На следующее утро все четверо позавтракали вместе.

Для путешественников трапезничать в самом начале дня в порядке вещей, но для Эльзы это была немыслимая роскошь.

Сошлись в итоге на том, что следует ограничиться ржаным хлебом с небольшим количеством чечевицы. Запить все это Эльза позволила разбавленным вином.

– О наших планах на ближайшее время, – произнес Лоуренс, и все, кроме Хоро, повернулись к нему. – Сегодня и завтра будем готовиться, чтобы послезавтра на рассвете выехать. Сейчас я отправлюсь к господину Филону, чтобы обговорить кое-что с ним и с господином Ле Руа.

Коул кивнул, показывая, что слушает, и Лоуренс обратил следующие слова к Эльзе.

– Было бы хорошо, если бы ты, госпожа Эльза, пошла с нами; мы бы обсудили и твои планы.

Даже от черствого ржаного хлеба Эльза аккуратно отрезала кусочки, а не отрывала, и отправляла их в рот, не просыпая ни единой крошки. Она делала это, словно выполняя какой-то ритуал, помогающий сосредотачиваться, однако, что занятно, этот ритуал нисколько не мешал ей слушать разговор.

– Хорошо. Мне, помимо прочего, необходимо отослать письмо в деревню, и я попрошу их помочь мне с этим.

Лоуренс кивнул и повернулся к Хоро; та, словно ребенок, подкидывала чечевичинки по одной и ловила их ртом.

– А ты что собираешься делать?

Хоро как раз подбросила очередную чечевичинку, и ее клыки блеснули, когда она раскрыла рот. Ее взгляд обратился на Лоуренса, и тем не менее миг спустя чечевичинка упала ей в рот. Хоро разгрызла ее и запила вином.

– Если ты не против того, чтобы я создала новую легенду о гигантской волчице, мне там делать нечего.

Теперь, когда Хоро знала местонахождение Йойтсу и направление, ей было бы безопаснее и быстрее путешествовать в волчьем обличье. Ей не было нужды отправляться к Филону, чтобы узнать, какие условия на человеческих дорогах.

– Не знаю, можно ли мне изъясняться так, как будто я знаю всю правду за этой легендой… – произнесла Эльза, улыбаясь одними губами, после чего вернулась к своей трапезе. Хоро, глядя на нее, сморщила носик.

– Но оставаться здесь одной будет скучно.

– Значит, решено.

Покончив с завтраком, вся четверка занялась своими делами. Эльза прокашлялась и принялась объяснять Коулу отдельные тонкие места в Священном писании; Хоро начала расчесывать хвост; Лоуренс же решил, что, пока он в городе, ему стоит подровнять бородку.

В Киссене будет полно дел, а до Киссена – полно приготовлений.

Потому тихое спокойствие водной глади колодца на заднем дворе, освещенном утренним солнцем, было поистине бесценно. Далекие звуки занятого города воспринимались совершенно иначе, чем тишина леса или поля.

Лоуренс любил такую почти тишину, когда путешествовал один, и стал ценить ее еще больше, когда это осталось в прошлом.

Сможет ли он вернуться к той жизни? При этой мысли он самоуничижительно улыбнулся. Скорее всего, сможет. Ему придется. И потом, как он уже говорил себе не раз, это ведь будет не окончательное их прощание.

Все свои заботы он придумал себе сам.

– …Ну что ж, – произнес он и отряхнул руки от крошек.

День начался.

***

Лоуренс предполагал, что в лавке, обслуживающей наемников, с утра будет безлюдно, но он ошибался.

Сами-то наемники громко храпели в своих повозках, но и без них здесь хватало занятых людей – тех, кто покупал припасы. По манере говорить и вообще по окружающей их ауре Лоуренс сначала принял их за музыкантов, но, судя по всему, это были торговцы, ведущие дела у самого поля боя. Их веселое, беззаботное поведение проистекало из того, что они давным-давно утратили страх смерти.

– Сегодня у меня всего один отряд. В плохие времена их бывает по десять, а то и по двадцать в день, – заметил Филон, бесстыдно осушая оставленную на столе чашку.

Когда наемники ушли, в лавке воцарилась невероятная тишина, как после пронесшегося урагана.

– Что, так много наемников здесь появляется? – удивленно спросил Лоуренс. Владелец лавки многозначительно хмыкнул.

– Счета всегда выписываются на имя какого-то большого аристократа. Если ты хорошо известен и у тебя много земли, можно получать неплохую прибыль, покупая в одном месте и продавая где-то в другом.

Не исключено, что Филон сам воспользовался недавней ситуацией в Ренозе к своей выгоде, однако Лоуренс не стал об этом упоминать.

Неважно, кто и какую прибыль извлекает; пока все крутится своим чередом, нет проблем.

– Ну, чем я могу помочь своей увеличившейся семье?

– Прибыла карта госпожи Фран, – ответил Лоуренс, и отразившееся на лице Филона возбуждение можно было заметить даже в полусумраке лавки.

– О, это замечательно!

Он протянул руку, предвкушая, что Лоуренс передаст ему карту. Однако тот предусмотрительно не захватил ее с собой.

Все, включая Филона, разом смолкли; посреди этого молчания раздался смешок Хоро.

– Насчет Торкина.

– А, хорошее место, – ответил Филон, садясь на извлеченный откуда-то стул, и взял перо. – Но довольно обширное.

Даже на карте Йойтсу был не более чем точечкой, маленьким кусочком Торкина. Но Хоро достаточно будет просто добраться до тех земель, а дальше острое обоняние, несомненно, позволит ей преодолеть остаток пути.

– Там была маленькая деревенька. Даже не деревенька – просто несколько хижин для охотников и лесорубов.

– А ее название? – тут же спросила Хоро.

Эльза и Коул с нескрываемым интересом разглядывали – одна свитки пергамента на полках, второй мечи на стенах; но, услышав голос Хоро, тут же повернулись к ней.

– Не было названия. Это место не из тех, которым дают названия. Тебе кто-то сказал, что ты родилась в Торкине?

«Йойтсу», – явно собралась ответить Хоро, но лишь шевельнула губами и ничего не сказала, лишь кивнула.

– Для жителей здешних мест слово «Торкин» означает немногим больше, чем просто дремучие леса и высокие горы. Кто бы мог гордиться тем, что рожден в таком диком месте…

Филон говорил непринужденным голосом, словно подчеркивая, что эта тема не стоит серьезного обсуждения.

Однако лицо Хоро отнюдь не расслабилось – напротив, напряглось еще больше.

– А горы и леса там по-прежнему богаты и изобильны?

Она говорила медленно, будто стремясь выделить каждое слово.

Филон постучал кончиком пера по раскрытому гроссбуху, потом примостил подбородок на ладонь и посмотрел на Хоро.

– До абсурдного изобильны. Говорят, олени там громадных размеров.

– А волки?

– Волки?

Хоро пристально смотрела на Филона. Молчание, повисшее после этого вопроса, было почти невыносимо для тех, кто знал истинное обличье Хоро.

Вдруг Филон поднял глаза к потолку, увлекая туда же взгляд Лоуренса.

– Там обитает множество злых волков.

Хоро сделала протяжный вдох, и ее маленькое тельце как будто стало больше.

Если бы Лоуренс осмелился указать, что она вот-вот разрыдается, Хоро бы, конечно, отчаянно завозражала, оскалив клыки.

– Многие из наемников воображают себя потомками волков. Если у тебя есть предок из волков Торкина, конечно, это придаст тебе храбрости на поле боя.

Если человек рожден не от человека, то значит – от бога. Таково учение Церкви. Но, хотя прямо здесь, рядом, сидела Эльза, Филон говорил так, будто его слова – нечто само собой разумеющееся.

Эльза не подала виду, что ее это волнует.

Человек, зарабатывающий на жизнь торговлей с наемниками, должен отлично разбираться, в том, что дорого разным людям.

– Ты ведь?.. – начал было Филон, но тут же смолк. Если Хоро была рождена на севере, но пришла с юга, не зная, где именно родилась, шансов, что тайна ее рождения – счастливая тайна, было очень мало. Должно быть, он это понял.

– Так или иначе, сейчас вы направляетесь в Киссен, верно? Или же кто-то из вас останется здесь, а может, отправится сразу в Торкин?

– Мы собираемся в Киссен. Не расскажешь, как добираться до Торкина оттуда? Или ты считаешь, что нам лучше спросить в самом Киссене?

Филон махнул рукой, показывая, что в этом нет необходимости. Потом прикрыл глаза, почесал подбородок кончиком пера и проговорил:

– Между Киссеном и Торкином проложен путь, называемый «Дорогой мехов». Название вполне обычное, но в тех землях это самый важный и доходный путь, по которому возят меха. Он должен быть проходим, если только его не замело снегом. По пути, скорее всего, вы попадете на территорию банды наемников Бруннера. Я напишу вам рекомендательное письмо. Если что-то случится, более надежной банды вам не сыскать.

Трудно сказать: то ли Филон внезапно проникся сочувствием к обстоятельствам рождения Хоро, то ли пытался подмаслить Лоуренса, чтобы тот позволил ему взглянуть на карту Фран. Возможно, и то, и другое; так или иначе, отказываться от такого письма резона не было.

Хоро явно потеряла дар речи, поэтому Филону ответил Лоуренс:

– Благодарю тебя.

То, что было лишь старыми воспоминаниями и историями, обрело форму карты. Теперь остальное будет просто.

Путь к Йойтсу становился все отчетливее и отчетливее.

Лоуренс постучал Хоро по спине, как постучал бы, если бы она подавилась куском пищи.

– А эти двое? Один из вас родом из Пина, насколько я помню, – произнес Филон, указав пером на Эльзу и Коула.

Коул от волнения не мог связать двух слов, Эльза же своего душевного состояния не выдавала ничем.

– Нет, у меня дела с Ле Руа, – выпрямившись, произнесла она твердым, холодным голосом.

Филон удивленно моргнул, потом внушительно прокашлялся и сказал:

– Я уверен: все, что может сделать он, смогу и я.

– Вот как? В таком случае я хотела бы отправить письмо.

То, что Эльза не выказала ни малейшего удивления и даже не запнулась, похоже, немного разочаровало Филона. Однако ему удалось выдавить «да, конечно», на что Эльза слабо улыбнулась; все-таки она была не вполне уверена в себе.

Похоже, ей удалось освоить собственный способ управлять мужчинами, не такой, как у Хоро. Чей лучше, сказать было трудно.

– У меня есть перо и бумага. Если ты не умеешь писать, я с удовольствием напишу под твою диктовку.

