Сплошные холмы кончились, теперь дорога шла практически ровно; пологие и короткие подъемы и спуски едва ли заслуживали этих названий. Ехать было легко.

Такая дорога идеально подходила Лоуренсу, еще не до конца пришедшему в себя после вчерашнего похмелья.

Наслаждаясь превосходным вином и пищей вместе со своей спутницей, он невольно перестарался. Если бы сейчас ему пришлось ехать по горной дороге, скорее всего, он давно бы свалился в какое-нибудь ущелье.

Сейчас, однако, поблизости даже речки никакой не виднелось, не то что ущелья; так что вполне безопасно было предоставить лошади идти так, как ей вздумается.

Потому-то Лоуренс и начал подремывать, сидя на козлах повозки. Что до Хоро, то она дрыхла без задних ног; от нее исходило лишь беззаботное «хрр… хррр». Всякий раз, когда Лоуренс пробуждался от дремы, он мысленно воздавал хвалу небесам за столь спокойную торговую жизнь.

Впрочем, спокойное время вскоре подошло к концу; после полудня Хоро наконец проснулась и с заспанным видом потерла глаза. Лоуренс был не очень уверен, в какой позе она спала, но сейчас на ее лице отчетливо виднелись отметины.

По-прежнему с заспанными глазами, Хоро взобралась на козлы и сделала несколько больших глотков из меха с водой. «К счастью, она, похоже, от похмелья не страдает», - подумал Лоуренс. Если бы Хоро мучилась похмельем, ему пришлось бы остановить повозку. Иначе ее бы начало тошнить и вполне могло вырвать прямо в повозке – об этом думать совершенно не хотелось.

- Сегодня опять отличная погода.

- О да.

Обменявшись обычными повседневными репликами, Лоуренс и Хоро одновременно зевнули.

Ехали они сейчас по одной из главных дорог, что вели на север. По пути им встречались самые разные люди, в том числе торговцы, несущие флаги иных стран, – такие обычно можно было видеть только на бумагах, удостоверяющих качество заграничных товаров. Хоро, похоже, решила, что эти торговцы таким образом расхваливают свои родные страны; на самом же деле торговцы из далеких стран держали маленькие флажки, чтобы при встрече с соплеменниками те их сразу узнавали. Как правило, они стремились узнавать новости о своих родных землях. Оказавшись в чужой стране, где язык, пища, одежда – все было другим, даже бродячий торговец, проводящий в странствиях всю жизнь, начинал тосковать по родине.

После этого объяснения Лоуренса Хоро начала смотреть на флажки проходящих мимо торговцев с видимым волнением.

Уже сотни лет минули с того времени, как Хоро покинула свой родной город. Конечно, ее куда сильнее, чем этих торговцев из дальних стран, жгла тоска по общению с соотечественниками.

- Ну, во всяком случае, я смогу вернуться уже скоро.

Несмотря на улыбку, с какой Хоро произнесла эти слова, в лице ее все же читалось одиночество.

Лоуренс изо всех сил пытался придумать, что бы сказать, чтобы утешить Хоро, но ничего в голову так и не пришло. Повозка ехала себе вперед. В конце концов мягкий послеполуденный свет сделал это все совершенно неважным.

Ничего нет лучше, чем теплый солнечный свет в холодный зимний день.

Однако вскоре покой был внезапно разбит.

Как раз когда Лоуренс и Хоро, вместе сидящие на козлах повозки, собрались одновременно зевнуть, Хоро вдруг произнесла:

- Ты.

- …Хм?

- Там впереди много людей.

- Что?!

Лоуренс поспешно натянул вожжи, и повозка остановилась. Прищурив глаза, в которых не было теперь и намека на сонливость, он вгляделся в даль.

Дорога шла более-менее ровно, так что обзор был отличный.

И все же Лоуренс не видел ничего похожего на людей. Повернув голову вбок, он обнаружил, что Хоро встала на ноги и неотрывно смотрит вперед.

- Там действительно люди. Может, случилось что-то?

- А оружие у них есть? – спросил Лоуренс.

Группы людей, которые можно было встретить в дороге, делились лишь на несколько категорий. К «дружественным» относились торговые караваны, перевозящие большие количества товаров, пилигримы, совершающие паломничество вместе, и аристократы или члены королевских семей, направляющиеся с визитом в другие страны.

Были, однако, и «недружественные» группы.

Бандиты, разбойники, голодные солдаты только что из боя, отряды наемников. Самая большая беда – встреча с недавно сражавшимися солдатами или с наемниками: можно было легко расстаться со всеми пожитками. И такой исход еще следовало признать удачным; если бы путник вздумал сопротивляться, то потерял бы и жизнь.

Если в путешествии принимали участие женщины… можно не пояснять, что произошло бы с ними.

- Оружие, хмм… кажется, нет. По крайней мере, они не похожи на эти мерзкие банды наемников.

- Ты уже сталкивалась с наемниками? – удивленно спросил Лоуренс. Хоро ухмыльнулась своей клыкастой улыбкой и ответила:

- Хотя с этими парнями с копьями и трудно иметь дело, все-таки до моей ловкости им далеко.

Глядя на гордую Хоро, Лоуренс решил не интересоваться больше подробностями ее встречи с бандой наемников.

- …А поблизости кто-то есть?

Хоро, удостоверившись, что ни впереди, ни сзади никого поблизости нет, откинула капюшон и обнажила свои волчьи уши.

Острые волчьи уши были того же цвета, что хвост и волосы. Как и хвост, уши отражали все ее чувства, так что, следя за поведением ее ушей, можно было легко определить, например, лжет она или говорит правду.

Сейчас ее уши стояли торчком, устремленные вперед.

Выглядела она точь-в-точь как настоящий волк, следящий за добычей где-нибудь посреди луговины.

Лоуренсу довелось однажды смотреть глаза в глаза такому волку.

Было это, когда ночь только-только опустилась на землю. Дул холодный ветер, и вечернее небо заволокло тучами. Лоуренс тогда ехал степью. К тому времени, как его ушей достиг волчий вой, он уже был окружен стаей. Когда он это понял, вой доносился уже отовсюду, и лошадь, тянувшая повозку, в ужасе едва не вырвалась из упряжи.

И тут прямо перед глазами Лоуренса возник один-единственный волк.

То был мощный, крепкий зверь; он смотрел Лоуренсу прямо в глаза, и уши его, стоявшие торчком, казалось, различали даже дыхание. Увидев этого волка, Лоуренс осознал, что не сможет силой вырваться из окружившей его стаи; тогда он принялся швырять с повозки пищу – сушеное мясо, хлеб, – стараясь, чтобы волк видел то место, куда это все падало; а затем направил повозку прочь, прочь от этих волчьих глаз.

Лоуренс чувствовал у себя на спине взгляд волка; но вскоре вой стаи начал смещаться туда, где была разбросана еда, и Лоуренс спасся.

Нынешняя Хоро была точь-в-точь как тот волк.

- Мм… ты. Похоже, эти люди спокойно разговаривают.

Слова Хоро вернули Лоуренса к реальности, и он принялся размышлять.

- Может, это стихийный рынок?

Несколько торговцев встретились в дороге и принялись обмениваться сведениями, а потом это переросло в торговлю – подобное вполне могло произойти.

- Не могу сказать наверное, - ответила Хоро. – Но они не дерутся, в этом я уверена.

Хоро вновь укрыла голову под капюшоном и уселась на козлы.

Затем она искоса посмотрела на Лоуренса, давая понять, что лишь ему решать, продолжать ехать вперед или подать назад. Она, казалось, безмолвно спрашивала: «Ну, и что ты собираешься делать?»

Лоуренс мысленно нарисовал карту здешних мест и принялся думать.

Ему было совершенно необходимо привезти оружие и доспехи, что лежали в его повозке, в Рубинхейген, ибо он подписал договор, в котором обязался продать их гильдии, лавка которой располагалась в Рубинхейгене.

Но если он решит поехать в обход, им придется вернуться на приличное расстояние до ближайшей развилки с дорогой, проходимой для повозки, а затем ехать долгим кружным путем. Все прочие дороги здесь были, мягко говоря, в состоянии, далеком от идеального; передвигаться по ним можно было только пешком.

