1
  1. Ранобэ
  2. Хроники конца света
  3. Owari no Chronicle 5-A

Глава 5. Чувство разлуки

Небольшое помещение окружало на уровне пояса прозрачное ветровое стекло.

Это кабина, и в длинном переднем сиденье сидел парень.

Он имел красновато-смуглую кожу, неопрятные волосы и носил чёрную рабочую одежду.

Когда он касался индикатора консоли, тот отображал несколько волн.

— Ты сможешь их подогнать, Харакава? — спросил голос.

— Да, оставь только те, что здесь, Сандер Феллоу.

Харакава дотронулся до одной из волн и все прочие без такой же амплитуды исчезли.

Изображение увеличилось, и всё волны приблизились к центральной.

— Похоже на радио, — сказал у него за спиной голос девушки.

Харакава обернулся и обнаружил девушку в синей защитной униформе. Она поднималась со второго сиденья и держала переносной пылесос.

Увидев её улыбку и колыхание коротких белых волос, он только кивнул.

—Мы пытаемся подогнать передатчик к Лоу-Гиру. Во-первых, удали те, что с концептуальными показаниями.

— Принято, — сказал Сандер Феллоу.

Волны сошлись между собой, и Харакава услышал новый голос.

— …кава-сан, ты меня слышишь?! Серьёзно, ты хоть понимаешь, насколько неприлично закрываться в прозрачной комнате с девушкой? Какое счастье, что мне попался такой неприличный старшеклассник.

— Ты что дурак, Хиба? Нет, постой-ка. Хиба, ты и есть дурак. …Хио Сандерсон, даже не думай краснеть.

Он повернулся к Хио, которая со смущённым видом вернулась к чистке второго сиденья.

Харакава отвёл взгляд, чтобы посмотреть за ветровое стекло.

Там он обнаружил тёмное пространство.

Это хранилище и ангар для разнообразного оборудования, расположенное на пятом уровне японского UCAT. Со времени атаки UCAT площадь открыли, поэтому различные отделы использовали её для хранения и срочной работы. Её также использовали для экспериментов с крупным концептуальным оружием.

В центре этого этажа стоял тридцатиметровый механический дракон по имени Сандер Феллоу, а внутри кабины, расположенной на его голове, сидел Харакава.

Хио призвала Сандера Феллоу, чтобы провести осмотр его различных частей.

После атаки на UCAT Изумо, Харакава и Хиба привели Хио с Микаге в японский UCAT. Они находились здесь в качестве телохранителей, а ещё потому, что им казалось, что Отряду Левиафана будет лучше держаться вместе.

Сейчас было восемь вечера, но скоро на следующую смену прибудут Казами и Изумо. После этого они планировали провести ночь в додзё деда Хибы.

…Так мы сможем примчаться сюда, если что-нибудь случится.

Они также не подвергнут себя опасности, действуя в одиночку.

Это была идея Казами. Она хотела сохранять максимальную осмотрительность на случай возможного нападения.

…Такое ощущение, что она делает это назло решению Саямы.

Харакава гадал, что произойдёт.

…Я просто не понимаю, почему Саяма приказал нам расформироваться, или почему казначей так взвелась.

Он присоединился к Отряду Левиафана месяц назад, но с тех пор не принимал участия ни в одной битве. Равно как и не проходил какой-либо крупномасштабной тренировки.

Благодаря этому он не чувствовал какую-то неловкость и не питал надежд о сложившейся ситуации.

Хио с другой стороны выглядела чрезмерно воодушевлённой от первого приобретения напарников.

Брошенное в лицо этой надежды слово «роспуск», похоже, её пошатнуло, но заявление Саямы о поиске прошлого будто мотивировало обратно.

На пути сюда она определённо хотела что-то сказать.

Скорее всего, девушка хотела спросить о значении слов Саямы, и поможет ли Харакава ей с расследованием прошлого, но так и не смогла ничего из себя выдавить.

— Но что же мне делать, если она всё же скажет это.

— Э? Т-ты что-то сказал?

— Нет. Это не моя проблема, Хио Сандерсон.

