Что есть «Анти-Сюйли» и в чём неуважение к литературе? Часть первая

В названии зашифрован титул «Цзинвэнь» — почтение к литературе.

Голос принадлежал мужчине и звучал совершенно незнакомо. Се Лянь невольно понизил голос, даже зная, что с другой стороны его не услышат:

— Кто-то явился. Возможно, он враждебно настроен к Генералу Пэю. Мы должны поспешить и поскорее найти их.

Тем временем пленников случившееся немало потрясло, лишь через какое-то время Пэй Мин заговорил:

— Позвольте узнать, Ваше Превосходительство, кто перед нами? Раз дело зашло так далеко, почему бы не явиться в истинном обличии?

— Об этом надо тебя спрашивать, — ответил незнакомый голос.

— Наверняка это кто-то из твоих врагов. Скорее всего, демоница. Опять из-за тебя попали в передрягу, — сказала Линвэнь.

— Ты с честными глазами несёшь полный бред. Да где же эта… тварь хоть немного походит на демоницу? К тому же, он схватил не только меня. Может, это кто-то из твоих недоброжелателей?

— Ладно, не стоит в такой момент сваливать вину друг на друга. Будем справляться сообща. Возможно, что это наш общий враг. Не припоминаешь никого похожего?

— Не припоминаю. Таких слишком много.

Незнакомый мужчина, похоже, подошёл ближе — его голос зазвучал громче. Однако кое-что удивило Се Ляня — он не услышал звука его шагов, а только странное «бум-бум».

— Может, хоть капля совести у вас найдётся, чтобы не заигрывать друг с другом на моих глазах? — заговорил он.

По всей видимости, формулировка фразы и тон, которым она была сказана, выдали владельца голоса.

— Вы… Совершенный Владыка Цзинвэнь? — помолчав, спросила Линвэнь.

Ответа не последовало.

Пэй Мин, кажется, тоже немало поразился.

— Совершенный Владыка Цзинвэнь? Но постой, разве он мог вести столь грубые речи?

Линвэнь усмехнулась.

— Он всегда именно таким и был. С другими говорил так, со мной — иначе. Разумеется, тебе кажется, что это на него не похоже.

Се Лянь в свою очередь нахмурился.

— Совершенный Владыка Цзинвэнь?

Принцу показалось, что он где-то слышал этот титул, однако не мог сказать наверняка. Походило на Бога Литературы, но среди Богов Литературы было слишком много тех, чьи божественные титулы содержали слова «вэнь» как «литература», «цзин» как «почтение» или же «цзин» как «спокойствие».

Тем временем Пэй Су тихим голосом объяснил:

— Совершенный Владыка Цзинвэнь… был тем… кто избрал Совершенного Владыку Линвэнь… себе в помощники… Это предыдущий… Первый Бог Литературы!

Тут и Се Лянь наконец вспомнил. Во времена его первого вознесения Линвэнь являлась лишь младшим служащим дворца литературы в чертогах Нижних Небес. А Первым Богом Литературы Верхних Небес была не она, а другое божество. И похоже, что тогда этот пост занимал именно Совершенный Владыка Цзинвэнь!

Но теперь Цзинвэнь давным-давно забыт, на восемь сотен ли вокруг не сыщешь дворца Цзинвэня.

Се Лянь, не сдержавшись, произнёс:

— Так значит, они все давние знакомые. Но почему же не поговорить спокойно? Обязательно сразу нападать, хватать и связывать?

Хуа Чэн же ответил:

— Именно по причине давнего знакомства обязательно сразу нападать, хватать и связывать.

Как только Хуа Чэн замолчал, вновь заговорил Цзинвэнь на той стороне. Поскольку его раскрыли, он решил сохранить достоинство — сменил маску и заговорил более возвышенно. Но только в шелках его речей прят��лись иглы.

— Наньгун, ты ведь так удачно устроилась Первым Богом Литературы в чертогах Верхних Небес? Зачем разбила свою золотую чашку и прибежала сюда?

Пэй Мин ответил:

— Видишь? Он по твою душу. В этот раз всё из-за тебя.

Цзинвэнь возразил ему:

— Генерал Пэй, не стоит думать, что я здесь, чтобы поквитаться с Наньгун, а ты вовсе ни при чём. Из-за этой мерзавки в моих храмах угасли огни благовоний, она тайно посылала людей, чтобы рушить мои монастыри да подкидывать дров в костры. Думаешь, мне не известно, кто предоставил ей для этого своих младших служащих?