- Ты точно не чувствуешь запаха крови?

Хоро решительно кивнула.

- Если так, поедем и посмотрим. Крюк делать было бы слишком далеко.

- Даже если объявится банда наемников, я же буду здесь, - произнесла Хоро, извлекая из-под одежды висящий у нее на шее мешочек, наполненный зернами пшеницы. Чего-то более успокаивающего и придумать было трудно.

Улыбнувшись ей в ответ, Лоуренс движением поводьев направил повозку вперед.

***

- Чтобы отсюда добраться в обход, мне придется идти благословенным путем Святого Райана?

- Нет, короче будет, если ты пойдешь этой луговиной в Митцельхейм.

- А кстати, банда наемников на самом деле появилась?

- Не желаешь приобрести эту ткань? Если желаешь, могу поменять на соль.

- Кто-нибудь говорит на бассианском? Этого парня никто понять не может.

Эти и подобные фразы доносились до ушей Лоуренса и Хоро, когда они добрались до скопления людей.

Вдоль дороги собрались люди, в которых легко можно было распознать торговцев, а также бродячих ремесленников, отточивших свое мастерство во многих посещенных ими странах.

Часть их путешествовала пешком, часть на повозках; были и те, кто ехал, взгромоздившись на осла и подложив под себя охапку сена. Реплики, летающие в воздухе, произносились на самых разных языках; а те, кто не владел общеупотребительными языками, отчаянно жестикулировали, изо всех сил пытаясь понять, что происходит.

Всякий, кто сталкивался когда-то с трудностями из-за того, что не понимал языка, на котором говорили все вокруг, навсегда запоминал тот страх, который охватывал его тогда. И, конечно, если он тогда вез товар, от продажи которого зависело все его будущее, страх этот только усиливался.

Лоуренс, однако, тоже не мог разобрать их языка и потому, как ни сочувствовал бедолагам, помочь ничем не мог. Кроме того, он сам до сих пор не был уверен, что именно здесь происходит.

Глазами дав понять Хоро, чтобы она оставалась на козлах, Лоуренс соскочил на землю и обратился к ближайшему торговцу:

- Прошу прощения.

- Хмм? О! Собрат по дороге. Только что приехал?

- О да, только что из Поросона. А что здесь происходит? Только не говори, что граф решил устроить здесь бесплатный рынок.

- Ха-ха. Будь это так, здесь все бы уже давно расстелили соломенные подстилки и принялись торговать вовсю. На самом деле просто прошел слух, что на дороге в Рубинхейген шалит банда наемников, потому-то все здесь и стоят.

Торговец, что ответил Лоуренсу, был одет в тюрбан и свободные шаровары. Плотная накидка укрывала его тело по самую шею, за спину был закинут большой мешок. Судя по теплому одеянию торговца, похоже, он торговал в основном на севере.

На лице торговца виднелась дорожная пыль и следы ожогов, оставленных солнечным светом, что отражался от снежной глади. Морщины на коже, да и цвет кожи, говорили, что торговлей этот человек занимается уже много, много лет.

- Банда наемников… и в этих краях… неужели это наемники Генерала Ластора?

- Нет. Если верить слухам, их флаг красный с изображением орла, - ответил торговец.

Лоуренс нахмурился.

- Неужели банда наемников Хайнцберга?

- О? Ты тоже бываешь в северных землях? Точно, я именно так и слышал – Орлы Хайнцберга. Если у тебя в повозке добро, то встреча с ними – это хуже, чем даже с разбойниками.

Про эту банду говорили, что у них самые загребущие руки. Там, где они шарили, листка зеленого не оставалось, не то что каких-то ценных вещей. В северных землях про эту банду знал каждый. Пытаться прорваться дорогой, которую они занимали, – все равно что покончить с собой.

Банда наемников Хайнцберга, помимо прочего, была известна и тем, что своих жертв обнаруживала быстрее даже, чем орел в небе. Безмятежно едущего по дороге торговца поймают – он и глазом моргнуть не успеет.

Кстати, если подумать: с чего бы банде наемников, всегда промышлявшей на севере, вдруг податься на юг? Эта мысль Лоуренса тревожила. Все, что делали эти банды, они делали к собственной выгоде. В этом отношении они были похожи на торговцев. Иными словами, их необычные действия, скорее всего, были связаны с какими-то внезапными изменениями в здешней торговле.

Например, с обрушением или взлетом цен на какие-то товары.

По привычке, свойственной всем бродячим торговцам, Лоуренс привык всегда думать о худшем, но он ведь был уже на полпути к месту своего назначения, и с большим количеством товара вдобавок. Поэтому он сказал себе, что думать о худшем бессмысленно, а нужно сейчас думать только об одном – как добраться до Рубинхейгена.

- Это значит, придется делать большой крюк, верно? – сказал он.

- Скорее всего. Я слышал, новую дорогу до Рубинхейгена проложили где-то от дороги на Каслату. Но, кажется, там сейчас тоже небезопасно.

Последний раз Лоуренс был в этих краях больше полугода назад, и о новой дороге он слышал впервые. Если память его не подводила, местность, о которой сейчас шла речь, представляла собой огромных размеров луговину, а на северном краю этой луговины был лес, о котором ходило множество слухов.

- Небезопасно – что именно?..

- О, там всегда волки встречались, но в последнее время, похоже, все стало хуже. Я слышал, две недели назад волки сожрали целый торговый караван, и, по слухам, призвал этих волков какой-то язычник-колдун.

При этих словах торговца Лоуренс припомнил, что почти все мрачные слухи о том лесе так или иначе были связаны с волками. Размышляя об этом, Лоуренс украдкой кинул взгляд на Хоро, которая наверняка подслушивала разговор, и увидел, что уголки ее губ чуть изогнулись в улыбке.

- И как мне добраться до этой новой дороги?

- Ха-ха, собираешься ехать той дорогой? Ну ты и горяч. Езжай вон по той дороге и сверни направо на первой развилке. Езжай дальше, пока не доберешься до следующей развилки. Сверни там налево – и поедешь туда, куда нужно. Только, думаю, лучше будет задержаться здесь на пару-тройку дней. Конечно, шансы, что там впереди вправду банда наемников, один к одному, а может, и меньше, но если ты на них наткнешься, вспоминать об этом будет поздно. Те, кто везут рыбу и мясо, скорее всего, поедут в другие города. Ну а я остаюсь здесь, так безопаснее.

Лоуренс кивнул и повернул голову в сторону своей повозки. Хорошо, что все его товары не могут протухнуть, подумал он. И все же он хотел доставить их в Рубинхейген как можно скорее.

Несколько минут Лоуренс молча размышлял; затем, поблагодарив торговца, он вернулся к повозке.

Хоро все это время послушно оставалась сидеть на козлах. Увидев, как Лоуренс возвращается, она произнесла с ухмылкой:

- Призвали их, э?

- Ну, и что думает волчица Хоро Мудрая? – поинтересовался Лоуренс, взявшись за поводья и по-прежнему размышляя, направить ему повозку вперед или нет.

- Хмм?

- Волки в луговине.

- Пфф.

Фыркнув, Хоро негромко рассмеялась, затем, прикусив ноготок своими острыми зубами, ответила:

- С ними проще иметь дело, чем с людьми. По крайней мере с ними можно общаться.

Довольно занятный ответ.

- Значит, решено.

Дернув поводья, Лоуренс развернул лошадь и направил повозку вперед, стараясь не наехать на увлеченных беседой торговцев.

Несколько торговцев, заметив, что делает Лоуренс, издали изумленные возгласы; большинство, однако, принялись махать ему шляпами и шарфами.

Таким образом они его подбадривали.

Торговцев, которые никогда не рискуют, не существует в природе – ведь огромные прибыли ожидают лишь тех, кто не боится идти на риск.

Новости, что банда наемников объявилась на той или иной дороге, распространялись быстрее чумы. Это объяснялось огромной опасностью таких банд.

Для торговца, однако, время было важнейшим торговым инструментом, его ничто не могло заменить. Потерять этот инструмент – все равно что понести огромный убыток.

Именно поэтому Лоуренс решил все же направиться к луговине, где могли объявиться волки. Ну и, конечно, то, что с ним была Хоро, тоже повлияло на его решение.