– В этом нет необходимости. Однако я должна с сожалением сказать, что у меня нет денег.

Услышав это прямолинейное признание, Филон вновь расправил плечи. Пути назад у него уже не было.

– Ничего страшного, счет за бумагу я отправлю Ле Руа.

Пару секунд Эльза ровно смотрела на Филона. Потом медленно улыбнулась и промолвила:

– Если тебя не затруднит.

***

Филон в упор не замечал Ле Руа, который носился вокруг, занятый подготовкой к путешествию. Вообще-то этажом выше у него лежала гора товаров, однако Филон не выказывал намерения расстаться хоть с малой их частью.

Пока Эльза писала письмо, Филон занялся своими делами, так что Лоуренс и остальные вышли из лавки на солнышко.

Людей по улице ходило много, и скучно не было.

– Когда что-то находишь, все остальное становится таким ясным, – произнес Лоуренс.

Возможно, Коул решил проявить тактичность по отношению к Лоуренсу и Хоро: он перешел через улицу и заглянул в сапожную мастерскую. В конце концов, в его возрасте людям уже дают разные мелкие поручения в торговых домах и мастерских.

Владелец мастерской, вернувшись, отвесил ему подзатыльник, явно приняв за ленивого подмастерья; Коул поспешно указал пальцем на Лоуренса и Хоро.

– Что ж, теперь мы знаем, где то место, куда нам надо попасть… Все, что остается, – повернуться в нужном направлении и переставлять ноги.

Они вдвоем смотрели на Коула, который уселся на каменных ступенях и расслабился, уперев локти в колени. У него был сонный вид – возможно, потому что солнечные лучи были такие теплые.

– Просто и понятно, – ответил Лоуренс.

Хоро закрыла глаза и хмыкнула:

– Мм. И нечего колебаться.

Ее профиль был гладким и отчетливым, как белок очищенного вареного яйца. Все проблемы, спутавшиеся в клубок у нее в голове, похоже, унесло прочь.

Видимо, Лоуренс и впрямь был единственным, кого волновало, отправятся они в Йойтсу вместе или нет.

Он устало вздохнул, скрывая раздражение, потом выпрямился и потянулся.

– Когда так вот расслабляешься в городе, неохота снова отправляться в путь, – сказал он, подняв голову и прищурившись. Хоро тоже подняла голову, при этом лишь чуть-чуть приоткрыла один глаз и искоса посмотрела им на Лоуренса.

– Если так, то мне придется серьезно подумать.

Лоуренс был не в настроении для перепалки, поэтому лишь пожал плечами и вестись на подначку Хоро не стал.

***

Прошло немало времени, прежде чем Эльза дописала письмо.

Говорила она всегда очень здраво и рассудительно, но, похоже, когда приходило время поверять мысли бумаге, она сталкивалась с большими трудностями.

Ее щеки и руки были испачканы в чернилах, и вообще, судя по всему, работа ее изрядно вымотала.

– …А где те двое?

– Я дал им пару медяков, и они ушли в порт. Может быть, ты тоже хочешь туда пойти, госпожа Эльза?

Девушка молча покачала головой.

Подумав немного, Лоуренс осознал, что у Эльзы, всю жизнь проведшей в крохотной деревушке, было мало необходимости переводить мысли в написанные слова. Даже то, чтобы разобраться, как следует письменно обращаться к Эвану, должно быть, заняло у нее немало времени.

Все это пролетело у Лоуренса в голове, пока он оглядывал комнату.

– А куда ушел господин Филон? – спросила Эльза.

– Понятия не имею. Помню, я видел, как он вставал из-за стола, но дальше…

Лоуренс посмотрел на дверь во двор – та была приоткрыта, и проникающие сквозь нее лучики света изо всех сил пытались осветить сумрак. Пусть Эльза и служительница Церкви – все равно со стороны Филона было очень неосмотрительно оставлять лавку открытой, когда внутри посторонний.

А может, здесь просто нечего было воровать. Лучшие из торговцев не держат в руках деньги – только долговые расписки. А раз нет денег, то нечего и красть.

– Похоже, нам уходить нельзя, – произнес Лоуренс.

– …Да, ты прав. Но, эээ…

– Да? – переспросил Лоуренс, и лицо Эльзы вдруг стало совершенно изможденным. Извиняющимся тоном она спросила:

– Можно мне выйти на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха?

Лоуренс улыбнулся и проводил девушку взглядом. Дверь захлопнулась, и он остался один в сумраке лавки. Усевшись на стул, он еще раз оглядел комнату.

Не тесная; однако и просторной ее не назовешь. Мало украшений, но пространство расходовалось очень расчетливо. Стол, стулья, шкафы все сделаны с прицелом исключительно на то, чтобы выполнять свое назначение; и предметов этих было ровно столько, сколько нужно. Они были чисты, но не одержимо отполированы. Не скажешь, что чего-то слишком много или слишком мало. Весьма удобное место.

Лоуренс сделал глубокий вдох через нос и выдохнул через рот.

В лавке было тихо. Идеальная обстановка, чтобы расслабиться.

Впрочем, подумал Лоуренс, будь это его лавка, он бы непременно добавил окно. Нужно ведь место с хорошим солнечным освещением, чтобы Хоро было где расчесывать хвост. Лоуренс замахал рукой, вычищая мечты из головы. Со временем эти сны наяву посещали его все чаще и становились все подробнее.

В этом не было ничего плохого, однако Лоуренсу приходилось скрывать их, пока он путешествовал с Хоро.

Даже если бы она не была Мудрой волчицей, ему все равно пришлось бы запереть в самой глубине своего сердца слова: «Давай откроем лавку вместе».

– Киссен, да? – с улыбкой пробормотал он. Если Хоро отказывалась от обещания, Лоуренс был не вправе возражать. Решение принадлежало ей, остальные всего лишь сотрудничали. Сам Лоуренс готов был на все, чтобы ей помочь.

В Киссене он никогда не был, но слышал об этом городе. Процветающий город на холме посреди бескрайних лугов. Лоуренс слышал, что там много зелени. Некоторые даже говорили, что этот город поглощен лесом. Вполне достойное место, чтобы показать Хоро и Коулу.

Что до Эльзы, то она родилась в деревне на открытой местности, и Киссен, возможно, покажется ей тесноватым.

Так или иначе, похоже, это хорошее место – что и к лучшему. Кроме того, оттуда недалеко до Эндимы, столицы, а значит, пища и вино, скорее всего, тоже хороши.

Подходящее место для прощаний.

Положив щеку на руку, Лоуренс произнес вслух:

– Подходящее место для прощаний.

Обычно он был упрям, но сейчас вдруг подумал, что эта черта характера едва ли добавляет ему очарования.

Почему Хоро с такой легкостью отказалась от их обещания? Быть может, идея закончить странствия с улыбкой возле Йойтсу действительно была до нелепого сентиментальной, как она и сказала? Или Лоуренс был единственным, кто много переживал по поводу мыслей другого?

В его воспоминаниях Хоро улыбалась. И улыбка эта была нацелена на кого-то незнакомого. Это была нечестная мысль. А потом –

– О, Сестра закончила писать свое письмо? – и Филон, распахнув дверь во внутренний двор, вошел в комнату.

– По-видимому, это доставило ей немало трудностей.

– Ха-ха. Это не так уж плохо.

Филон ответил так беззаботно, что Лоуренс глянул на него с удивлением.

У человека, ведущего дела с наемниками, было по-мальчишески озорное выражение лица.

– Не думаю, что на свете много людей, которые привычны писать письма своим любимым. А ты как считаешь?

Это были слова человека, живущего с открытыми глазами. Лоуренс улыбнулся, пытаясь скрыть раздражение, потом кивнул.

– Истинная правда. С любимыми хочется быть рядом.

Филон удовлетворенно кивнул и тоже сел на стул. На столе лежало написанное Эльзой письмо; Филон взял его и осмотрел. Судя по всему, он не читал – только проверял, высохли ли чернила.

– Мне стало немного любопытно, – произнес он, складывая письмо. Он говорил так, будто только что у него с Лоуренсом была беседа на какую-то конкретную тему.

Лоуренса на миг охватило замешательство. Он принялся рыться в памяти, чтобы понять, о чем это Филон; однако тот сам разрешил его недоумение.

– Поэтому я сам отправился в Торговый дом Делинка и поговорил с ними.

Филон говорил Ле Руа, что не может допустить, чтобы его увидели в компании людей из Торгового дома Делинка. Это что, был просто повод отказать ему? Такая мысль мелькнула у Лоуренса, но он тут же от нее отказался. Что если существовала какая-то крупная причина, оправдывающая риск?

– Так или иначе, похоже, я попал.

– …Попал?

Филон выбрал странное слово – оно подразумевало удачу, но, в зависимости от контекста, значение могло меняться, и очень сильно.

Кинув взгляд на лицо Филона, он понял: что бы там ни было, это не к добру.

– Моя лавка поставляет товары наемникам, и сам я время от времени служу в качестве посредника. Торговый дом Делинка – нечто противоположное. В моих гроссбухах нет ничего про наемников, которые бы направлялись в Торкин, и я подумал, что, возможно, что-то есть у них.

Он рассеянно провел пальцами по письму.

– Если какая-то банда берет пленных, то, в зависимости от того, где это произошло, их могут просто не пустить в город. Поэтому, если появляются разговоры о войне, эти люди сообщают об этом Торговому дому Делинка заранее.

– И что это значит? – встревоженно спросил Лоуренс.

Не исключено, что Филон как раз и хотел проверить, встревожится Лоуренс или нет. Однако глаза его светились сочувствием.

– Это значит, что, по всей видимости, вскоре начнется битва за власть над Торкином.

Филон сказал это прямо, вне всяких сомнений, потому что опасался, что другой возможности ему уже не представится. Если в нем была хоть капля такта, ему, конечно, не хотелось выкладывать эту новость в присутствии такой девушки, как Хоро. Лоуренс был таким же, и ему было не до улыбок.

Но теперь, когда он знал, уже ему предстояло сообщить эту новость Хоро.

Хоть это и было несправедливо, ему хотелось высказать Филону все, что он на этот счет думает.

– Но я не знаю, зачем и кому это надо. Там всего лишь глухие леса и крутые горы. Деревень, стоящих того, чтобы им давать названия, почти что нет. Может, они думают, что в тех местах можно найти много рабов. Или, – взгляд Филона ушел куда-то в сторону, – там нашли рудную жилу.

Он сказал Хоро, что леса и горы Торкина изобильны, когда та его спросила. Вкупе с тем доводом, которым Ле Руа сумел убедить Лоуренса ему помочь, это яснее ясного показывало, что именно их тревожит больше всего.

