаясь со мной и остальными бёрст линкерами! И эти воспоминания — самые настоящие!..

Харуюки говорил и говорил, сам не понимая того, в чём пытается убедить его.

Девушка по имени Кусакабе Рин, тоскующая по впавшему в кому брату, и нейролинкер её брата, Кусакабе Ринты, который тот носил в детстве, объединились, и из их союза чудесным образом на свет появился бёрст линкер по имени Аш Роллер. Но чудеса по своей природе капризны и непостоянны, и он действительно однажды мог исчезнуть навсегда.

Но… несмотря на всё это, Сильвер Кроу проиграл первую в своей жизни битву именно Аш Роллеру, и первую же битву выиграл у него же. Этот факт никогда и ни за что не изменится.

Харуюки уже не знал, как выразить словами томящееся в груди чувство, и лишь продолжал крепко сжимать левую руку Аша.

Гонщик не пытался ни убрать свою руку, ни ответить Харуюки тем же. Он просто молча смотрел на ладонь Сильвер Кроу. На ладонь, тонкие пальцы которой превратились в зловещие загнутые когти.

— Тогда… на неограниченном поле, я уже приготовился потерять все очки, — вдруг тихо заговорил он. — Олив Граб и остальные были невероятно сильны… наверное, я не победил бы Олива, даже если бы он был один. Я пытался сделать хоть что-то, чтобы спасти хотя бы Утана, но не смог даже этого… и тогда я понял, что сейчас мы с ним навсегда исчезнем из Ускоренного Мира. Мне не было жалко себя, ведь я с самого начала не то чтобы был настоящим… но когда я подумал о том, что со мной исчезнет и У, наконец-то открывший глаза, и Рин, которая всё ещё должна находиться где-то внутри этого аватара… мне стало так досадно… но тут появился ты. Ты прекрасно понимал, что произойдёт, если призвать Броню Бедствия… но всё же ты призвал её, и спас этим меня и У. И в этот момент… я… подумал, что мне чертовски повезло, что я стал бёрст линкером… каким бы образом это ни случилось…

Никогда ещё Харуюки не видел, чтобы постапокалиптический гонщик так далеко отдалялся от своего грубого образа. Каждый раз, когда он видел, с каким трудом ему даются эти слова, он ощущал в своей груди острую боль.

Аш смущённо почесал нос своей маски, а затем продолжил уже более привычным тоном:

— Перед тем как выйти через портал, У попросил передать тебе спасибо от него. А ещё… он попросил твоего прощения. Он, наконец, осознал, что силу нельзя получить в дар…

— Да… это так. Сила — в самом пути… в том, чтобы никогда не сдаваться, и после всех поражений продолжать смотреть в небеса… это и есть доказательство силы… — заворожённо прошептал Харуюки.

И вдруг он заметил.

Левая рука Аш Роллера, которую он держал своей правой ладонью, вдруг вывернулась и уже сама ухватилась за запястье Кроу.

Харуюки, не желая, чтобы тот смотрел на его превратившиеся в когти пальцы, попытался отмахнуться. Но чёрная кожаная перчатка крепко держала его, не давая сдвинуться. Аш Роллер посмотрел на Харуюки самым серьёзным взглядом сквозь щели скелетной маски и сказал:

— Именно. Учитель научила меня тому же самому. Но, Кроу, сейчас эти слова нужны и тебе самому.

— Э… сейчас… мне?..

— Да. Ты думаешь, что Броню Бедствия от твоего дуэльного аватара уже не отделить, и поэтому решил уничтожить её вместе с собой. Я прав?

Аш попал точно в яблочко, и Харуюки оставалось только кивнуть.

Даже сейчас он то и дело ощущал, что спавший беспокойным сном зверь готов был в любой момент проснуться и начать буйствовать. И если Бедствие пробудится, то Харуюки, скорее всего, в ярости нападёт на сидящего рядом Аш Роллера. Оно не делало этого лишь потому, что они были не на неограниченном нейтральном поле, истинных «угодьях» Брони, и потому, что в Харуюки не было желания сражаться.

Но этот баланс был хрупок и мог нарушиться в любой момент. Если Аш Роллер вдруг искренне ударит Харуюки кулаком, он… вернее, чутко спящий зверь моментально почует это и отреагирует. Каждый раз, когда Харуюки превращался в Дизастера, он всё сильнее сливался с Бронёй. Сложно было сказать, в какой момент он пройдёт точку невозврата, но, если судить по прошлому Хром Дизастеру, Черри Руку, Броня скоро начнёт влиять на сознание Харуюки так же, как и на него. Времени оставалось немного.