Этот слух, что в здешние места пожаловала банда наемников, наверняка повлиял и на цены, подумал Лоуренс. Если ему удастся использовать эту возможность, он даже сможет получить какую-никакую прибыль. И это он тоже учел, принимая решение. Раньше он думал о плохой стороне сложившейся ситуации, но вообще-то в ней было и хорошее.

Кроме того, в торговле часто все оборачивается совсем не так, как ожидаешь. Это одна из вещей, которые делают торговлю таким интересным занятием.

- А ты, похоже, в отличном настроении, - полным удивления голосом сказала Хоро. Лоуренс ответил лишь коротким «ага».

Всегда двигайся вперед, и доходы придут к тебе. Такова главная заповедь бродячего торговца.

***

Еще до следующего полудня они выехали на дорогу, что вела к луговине.

Так называемые «новые торговые пути» включали в себя как естественно образовавшиеся дороги, так и проложенные по приказу власть имущих. Иногда, чтобы проложить такую дорогу, приходилось вырубать кустарники и деревья; предусмотрительные строители засыпали дорогу галькой или покрывали досками, чтобы облегчить и ускорить движение повозок.

Разумеется, такие дороги были не бесплатны – за проезд по ним взимались немалые деньги. Зато на платных дорогах принимались серьезные меры против грабителей, так что для человека, которого заботят время и собственная безопасность, плата за проезд по такой дороге нередко оказывалась самым выгодным решением.

Дорога, лежащая перед Лоуренсом и Хоро сейчас, - та самая, на которой нередко появлялись волки, - была чем-то промежуточным между первым и вторым типами.

На перекрестке стоял деревянный столб с указателями. Похоже, сперва здесь, на пересечении путей, собирались что-то построить – на земле до сих пор остались лежать сложенные штабелями бревна, открытые всем дождям и ветрам. Видимо, здесь хотели устроить полноценную дорогу и собирать деньги с проезжающих, но сейчас тут торчал лишь одинокий указательный столб.

Перекресток дорог находился на вершине довольно крутого холма, и в том направлении, куда дорога шла дальше, видно было далеко. Там, должно быть, приятно было бы трапезничать. Несмотря на приближающуюся зиму, все вокруг зеленело густой травой. Перед глазами расстилалась колоссальных размеров луговина, на которой любой пастух был бы счастлив пасти своих овец.

Однако на дороге, что шла через луговину, виднелись лишь следы проезжавших здесь повозок. Дорога, местами сужающаяся из-за растущей по краям травы, шла прямо и прямо в западном направлении. Излишне говорить, что ни намека на других путников на этой дороге не было.

Если верить карте здешних мест, что была у Лоуренса в голове, лес, где, должно быть, и обитали волчьи стаи, лежал к северу от дороги. Правда, волки не ограничивались в своих передвижениях одними лишь лесами. Глядя на далекое высокотравье, Лоуренс все больше и больше убеждался, что эта луговина прекрасно подходила волкам для охоты.

Даже и без всякой Хоро любой бы предположил, что волки вполне могут здесь появиться, но Лоуренс все-таки решил уточнить у нее.

- Как ты думаешь? Похоже, что здесь водятся волки?

Хоро, сидящая на козлах и обсасывающая кусок сушеной баранины, при этих словах кинула на Лоуренса неверящий взгляд и ответила:

- Неужели ты думаешь, что они бы позволили обнаружить себя здесь, где так хорошо все видно? Мы, волки, вовсе не глупы.

Хоро с грубым фырканьем продолжила обсасывать кусок баранины, время от времени обнажая свои острые звериные клыки.

Слова Хоро и ее острые зубы напомнили Лоуренсу, что вообще-то она на стороне волков. Его чувства в связи с этим сам он затруднился бы описать словами.

Если они действительно нарвутся на волков, могут возникнуть неприятности.

- Особых проблем быть не должно. Даже если волчья стая все-таки появится, достаточно будет бросить им немного сушеного мяса. Мы, волки, не лезем в бессмысленные драки.

При этих словах Лоуренс кивнул и направил повозку вперед. Легкое дуновение ветерка принесло с собой звериный запах. Лоуренс в душе вознес молитву о счастливом путешествии.

***

- Серебряная монета Фарам.

- Неправильно. Это фальшивая серебряная монета Марину.

- Но фальшивая Марину эта, разве нет?

- Это монета Последнего Доминиона епископа Ладевона.

- …

Хоро в молчании смотрела на россыпь монет на своей маленькой ладони.

Поскольку Хоро постоянно жаловалась, что ей скучно, Лоуренс начал учить ее различать деньги разных стран.

Даже волчице Хоро Мудрой, похоже, трудно было распознавать различные монеты, похожие друг на друга и по размеру, и по чеканке.

- Ну, ты легко будешь видеть различия, когда попользуешься ими достаточно долго.

Видя, как серьезно Хоро к этому относится, Лоуренс не решился смеяться над ней и вместо этого принялся ее утешать. Однако, вопреки его ожиданиям, слова утешения лишь сильнее задели ее гордость. Она подняла голову и уставилась на Лоуренса в упор, уши ее возбужденно встали торчком.

- Повтори еще раз! – громко выкрикнула она.

- Хорошо, пойдем сверху вниз.

- Мм.

- Серебряная монета Тренни, серебряная монета Ферин, серебряная монета Лютер, фальшивая серебряная монета Марину, серебряная монета Фарам, серебряная монета лысого короля Ландебара, серебряная монета Священного Зала Митцельфогге, фальшивая серебряная монета Священного Зала Митцельфогге, серебряная монета Святого Митцельфогге, серебряная монета рождественского праздника Митцельфогге, а эта…

- Ты, слушай.

- Хмм?

Лоуренс поднял взгляд от монет на ладони Хоро, которые он перечислял, и обнаружил, что Хоро смотрит на него с бурей чувств на лице – она была в гневе и в то же время, казалось, вот-вот расплачется.

- Ты надо мной смеешься, что ли?

Лоуренс вспомнил, что точно такие же слова сам он произнес когда-то давно, когда разучивал со своим господином виды и названия монет. При этом воспоминании он не смог удержаться от смеха.

- Гррррр…

Услышав низкое рычание Хоро и увидев ее оскал, Лоуренс поспешно стер улыбку с лица.

- Я не смеюсь над тобой. Просто во владениях епископа Митцельфогге чеканилось особенно много различных серебряных монет, - сказал он.

- Тогда не смейся.

Глядя, как Хоро вновь устремила взгляд на монеты, укротив свой гнев, Лоуренс все же не сдержал смешка.

- Если подумать, зачем нужно так много разных монет? Из-за этого все так сложно, - пожаловалась Хоро.

- Видишь ли, государства постоянно образуются, исчезают и вновь образуются. Кроме того, местные правители и церкви тоже часто выпускают новые монеты; ну а о фальшивых монетах и говорить не приходится, они появляются все время. К примеру, серебряную монету Лютер прежде называли фальшивой монетой Тренни, но их ходило такое огромное количество, что в конце концов они стали самостоятельными деньгами.

- Если бы они все были сделаны из меха, я бы их запомнила с первого же раза, - после этих слов Хоро фыркнула и издала вздох. Скорее всего, она имела в виду, что хорошо различает запахи, но Лоуренс не был уверен, какова доля правды в этом утверждении.

- Но зато это отличный способ убить время, верно?

Попытка заставить Хоро улыбнуться оказалась неудачной. Сунув монеты, что были у нее в руке, обратно Лоуренсу, Хоро заявила:

- Пфф, не буду больше запоминать. Вздремну лучше.

Лоуренс выдавил неловкую улыбку, но Хоро, не обращая на него внимания, поднялась, чтобы перелезть с козел в повозку. Лоуренс обратился к ее спине:

- Ты ведь и во сне узнаешь, если волки объявятся поблизости, верно?

- Разумеется.

- Если они нас окружат, будет плохо.

Когда человека окружают разбойники или наемники, положение достаточно тяжелое, но хотя бы возможность объясниться с ними на словах чуть-чуть успокаивает. С волками же объясниться совершенно невозможно, и невозможно угадать, когда они вдруг решат напасть.

