Середина мира, окружённого со всех сторон горами. Долгая зима в деревне горячих источников Ньоххира, наконец-то подошла к концу.

Любопытные взгляды устремлялись на Лоуренса.

- О-о-о. Разве это не хозяин "Волчицы и Пряности"?

Хотя небо было ясным, солнцу ещё только предстояло показаться этой, покрытой горами земле. А пока деревня укрыта сумерками, и лицо человека издалека не разглядеть. Девушки из различных купален собрались сейчас на окраине деревни и тихо сплетничали, постепенно поднимая шум подобно голубям при виде приближающихся ворон.

Лоуренс подошёл по хрустящему снегу и остановился, неопределённо улыбаясь, его дрожащее, белое дыхание рассеивалось в морозном воздухе. Затем положил захваченные с собой дрова.

В этот предрассветный час было всего несколько мест, где собирались служанки и другие деревенские женщины. Например, водяная мельница, колодец. Но сегодня Лоуренс пришёл к общей печи для выпечки хлеба.

"Что случилось с Ханной? Она заболела?"

"Интересно, спит ли его дочь?"

"Ты забыла? Его храбрая дочь отправилась в приключение. Я тоже когда-то хотела так же сделать".

"Ох, серьёзно? Это единственное место, которое я знаю за пределами города, в котором я родилась".

"Но это интересно, раз сам хозяин пришёл сюда. Как вы думаете, госпожа Хоро заболела?"

"О, это ужасно. Мы должны пойти проведать её".

Один или два раза в неделю эти женщины приходили сюда испечь хлеб, необходимый каждой семье или купальне. Жизнь здесь была скучной, и единственное, чему они могли предаться с удовольствием, это посплетничать о ком-то.

Обычно заботы о хлебе доставались служанкам, или молодым жёнам, или девочкам-помощницам. И если приходил мужчина, такое событие тут же становилось темой обсуждения. Немудрено, что и сам Лоуренс думал, как глупо он выглядел, придя с дровами на спине и замешанным тестом, завёрнутым в ткань, под мышкой. Могут подумать, что его жена сбежала из дома, нет?

Но улыбка Лоуренса не дрогнула перед этими невнимательными голубями. Слухи быстро распространялись по всей деревне. Хотя он прожил здесь более пятнадцати лет и открыл свою купальню, на него всё ещё посматривали как на новенького, бдительность терять ему не стоило. Всё же он про себя проворчал по поводу занятия, которым ему пришлось принять на себя вместо Хоро, вероятно, ещё расслаблявшейся в купальне.

- Нет, просто нежданный визит. А у остальных другие важные дела, поэтому сегодня пришёл я.

"О... ты говоришь, что тот человек поселился в "Волчице и Пряностях"?"

"Как это должно быть хлопотно".

"Не помнишь, по-моему, он первым делом остановился у Йозефа?"

"О да. Ты знаешь, это старейшая купальня в деревне".

"А как же Авель?"

"А позже у Раманинова".

Одного за другим, они перечисляли хозяев купален. Это были дети и внуки людей, пришедших в эту деревню со всех концов открыть купальни, поэтому их имена звучали необычно.

"Как думаешь, это значит, что он будет жить в разных местах до весны?"

"Он постоянно ходит с таким кислым лицом, будто что-то вечно не так".

"О, я знаю. У него столько претензий, смотри, обед ему подавай рано утром. Это такая маета! Но он слишком хорошо заплатил..."

"Эй, не болтай. Мой муж считает, что он, скорее всего, исследует деревню".

"Ох! Как вы думаете, наш гость, он из той, другой деревни с горячими источниками, которую они хотят построить на другой стороне горы?"

"Но он вообще не принимает ванны".

"Действительно. Если бы он планировал построить новую купальню, думаете, станет он высматривать по всей деревне".

Их разговоры текли, будто расписанные заранее, и манера говорить была настолько одинаковой, что было трудно различать их в полумраке. Они собирались каждую неделю испечь хлеб, и их мысли словно тоже испеклись в одной форме. Наблюдая за ними, Лоуренс теперь понял, почему Хоро так трудно встать с постели.

Они сразу отнеслись к ней по-другому, тем более, что она была новобрачной, но что ещё важней, она была хозяйкой купальни, где никто из них не работал. По большей части, они держались сами по себе. Это был их способ быть внимательными и держаться за своё место прислуги по найму, но Хоро тяжело переносила такое обращение.

- Ну, если он у тебя, Лоуренс, значит, его гостевание, наконец, закончится, - услышал он упоминание своего имени и оглянулся. И прежде чем он понял, о чём речь, привычно улыбнулся, зная по опыту, что поддерживая приятное выражение лица, можно улучшить любую ситуацию.

"Я уверена, что он хмурился с первой минуты, как он приехал, но он безумно хорошо платит. Он так вёл себя в каждом доме. Уже давно ты начал своё дело, поэтому я могу представить, что он был не чем иным, как занозой кое-где..."

"Когда-то давно появлялись такие же люди. Такие странные посетители!"

"Это было тогда, когда ты была ещё молодой... Лет двадцать назад что ли?"

"Эй, полегче! Я и сейчас молодая!"

Лоуренс невольно усмехнулся, глянув на спор двух сестёр, их истинные мысли и чувства раскрывались во всём, что они говорили. Его купальне было двенадцать лет - не такая старая, как остальные. Первое место, где остановился этот гость, - это купальня Йозефа, самая старая в деревне. И естественно перед тем, как уехать из деревни, он решил пожить в "Волчице и Пряностях" - самой новой купальне.

Кажется, потребуется ещё немало времени, чтобы врасти в общество деревни.

- Ну, во всяком случае, я думаю, пришло время собираться, - сказал кто-то, пока все болтали, как малые дети, и собравшиеся вернулись к действительности. Поскольку общая печь размещалась не в центре деревни, где можно было полагаться на церковный колокол, время определялось на глазок. И так как хлеб был нужен каждому человеку, сельские жители собрались вместе, чтобы испечь хлеб.

- Хорошо, раздавайте соломинки.

Одна женщина взяла пучок соломы, лежавший рядом с печью, и завернула в тряпицу, свисающую у неё с пояса так, чтобы концы всех соломинок торчали из тряпицы на одинаковую длину.

"Это новые? Без обмана!"

"Я уже не так молода, даже если бы я хотела обмануть, в этой темноте не увидела бы, какая короткая".

Все засмеялись и стали по очереди тянуть соломинки. Каждая была разной длины, и чем длиннее, тем везучей человек. Лоренс тянул последним, и, как по заказу, вытянул короткую.

- О-о, у меня...

- Эй, ты уверена, что никто не жульничал?!

В воздухе повисло неловкое молчание. Соломинки определяли очерёдность. Никто не хотел быть первым у общественной печи. Каждый выпекал хлеб на своих дровах. А чтобы разогреть печь, требовалось довольно много времени. Первому приходилось тратить больше дров на остывшую за ночь печь.

- О нет, на самом деле, это даже к лучшему, - вмешался заволновавшийся Лоуренс. - Я не знаю, какие претензии мы бы получили, если бы заставили этого гостя дожидаться. Если бы мне выпало быть последним, я бы, наверное, сам попросил поставить меня первым.

Женщины удивились, но так как сомнение в честности при определении очерёдности может повредить их репутации, все сразу облегчённо улыбнулись.

"Ладно, если ты так говоришь..."

"Это точно хорошо, если подумать о времени. Здесь у нас есть некоторые, которые жгут слишком много дров, пока хлеб до золы не дойдёт!"

"Эй! Это потому, что я была слишком занята разговором! И это когда ещё было!"

Вместе с улыбками возобновилось их непринуждённое переругивание.

Лоуренс облегчённо улыбнулся. Он снял крышку печи, разложил внутри дрова и разжёг их.

Ещё оставалось время до момента, когда солнце взойдёт над горами. Сквозь ткань, в которую был завёрнут свежеиспечённый хлеб, тёплый хлебный дух распространялся вокруг и проникал в нос. По дороге Лоуренс не удержался и наполнил рот мягким хлебом.

Когда он добрался до дома, солнце в небе поднялось уже высоко.

Было непросто выпекать хлеб вместе с женщинами, их руки и рты работали одинаково усердно, но ясное небо и запах свежего хлеба придали ему сил. Благодаря этому, когда он вернулся в свою купальню на краю деревни и увидел этого гостя, молча стоящего снаружи, он был готов благодушно встретиться с неприятностями.

- Извините, что заставил вас ждать.

- Хммм, - недовольно хмыкнул невысокий старик. Он держал обед, приготовленный ему Ханной, и стоял под карнизом так, будто ждал именно хлеба. Кроме посетителей, остававшихся в купальне, были другие, те, кто проводил время в горах - охотники и лесорубы, но необычно было бы видеть, как посетители выходят утром.

Одежда этого старика не позволяла Лоуренсу определить его род занятий. На нём была меховая коническая шляпа с выемкой наверху, ноги защищал медвежий мех, лисий мех красовался на плечах, кожаные оленьи перчатки защищали руки и завершал общий вид довольно грубый топор за спиной. Его котомка была чем-то набита, но Лоуренс не мог понять, что там. Цель свою гость хранил в тайне и почти никогда не принимал ванн.

Когда Лоуренс подошёл, старик к его смущению попытался ухватить весь завёрнутый хлеб - это было бы слишком много на обед, и старик как будто понял и убрал руку. Лоуренс, ощущая странное чувство, взял три куска свежего пшеничного хлеба и завернул в отдельную ткань, потом, продолжая изучать гостя, он передал хлеб старику. Тот молча кивнул и так же молча ушёл.

