Шалфей

Временной отрезок части: январь 2025

– Все, не могу больше…

Глянув сбоку на лицо Кадзуто, непрерывно жалующегося ноющим голосом, Сугуха изо всех сил постаралась не рассмеяться; вместо этого она сурово произнесла:

– Еще не все! Еще двадцать раз!

Двое продолжали вспарывать воздух синаями посреди холодного зимнего утра. Для Кадзуто 300 ударов за утро по-прежнему были очень тяжелым упражнением. Но, несмотря на то, что он каждые несколько минут ныл «не могу больше…» или «все, я умер…», он продолжал до конца. Его силой воли Сугуха всегда восхищалась.

– Двести девяносто восемь… двести девяносто девять… все, закончили.

– Ох, мои руки… по-моему, они отвалились…

Каким-то образом умудрившись закончить упражнение, Кадзуто передал свой синай Сугухе, после чего подошел к веранде и улегся на дощатый пол. Улыбнувшись при виде этой картины, Сугуха прислонилась к стволу сосны и обтерла оба синая тряпицей. Потом достала платок из кармана жилетки, вытерла пот и облегченно выдохнула.

Еще несколько дней назад двор был весь в снегу, но последнее время стояла теплая погода, и все растаяло. Сугуха вдруг заметила, что земля в кадке, стоящей близ посыпанной галькой тропы, уже высохла. Обратившись к полумертвому телу на веранде, она безжалостно сказала:

– Братик, наполни лейку и тащи ее сюда.

Прошло несколько секунд, и Кадзуто, безжизненно издав что-то вроде «кх…», поднялся и вытянул из-под веранды старую лейку. Набрав в лейку воды из установленного в углу двора крана, он передал ее Сугухе. Сугуха взяла у брата лейку и наклонила ее над кадкой; вода полилась тонкими изогнутыми струйками, издавая тихий шелест.

– …Что это за цветок? – поинтересовался Кадзуто, наклонившись над маленьким светло-оранжевым цветком.

– Красный адонис.

– Хмм… значит, он цветет в это время года.

Услышав ответ Сугухи, Кадзуто задумчиво потыкал пальцем в лепесток адониса.

– У нас во дворе он зацветает раньше всех. …Но, братик, почему ты вдруг заинтересовался цветами?

– Да не… просто на той стороне есть похожий цветок. …А в этой кадке что? Она, по-моему, пустая.

– А, сюда я весной посажу семена шалфея, чтобы летом он зацвел.

– Шалфей… а это что за цветок?

Закончив поливать, Сугуха выплеснула остатки воды из лейки возле сосны, потом удивленным голосом ответила:

– Он же каждый год у нас цвел, забыл? Он красный такой, и когда цветет, похож на много-много золотых рыбок. Братик, когда мы были маленькими, ты все время обрывал цветки, чтобы попробовать нектар, и мама всякий раз на тебя ругалась.

При этих словах на лице Кадзуто отразилось изумление.

– Н… нектар?! Я что, уже тогда учился выживать?..

– А… уже все забыл. А я тогда огорчалась, что ты и мою долю съедал.

– …«Мою долю»?

– Ай…

Поняв, что нечаянно проболталась, Сугуха пожала плечами и высунула язык.

– Погоди-ка… кажется, вспоминаю…

По лицу Кадзуто расплылась ухмылка.

– Мама не на меня ругалась, а на тебя, Сугу. Кажется, она говорила: «Мы же договорились, не больше трех штучек в день?»

– Ха-ха, ты меня поймал, вспомнил-таки. Даже сейчас я не понимаю, почему нектар шалфея такой сладкий.

– Хмм, а вот вкус я не помню…

Кадзуто бесцельно глядел в пространство перед собой, роясь в глубинах своей памяти…

– А!..

Он стоял неподвижно, но глаза внезапно распахнулись.

– ?.. Что случилось, братик?

– Нет… ну да… если подумать…

Сугуха встревоженно смотрела в лицо брату, который бормотал что-то непонятное. Вдруг он подошел к ней вплотную и глянул прямо в глаза. Сердце Сугухи заколотилось сильнее; в попытке скрыть от взгляда брата свои горящие щеки она поспешно отпрыгнула на шаг.

– Ч-что? Не пугай меня так.

– …Сугу, ты сейчас свободна?

– Э? …Сегодня занятий в школе нет, так что свободна, а что?..

– Отлично, давай тогда немного прогуляемся.

Кадзуто ухватил за руку по-прежнему ничего не понимающую Сугуху и быстрым шагом направился к главному зданию.

– П-погоди, мы куда?

– Не спрашивай пока, просто садись на багажник.

Он выкатил свой горный велосипед и снял кодовый замок.