Даже рядом с Хоро Лоуренсу было неспокойно.

- Как же тебе нравится нервничать.

Возможно, Хоро угадала потаенные мысли Лоуренса: обернувшись к нему, она произнесла с натянутой улыбкой:

- Обычно животное, когда спит, не очень отличается от того, когда бодрствует. Это только люди совершенно не чувствуют опасности во сне.

- Из уст существа, которое во сне так храпит, это звучит совсем неубедительно.

На эти слова Хоро недовольно ответила:

- Я не храплю.

- …Ну, по правде сказать, это не так уж громко.

Вообще-то храп Хоро можно было назвать даже немного симпатичным, именно поэтому Лоуренс добавил последнюю фразу. Вопреки его ожиданиям, однако, Хоро нахмурилась еще сильнее. Похоже, ее совершенно не интересовало, звучит ее храп симпатично или нет.

- Я сказала, я не храплю.

- Понял, понял, - улыбнувшись, ответил Лоуренс.

Перебравшись обратно на козлы, Хоро прижалась к Лоуренсу и повторила:

- Я не храплю.

- Именно поэтому я и сказал «понял».

Хоро сидела с очень серьезным выражением лица, словно для нее это был вопрос чести; но от ее пронзительного взгляда сердце Лоуренса екнуло. Еще недавно, когда Лоуренс только познакомился с Хоро, он был единственной и постоянной жертвой ее насмешек; но сейчас, Лоуренс был в этом твердо уверен, у него получалось общаться с Хоро все лучше и лучше.

В итоге, похоже, Хоро не нашла чем ответить Лоуренсу и, надув губы, словно не желая признать свое поражение, отвернулась.

При виде такого поведения Хоро Лоуренс чуть улыбнулся и невольно пробормотал себе под нос:

- Только здесь действительно ни малейшего намека, что тут кто-то есть.

Да, на всей этой луговине, которая простиралась докуда хватало глаз, не было видно ни души.

Лоуренс сперва думал, что на этой дороге – короткой дороге в Рубинхейген – должны иногда появляться путники, даже несмотря на слухи о волках; но, обернувшись назад, он убедился, что и там не видно ни единого человека.

- Сила слухов велика, - ответила Хоро, по-прежнему глядя в сторону. При виде такого детского поведения Лоуренс негромко рассмеялся и, кивнув, сказал:

- Верно.

- Однако похоже, что эта дорога все-таки не совсем безлюдна, - эту фразу Хоро произнесла совсем не так, как предыдущую, и спрятала хвост под балахон.

Затем она вздохнула с очень недовольным видом.

Раньше, когда они встречали других торговцев во время своего путешествия, Хоро продолжала холить свой хвост как ни в чем не бывало, припомнил Лоуренс. Именно поэтому действия Хоро, столь явно спрятавшей хвост, его озадачили. Впрочем, объяснение нашлось тотчас же.

- Пахнет овцами. Впереди человек из тех, кого я ненавижу больше всего.

Если посреди луговины разносился запах овец, это значило, что человек впереди был пастухом. Несомненно, Хоро спрятала хвост, потому что знала: пастухи особенно чутки ко всему, что как-то связано с волками.

Глядя, как Хоро наморщила нос, когда произносила последнюю фразу, нетрудно было понять, насколько глубокую вражду она питала к пастухам.

Пастухов и волков сделала врагами сама судьба.

Впрочем, логически рассуждая, волкам и бродячим торговцам тоже полагалось быть врагами, так что Лоуренс решил не развивать эту тему.

- Что собираешься делать? Может, объедем? – предложил Лоуренс.

- Они пусть спасаются бегством, не мы. Нам ни к чему их избегать.

При виде по-прежнему недовольного лица Хоро Лоуренс не выдержал и рассмеялся. Конечно, Хоро метнула на него пронзительный взгляд, но он отвернулся, сделав вид, что не заметил.

- Ну раз ты сама так сказала, едем вперед. Тем более, колеса легко могут застрять, если мы поедем по траве.

Уловив безмолвный кивок Хоро, Лоуренс шевельнул вожжами и направил повозку вперед.

Как и раньше, повозка продолжала ехать по узкой ленте дороги посреди луговины. Прошло немного времени, и наконец вдалеке стали различимы белые точки – явно овцы. Хоро продолжала молчать, и лицо ее оставалось недовольным.

Лоуренс искоса взглянул на Хоро, но востроглазая мудрая волчица этот взгляд заметила. Фыркнув, она поджала губы и сказала:

- Ты еще даже не родился, а я уже несколько веков ненавидела пастухов. Сейчас мирно ужиться с пастухом для меня совершенно невозможно.

Хоро опустила голову и, вздохнув, продолжила:

- Когда такая вкусная на вид еда мелькает прямо перед глазами, и при этом нам все время твердят, что это не еда и пробовать ее нельзя, – представь себе, каково нам. Разумеется, мы ненавидим этих людей.

То, как серьезно это все говорила Хоро, казалось Лоуренсу довольно забавным; но в то же время он понимал, что с точки зрения Хоро это и есть серьезно, и потому смотрел прямо перед собой, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.

Повозка подъехала уже достаточно близко, чтобы даже Лоуренс мог нормально разглядеть овец.

Поскольку овцы двигались все вместе, точно определить их количество было невозможно; где-то десяток, не больше. Овцы шли вперед и на ходу флегматично жевали траву.

Разумеется, там были не только овцы. Рядом с овцами шел так ненавидимый Хоро пастух, а рядом с ним – пастушья собака.

Пастух был облачен в длиннополый плащ цвета пожухлой травы; с грязно-серого пояса свисал рожок. В руке пастух держал посох выше собственного роста; к верхнему концу посоха был привязан колокольчик размером с ладонь.

Черный пастуший пес с бдительным видом носился вокруг своего хозяина. Благодаря своей длинной черной шерсти он казался шаром черного пламени. Лишь на морде и кончиках лап мех был белым.

Говаривали, что если странник встречает на своем пути пастуха, он должен помнить две вещи.

Во-первых, нельзя приводить пастуха в дурное настроение. Во-вторых, следует убедиться, что под плащом не скрывается демон.

Такое настороженное отношение к пастухам было вызвано тем, что пастухи ведут образ жизни еще даже более одинокий, чем бродячие торговцы.

Насколько одинок пастух, ясно уже из того, что по лугам, простирающимся во все стороны докуда хватает глаз, он бродит лишь со своей собакой да со стадом. Но, что еще более важно, сама природа пастушьего занятия такова, что люди просто не в силах думать о пастухах как о нормальных человеческих существах.

Человек, путешествующий в одиночку, в компании лишь стада животных; изо дня в день бродящий по бескрайним лугам; держащий в одной руке длинный посох, а в другой рожок, - такой образ легко подходил какому-нибудь языческому колдуну, способному подчинять зверей своей воле.

Ходили слухи, что встреча с пастухом в дороге сулит благословение духов земли и что целую неделю после этой встречи путник будет огражден от несчастий; но ходили и другие слухи – что пастухи являются воплощением демонов, и малейшая потеря бдительности приведет к тому, что душа путника окажется запертой в теле овцы.

Лоуренс вовсе не считал эти слухи нелепыми: от пастухов вправду веяло чем-то, от чего легко было поверить в подобное.

Поэтому Лоуренс поднял вверх правую руку и описал ей в воздухе три кольца. Пастух в ответ четырежды поднял и опустил посох. Эти действия считались ритуалом, который полагалось исполнять всякий раз при встрече с пастухом. Когда ритуал был успешно завершен, на душе у Лоуренса немного полегчало. По крайней мере, тот, с кем он встретился, не был мертвым духом.

И все же, хотя первая проверка была успешно пройдена, требовалось подъехать поближе, чтобы удостовериться, что перед ним не демон в человеческом обличье.

- Я Лоуренс, бродячий торговец, это моя спутница Хоро.

Когда расстояние между ними сократилось настолько, что на одеянии пастуха можно было разглядеть следы штопки, Лоуренс остановил повозку и представился. Пастух оказался ниже, чем Лоуренс ожидал, - лишь немного крупнее Хоро. Когда Лоуренс назвал себя, пастуший пес, до того сгонявший овец, подбежал к хозяину и уселся рядом с ним, словно верный рыцарь.