Он казался грубым, словно не нажил за свои года никаких манер, но это было не так. Лоуренс смотрел на него, наклонив голову. Он, скорее всего, не был плохим человеком, но в нём ощущалось что-то угрюмое. Старик прошёл по склону холма перед купальней и скрылся за деревьями. Тогда Лоуренс он вошёл внутрь и почувствовал нечто приятное и многообещающее в столовой.

На длинном столе стоял его завтрак и, кажется, уже довольно давно. Жареная чечевица, толстый кусок бекона, сыр и последняя солёная селёдка из той, что они заказывали прошлой осенью. Возможно, то же самое Ханна дала этому странному гостю на обед.

И там за столом, откуда приятно пахло, сидела Хоро.

- Ты опоздал. Твой завтрак уже остыл.

Она посмотрела на мужа, который зашёл со свежим хлебом с холодной улицы.

- И это мне ещё повезло, когда тянули соломинки, чтобы определить очередь. И я пёк первым.

Кроме того, это была работа Хоро как жены хозяина. Возражая на её необоснованный упрёк, он отдал оставшийся свежий хлеб Ханне, вышедшей из кухни. Она достала три куска для Лоуренса.

Не два, не четыре, а три? Лоуренс вопросительно посмотрел на неё, а она просто улыбнулась. Смущённый, он взял хлеб и сел, а затем он, наконец, понял. Они сидели не через стол друг против друга, а рядом, бок о бок. Между двух стульев стоял глиняный кувшин с вином. Прежде чем он понял, что этого слишком много для завтрака, его глаза остановились на пустой чашке Хоро. Наконец, он понял, что задумала Ханна, и посмотрел на Хоро.

- Если ты винишь меня за то, что я плохо справляюсь с работой, ты не...

Он взял стул и сел рядом с ней.

- ...ты не должен тогда сделать её сам, верно?

Он положил два куска хлеба на свою тарелку и один Хоро.

- Они просто завидуют тому, что ты всегда выглядишь такой молодой.

Хоро смутилась и обиженно уставилась на мужа. Но она не была девушкой, не была она и человеком. Сейчас в купальне не было посторонних, и она не прятала уши и хвост. Напоминание о том, что её истинная форма - огромная волчица, способная проглотить человека целиком, воплощение, жившее в пшенице.

- И хотят тебе добра, - добавил Лоуренс, и Хоро потянулась за кувшином. Её маленькие ручки схватили ручку кувшина - слишком большого для неё - и неловко налили вина в чашку Лоуренса. Она всегда наливала только себе, поэтому он не мог не улыбнуться её порыву.

- Если бы пошла ты, тебе определённо было бы больно.

Хоро когда-то жила в Йойтсу, но по своей прихоти она ушла на юг и сотни лет следила за пшеницей в одной деревне. Она потерялась в потоке времени, и даже забыла дорогу домой. Тогда-то Лоуренс и встретил её. Она называла себя мудрой, но быстро становилась одинокой. Если бы она пошла печь хлеб, она сумела бы улыбнуться нечувствительности служанок, но легко представить, как быстро это её утомило.

- Я же раньше был торговцем. Я много общался с такими, как они, и хорошо могу себя держать с ними, - заговорил Лоуренс, но Хоро промолчала. Она отрезала мяса и положила кусок перед ним. Обычно, как ни посмотри, она всегда отрезала себе порции побольше. Но на этот раз они были одинаковым.

- Поэтому я не злюсь. Просто мы делим работу.

Он взял второй кусок хлеба со своей тарелки и разломил на две части, большую положил на тарелку Хоро.

- И поэтому ты следила за нашим гостем за меня, пока меня не было, верно же?

Хоро, наконец, подняла взгляд на него и кисло улыбнулась, словно скрипя зубами. Лоуренс нежно поцеловал её в щеку и повернулся к своей еде.

- Но сейчас утро.

Хоро некоторое время внимательно наблюдала за Лоуренсом, потом, наконец, принялась за еду. Её большие заострённые уши и хвост радостно зашевелились.

***

Гость этот приехал накануне после полудня.

- Я не думаю, что он плохой, - сказала про него Хоро, дать такую оценку было ново для неё.

- У вас комната есть? - спросил он так тихо, что едва можно было расслышать. Лоуренс слышал о приезжих, проводящих целую зиму, переходя из купальни в купальню.

Когда Лоуренс кивнул, гость молча положил золотой румион в регистрационную книгу. Этого достаточно, чтобы семья из четырёх человек прожила месяц. Этого было более чем достаточно, чтобы прожить две недели в купальне, о таком сроке просил старик.

Однако чтобы двухнедельное пребывание оправдало плату золотым, требуется много усилий. Лоуренс предлагал музыкантов и танцовщиц, но старый гость покачал головой и отказался. Он только попросил об одном - обед в упаковке рано утром. Он был весьма странным, однако слишком неспешным для беглого преступника, скрывающегося после преступления в другом месте, и не оставил впечатления слишком требовательного, недовольного каждой купальней, в которой прежде останавливался. Похоже, его не беспокоили ни ванны, ни комнаты.

Прежде этот странный гость жил в самой надёжной купальне в деревне. Там жил мальчик по имени Калм, ровесник Миюри, вместе с которой он часто играл. Мальчик этот на днях приходил к Лоуренсу с просьбой выдать за него Миюри. Он был стоящим парнем, Лоуренс не отказался бы от такого сына. Его отец, Кир, казался суровым, но если его узнать получше, оказывался не так уж плох. Когда странный гость появился в "Волчице и пряностях", Кир пришёл в купальню Лоуренса и рассказал всё, что узнал об этом человеке. Всякий раз, когда этот старик менял место, предыдущий хозяин рассказывал о нём следующему, а потому сведения от всех хозяев благополучно достигли Лоуренса. Конечно, он рассказал об этом и мудрой волчице Хоро.

- Я подозреваю, что он может быть связан с врачеванием.

- Врачеванием? - переспросил Лоуренс, Хоро кивнула. Её взгляд был нацелен на свежий пшеничный хлеб.

Сегодня это был белый хлеб из самой чистой пшеницы, это было наименьшее, что они могли предоставить гостю, заплатившему целый золотой румион. Хлеб был сладким и мягким, его легко было есть и так. Но Хоро отрезала ломоть и наложила сверху чечевицы и мяса, решив дополнить одну восхитительную вещь другой и так вот просто сделав что-то ещё более вкусное. Довольно улыбаясь, она впилась в пушистый хлеб.

- Хм, но... - глоток. - Ладно. Потому как...

Лоуренс снял чечевичку, прилипшую к её щеке, и жестом попросил её продолжать.

- С ним запах трав, а ещё металлический запах, им пахнут предметы, которые он носит на своей голове. Может, серп или что-то подобное.

- Если он путешественник, то у него наверняка будут травы и короткий нож. Может, это и не так.

- Это легко сказать тем, кто привык к запахам трав. Нет, раз я знаю этот запах, я его где-то встречала...

Она закрыла глаза, роясь в памяти, не переставая жадно откусывать хлеб своим маленьким ртом. Некоторые могли бы подумать, что так есть не принято, но в ней заключалась сама невинность, которую так любил Лоуренс.

-И... хм... По какой-то причине у него есть пшеница.

Хоро была олицетворением волчицы, жившей в пшенице. Давным-давно она пробралась в повозку Лоуренса как раз с помощью пшеницы.

- Это, вероятно, сухари. То, что стоило бы иметь с собой, отправляясь в холодное место. Даже будь у тебя дом, ты, вероятно, не сохранила бы там еду. Сухари могут храниться годами, пока не рассыплются в труху.

- Хм-м? Ну, ты лучше знаешь мир людей, чем я. Ещё - как он одет. Ты ведь не можешь сказать, чем он занимается в мире людей, да?

Трактирщик был трактирщиком, меняла был менялой, торговец был торговцем. Кузнец с гордостью носит толстый кожаный фартук для защиты от жара, а пекарь - свой колпак. Как намекнула Хоро, обычно люди носят особую одежду, указывающую на их профессию, а не заявляли об этом вслух.

- Я никогда раньше не видел такую большую шляпу.

Она казалась глубокой, как горшок, и когда старик надевал её, почти закрывала ему лицо. Это было столь необычно, что, узнай он, какая работа требует такого, он был бы удовлетворён.

- Под мехом есть металл. Если он носит что-то, что по виду подходит для гор, то, наверное, потому что он всегда рядом с горными склонами, ему нужно защитить голову от падающих камней.

- Металл?.. Теперь я вспомнил, кто-то из владельцев сказал мне, что он может быть спекулянтом, ищущим место под шахту.

- Но горное дело разрушило бы природу, если бы старик захотел работать здесь, ему понадобилось бы специальное разрешение. У многих гостей Ньоххиры было достаточно власти и денег, а у жителей хватало связей для защиты земли. Если только это не было чем-то, что принесло бы столько золота, сколько воды в этих местах, то никто не смог бы получить такого разрешения. Спекулянт его возраста наверняка знал бы это. Животные говорят, что он не заходит на чужую территорию. Будь он охотником, с ним бы сражались как с охотником, но у него нет ничего похожего на оружие, он не преследует никакой добычи, поэтому они тоже в недоумении.