Серьёзные люди всегда попадают впросак, — молча посетовал он. — В скором времени она, наверное, злостно сожмёт кулачки и спросит, задумываюсь ли я всерьёз о своём прошлом. И вместе с тем, она уже решила для себя, так это или нет.

В случае Харакавы «прошлое» сводилось к отцу.

Парень размышлял о нём, разбираясь с инструментами.

…Он был снайпером, а значит, ему вряд ли приходилось возиться вот так с механическим драконом.

Харакава слышал, что отец погиб после того, как ВВС США отправило его на помощь с Великим Кансайским Землетрясением. Он всегда считал, что мужчина занимался ненужными вещами и сгинул без единой мысли о семье, но согласно прошлому, которое увидел Саяма, в Осаке произошло какое-то сражение.

…И моя мама наверняка тоже там была.

Он не сказал ей о своей работе UCAT, и не просил объяснить, почему она знает об этой организации.

Она по-прежнему скрывала существование UCAT, и парень сомневался, стоит ли их упоминать. Хио, должно быть, осознала его чувства, потому что тоже не расспрашивала его мать.

Но основываясь на словах Саямы, он был уверен, что его мать что-то скрывает о смерти отца.

Спроси он, скажет ли она ему правду?

И поможет ли знание об этом выяснить, почему Отряд Левиафана следует распустить?

Гадая об этом, Харакава быстро осмотрелся вокруг.

Слева стоял чёрный гигант. Даже для гиганта он доходил Сандер Феллоу только до плеч, но в семь или в восемь раз превосходил рост парня, стоящего у его ног.

Парня звали Хиба, и он держал возле уха телефон.

— Звучит так, будто связь налаживается, Харакава-сан. А как у тебя, Микаге-сан?

Стоящий рядом с ним чёрный гигант кивнул и со скрипом поднял правую руку.

— Да. Я его слышу.

Харакава глянул на чёрного гиганта, взирающего на Хибу.

— Она может использовать его без тебя?

— Теперь немного может, и в будущем, наверно, сможет даже больше. А ещё, Сусамикадо эволюционирует вместе с ней, а значит, к тому времени, как она сможет всё сама…

— Сусамикадо и я сможем двигаться даже больше, чем сейчас.

Частичка радости в голосе Микаге дала Харакаве кое-что понять.

…Они действительно сильны.

Затем парень ухватился за поручни с обеих сторон сиденья.

— Как насчёт испытаний движения?

Когда техник ответил, Харакава двинул машину. Его назначили пилотом Сандера Феллоу, но обычно не представлялось возможности полетать на нём вне боя. Хио не соединялась с драконом, поэтому он мог провести низкоуровневое испытание встроенных движений машины.

Наклоняя Сандера Феллоу налево, Харакава услышал слабый металлический звук.

Подталкиваемый тишиной вокруг, он проговорил:

— Если подумать, Саяма и Синдзё как раз должны прибыть на станцию.

Хио была ближе, но ответил Хиба.

— Ага, они пошли пешком, так что должны добраться туда где-то сейчас, если учесть время на сборы в общежитии. Надеюсь, на них не нападут.

— Они отправляются в горы Окутамы и в Сакаи. Сомневаюсь, что на них нападут там, Хиба. Что более важно, ты знаешь, почему Саяма сказал, что Отряд Левиафана следует распустить?

— Понятия не имею. Быть может, он думает, что мы недотягиваем. Он сам настолько умелый, что в его глазах мы можем отставать.

— В этом на удивление много смысла, — пробормотал Харакава. — Смотрю, твой взгляд на это отличается от нашего гневного казначея.

— Ну, — сказал Хиба, почесав затылок. — Это потому, что мы думаем обо всём по-разному. Лично я, наверное, всегда буду искать, куда развиваться.

— Ясно, — пробормотал Харакава. — Значит, все разные.

Он двинул руками по консоли, чтобы перестроить моторы Сандера Феллоу.

— Мне этого не понять. Полагаю, Хио тоже. Мы были частью этого лишь месяц, и столько времени не достаточно, чтобы узнать, насколько мы сильны и на что способны.

— Харакава-сан, мне кажется, ты и Хио-сан сильнейшие члены группы.

— Я ни разу не дрался в официальном бою со всеми вами, но ты в курсе ситуации, Хиба? Сила Сандера Феллоу оставлена Хио. Я просто нанятый пилот, поэтому не чувствую никакой силы.