Серые с голубоватым оттенком глаза внимательно уставились на Лоуренса и Хоро.

Пастух стоял молча, не издавая ни звука.

- С помощью Господа я добрался сюда, где встретился с тобой. Если ты истинный пастух, ты знаешь, что должен делать, верно? – сказал Лоуренс.

Истинный пастух должен был подтвердить, что он пастух, традиционными для людей этого занятия песнопениями и танцами.

Пастух медленно кивнул и протянул руку, держащую посох вертикально, прямо перед собой.

К удивлению Лоуренса, рука оказалась неожиданно тонкая; впрочем, в следующее мгновение он был удивлен еще больше.

- С благословением Господа.

Голос, начавший петь пастуший гимн, принадлежал юной деве.

- С защитой, даруемой духами земли.

Искусно двигая посохом, пастушка привычными движениями изобразила на земле небольшую стрелу; затем, повернувшись сама и вращая посох, она провела от кончика стрелы круг против часовой стрелки.

- Слушая послания небес с ветром, вбирая в себя любовь фей, как овца вбирает траву.

Замкнув круг у конца стрелы, пастушка мягко подняла правую ногу и с притопом опустила ее на землю.

- Овцы ведомы пастухом, а пастух ведом Господом.

Теперь она держала посох неподвижно, указывая им на конец стрелы.

- Милостью Господа, пастух следует праведным путем.

В какую страну ни приди, песни и танцы пастухов везде были почти одни и те же – несмотря на то, что пастухи не образовывали постоянных гильдий, как ремесленники и торговцы.

Говаривали, что пастухи умели посылать сообщения людям, находящимся далеко от них, с помощью ветра. Возможно, в какой-то степени эти слухи были правдивы.

- Прошу простить меня за то, что подозревал тебя. Теперь я вижу, что ты истинный пастух, - произнес Лоуренс, сходя с повозки. В уголках губ пастушки затеплилась улыбка. Лицо ее было почти полностью скрыто под капюшоном, так что Лоуренс не мог судить уверенно; но, судя по губам, это была красивая девушка.

Лоуренс твердил себе, что должен держаться вежливо и благородно; но тем не менее его грызло любопытство.

Среди торговцев женщины встречались редко, среди пастухов же – и того реже. А эта пастушка была к тому же юна и красива. У любого торговца, впитавшего любопытство с молоком матери, это просто не могло не вызвать искреннего интереса.

Впрочем, частью натуры торговца была и полнейшая беспомощность во всем, что выходило за рамки торговых отношений.

Лоуренс был тому идеальным примером. Он был совершенно не в состоянии найти тему, на которую бродячий торговец мог бы пообщаться с пастушкой; в конце концов ему пришлось задавить в своем сердце любопытство и произнести фразу, которая всегда произносится при встрече с пастухом.

- Могу ли я попросить пастушку, с которой меня свела милость Господа, помолиться за безопасность моей дороги?

- С превеликим удовольствием.

Голос пастушки был спокоен, как стригущие траву овцы. Любопытство Лоуренса раздулось сильнее, чем летнее облако. Хотя он, конечно, не позволил чувствам отразиться на лице, но любопытство в сердце ему приходилось давить усилием воли. Бесстыдно совать нос в чужие личные дела было совершенно не в характере Лоуренса, зато неумение красиво говорить – как раз, наоборот, в характере. Подходя к пастушке с просьбой о молитве, он невольно позавидовал Вайссу, меняле из Паттио – тот говорить умел.

Более того, совсем рядом с ним в повозке сидела Хоро – та, что ненавидела пастухов больше всего на свете.

В первую очередь из-за этого и следует обуздать любопытство, мелькнуло в голове у Лоуренса.

Пока Лоуренс пытался успокоить свои мысли, пастушка, которую он попросил помолиться за его безопасность, подняла посох двумя руками высоко вверх и начала выпевать молитву.

- Парути, Мис, Туэро, мору. Лу, шпитцоу, тирадо, куру.

Язык этот был ведом только пастухам; он не походил ни на древний язык Священного писания, ни на какой-либо из языков, употребляемых в разных странах мира. Сколько его ни слушай, все равно он кажется таинственным и странным.

Сами пастухи не знали в точности, что означают их молитвы; но тем не менее когда пастух молится о безопасной дороге, он всегда читает одну и ту же молитву, из какой бы страны он ни был родом.

Даже завершающее действие – когда пастух опускает посох и дует в рожок, извлекая из него единственную протяжную ноту, – всегда одно и то же.

Лоуренс поблагодарил пастушку и протянул ей потемневшую медную монету. Это был обычай – благодарить пастуха не золотой или серебряной, но медной монетой; и по обычаю же пастух не мог отказаться от вознаграждения. Пастушка протянула руку – рука оказалась чуть крупнее, чем у Хоро, - и Лоуренс опустил в ладонь монету, вновь выразив словами свою благодарность.

Ему по-прежнему не удавалось придумать тему для разговора. Хоть и с сожалением, но в конце концов он вынужден был оставить эту мысль.

Однако едва Лоуренс попрощался с пастушкой и направился к повозке, как тут же застыл на месте.

Все потому, что пастушка внезапно обратилась к нему.

- Эмм… если мне позволено будет спросить, не в Рубинхейген ли ты направляешься?

Голос ее был полной противоположностью хрустально-звонкому голосу Хоро. Едва ли кто-то, услышав этот голос, предположил бы, что его обладательница занимается таким тяжелым занятием, как пастушество. Оглядываясь, Лоуренс улучил возможность кинуть взгляд на Хоро. Та сидела отвернувшись, и вид у нее был скучающий до невозможности.

- Да, я выехал из Поросона и намереваюсь направиться в Рубинхейген, - ответил Лоуренс.

- Где ты узнал про эту дорогу?

- На пути Святого Метрогиуса, совсем недавно.

- Вот как… а до тебя дошли слухи о волках?

Услышав последнюю фразу, Лоуренс понял, почему пастушка к нему обратилась.

Похоже, она решила, что Лоуренс – бродячий торговец, который выбрал эту дорогу просто по незнанию.

- Я их слышал. Но, поскольку меня торопит время, я решил все равно воспользоваться этой дорогой.

Упоминать Хоро было совершенно необязательно. Ради денег торговцы нередко шли вперед не раздумывая, даже несмотря на риск встречи с волками, так что едва ли у пастушки возникнут подозрения.

Реакция пастушки на эти слова, однако, его удивила.

Почему-то лицо ее исполнилось глубокого сожаления.

- Вот как… - тихо произнесла она, и плечи ее поникли. Все это ясно показывало, что изначально она на что-то надеялась. На что, однако, она могла надеяться?

Переворошив в голове весь только что состоявшийся разговор, Лоуренс нашел лишь два возможных ответа.

Либо она надеялась, что Лоуренс не слышал о волках, либо – что он не торопится.

Да, судя по содержанию разговора, лишь на это могла надеяться пастушка.

- Что-то не так?

Лоуренс ощутил, что в подобной ситуации поинтересоваться было необходимо, - не как торговцу, но как мужчине. Он улыбнулся своей деловой улыбкой и изо всех сил попытался выглядеть галантно.

Сидящая сзади Хоро наверняка была очень недовольна; но Лоуренс решил на время выкинуть это из головы.

- Э? А, ничего… эммм…

- Не нужно скромничать, говори, не стесняйся. Или, может, тебе нужно что-то купить?

Если речь заходила о торговле, быстрота мысли и языка Лоуренса была непревзойденной.

Не исключено, что здесь могла получиться какая-то сделка, и одновременно ему удалось бы разузнать что-то об этой пастушке – даже феи встречались чаще, чем подобные ей. Прячась под маской улыбчивого торговца, заботящегося исключительно о покупке и продаже, он, конечно, проделал в уме такой расчет.

Однако едва он услышал следующую фразу пастушки, все эти планы словно выдуло у него из головы.

- Эмм… будет ли мне позволено… просить тебя… чтобы ты меня нанял?

Выдавив эти слова, пастушка изо всех сил стиснула посох обеими руками и оперлась о него; тут в голове Лоуренса стало совсем пусто.