– Ээ… но я сейчас в этом, это немного…

Сугуха жаловалась вслух, глядя на свою зеленую школьную жилетку; но Кадзуто лишь улыбнулся и ответил:

– Дорожные рабочие в таком ходят, и ничего.

– У них более классные жилеты! …Ну ладно, ничего не поделаешь…

Высказавшись, Сугуха уселась на багажник велосипеда, обвила руками Кадзуто за талию и сцепила пальцы. В голову закралась тревожная мысль, не услышит ли он стук ее сердца, которое билось, как пожарный колокол.

– Держись крепче!

Кадзуто надавил на педали – и звук ветра вымел мысли из головы. Заднее колесо наехало на камешек, тот тихо хрустнул. Велосипед стал набирать скорость; когда они выехали со двора, он уже несся.

Был будний день, время – уже больше восьми, и по улице возле станции шло много народу. Но велосипед, на котором ехали Кадзуто и Сугуха, мчался против потока. Сугухе казалось, что все, мимо кого они проезжают, улыбаются при виде брата и сестры; она зарылась лицом Кадзуто в спину и тихонько сказала:

– Мне… мне так неловко, братик! Сколько нам еще ехать?

– Не очень далеко… наверно…

– Наверно?!

Велосипед все ехал и ехал, он добрался уже до пригорода. Багажник был металлический, но сидеть было удобно, потому что колеса горного велосипеда крепились на очень мягкой подвеске.

Через десять минут езды Кадзуто с Сугухой очутились позади небольшого храма, и Кадзуто нажал на тормоз. Здесь был старый жилой квартал; на улице было тихо и малолюдно.

– …Здесь?

– …

Не ответив на вопрос сестры, Кадзуто слез с велосипеда. Сугуха тоже спрыгнула с багажника. Затем, уперев руки в боки, произнесла:

– …Так, ну объясни уже нормально, зачем тебе этот храм?

– …

Разумеется, этот заброшенный храм и есть место назначения Кадзуто. Едва Сугуха успела так подумать, как ее брат перешел через дорогу, направившись от храма прочь. Он очутился перед воротами одиноко стоящего роскошного особняка.

– ?.. Здесь что, твои знакомые живут?

Сугуха встала рядом с ним. Дом был из красного кирпича, белый палисад окружал большой двор, окрашенный сейчас в цвета сухой соломы. Во дворе был маленький ребенок на красном трехколесном велосипеде; похоже, он ждал родителей.

Сугуха подняла взгляд к лицу Кадзуто, намереваясь спросить еще раз; однако Кадзуто медленно покачал головой.

– Нет… я не знаю этот дом. Но здесь… раньше был большой пустырь и много травы.

Затем он громко выдохнул и улыбнулся.

– …Ну… это же было семь, может, восемь лет назад…

– Пустырь?.. И что, здесь что-то есть?..

– Не, ничего… Ладно, поехали обратно.

– Ничего не понимаю. Мы приехали сюда, просто чтобы поглазеть на пустырь?..

Закончив последнюю фразу, Кадзуто пожал плечами, развернулся и зашагал к велосипеду. Сугуха глядела ему в спину. И когда она уже собралась пойти за ним –

– Ах…

Ее глаза заметили что-то ярко-синее.

Один из уголков газона был отгорожен кирпичами – маленькая клумба. Посреди клумбы свои темно-зеленые листья раскинули морозоустойчивые растения, и, притаившись под этими листьями – виднелась густая поросль маленьких растеньиц с множеством мелких синих цветков.

– …Это же шалфей.

– …Э?

Голос Сугухи достиг ушей Кадзуто, и тот тоже обернулся к клумбе.

– Шалфей… где?

– Вот, синие цветы.

– Но… Сугу, ты же говорила, он цветет красным?

– В роде «шалфей» уйма видов, этот называется «шалфей синий». Но только странно…

Сугуха наклонила голову набок; и в этот момент задняя дверь особняка отворилась. Во двор вышла молодая женщина в переднике; ее длинные волосы были стянуты в хвост, а в руках она держала блестящую жестяную лейку.

Когда женщина увидела брата с сестрой, ее глаза чуть расширились, но тут же она улыбнулась и подошла.

– Доброе утро.

– Аа… д-доброе утро.

Кадзуто с Сугухой поспешно вернули приветствие.

– Вы где-то поблизости живете?

– Д-да.

– Могу ли я чем-то помочь?

– Ээ… это… ну…

Встав перед Кадзуто, который никак не мог управиться со словами, Сугуха быстро сказала:

– Этот шалфей очень красивый!

– Правда? Благодарю.