Рот Лоуренса наполнила горечь. Однако – это была всего лишь возможность.

Филон, похоже, думал о том же.

– Конечно, не исключено, что я зря беспокоюсь. Все, что мне сказали в Торговом доме Делинка, – они получили весточку от одной из банд, что те, возможно, скоро приведут пленников из Торкина.

Если в Торкине и вправду нашли богатую жилу, вскоре там развернется кипучая деятельность. И среди банд наемников как пить дать найдется хоть одна, которая решится отправиться на край света сражаться ради денег. Такова простая истина.

Кому-то, безусловно, не повезет, однако Лоуренс ощутил искреннее облегчение.

Он не думал, это против учения Единого бога или нет.

Хоро отправится в Йойтсу одна. Он не хотел, чтобы по пути она встречалась с трудностями.

По лицу его расплылась улыбка презрения к собственному себялюбию.

И тут:

– Кстати, я вспомнил: у этой банды наемников символом служит как раз волк.

– Волк?

Филон кивнул и постучал пальцем по виску.

– У них довольно странное имя. Банда небольшая, но образовалась очень давно. Как же они называются?.. – какое-то время он отряхивал от пыли свою память, пока она не подсказала наконец нужное слово. – Банда Миюри.

У Хоро на родине остались друзья. Лоуренс не забыл их имена.

Юе, Инти, Паро – странные имена, как будто части какого-то шифра.

И было еще одно, последнее имя, которое прошептала тогда Хоро.

Миюри.

– Хоть они и маленькая банда, но, слышал, очень дисциплинированная. Командир их особенно умен, говорят. Но сам я с ними никаких дел не вел, так что знаю только имя.

Пока Филон объяснял, Лоуренс медленно втягивал воздух, и лишь потом протяжно выдохнул.

Те, кто обладал клыками и когтями, посвятили себя битвам и за прошедшие с давних времен бессчетные месяцы и годы пали, став частью земли. Многие погибли, сражаясь с Медведем Лунобивцем, другие – сражаясь с людьми позже. Это рассказал Хьюг в Кербе.

Хоро вынуждена была смириться с тем, что ни от остальных волков, живших некогда в Йойтсу, ни от их битв не осталось и следа.

Но сейчас, словно богиня удачи не оказалась все же такой жестокой, оказалось, что волки из Йойтсу были не так уж слабы.

Банда наемников с волком на знамени, зовущая себя именем Миюри и располагающаяся недалеко от Йойтсу, – все это не могло быть лишь совпадением. Простейшее объяснение – что Миюри, друг Хоро, по-прежнему жив и что он, услышав о планах компании Дива, поспешил занять родные земли.

Лучшей новости Лоуренс и представить себе не мог.

– В общем, мне показалось, что это может обеспокоить твою спутницу. Не стоит ли мне поискать еще сведения?

Лоуренс покачал головой.

Наемники Миюри расположились недалеко от Йойтсу. Сообщить Хоро эту простую новость будет более чем достаточно. Лоуренс как наяву видел Мудрую волчицу, лишившуюся дара речи от счастья.

Каждому хочется быть тем, кто приносит хорошие новости. Лоуренс хотел рассказать ей как можно скорее. И в то же время – он вдруг осознал, что не хочет рассказывать.

Потому что, услышав про Миюри, Хоро будет вне себя от счастья. Какое-то время она будет подавлять в себе желание немедленно отправиться туда и увидеть его; она поедет с Лоуренсом в Киссен. Но как только она расстанется с Лоуренсом и остальными, так сразу же отринет свой человеческий облик и помчится прямиком в Йойтсу.

И Лоуренсу придется провожать ее взглядом. А потом – воображать их воссоединение, сидя в одиночестве на козлах повозки. Быть в это время там, на месте, он не сможет никак.

Когда Хоро воссоединится с Миюри и этот пик восторга пройдет, расскажет ли она ему обо всем, что делала, о том времени, когда ее спасал человек? Если Миюри не ненавидит людей, будет ли он рад услышать эту историю?

Лоуренс не хотел думать о том, что может быть после.

Наемники никогда не называют свои банды в честь женщин.

Даже если Хоро и Миюри не были любовниками прежде, все-таки он был волком с ее родины, волком, которого она считала давно погибшим.

Перед двумя гигантскими волками будет стоять он, мелкий торгаш. Лоуренсу было совершенно ясно, как нелепо он будет себя чувствовать. Для него там просто не найдется места. На иное глупо было даже надеяться.

Ему хотелось вскинуть руки и заорать что-нибудь воодушевляющее.

По крайней мере путешествие было веселым. Просто нельзя было не улыбнуться.

Поэтому Лоуренс улыбнулся и сказал:

– Мир не всегда вертится вокруг наших желаний.

Филон, пристально глядя на Лоуренса, тихо ответил:

– Тут ты прав, – и вздохнул.

***

Похоже, свежий воздух исцелил Эльзу от усталости; во всяком случае, когда она вернулась, ее окружала прежняя аура достоинства. Она была не из тех, кто подслушивает, а значит, вне всяких сомнений, разговор Лоуренса с Филоном не слышала. И все же она явно ощутила чуть изменившуюся атмосферу, царящую в лавке.

Она вопросительно посмотрела на Лоуренса, однако тот притворился, что не заметил. Подобные признания легко не делаются.

Но если и есть ответ на вопрос, когда лучше всего рассказать Хоро про Миюри, спросить Господа – не самая плохая идея. Так вдруг подумалось Лоуренсу.

Если он скажет Хоро сразу, как только она вернется, все ее мысли, конечно, будут про него. И даже если не будут, все равно она будет испытывать неловкость.

Хоро ведь сама сказала, что поедет с ними до Киссена, и лишь там они расстанутся. Она не сможет взять и убежать в Йойтсу прямо сейчас только потому, что узнала про банду Миюри.

Нет – рассказать ей лучше всего будет в Киссене, перед самым расставанием. К такому выводу пришел Лоуренс.

У них вдвоем осталось так мало времени.

Какими бы постыдными он ни находил свои себялюбивые мысли, все же он хотел, чтобы внимание Хоро оставалось приковано к тому путешествию, которое им предстояло вместе.

Проблема была в том, удастся ли ему скрыть это от Хоро. Не исключено, что это просто невозможно.

Но когда Лоуренс подумал о том, станет ли Хоро вытягивать из него сведения, когда обнаружит, что он что-то скрывает, его ответ был «нет». Как бы она ни вела себя в прошлом, сейчас она будет молчать, даже если заметит, что он не все ей говорит.

А когда они распрощаются и Лоуренс расскажет ей про Миюри, она спросит, почему он не сказал раньше, но сделает это уже смеясь.

Как любой торговец на его месте, Лоуренс составил самый прибыльный план, какой только мог. Похоже, искренняя любовь к кому-либо заставляет мысли крутиться быстрее, но в совершенно непредсказуемом направлении.

Это был интересный жизненный опыт, но, вполне вероятно, последний в его жизни. С этой мыслью Лоуренс самоуничижительно усмехнулся, потом тяжко вздохнул – и тут как раз вернулись его спутники.

– Эй, мы с гостинцами! – раздался веселый голос, и дверь распахнулась.

Те, кто сидел в лавке, привыкли к тишине; тем большим было потрясение.

За то короткое мгновение, которое понадобилось Лоуренсу, чтобы поднять голову и попытаться понять, что происходит, Коул вошел следом за Хоро и поставил на пол плоскую бадью с водой. Дышал он тяжело и, едва избавившись от своей ноши, тут же сел на пол рядом с ней.

Бадья, несомненно, была тяжела для хрупкого тела Коула. Хоро, не обращая внимания на сочувствие Лоуренса к мальчику, гордо расправила плечи и заявила:

– Смотри, мы нашли обед на сегодня!

Ее щеки тоже были красные и блестели от пота.

Лоуренс подошел, дивясь, что бы это могло быть, и вдруг его нос ощутил едкий запах. Источник этого запаха стал ясен сразу же.

В бадье Коула плавали темные угри.

– Они великолепны, правда? Мы бродили по порту и наткнулись на дурня, который опрокинул бочку. Там было полно этих тварей, и они разлетелись во все стороны, как сажа на ветру!

Коул был настолько вымотан, что не мог подняться на ноги. Встревоженная Эльза подошла убедиться, что с ним все в порядке; Хоро же продолжала торжествующе улыбаться.

От нее неприятно пахло, и ее рукава были влажные.

– Только не говори мне, что вы их украли.

– Дурень! Нас попросили помочь их поймать, и это наша награда! Я ловила лучше всех. Правда?

Вопрос был обращен к Коулу; тот слабо улыбнулся.

Филон тоже подошел и заглянул в бадью. Угри были хорошие – большие и толстые.

– Ну… однако, тебе стоит переодеться, – заметил Лоуренс.

– Мм? А, ну да. Я немножко промокла. Ладно, приготовления оставляю тебе. Коул, идем! – и она радостно ускакала прочь. Коул, приведя наконец дыхание в порядок, попытался встать. У него был такой изможденный вид, что любой, кто смотрел бы на эту картину, захотел бы остановить мальчика.

Однако сделал это в итоге не Лоуренс и не Эльза.

– Ха-ха-ха-ха! – заразительно расхохотался Филон, уперев руки в бедра и запрокинув голову. Ни один лицедей не мог бы сделать это так естественно, как он сейчас. – Ох, ну и забавные у меня гости! Ничего, я сейчас дам горячую воду. И для готовки тоже все сделаю.

– П-правда?..

– Если в таком виде будешь гулять, непременно простудишься. Сейчас скажу своим парням согреть ванну. Что до сменной одежды, хмм…

Филон задумался, и тут вмешался Лоуренс:

– Я могу принести сменную одежду с постоялого двора.

– Мм? А, отлично, так и сделаем. А пока что займемся угрями. Из них получится превосходный обед!

На миг у Лоуренса мелькнула мысль: если Хоро будет купаться здесь, не увидит ли кто-нибудь, кому не следует, ее уши и хвост? Однако он тут же решил, что едва ли Хоро это допустит.

Эльза помогла Коулу встать, однако Хоро тотчас схватила его за руку и уволокла следом за Филоном в глубь лавки. Проводив ее взглядом, Лоуренс беспомощно вздохнул.

Он чувствовал себя глупцом, который тревожится слишком о многом. Уныние Хоро улетело прочь, и с ее радостью сейчас по яркости не сравнилась бы ни одна золотая монета.

Почесав в затылке, Лоуренс со слабой улыбкой глянул в кадку с угрями.