Именно поэтому Харуюки выбежал из дома, заперев дверь. Если бы Кусакабе Рин не перехватила его посреди супермаркета, он бы уже был в дайв кафе, погруженный на неограниченное нейтральное поле.

Аш, словно разгадав план Харуюки, на мгновение склонил голову. Но затем он вновь поднял её и тихо, но уверенно произнёс:

— Кроу, отчасти я понимаю, почему ты идёшь на это. Но… неужели ты не думал о том, что даже превращение в Хром Дизастера — часть твоего пути? Я… не думаю, что Броня поселилась на тебе по случайности. Мне кажется, она выбрала тебя, потому что знает… что ты — тот, кто может разрушить проклятие, все эти годы нависавшее над Ускоренным Миром…

Когда Харуюки услышал эти слова, в голове его ожил чей-то далёкий голос:

«Всё хорошо. Я уверена, ты справишься… потому что ты именно тот, кого я ждала всё это время…»

Но Харуюки крепко зажмурился и попытался стереть этот голос из своей памяти.

Ему казалось, что та «девушка», которая произнесла эти слова, не может появиться, пока активен «зверь». Другими словами, он не сможет встретиться с ней до тех пор, пока Броня вновь не вернётся в зачаточное состояние. И, похоже, этого не случится уже никогда.

«Я… не оправдал и её надежды тоже», — осознал он горькую правду и тихо прошептал:

— Увы… похоже, что я не могу развеять проклятие Брони. Когда… я увидел, как Олив Граб убивает тебя и Утана, я подумал не о том, что хочу вас спасти. В первую очередь я ощутил ярость по отношению к ним. И когда эта ярость перелилась через край, я призвал Броню… я сбежал, не став дожидаться вашего воскрешения, потому что, если бы остался там, я напал бы и на вас. То, что я сейчас спокойно говорю с тобой… само по себе чудо…

Харуюки закрыл рот, но Аш Роллер отреагировал на его слова не сразу.

Спустя почти десять секунд он отпустил запястье Харуюки, а затем сложил ладони между коленями.

— Так же, как моя сестрёнка… Рин, помнит Ускоренный Мир лишь смутно, так и в моей голове есть лишь обрывки воспоминаний о её действиях и мыслях в реальном мире… — послышались слова из опущенной головы.

Харуюки, до сих пор не понимавший, каким образом сознания «Рин» и «Ринты» слились в одном, продолжал молча слушать.

— Поэтому, если честно, я не знаю, о чём думала… на что надеялась Рин, когда вызывала тебя на кабельную дуэль. С другой стороны, она тоже не могла знать того, что я могу сделать. Как только она ускоряется и переносится на дуэльное поле, её аватар и её сознание перехватываю я. Поэтому я могу сделать лишь одно…

На этом месте Аш Роллер прервался и, продолжая сидеть на капоте, развернулся к Харуюки.

Правой рукой он поднял забрало своего шлема. Показалось «настоящее лицо» аватара, с бледно-зелёными глазами, напоминавшее женственного мальчика. Харуюки, вновь увидев его, ещё раз убедился, что оно неуловимо напоминало Кусакабе Рин из реального мира.

Аш смотрел прямо в его глаза, хотя и не видел их… а затем низко склонил голову и тихо сказал:

— Чёртова ворона, Сильвер Кроу… умоляю, не пропадай из Ускоренного Мира. Ты… наша надежда. Ты стал надеждой нашего учителя Рейкер, исполнив её мечту о небе, надеждой твоего возрождённого и набирающего силы Легиона Нега Небьюлас… и надеждой всех тех сотен бёрст линкеров, которые, неважно, победили ли они в битвах с тобой или проиграли, смотрели на то, как ты летаешь в небесах.

— Надежда… — едва слышно повторил это слово Харуюки, и Аш кивнул, не поднимая головы.

