1
  1. Ранобэ
  2. Хроники конца света
  3. Owari no Chronicle 6-B

Глава 21. Мир избавления

Отец юноши был снайпером.

Юноше говорили, что отец входил в спецподразделение под командованием военно-воздушных сил и участвовал в сражениях, не предающихся огласке.

Это наполовину правда, наполовину ложь.

Отец юноши действительно был снайпером и входил в спецподразделение американской армии.

Но битвы, в которых он участвовал, зачищали фракции пережитков, желающих опровергнуть результат сражений, что произошли в других мирах. Подразделение, к которому он принадлежал, было глобальным UCAT, а его оружием служило…

...Что это ещё за автомат?

Во сне прошлого юноша видел своего отца, облачённого в синюю бронированную форму. Правая рука мужчины держала автомат, заключённый в синий обтекатель, а в левая — пистолет того же цвета, и он бежал сквозь множество полей сражений.

Пули автомата волочили за собою белый свет. Они атаковали врагов за укрытиями и преследовали их повсюду.

Множество скоростных пуль пробивали броню, протезы и даже укрытия.

Все называли его Северным Ветром. Он олицетворял их подразделение и служил надёжной опорой.

Однажды базу посетил пилот синего механического дракона, принадлежащего японской организации. Он изначально был сослуживцем отца юноши, но примкнул к Японии. Его родина это не одобрила, но база воспринимала всё иначе, и все помогали мужчине со специализированным ремонтом механического дракона, недоступным Японии.

Пока механический дракон частично выпирал из ангара, купаясь в лучах солнца, отец юноши в рабочей одежде говорил с пилотом в таком же виде.

Они оба сняли рубашки и швырнули друг другу банки с пивом.

Мужчины обсуждали разные темы, вроде закрывшихся ресторанов вдоль 16-го национального маршрута. После чего пилот посмотрел в небо и обратился к отцу юноши.

— Как долго ты собираешься продолжать, Альберто?

— Не знаю. А ты, Джеймс Сандерсон?

— Я ухожу в 99-м. Дом родителей Марии в Штатах пустует. Он за городом, и там отличный вид на небо. Там даже есть небольшая церквушка. Пейзаж, наверное, не переменится и через сотню лет.

— Тебе опостылеет милая атмосфера через три дня, но привыкнешь к плохой за то же самое время.

— Ты прав, — ответил пилот. — Старайся почаще бывать дома. Тебе не кажется, что твой ребёнок оценит, если ты привезёшь ему книгу?

— Совсем не кажется. Вот почему перед следующим приездом домой я куплю ему книжный шкаф. Больше мне сказать нечего.

— Ты неисправим…

Услышав Сандерсона, отец юноши горько улыбнулся и лёг в тени механического дракона.

— Я боюсь.

— Чего?

— В отличие от тебя, у меня нет дракона, на котором можно порхать. Если подумать, я сам по себе. Я могу умереть в любое время. Но вот как-то поддался эмоциям и теперь у меня есть нечто важное. Наибольшая ошибка в моей жизни.

— Значит, ты не хочешь быть с ними, потому что так будет проще, если ты умрёшь?

— Так и есть, — ответил отец юноши. — К счастью, Юи хороша в создании защитных талисманов из философских камней. Гораздо проще, когда знаешь, что она может защитить нашего сына без меня. Хорошая жена — замечательная вещь. …Она рассказала твоей как делать защитные талисманы, созданные из дополнительных философских камней, что она стащила, верно?

Пилот со вздохом сказал:

— Эй, не хочешь подумать о чём-то более радостном, пока ещё жив? Я не собираюсь умирать в сражении, поэтому переживаю, что людям вроде тебя как-то взбредёт в голову броситься под поезд.

— Трус. Попробуй как-нибудь спланировать свою смерть. После этого тебе всё по плечу.

— Я перерос такие вещи, когда зарегистрировал в загсе свой брак.

— Ага, ад, поджидающий после, похлеще любой смерти.

Отец юноши горько усмехнулся и прикрыл лицо правой рукой.

Ладонь, скрывающая его улыбку, огрубела от ожогов и шрамов после постоянной стрельбы.

— Иметь под боком дорогих людей — сплошная головная боль, — медленно сказал он. — Возьми, к примеру, сегодня. Теперь мне придётся покупать на пути домой книжный шкаф.

Прошлое, о котором слушала Хио, исходило от того, что Юи видела и что узнали из записей механического дракона её отца.