– Ладно, я на постоялый двор, – сказал он Эльзе, смотрящей на кадку опасливо. На самом пороге его остановил… нет, не ответ Эльзы – скорее это можно было назвать заявлением.

– Я тоже иду! – воскликнула она, и как раз в этот момент один из угрей звучно плеснулся в кадке. Девушка отдернулась, точно от какого-то опасного животного, и подошла к Лоуренсу, старательно держась от кадки подальше.

Похоже, она боялась угрей.

– У меня есть кое-какая запасная одежда, я могу ее тебе одолжить, – произнесла она.

«Хм?» – подумал Лоуренс. Он, конечно, не Хоро, но тоже обладал некоторым умением распознавать ложь.

Но указывать на это Эльзе было незачем, поэтому Лоуренс просто кивнул, и они вдвоем вышли на улицу.

***

Как и в любом другом городе, в Ренозе улицы имели названия. Что на больших улицах, что на маленьких – везде возвышались деревянные указатели, на которых было написано «улица такая-то». Даже самые мелкие проулки были замощены камнем и щеголяли красивыми указателями.

Лоуренс любовался одним таким, проходя мимо, когда Эльза вдруг заговорила.

– Я тут подумала, – произнесла она, будто обращаясь к самой себе. Однако после короткой паузы она продолжила: – Могу ли я вам хоть как-то помочь?

– Что?

Лоуренсу показалось, что он ослышался; однако Эльза взглянула на него прямо и произнесла на сей раз совершенно отчетливо:

– Могу ли я вам хоть как-то помочь? Вам всем? – ее медового цвета глаза были, как всегда, серьезны. – Особенно тебе. Я знаю, ты не хочешь ехать в Киссен. Я права?

Лоуренс посмотрел в эти большие глаза, чуть улыбнулся и ответил:

– Это удивительное предложение.

Он ожидал ее гнева, однако Эльза гневалась совершенно по-своему.

– Ничего удивительного, – отрезала она, не отводя взгляда.

На улице было людно, и если она так и будет идти вперед, смотря на Лоуренса, то непременно врежется в повозку. Прежде чем ответить, Лоуренс оттащил девушку в сторону, давая проехать одной из таких повозок.

– Еще какое удивительное, – сказал он. Если бы на месте Эльзы, так плотно притянутой к нему, была Хоро, она бы изобразила смущение или же победоносно посмотрела на него снизу вверх, однако Эльза не сделала ни того, ни другого. Ну конечно, она и не могла так сделать, напомнил себе Лоуренс. Тут же ему вспомнился мукомол Эван – он-то точно знает Эльзу лучше всех! На миг Лоуренс испытал чисто мужское раздражение.

– Я ведь в долгу перед тобой, – произнесла Эльза.

Из простой беседы на постоялом дворе Эльза явно сделала выводы. Страдания Лоуренса и Хоро проистекали из того, что эти двое не могли быть в двух местах одновременно.

Но если в одном из этих двух мест могла быть Эльза, это помогло бы решить проблему. Идея сверхпростая и детская, но в первую очередь – очень четкая идея совершенно в стиле Эльзы.

Однако даже если бы Торговый дома Делинка не настаивал на определенных условиях, это не было бы настоящим решением. Как бы оптимистично Лоуренс ни смотрел на Эльзу, девушка никак не подходила на роль участника торговой баталии.

– Я очень признателен тебе за это предложение, – с улыбкой сказал Лоуренс. Он не стал объяснять причину отказа, но он в самом деле был признателен.

Несмотря на все свои пикировки с Хоро, Эльза не выказывала ни намека на враждебность к ней. Даже торговцы, готовые сотрудничать хоть со злейшим врагом собственной матери, если только это в их интересах, редко бывают столь великодушны.

– Понятно… – вздохнула Эльза, не скрывая глубокого разочарования.

– А можно узнать, почему ты это предлагаешь? – спросил Лоуренс, хотя вопрос был, в общем-то, бессмысленный. Крепкая вера Эльзы в учение Единого бога означала, что помощь ближнему для нее – нечто само собой разумеющееся.

Но чутье торговца побудило его спросить все равно. Когда речь шла о том, чтобы почувствовать, действительно ли кто-то действует совершенно бескорыстно, его уши были лучше даже, чем у Хоро. Сейчас он готов был поклясться: любезное предложение Эльзы имело под собой какой-то мотив, помимо бескорыстного стремления помочь.

Он угадал. Эльза без намека на гнев ответила:

– Во-первых, здешняя Церковь меня отвергла.

Вне всяких сомнений, после бунта вокруг мехов у ренозской Церкви просто не было времени на людей вроде Эльзы. Но прежде чем Лоуренс успел произнести слова утешения, Эльза с непонятным выражением лица продолжила:

– Во-вторых… мы похожи.

– Похожи?

Это неожиданное утверждение Лоуренса удивило.

Эльза кивнула и посмотрела на него прямо.

– Наши истинные чувства очевидны, однако мы оба упорно надеваем маску ответственности.

У нее сейчас было лицо великого священника – человека, способного заглянуть в сердце другого, увидеть таящуюся там боль и принести ему успокоение.

Лоуренс поспешно отвел глаза. Ему казалось, что Эльза видит его насквозь.

– Эта маска заставила меня покинуть родную деревню. Не могу сказать, что она мне незнакома, – и Эльза вновь посмотрела вперед.

Лоуренс удивленно взглянул на ее профиль.

– Но найти священника для твоей деревни – это ведь серьезная цель?

– Конечно. И все же… – Эльза явно была в затруднении. Однако нерешительность была не в ее характере. – Господин Лоуренс.

Она обратилась к Лоуренсу, глядя ему прямо в глаза. Ее лицо сейчас выдавало слабость – в Терео она себе такого не позволяла. Она словно собиралась покаяться в каком-то грехе, и никто, кроме Лоуренса, не мог выслушать это покаяние. Ну, по крайней мере, как старший по возрасту, он мог посмотреть на ее проблему под другим углом.

– Есть кое-что, что я могу раскрыть лишь перед Господом.

Страдающий взгляд Эльзы Лоуренс встретил улыбкой.

– Не волнуйся. Я твердо намерен отправиться на небеса, так что передам ему твои слова.

В устах прижимистого торговца вроде Лоуренса это была хорошая шутка; Эльза улыбнулась странной, вымученной улыбкой.

Но своей цели эта шутка достигла.

Эльза снова повернулась вперед, потерла лицо руками, потом опустила глаза. Быстро помолилась шепотом и, собравшись наконец с духом, произнесла:

– На самом деле я ищу священника, который принял бы у меня церковь Терео, потому что сама оставаться на этом посту не хочу.

Лоуренс знал, что не должен выдать своего удивления. Задача исповедника – только слушать. Он вдохнул и –

– И? – тихо пригласил Эльзу продолжить.

– Несмотря на мой пост, у меня есть одно желание.

Эльза подняла голову; внезапно она показалась Лоуренсу очень хрупкой для девушки ее лет. Казалось, она вот-вот расплачется; от привычной твердости духа не осталось и следа.

Никогда Эльза не показывала такое свое лицо незнакомцам. Единственный, кто, может быть, его видел, – мукомол Эван. И как только эта мысль мелькнула у Лоуренса в голове, он понял правду.

Эльза изо всех сил сжала вырезанный вручную символ, висящий у нее на шее. Символ, который ей дал кто-то близкий, когда она покидала деревню.

– Я хотела бы, если только это возможно, когда-нибудь… чтобы мы с Эваном…

Лоуренс не дал ей продолжить. Он приложил палец к ее губам, вздохнул и произнес:

– Остальное ты должна сказать не мне, а ему.

Служителям Церкви не дозволяется вступать в брак.

Но если в городе или деревне есть церковь, кто-то должен ей управлять. Эльза взяла эту ношу на себя, однако она не хотела на всю жизнь остаться одна.

Маска и истинное лицо.

Зная, что Эльза слышала его разговор с Хоро и поняла, насколько они похожи, Лоуренс ощутил стыд. Он не мог смотреть Эльзе в глаза.

– Но если ты всегда так чувствовала…

Пытаясь сохранить достоинство старшего из них двоих, Лоуренс поднял глаза к небу и сделал глубокий вдох.

Некоторое время спустя Эльза ответила уже более спокойным тоном:

– Я счастлива. Одного лишь этого чувства мне достаточно.

Она посмотрела на Лоуренса с таким выражением лица, что тому оставалось клясть себя за собственное бессилие.

Поэтому он добавил:

– Мы, торговцы, очень строго относимся ко всему, что касается долгов. Мы такими словами не бросаемся.

Торговец с радостью выжмет долг даже из родственника. Лоуренс подумывал сказать и это, но решил, что такой надобности нет.

Эльза кивнула, будто заставляя себя принять его слова, потом неловко улыбнулась.

Колокола зазвонили вразнобой, отмечая полдень. Лоуренс дождался, когда эхо перезвона растворится в небе, и продолжил:

– Однако, должен сказать, ваши с ним отношения весьма очевидны.

Эльза взглянула на Лоуренса круглыми от удивления глазами.

– Ты считал, что мы пытаемся их скрывать?

Это само по себе было поразительно; Лоуренс не смог сдержать кривой улыбки.

Но тут Эльза рядом с ним прокашлялась. Лоуренс посмотрел на нее; ему показалось, что она таким образом пытается стряхнуть смущение от своей исповеди и вернуть прежнюю серьезность.

– В общем, хоть я и не могу решить твою проблему, все же я остаюсь священницей. Если кто-то скрывает боль в своем сердце, я могу хотя бы выслушать его. В конце концов, – тут лицо Эльзы отвердело, – я ведь выложила то, что у меня на сердце.

Торговаться она явно не умела. Впрочем, для прямодушной Эльзы попытка была неплохая.

И да – она действительно рассказала ему про Эвана, и ее желание давать утешение всем, кто страдает, зажатый между собственным сердцем и маской, которую вынужден носить, было искренним.

– Ты права, – и Лоуренс поднял руки.

Эльза снова откашлялась.

– Если говорить откровенно, то, как вы друг с другом держитесь, совершенно неестественно.

Это было брошено ему в лицо так прямо, что Лоуренс ощутил укол раздражения.

– Я человек, она волчица. Конечно, в этом нет ничего «естественного».

Эльза коротко втянула воздух, однако не отступилась.

– Я не это имела в виду.

– Тогда что ты имела в виду? – тут же спросил Лоуренс.

– Почему двое влюбленных даже не держатся за руки?

Услышав это, Лоуренс застыл. И отнюдь не от гнева.

Он был потрясен и смущен; его рука сама собой закрыла лицо.