— Именно. Никто не требует от тебя чего-то конкретного, чтобы ты достиг девятого уровня, победил всех Королей и так далее. Да, твои крылья — единственные в своём роде в Ускоренном Мире, но никто не считает их нечестной силой, и никто не думает, что ты нарушаешь правило «одного потенциала». Ты… как бы тебе сказать… — на мгновение хриплый голос прервался. — Такой же, как все мы. Все мы начинаем на первом уровне, не зная вообще ничего, то и дело оказываемся на грани потери последних очков, порой чувствуем себя раздавленными в лепёшку, и постепенно становимся сильнее… но, когда мы в отчаянии падали на землю, ты всегда стремился в небеса и летел, уворачиваясь от самых метких ракет, пробивая кулаками все преграды. Ты летел изо всех сил. На твоей серебряной броне играли и лучи заката, и лунный свет. Твой… блеск освещал небеса… хе-хе, что-то меня совсем понесло.

Аш Роллер несколько раз постучал себя по лицу правым кулаком. Упорно продолжая смотреть в пол, он продолжил говорить ещё более прерывающимся голосом:

— Короче говоря… когда я вижу, как летишь по небу, я и сам начинаю думать, что нельзя сдаваться. И не только я… помнишь, когда ты превратился в Дизастера на Гермесовом Тросе, но вся сотня зрителей, что видела это, единогласно решила хранить молчание?.. Это потому, что мы верим в тебя. Мы верим… что какой-то там Броне Бедствия не сломить тебя, что ты избавишься от этого твоего проклятия и вновь взлетишь в небо. Поэтому… поэтому…

И тут байкер, наконец, поднял голову. В его бледно-зелёных глазах стояли едва заметные прозрачные капли. И эти глаза были очень похожи на влажные глаза, которыми Кусакабе Рин смотрела на Харуюки в реальности.

— Поэтому, Кроу, не вздумай сдаваться. Даже не думай о том, чтобы укрыться где-нибудь в уголке неограниченного поля, а затем исчезнуть вместе с Бронёй. У тебя ведь столько верных друзей — Лотос, Рейкер, тот синий великан, та зелёная болтунья… ты хоть представляешь, что они подумают, если ты вот так исчезнешь?.. Да что там, ты понимаешь, что подумают все те бесчисленные бёрст линкеры, что всё это время бежали, глядя на тебя в небесах?!..

Аш Роллер перешёл практически на крик, а затем вновь глубоко склонил голову.

Но…

«Но если я окончательно стану Хром Дизастером и начну без разбора нападать на других бёрст линкеров… то не только меня, но и всех дорогих мне друзей объявят преступниками», — мысленно прошептал Харуюки.

Когда на прошлой неделе, во время Конференции Семи Королей, главный офицер Легиона «Овал Авроры», мастер кнута Астра Вайн, начала угрожать им, главный офицер Нега Небьюласа, Скай Рейкер, ответила ей, что бёрст линкеры, принадлежащие малым и средним Легионам, недовольны Шестью Великими Легионами, из-за которых Ускоренный Мир впал в спячку. И если Великие Легионы попытаются сокрушить Блэк Лотос, ставшую для многих символом противостояния этим Легионам, то копящееся в Ускоренном Мире недовольство может попросту взорваться.

Скорее всего, офицеры Великих Легионов прекрасно осознавали этот риск. За головы Харуюки и Такуму всё ещё не объявили награду именно потому, что они были «подданными Блэк Лотос».

Но… если этот Легион породит Шестого Хром Дизастера, всё изменится. Нетрудно будет придумать повод (скажем, использование Брони Бедствия с целью усиления собственной армии), чтобы объявить вне закона весь Нега Небьюлас. Чтобы искупить свою вину, Черноснежка, Такуму и все остальные будут вынуждены уничтожить Харуюки самостоятельно. И на их лицах будут те же слёзы, что пролила Красная Королева Нико, когда казнила Пятого Хром Дизастера Черри Рука, своего «родителя»…

Харуюки хотел избежать этой сцены любой ценой именно потому, что любил своих друзей.

— Мне тоже… обидно бросать свой Легион, свой уровень и все свои цели на полпути, чтобы исчезнуть из Ускоренного Мира… — прошептал Харуюки, стараясь унять конфликт и отчаяние в своём сердце. — Но… когда я потеряю контроль над Бронёй и перестану быть самим собой, будет уже поздно. Наверное… все люди, становившиеся Хром Дизастерами, поначалу думали, что смогут сдерживать эту силу. Что смогут приручить этого «зверя», что будут использовать его невероятную силу во благо и ради своих друзей. Но… в конце концов, все они попадали под власть Брони. Они без разбору атаковали многих бёрст линкеров… уже не различали друзей и врагов… а в конце концов Короли убивали их уже как чудовищ.