Наибольшей проблемой в противостоянии с Топ-Гиром было то, что Саяма Асаги сразу сказал, собрав их всех поздно ночью в японском UCAT.

— Я уничтожу Топ-Гир, активируя отрицательные концепты, которые они производят в Ноа.

Он получил некоторые возражения, но сказал, что процесс уже пошёл.

— Мы, само собой, должны спасти выживших их мира, но отрицательность достигнет нашей родины, которая также обратит Лоу-Гир на свою сторону, если ничего не сделать. Мы должны её запечатать.

Он сказал, что желающие могут остаться, а желающие идти — пускай идут.

Он сказал, что Топ-Гир уже разрушается и вся ответственность лежит на нём.

— В конце концов, именно я активировал отрицательные концепты, созданные там. Я изменил данные, которые послал Синдзё Юкио, работавшей над их созданием.

Хио была в замешательстве от того, что сказал Асаги по словам Юи. Он посылал данные по отрицательным концептам для Синдзё Юкио, которая переметнулась в Топ-Гир?

Когда Хио спросила, Юи кивнула и сказала, что Синдзё Юкио послала письмо, где рассказывалось о её создании отрицательных концептов, чтобы Лоу-Гир мог присоединиться к Топ-Гиру. После того, как они получили то письмо, Асаги вернулся в Бабель и собрал данные об отрицательных концептах.

Однако он заявил, что изменил их, чтобы они активировались после создания.

Юи сообщила Хио, о чём все они думали, когда он это рассказал.

— Мы знали, что у него должна быть на то причина. …И он нам сказал верить в окончательный результат, что бы мы тогда ни думали.

Согласно ему, вера в результат, каким бы он ни был, это обещание.

И поэтому они отправились с ним. Ко времени их прибытия Топ-Гир находился на грани крушения, и Ноа выжил только благодаря выпуску мощи неподконтрольных отрицательных концептов наружу.

Топ-Гир пытался остановить Ноа использованием положительных концептов внутри себя для приведения мира в норму. Они надеялись так вернуть всё обратно к жизни.

Группа из Лоу-Гира была там, дабы запечатать Ноа и предотвратить воздействие на свой мир, поэтому назрел конфликт. Топ-Гир заявил, что Лоу-Гир пришёл стереть истинный мир.

Большинство людей внутри Ноа пострадали от отрицательных концептов, но выжившие либо отправились на битву, либо сбежали в Лоу-Гир, отдавая приоритет помощникам из других миров и паре оставшихся детей.

В небесах Топ-Гира разыгралось воздушное сражение, пока на подступах к Ноа разгоралась яростная битва.

— Мы тоже были там.

Муж Юи, Альберто, стрелял со снайперской винтовки с крыши захваченного ими здания.

Пальба сотрясала крышу, одним махом туда прыгнул его друг и представился Хибой Рюичи.

Он привёл с собой девочку.

— Это версия моего сына из этого мира. Я не знаю, где её родители.

Хиба отдал свое оружие дрожащей девочке и оставил её с Юи и Альберто.

Затем обратился к девочке, которая выглядела нехорошо и дрожала. Он сказал ей, что все будут знать, что он за неё отвечает, покажи она его меч.

После чего Хиба Рюичи вернулся в бой, но Юи заметила, что он держался окровавленной рукой за левый бок.

Юи сказала, что точно не знала, что произошло после.

Она знала, что шла длинная битва, что в небе летал механический дракон Сандерсона, и что Саяма Асаги высадился на Ноа, который к тому времени практически опустел. Он отправился туда, дабы спасти Синдзё Юкио и её ребёнка.

Когда Юи готовилась к эвакуации с остальными, Альберто сказал, что остаётся.

— Японский UCAT запускает обратную печать… и я им нужен как один из Пяти Великих Столпов.

Обратная печать была тем, что Саяма Асаги втайне разработал перед входом в Топ-Гир.

Его разработали из запечатывающих техник, использованных для подавления божественного дракона 10-го Гира и Яматы 2-го Гира.

Саяма Асаги заполучил эти техники запечатывания драконов из Документа Кинугасы, найденного в резиденции Кинугасы.

С четырёх или восьми сторон стояли зачинщики и комбинировали концепты нескольких Гиров, чтобы заточить дракона.

Но после запечатывания отрицательные концепты не прекратят нарастать внутри, и рано или поздно пробьют печать.

Вот почему Саяма Асаги определённым образом её переработал.

— Проще говоря, положения вокруг дракона, создающие печать, меняются местами, чтобы обратить всю её структуру.

