Свет заходящего солнца покрывал лес, озеро и громадное дерево.

Это была резервация 4-го Гира.

Всё оставалось таким же, кроме цвета неба.

Голубой середины дня теперь окрасился малиновым вечера.

Тень огромного дерева растянулась наружу и покрывала две фигуры.

Ими были Саяма и Синдзё, которые стояли на берегу озера.

Увидев только что прошлое, Саяма держался за грудь, а Синдзё прислонилась к нему и приложила к его груди собственную руку.

— Ты в порядке, Саяма-кун?

— Да, я справлюсь. Что более важно, Синдзё-кун, с тобой всё хорошо? После того, что мы узнали о Синдзё Канаме.

— Да.

Она кивнула и глянула на него.

Он взирал на неё с серьёзным выражением, и его правый кулак открылся в лапающей позе.

— …Что с этой рукой?

— Не видишь? Я решил, что нужно успокоить твоё сердце.

— Кажись, ты только что выжал вообще всё спокойствие, которое у меня там оставалось!

Она со вздохом опустила плечи, что переросло в освобождение от переживаний по поводу увиденного в прошлом.

…Он пытался мне так помочь?

На её раздумьях он приоткрыл рот, сделал глубокий вздох и произнёс:

— Ну а теперь, Синдзё-кун. Как Казами и говорила прошлой ночью, мы должны посетить штаб-квартиру ИАИ.

— Чтобы пойти по стопам Синдзё Канаме? Но он умер, потому…

— Помнишь, что сказала Доктор Чжао? Они получили новогоднюю открытку со словами, что его ребёнок здоров. Если Синдзё умер, это открытку, вероятно, послала его жена. В таком случае, мы можем найти записи касаемо того ребёнка, если документация о Синдзё Канаме хранится в ИАИ.

— Ох, — её глаза широко распахнулись, и она кивнула. — Фамилия Синдзё должна была перейти по наследству.

— Верно. Всё унаследовано следующим поколением. Разве не так, Мукити-кун?

Он обнял Синдзё за плечи и повернулся к громадному дереву, рухнувшему в центре озера.

После паузы дерево проговорило:

— Да. Благодаря этому, унаследованное обещание с Саямой было выполнено.

Синдзё кивнула и осознала, что её лицо, скорее всего, окрасилось смесью улыбки и беспокойства.

— Простите.

Она немного замешкалась.

После увиденного в прошлом, как ей следует выразить то, что лежало на сердце?

Потеря Синдзё Канаме была потрясением, но разговор между дедом Саямы и Мукити оказался полной противоположностью.

…Его дед во многом такой же.

Их не связывали кровные узы, и они разнились внешне и поведением, но нечто в них было схожим.

…Как я, так и Мукити подверглись влиянию «Саямы», поэтому мы можем прийти к определённому пониманию.

Синдзё видела силу Мукити, когда он забрал её усталость, но также верила, что у них есть общее помимо этого.

И поэтому она открыто проговорила слова из сердца:

— Тот случай в прошлом многое для Вас значил, поэтому Вы ждали всё это время, верно?

— Да.

Синдзё продолжила, осознавая, что как раз эти слова она хотела услышать, когда оставалась одна.

— Тогда, пришло время отбросить ожидание. Люди, которых Вы желали и которым доверяли, прибыли, — она перевела дух. — Мы равны, поэтому давайте воспользуемся доступной нам силой, чтобы проявить заботу друг к другу.

— Действительно.

Мукити ответил решительным заявлением:

— Концептуальная Война для 4-го Гира наконец-то закончилась.

И…

— Саяма, проходит новое сражение, не так ли? Как и обещано.

Синдзё повернулась к Саяме и увидела его кивок.

Он скрестил руки на груди, осмотрелся и сделал вдох.

— Действительно так.

— И тебе необходима в этом сражении моя сила, не так ли?

— Да. Это включает силу твоего Концептуального Ядра, лечащую силу, и какая бы иная сила у тебя ни была.

— Ясно. Раз так, у меня есть просьба насчёт этого нового сражения, — сказал Мукити. — Продолжай передавать всё, что унаследовано.

Потому что…

— Таким образом, мы сможем остаться с вами.

Синдзё задумалась о его словах.

…Он просит сохранить этот мир.