Женщина радостно улыбнулась, и Сугуха, почувствовав облегчение, продолжила:

– Но… шалфей обычно ведь цветет не позже декабря, верно? Это что, особый вид?

– А… мне тоже это кажется странным. Он, конечно, многолетник, но каждый год уже в ноябре он начинает отцветать; а сейчас он продолжает цвести даже после Нового года… к сожалению, я не знаю, это обычный шалфей синий или нет…

– Не знаете?..

– Этот шалфей рос здесь еще до того, как мой дом построили, нам пришлось его немножко перенести при строительстве. Но с тех пор он каждый год здесь цветет.

– П-правда? – внезапно воскликнул Кадзуто, заставив Сугуху и женщину вздрогнуть.

– Ч-что такое, братик?

– Аа, это…

Кадзуто поколебался, потом робко произнес:

– …Это я посадил здесь шалфей… семь лет назад…

– Э… ээээ?!

– О, вот как?

Сугуху столь неожиданное заявление ошеломило; женщина, прижимая лейку к груди, просияла.

– В таком случае эти цветы, должно быть, дожидались вас. А… погодите минуточку.

Женщина нагнулась, чтобы поставить лейку на землю, потом быстро ушла в дом. Вскоре она вновь вышла во двор, на этот раз с небольшой лопаткой в правой руке и белым пластиковым цветочным горшком в левой. Горшок она поставила на землю.

Пока Сугуха и Кадзуто смотрели, она воткнула лопатку с краешка поросли шалфея и осторожно выкопала три растения, затем отправила их в горшок. Достав из кармана передника полиэтиленовый пакет, она поставила горшок в него.

– Давайте поделимся; пожалуйста, возьмите.

– Аа… нет, это слишком…

– Все в порядке; я не сомневаюсь, что цветы тоже будут рады.

– …Большое спасибо. В таком случае я приму ваш подарок…

Кадзуто поклонился и взял пакет. Содержимое пакета чуть трепыхнулось, и носа Сугухи коснулся едва ощутимый аромат.

– Что ж, не стесняйтесь заходить в любое время. Весной здесь будет гораздо больше цветов.

– Спасибо, а сейчас нам пора.

Кадзуто вновь поклонился женщине – та уже принялась поливать цветы – и зашагал прочь.

– Ладно, Сугу, пошли домой.

– А… ага. …До свидания.

По-прежнему не вполне понимая происходящее, Сугуха поклонилась и двинулась следом за Кадзуто.

Кадзуто не стал влезать на велосипед; вместо этого он принялся толкать его одной рукой. Идя рядом с ним и сгорая от любопытства, Сугуха быстро спросила:

– Постой, братик, что происходит? Ты правда их посадил?!

– Ээээ…. Ну, как бы это сказать…

Обойдя храм по полукругу, Кадзуто остановил велосипед возле каменных ступеней. Его лицо чуть порозовело, рот издавал лишь «аа» и «ээ»; потом он прокашлялся и внезапно протянул пакет в правой руке Сугухе.

– Сугу, это тебе на день рождения.

– Хааа?! …Но у меня же еще не день рождения?

– На день рождения семь лет назад.

Все еще ничего не понимая, Сугуха склонила голову набок и вопрошающе уставилась на брата.

– …Семь лет назад… когда у Сугу был день рождения. Ты хотела набрать много шалфея, чтобы попить нектару. И поэтому я на свои карманные деньги купил семена и посадил их на этом пустыре. Но позже я никак не мог найти дорогу к этому храму; я угрохал уйму времени на поиски и в конце концов сдался. Мне тогда было так жаль… А на этот раз я нашел с одной попытки. Все-таки детская память – такая ненадежная штука.

– Братик…

Сугуха распахнула глаза и застенчиво отвела взгляд от лица Кадзуто. В груди внезапно стало тесно от скопления эмоций, изливающихся прямо из сердца.

Протянув правую руку, она осторожно оборвала синий цветок, выглядывавший из пакета. На кончик языка упала капелька. Слабый, но отчетливый сладкий вкус распространился по всему рту… и в это мгновение Сугуха ощутила, как сквозь нее ветром пронеслись все те годы, что она провела с Кадзуто. Прежде чем она успела понять, что плачет, две дорожки слез уже пробежали по щекам и закапали на ноги.

– Эй… эй, ну чего ты ни с того ни с сего…

Сугуха бросилась Кадзуто на грудь; тот от неожиданности чуть не упал. Обвив его спину руками, Сугуха обняла его изо всех сил. Вскоре она ощутила, как Кадзуто ласково гладит ее по волосам. Все еще прижимаясь щекой к груди брата, все еще чувствуя сладкий вкус во рту, она тихо-тихо прошептала:

– Я люблю тебя… братик.