Харуюки вздохнул и упёрся взглядом в когти на своих руках.

— Но… даже тогда из Ускоренного Мира пропадал лишь бёрст линкер, приютивший Броню, а сама Броня либо попадала к победителям в инвентарь, либо превращалась в паразита. Она всегда выживала. И поэтому… цикл Бедствия тянется без остановки уже столько лет. Всегда появляется новый Хром Дизастер и приносит в мир те же страдания и печаль… если только один способ остановить её. Отправиться на неограниченное нейтральное поле, уйти далеко-далеко, куда никто не доберётся… и тихо сгинуть, потеряв все очки в битвах против Энеми…

Но на этом месте оглушительный лязг прервал слова Харуюки.

Аш Роллер, сжимавший все это время правый кулак, пробил им капот машины, на которой они сидели.

— А… Аш?..

— В таком случае… я пойду с тобой, — приглушённо произнёс он, заставив Харуюки замолкнуть. — Твои крылья слишком быстро выдыхаются, и далеко ты на них не улетишь. Поедешь со мной на мотоцикле. В Хоккайдо, Кюсю — куда захочешь. Вот только… обратно ехать после такой поездки будет уже лень… как говорится, любишь пить яд — люби и под параличом лежать. Я не очень люблю Энеми, но пойду с тобой. Хе-хе, всё-таки мы с тобой обречены быть вместе, с самого начала и до самого конца… хотя, это даже хорошо…

Когда Аш Роллер прервался, перейдя к концу на свой привычно задорный тон, из глаз Харуюки хлынула горячая жидкость.

Харуюки упорно вытирал виртуальные слёзы, лившиеся из его глаз. Он начал говорить, но голос его дрожал, как у маленького ребёнка:

— Зачем… ты хочешь исчезнуть вместе со мной, Аш… тебе ведь не нужно…

— Потому что именно это и означают слова, которые ты произносишь! — воскликнул в ответ Аш Роллер таким же рыдающим голосом, затем вытащил правую руку из капота и ухватился ей за шею Харуюки. — Ты что, рассчитываешь на то, что если сгинешь с Бронёй Бедствия, в Ускоренном Мире воцарится покой-счастье и настанет хэппи энд?! Да чёрта с два! Я тебя ещё раз спрашиваю — ты хоть раз задумывался как отреагирует твой «родитель», твои друзья, учитель… Рин, в конце концов?! Понимаешь, сколько они будут плакать, страдать и винить себя?!

— Но…

Даже на обычном дуэльном поле нельзя было спускать чувства с поводка. Харуюки прекрасно понимал это, но бушевавшая в нем буря эмоций была настолько сильна, что он всё равно сорвался на крик:

— Но что мне тогда делать?! Ты хочешь сказать, что я должен слиться с Бронёй воедино, перестать различать друзей и врагов, в безумии сеять бедствия по всему миру, а в конце концов погибнуть от рук остальных?! Пока ещё есть время, чтобы избежать этого… и именно поэтому…

«Мне лучше исчезнуть, пока этого не случилось».

Харуюки едва не произнёс эти слова, но тут его сознание поразило шоком, словно молнией, и у него спёрло дыхание.

«Те же самые.

Я говорю те же самые слова, что вчера произносил Такуму.»

Его, как и Харуюки, заразила тёмная сила, «ISS комплект», и он использовал её ужасающую мощь, чтобы вырезать всех членов ПК-Легиона «Супернова Ремнант». Затем он начал бояться, что изменится навсегда, и захотел положить этому конец самостоятельно.

И тогда Харуюки сказал ему. Он сказал, чтобы тот продолжал сражаться с ISS комплектом. Чтобы не сдавался. Ради него, ради Тию, ради всего Легиона.

Если сейчас Харуюки отправится в одиночку на пустоши неограниченного поля, чтобы в одиночку там сгинуть, те слова не будут стоить и гроша. И даже если он избавит Ускоренный Мир от Брони Бедствия, над всеми бёрст линкерами всё ещё нависала угроза расползающихся ISS комплектов. У Харуюки же была ценная информация в войне против них — он знал, что их тело предположительно находится в Токио Мидтаун Тауэре, что его охраняет Энеми Легендарного класса Архангел Метатрон, и он кое-что знал об этом противнике. Как минимум, он должен поделиться этой информацией со своим Легионом.