Поступив так…

— Обычная печать сдерживает цель, потому что печать «существует», но, когда это обращено, делается так, будто цель «никогда не существовала», потому что «не существует» сама печать. Иными словами, цель и печать посылаются в крайние пределы ничего.

Альберто отвечал за один из четырёх углов квадратной печати. Он создавал барьер и поддерживал его работу.

Его позиция была в западной Осаке. Оттуда ему открывался вид на Ноа и всё поле боя.

Пять Великих Столпов таким образом заведовали печатью. Саяма Асаги выступал их лидером, а остальными были Хиба Рюичи, Диана Зонбург, Джеймс Сандерсон и Альберто Нортвинд.

Саяма Асаги давал официальные распоряжения из центра прямо под Ноа, Хиба стоял на севере, Альберто — на западе, Сандерсон на юге, а Диана на востоке.

Барьер обычно вонзался в землю, чтобы утвердить его существование, но они это обратили и выпустили его в пустые небеса.

Вот только что означало устранение Ноа, который содержал и положительные концепты?

Юи услышала голос Дианы по радио.

— Мы ведь уничтожаем этот мир? Если положительные концепты сдержат активированные отрицательные, вполне возможно мы сможем остановить разрушение!

Ей ответил голос Хибы.

Он звучал ужасно запыхавшимся.

— И что если так? Если мы опоздаем, то навлечём уничтожение и на наших детей!

Однако он почти сразу же цокнул языком.

— Прости, немецкая ведьма. Жестоко было приплетать сюда детей, да?

— Нет, я знаю, что ты пытаешься сказать, и думаю, что уже слишком поздно. Быть может, я так пыталась сама сбежать от ответственности за это злодеяние. Но…

Диана замешкалась, и вклинился ещё один голос.

Это был Сандерон, пилотирующий в небе механического дракона.

Он произнёс всего три слова.

— Давайте это сделаем.

— Сандерсон?!

Впервые в жизни Юи услышала, как Альберто кричит от ярости.

С поднятыми бровями он схватил передатчик.

— Ты уверен? Ты уверен, что хочешь понадеяться на это и столкнуться с тем, чем это грозит? А как же твой ребёнок?! Твой ребёнок унаследует мир, но также унаследует ненависть всех остальных Гиров!

— Ха-ха. Я не собираюсь прикрываться своей дочкой, чтобы сбежать от ответственности за то, что необходимо.

Сандерсон бодро рассмеялся, и по радио донеслись звуки его атмосферной битвы. После задержки они также услышали взрывы высоко в небесах.

Низкие звуки послужили колоколом, отбивающим, что битва ещё продолжается, и Сандерсон продолжил говорить.

— Этот мир не спасти, и его поглотили вопли. Вопрос только в том, кто закончит начатое.

— Даже если это наживёт всеобщую ненависть? Я думал, тебе нравилось смотреть на вещи позитивно?!

— А то, — с таким же тоном он всегда пожимал плечами. — Послушайте, народ. Не нажив сейчас эту ненависть, мы потеряем всё. Но если мы сможем не потерять хоть малость, тогда, возможно, ненависть однажды будет устранена.

Поэтому…

— Поэтому я вижу только один вариант. Вы заставляете меня возложить всю ненависть только на мою дочь? Не переживай, Альберто. У моей дочки есть защитный талисман, который моя жена научилась делать от твоей. И ещё она под защитой счастья. Я уверен, она сможет всё преодолеть.

— Не глупи! Ты хочешь сказать, родители владеют своими детьми или вроде того?!

— Я этого не говорил, — ответил Сандерсон. — Но этот мир так или иначе будет уничтожен. И потому что мы… да, как наши версии Лоу-Гира, так и Топ-Гира, не подоспели вовремя. И чтобы не позволить забрать и наш мир за собой, у нас не остаётся выбора, кроме как разрушить это место. Другими словами, моя дочь в любом случае будет дочкой разрушителя мира.

Он продолжил отсюда.

— Так что, если я на неё это не взвалю, она всё равно унаследует ненависть или получит её от кого-то другого. Так что я вполне осознаю, что навязываю ей эту ненависть, Альберто. Таким образом, она может смело меня ненавидеть.

— Сомневаюсь, что твоя дочь тебя возненавидит.

— Тогда, возможно, она сумеет прожить так, чтобы не ненавидеть никого. Было бы чудесно.

Он сделал паузу на вздох.