Когда пастух просит кого-то его нанять, это значит, что он предлагает заботиться об овцах этого человека.

Но у Лоуренса же не было овец. Если у него и было животное, то лишь высокомерная и хитроумная волчица.

- Эээ… ты, должно быть, и сама видишь по моей одежде – я бродячий торговец. Мне очень жаль, что приходится отвергать такое хорошее предложение, но у меня нет овец…

- Нет, не то… это не то, что я имела в виду, - поспешно перебила пастушка, взмахнув руками. Затем она принялась лихорадочно оглядываться по сторонам, словно пытаясь купить себе время, чтобы собраться с мыслями.

Поскольку капюшон наползал ей на глаза, Лоуренс не видел, куда она смотрит; но, судя по всему, она явно что-то высматривала.

Несомненно, она искала что-то, что помогло бы ей объясниться.

То, что пастушка искала, она нашла очень быстро.

Лоуренс смог понять, что именно она искала, потому что от всего ее тела неким сверхъестественным образом внезапно повеяло чувством облегчения, - почти как если бы под капюшоном у нее оказалась пара выразительных ушей, как у Хоро.

Искала она четвероногого рыцаря в черных меховых доспехах – верного слугу, пастушьего пса, бдительно несущего стражу у ног своей госпожи.

- Я пастушка. Я умею не только заботиться об овцах, но и отгонять волков.

При этих словах она сделала легкое движение правой рукой, и черный пес тут же вскочил на ноги.

- Если ты желаешь нанять меня, я смогу защитить вас обоих; волки не нападут на вас до конца вашего пути. Что ты скажешь?

Словно дополняя неуклюжее самовосхваление своей госпожи, пес гавкнул и побежал собирать овец, которые начали было уже разбредаться.

Лоуренсу доводилось слышать, как люди нанимают солдат или рыцарей, когда им приходится пересекать земли, опасные встречами с разбойниками; но никогда он не слышал, чтобы кто-либо нанимал пастуха для защиты от нападений волков. Конечно, если рядом с человеком шел хороший пастух, человек словно получал дополнительно пару острых глаз и ушей, и это вполне могло защитить от волков. Но даже если так – коли он ни разу не слышал о таких вещах, это означало, что пастухи никогда не предлагали этого.

Лоуренс вновь перевел взгляд с черного пса, который носился вокруг овец, словно показывая, как он будет защищать их от волчьей стаи, на его хозяйку.

Скорее всего, пастушке, ведущей уединенную жизнь, редко перепадала возможность кому-то вежливо улыбнуться… если вообще перепадала. Уголки губ под капюшоном изогнулись в неестественной ухмылке.

Поразмыслив, Лоуренс наконец раскрыл рот.

- Пожалуйста, немного подожди. Я должен посоветоваться со своей спутницей.

- Б… благодарю тебя за беспокойство.

Хотя отчаяние, сквозившее в облике пастушки, вызвало у Лоуренса желание нанять ее немедленно и без дальнейших разговоров, но в то же время найм означал необходимость платить деньги, а когда речь заходила о деньгах, голова торговца умела высчитывать лишь прибыли и убытки.

Лоуренс чувствовал, что Хоро, как враг пастухов, лучше всех подходит для того, чтобы расспрашивать о них. Поэтому он, быстро подойдя к козлам, обратился к сидящей на них и зевающей от скуки Хоро:

- Что ты думаешь об этой пастушке?

- Хмм? Мм…

Хоро потерла уголки глаз и повернула голову в сторону пастушки. Лоуренс обернулся вслед за ней. Пастушка на них не смотрела – она командовала псом.

Едва ли она специально показывает свое мастерство, подумал Лоуренс, – просто не дает овцам разбрестись.

Когда овечье стадо стоит на месте, оно гораздо охотнее, чем идущее, рассыпается в стороны.

Отвернувшись от пастушки, Хоро лениво произнесла:

- Я куда привлекательнее.

Лошадь заржала, как засмеялась.

- Я не это имел в виду. Я спрашивал о ее мастерстве.

- О мастерстве?

- Ты можешь определить, насколько она искусна как пастух? Если она хороша, нанять ее имеет смысл. Ты разве не слышала наш разговор?

Метнув короткий взгляд на пастушку, Хоро произнесла очень недовольным тоном:

- Разве тебе недостаточно меня?

- Достаточно, конечно. Но я никогда прежде не задумывался о самой идее нанять пастуха для защиты от волков. Это новый вид занятий, а вдруг он окажется прибыльным? Как ты думаешь?

Хоро была мудрой волчицей, способной распознавать человеческую ложь; но даже зная, что Лоуренс не лжет, она все же глядела на него подозрительно.

Впрочем, Лоуренс быстро понял ее намерения.

- Я вовсе не поддался ее женским чарам – ты ведь куда привлекательнее.

Затем Лоуренс пожал плечами, как бы говоря: «Неужели этого недостаточно?», на что получил ответ:

- Испытание с трудом, но пройдено.

Эти слова Хоро произнесла суровым тоном, но при этом улыбалась и смотрела весело, так что Лоуренс решил, что она шутит.

- Так все-таки, насколько хорошо ее мастерство?

На лице Хоро вновь появилась недовольная гримаса.

- Я, правда, не видела своими глазами, как эта пастушка управляется с волками, и потому не могу судить точно, но полагаю, что ее уровень где-то от среднего до высокого.

- А чуть определеннее?

- Я бы смогла забрать ее овец. Но если нападут обычные волки, даже стаей, скорее всего, она их отгонит с легкостью.

Столь высокая оценка Хоро застала Лоуренса врасплох.

- Эта пастушка хорошо умеет управляться с овцами. Так называемый «трудный пастух» - это пастух, у которого есть умная собака и умение с этой собакой слаженно работать. У этой персоны есть и то, и другое. Судя по ее голосу, она еще довольно молода. Какой же она может стать. Возможно, мне стоит воспользоваться случаем…

- Понял. Спасибо.

Лоуренс был не вполне уверен, всерьез говорит Хоро или шутит, но, услышав шелест хвоста, решил, что она по крайней мере наполовину серьезна.

Однако теперь, когда Лоуренс узнал, насколько эта девушка искусна как пастух, он мог принять решение. Хоть она нанималась и на короткое время, все равно это требовало денег, и было бы очень печально, если бы она оказалась неумелой. С этой мыслью Лоуренс уже начал было разворачиваться, но голос Хоро его остановил.

- Ты.

- Хмм?

- Ты действительно собираешься нанять эту девушку?

В голосе Хоро таилась нотка укоризны.

Услышав этот вопрос, Лоуренс вспомнил вдруг, что Хоро ведь терпеть не может пастухов.

- Ох… ты вправду их так сильно ненавидишь?

- Если ты интересуешься, ненавижу ли я их, ответ, конечно же, «да». Однако проблема не в этом. Если не говорить обо мне, я спрашиваю: действительно ли все в порядке с наймом этой девушки?

Лоуренс почувствовал себя так, словно он только что получил совершенно неожиданный удар кинжалом.

- …А в чем проблема?

Лоуренс не понимал, что имеет в виду Хоро, и потому честно спросил. Мягко вздохнув, Хоро недовольно прищурила глаза. Янтарные с красноватым отливом глаза смотрели пронзительно, словно прожигая все на пути струей холодного огня.

- Если ты ее наймешь, это означает, что какое-то время нам придется путешествовать вместе, разве не так? Я спрашиваю: не будет ли это проблемой?

Хоро не отрывала от Лоуренса холодного взгляда.

Поскольку она по-прежнему восседала на козлах, ее глаза располагались выше, чем у Лоуренса. Только вряд ли именно из-за этого она казалась такой рассерженной.

Почему же найм пастушки так сильно разозлил Хоро? Лоуренс принялся лихорадочно рыться у себя в голове в поисках ответа.

Почти ничего не приходило ему в голову, за исключением самой простой и явной причины, - что Хоро ненавидит пастухов. Одну за другой он отбрасывал все приходящие ему в голову возможности, пока не пришел наконец к выводу.

Неужели Хоро предпочитала, чтобы вместе путешествовали лишь они вдвоем?