— …

Цзинвэнь продолжал:

— Наньгун, и ты бы тоже не смеялась. Напрасно я когда-то оценил тебя и из стремления помочь таланту избрал своей помощницей. Так-то ты мне отплатила? Позабыла об оказанной милости и долге. Поистине самая жестокая вещь на свете — женское сердце. Я ждал этого дня очень долго. Очень долго!

Се Лянь прикрыл лоб ладонью и подумал: «Три Опухоли поистине заслуживают своего прозвища. Поступки, совершаемые ими, — один хуже другого!»

К неожиданности принца, Линвэнь спокойно ответила:

— Совершенный Владыка Цзинвэнь, сейчас здесь только мы, и раз уж вы решили нас бранить, к чему теперь прикидываться невиновным? Вы действительно выбрали меня в помощники из стремления помочь таланту? Пусть другие не ведают, почему вы меня избрали и как относились ко мне после, но ведь вы сами должны знать это, как никто другой.

Се Ляню становилось всё любопытнее.

— Что же произошло между Совершенным Владыкой Цзинвэнем и Линвэнь? Младший Генерал Пэй, вам это известно?

Пэй Су, который также внимательно слушал, ответил принцу:

— Про… стите. То… гда я… ещё не… вознёсся… и знаю… немного.

Се Лянь заподозрил, что теперь бедняга всю жизнь будет разговаривать отрывисто.

Хуа Чэн привлёк его внимание:

— Гэгэ, не нужно спрашивать кого-то ещё. Достаточно спросить меня.

Се Лянь удивился:

— Неужели Сань Лану известно даже о таких стародавних событиях в чертогах Верхних Небес?

Выходит, принц не ошибался, и Хуа Чэн действительно прекрасно осведомлён о деяниях крупных чиновников Небесных чертогов, как о тёмных, так и о светлых. Не обманув ожиданий, Хуа Чэн кивнул и поведал Се Ляню следующее.

Оба Бога Литературы — Цзинвэнь и Линвэнь — являлись выходцами из государства Сюйли. При этом первый был старше последней на несколько сотен лет, прочно укрепился в государстве Сюйли, и первоначально двое не имели никаких точек пересечения.

Но однажды в государстве Сюйли проводился обряд поклонения Богам Литературы, который включал в себя небольшое состязание. Молодым образованным людям полагалось написать сочинение на тему «государство Сюйли», при этом содержание могло быть самым разнообразным. Работы без подписей вывешивались в самом большом храме Бога Литературы… в ту пору им являлся храм Цзинвэня. Критиками выступил простой народ, они и выбирали лучшее сочинение, чтобы отметить автора наградой.

Как раз в те времена Совершенный Владыка Цзинвэнь спустился в мир смертных для праздной прогулки. Ему пришло в голову обернуться обыкновенным студентом и поучаствовать в состязании. Один взмах кисти — и готово, он написал длинное блистательное сочинение, в котором воспел величие государства Сюйли, уверенный, что сумеет выделиться среди прочих. Если представить, что при обнародовании результатов состязания именно его работа окажется лучшей, а после откроется истина, что победителем стал двойник самого Совершенного Владыки Цзинвэня, это, бесспорно, обернётся прекрасной легендой, которая разнесётся с молвой по свету и будет передаваться грядущим поколениям!

То было бы великолепное и гармоничное развитие событий. Однако случилась весьма неловкая неожиданность.

По завершении церемонии поклонения обнародовали результаты состязания. И победителем вышло не «Слово о Сюйли» авторства Цзинвэня, а размышления об управлении страной под названием «Анти-Сюйли».

Весьма неловкий поворот событий. Впрочем, довольно интересный для сторонних наблюдателей.

Се Лянь спросил:

— Сань Лану приходилось читать то самое «Анти-Сюйли»?

— Приходилось. Гэгэ, если захочешь, я как-нибудь перескажу тебе в общих чертах.

Се Лянь поспешно отказался:

— Не стоит утруждаться. Впрочем, раз уж работа превзошла труд уже вознесшегося Совершенного Владыки Цзинвэня, наверняка написана она была очень хорошо.

Хуа Чэн дал свою оценку:

— Неплохо, но не настолько гениально. Всё дело в том, что тогда внутренняя обстановка в государс��ве Сюйли оставляла желать лучшего, в народе росли недовольства. И такое произведение как раз пришлось людям по вкусу. Поэм, подобных «Слову о Сюйли», существовало великое множество, они давно опостылели всем и каждому. Разумеется, в таком сравнении «Анти-Сюйли» победило.

Се Лянь кивнул.

— Но в творчестве не бывает первых. И на самом деле ничего страшного в случившемся нет, тем более что они написали совершенно о разных вещах.

Хуа Чэн согласился:

— Верно. Сначала Цзинвэнь тоже так считал.