— Хио, а тебя устраивает, что Харакава просто тот, кого ты нанимаешь? — спросил голос Микаге.

Харакава внутренне цокнул языком. Работа в группе напрягала, потому что требовала обилия корректировок своего стандартного поведения.

Но в то же время ему казалось, что вопрос Микаге попал в самую точку, поэтому он оглянулся через плечо.

Парень хотел увидеть выражение лица девушки, чистящей второе сиденье.

Однако…

— ?

Харакава не смог её увидеть, потому что мешала спинка его кресла.

Поэтому он подтянулся и почти обхватил руками сиденье.

— Почему ты разлеглась, Хио Сандерсон?

— А…

Она выдала слабый голос, согнутая при этом пополам. Её правая рука держалась за живот, левая была зажата между бёдрами, лицо окрасилось алым, а дыхание потяжелело.

— У тебя температура, Хио Сандерсон?

— Согласно моему термальному зрению — да, — вклинился голос Микаге.

— Нет, ну, э…

— Ты в порядке? — спросил Харакава, наклоняясь ко второму сиденью. При этом он приложил ладонь к правой консоли кресла.

— Хья!!

Хио дёрнулась, и с её кожи скатились капельки пота.

— ?

Харакава быстро убрал руку от консоли и услышал голос Сандера Феллоу:

— Со времени моего призыва синхронизация с Хио возросла.

— Другими словами, когда я прикасаюсь к управлению для движения…

Он нахмурился, а Хио, задыхаясь, ответила:

— Т-такое чувство, будто ты трогаешь мой живот или… Когда ты используешь систему выходной мощности, ощущение словно ты мягко взбалтываешь у меня ниже пупка. Н-но я знаю, что ты не будешь делать ничего плохого, поэтому… ну…

Она звучала растерянно.

— Я думала, что просто потерплю.

— О чём ты говоришь, Хио Сандерсон? Прекращай терпеть и начни соединение.

— М-минуточку! Ты взбалтываешь внутри её живота и заставляешь соединиться! Чем вы там занимаетесь?!

— Заткнись, Хиба.

Харакава почесал голову и вздохнул.

— Серьёзно, мы просто не можем угомониться без Саямы и остальных. Нам придётся в итоге заняться расследованием прошлого?

Саяма стоял на ночной станции.

Это была станция пересадки с четырьмя платформами, тянущимися с востока на запад. Она звалась JR Станция Хайдзима.

Парень стоял между платформами второго и третьего путей.

Он расположился рядом с заграждением, окружающим лестницу под землю.

Заграждение высилось на уровень пояса, и на нём стоял белый стаканчик. Там содержался особый напиток.

…Горячий Эрокругличный чай Z.

Саяма скрестил руки на своём сером альпинистском костюме, кивнул и поднял взгляд.

Баку в это раз на его голове не оказалось. После объявления о временном роспуске Отряда Левиафана, существо вернули в UCAT.

Его, наверное, оставили с Ооширо.

Сам же Саяма скоро будет в горах Окутамы.

…Но это означает длительное время без Синдзё-кун.

Обычно путешествие заняло бы два дня, но в итоге получится три, потому что он отправлялся ночью.

Для него это ощущалось, как последнее прощание.

Вторая и третья платформа Станции Хайдзима были разделены между верхней и нижней. Одна линия вела в Оуме и Окутаму, а вторая в Татикаву и Токио. Оба их поезда прибудут через пару минут, поэтому им придётся распрощаться.

Синдзё в данный момент переодевалась в туалете.

Саяме пришло в голову немало идей по этому поводу, но он решил ничего не делать.

Любое действие займёт время, а он не хотел, чтобы Синдзё опоздала на поезд.

Такова, по крайней мере, была ситуация на этот раз. В следующий всё может поменяться.

Сейчас ему следует сдерживаться. Они сделают это в другой раз. Он не сомневался.

…Я позволю желанию скопиться во мне.

Саяма кивнул и почувствовал неудовлетворение от отсутствия веса на голове.

Затем повернулся к Эрокругличному Чаю Z.