– Я этого просто не понимаю. Ты говоришь, она волчица, но в книгах, что оставил мне отец, есть множество подобных историй…

Лоуренс поднял вторую руку, чтобы заставить Эльзу прекратить. Им владело такое унижение, что он даже смотреть на девушку не мог. Смотрел он куда-то вдаль, ожидая, пока его отчаянно колотящееся сердце более-менее успокоится.

Хоро дразнила его за то, что он «как девочка», но сейчас осознание того, как же в действительности он был наивен и невинен, его потрясло.

– …Прошу прощения, – промямлил Лоуренс на остатках самообладания торговца, после чего просто молча стоял. Впервые он ощутил всю разрушительную мощь, которой могут обладать слова «двое влюбленных» не в поэме.

– П-понимаешь ли, госпожа Эльза, нас окружает реальность. Как мы не можем находиться в двух местах одновременно, так и наши проблемы невозможно решить, просто взявшись за руки.

В этом отношении доводы Хоро о том, что они должны поехать в Киссен, были идеальны. Настолько логичны, что любой торговец в мире бы поаплодировал.

– Если даже так, почему ты не сражаешься? Ты все это говоришь, хотя даже не пытался! Ты –

– !..

Лоуренс сам не знал, какие именно слова он сейчас проглотил. Но его рука сама выбросилась вперед и ухватила Эльзу за ворот.

– …Прости, – сказал он, тут же придя в себя и выпустив ее.

Вместо того чтобы поправить одежду, Эльза гневно смотрела на Лоуренса. Но этот гнев был вызван не его выплеском, а тем, что, несмотря на пыл своих слов, он по-прежнему скрывал под маской свои истинные чувства.

– Я пытался… сражаться.

– В полную силу? – сказала Эльза.

– В полную или нет… этого я не знаю, – и Лоуренс зашагал вперед, оставив взволнованную Эльзу позади. Девушка, семеня, догнала его; на ее лице было написано неверие.

– Что значит «не знаю»?

– Это и значит. Конечно, я хочу отправиться с ней туда, куда с самого начала и собирался. Хочу отправиться на ее родину. Но обстоятельства не позволяют. И самый логичный вариант – действовать так, как она предложила. Это лучше всего и для нее, и для меня. И для Коула.

Слова «взрослое решение» звучали так красиво.

Эльза как будто хотела ответить что-то, но удержалась. Она опустила глаза; сейчас ее лицо выражало боль пополам с раздражением.

Лоуренс и сам думал, что ему следовало бы поехать в Йойтсу вместе с Хоро. Нет, не думал – желал. Но опрокинуть доводы Хоро было невозможно. Если бы он это сделал, это было бы невероятным себялюбием с его стороны, и он просто не мог себе представить, чтобы Хоро таким себялюбием осталась довольна.

Бездумно отбросить все и получить красивый, хороший конец – такое бывает лишь в рассказах. А в реальности жизнь должна продолжаться.

Хоро говорила с усталой улыбкой на лице: жизнь занимает много времени. Слишком много, чтобы выбрасывать все ради одного мгновения.

Лоуренс и Эльза шли, не произнося ни слова, и вот уже впереди показался постоялый двор. Первый этаж был заполнен ремесленниками, пришедшими забрать свой обед, и путешественниками. Лиц было много – одни счастливые, другие нет.

«В жизни бывают взлеты и падения» – не просто фигура речи. Это так и есть на самом деле. Не все идет гладко, и, если с этим не смиришься, дальше продвигаться не сможешь.

Всем героям приходилось встречаться с множеством трудностей и опасностей – но не каждый, кто встречался с трудностями и опасностями, становился героем.

Большинство просто погибло, преодолевая их.

Лоуренс – бродячий торговец. Никто не может его винить за то, что он осторожен, и он должен быть осторожен.

Он тихо пошел вверх по лестнице. Скрипа ступеней он не слышал, зато слышал позади легкие шаги: Эльза поднималась следом.

Со стороны он, должно быть, выглядел жалким. Слишком жалким, чтобы оставлять его одного.

Но так устроен мир.

Мысленно произнеся эти слова, Лоуренс позволил себе капельку жалости к себе же и грустно, устало улыбнулся.

– Разве не может случиться чудо? – донесся до него резкий голос Эльзы.

– Разве не может случиться чудо? – повторила она, когда он обернулся. Эльза стояла на ступеньке и смотрела снизу вверх на него, уже вышедшего на лестничную площадку. – Вы с ней приехали в нашу деревню и сотворили чудо, которое нас всех спасло. Неужели вы не можете… – Эльза проглотила остаток фразы; похоже, ее душили слезы. – Если чудо не может спасти и вас, как же я смогу нести людям учение Господа?

Ее медовые глаза смотрели на Лоуренса, точно пронзая его насквозь, однако в них не было ни тени враждебности.

Лоуренс поскреб в затылке и отвел глаза. Эльза была слугой Господа целиком и полностью, душой и телом.

– Я знаю, говорить так – очень себялюбиво с моей стороны; я это знаю, но –

– Нет, ты не сказала ничего дурного. Просто-напросто у нас – во всяком случае, у меня – не такие чистые души, чтобы нас могло спасти чудо, – ответил Лоуренс и, спустившись на несколько ступенек, сел перед Эльзой на корточки и поправил воротник, который из-за него же сидел криво.

Эльза не пыталась отбросить его руку, не выказывала отвращения. Она просто смотрела на него.

– Оказалось, что рядом с ее родиной обитает банда наемников Миюри.

Лицо Эльзы стало озадаченным; девушка явно пыталась понять, к чему Лоуренс это сейчас сказал. Лоуренс проверил, на одном ли уровне левый и правый отвороты, потом похлопал по ним, чтобы не морщинились. Эльза даже не дернулась.

– Миюри, – продолжил он, – так звали одного из тех, с кем моя спутница разлучилась у себя дома столетия назад. Она считала его мертвым.

Лоуренс повернулся к Эльзе спиной и потому не мог точно знать, что с ней происходило.

Но ему показалось, что ее выражение лица если и поменялось, то незначительно.

– А он, скорее всего, жив. Она еще не знает. Я хочу рассказать ей в Киссене, перед тем, как мы расстанемся.

– Почему? – послышался требовательный голос сзади.

– Потому что я хочу, чтобы до того она думала о путешествии со мной. Банды наемников никогда не берут названия в честь женщин. Нелепо, конечно, но я ревную. Мы уже так далеко зашли, что я вполне могу сознаться.

Лоуренс протянул руку к дверной ручке и обернулся на Эльзу.

– Я желал, чтобы этот Миюри был мертв. Я ужасен, да? – он вздохнул и распахнул дверь. Больше всего ему сейчас хотелось войти и захлопнуть дверь за собой. – Думаю, если чудеса будут происходить с таким человеком, как я, это будет не тот бог, учение которого стоит нести людям.

Он начал распаковывать свои пожитки, чтобы найти запасную одежду для Хоро. Когда Хоро уйдет, ему придется это все продать – дорогие одеяния, которые она от него требовала.

За его спиной Эльза тоже вошла в комнату и достала из своего мешка какую-то одежду.

– Да, это ужасно с твоей стороны. Господь непременно тебя накажет.

Ее прямые слова звучали даже как-то утешающе.

Лоуренс встал с улыбкой на губах и собрался было покинуть комнату. Но тут его настигли неожиданные слова Эльзы.

– Но я все равно не понимаю.

Обернувшись через плечо, Лоуренс увидел, что на этот раз она явно в гневе.

– Испытывать те чувства, которые испытываешь ты, но все равно пытаться действовать рассудительно, это – я просто не понимаю. Это и есть самое неестественное. Ты должен выбрать: либо одно, либо другое.

– Это не твое дело, – ровно ответил Лоуренс. Чтобы как-то загладить грубость, он добавил неуклюжую улыбку. – Это наша проблема и наше решение. Не тебе говорить, что мы должны делать. Хоть ты и учишь слову Господа.

Он добавил это последнее оправдание, хотя это было именно что оправдание, не больше.

Эльза говорила от чистого сердца, и Лоуренс это прекрасно сознавал. Но он не мог позволить ей продолжать.

– Ты прав, – ответила Эльза и глубоко вздохнула; на глазах у нее выступили слезы. – Но я хотела вернуть вам обоим свой долг. Мне не кажется, что вы оба действуете себе на благо, и потому я хотела –

– Я – нет. Но она – да, уверяю тебя.

Один лишь Лоуренс упрямо хотел отправиться в Йойтсу вместе с Хоро. Та тоже этого хотела, но только после того, как будут рассмотрены другие возможности. Отсюда можно понять, в какой степени для нее это важно.

«Двое влюбленных», – бессовестно сказала Эльза, однако правда была не столь очевидна. С точки зрения Лоуренса, эти слова правильнее было бы воспринимать как горькую иронию. И потому новость о Миюри отнюдь не принесла мир в его сердце.

Но Эльза лишь молча смотрела на него. Медовые глаза были благородны и остры, точно самоцветы на навершии рукояти меча.

– В таком случае мой вопрос остается в силе. Почему ты не сражаешься?

Какой-то миг Лоуренс просто не понимал, что он только что услышал.

– Ты как будто второй Эван. Твоя нерешительность настолько меня сердит, что я с трудом могу это вынести. Почему ты не ведешь себя так, как велит тебе сердце? Почему ты убежден, что, если проглотишь собственное мнение, этим сделаешь лучше для нее? Господь – друг праведных. Тебе нечего бояться!

Чем дальше заходила речь Эльзы, тем громче звучал ее голос, а под конец у нее затряслись плечи.

В ее словах была определенная логика, но была и непоследовательность. Похоже, Эльза сама не знала, что именно хотела сказать. Возможно, она просто выкладывала свои мысли по мере того, как они приходили ей на ум.

Но Лоуренс слишком хорошо понимал, что она имела в виду. По крайней мере он понимал, какие чувства сейчас кипят у нее в груди.

Но важнее всего было то, что Лоуренс это все взял, силой загнал под «рассудок» и в таком виде приписал это Хоро.

Для человека, пытающегося действовать мудро, он, похоже, был слишком глуп.

– Ты права во всем, – усталым тоном произнес Лоуренс. В его словах не было ни намека на обман. – Но я всего лишь простой торговец.

– Тогда думай! – Эльза как будто сама забыла, почему злилась. Однако все равно сердито смотрела на Лоуренса, продолжая свою атаку. – Не молись, а думай. Если ты говоришь, что отвернулся от Господа и недостоин чуда, то прекрати молиться и думай, как торговец!

Для нее это была очень странная просьба. Самой Эльзе от этого не было никакой пользы, однако она была искренне сердита на Лоуренса с Хоро.