Они собирались очистить любые проблемы, раздоры и препятствия, чтобы ничто не пропало, даже если это утрачено. Таким образом, всё может оставаться с 4-м Гиром и его почти бесконечной жизнью.

Но…

— Разве не этого мы и хотим, Саяма-кун? Такова цель Пути Левиафана.

Она и Саяма воззрились на дерево Мукити и произнесли в унисон одно слово:

— Тэстамент.

А значит…

— Пойдём, Мукити-кун. Отправляйся с нами.

Едва Саяма это произнёс, Синдзё осознала, что в небе появился определённый цвет.

Нет, это было не в небе. Он появился на самой вершине высокого пня.

Зацвёл небольшой цветок.

Это был белый цветок на торчащей ветке.

— Тогда, позволь нам отправиться, — ответил Мукити.

…Мукити не говорит то, что и так общеизвестно.

Синдзё наблюдала, как небольшой цветок вместе со стеблем сорвался со ствола.

В то же время краски мира начали тускнеть.

— Ах.

Она быстро встала, и ветер принёс цветок ей на голову.

Затем, цветок заговорил голосом Мукити.

— Идём.

Лес и поляна стремительно теряли цвет.

Зелёный обернулся желтовато-зелёным, а затем чистой желтизной. Деревья начали клониться, словно засыпая, а кустарники опустились вниз, будто ложась спать.

С погружением растений в сон их движение порождало ветер, который знаменовал конец резервации.

— Моя Концептуальная Война закончена.

Голос воли Мукити разносился под солнцем, клонившимся к горизонту.

За медленно оседающим лесом увядающий цвет насыщал океан.

Наконец, всё окрасилось тенистыми красками и оттенками ночи.

…Они последуют за нами.

Они последуют за Саямой, потому что Синдзё пришла с ними встретиться.

— …

Синдзё безмолвно засунула цветочный стебелёк себе в волосы.

Она повернулась к Саяме, и он невозмутимо произнёс:

— Тебе идёт, Синдзё-кун.

— Спасибо.

Перед ними стояло одно зелёное существо.

Скорее всего, оно собрало информацию обо всей экосистеме резервации, а на его голове сидел Баку. И поскольку Мукити остался внутри цветка…

— 4-й Гир соберётся в UCAT Окутамы, да?

— Да, но сначала мы должны посетить штаб-квартиру ИАИ в Симанэ.

Саяма поднял взор к жёлтому небу заката.

— Силы американского UCAT в Окутаме доставляют хлопот. Нам ныне некуда идти.

●

Харакава заметил перед глазами цвет.

Его взор заполняли жёлтые краски заходящего солнца.

…Это небо.

Он осознал, куда был направлен его взгляд.

Парень легко мог бы это понять по своему лежащему положению на открытой местности, но его подсознание посылало тревожные сигналы. Что-то не ладилось.

…Где я?

Попытавшись вспомнить, что произошло, Харакава прибыл к воспоминаниям о Кладбище Ниситама. Их преследовала группа людей в странных синих униформах, и он застрял, пытаясь дать Хио убежать.

Довольно жалкое зрелище, — сказал он себе.

…Выходит, я на кладбище?

Перистые облака проплывали по небу на восток, а свет солнца исходил с запада.

Глядя в небеса, Харакава осознал три другие вещи.

Во-первых — он лежит на песке.

Во-вторых — он мог услышать плеск воды по этому песку.

И, в-третьих — кто-то лежал на нём сверху.

Чтобы проверить всё это разом, Харакава встал.

Он находился не на кладбище.

Это пляж.

Всего в десяти метрах раскинулся океан.

И человек, лежащий на нём, оказался…

— Хио.

Её глаза были закрыты, и она отрывисто дышала.

Он мог почувствовать сквозь одежду тепло её тела, и это давало понять, что девушка определённо жива.

Убедившись в её сохранности, парень с облегчением вздохнул, но затем кое-что вспомнил. Как раз перед потерей сознания он увидел перед собой массу ветра.

— Демон, хм?

Он проговорил слово, которое она упоминала, и мягко обхватил её руками.

Хио выдала тихий стон и произнесла во сне:

— Прадедушка.

Харакава кивнул и расслабил плечи.

— Всё хорошо.

Его слова сняли напряжение с её бровей.

Он подождал, пока её дыхание успокоится, а затем осмотрел местность.