«Но... если я вновь увижусь с ними… я уже не смогу убежать.

Что мне делать… что мне делать?..»

— Сражаться. Цепляться и не сдаваться, как бы худо тебе ни было, — вдруг раздался шёпот возле его ушей. Этот голос принадлежал Аш Роллеру, который уже отпустил шею Харуюки и переместил руку ему на грудь. — Стисни зубы, как ты сделал это в ходе своей второй битвы против меня. Сражайся до самого конца. Я знаю, ты сможешь, Кроу. Рин влюбилась в тебя именно из-за этого. Да, я не позволю тебе прикасаться к моей сестрёнке… но я тем более не позволю тебе доводить её до слез.

— … — Харуюки медленно выдохнул… а затем слегка улыбнулся. — Ты… понимаешь, как бредово это звучит?

— Заткнись. Я ведь всё-таки её старший брат! — смущённо воскликнул Аш, а затем лёгонько толкнул Харуюки.

Они дружно посмотрели на таймер, который уже успел отсчитать больше 1700 секунд. Всего через минуту с небольшим эта дуэль подойдёт к концу.

Здоровья у Харуюки, естественно, было гораздо меньше, но Аш Роллер залез в меню и предложил ему ничью. Палец Харуюки остановился за мгновение до того, как принять её.

— Я за то погружение на неограниченное поле набрал немало очков, так что сегодня я тебя угощаю.

— …Только не думай, что я разрешу тебе за это трогать мою сестру.

— Да не собираюсь я!

После этой реплики Харуюки вдруг вспомнил кое-что и выпрямился.

— Кстати… Аш.

— …Чего?

— Эм-м… ты говорил, что расшифровываешь имя своего аватара как человека, который пытается крутить обратившиеся в пепел шины. Но я… думаю, что ты не прав.

Харуюки отвёл взгляд и посмотрел на стоящий неподалёку мощный мотоцикл. Да, его шины были не совсем чёрными, а серыми, словно металлокерамика, но они не казались ни истлевшими, ни испепелёнными.

— Я… думаю, что оно обозначает человека, катящегося по выжженной, обратившейся в пепел дороге и прокладывающего по ней новый путь… как-то так.

Аш Роллер ответил на слова Харуюки не сразу.

Наконец он звучно хмыкнул и сказал привычно хамоватым тоном:

— Это я чё, грядки прокладываю? Моей крутости такое объяснение не достойно… но ладно, я согласен. Если мы когда-нибудь встретимся в реальности, напомни, я тебе сто йен за идею дам.

— С… спасибо.

Но Харуюки показалось, что под этими словами он имел ввиду не встречу с его сестрёнкой, Кусакабе Рин… а с её настоящим старшим братом, который неизвестно, существовал ли вообще…

А пока голова Харуюки была забита такими пространными мыслями, перед глазами пронеслись пылающие буквы: «TIME UP!!»


После битвы, продлившейся ровно полчаса, ровно 1,8 секунд реального времени, Харуюки, вернувшийся в реальный мир, ощутил странное умиротворение.

По сути, в ходе битвы Аш Роллер трижды переехал его мотоциклом, затем они уселись на капоте автомобиля и поговорили. Да, они обсудили много важных тем, но так и не пришли ни к какому выводу. Харуюки всё ещё понятия не имел о том, что ему делать дальше.

Но если до битвы в его груди бушевали беспокойство, скорбь и отчаяние, то теперь их словно на время сдул нежный ветер. Харуюки лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь наполнившей его тело нежной теплотой.

Спустя несколько секунд к нему начали возвращаться чувства, и они были слишком реальными, чтобы их игнорировать.

Он ощутил своей спиной упругость сидений любимой машины Фуко. Он ощутил, как лежит на них, смотря в потолок. А на нём лежало что-то мягкое и приятно пахнущее. Что-то, в сотни раз приятнее на ощупь, чем сиденья итальянской машины. Что-то, удивительным образом совмещавшее в себе упругость и пластичность.

Харуюки осторожно приоткрыл глаза и увидел, что его живота касалась ткань цвета слоновой кости. Если точнее, это была ткань школьной формы неизвестной ему школы. А если совсем точно, это была девушка-ровесница, одетая в эту школьную форму.