– Вы, торговцы, владеете множеством совершенно невероятных трюков, разве нет? Вы умеете делать вещи, которые иначе как волшебством и не назовешь, разве нет? Или, возможно… возможно, ты стесняешься пользоваться столь презренными приемами? Тогда не стесняйся, – Эльза выпрямилась и устремила взгляд прямо на Лоуренса. – Я сделаю все, что смогу, чтобы подтвердить их верность учению Господа.

Вот тут, конечно, ему следовало бы рассмеяться.

Если бы сто торговцев услышали эту историю, то все сто, да еще двадцать их друзей, согласились бы, что план Хоро самый правильный; а Эльзе дали бы чашку вина и предложили выпить и успокоиться.

Но слова Эльзы были соблазнительны. Она велела Лоуренсу думать.

Эльза была отнюдь не глупа. Она была достаточно умна, чтобы понимать: план Хоро логичен. И тем не менее она говорила все это – потому что осуществление этого плана было для нее нестерпимо.

Стоило заставить голову поработать – хотя бы просто чтобы отплатить ей за доброту. Она ведь предлагала ни больше не меньше чем придумывать оправдания перед Единым богом за любые грязные приемы, которые Лоуренсу, возможно, придется использовать. А значит, стоило хотя бы немного еще подумать, прежде чем сдаваться.

Он, конечно, не мог ни с того ни с сего заартачиться и отказаться от плана Хоро, однако, возможно, ему удастся придумать какой-нибудь чисто торговый резон поехать с ней.

И о чем именно следовало думать в первую очередь, было очевидно: как убедить тот далекий торговый дом продать книгу без его собственного визита в Киссен, да еще так, чтобы они не узнали суть дела.

Похитить дочь или жену владельца торгового дома и угрожать ему? Наложить на него проклятие? Нанять банду наемников?

Размышлять о таких безумных вариантах было само по себе забавно.

В действительности торговцы вовсе не обладают магическими умениями, ошибочно приписываемыми им Эльзой. Даже чеки, мистические бумаги, позволяющие перемещать деньги, не таща на себе тяжелые монеты, выглядят не так уж мистически, стоит только понять, как они работают.

Это просто способ перемещения товаров вниз по невидимой реке под названием «заем». Деньги передвигает отнюдь не магия. Тут действуют простые принципы. Даже если бы кто-то воспользовался займом наоборот, можно сказать, поплыл бы по реке против течения, то потерял бы лишь деньги, не жизнь.

На этом мысли Лоуренса внезапно остановились.

«Заем наоборот»?

Эти слова показались ему странными; он вдруг осознал, что на какое-то время его сознание вовсе отключилось.

Эльза посмотрела на него с любопытством и собралась было что-то спросить, но Лоуренс остановил ее, подняв руку. У него вдруг возникло ощущение, будто он что-то упустил. Будто по всему Ренозу раскиданы ключи к решению его проблемы – золотые ключи, которые отопрут дорогу к Йойтсу для него и Хоро.

Надежда болью отозвалась в сердце, когда перед его мысленным взором промелькнуло все, что он видел с тех пор, как приехал в этот город.

Лоуренс посмотрел на Эльзу.

Эльза, которая ничего не боялась, как будто отдернулась от него. Ему явно не почудилось.

Несколько мгновений спустя Лоуренс осознал, что все это время улыбался.

– А если бы я и вправду придумал способ, как заставить чудо свершиться, что бы ты сделала для меня?

Несомненно, он впервые в жизни спросил кого-то: «Что бы ты сделала для меня?»

– Я… я бы дала тебе свое благословение.

Даже будучи напуганной, Эльза оставалась превосходным служителем Церкви, так что Лоуренс оставил вдруг проснувшееся в нем самовосхищение при себе.

В голову ему пришел грязный план, сама идея которого вызвала бы у него лишь смех, не подтолкни его сейчас Эльза.

***

Когда Лоуренс и Эльза вернулись в лавку Филона, там никого не было. Дверь во двор была приоткрыта; когда Лоуренс просунул голову и огляделся, он обнаружил, что там устанавливают переносную угольную печку.

– А, вернулся? У нас тут это займет еще время, так что можешь пока подождать внутри.

Какой-то парень, похожий на повара (то ли нанятый за деньги, то ли просто знакомый) сноровисто чистил угрей; вокруг в ожидании стояли подмастерья.

Лоуренс кивнул Филону и убрал голову. Эльза, остававшаяся позади, в лавке, смотрела на него неуверенно.

– Ты меня на это толкнула, не забывай, – сказал Лоуренс с проказливой ноткой в голосе. Плечи Эльзы на миг напряглись.

Однако взгляд ее не дрогнул, губы остались плотно сжаты.

– Я тебе благодарен, честно. Если бы не ты, я бы состарился раньше, чем додумался до такого.

Лоуренс улыбнулся, вздохнул и направился в заднюю часть комнаты.

– Отец в своих письмах говорил мне, – неожиданно раздался сзади голос Эльзы, – чтобы я шла своим путем. В его книгах было множество историй о скромном счастье, рожденном из взаимных уступок, однако никого эти уступки по-настоящему не удовлетворяли. И еще… – она сжала в руке висящий на шее символ Церкви ручной работы и улыбнулась чуть озорно. – Там было много историй, где даже неудача приносила то самое удовлетворение.

Карьера торговца есть не что иное, как успехи и неудачи, нагроможденные друг на друга. Лоуренс это знал с давних пор.

– Ты права, – ответил Лоуренс и широкими шагами направился по коридору в глубь здания.

Здесь было чисто, и Лоуренс сразу понял, что здесь каждый день проветривают. Интересно, что, несмотря на тесные комнаты и низкие потолки, в задней части лавки было светлее, чем в главном помещении, где принимали покупателей.

Зато и голоса дальше разносились. И веселые голоса Хоро с Коулом Лоуренс услышал почти сразу же.

Здесь вообще-то была кухня, но сейчас перед ее земляным полом, который, похоже, не один раз опускали, были аккуратно разложены все еще пахучие одежды Хоро и Коула.

Лоуренс отодвинул занавесь, служащую дверью, и заглянул внутрь. Первым, что он увидел, была спина совершенно нагого Коула; мальчик пытался сбежать от Хоро, но та его поймала и сейчас поливала из половника горячей водой.

– Вот, получи! В Ньоххире вода в сто раз горячее, имей в виду! – очень уместно заявила она.

Конечно, у Коула в руке тоже был половник, так что он отдавал не меньше, чем получал.

Но, едва увидев Лоуренса, мальчик поспешно спрятался за громадным корытом с горячей водой. Хоро же взглянула на него как на новую добычу.

– Если вы будете так играть, то простудитесь. Вот, ловите, – и Лоуренс кинул этой парочке, давно уже кончившей мыться, два больших полотенца.

Коул поймал свое руками, Хоро – головой.

– Я положил сменную одежду возле двери. Коул, твою дала Эльза, не забудь ее поблагодарить.

– Хо… хорошо! – воскликнул Коул и тут же чихнул.

И Коул, и Хоро были наги. Мальчик вытерся насухо и тут же поспешил одеться.

– Ты тоже вытирайся, – сказал Лоуренс; Хоро вздохнула и резко замолотила хвостом.

– Ох уж, – покачал головой Лоуренс. – Надеюсь, тебя никто не видел?

От хвоста во все стороны летела вода; однако с волосами Хоро обошлась по-другому. Она их выжала обеими руками, и вода потекла на пол.

– За какую дуреху ты меня – апчхи!

Когда Хоро была мокрая, как сейчас, ее хрупкое тело с белой, почти прозрачной кожей походило на какой-то отполированный самоцвет. Но чихнув, она приобрела очень глупый вид; она внезапно показалась Лоуренсу совсем ребенком.

Он вздохнул и подошел помочь Хоро вытереть волосы.

– Обед уже готов?

– Пока что печку устанавливают. Подожди еще немного.

– Мм. В порту нам сказали: «Лучше всего их смазать оливковым маслом и просто зажарить».

Волосы Хоро были красивы, но воды в них было очень много. Сколько Лоуренс ни тер, она все не кончалась.

– Такое купание неплохое, – продолжила Хоро из-под полотенца, – но в Ньоххире тебе могут после него поднести крепкого вина, да еще охлажденного в снегу. А здесь с этим как, а?

Кожа Хоро была холодновата – должно быть, вода в корыте успела подостыть.

– Конечно; а поскольку все в этих землях делают одно и то же, то и цены они все держат высокими, – Лоуренс убрал полотенце с головы Хоро и накинул ей на плечи.

Хоро откинула волосы, налипшие на лоб.

– Мм. Теперь остальное тело вытри, – игриво сказала она, уперев руку в бедро и глядя на Лоуренса снизу вверх, точно безмолвно спрашивая: «Ну что, сумеешь?»

Если сейчас он хоть дернется – игра проиграна. Лоуренс посмотрел в янтарные глаза Хоро, полные вызова, медленно закрыл свои и ответил:

– Быстро вытирайся и одевайся.

Он чуть ли не слышал, как Хоро надула щеки от досады, что не удалось заставить его смутиться. Она так себя вела просто потому, что не тревожилась о надвигающемся конце их путешествия, или же именно из-за этого конца? Лоуренс не понимал.

Однако Хоро была мастерицей не только в подобных представлениях. Скрыть от нее Лоуренс мог немногое.

– А что я буду делать, когда оденусь?

– Я хочу найти господина Ле Руа. Ты мне поможешь.

Бедный Ле Руа сейчас, должно быть, носился по городу, пытаясь без всяких связей купить еду, которую все отчаянно скупали, чтобы позже перепродавать к собственной выгоде. Однако Лоуренс искал его отнюдь не для того, чтобы протянуть руку помощи.

Хоро тут же это поняла. Она уставилась на Лоуренса испытующим взглядом.

– Зачем?

Струйки воды продолжали стекать с изгибов ее тела.

Горячая вода остыла, и в комнате стало довольно холодно.

Мокрая кожа Хоро тоже быстро остывала, и взгляд был холоднее обычного.

– Близ Йойтсу, – произнес Лоуренс, стоя настолько близко к Хоро, что капельки воды от нее вполне могли перетечь на него, – есть банда наемников.

– …Что!..

– Они зовут себя… наемниками Миюри, – добавил он к своим и без того ошарашивающим словам еще более ошарашивающую концовку. Однако, как ни странно, именно в такие моменты его мысль работала четче всего. – Найди для меня господина Ле Руа. Он мне нужен.