Пляж окружали каменистые области, и одна позади них стёрлась в береговой вал с сосновыми деревьями, растущими за ним.

Основываясь на положении заходящего солнца и высоте волн, он пришёл к выводу, какое море перед ним.

— Это Тихий океан?

Харакава предположил, что они в Тибе или где-то рядом. Он обычно отправлялся на пляж, путешествуя с автомобильным клубом, и этот пляж во многом походил на Кудзюкури, который парень посещал летом.

Хиба с ним не поехал, потому что переживал о своей девушке, которая живёт с ним. На пути назад они запустили все оставшиеся фейерверки в его комнату, но это вызвало внутри взрыв. Чем там занимался этот глупый младшеклассник, так и осталось тайной.

Отмахиваясь от ненужного воспоминания, Харакава глянул на Хио в своих руках.

— …

Он привёл своё выражение лица в норму и на фоне шума волн поставил стопы на песок, чтобы встать.

Хио в его руках была лёгкой.

Вот что значит девушка, — подумал он, также осознавая, что в его туфлях или отворотах брюк не оказалось песка. С Хио ситуация была такой же, поэтому выглядело чуть ли не так, будто они спустились с неба.

Затем он запоздало осознал кое-что ещё.

— Получается, мы переместились с кладбища.

Перемена цвета неба подразумевала, что это произошло не мгновенно. Чтобы добраться сюда у них ушло некоторое время.

— Или нас перенесли?

От этого напрашивался вопрос «кто?».

…Члены школьного совета или группа в синем, с которыми мы сражались?

Или это работа демона…

— Почему демон оставил Хио нетронутой, взял меня с ней и бросил здесь?

Бормоча эти вопросы, Харакава сдвинулся с места. Песок под его ногами образовывал наклон, а его шаги издавали звук, напоминающий мышиный писк. Тот звук продолжался с его подъёмом на песочный склон.

Сосновые деревья за валом становились ближе.

Он увидел под ними ржавые перила, что значит, там должны быть ступеньки вниз. Основываясь на количестве увиденных сосновых веток, парень предположил, что местность далее являлась лесом.

Какой бы лёгкой ни была Хио, Харакава начал дышать тяжелее, неся её на руках по рыхлому песку.

Он поднажал, решив, что передохнёт, когда доберётся до вершины вала.

Солёный ветер толкал его в спину и…

— Добрался.

Харакава прибыл на вершину берегового вала.

Под ним находилась пологая каменная лестница, заполняющая десятиметровую разницу в высоте, а на обратной стороне рос небольшой сосновый лес.

Внизу каменных ступенек начиналась тропа, ведущая через деревья.

Он увидел, что у неширокой дороги припарковались какие-то машины. Зелёные автомобили были ему знакомы.

— Четырёхтонные грузовики американской армии.

Три из них теснились на дороге внизу, а в лесу, вокруг машин и под ступеньками стояла группа людей.

И все они носили синюю защитную униформу.

— Кх.

Едва лишь это зрелище заставило его двинуться, волна синего расступилась, и выступили два человека.

Один оказался худым пожилым мужчиной в сером костюме, а второй — молодой человек в очках в коричневом костюме. Вполне очевидно, что ни один из них не был японцем.

Пожилой мужчина вытащил из кармана правую руку и глянул на Харакаву.

Его взгляд можно было назвать лишь «пронзительным».

— Та девочка. Я отвечаю за защиту той девочки.

Харакава на это помрачнел и не знал, как отреагировать.

— Не торопитесь.

Он начал с этого, чтобы убедиться, что в его голосе ещё имелась сила.

— Это девушка отправляется в место под названием UCAT с её прадедушкой.

— Мы и есть то UCAT, — быстро выдал мужчина в очках, словно желая завоевать доверие Харакавы.

Затем он вытащил из своего кармана документ.

— Это написано её прадедом, мистером Ричардом Сандерсоном.

Мужчина сквозь очки посмотрел на Харакаву и совсем не улыбался.

— Поскольку её прадед отошёл в мир иной, мы отныне намереваемся её защищать. Если у тебя нет возражений, нам бы хотелось забрать её как можно скорее.

Все прочие в защитных униформах приготовились к возможной драке, когда мужчина задал вопрос:

— Подобное тебя устроит?