— …

Харуюки кратко вдохнул и начал медленно переводить глаза выше. Клетчатая бабочка. Бледная шея, обёрнутая серым нейролинкером. По-мальчишески острый подбородок, тонкие губы, небольшая гладкая переносица… и, наконец, глаза с серой радужкой.

На Харуюки лежала, вернее, придавливала его к сиденью, девочка, сжимавшая правой рукой штекер XSB-кабеля для прямого соединения. Её глаза были, как всегда, полны слёз, и она прошептала:

— П… прос-ти. Брат нагово-рил тебе много гадостей…

— Э, э-э…

Поскольку физическая и вербальная ситуация заставляли его беспрестанно моргать, Харуюки решил поручить сбор информации своему голосу.

— Э-э-это самое, т-ты… что, помнишь эту дуэль?..

Перед тем как соединиться с ним, она говорила, что в дуэлях забывает обо всём, а потом почти не помнит случившееся. Другими словами, в Ускоренном Мире её личность вытесняется личностью «брата», которая не оставляет ей воспоминаний о случившемся… по крайней мере, к такому выводу пришёл сам Харуюки.

Но девушка — истинная владелица дуэльного аватара по имени «Аш Роллер», Кусакабе Рин, в ответ кивнула.

— Пока ещё… пом-ню. Пока… на мне всё ещё надет нейролин-кер брата…

— П-понятно…

Рин словно почувствовала в этом коротком ответе все сомнения, кружившиеся в голове Харуюки, поэтому она моргнула и принялась тонким голосом объяснять:

— Я… тоже не знаю, становлюсь ли я в Ускоренном Мире настоящим братом… тем, который лежит в больнице в Сибуе, или… воображаемым братом, которого придумала я сама… но учитель сказа-ла мне, что во всём, что происходит в Ускоренном Мире, сокрыт какой-либо смысл. Она сказала, что если я продолжу сражаться плечом к плечу с братом, с Аш Роллером, то однажды открою для себя нечто важное.

— Ясно…

До этого самого момента Харуюки не был уверен в том, была ли эта «учитель», о которой она говорила, той самой Курасаки Фуко. Но эти слова окончательно убедили его. Фуко, по словам Черноснежки, обладала «самой чистой положительной Инкарнацией», другими словами, она сильнее всех бёрст линкеров верила в силу надежды, уз и любви. И такие слова могли принадлежать только ей.

Выходит, что на прошлых каникулах, когда Рин подрабатывала в больнице официанткой, она случайно облила холодной водой именно Курасаки Фуко. Фуко действительно жила где-то в районе Сугинами или Сибуи, а в больницу могла зайти ради обследования, связанного с тем, что её ноги были кибернетическими протезами.

Окончательно поверив ей, Харуюки кивнул. Рин продолжала смотреть прямо в его глаза.

В её серых глазах вновь начали собираться слезы. Они быстро стали слишком велики для своего веса и начали капать на щёки Харуюки.

— Почему?..

— Э?.. — не понимая, что происходит, Харуюки вновь окаменел.

Лицо Рин скривилось от плача, и она спросила его:

— Почему ты не ата-ковал ме… ня? Я… напа-ла на тебя потому, что не боялась того, что ты кинешься на меня и уничтожишь. Я надеялась, что ты растерзаешь меня, и я смогу принять на себя хоть малую часть тех чувств, что сокрыты в Броне Бедствия… но…

От её слов у Харуюки спёрло дыхание.

И действительно, перед тем, как вызвать его на дуэль, Рин сказала, что уничтожит Броню и примет на себя его ярость и ненависть. И бой действительно мог пойти по такому пути… Броню таким образом уничтожить, быть может, и не удалось бы, но Харуюки вполне мог взбеситься и обрушить всю свою силу на Рин.

Но сразу после начала битвы Аш Роллер перехватил инициативу фразой «как ты смеешь притрагиваться к моей сестре?!», и с тех пор у «зверя» просто не было времени как-то проявить себя. Конечно, их диалог содержал гораздо больше криков, чем хотелось бы Харуюки, но, если подумать, без них не обходился ещё ни один из бесконечных боёв Аша против Кроу…

— Я… не могу уничтожить тебя, — произнёс Харуюки, улыбнулся и покачал головой.

— Э?..

— Ведь Аш… мой очень дорогой… друг.