- Тебе это не нравится?

- Дело не в том, нравится мне это или не нравится, - холодно ответила Хоро, отчего у Лоуренса лишь усилилось впечатление, что она просто упрямится. Значит, и это ей свойственно, подумал Лоуренс, не в силах подавить легкую улыбку.

- Всего два дня, потом мы приедем в Рубинхейген. Что такого?

- …Ничего такого.

Прежде чем произнести эти слова, Хоро украдкой взглянула на него. При этом она казалась такой милой.

- Возможно, тебе будет не вполне удобно, но потерпи немного.

Неожиданно милое поведение Хоро вызвало улыбку на лице Лоуренса.

И все же Хоро вновь нахмурилась и переспросила:

- Что именно мне потерпеть?

- Хммм, ну, конечно…

Слова застряли у Лоуренса в глотке. Вряд ли хорошая идея – вслух заявить, что Хоро будет ревновать, подумал он. Если он скажет правду, Хоро, скорее всего, начнет с жаром утверждать, что он говорит глупости.

- Я действительно хочу всего лишь посмотреть, можно ли использовать пастуха для защиты от волков. Ты ведь можешь это вытерпеть два дня, верно?

- …Я, конечно, могу, но проблема не в этом, да?

- Это…

Лоуренс кинул взгляд на пастушку. Хоро воспользовалась возникшей паузой и продолжила.

- Я о том, что если мы так просто возьмем и решим путешествовать с еще одним человеком, он может вызнать, кто я. Меня-то это не тревожит, но тебя будет, верно?

После этих слов Хоро Лоуренс почувствовал, как его хребет буквально промерз насквозь. Даже пастушка, стоящая на некотором удалении, ощутила, что что-то не так, и посмотрела на него, склонив голову набок.

Да, вот оно что! Вот в чем причина! Как он мог упустить нечто столь очевидное? Пот проступил у него по всей спине, и он желал лишь одного: чтобы этот пот, стекая вниз, смыл заодно его ошибку.

«И почему мысль, что Хоро желает путешествовать лишь вдвоем со мной, первой пришла мне в голову? - спрашивал сам себя Лоуренс. – Не слишком ли я стал самоуверен?»

Лоуренс затылком ощущал взгляд Хоро.

Даже пастушка, стоя отнюдь не рядом, углядела некое изменение в его состоянии. Уж конечно, мудрая волчица, сидящая вплотную, рассмотрела все, что творилось в глубине его души, в подробностях.

- Ага, понятно.

При этих словах Лоуренс залился краской.

- Значит, мм… ты надеялся услышать от меня что-то такое, хмм?

Хоро медленно повернула голову, и Лоуренс увидел, что теперь эта зловредная девушка-волчица нацепила на себя одинокое и потерянное выражение лица.

Сжав кулачки, она поднесла их к уголкам губ и произнесла печально и застенчиво:

- Я… хотела бы путешествовать лишь с тобой одним…

Говоря это, она специально изогнулась всем телом и робко отвернулась, но тотчас повернулась обратно. Выражение лица ее мгновенно переменилось, взгляд вновь стал холоден, изо рта вырвались слова упрека:

- Не веди себя как глупец.

Лоуренс был не в силах вымолвить ни слова; он чувствовал одновременно стыд и гнев, настолько сильные, что ему с трудом удавалось держаться на ногах.

Больше всего Лоуренс сейчас желал испариться на месте, долой с глаз Хоро. Он развернулся, чтоб отойти, но голос Хоро вновь остановил его.

«Что, недостаточно еще она надо мной поиздевалась?» - подумал он. Обернувшись, он увидел, что Хоро на козлах улыбается.

Эта улыбка говорила: «Ну, ты просто невыносим».

При виде улыбки Хоро на сердце у Лоуренса полегчало.

- Ох уж… - вздохнула Хоро. Лоуренс в ответ натянуто улыбнулся.

- Ладно, два дня я смогу скрывать от нее, кто я. Решай сам, как сочтешь нужным.

Хоро зевнула и решительно отвернулась, давая понять, что переговоры окончены.

Лоуренс кивнул и зашагал к пастушке.

У него было такое чувство, что они с Хоро стали чуть-чуть ближе друг к другу.

- Прошу прощения, что заставил тебя так долго ждать, - извинился он.

- Ничего, ничего. Ну так… эммм…

- Как насчет сорока трие до Рубинхейгена? Если на нас действительно нападут волки и мы останемся целы и невредимы, я доплачу еще.

Поскольку разговор Лоуренса и Хоро так затянулся, пастушка, видимо, ожидала получить отказ. Несколько секунд она стояла остолбенев; потом, когда значение сказанных Лоуренсом слов наконец дошло до нее в полной мере, она поспешно закивала.

- О… очень рада иметь с тобой дело.

- Это я хотел сказать.

Протягивая пастушке руку, чтобы рукопожатием обозначить заключение сделки, Лоуренс вдруг осознал, что до сих пор не знает ее имени.

- Позволь поинтересоваться, как тебя зовут.

- Ах, п-прошу прощения.

Пастушка словно только что поняла, что ее голова по-прежнему укрыта, и поспешно сдернула капюшон.

Лоуренс в последние времена частенько был смущен и сбит с толку – из-за Хоро, разумеется, - но увиденное им стало усладой для души.

Из-под капюшона показалось девичье лицо с тонкими чертами; эта хрупкость чем-то напоминала овечью. Светлые волосы, собранные в хвост, явно не знали гребня. Фигура казалась немного слишком худощавой, и от нее исходило ощущение бедности. Темно-карие глаза смотрели открыто и невинно.

- Мое имя Нора Арендт.

- Что ж, позволь и мне представиться. Я Крафт Лоуренс. В делах я известен как Лоуренс.

Лоуренс пожал робко протянутую Норой руку. Рука Норы, чуть более крупная, чем у Хоро, на мгновение отдернулась от неожиданности, но тут же успокоилась и мягко стиснула ладонь Лоуренса. При том же, что и у Хоро, размере ее ладонь оказалась жесткой на ощупь, выдавая, что перед Лоуренсом действительно пастух.

- Что ж, прошу тебя сопроводить нас в Рубинхейген.

- С превеликим удовольствием.

Улыбка Норы напомнила мягкую летнюю траву.

***

Лоуренс сперва думал, что с овечьим стадом он будет двигаться медленнее, чем прежде, но все оказалось совсем не так.

Овцы шли куда быстрее, чем он ожидал. Когда дорога шла под горку, им достаточно было чуть-чуть ускориться, и они с легкостью оставляли повозку позади.

Хотя блеяние их и звучало по-прежнему лениво, но бежать при этом они могли так же быстро, как горный поток несет белую тряпицу.

Разумеется, Нора держалась прямо позади стада без малейших усилий. В общем, положение было такое: стадо бежало впереди, Нора шла следом, а уже сзади ехала повозка Лоуренса.

- Энек.

Едва Нора позвала его по имени, черный пастуший пес Энек помчался к ней, словно стрела с наконечником из черного пламени, и принялся радостно прыгать вокруг нее в ожидании команды. Затем Нора качнула колокольчиком на конце посоха, и Энек тотчас ветром понесся к голове стада.

Лоуренс, конечно, не умел оценивать на глаз мастерство пастуха, но даже он мог видеть, что командовать Нора умела. Такого взаимопонимания, как у нее с Энеком, не достигнешь за несколько дней.

Однако Энек выглядел довольно старым, тогда как Норе было на вид не больше семнадцати-восемнадцати лет. Лоуренс предполагал, что отец Норы был пастухом, и пастуший пес достался ей по наследству.

Любопытство, являющееся неотъемлемой чертой любого торговца, было написано у Лоуренса на лице.

- Нора.

- Да?

- Скажи, ты давно занимаешься пастушеством?

Дождавшись, когда Лоуренс договорит, Нора подняла посох и один раз звякнула колокольчиком. Затем она замедлила шаг и подошла к правому боку повозки.

Сидящая на козлах слева Хоро глубоко спала.

- Всего четыре года, - ответила Нора.

Человеку, пожелавшему стать пастухом, нужно было хорошенько запомнить всего лишь пастушеские песнопения и танцы, а также несколько молитв о безопасной дороге. Поэтому частенько совсем юный пастух уже имел за плечами десятилетний опыт.