Это для Синдзё. Ему казалось, что для прощального подарка предмет недорогой, но ничего другого по случаю не подходило.

…Просто очаровательно.

Парень выдал несколько довольных кивков своим мыслям, но затем его посетила ещё одна.

Он разлучится с Синдзё где-то на два дня.

Саяма действительно проведёт их последние минуты вместе с одним лишь чаем из торгового автомата?

Парень поднёс палец к голове, поразмыслил около трёх секунд, и пришёл к решению.

— Парочку таблеток должно помочь.

Он вытащил три пилюли, которые ему передала Рёко. Это были секретные медикаменты клана Тамия, и старомодные таблетки имели на себе символ цветка сливы. Он выложил их справа налево на ладони.

— Таблетка, делающая тебя похотливым, таблетка, наращивающая внутреннее возбуждение, и таблетка, делающая тебя честным с собой.

Рёко сказала, что они «дадут Сецу-тяну всё, что ему нужно», но Саяма не был так уверен. Несмотря на это, он забросил таблетки в чай и слегка потряс стаканчик.

Он не заметил изменений в цвете напитка, как Рёко и обещала, и задавался вопросом, предназначались ли они для её работы.

Парня впечатлило мастерство клана Тамия.

— Саяма-кун, чем ты занимаешься?

Он обернулся на голос Синдзё.

Она носила рюкзак на спине, прическу Садаме, куртку и широкие брюки.

Оценив, что в цветовой гамме её наряда не было ничего коричневого, он потянулся к стаканчику.

— Синдзё-кун, не прочь…

— Ох, я уже себе купила.

Девушка показала ему то, что несла в руках.

Она держала стаканчик в каждой руке и с улыбкой протянула левый.

— Вот, спасибо, что подождал. Этот для тебя. Ты любишь кофе, да?

Саяма глянул на стаканчик рядом с собой и тот, что в руке Синдзё.

Девушка тоже оценила два напитка, нахмурилась, и наклонила голову.

— Ты выпьешь мой?

Он кивнул, но Синдзё снова наклонила голову.

Она подбородком кивнула на чай рядом с ним.

— А что тогда с этим?

— А ты не хочешь, Синдзё-кун? Я купил этот чай тебе.

— Э? Ой, это тот чай ИАИ, да? …В таком случае можешь пить сам.

— Нет, этот сделан специально для тебя.

— Правда? Хе-хе. С чего бы вдруг делали чай специально для меня, не сказав мне об этом?

— Ха-ха-ха. Чтобы удивить тебя, разумеется.

— Ха-ха. Понятно. …Ну, это определённо удивляет!! Я рада, что ты хоть фотографию мою не использовал!

— Разумеется, нет. Хотя мне и хотелось устроить твой публичный дебют, я с трудом вынесу осквернение тебя взглядами серой толпы. …А теперь, не прочь попробовать, Синдзё-кун?

Она вздохнула и подняла стаканчик в левой руке.

— Извини, но я уже пью какао, который взяла для себя.

— Почему бы не обменять его на мой чай?

— С чего бы? — спросила она с безэмоциональной улыбкой. — Мне казалось, ты не любишь какао.

…Мне нужна причина.

Она пришла к нему в мгновение ока.

— Я хочу отпить то, что уже пила ты.

— Прекрати восстанавливать что-то прямо из грустных воспоминаний младшей школы!

Она отдёрнула руку с кофе.

— Серьёзно, я не дам тебе его, пока ты не выпьешь тот чай.

Я не могу такого допустить, — подумал Саяма, инстинктивно выпив чай.

Только после того, как он поставил чашку, его посетила определённая мысль.

…А безопасно ли было его пить?

Пока он раздумывал над этим, Синдзё с растерянным видом протянула кофе.

— Вот… И мне немножко неловко, что твоё проявление внимания ушло в никуда.

— Не о чем беспокоиться, Синдзё-кун. В конце концов, ты забросила деньги в торговый автомат и вытащила это кофе рукой. Оно определённо намного вкуснее моего чая.

— У тебя что-то не в порядке с головой?

Услышав это, Саяма задумался над тем, что сказал. Он не обнаружил ничего странного в логике, тоне или мыслях за своими словами, но вполне возможно, он уже не в состоянии оценить собственное поведение из-за таблеток.