Истинная форма Хоро - волчица, она могла общаться с обычными животными. Эта купальня была в горной деревне дальше других на окраине деревни. Поначалу к "Волчице и Пряностям" приходило много горных животных, что делало почти невозможным ведение дел, но Хоро строго запретила им, и до сих пор удавалось мирно уживаться. Только в случае нужды, например, когда медведю с трудом удалось спастись от охотника, кто-то из зверей приходил в ванны.

- Раз ты так говоришь, я не могу представить, что он делает что-то ещё, кроме как что-то ищет в горах.

- Хм.

Хоро доела хлеб и облизала тонкие ровные пальцы. С тех пор, как родилась их дочь, она так не делала, и Лоуренс, почувствовал, будто время вернулось обратно.

Кстати, Миюри поступала точно так же.

- Но мы не знаем, точно ли поиск - это всё, что он делает.

- Что ты имеешь в виду? - не понял Лоуренс, и Хоро раздражённо посмотрела на него. Потом она, вздохнув, потянулась к кувшину, но налила вина только себе.

- Он переезжает с места на место, так? И он, кажется, не интересуется ваннами, комнатами, пением или танцами. Так?

- О, так и есть!

Служанки у печи даже говорили, что сначала он жил в старых домах, потом переходил во всё более новые. Если он искал что-то в деревенских купальнях, это имело смысл.

- Мне кажется, что я слышал подобную историю раньше... Богатый торговец заболел в городе во время своих поездок. Затем он тайно написал, где спрятал своё состояние.

Лоуренс рассказал это как забавную историю, но его выражение вдруг стало серьёзным.

- Что, если... это было на самом деле?

- А?

- То, сколько он платит - все эти деньги. Я давно не видел золотого румиона. Если бы он что-то искал, мы могли бы понять по тому, как он платит. В любом случае, многие наши клиенты имеют положение, славу или деньги.

- Хм. Если так, то ты думаешь, что он идёт от дома к дому, ищет скрытое послание, а затем берёт свой обед, чтобы поискать счастье, погребённое в горах?

- Возможно, это может стать лёгким сокровищем.

Лоуренс серьёзно задумался, но Хоро внезапно вздохнула и схватила его кусок бекона.

- Ээй, это моё!

- Этого слишком много для дурня, - отрезала Хоро и съела сама.

Потом облизала жир с пальцев и раздражённо посмотрела на Лоуренса.

- Ты не забыл, что он не интересуется водой или комнатами?

- Ой.

- Если бы были какие-то знаки в стенах или на потолке, он искал бы, пока его глаза не начали кровоточить. И под камнями в ванных могло быть что-то скрытое. Если бы он делал что-то подобное, мы бы сразу поняли. Он всю зиму перемещался по деревне, разве не так?

- Действительно... Хм... Но поиск чего-то, когда он подходит к каждой гостинице, действительно имеет смысл.

- Он может искать то, что мы не можем видеть.

- А? - потрясённо спросил Лоуренс.

Хоро смотрела на него, улыбаясь печально и одиноко.

- Например, воспоминания.

Она смутилась и вдруг встала со стула. Затем заключила шею застывшего Лоуренса в объятия. И тут же отпустила, видимо, это было её маленькое представление.

- Ладно, тогда я займусь уборкой, - нарочито отчётливо сказала Хоро и поспешила вверх по лестнице. Лоуренс внимательно наблюдал за ней, пока мог видеть её великолепный хвост.

Из-за своих воспоминаний Хоро оставалась на пшеничном поле деревни Пасро сотни лет. Поступив так, она забыла дорогу домой, многие вещи исчезли за это время. Когда она покинула деревню, места, через которые она прошла давным-давно, настолько изменились по сравнению с её воспоминаниями, что временами она плакала. И понять, что она всё же была в том или ином месте, ей удавалось только по запаху еды.

Старый гость, носивший странную меховую шапку на голове, казался намного старше Лоуренса. Возможно, в поисках воспоминаний давно забытых дней деньги не имели большого значения для этого человека. Если бы он побывал в купальне, в которой так давно останавливался в Ньоххира, что даже не помнил название, возможно, он смог бы вспомнить, что он оставил в этих горах.

Возможно, именно поэтому он, казалось, так много думал.

Лоуренс вернулся к еде и поднёс остывшую чечевицу к губам. Она была хороша и сама по себе, но когда ароматы смешивались вместе, это было очень вкусно.

Какая-нибудь прошлая история пронесла бы в себе купальню через долгие годы.

Он быстро покончил с едой и поднялся со стула.

***

Для путешественника не было редкостью погибнуть в поездке или в гостинице. Больницы и монастыри на дорогах паломников действовали в основном на средства, полученные из наследства умерших там. Часто говорили про выгоду, что можно получить из хорошо расположенной больницы на людном пути.

Хотя иногда гости умирали и в Ньоххире, они часто писали свои завещания перед приездом, и не приходилось слышать, что кому-то завещали большие деньги. Поскольку многие из их гостей были стары, а сама Ньоххира была расположена довольно далеко на севере, посетители готовились перед поездкой. Кроме того, им бы не хотелось оставить своё состояние в столь расслабляющем месте, как деревня с горячими источниками.

Но сама смерть гостей не была неслыханной, и все должны были быть готовы к этому.

- К тому времени, когда он переехал к Раманинову, большинство других владельцев должны были расспросить о нём, - рассказывал с мрачным видом Кир, владелец купальни, из которой таинственный гость перебрался к Лоуренсу.

Мрачным он выглядел не потому, что он не любил Лоуренса, или пренебрегал его мыслями. Лицо Кира было вообще тяжело прочесть, борода закрывала больше половины его квадратного лица, а его брови были толщиной в два пальца. К тому же, мимика и голос у него были не очень выразительными, и в сочетании с мягким поведением Кира часто неправильно понимали. Лоуренс понял, что он хороший человек, только после беседы с ним.

- Но, господин Лоуренс, соперничество между купальнями здесь жестока. Что ты делаешь с комнатой, когда гость ушёл домой?

- Конечно, убираю всё. Знаешь, они оставляют груды мусора.

- Это верно. Даже под крышей и в подвале. Пропустил уборку, и вдруг повсюду мыши и совы. Если бы кто-то оставил что-либо по своей воле, мы бы уже нашли.

- Мы могли бы не сразу узнать, это можно было бы оставить как символ, - возразил Лоуренс, и Кир внезапно кашлянул, наливая из бутылки в чашку, стоявшую на книжке. Это был горький эль, приготовленный из брусники, собранной летом. Присмотревшись, Лоуренс заметил, что лицо напротив него улыбается.

- Не скажу, что ненавижу такие вещи. Мне бы иногда понравилось драматическое приключение вокруг всего этого.

Лоуренс не был уверен, что это комплимент, но эль он взял. Напитки, что держал у себя Кир, всегда отличались отменным качеством. Владельцы купален часто совмещали свои увлечения с практичностью и готовили свои напитки, но Кир был особенно увлечён этим. Человеку легко запомнить действительно восхитительный напиток, и кроме того, он был благодарен, если может, сказав какую-то глупость, в любое время обвинить выпивку.

- Но... я не думаю, что этот тип обыскивает дома. Я думаю, каждый владелец сказал бы то же самое, так как они всегда знают даже, где бродят мыши по домам.

Если тут что-то есть, то не в том, что пожилой гость тайно ищет что-то посреди ночи в потолке.

- Ты знаешь, куда он ходит в течение дня? - спросил Лоуренс, и Кир пожал плечами.

- Лишь недавно большинство гостей разъехалось. Никто не успеет проследить за его действиями в течение напряжённого дня.

Кир сжал свою чашу с элем и, прикрыв глаза, наклонил голову.

- Слишком хорош, - пробормотал он, понимая в этом куда лучше Лоуренса. - По словам охотников и лесорубов, он, кажется, выбирает тропы, которые выходят из деревни. Иногда он, видимо, сходит с них. Один из охотников жаловался, что охотничьи угодья были невыносимо испорчены.

То же Хоро слышала от горных животных.

- Но почему сейчас? - вдруг спросил Кир.

- Что ты имеешь в виду?

- Хм... Не хочу, чтобы ты плохо думал обо мне, но он остаётся у тебя довольно долго, Лоуренс. Это значит, что он, вероятно, скоро вернётся домой.

Лоуренс сразу понял, что думал Кир.

- Правильно. Я также подумал, что сейчас ничего не получится.

Все владельцы постарше уже ломают себе голову над этой загадкой, поэтому Лоуренсу было совершенно бессмысленно что-то делать. Если бы он всё ещё пытался попробовать, ему понадобилась бы особая причина.

- Это в основном чистое любопытство. Знаешь, я был торговцем.

- Любопытство?..

Для прожившего всю жизнь в неизменной деревне, где повторялось одно и то же, такое, должно быть, звучало чуждо. Кир повторил слова Лоуренса весьма заинтересованно.

- А остальное?

- Гордость на самом деле.

Что бы он ни сказал, виноват эль. Лоуренс выпил ещё, словно убеждая себя.

- Это Ньоххира. Любые неприятности растворяются в воде наших источников, и каждый может радостно проводить свои дни. Разве ты не хочешь, чтобы они были счастливы, уезжая домой? - он вспомнил мрачное лицо старика. - Я думаю, что для новичка, вроде меня, лучше всего было бы поддерживать эту традицию.

Он напомнил, что этот гость отличался щедростью и платил золотыми монетами. Глаза Кира мерцали, он почесал голову.

- Это правда, хотя только новичок мог сказать такую очевидность. В любом случае, все остальные пахнут серой, - согласился Кир и, смеясь, размял плечи и выпрямил спину. - Я не думаю, что он плохой гость, - тихо добавил хозяин. - Он хорошо заплатил и не особенно привередничал.