Лоуренс отвернулся, сделав вид, что больше ему нечего сказать, однако Хоро ухватила его за воротник. В ее лице сейчас был более чем просто гнев.

– Зачем он тебе нужен?

– У меня есть к нему предложение.

Хоро оскалила клыки и выпустила между ними шипящий вздох. Но прежде чем ее ярость достигла достаточной массы, чтобы взорваться, Лоуренс положил руку ей на щеку.

– Я не собираюсь нарушать своих обещаний.

Он пригнулся, так что ее янтарные с краснинкой глаза оказались вровень с его. Эти чистые, прекрасные глаза.

– Я торговец. Я не разрываю свои договоры так легко.

Его слова несли в себе потаенный смысл.

Лоуренс встал и тихо добавил:

– Однако я собираюсь предложить изменение в планах. Насколько обстоятельства позволят.

– Ты… – начала было Хоро, но голос застрял у нее в горле. Она крепче вцепилась в воротник Лоуренса, словно удерживая себя от падения. – Ты хочешь сказать, что не собираешься ехать в Киссен?

– Зависит от обстоятельств.

Лоуренс был уверен, что лишь его тщеславная натура сейчас заставляла его думать, что Хоро готова вот-вот расплакаться.

На самом деле ей, несомненно, владело сейчас глубокое отвращение – отвращение, что этот дурень опять затеял какую-то глупую схему.

– Только не говори, что ты…

– Да. Ревную, – небрежно ответил Лоуренс, не отводя глаз от Хоро.

– К Миюри?

Хоро была явно потрясена. Настолько потрясена, что это было едва ли не слышно.

– А что, Миюри – женщина? В таком случае мы просто посмеемся.

Он продолжал неотрывно смотреть на Хоро, и та наконец отвела глаза.

Потом она медленно покачала головой.

– Нет, ты… Миюри – это тоже мужчина, как ты, но –

– Но, когда ты с ним воссоединишься, я буду в повозке наедине со своими мыслями. Говоря откровенно, я это заранее ненавижу.

Он взял ладошку Хоро в свою и обнаружил, что она ледяная. Тогда он взял полотенце, по-прежнему свисавшее с плеч Хоро, и сам принялся обтирать ей лицо и шею.

– Что ты будешь делать? – спросила она.

– Сделаю так, что нам не придется ехать в Киссен. Потому-то мне и нужно переговорить с господином Ле Руа как можно скорее. Думаю, я также смогу избавить Коула и Эльзу от необходимости ехать в Йойтсу.

Лоуренс переключился с шеи на руку Хоро, но та отбила его руку с полотенцем.

– Ты сможешь это сделать?

Какой бы тщательный ответ он сейчас ни дал, если в нем найдется хоть малейший изъян, Хоро его непременно почувствует. Ее острые, непрощающие глаза впились в глаза Лоуренса.

Лоуренс вдруг обнаружил, что улыбается, и ответил самоуничижительным тоном:

– Надеюсь. Это… – уже начав отвечать, он понял, почему улыбается. – Это единственный способ сражаться для меня как для торговца.

Хоро поджала губы, точно съела что-то очень горькое. На Лоуренса она смотрела с отвращением, будто говоря: «Ты безнадежный дурак».

А потом она произнесла это вслух:

– Дурень.

Лоуренс улыбнулся и жизнерадостно кивнул.

– Если у меня не получится, я отступлюсь. Это правда.

Хоро чувствовала, когда другие лгут. Лоуренс смотрел на нее, будто говоря: «Ну, скажи мне, что я лгу», – после чего Хоро сжала губы еще сильнее и издала какой-то непонятный звук.

Ее взгляд был полон сомнения.

Лоуренс откашлялся и продолжил:

– Ты не находишь, что я немного повзрослел?

Его били, пинали, он был готов отбросить собственную жизнь и кошель – только ради того, чтобы защитить Хоро. Чтобы идти за ней, чтобы оставаться с ней. Если то, что получилось в итоге, стало результатом всего этого – что ж, видимо, путешествие выдалось неплохим.

Хоро не смеялась, не гневалась; похоже, стадии раздражения и потрясения тоже остались позади. Она посмотрела на улыбку Лоуренса и устало сникла. И все же по ее лицу Лоуренсу казалось, что она готова вот-вот зарыться ему в грудь.

– Дурень, – тихо сказала она и вздохнула. Потом подобрала упавшее полотенце и резким движением обмотала вокруг себя. – Какой же ты дурень!

Быть дурнем Лоуренса устраивало.

Он смотрел, как Хоро вытирается, полностью довольный тем, что он дурень.

Все было так, как сказала Эльза: едва он решил сражаться, ему стало намного лучше.

Хоро отошла с дороги, шлепая босыми ступнями по земле и камню пола. Потом швырнула полотенце в Лоуренса.

Ее свежевымытый хвост был распушен.

– Значит, сейчас нам надо разыскать этот кусок мяса?

– Да.

– Ох уж… Молись, чтобы мы успели вернуться к обеду!

И Хоро испустила глубокий, полный раздражения вздох.

***

В Ле Руа было что-то звериное. Не во внешности, разумеется, а в остроте его чувств.

Книготорговец вел переговоры в погрузочном дворе какого-то торгового дома, когда услышал шаги Лоуренса и обернулся.

А ведь это место никак нельзя было назвать тихим. Здесь кричали люди, ржали лошади, и все это происходило на фоне повседневного городского шума.

– У тебя пугающее выражение лица, друг мой, – шутливым тоном произнес Ле Руа и ухмыльнулся.

– Это я собирался сказать.

Ле Руа говорил еще дружелюбнее обычного, поскольку за спиной у Лоуренса он видел фигурку Хоро.

Не будь здесь Хоро, книготорговец смотрел бы на Лоуренса как на врага, которому не стоит доверять.

– Если ты ищешь еду, то мне уже удалось кое-что закупить.

Ле Руа скривил одну лишь правую половину лица. Он обернулся через плечо и коротко произнес: «Ладно, тогда все». Работник торгового дома махнул рукой, точно был уже сыт по горло переговорами с этим типом, который упорно хотел заставить его что-то продать.

– Если ты ходишь с прекрасной спутницей и с таким выражением лица, ни один торговец в здравом уме не будет тебе доверять, – сказал Ле Руа Лоуренсу, как будто они случайно проходили друг мимо друга.

Плечи Лоуренса поникли.

– Я и сам знаю, – ответил он.

– Итак, какое дело тебя сюда привело? Только не говори мне, что ты испугался.

В мире займов и доверия внезапных перемен настроения избегают во что бы то ни стало. Даже провал в торговле – и то предпочтительнее.

– Нет.

– Хорошо; а что тогда?

– Боюсь, произошли некоторые неожиданные изменения. Я не смогу ехать в Киссен.

Они покинули торговый дом; Лоуренс шел рядом с Ле Руа, пробираясь к менее запруженному участку улицы. Они прошли мимо Хоро; та позволила мужчинам удалиться на некоторое расстояние, потом двинулась следом.

– Ты сошел с ума?

– Моя спутница задала мне этот же вопрос.

Ле Руа захлопнул рот и принялся сверлить Лоуренса сердитым взглядом. Но на лице его было явное замешательство. Он не мог понять, о чем думает Лоуренс.

– Пожалуйста, не играй со мной. Я рассчитываю получить от этой сделки прибыль в тысячу серебряных монет.

Он говорил, точно наемник, хвастающийся, что убил медведя голыми руками.

Но улыбался Лоуренс не этому. Ему просто казалось забавным, что прежде он разрывался между собственной ревностью и сделкой такого размера.

– Надеюсь, ты меня простишь, но я не откажусь от соглашения, которое мы уже заключили, – и круглое лицо Ле Руа исказилось.

Лоуренс легонько прокашлялся. Холодный воздух пощекотал изнутри его щеки.

– Тот торговый дом в Киссене – он довольно крупный, если получает особые услуги от Торгового дома Делинка. Я прав?

Работорговцы Делинка едва ли согласились бы поставлять чернокожих девушек, если бы покупатель не был высшего качества. Торговый дом, способный заказывать такие услуги, просто не мог быть маленьким.

Ле Руа, по-прежнему не понимающий, к чему Лоуренс клонит, осторожно кивнул.

– Это означает, что они постоянно ведут дела с множеством других торговых домов. Я не ошибаюсь, да?

– …Думаю, не ошибаешься. Но что с того?

В Ле Руа явно росло нетерпение, однако Лоуренс не собирался перескакивать сразу к концовке своего объяснения.

Он сглотнул и продолжил:

– В таком случае я смогу остаться здесь и при этом все равно помочь тебе с твоей покупкой.

Книготорговец застыл на месте, всем своим существом пытаясь предугадать, что Лоуренс скажет дальше.

Это было так неожиданно, что Лоуренсу пришлось оглянуться через плечо, чтобы не выпустить Ле Руа из виду. Солнце висело уже довольно низко, и Лоуренс прищурился.

– С помощью чеков.

– Чеков? Как? Это же всего лишь удобный способ перемещать деньги.

Лоуренс перевел взгляд с туши Ле Руа на лениво стоящую позади него Хоро.

– Не только; их еще можно использовать как оружие.

Лоуренс повернул голову обратно вперед и снова зашагал. Ле Руа по-прежнему был сбит с толку, но Лоуренс был уверен, что тот последует за ним.

– Господин Лоуренс. Я совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду.

Любопытство до добра не доводит. Как только Ле Руа узнает, он не сможет воспротивиться соблазну применить этот трюк, каким бы грязным он ни был.

Лоуренс повернулся к Ле Руа.

– Мы пошлем нашему торговому дому множество дорожных чеков от множества других торговых домов.

– А?

– Каждый – на несколько десятков серебряных монет. Может, на сотню или две.

Лоуренс сам был впечатлен, что сумел сохранить улыбку на устах. Ведь силовой метод, который он сейчас описывал, под силу лишь богатейшим из торговцев.

– Мы заменим имена и пошлем все чеки сразу. Торговый дом в Киссене сначала будет выдавать по ним деньги, не беспокоясь о странных совпадениях. Когда у них станут кончаться монеты, они начнут что-то подозревать – но будет слишком поздно. Их сокровищница опустеет, а менялы, почуяв, что происходит, поднимут цены. И что тогда им останется делать? Чеки будут все приходить, в том числе и от тех, кто продает и покупает у них постоянно. Какие из чеков злонамеренные, а какие от надежных партнеров, которых нельзя сердить? И в это же самое время к ним будут подходить обычные покупатели, продавцы и торговые партнеры. «Купите это, купите то, заплатите то, что обещали заплатить»… Это будет настоящий хаос.