Вот почему он задал определённый вопрос.

— Синдзё-кун, вполне возможно, со мной сейчас происходит нечто странное. Что ты думаешь?

— Я не вижу ничего отличного от нормы. …Разве ты не в своей типичной манере?

— Нет, Синдзё-кун. Прошу, хорошо об этом подумай. Прямо сейчас я должен быть… похотливым! Внутренне возбужденным! И честным с самим собой!!

— И как это отличается от нормы?

— Хе-хе-хе. Всё гораздо интенсивнее, чем обычно.

— Хорошо, хорошо, — она с улыбкой кивнула. — Слушай, Саяма-кун. Когда изначальные ценности бесконечны, никак не замерить их рост.

— Хм, кто-то с бесконечной похотью, возбуждением и честностью по отношению к себе? Какая проблематичная личность.

— В самом деле… И я говорю о тебе!!

Услышав это, Саяма осмотрелся в поисках того, на кого она кричит.

Крик пронёсся сквозь него к офисному работнику, сидящему на лавочке платформы позади. Мужчина среднего возраста сосредоточился на красной портативной игровой приставке в ожидании поезда под прохладным воздухом.

Судя по звукам, он играл в популярную головоломку. Это была бывшая советская игра, где падали и нагромождались блоки, олицетворяющие бунтовщиков. Когда пространство заполнялось без пробелов, блоки считались «захваченными» и, как следствие, исчезали. Большинство очков зарабатывалось, когда оставишь вертикальный пробел и посылаешь туда длинный красный блок. Говорили, что игра включала в себя опасные идеи и часто отвлекала людей от учёбы или работы.

…Так значит, это он бесконечный человек.

Люди не всегда те, чем кажутся, — признал Саяма, после чего повернулся к Синдзё.

Она бросала в него гневные взгляды, поэтому он сменил тему.

— Что ж, поезда должны скоро прибыть. Какая жалость, что нам придётся так надолго разойтись. Я буду молиться за твоё безопасное возвращение из Сакаи.

Услышав это, она потупила взгляд и улыбнулась.

— Моё безопасное возвращение? Ты слишком всё преувеличиваешь.

— После той сегодняшней атаки нам нельзя терять бдительность. Вполне возможно, что нападут и на нас.

Она ахнула, и он отпил кофе.

— Восхитительно. Я чувствую прикосновение твоей кожи. Интересно, какие зёрна они использовали.

— Мне припоминается только логотип ИАИ и надпись «Молотые зерна сделанные Мито», — ответила она. — В общем, мне придётся лишь положиться на муниципальное управление, но как же ты? Ты направляешься в горы посреди ночи.

— Как часть ночной тренировки в Хиба додзё, в горах Окутамы я бывал повсюду в нескольких часах ходьбы, но моё место назначения даже дальше этого. Войди я в горы днём, ночь настанет к тому времени, как я доберусь до незнакомой местности.

И…

— №8-кун определила местоположение дома профессора Кинугасы, основываясь на отчётной фотографии, найденной в UCAT Изумо. Используя это, я могу заверить тебя, что вернусь в сохранности, Синдзё-кун. Я всегда пытаюсь использовать лучший из возможных методов.

— Ох, точно. …Я знаю, что ты попытаешься так сделать, — она опустила голову, обхватив стаканчик обеими руками. — Но я всё равно волнуюсь. Ты можешь не найти дом профессора Кинугасы, даже если отправишься туда…

— Я направлюсь по стопам моего отца. Но не переживай о моих болях в груди. Оставив тебя, я окажусь в том же положении, что и до встречи с тобой. Мне очень с тобой повезло, но теперь я вернусь к моему нормальному «я» без тебя. Вот и всё, что это значит.

Он горько улыбнулся.

— Даже так, мои чудесные воспоминания содержат жизнь с тобой, и как ты мне помогала. Скорее всего, я буду желать, чтобы такое счастье помогло мне не только с болью в груди. Я буду стремиться к этому, когда ем, сплю или заскучаю.

— Ты так спокойно говоришь откровенно смущающие вещи.

Она выдала расслабленный и далёкий от несчастного вздох.