— Я знаю, что становлюсь так ужасным отцом. …Альберто, я приезжал к жене не чаще тебя, но не стыдился этого. Получается, я даже никчёмнее чем ты.

— Ты уверен, что хочешь быть целью ненависти, Сандерсон?

— Я не хочу. Конечно, не хочу. Никто не хочет, чтобы его ненавидели… кроме, разве что, Саямы. — сказал Сандерсон. — Но кто-то должен это сделать. Кто-то должен минимизировать ненависть, чтобы она не была направлена на всех. Если за содеянное будут ненавидеть нас, возможно, наш мир оставят в покое. И, такое чувство, что мне сейчас и море по колено, так что позвольте кое-что сказать.

Он сделал вдох, перед тем как продолжить.

— Меня зовут Джеймс Сандерсон. Я из семьи грома. Невзирая не ненависть, как гром, так и ветер будут ютиться в небе. И однажды людям придётся признать их и выбрать жизнь с ними… Также как крыльям самолёта нужен ветер, чтобы взлететь, ветер ненависти проносит людей вдаль.

Люди вокруг Юи кивнули и начали отступать.

Все посмотрели на Ноа и кое-что осознали.

Враг вокруг них исчез.

Его уничтожили, или они сбежали в Лоу-Гир?

Хио услышала от Юи третью возможность.

— Они отправились атаковать охраняющего дракона, чтобы разрушить квадратный барьер.

Харакава увидел четыре столпа, поддерживающие барьер, который окружал Ноа в надтреснутом небе.

Когда Роджер отступил и вернулась четвёрка братьев Чжао, они увидели, как столбы белого света пронзают небо с четырёх сторон света.

Их накрыла световая занавесь и образовала тонкую коробку.

— По завершению пространство внутри отправится в ничто?

Восточный столп Дианы располагался на приподнятом поле восточнее Осаки и рядом с вратами, через которые они вошли.

Рядом с тёмным проходом, открытым на возвышенности, собралось несколько десятков человек в белой защитной форме.

Одним из них был худой пожилой мужчина в белом боевом плаще.

…Значит, тогда он не носил эксцентричных очков.

Старик не выказывал страха перед уничтожением или светом запечатывающего барьера, но на лице проступал пот.

Из передатчика в простом лагере рядом с ним раздался голос Сандерсона.

— Барьерный столп достиг восьмидесяти процентов стабильности до самой верхушки.

Отчёты о такой же высокой стабильности пришли от прочих трёх сторон.

Затем Харакава увидел, как с четырёх поднебесных столпов поднимаются несколько сверкающих спиралей.

…Это кольцо? Или письмо?

Начавшееся как кольцо скопилось друг поверх друга и растянулось как ручей.

Но Харакава также увидел, как рядом со столпами поднимается взрывное пламя и свет.

Сражение продолжалось.

Все на возвышенности ахнули, а связист повернулся к пожилому мужчине в белом плаще.

Его лицо наполнила тревога, и он не спешил говорить.

— Итару-сан всё ещё внутри. Он с лагерем Хибы.

— Тогда он не успеет.

Вот и всё, что сказал старик перед тем, как снова уставиться вдаль.

Они наблюдали лишь вспышки множества искр.

Тем не менее, из передатчика к ним донёсся голос. Он звучал триумфально, даже сквозь одышку.

— Это Сандерсон. Как только барьер полностью установится, я подберу Альберто, Хибу и Итару, после чего вернусь назад.

— Ха-ха, — раздался глухой смех Альберто. — Прямо-таки адское такси. Только вот я не особо люблю высокие места.

— Настоящий мужчина может уверенно скрестить руки, когда стоит высоко.

Заявлению Хибы ответило согласие и звук стрельбы. В то же время разум Харакавы увидел искры, пестрящие вдали.

Даже когда мир распадался, битва не прекращалась.

Диана прислонилась к белой стене и говорила.

Тогда…

Она говорила чётко и ясно о том, что тогда думала.

— В ту ночь, когда настал конец, я на метле прилетела к вратам, созданным на востоке Осаки.

Когда она приземлилась, её стальная метла развалилась, словно сыграв свою роль. Затем ведьма присоединилась к остальным.

В лагере установили защитные концепты, и она сражалась неподалеку, потому её тело меньше пострадало от отрицательных концептов. Юи и остальные покинули защитный барьер, так что некоторые из них уже жаловались на проблемы со здоровьем.

В лагере была дрожащая девочка, сжимавшая меч Хибы, поэтому её отослали первой.

За ними столп света сиял так ярко, что письмо внутри было не разглядеть.