- А упакованная еда рано поутру?

- Конечно, кухарка жаловалась мне.

Лоуренс рассмеялся, но Кир продолжал:

- И ещё. Мне понравилось, что он хорошо пил. Он пил осторожно, как будто наслаждался и пытался распробовать. Это так необычно среди наших гостей. Все остальные пьют, как рыба.

Он сузил глаза, продолжая смотреть на дверь, и вздохнул.

- Он пришёл с мрачным лицом, но я не переставал улыбаться. Я думаю, что пар из ванн омрачил мои глаза и душу как хозяина купальни, - он опустил взгляд и выпил своего фирменного эля. - То же самое со странным праздником, который ты предложил раньше, господин Лоуренс. Мы понемногу изнашиваемся с этой нашей повседневной жизни. Камень в реке становится приятным и гладким, но его может унести потоком, когда он больше не может держаться и выдержать течение. Но мы привыкли к этому и если ищем волнение, мы всё теряем. Я пытался не обращать внимания на гостей, которые казались грубыми, которые не могли сказать то, что им нужно было сказать своим близким, хотя они были здесь, в Ньоххире, - громко проговорил Кир и внезапно закрыл рот. Он повесил голову, немного погрустнел, затем пробормотал, будто обращался к своему отражению в эле. - Это не похоже на меня. Я слишком много наговорил.

Кажется, он даже покраснел за своей бородой.

Лоуренс выпил и ответил:

- Мне действительно это понравилось, настолько это замечательно.

Кир поднял голову и облегчённо рассмеялся:

- Скорее всего, потому, что твоя собственная купальня такая замечательная.

- Моя купальня?

- Некоторые из гостей говорят, что смотреть на пару, владеющую "Волчицей и Пряностями", намного интереснее, чем на музыкантов и танцовщиц. Это отражение купален в Ньоххире.

Лоуренс попытался спрятать своё отношение за притворным выражением лица, но обмануть этого человека, похоже, ему не дано. Кир, довольный до глубины души, сделал ещё глоток.

- Я вижу, как воспитана юная Миюри, такая открытая, непосредственная девушка.

Все гости купальни Кира уже разошлись, всё было тихо. Его речь мягко разносилась по всему зданию.

Лицо Лоуренса горело только из-за эля и ничего больше. Когда он попытался убедить себя в этом, Кир опять рассмеялся. Он ещё предложил вместе пообедать, но Лоуренс не мог заставить себя принять это сверх всего остального.

***

- Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь с этим гостем, - сказал Кир при расставании и махнул рукой. Из-за зимнего эля Кира из подобранных фруктов Лоуренс ушёл домой несколько пьяным.

Он почувствовал это, когда на своих подгибавшихся ногах, наконец, добрался до дома. Хоро и Ханна что-то чинили в столовой. Обе глянули ему в лицо и нахмурились.

- Ты, кажется, в хорошем настроении, да?

Оставив дела по дому женщинам и вернувшись домой пьяным, он не мог спорить. Он в раскаянии опустил голову, и голова тут же закружилась.

- Эль Кира... э... действительно... хорош...

- Откровенно говоря, ты дурень.

Хоро положила ветку конопли на стол и встала, прижавшись к Лоуренсу. Он подумал, что сейчас получит хороший удар, но она просто подставила ему плечо.

- Я не выношу запах перегара в спальне. Ханна, принеси воду и одеяло.

- Да, госпожа, - и она сразу встала со стула, словно ожидала этого распоряжения.

Лоуренс наблюдал за ней, пока Хоро не утянула его в соседнюю комнату. В ней на полу был расстелен ковёр, а в стену встроен камин. На балках под потолком висели мясо и рыба, которую они ловили возле деревни и коптили или жарили на закуску и подавали с напитками тем, кто не спал по ночам. Иногда здесь отдыхали те, кто напивался слишком быстро и не мог подняться к себе по лестнице.

Она оставила его лежать на ковре, и он рассеянно уставился на тёмный потолок. Потолку было немногим больше десяти лет, но выглядел он старше, и лишь присмотревшись можно понять, что он ещё совсем новый. Купальню считали старой, когда сажа скрывает столярные детали в дереве.

Не стараясь бороться с тяжелеющими веками, он пробормотал про себя: "С этого момента... отныне..." Когда сознание уже уплывало, он почувствовал, как кто-то дотронулся до его головы.

- Ты, не засыпай ещё.

Что-то коснулось его губ.

- Ты должен выпить немного воды.

Это была Хоро, серьёзно на него смотревшая. Она беспокоится обо мне, подумал он и улыбнулся от счастья.

- Не улыбайся мне, ты пьян. Пьянчуга! - ругала она его, и он проглотил прохладную воду. Должно быть, это был растопленный в горячем источнике снег. С каждым днём становилось труднее доставать воду из реки, поэтому большинство купален использовали снег.

Когда он впервые пил воду из снега, который он положил в кувшин и растопил теплом ванны, он ощутил запах серы, будто пары её растворились в воде. Теперь это было для него особым вкусом воды Ньоххиры.

- Честно говоря, слишком рано, чтобы ты пах, как такой вкусный эль... Брусника, смородина... М-м, о, это ежевика? - бормотала Хоро, принюхиваясь.

- Она была довольно хороша. Она особенно ценит... воду, верно? - смеясь, произнёс Лоуренс, и она стукнула его по лбу. Затем Ханна накрыла его одеялом, положила горящих углей в очаг и добавила немного дров.

- Ты, дурень. Теперь ты должен мне, да? - укорила его Хоро, гарантировав себе на будущее право нагло напиться днём.

Лоуренс улыбнулся, закрыл глаза и услышал вздох. Внезапно ему подняли голову, и что-то положили на лоб. Он открыл один глаз и обнаружил тряпку на своём лице.

- Что это?

- Мм?

Убрав тряпку, он увидел, что лицо Хоро украшено чуть озорной улыбкой. Видать, Ханна немного подучила её на такой случай.

- Меня беспокоит, что работаю только я.

Она пристроила голову на колени своему пьяному мужу. Как должна была сделать образцовая жена, но Хоро ещё положила ткань на его лицо, чтобы ему было легче.

- Если тебе неудобно, я не против, если ты отодвинешься.

Если он действительно отодвинется, можно не сомневаться, что она не скажет ему ни слова, по крайней мере, три дня. Лоуренс вздохнул и, закрыв глаза, сдался. Хоро быстро улыбнулась, он даже почувствовал это коленями. Её пальцы прошлись по его волосам, и он сразу заснул.

***

Очнувшегося Лоуренса приветствовал потолок, но не его спальни. Хозяин купальни зевнул, ощущая вину за столь такой долгий сон и непреодолимый комфорт. Он чувствовал невероятную усталость, ему снилось, будто Хоро бросает в него желуди. Они мягко ударились ему о голову.

Под одеялом было необыкновенно тепло, он заметил, что рядом была Хоро. Она тихонько с удовольствием выдохнула во сне "фуу-фуу". Подумав, что она должна была хотя бы спрятать голову, если действительно спала, он потянулся, но остановился, услышав звук воды. Звук подсказал, что надо вспомнить что-то серьёзное, важное. Правильно. То, что Хоро бросала в него во сне, не было желудями... Вот и всё.

Он поднялся и посмотрел на вход в купальню. Там стоял странный гость, совсем промокший от снега.

- Я... я забыл!

Жёлуди, стучавшие ему в голову во сне, на самом деле были шагами.

Он сам себе не верил, что представил мужчине такое позорное зрелище: сам хозяин купальни лениво спит. Он засуетился, но вспомнил о Хоро, лежавшей на нём. И попытался накрыть её одеялом, как будто это как-то обманет человека в такой момент.

Старик уставился на него.

Лоуренс мог только напряжённо улыбнуться в ответ.

- Мм... Эй... - послышался приглушённый голос из-под одеяла. Лоуренс не ответил, просто подвинул жену, поднял и завернул в одеяло. "А? Что?.." - бормотала Хоро, запутавшись в одеяле, он притворился, что не слышит.

- Подождите, подождите! Я принесу вам кое-что, чтобы обсохнуть, и разожгу огонь! - поспешил он сообщить старику, молча стоявшему в дверном проёме, и помчался, унося Хоро на руках в спальню. Он мучительно осознавал, что старик наблюдает за ним. Как неловко!

Хотя гость вряд ли заметил уши и хвост Хоро, это всё равно бросает тень на обслуживание в купальне.

Не слишком деликатно положив одеяло с Хоро на кровать, Лоуренс заторопился назад на первый этаж, не обращая внимания на недовольство жены.

***

Положив дров в очаг побольше и разведя в нём жаркий огонь, Лоуренс пристроил сушить мокрые вещи. Ничего не может быть слишком, если речь идёт о тщательной заботе о госте, расплачивающимся золотом.

Однако сколько Лоуренс ни предлагал старику: "почему бы тебе не согреться в ванне?" или "не хочешь что-нибудь поесть перед ужином?" или "куда ты отправишься сегодня?" - тот молчал. Он иногда качал головой или кивал, не скажешь, будто он полностью игнорировал вопросы, но с таинственным человеком всё же было трудно сговориться.

Лоуренс чувствовал себя должником, позволив старику увидеть эту неподходящую сцену, и оказался в обороне. Но если хозяин уделял гостю слишком много внимания, это может иметь неприятные последствия и сделать всё только более неудобным. И Лоуренс попросил старика позвать его, если что-то понадобится.