Харуюки старался выбирать слова очень тщательно, но Рин лишь опустила взгляд и со слезами на глазах повторила:

— Друг…

Харуюки ощутил, что она явно была недовольна ответом, и поспешил добавить:

— И-именно. Очень дорогой. И поэтому, даже если я полностью… стану Хром Дизастером и попаду под власть Брони… — Харуюки отчаянно выдавливал из себя слова, противоречащие своим собственным мыслям. — Я ни за что… не попытаюсь растерзать Аша. Он… мне нравится.

И тут…

Из очей Рин слёзы хлынули с двойной силой, но выглядели они совсем не так, как раньше.

Словно пытаясь догнать оброненные капли, она опустила голову и коснулась щеки Харуюки. Тот услышал у своего уха её жаркое дыхание, а затем полились слова:

— Я… так счастлива. Я боялась, что когда расскажу тебе, кто я… ты решишь, что я ненормальная. Но хоть я и состою в другом Легионе… хоть и постоянно сражаюсь с тобой и в дуэлях, и в битвах за территорию… мне не верится… что ты сказал мне… такие слова…

Тепло от крепко прижимающегося к нему тела и сладкий запах в очередной раз выбили из Харуюки дух.

Всё, на что хватило остатков его сознания — это на мысль: «Ну всё, в следующий раз Аш меня точно убьёт». Потому что то, что он вдруг поднял правую руку и едва не положил её на спину Рин, иначе как потерей контроля над телом было не объяснить…

— Можешь… повторить те слова, что ты сейчас сказал?

Эти слова, произнесённые в его ухо, заставили его остановить руку. Он тут же прокрутил свою память и хрипло произнёс:

— Э-э… Аш — мой очень дорогой друг.

— Нет, дальше.

— И поэтому, я ни за что не раню его…

— Нет, дальше.

— Он мне…

Тук-тук.

Вдруг послышались два отчётливых звука.

Харуюки, всё ещё не в силах сфокусировать глаза, медленно перевёл взгляд выше.

В поле зрения попала задняя дверь и её окно. Стекло обладало изменяемой тонировкой, и Харуюки был уверен, что ещё несколько минут назад оно было настроено на максимальную блокировку света. Но сейчас окно было совершенно прозрачным.

А с другой стороны виднелась длинноволосая улыбающаяся девушка.

Убрав от окна палец, которым она стучала в него, девушка провела рукой по виртуальному окну, и раздался тихий звук открывающегося дверного замка. Дверь тут же открылась, и девушка подалась вперёд, поместив свою голову точно над головой Харуюки, и ещё раз широко улыбнулась ему.

— Я рада, что мы снова встретились, Ворон-сан.

И от этих слов лежащая на Харуюки Рин отчётливо вздрогнула.

Харуюки тоже остолбенел и нервно улыбнулся в ответ. Продолжая смотреть на девушку, главного офицера Легиона Нега Небьюлас, «Железную Длань» Скай Рейкер, Куросаки Фуко, он смог лишь кое-как выдавить из себя:

— А... д... да... я тоже... рад.

«Всё хорошо, всё нормально, срываться и бежать ещё рано! В конце концов, Кусакабе Рин, несмотря на всю ту лесть, которой она меня парализовала, сделала это именно потому, что Фуко приказала ей остановить меня любой ценой. Мне нужно просто объяснить ей, что текущая ситуация возникла из-за того, что она выполняла её приказ. Короче говоря, она поймёт. Да, поймёт», — быстро раздумывал Харуюки, забыв о том, что с самого начала он именно что «сорвался и сбежал» от своего Легиона.

Но вслед за этим...

Слева от Фуко выглянуло лицо Тиюри и окинуло взглядом происходящее.

Харуюки начало казаться, что вокруг неё начал разгораться красный Оверрей, поэтому он решил перевести взгляд на окно напротив и начать продумывать план отступления. Но в том окне он увидел стоящую со сложенными на груди руками фигуру командира Легиона, и её вид заставил его окончательно застыть на месте.

Левая дверь автомобиля звучно открылась. Черноснежка, как и Фуко, засунула голову внутрь машины и со своей знаменитой ледяной улыбкой на лице прошептала:

— Мы вам не помешали, Харуюки?

В ответ на это Харуюки, обладавший, пожалуй, самой молниеносной реакцией среди всех бёрст линкеров, быстро подумал над тем, что должен сказать, и, в конце концов, ответил следующим образом:

— В-вы не так поняли.