Это означало, Саяма отдал распоряжение из центра запечатывающего барьера.

Когда свет столпов достигнет пика, такое же количество испустит сам барьер.

…Внутренняя и внешняя часть барьера разделены, и содержимое отправится в пустоту.

Пустота была территорией абсолютного ничего. Там нет ни времени, ни пространства, ни чего бы то ещё.

Но кое-что тревожило Диану, когда печать достигла завершения.

— Директор UCAT Ооширо, внутри барьера ещё кто-то есть?!

— Саяма-кун и Юме-кун. Как и остальные три Столпа.

— Тогда чего вы ждёте?! Нужно собрать спасательную команду!

Ей ответил голос из передатчика. Хриплый голос Сандерсона.

— Не впадай в истерику, Диана.

— …

— Я как раз подбираю Хибу и остальных. Когда закончу, мы направимся к вам. Вам нужно поскорее бежать в Лоу-Гир. Будешь ждать слишком долго, и мы тебя поколотим.

Затем Диана услышала из микрофона голос Альберто.

— Эй, Джеймс. Что будешь делать, когда вернёшься?

— Как насчёт того, чтобы собраться семьями на Рождественскую вечернику? Наши дети впервые увидят друг друга, так? И Альберто.

— Что?

— Я всегда хотел перед тобой извиниться. Мне не стоило упрекать тебя в том, что ты не проводишь время с семьёй.

Он перевел дух.

— Но моё трусливое сердце хотело, чтобы ты был со своей семьёй, лишь потому, что я сам хотел быть со своей. …Мы никогда особо не ладили, но в глубине души хотели того же.

Как раз тогда Диана кое-что увидела.

Внутри сияющего барьера навстречу ветру на поверхности двигались фигуры.

По земле приближались три человека: Саяма Асаги, Юме и незнакомая девочка.

Философский камень, который Асаги и Юме взяли для защиты от отрицательных концептов, висел на шее бегущей девочки.

…Это дочка Юкио?

Асаги отставал сзади, пропустив жену и девочку вперёд. Свет за его спиной слишком сильно заслонял вид, чтобы понять причину. Выглядело так, словно он что-то держит обеими руками, но отказывался отпускать.

Едва лишь Диана решила, что это нечто полученное от Юкио, по возвышенности пронеслась ударная волна.

Диана удивлённо развернулась к грохоту и увидела, что прибывает по воздуху: синий механический дракон.

Его броня почти полностью помялась или сорвалась, а кабина потеряла ветровое стекло. Крыло больше не могло поддерживать подъём, и он летел только за счёт рывка и концепта парения.

Все подбежали, ожидая высадки Сандерсона, Хибы и остальных.

Однако Диана и остальные увидели что-то другое.

Большую часть кабины раздавило и оставалось место всего на одного раненого, вернувшегося на автопилоте.

— Итару.

Правая нога Итару была сломана, но слёзы катились по его лицу вовсе не от боли. Он опустил руки, закрывающие лицо, и широко открыл рот.

— К тому времени, как он до нас добрался, его дракон был на пределе и мог перенести не больше одного человека.

Диана вспомнила, как Итару спрашивал «почему».

— Почему он отдал приказ, означающий его смерть?!

Три пары глаз взирали на крушение мира.

Пока город и земля распадалась вокруг них на куски, трое мужчин сидели, прислонившись спиной к треснувшей бетонной стене.

Их всех ранило на своих постах, и они истекали кровью.

Один из трёх, Альберто, что-то заметил в небе.

Он поддержал себя сломанным пистолетом, поднимая взгляд. Свет запечатывающего барьера достиг своего пика.

— Эй, Хиба, Сандерсон. Ноа сейчас унесёт прочь.

Справа от него сидел мужчина со сломанным мечом на коленях, а слева другой, неподвижно смотрящий вверх.

Оба сказали «ага», словно вздыхая или засыпая, и горько рассмеялись в унисон.

Они смеялись, словно выдавливая из лёгких весь воздух.

После чего Сандерсон заговорил.

— Нужно возвращаться. …Я сказал дочери, что пробегусь с ней утром.

Хиба бессмысленно кивнул.

— Интересно, как справится мой сын? Позаботится ли он о ней?

Никто не спрашивал, кого он подразумевал под «ней».

Но трое мужчин неожиданно услышали звук.

Это была песня.

— Это гимн. Silent Night.

Они не знали, кто его пел, но всё равно слушали.