Но после оживлённого разговора с Киром, Лоуренсу хотелось расспросить таинственного посетителя. Впрочем, он и сам по себе хотел, чтобы гость мог уйти с улыбкой.

Раз старик был весь в снегу, ясно, он всё время ходил по горам. Лоуренс также полагал, что, сколь велико ни было желание старика найти что-то, вероятно, не очень хорошо так долго искать.

Что он ищет?

Лоуренсу казалось, что чем больше он думает об этом, тем больше становится вопросов, и он даже жаловался Ханне на кухне. После той бесцеремонности, с которой он скомкал Хоро и бросил на кровать, она от гнева не соизволила покинуть спальню, а так как странный гость грелся у очага, Ханне больше некуда было пойти.

- Но я согласна с твоей женой. Он, должно быть, травник, - сказала Ханна, занимаясь ужином. Она резала овощи и бросила в горшок. Это были зимние овощи тёмно-зелёного, почти неестественного оттенка.

- Почему?

- Я раньше предложила ему немного глинтвейна, но он предпочёл есть снег!

- Снег? Он хотел холодной воды?

Может, Лоуренс ошибся, полагая, что их гость хочет что-то тёплое с холода? Вероятно, он чувствовал жажду после долгих дел.

- Это не то, о чём я тебе говорю, - она положила в горшок салат и маринованную капусту, а затем щедро посыпала солью. - Он ел его медленно, будто проверял. Это значит, что что-то наверняка не так.

Лоуренс не понял, о чём говорит Ханна. Он тупо посмотрел на неё, и она ответила удивлённым взглядом.

- О, ты не понял, господин?

- Чего?

- На юге, где растут оливки, можно продавать снег как лекарство. Люди говорят, что это хорошо помогает при боли в голове, в животе, лихорадке и зубной боли. Ну, я думаю, что только дворяне могут купить его.

Лоуренс покачал головой. Даже когда он был торговцем, он никогда не путешествовал так далеко на юг, чтобы там снег был доступен только дворянам.

- Даже на юге они собирают снег зимой с вершин высоких гор. Они собирают его в сундуки и укладывают в трюмы своих кораблей. Затем они закапывают снег в глубокие ямы, а как только погода становится жаркой, они выкапывают его и продают. Если можно получить товар, не покупая его, люди говорят, что с этого можно получить неплохую прибыль, но места меняются, и всё это тоже, конечно.

Лоуренс вздохнул от восхищения. Это действительно сделка, когда крупная компания использует широко распространённую торговую сеть для ведения дел. Благодаря своему мастерству и опыту они могли превратить в золото даже то, что упало с неба.

Если он с юга, значит, думал о снеге, как о лекарстве, а сама земля не имела никакого отношения к холоду. Место, в котором он никогда не был, о котором он только слышал в рассказах... И Лоуренс, придя к выводу, поспешил уточнить у Ханны:

- Значит, ты думаешь... он южанин?

Ханна, приглядывавшая за печью, повернулась к нему.

- Может быть?..

Лоуренс внезапно развернулся на каблуках и зацепил дуршлаг, полный чечевицы.

- Ай... ааа!

Он попытался собрать чечевицу, но поскользнулся. Сзади послышался смех Ханны.

- Ты такой рассеянный, господин.

Он совсем смутился и улыбнулся, будто в полусне.

- Всё в порядке. Я сделаю всё остальное. Во всяком случае, я не знаю, что ты придумал.

Должно быть, она хотела сказать, что она больше не могла его пускать на свою территорию.

- Тогда, извини, остальное я оставлю тебе...

Ханна, всё ещё смеясь, пожала плечами.

Лоуренс вернул дуршлаг на место и покинул кухню. Затем он достал из-под стойки чистую бумагу и пузырёк с чернилами. Он опасался, что содержимое могло замёрзнуть на холоде, но ему повезло. Захватив перо, он направился в комнату с очагом.

Таинственный гость сидел, глядя на огонь, и, конечно, ел снег. Он ел медленно, хорошо жевал, будто давал ему впитаться в его тело. Старик, похожий на отшельника, услышал шаги и поднял глаза. Лоуренс вошёл, просто извинился и сел с другой стороны очага, с ручкой в руке. Он написал "привет" на всех языках, которые знал, и показал старику, который удивлённо раскрыл глаза и посмотрел на Лоуренса.

Лоуренс показал на каждое приветствие, и на одном из них старик встрепенулся, будто увидел дракона средь бела дня, и указал на него. К удивлению Лоуренса указанное слово относилось к языку, используемому во всём мире и, возможно, даже на небесах. Церковная письменность, язык Церкви, недоступный без специального обучения.

- Кто ты? - спросил Лоуренс, не раздумывая.

Старик открыл рот для ответа, но тут же закрыл. Вместо этого он указал на ручку и бумагу в руках Лоуренса, взял их и благодарно кивнул. Он не был ни враждебен, ни упрям. Он просто не мог говорить на местном языке. Кроме того, приехав с далёкого юга на север, он, вероятно, не предполагал, что владелец купальни такой отдалённой деревни, считавшейся до недавнего времени языческой землёй, мог читать и писать на церковном языке.

Но любой, кто пробыл здесь достаточно долго, знал, что среди гостей было много высокопоставленных клириков. И значит, мог бы объясниться с хозяевами, если возникнут какие-то проблемы. Лоуренсу это показалось странным, и старик показал, что написал.

"Это?" - спросил он глазами, и старик кивнул. Там было написано: "Я пришёл сюда с миссией по приказу одного высокопоставленного человека. Для этого мне нужна особая, хорошая вода, которая должна быть здесь, в этой деревне. Однако и снег, и чистая вода здесь не кажутся особенными. Я спрашиваю, ты знаешь об этом?"

Его сочинение было изящным и несколько неопределённым. Он вспомнил: "человек медицины". Затем слова Ханны о снеге как лекарстве.

Старик не позволял деталям своей цели легко выскользнуть, так что тот, кто его послал, наверняка был высокопоставленным человеком. Если человек важного положения покажет слабость, он будет уязвим. Вероятно, тот человек скрывал болезнь от всех. На юге было много людей, долгое время пребывавших в Ньоххире. Если бы старик попросил другого человека, понимающего церковный язык, выступить посредником, тот может оказаться связанным с врагом. Потому старик не решался говорить открыто. Мрачное выражение лица старика получило значение в глазах Лоуренса.

- Я... - заговорил он, но вспомнил, что старик не совсем понимает местный язык. Он легко поклонился, взял перо и бумагу и написал:

"Я мало знаю об этом, но я спрошу кое-кого, кто может помочь".

Прочитав, старик поднял голову и поклонился в ответ. Но Лоуренс не мог не спросить: "Почему ты решил рассказать мне о своей цели?" Он подумал, что гость мог из-за неудач отказаться от своей цели. Лицо старика встревожилось, но он всё же взял перо и написал: "Ты мне кажешься тем, кому я могу доверять". Лоуренс задумался, пытаясь вспомнить, чем он мог добиться такого доверия, и заподозрил, что старик просто увидел в нём человека, которым легко управлять, и дело не в доверии.

Но это, конечно, не было проблемой. Лоуренс удовлетворённо кивнул, сопротивляясь соблазну оправдать себя в том, что проявил себя немного глупо как владелец купальни.

***

Если ищешь что-то в горах, найдётся много надёжных людей, которых можно позвать. Если бы Лоренс попросил самых надёжных из них, он бы смог быстро найти хорошую воду, которую искал его пожилой гость. Он мог бы узнать всё и сразу, если это имелось в горах Ньоххиры.

Проблема в том, что он не заметил свою богиню рядом с собой вовремя и в результате не слишком деликатно бросил её на кровать. Приди он после такого к ней с пустыми руками, он, скорее всего, не получил бы ничего, кроме ехидных упрёков. Потому, надев шубу, он направился к купальне Кира. Под мышкой он нёс солёный бараний бочок, который так обожала Хоро. Это благодарность за тот день, а ещё способ раздобыть эль, способный её смягчить. К тому же, зная увлечение Кира изготовлением напитков, можно предположить, что он-то знает, где найти хорошую воду, которую можно было бы использовать в медицине.

Был уже конец дня, а здесь, как только солнце опускалось за горы, темнота быстро накрывала деревню. Словно Ньоххира была пламенем, которое окунали в воду. Обычно вечер был самым тяжёлым временем дня, но сейчас гостей уже не было.

Когда Лоуренс добрался до купальни, сыновья Кира сидели друг напротив друга за длинным столом. Они пытались усвоить, как работают счёты из деревянных шариков и палочек.

Когда Калм, друг Миюри, заметил Лоуренса, он сразу выпрямился и напряжённо улыбнулся. Вероятно, ему было трудно решить, приятно ли отцу девушки, на которой он хотел жениться, улыбка на его лице или лучше придать лицу мужественности. Лоуренс успокаивающе улыбнулся, и мальчик немного успокоился.

- Кир дома?

- Да-да, отец колет дрова.

- Спасибо, - сказал Лоуренс и добавил. - Учись усердно.

- Да! - громко ответил Калм и толкнул своего младшего брата, который безразлично наблюдал за происходящим.

Действительно, Кир стоял, нагнувшись над чуркой, и держал топор в руке. Его обнажённый торс был напряжён.

- О, чем могу помочь?

- Спасибо тебе за прошлый раз, - он передал свёрток, который держал под мышкой. Глаза Кира округлились, когда он заглянул внутрь.