В государстве Сюйли повсюду стали искать автора «Анти-Сюйли», но конечно, никто не желал признаваться. Кто посмеет такое признать? А охочих до славы самозванцев очень легко разоблачали. Вскоре, поскольку произошедшее привлекло внимание государственной стражи, сочинение победителя изъяли из участия в церемонии.

Совершенный Владыка Цзинвэнь был недоволен результатом и сердито пыхтел, выказывая несогласие. Но спустя несколько месяцев позабыл. Беда в том, что ещё через несколько месяцев среди Богов Литературы чертогов Верхних Небес разлетелись поразительные слухи…

Автор сочинения, победившего на церемонии в честь Бога Литературы, всё-таки был найден, его схватили и посадили в темницу. Им оказалась молодая женщина, что торговала обувью на рынке!

Вот так новость!

Се Лянь:

— …Т-торговка обувью?

Хуа Чэн:

— Да. В бытность смертной Наньгун Цзе этим и занималась.

Неудивительно, что принцу не раз приходилось слышать, как люди за спиной называли дворец Линвэнь «дворцом поношенных туфлей»2.

2Поношенные туфли — фраза также имеет значение «потаскуха, падшая женщина». В старом Пекине над входом в неофициальные публичные дома вместо вывески висела расшитая туфелька, которая со временем выцветала на солнце и выглядела поношенной.

Се Лянь считал, что это не то, о чём следует спрашивать, поэтому и не знал о происхождении прозвища.

Изначально никто бы не стал связывать какую-то торговку обувью с сочинением «Анти-Сюйли». Но дело в том, что женщина иногда помогала людям переписывать книги, писать письма, романтические стихи и тому подобное, тем самым зарабатывала кое-какие деньги. Однажды кто-то заметил, что её почерк очень похож на тот, каким написано пресловутое сочинение, пожаловался наверх, и женщину арестовали.

Узнав об этом, Совершенный Владыка Цзинвэнь одним росчерком пера избрал женщину по имени Наньгун Цзе себе в помощники.

Следует сказать, что в те времена среди небесных чиновников женщины встречались крайне редко. Не то чтобы их не было совсем, но большинство заведовали цветами и травами, рукоделием, искусством песни и танца. И если требовалось избрать себе помощника, никто не желал иметь в подчинённых женщину. Богини Литературы тем более являлись большой редкостью. Девушки в храмах Богов Литературы, все как одна, поражали прекрасной внешностью. Они не работали с документацией, лишь растирали тушь в тушечницах да раскладывали бумагу. Словом, были просто нежными благоухающими украшениями, а не настоящими служащими.

Подобным жестом Совершенный Владыка Цзинвэнь среди Богов Литературы заслужил славу того, кто стремится сберечь талант. Все восклицали, как же повезло маленькой женщине встретить такого как Цзинвэнь благородного небожителя, разбирающегося в истинных дарованиях. Он ведь не только освободил её из темницы, но ещё и помог взлететь на верхнюю ветку и обернуться фениксом. Звучит как прекрасная легенда.

И вот теперь оба главных героя этой «прекрасной легенды» сошлись в агрессивном противостоянии.

Цзинвэнь тем временем заговорил вновь:

— Я всячески тебя ценил, а в твоих устах всё переворачивается, будто я причинял тебе зло.

Линвэнь всегда относилась ко всем уважительно, не заискивала, но и не проявляла высокомерия. Однако сейчас в её словах послышалась насмешка:

— Да бросьте. Довольно и вам повсюду вещать о том, как сильно вы меня ценили. Будь это так, вы бы не заставляли меня на протяжении нескольких десятков лет прислуживать каждому служащему вашего дворца, подносить чай и воду, чтобы стереть ошибки в черновиках. Не отправляли бы за сотни ли, чтобы забрать единственную рукопись какого-нибудь поэта. И не заставляли бы на каждый праздник без передышки подносить дары другим чиновникам.

Се Лянь, подумав, припомнил — так всё и было. Во времена его первого вознесения каждый раз он видел Линвэнь за какими-то мелкими поручениями. Именно поэтому принц и запомнил её, слишком много дел сваливалось на голову этой младшей служащей.

Цзинвэнь ответил:

— Говоря по существу, ты просто ненавидела меня за то, что я тебя не повышал. Но почему бы тебе не задуматься, по какой причине я этого не делал?

Линвэнь:

— По какой причине? Я бы тоже хотела знать. Будучи простой смертной, я ещё могла выделять свободное время на чтение и написание работ. Даже в темнице я, по крайней мере, могла посвящать время уединённым размышлениям. А после того, как стала вашей помощницей, не было ни секунды, чтобы я не работала как лошадь, ползая на коленях по мелким поручениям. Если хотели замучить меня, выбрали довольно неплохой способ.