Затем они услышали, как тронулся поезд. Это был тот, на котором они прибыли, остановившийся на первых путях. Он готовился к возвращению в Ицукайти и Акигаву.

Линия Ицукайти соединялась с выходящей из Татикавы линией Оуме, и его отправка означала одно.

— Саяма-кун, наши поезда скоро будут тут. Но… ну, может и неожиданно…

Она отклонилась, поместив рюкзак на заграждение лестницы.

— Мне кажется, тебе стоит извиниться перед Казами-сан и остальными, когда мы вернёмся. Я не думаю, что они имеют малейшее представление о том, почему ты собрался распустить Отряд Левиафана.

— С чего бы мне извиняться?

Синдзё бессмысленно кивнула, осматривая при этом третью колею.

Некоторое время она тщательно подбирала слова.

— Ты сказал искать наше прошлое. В моём случае, я думаю, это связано с Синдзё Юкио. С остальными это, наверное, значит, выискивать правду о Великом Кансайском Землетрясении, которую мы видели в том сне прошлого, — она не отрывала взгляда от платформы третьей колеи. — Но у Казами-сан нет никакой связи с прошлым. Вот почему то, что ты сказал, несколько несправедливо по отношению к ней.

— И поэтому я должен извиниться за предоставление загадки, которую она не сможет решить? Вот что ты пытаешься сказать?

Он кивнул.

— Понимаю. Если она, ты и остальные по-прежнему не найдут ответа к моему возвращению, я приму решение.

— Решение?

Он тут же ей ответил.

— Сущая мелочь. Все, кто не ответят, будут исключены из Пути Левиафана. Вот и всё.

На заявление Саямы глаза Синдзё удивлённо распахнулись.

Однако он спокойно глянул прямо на неё.

— Не переживай. Я уверен, что вы поймёте.

— Но… это слишком неожиданно!

— Вот почему я не раскрыл ничего тогда в Библиотеке Кинугасы. Это вызвало бы лишь подозрение и недоверие.

Он потянулся к её плечу, подтянул девушку к себе, немного поднял взгляд и указал на далёкие звёзды в небе.

— Пусть я и не очень убедителен, то, что я собираюсь сказать очень значимо, поэтому прошу, внимательно выслушай.

— Какой смысл в этой позе?

— Это бессмысленная, но убедительная поза, Синдзё-кун.

— Саяма-кун, ты противоречишь сам себе!

— Успокойся, — сказал он. — Теперь, ты слушаешь? Я сказал всем подумать, почему мы должны распасться, но сказать по правде, это загадка и для меня… Я тоже расследую своё прошлое. Чтобы выяснить, как мы оказались в таком положении, я последую за отцом, которого бы лучше не знал.

А значит…

— Если по возвращении из Окутамы я не смогу разузнать о прошлом, мне придётся признать, что я негоден.

— ?!

Синдзё ахнула, глянула на него, и торопливо произнесла.

— П-причина для роспуска так важна для нас?

— Да. Это очень важно для нашего будущего. И вот почему у меня есть просьба. …Послушай, Синдзё-кун. Я хочу, чтобы ты отыскала эту причину, и хочу твоей помощи в реформировании Отряда Левиафана.

Её брови вздернулись на слово «реформирование».

Он уставился на неё, и она уставилась в ответ.

— Саяма-кун. …Ты говоришь, что не хочешь, чтобы мы распадались? На деле ты сосредоточен на том, чтобы реформировать нас после?

Он не ответил, выражение его лица не изменилось, и тишина продолжилась.

Их наконец-то прервали нежелательным внешним движением.

Сначала они услышали шум от вторых и третьих путей, а затем их осветило светом фар.

В мгновение ока ветер и множество освещённых окон пересеклись на нижних и верхних путях платформы.

Сразу же после этого Саяма схватил её за плечи и повернул к себе.

Она ощутила на своём лбу его губы.

— Мы можем продолжить отсюда, когда вернёмся, Синдзё-кун. …Терпение сейчас даже сильнее меня возбуждает. И хотя ты должна справиться и сама, я оставлю тебе одну частичку своего прошлого.

— Частичку прошлого?