- Это... Я неплохо разбираюсь в делах. Немного эля принесло чудесное мясо.

- В знак моей благодарности и немного наперёд за вопрос, что есть у меня, а также за оказанную мне услугу.

Кир рассмеялся, тряся плечами.

- Спрашивай. Это хорошее мясо. Оно прекрасно подойдёт ко многим напиткам, - и положил свёрток у выхода, чтобы отнести позже на кухню, и снова взялся за топор. - Ты не против, если я поколю дрова, пока мы разговариваем?

- Конечно.

Кир кивнул, поднял топор и, не напрягаясь, уронил на полено. Полено с треском распалось надвое.

- Мне удалось заставить этого старика сказать, что он ищет.

Кир лишь глянул на Лоуренса и положил следующее полено на пень.

- Он приехал с далёкого юга, и причина его молчаливости всё это время в том, что он не понимает здешнего языка.

- Как же ты с ним разговаривал?

- Церковная письменность. Мне часто приходилось использовать её, когда я был торговцем.

- Сколько эля возьмёшь, если я попрошу тебя обучить моих сыновей?

Если бы Кир действительно хотел их научить, он мог попросить кого-то из гостей. Это был его способ шутить.

- Проси меня в любое время. И наш гость сказал, что он ищет хорошую воду.

- Хорошую воду?

- На юге они, по-видимому, используют снег как лекарство. Так что я думаю, может, для этого.

Кир посмотрел вдаль, не переставая рубить дрова.

- Ясно. Весной чудеса, которые дают долгую жизнь и лечат болезни, являются распространенными мифами.

- Ты знаешь что-нибудь о хорошей воде, что могла бы пробудить даже мёртвых?

- Да, ты её уже пил, господин Лоуренс.

- Ты используешь её для своей эля?

- Да. Вода из реки достаточно хороша для большинства гостей, и талый снег, который похож на серу, тоже хорош - для пьянчуг. Но для гостей с изысканными вкусами есть специальная вода. Или для высокопоставленных гостей, которые платят золотом.

- Ты не мог бы вы мне рассказать о ней?

По этой причине Лоуренс и принёс наивысшего качества бараний бочок. Он надеялся, что из-за своего увлечения Кир мог знать, где эта вода. Но если секрет вкуса его эля заключён в воде, вполне вероятно, что он не пожелает рассказывать другим.

- Я знаю, что ты думаешь, - сказал Кир и улыбнулся. - Это не секрет. Если пойдёшь на север по дороге, которую охотники называют тропой Серого Волка, ты наткнёшься на глубокую расщелину. Иди, пока тело не станет проходить с трудом, там и найдёшь источник, который не замерзает, как бы холодно ни было. Вода там особенная.

- О... спасибо, спасибо.

Он так легко рассказал ему, что Лоуренс вдруг почувствовал, что немного гордится собой. Но Кир пожал плечами.

- Все в деревне знают об этом.

На мгновение Лоуренс почувствовал стену между собой и старожилами Ньоххиры. Но он доверял мужчине перед собой, и сказанное можно было истолковать так: "Что-то настолько очевидное, что это можно узнать даже Лоуренсу".

- Я заплачу тебе за это.

- Ты уже, - улыбнулся Кир и вернулся к своим дровам. Лоуренс хотел по привычке торговца поблагодарить снова, но тот его остановил. Для друзей лишнее выражение благодарности может прозвучать грубо.

- По пути, скажи Калму, какой эль тебе нравится, и возьми его. Ты ушёл домой пьяным, держу пари, что твоя милая жена была очень зла.

- Это точно.

- Все они одинаковы, - снова улыбнулся Кир, и Лоуренс, сдаваясь, только вздохнул.

- Увидимся.

- До свидания.

Кир больше не смотрел на него. Лоуренс вернулся в дом и взял эль.

Он оглянулся, когда дом Кира остался уже далеко, купальня, затягиваемая наползающей темнотой, была красива.

***

Лоуренс вручил Хоро эль Кира, и только когда она, наконец, восстановила своё хорошее настроение, снова спросил о воде. Он спросил и Ханну, часто с риском для себя собиравшей овощи на горе, она тоже знала то место, которое Кир назвал лучшим. Хоро набросилась на него, намекая, что не было необходимости выпивать с Киром, если это так. Но раз эль помог ей поправить настроение, это было достаточно хорошей причиной для Лоуренса.

Старик, с которым, наконец, можно было общаться церковным языком, представился как Церес. Хотя, скорее всего, это не было его настоящим именем, раз хозяин поручил ему секретную миссию. Но это не имело значения.

Поскольку кроме Цереса других гостей не было, и в купальне было довольно тихо, Лоуренс пригласил его пообедать с ними, и старик с радостью согласился. Его обычно грубое выражение теперь казалось естественным. Он очень хвалил еду и лишь слегка щурил глаза от удовольствия, заметив, как Лоуренс предупреждает Хоро не показывать её волчий аппетит перед гостем. Было бы неловко выглядеть внуками, подшучивающими над дедом, но если Церес улыбнулся, Лоуренс как хозяин купальни должен сдаться и позволить ему улыбнуться.

На следующий день он предложил помочь с водой, но Церес покачал головой. Он лишь попросил глиняный кувшин и сообщил, что это его работа. Гордость его была сродни гордости рыцаря. Лоуренс рассказал ему про тропу Серого Волка и ориентиры, и они с Ханной проводили его ещё до рассвета. Хоро крепко спала в постели, не желая выходить на холод. Уходя, Церес казался мрачным, как всегда. Сзади его походка выглядела лёгкой. Лоуренс вздохнул, довольный, что всё было решено. Он ненадолго прилёг, потом занялся ежедневной работой. За делами утро стало днём.

Церес вернулся в удручённом настроении.

- Ты не нашёл воду?

По словам Кира она не замёрзнет, как бы холодно ни стало, и всё же нельзя точно предсказать, что произойдёт в горах. Но Церес медленно покачал головой.

- Ну, во-первых, давай высушим твою мокрую одежду.

Лоуренс подкинул дров в очаг, Церес стал рядом, глядя в глиняный кувшин, который он держал. Задумчивый, грустный взгляд.

- Вот.

Лоуренс указал на огонь и, когда Церес неохотно подчинился, почтительно взял кувшин и передал Хоро, которая молча заглянула внутрь. Наконец Лоуренс помог привести в порядок сырую одежду Цереса. Закончив с одеждой, он передал Цересу глинтвейна. В столовой по соседству он нагнулся к уху Хоро.

- Что-то не так?

Хоро понюхала содержимое кувшина и озадаченно наклонила голову.

- Всё так.

Обладая нюхом волка, она могла различить запах этой превосходной воды. Но почему Церес казался таким напряжённым? Это внезапно обеспокоило Лоуренса. Почему эта вода не была тем, чего старик хотел? И какая вода вообще могла подойти?

- Эй, действительно ли существуют весенние чудеса? - внезапно спросил Лоуренс, и Хоро отрешённо посмотрела на него. - Знаешь, такие как вода молодости или вода исцеления, что-то в этом роде, - объяснил он, и она, наконец, кивнула.

- Я знаю о таких мифах. Ты ел хлеб из пшеницы Пасро, где я спала?

Именно Хоро, повинуясь сильному чувству долга, сотни лет следила за ростом пшеницей. А Лоуренс изредка проезжал мимо деревни на своём торговом пути. Он озадаченно посмотрел на неё, и получил в ответ озорную улыбку.

- Тогда ты ел хлеб, благословленный моими чудесами, хотя твоя глупость не исцелилась.

Лоуренс вздохнул. Но он сразу понял.

- Если так...

Что Церес действительно ищет в воде? Или он, в самом деле, верил в мифы и думал, что сразу узнает, если выпьет? Он стоял перед тем, что все в деревне славили как лучшую воду в Ньоххире, и был взволнован.

Затем внезапно появился Церес, его лицо было напряжено.

- О, хей... Это?

Ему нужен глиняный кувшин? Лоуренс тут же, передал его без малейшего сомнения. Церес приложил губы к кувшину и сделал большой глоток. Он закрыл глаза, глотая. Через несколько мгновений он открыл их, и выражение его лица по-прежнему вызывало разочарование.

- Хорошо... - говорил он со странным произношением. - Хорошо...

Он покачал головой. Лоуренс и Хоро посмотрели друг на друга, потом на Цереса. Он глубоко вздохнул и положил кувшин на длинный стол.

- Нет.

Это были ясные слова отрицания. Прежде чем Лоуренс что-то ответил, Церес отвернулся. Лоуренс подумал, спросить ли ему, что с ней не так, тогда они могут найти способ решения. Или ему придётся рассказать Цересу, что то, что он искал в воде, было не чем мифом.

Пока Лоуренс думал об этом, Церес потянулся к очагу.

- Его шляпа?

Хоро рассказывала о его конической шляпе, покрытой мехом снаружи и металлом внутри. Но Церес перевернул её и вытянул веревку, удаляя с неё мокрый мех.

- Это котелок, - вдруг понял Лоуренс.

Старик достал из своего рюкзака несколько небольших пакетов. Послышался звук высыпаемого зерна, и когда Лоуренс посмотрел на Хоро, стоящую рядом с ним, она лишь пожала плечами.

- Эль, - сказал Церес, и Лоуренс вернулся к реальности и поспешно направился в кухню. Гость остановил его.

- Нет. Эль, - повторил старик, покачав головой. В котелке, который он держал, лежали мешочки из конопли. Лоуренс вспомнил, что вчера сказала Хоро. Это были вещи, которые он носил в своей сумке. Тогда внутри мешков должна быть пшеница. Если да, то горшок, который он принёс...