Гладкая кожа толстого Ле Руа обычно выглядела как припорошенное мукой тесто. Сейчас, однако, она была бела, словно его целиком вытесали из каменной соли.

– И тут появляешься ты. «Мне кажется, у вас проблемы; я могу избавить вас от этих дорожных чеков. Но при одном условии», – так ты им скажешь.

Конечно же, все дорожные чеки, которыми займется Ле Руа, будут от Торгового дома Делинка, а значит, Ле Руа не потребуется иметь при себе сами деньги.

После этого результат будет зависеть только от самообладания и таланта Ле Руа.

– И тогда я им скажу, что слышал, что у них есть некая книга.

– Точно, – кивнул Лоуренс с широкой улыбкой на лице – типичный хитроумный торговец, только что провернувший выгодную сделку. Впрочем, Ле Руа смотрел на него в ужасе, словно думая, что Лоуренс, изобретший столь презренный прием, недостоин зваться торговцем. Что ж, нельзя было его за это винить.

Но план выглядел привлекательно. Хотя и не был лишен изъянов.

– Я понял, что ты… предлагаешь. Но… согласится ли Торговый дом Делинка?..

Ле Руа вовсе не волновался за их репутацию: Торговый дом Делинка подключит несколько других больших торговых домов в Ренозе и выпустит дорожные чеки через них, а значит, их собственное имя останется в этом отношении девственно чистым.

Проблема была в том, что для выпуска такого количества чеков потребуется много живых денег.

– Согласится. Ведь сейчас деньги в Ренозе очень дороги.

– Ах! – вырвалось у Ле Руа.

Торговый дом Делинка сможет заработать кругленькую сумму на курсе обмена.

– Пока между ценой денег в Ренозе и Киссене есть разница, из этого можно извлекать прибыль. И, к счастью для нас, в Ренозе деньги намного дороже. Показать тебе выкладки?

Ле Руа хлопнул себя по лбу и застонал; однако глаза его смотрели расчетливо и задумчиво.

Если только Торговый дом Делинка согласится с планом Лоуренса, книга у Ле Руа считай что в руках. Ему совершенно не нужно будет всю поездку до Киссена мучительно прикидывать, как использовать ту или иную слабость противника, чтобы заставить его продать книгу.

Ни один торговец, топчущий дороги в одиночестве, не будет недооценивать этот душевный покой. Ле Руа и сам был вынужден изменить свои планы после того, как привез в Реноз груз Священных писаний. Подобные неудачи случаются слишком часто, и тем легче представлять себе, как они будут случаться.

Но этот план позволял Ле Руа отправляться в путь с полной уверенностью. Он смотрел на Лоуренса, как ревностный верующий на священника.

– Ты… серьезно это все?

Он попался.

Ответ Лоуренса был коротким.

– Конечно.

Книготорговец побежденно кивнул.

***

Они немедленно направились к Делинку. Когда планы меняются, об этом необходимо сообщать как можно скорее. И в то же время – когда готовишься к резкому повороту в быстро едущей повозке, лучше хотя бы накрыть своим телом груз.

Лоуренс, естественно, об этом подумал; он был не настолько неосмотрителен, чтобы недооценивать этот торговый дом.

Поэтому он снова привел туда Хоро. Он сделал это, чтобы доказать им свою решимость – ведь однажды он уже оставил ее там ради денег, а потом швырнул эти деньги им в лицо, чтобы ее забрать.

Придя в место назначения, Лоуренс обнаружил, что все четверо хозяев торгового дома совещаются вместе. И все вышли его встретить.

Пути назад уже не было. Он не мог позволить себе сожалеть впоследствии, что не предпринял всех мыслимых усилий, что не сделал всего возможного.

Задача по объяснению ситуации перешла от Ле Руа к Лоуренсу. Использование дорожных чеков как оружия было для него важнее – ведь именно ему нужно было избежать поездки в Киссен.

Пока он рассказывал, ни Эрингин, ни трое остальных и бровью не вели. Напротив – когда Лоуренс закончил, Эрингин, все еще со сложенными на столе руками, произнес лишь:

– Что ж, пойдем этим путем?

Лоуренс не поверил своим ушам, хотя сам же и предложил этот план. У него вырвалось:

– Правда?

Эрингин сделал нарочито удивленное лицо.

– Разве это была не твоя идея?

– Эээ, конечно, моя, и я глубоко признателен, что вы согласились. Но, ээ, в дополнение я хотел бы попросить еще кое о чем…

– Полагаю, ты не хочешь лично отправляться в Киссен, да, господин Лоуренс?

Ну конечно – сначала к ним приходил с расспросами Филон, теперь вместе с Лоуренсом явилась Хоро. Не требовалось обладать великим умом, чтобы сложить два и два.

Эрингин хихикнул.

– Конечно, план этот предложил ты, господин Лоуренс, но он вполне в духе нашего торгового дома. И если ты действительно желаешь так сделать, у нас нет причин для отказа. Мы ведь и сами рассматривали такую возможность.

– Что?..

Лоуренс был не единственным, кто застыл от изумления. Ле Руа тоже был потрясен.

– Однако такой грязный прием не придет в голову ни одному здравомыслящему человеку, поэтому, даже если кто-то об этом подумает, он не решится предложить его нам – так мы считали. И тем более мы не могли сами предложить его тебе – у тебя тут же возникли бы подозрения.

Лоуренс не мог понять, дразнит его Эрингин или нет. Но по ироничному изгибу губ он пришел к выводу, что тот говорит правду.

– Однако ты нажил достаточно много возраста и опыта, чтобы рассматривать такие грубые, примитивные вещи. Или я ошибаюсь?

Хоро была единственной из сидящих за столом, кто рассмеялся этой шутке Эрингина. Тот посмотрел на нее и с приятной улыбкой добавил:

– У человека есть немного способов сохранить юность. Взять в спутники эту девушку – отличное решение. Это ни в коей мере не сарказм, я говорю серьезно.

Он смотрел прямо на Лоуренса.

Лоуренс не знал, что ответить, но ему хватило мудрости вежливо принять обращенные к нему слова.

– Осмелюсь предположить, что я все понял, как только увидел твою спутницу. Как говорится, ум хорошо, а два лучше; в этом есть определенная мудрость.

– Хотя у нас умов четыре, – добавил другой из владельцев торгового дома. Очевидно, существовал предел того, насколько далеко даже человек вроде Эрингина мог зайти один.

– Одним словом, мы согласны на твое предложение. Ты не будешь возражать, если проработку мелочей мы возьмем на себя?

Это было произнесено будничным тоном. Лоуренс и Ле Руа кивнули.

Только лишь Торговый дом Делинка в полной мере понимал связи между разными торговыми домами и то, как следовало подготовить деньги. Кроме того, поскольку прием был очень грязный, могли возникнуть проблемы с вывозом книги из города, даже если ее удастся купить.

Все мелкие приготовления Лоуренс и Ле Руа предоставят Торговому дому Делинка. Взамен именно им придется играть роль злодеев.

Несомненно, как раз поэтому Эрингин сам не предложил им этот план.

– Осмелюсь предположить, это будет прибыльная сделка. Хотя тому торговому дому можно лишь посочувствовать.

В голосе Эрингина звучало искреннее сочувствие – непохоже было, что он говорил эти слова просто потому, что должен был.

Все встали и пожали друг другу руки, тем самым скрепив новое соглашение.

Для людей из Торгового дома Делинка рукопожатие стояло превыше письменных договоров – воистину их торговые дела лежали ближе к миру Филона, чем к какому-либо другому.

– Что ж, да пребудет с нами благословение Господне.

С этими словами встреча была завершена.

Ле Руа посмотрел на Лоуренса с вымученной улыбкой. «На сей раз мы это сделали», – словно говорил он.

Лоуренс сам чувствовал себя так же. Теперь ему не придется ехать в Киссен, а изображать злодея будет один Ле Руа.

И цена будет заплачена.

– Насчет обещанных тобой денег, – произнес Лоуренс, когда они вышли из комнаты в коридор настолько тихий, что в нем, казалось, умирал всякий звук.

– Ох, пожалуйста, не сейчас.

– Ладно, позже.

– Нет, я не это… я не это имел в виду, – и Ле Руа кинул быстрый взгляд через плечо. Эрингин еще не вышел из комнаты – похоже, до сих пор совещался. Рядом с дверью, которую только что закрыл Ле Руа, стоял умный на вид мальчик.

– Но…

– Давай поговорим об этом, когда здесь все закончится? – предложил Ле Руа, глядя на Лоуренса с оттенком озорства. – Я, конечно, буду изображать злодея, но мы-то понимаем, что они сдадутся сразу же. Нельзя сказать, что я не хочу платить за участие в переговорах по такой чудовищной сделке. И кроме того, хоть я и не господин Филон, – тут Ле Руа улыбнулся невинной, мальчишеской улыбкой, – но мне тоже хотелось бы что-нибудь тебе одолжить. Неужели ты просто бродячий торговец? Честно говоря, мне в это трудно поверить.

Давным-давно, когда Лоуренс целыми днями обшаривал взглядом землю под ногами в надежде найти медную монетку, он мечтал услышать такие слова. Какая ирония, что именно теперь, когда он нашел то, что стал ценить дороже золота, он слышал их постоянно.

Прежде чем ответить, Лоуренс кинул взгляд на Хоро – та держалась чуть в стороне, видимо, не желая вмешиваться в разговор.

– Должен сказать, хороший бродячий торговец из меня не получился. Так что здесь ты прав.

Ле Руа ухмыльнулся, однако на лице Хоро не появилось и намека на улыбку. То ли потому что ее собственный план оказался так быстро отброшен, то ли ее по-прежнему раздражала ревность Лоуренса к ее старому товарищу по Йойтсу.

Впрочем, сердитой она не казалась – скорее растерянной. Лоуренс был уверен, что если спросит ее об этом прямо, то получит утвердительный ответ в виде ее кулака.

– Но, господин Лоуренс, можешь не беспокоиться. С улыбкой на лице заставлять людей делать то, чего они не хотят, – моя натура, – произнес Ле Руа.

Лоуренс ощутил раздражение, потому что лишь при этих словах наконец-то Хоро улыбнулась под своим капюшоном.

При их первой встрече в лавке Филона Ле Руа занимался как раз этим. Нажми на совесть противника – и сможешь заставить его делать все, чего пожелаешь.

– Так что сейчас все идет как надо. И чем больше добыча, тем больше потом чувство удовлетворения, а?

Эльза была совершенно права в отношении Ле Руа. Собственная жадность делала его надежным партнером.

Лоуренс кивнул.

– С нетерпением буду ждать твоих успехов.