— Какая жалость. Ноа исчезнет раньше, чем песня завершится. А ведь его создали для людей.

— Там вроде есть управляющая автоматическая кукла, но мне жаль бедолагу. Её создали как ковчег, но она никого не смогла спасти.

— Тогда нам нужно возвращаться, пока не поздно. …Я купил книжный шкаф. Не для себя, для сына.

— Тогда шевелись, — промолвил Сандерсон.

Альберто кивнул.

— Ты тоже шевелись.

Он повернулся к Сандерсону, но мужчина не двигался.

Хиба тоже не двигался.

— Да, — выдохнул Альберто. — Давайте вернемся к людям, которые нас ждут.

Свет перед его глазами стал ярче белого.

— …

Альберто так и не закрыл глаз, но больше не мог видеть.

За горной грядой заходило солнце.

Его последний луч создал скопление теней.

Их отбрасывали могильные камни на горном склоне.

Яркий встречный свет не давал прочесть имена, но кто-то стоял неподвижно и безмолвно перед ними.

Разговоры перед могилами — работа живых.

— Вот что случилось десять лет назад, Sf.

— Почему вы мне это рассказали, Итару-сама?

Итару поправил чёрный воротник под вечерним солнцем и повернулся в очках к кукле, стоящей за его спиной.

— Потому что у тебя нет эмоций, Sf. Я знаю, что не услышу от тебя никаких глупостей.

— Тэс. Тогда это продукт моей способности. Большое вам спасибо. Я пришла к заключению, что немецкий UCAT создал именно то, что вы желали. …И признание того, что не говорю вам никаких глупостей означает, что я могу поблагодарить вас пятикратно.

— Я смотрю, у тебя пятикратная способность неверно истолковывать мои слова.

— Тэс. Я недавно начала волноваться, что, возможно, неисправна, но это, должно быть, из-за возросшей способности неверно истолковывать ваши слова. …Моя функция облегчения работает в пять раз от нормы.

— Моё раздражение тоже ускоряется в пять раз от нормы. И что мне с этим делать?

—Тэс, — Sf указала на заходящее солнце. — Можете поплакать в том направлении. Похоже, Ооширо-сама прыгает в разные стороны после того, как поплачет.

Итару её проигнорировал и медленно повернулся вперёд.

От встречного света трудно было разобрать имя «Саяма» на могильном камне.

Перед ним разложили свежие цветы, и их окропили водой.

Sf встала рядом с ним.

— Итару-сама, у меня вопрос насчёт роли Саямы Асаги и некоторых других в том, что вы мне рассказали.

Итару нагнулся, согнул левое колено, а затем медленно и правое.

— Честно говоря, я и сам не знаю. Хотя некоторые догадки у меня есть. Ко времени моего прибытия в зону спасения я потерял сознание от потери крови и пришёл в себя уже в больнице.

Он вздохнул, провёл рукой по седым волосам и поправил положение цветов.

На могильных камнях под ними высекли имена Саямы Каору, Асаги и Юме.

— Саяма Асаги нёс металлический футляр, содержащий левый Георгиус и передал его Саяме Юме. И… похоже, он не успел вовремя покинуть барьер.

— В таком случае, он не похоронен под этим камнем, не так ли? — отозвалась Sf. — Но откуда он взял Георгиус?

— Насчёт этого есть теория. Топ-Гир, должно быть, узнал, что у профессора Кинугасы в Лоу-Гире есть Георгиус, поэтому создал свой собственный в Ноа.

Он повернулся к Sf, которая смотрела на могилу и медленно вытащила из-под юбки букет цветов. Затем она неторопливо заговорила к нему.

— Вот букет, который я заготовила. Вы всегда кладёте цветы, чтобы имена было видно, но я пришла к заключению, что люди, спящие здесь, не захотят такой помощи. Я подумала, что скрою для них имена.

— Вот как ты себе это представляешь?

— Нет, автоматические куклы не могут представлять. Помимо всего прочего, если вы уберёте то, что заслоняет обзор спящих здесь, они сами собой проснутся. Логически, причина, по которой вы мне сегодня рассказали о прошлом, и почему раз за разом прокручиваете его в голове, заключается в том, что прошлое продолжает пробуждаться.

Sf произнесла, держа цветы.

— Я пришла к заключению, остались ещё загадки. Каким образом отец Саямы-сама заполучил футляр Георгиуса? Что произошло внутри Ноа? А ещё…

Она спрятала цветы за спиной.

— Какими людьми были родители Саямы-самы и Синдзё-самы?