- Ты... пивовар.

Церес, не понял Лоуренса, нахмурился и повторил: "Эль". Два металлических предмета одинаковой формы, один из которых вложен в другой, и их можно использовать как два котелка. В один старик налил принесённую воду и поставил в очаг. В другой высыпал обмолоченную пшеницу из конопляного мешка.

- О, это местная пшеница, - определила, лишь глянув, Хоро.

Церес кипятил воду в первом котелке, периодически помешивая. Пошёл пар, но когда вода забурлила, он вынул котелок из пламени. Достав из рюкзака деревянный ковш, он стал смешивать воду с пшеницей. Это продолжалось, пока всё содержимое котелка не перемешалось. Потом он проверил температуру пальцем, поправил котелок на огне и надел опустевший котелок на первый, как крышку.

Начало чему-то было положено. Церес посмотрел на Лоуренса и показал, что ему нужны перо и бумага.

"Я главный повар, нанятый королевской семьёй одной страны", - написал он и остановился. Лоуренс не удивился упоминанию "королевской семьи", это подходило щедрости старика и свободному использованию церковного языка - явного признака хорошего образования. Обычный пивовар не был бы таким.

"Однако я с самого начала служил в семье принцессы, и меня послали туда, где я сейчас служу, как своего рода часть её приданого".

Написав это, он приложил руку к котелку и закрыл глаза, как бы проверяя что-то. Затем он полез пальцами прямо в угли и убавил жар. Похоже, он не боялся обжечься. Не зря говорится: "у мастера толстая кожа на руках".

"Когда принцесса узнала, что её выдадут замуж, она лишь раз сделала что-то по своему желанию. Она сказала, что хотела испробовать знаменитые воды Ньоххиры. Если она это сделает, сказала она, сможет преодолеть всё. Это произошло в давние времена".

Лоуренс кивнул, и Церес медленно закрыл глаза. И казалось, он вслушивался в минувшее.

"Она скрыла своё происхождение и жила в гостинице, а я был с ней как слуга. Она прекрасно проводила время, эти дни могли быть её последними кусочками свободы, и ещё она готовилась к будущему".

Для людей такого высокого положения благородное происхождение становилось всего лишь инструментом. Лоренс перевёл каждую деталь для Хоро, её лицо помрачнело, в нём читалось сочувствие.

"Однако принцесса встретилась с молодым человеком. Он тоже был благородного происхождения, они сразу узнали это друг о друге, поэтому мы не могли совсем не обращать на него внимания. Пока я думал, как поступить, они сблизились".

Когда Лоуренс перевёл это Хоро, её лицо потемнело ещё больше. Она грустно подошла к нему и прижалась к его руке. Казалось, что она молилась: пусть у этой истории будет счастливый конец.

"Принцесса была благородной женщиной, которая достаточно строго придерживалась придворного этикета, но в Ньоххире она была просто самой собой. Она неплохо переносила эль, поэтому она ничего не делала, только пила и танцевала - и столько, что молодой человек, наконец, признал поражение".

Хоро не могла бы остаться равнодушной к женщине, которая любила пить и танцевать.

"Но весёлые дни скоро прошли, и принцесса была не такой слабой, чтобы совершить ошибку и поддаться искушению. Когда пришло время, она тихо собрала свои вещи и лишь рукопожатием попрощалась с человеком, с которым танцевала".

Церес выпрямил спину, но не улыбнулся, как будто представляя верную долгу принцессу, выбравшую свой путь. Всё ещё цепляясь за руку Лоуренса, Хоро пристально смотрела на буквы Цереса, хотя никак не могла понять их.

"По дороге домой принцесса не заговорила со мной ни разу. Сделала она это только в день свадьбы, когда началась её жизнь в чужой стране в странном замке со странными людьми. Я не знал, насколько тяжело она переживала. Она была сильной. Однако она сказала мне одну вещь, которая преследовала её со своей родины. "Ты помнишь вкус того эля?" - спросила она. Я, конечно, не мог опозориться перед принцессой. Я сказал: "Я главный повар, который овладел искусством приготовления еды полностью, и к моей гордости, я помню"".

Церес снова взглянул на котелок и продолжил писать.

"И она сказала: "Всё в порядке тогда. Если я смогу выпить того эля в любое время, всё будет в порядке"".

Рука старика остановилась, но он не отводил взгляда от бумаги. Единственным звуком в комнате был треск - треск горящих углей в растопленном очаге. Потом прошуршала одежда Хоро, наклонившейся вперёд.

- И всё же... Было ли то знакомое лицо там, куда её отправили замуж? Нет?

Всем известно, что у аристократов часто не знают лиц тех, с кем решают вступить в политический брак. Легко было представить себе, что "то знакомое лицо" из Ньоххиры и встретило принцессу на чужбине. Хотя это был брак по расчёту, они оба уже знали, что их тянет друг к другу, хотя они тогда и не знали своих личностей. Это частая мечта деревенских девушек. И, конечно же, уж Церес-то хорошо это знал. Хотя он не совсем понял слова Хоро, но медленно покачал головой. Она вздрогнула. Лоуренс обнял её маленькую спину.

"Король был замечательным человеком, на двенадцать лет старше её. Он заботился о ней. Они были благословлены детьми, и я никогда раньше не видел такого счастливого двора".

Церес посмотрел на Хоро и слегка улыбнулся. Хоро, обманутая в своих ожиданиях, стукнула почему-то именно Лоуренса по руке. Он, однако, мог сказать, что она по-настоящему, искренне рада. Церес превосходно рассказывал истории. Вероятно, он рассказывал об этом и своим внукам.

Есть разница между историями и реальностью - реальность не останавливалась.

"Принцесса ни разу не попросила этот эль. Не было необходимости. Но однажды король заболел, долго лежал в постели, и она вдруг позвала меня. Она сказала, чтобы я сделал этот напиток".

Скорее всего, не для неё, а для короля, страдающего от болезни, и у него не было много времени. Короли украшают свои жизни битвами и политикой. Он вспомнил мрачное выражение лица Цереса. Работа главного повара имела единственной целью - сделать людей счастливыми. В профессиональной жизни Цереса это была, вероятно, его последняя и самая важная работа.

"Но ты не можешь воссоздать вкус?" - вывел на бумаге Лоуренс. Плечи Цереса поникли, и он кивнул.

"Я уже пробовал несколько разных способов с местной пшеницей. Я помню вкус, состав, всё. Но не могу его воссоздать. Эль, который я делал, был таким чистым. Я могу предсказать результат, если узнаю вкус воды. В противном случае, думал я, когда шёл из дома в дом..."

"В противном случае?" - появился вопрос на лице Лоуренса, и Церес почему-то взглянул на него, прежде чем взглянуть на Хоро. Его глаза медленно прищурились, словно он спокойно улыбался.

"Говорят, аромат земли просачивается в напиток во время пивоварения. Унылый воздух производит скучное варево. Весёлый воздух производит жизнерадостное пиво. Вот почему я думал, что это может зависеть от места", - и он уже явно улыбнулся. Хоро взволнованно вскинула голову, но Лоуренс смущённо кашлянул. Раньше старик увидел их, спящих у очага, и сейчас Хоро, как маленькая девочка, встала на его сторону.

Лоуренс не осмелился бы сказать, что его купальня была лучшей в Ньоххире, но он был уверен, что она была чем-то другой. Кир тоже говорил об этом. Лоуренс и Хоро как муж и жена явно ладили лучше всех в деревне.

Ещё раньше Лоуренс слышал об этом предрассудке пивоваров, но не верил в него. Церес, вероятно, тоже. Он просто отчаянно искал какую-то подсказку.

"Вода здесь хорошая. Это верно для каждого дома. Раз они пьют ту же самую хорошую воду, напиток также хорош. Но не более. А вкус, что я пробовал тридцать лет назад, не появлялся".

Церес закончил писать и достал из сумки несколько конопляных мешочков. Внутри их лежали всевозможные травы, которые можно было собрать в округе. Хоро со своим чувствительным носом слегка похлопала себя от внезапного взрыва запахов.

Аромат...

Или, возможно, воздух того времени сам растворился во вкусе.

Церес с неподвижным лицом молча смотрел на металлический котелок.

***

У Хоро был отличный нос, поэтому она отличалась придирчивым вкусом, но сама не умела варить эль. Ханна тоже мало знала об его приготовлении, и Лоуренс снова отправился к Киру.

- Вкус эля тридцать лет тому назад? - Кир явно разволновался, услышав историю. - Тогда я впервые пришёл сюда... - сказал он и, закрыв рот, посмотрел на человека, стоявшего рядом с Лоуренсом и пришедшего раньше.

- Тогда я был твоего возраста, молодым, - сказал тот. Сейчас у него была лысая, совершенно круглая голова и длинная белая борода, похожая на пар, поднимающийся из ванн. Он не был высок, впрочем, похоже, в молодые годы он был довольно толст. Его звали Джек, теперь он ушёл на покой, бывший хозяин купальни с самой лучшей едой в Ньоххире.

- Но эль, да? Это сложно. Если пшеница местная, если солод примерно такой же, разницы не будет. Раз он сказал, что искусен в готовке, я не думаю, что он ошибся.

Не раскрывая истинных намерений Цереса, Лоуренс поведал о проблеме Киру и другим.

- Это зависит от года урожая пшеницы? - спросил Кир, и Джек покачал головой.