Цзинвэнь сорвался на крик:

— Наньгун! Даже теперь ты не желаешь признавать вину?!

Линвэнь переспросила:

— В чём же моя вина?

— Да неужели это моя вина? Я поручал тебе дела, которые лучше всего тебе подходили. Если бы ты не справилась даже с такой ерундой, как я мог поручить тебе что-то более важное? Я закалял твой характер, давал возможность совершенствоваться. Тебе самой не хватало способностей. Как можно винить меня в том, что ты не получала повышения? Твои амбиции взлетели высоко, но ты сама, будучи женщиной, не могла достичь таких высот. Ты должна признать этот факт!

Линвэнь рассмеялась, словно её разгневали его слова. Она произнесла, понизив голос:

— Хорошо. Вы говорите, что я не могла достичь таких высот? Что ж, позвольте узнать, достигали ли дворцы Цзинвэня на пике своего благоденствия хотя бы колен моих дворцов?

Се Лянь почувствовал, как всё сильнее разгорается в их речах огонь прошлых обид и гнева, и подумал, что нельзя позволять им продолжать в том же духе. Выхода нет, придётся прибегнуть к довольно грубому способу.

Он нанёс удар кулаком прямо в землю, и вместе с оглушительным грохотом вокруг него в тот же миг образовалась огромная яма в четыре чжана!

Хуа Чэн сразу понял, что он собирается сделать, и воскликнул:

— Гэгэ!

Се Лянь помахал рукой перед лицом, разгоняя пыль, и, закашлявшись, объяснил:

— Так будет быстрее! Я иду в эту сторону. Сань Лан, ты и Младший Генерал Пэй… побудьте неподалёку!

Вообще-то принц намеревался определить Хуа Чэна и Пэй Су в других направлениях, но сейчас состояние обоих не шло в сравнение с его собственным. Однако Хуа Чэн, разумеется, не мог послушаться и преспокойно сидеть в стороне — он выбрал направление, противоположное Се Ляню, призвал Эмина и вонзил клинок в землю.

Эффект получился такой же, как от удара Се Ляня. С каждым разом они производили громкий шум, отдаляясь друг от друга. Спустя множество попыток Се Лянь прислушался, но Пэй Мин и Линвэнь никак не отреагировали, видимо, не слышали грохота.

А Цзинвэнь тем временем, будто Линвэнь надавила ему на больное место своими речами, расхохотался от переполняющего его гнева. Он сорвал маску вежливости и вновь превратился в язву, которая осыпает проклятьями бесстыжую парочку:

— Наньгун Цзе, поменьше бы задирала нос, подобно подлецу, что получил власть! Если бы я тогда тебя не избрал, неизвестно, скольких выродков ты бы нарожала, пока сидела в темнице в мире смертных!

Манерами в этих речах и не пахло. Се Лянь едва не запнулся, нанося очередной удар в землю.

Даже Пэй Мин не смог дальше слушать:

— Ты ведь бывший Бог Литературы, нельзя ли не опускаться до подобной низости?

Цзинвэнь не унимался.

— Наньгун, погляди! Твой любовничек тебя ещё и защищает! Как Генерал Пэй, с его-то славой, может обвинять меня в низости?

Линвэнь:

— Кого ещё в своей голове ты не назвал моим любовником? Хотите посчитаться? Так пройдёмся же по всем счетам!

Се Лянь уже отошёл на довольно приличное расстояние и снова нанёс удар.

На этот раз Линвэнь насторожилась:

— Что это за звук?!

Се Лянь про себя обрадовался: нашёл верное направление!

Пэй Мин и Линвэнь его услышали.

— Кто-то на поверхности сражается? — предположил Пэй Мин.

Се Лянь продолжил стараться — отбежал ещё на несколько чжанов и нанёс удар.

Пэй Мин воскликнул:

— Звук приближается! Какая разрушительная сила! Она исходит прямо сверху!

Здесь!

Се Лянь вместо кулака взялся за Фансинь, замахнулся и ударил…

Ярко сверкнула Ци меча, земля с грохотом провалилась, и принц упал в образовавшуюся яму, из которой повеяло холодом.

Молясь о том, чтобы не завалило Пэй Мина и Линвэнь, Се Лянь помахал рукой, рассеивая пыль в воздухе, поднялся и развернулся с мечом в руке.

— Цзин…

Но в тот моме��т, когда перед ним предстал истинный облик «Совершенного Владыки Цзинвэня», Се Лянь невольно округлил глаза.