— Да, — он вытащил из кармана белый конверт. — Если тебе покажется, что ты обнаружила в Осаке свой ответ, взгляни на это. Там содержится факт об определённой личности, являющийся тайной даже для меня. Отыскав свой ответ, ты сможешь нормально прочесть, что там написано.

— Эта информация о ком-то из твоего прошлого, да?

Она кивнула, взяла письмо и решительно посмотрела на него.

— Тэстамент. Надеюсь, мне удастся его прочесть. Я постараюсь сделать всё для этого.

Синдзё не знала, о чём говорилось в письме, но могла ощутить его доверие. Ей казалось, она что-то поймёт, когда откроет конверт, и снова кивнула своей вере в этот факт.

— Ладно. Я обещаю, что запомню. И отыскав своё прошлое, я прочту прошлое, которое ты оставил со мной. И…

Синдзё глянула на него со слегка приподнятыми бровями. Её взгляд встретился с его резким взором, и она влила свои мысли в слова.

— Ты тоже пообещай. Пообещай, что вернёшься и снова меня увидишь.

— Почему ты хочешь, чтобы я это обещал?

— Ну… — она опустила голову, чтобы скрыть смущение на лице. — Как-то убого, но…ну… Давным-давно, когда я ещё была одна, Итару-сан мне сказал, что однажды за мной кто-то придёт. Но моя мама так и не показалась, и никто другой тоже. Я плакала и плакала, и, наконец, прекратила, когда осознала, что слово «однажды» просто должно было меня утешить.

Она вымучила улыбку, изображая бодрость, и сказала последнюю вещь.

— Постарайся вернуться, Саяма-кун.

Она ясно увидела, как он кивнул и даже выдал небольшую улыбку, словно говоря ей успокоиться.

— Не переживай, Синдзё-кун. Я сдержу обещание и вернусь к тебе. Поэтому…

Саяма взял её за плечи и развернул к поезду на третьей колее. Он словно говорил ей уходить.

Она ответила на этот посыл кивком и попыткой сделать первый шаг.

— Мм?

Но он неожиданно выдал тихий стон.

В чём дело? — гадала она, оборачиваясь.

Синдзё обнаружила его хмурое лицо.

— Я прошу прощения, что перебиваю момент, Синдзё-кун, но кое-что меня беспокоит.

— Э? Ч-что такое? Это связано с тем конвертом?

После того, как она повернулась к нему и удивлённо наклонила голову, он поднёс руку к подбородку и тяжёлым тоном проговорил:

— Послушай, Синдзё-кун. Пока тебя не будет рядом со мной, ты впервые обнаружишь себя в некоторой ситуации.

Едва лишь она попыталась спросить, о чём речь, двери верхнего и нижнего поезда открылись, и на платформу вылились люди, но Саяма всё равно продолжил.

— Сможешь ли ты осматривать своё тело без моей помощи, как днём, так и ночью?!

Он говорил довольно громко.

Другие люди, ожидающие поезда, толпа, покидающая поезд, офисный работник, играющий на портативном компьютере, и кондуктор, выходящий с кондукторского купе, разом замерли на месте.

Всю станцию поглотила безмолвная тишина и все сосредоточились на парочке.

В центре их молчаливых взглядов, Синдзё не могла выбрать подходящий вариант.

1. Ударить его. → У меня такое чувство, что он воспримет это как интим и получит удовольствие.

2. Убежать. → Он наверняка побежит за мной, выкрикивая то же самое снова и снова.

3. Сдаться. → Человечество не должно покоряться неразумному.

Пока её мысли быстро накалялись, он вытащил навстречу руку.

Там находился клочок бумаги.

— Вот, Синдзё-кун. Это фотография с моей речи во время общего школьного собрания в своё время. Делать скрытые снимки самого себя — очень непростое занятие. …Этот предмет рождён от чувства превосходства, которое ты у меня вызываешь, но занимаясь определённым делом днём и ночью, смело используй его, если не хватит воображения.

Он протяжно вдохнул и с обнадёживающей улыбкой дважды похлопал её по плечу.

— Не переживай обо мне. Я обойдусь одним лишь воображением.

— Если у тебя такое богатое воображение, не создавай таких неприличных ситуаций!

Она выбрала четвёртый вариант: затянула галстук перед собой что есть силы.