По возрасту они были почти как отец и сын, но разницу стёрла их любовь к элю, казалось, они были близки подобно мастеру и ученику.

- Я не знаю, плох ли урожай, но если ты добавишь обмолоченную пшеницу в сусло, до того, как оно станет пьяным, что-то из этого выйдет. Это для человека с мастерством выше нашего.

Джек тоже помнил Цереса. Казалось, что гордости владельца старой купальни был нанесён некоторый урон, когда Церес казался недовольным едой и напитками. Но когда Лоуренс сказал, что Церес был главным поваром, Джек был поражён по другой причине. Для всех из мира кулинарии этот человек располагался, как правило, за пределами досягаемости.

- Он сказал: "особый аромат".

- Хм... Это может быть вкус времени...

- Разве это не суеверие пивовара? - спросил Кир.

- Хм-м? А, имеешь в виду, как меняется вкус в зависимости от воздуха в этом месте. Это правда, но...

-Да?! - воскликнули одновременно Лоуренс и Кир, и Джек фыркнул.

- Но дело не в настроении того места, о котором вы часто слышите. Просто когда погода меняется, земля тоже меняется, и вкус напитка действительно может измениться, даже если он сделан из одного и того же. Я уверен, даже духи питья на небесах меняются, как мы, когда земля меняется. И вот почему наш гость сюда вернулся. Ты можешь получить составляющие, пока у тебя есть золото, и что-то из этого выйдет. Не так ли?

Он посмотрел на Лоуренса, известного всем на этой северной земле как бывший торговец. Джек улыбнулся, как озорной ребёнок, и Лоуренс почувствовал себя должником.

- Это... да... хорошо. Это займёт какое-то время, но я смогу их достать.

- У него есть навык, у него есть составляющие, и он уже здесь. Если он не получит вкус, сварив со всем этим, значит то, что даёт оттенок - это аромат времени... Одним словом, его воспоминания.

Разве повар, который накрывал столы королевской семье, забудет такой вкус, даже если это было тридцать лет назад? Ни Лоуренс, ни Кир этого не сказали, но разделили этот вопрос, переглянувшись между собой. Джек преувеличено вздохнул.

- Вы двое всё ещё дети, - откровенно сказал он. - Из-за этого будет лучше еда, которую вы едите, когда веселитесь, ещё лучше - с приятными друзьями, но если вы сидите и едите с женой посреди ссоры, она не будет похожа ни на что! Вот так вот.

Двое понурились, словно извиняясь, и Джек резко кивнул. Лоуренсу он понравился - чем-то напомнил ему Хоро.

- Тем не менее, позволить нашему гостю уехать домой хмурым, это не дело для Ньоххиры, - проворчал Джек, проведя рукой по голове. - Раньше, когда Кир рассказал мне о нашем госте, он рассказал, что ты сказал, Лоуренс. Я с тобой согласился. Я рассердился: "Какой упрямый клиент! Это его вина!" и тому подобное. Я не понимал, что пар портит мою душу. Как это прискорбно, - сказал Джек, взяв руку Лоуренса. - Ты напомнил мне, что важно в этой старости. Спасибо, Лоуренс.

Слова эти так взволновали того, к кому были обращены, что он растерялся. Но Джек не дразнил его и не шутил. Лоуренс посмотрел на пожилого человека с благоговением ребёнка и пожал его руку.

- Хе-хе. Когда ты пришёл и построил здесь свою купальню, я подумал, посмотрю-ка на этого робкого бесхребетного человека, - улыбнулся Джек, и Кир, который, не желая смеяться в глаза Лоуренсу, смешал смех с кашлем.

- Иногда люди никогда не вписываются в место, где они живут. Но ты должен был приехать сюда, господин Лоуренс, - Джек обнял его за плечо, Лоуренсу показалось, что напряжение отрывается от его лица, обнажая улыбку чистого счастья.

- Но когда я вначале пил здешнюю воду, я всё время болел.

- Ха-ха-ха. Это всё сера в воде. Моя купальня была первой среди этих источников, поэтому для меня это ничего не значит, - ответил Кир.

- Даже воду для хлеба я набирал из реки или чистого горного родника, - сказал Лоуренс и вспомнил прохладный вкус воды, что дала ему Хоро, когда он пришёл домой пьяным. Вода, приготовленная из снега, растаявшая на пару ванн, имела этот вкус. Аромат Ньоххиры.

А Кир продолжил:

- Ты можешь попробовать все горячие источники.

Что-о? Они все говорили сразу. Сам Кир был удивлён своим словами. Владельцы купален, от старейшего до самого нового, смотрели друг на друга. "Невозможно", - было написано на их лицах.

Лоуренс вернулся к своим воспоминаниям. Он сразу вспомнил свои разговоры с Киром и Цересом.

Хороший эль получался из хорошей воды. Но лучшая вода, которую Церес взял с горы, была "лишь хорошей". Тогда, учитывая сказанное Киром, ясно, почему Церес никак не мог достичь результата.

Это Ньоххира. Гостей обслуживали с особой тщательностью. Грубым, но щедрым гостям уделялось ещё больше внимания. Лоуренс предлагал позвать музыкантов и танцовщиц для одного Цереса, платившего золотом. Даже хлеб для его обедов был лучшего качества. Он делал всё, что мог. Вот почему он никогда не пробовал того, о чём сказал Кир. Самый простой эль варился на воде, которую давали пьяницам, неспособным отличить его вкус. Простой эль, сделанный из снега, растопленного на пару ванн.

- Говорят, что самое тёмное место - над свечой, - простонал Джек. Хотя не было уверенности, что ответ найден, они чувствовали, что разгадка близка.

- Я уверен, мы сможем поддерживать репутацию Ньоххиры, - сказал Кир.

Потом они оба оглянулись на Лоуренса.

- Ну, чего же мы ждём?! У нас есть несчастный гость Лоуренса!

Тот, будто его отругал его учитель, вскочил и, поспешно повернувшись на каблуках, взялся за дверь, собираясь выйти. Но тут же вспомнил, что это не только его успех. Он обернулся и увидел, что Джек и Кир спокойно улыбаются.

- Мы тут отметим... в честь тех, кто не мог улыбнуться гостю. Иди, - отмахнулся от него Джек, улыбнувшись шире. - Мы узнаем обо всём позже.

Кир поднял бочонок, лежавший у его ног, и поставил на стол. Они больше не смотрели на Лоуренса, но он чувствовал их близость. С рвущимся от счастья сердцем покинул он купальню Кира и быстрыми шагами вернулся к себе. Хоро и Ханна, умирая от любопытства, дожидались его возвращения. Лоуренс объяснил ситуацию, и Ханна в недоумении, будто удивляясь себе, принесла воду из снега, растопленного на пару ванны.

Церес сделал глоток, закрыл глаза и глубоко вздохнул. И когда он открыл глаза, его лицо осветила улыбка, будто долгожданное солнце показало свой лик между облаков. Они просто взяли другую воду для эля, но остальные части были те же. Даже пивовар тот же, значит, различие во вкусе зависело от воды. Через несколько дней всё стало ясно.

- Я не думал, что будет так отличаться, - Лоуренс смаковал пенный эль. Он не понял бы разницы, если бы ему просто дали на пробу, но теперь он смог. Церес знал разницу, он всегда сравнивал с памятью тридцатилетней давности, впрочем, этого и следовало ожидать.

"На этом моя последняя миссия завершена", - написал Церес, дважды сварив эль. Он был уже довольно стар, и хотя приехал по приказу своего хозяина, этот главный повар, вероятно, уже не отвечал за кухню, раз мог так надолго покинуть её.

"Воистину, я благодарен вам".

Цереса, распрямился, будто с плеч у него сняли тяжкий груз, теперь он казался добрым, почти нежным стариком. Найдя то, что искал, он не имел причин оставаться дольше, и начал собираться. Лоуренс попытался уговорить его расплатиться серебром вместо золота, но Церес ответил, что это знак благодарности, его лицо снова стало упрямым. И с таким лицом он написал:

"Это плата за то, что я снова приду сюда, когда уйду в отставку и заскучаю".

Потом посмотрел на Лоуренса с улыбкой, и тот ничего не смог сказать. Только написал большими буквами: "Мы будем ждать тебя!" Церес счастливо кивнул. Когда они увидели своего гостя, нёсшего на спине сваренный им эль, он шёл куда более энергичным шагом, чем всего несколько дней назад, когда пришёл.

- Твоё здоровье, - сказала Хоро, наливая себе в чашку остаток эля, сваренного Цересом.

- Эй, оставь немного и мне.

Хоро, сделав вид, что не слышит, принялась пить, смакуя вкус.

- Честно... - вздохнул он. С большими белыми пенными усами под носом Хоро выглядела счастливой. Только он задался вопросом о причине этого, она положила голову ему на плечо и сказала:

- Я должна запомнить этот вкус.

В такой момент можно вспомнить эту землю.

- Только в меру.

В словах Лоуренса была некоторая горечь. Он не будет жить так долго, как Хоро. Он не хотел бы, чтобы она страдала, когда он умрёт. Но это было как эль. Качество напитка не заключалось в его вкусе.

- Ты дурень, - Хоро смущённо улыбнулась и взяла руку Лоуренса.

Когда он умрёт, он бы предпочёл, чтобы вместо оливкового масла его омыли этим элем. Думая об этом, он пил из чашки, Хоро всё же поделилась с ним. Это был напиток из купальни, вызывавший улыбки и счастье. Быть может, это и вправду было слишком хорошо.