Посох и пастуший пес были необязательны: любой человек, способный хлестнуть овцу по заду хворостиной и направить ее вперед, мог стать хорошим пастухом.

- А этот пастуший пес… э… Энек, ты сама его вырастила?

- Нет, я его нашла.

Такого ответа Лоуренс не ожидал. Искусный пастуший пес был истинным богатством пастуха, и ни один пастух не позволил бы своему псу потеряться.

Он нашел лишь одно возможное объяснение: предыдущий владелец почему-то перестал заниматься пастушеством и оставил пса.

- Я стала пастушкой уже после того, как подобрала Энека.

- А до того? – не удержался Лоуренс.

- Я помогала в богадельне при монастыре, и мне было дозволено там же жить.

Лоуренс чувствовал, что лезть в чью-то личную жизнь неправильно; однако Нора вовсе не выглядела недовольной и отвечала довольно откровенно. Возможно, из-за того, что пастушки встречались очень редко, она уже привыкла, что ее расспрашивают о себе.

Прежде Нора жила в богадельне – это значило, что у нее не было ни семьи, ни денег. И все же она стала искусной пастушкой. Похоже, небеса не забывали одарять людей удачей.

- Когда я жила в богадельне, я все время мечтала, что у меня будет собственная работа, - произнесла Нора. – И мне действительно очень повезло, что я нашла Энека.

- Должно быть, ты смогла встретить Энека, потому что каждый день искренне молилась.

- Да, я тоже уверена, что моя встреча с Энеком – это судьба, назначенная мне небесами.

Нора качнула посохом, издав мелодичный звон, и Энек тотчас подбежал к ней.

Едва быстрый топоток лап Энека достиг ушей Лоуренса, Хоро чуть дернулась и прижалась к Лоуренсу. Некогда Хоро заявила, что чувствует приближение волков даже во сне. Похоже, то была правда.

- Землю, на которой стояла богадельня, обманом захватили торговцы, и я совершенно не знала, что мне делать дальше. Именно тогда я и нашла Энека.

Слова Норы вызвали у Лоуренса смутное раздражение, – он ведь и сам был торговцем, – но он не мог не признать, что такие вещи происходят довольно часто.

- Когда я его нашла, он был весь израненный, на него смотреть было страшно, - продолжила Нора.

- На него напали волки?

Лоуренс почувствовал, как Хоро шевельнулась. Возможно, она лишь притворяется спящей, мелькнуло у него в голове.

- Нет, думаю, то были разбойники или наемники… потому что никаких волков в тех краях не было. Энек тогда лежал, свернувшись, у подножия холма, и в зубах у него был этот посох.

- Понятно.

Нора погладила Энеку шею; тот радостно гавкнул.

Энек явно был не единственным, кто в те дни находился между жизнью и смертью у подножия холма. Все те, кого вышвырнули из богадельни, были почти наверное обречены на голодную смерть. Между человеком и псом, вместе прошедшими и пережившими те испытания, несомненно, образовалась связь, разорвать которую совсем непросто.

Кроме того, пастушество было занятием тяжелым и одиноким. Вполне естественно, что Нора была рада возможности говорить с Энеком.

По крайней мере, с псом говорить куда приятнее, чем с бесчувственной лошадью, подумалось Лоуренсу.

- Однако я впервые в жизни встретил пастуха, желающего охранять кого-то в пути, - произнес он.

- Э?

- Обычно пастухи такими вещами не занимаются, верно? – улыбнувшись, пояснил Лоуренс. На лице Норы тут же отразилось смущение, и она застенчиво опустила голову.

- На самом деле…

- Хмм?

- На самом деле мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить.

Похоже, то, как она стискивает свой длинный – выше ее роста – посох, является чем-то вроде привычки.

Лоуренс понял, какие чувства скрывались за словами Норы.

Если не считать горожан, очень немногие из людей были не подвластны чувству одиночества.

- Но это лишь одна из причин.

Лицо Норы просветлело, и, подняв голову и взглянув вперед, она продолжила:

- Я хочу стать портнихой и придумывать новые одежды.

- О, так ты зарабатываешь деньги, чтобы вступить в гильдию?

При этих словах Нора явно смутилась. Похоже, ей казалось, что, поскольку она не торговец, то, если она заговорит о деньгах, на нее будут смотреть как на невежу.

- В наши дни, в какой бы город ты ни пошла, плата за вход в гильдию везде высокая, - сказал Лоуренс. – Правда, в новых городах обычно пониже.

- Э? Правда?

Красивые темно-карие глаза Норы горели предвкушением; сейчас при виде ее лица любой бы невольно улыбнулся.

Жить в городе и иметь там постоянную работу – эту мечту лелеяли практически все, кто вел бродячую жизнь. Такую работу, как пастушество, даже взрослый мужчина счел бы тяжелой. Наверняка тем сильнее было стремление Норы осуществить свою мечту.

- Некоторые гильдии в новых городах вообще предлагают вступить даром.

- Д-даром… - неверяще пробормотала Нора. Ее присутствие действовало на Лоуренса умиротворяюще – после того, как несколько дней он провел в компании одной лишь Хоро.

- Если ты в будущем встретишь на дороге торговцев, можешь спросить у них, где собираются строить новые города. Если тебе попадется кто-то, кто знает, я уверен, он будет рад с тобой поделиться.

Нора приободрилась, словно услышала, где зарыто сокровище, и, улыбнувшись, кивнула.

Глядя на эту радостную Нору, Лоуренс решил, что сказать то, что он сказал, вполне стоило.

От Норы исходило нечто, что заставляло всех вокруг хотеть ей помочь. Лоуренс был взволнован до глубины души, представив, как она изо всех сил своих тонких рук борется за свою жизнь.

Невольно ему захотелось, чтобы сидящая рядом с ним мудрая волчица, которой достаточно было лишь собственного рта, чтобы держать в кулачке опытного и способного торговца, поучилась у Норы стойкости духа.

Тогда она стала бы настолько симпатичнее… даже про себя Лоуренс не осмеливался произнести эти слова.

- Правда, в последнее время новых городов собираются строить все меньше. Должно быть, самое практичное, что сейчас можно делать, - это продолжать жить честной жизнью и молиться небесам, чтобы они послали немного удачи.

Лоуренс думал, что Нора огорчится, но, к его удивлению, она лишь улыбнулась и шутливым тоном ответила:

- Да. И кроме того, если все время надеяться лишь на помощь небес, не получишь ничего, кроме нагоняев.

Если бы рядом не сидела Хоро, я давно бы пригласил Нору подняться ко мне на козлы, подумал Лоуренс.

И едва так подумал, как Хоро внезапно шевельнулась. Лоуренс поспешно произнес:

- Э… эмм, я, как бродячий торговец, думаю, что больший доход ты сможешь получить не пастушеством, а сопровождением торговцев. Пастухи ведь всегда борются между собой за пастбища, верно?

- …Да, - и Нора натянуто улыбнулась. Судя по тому, как она запнулась, прежде чем ответить, для нее это было проблемой.

- В конце концов, в безопасных землях пастухи повсюду, - добавила она.

- А нет пастухов только в тех местах, где, по слухам, появляются волки, верно?

- Да.

- Да, волки могут доставить много проблем… ай!

Резкая боль в ягодице вынудила Лоуренса подскочить на месте. Под озадаченным взглядом Норы он попытался сгладить впечатление от своего странного поведения неловкой улыбкой и уселся обратно на козлы.

Похоже, Хоро и впрямь лишь притворялась спящей и вот теперь ущипнула Лоуренса за ягодицу.

- Думаю, волки всего лишь ищут еду. Но они действительно нападают на нас иногда… я все же предпочла бы оставаться в безопасном месте.

- Волки вправду такие хитрые и злые, - нарочно заявил Лоуренс, чтобы поквитаться с Хоро за щипок.

- Если будешь говорить о них много плохого, этим можешь их навлечь, поэтому я не говорю о них плохого.

- И то верно, - ответил Лоуренс. Согласился он потому, что, во-первых, Нора так симпатично и по-детски склоняла голову, когда говорила, ну а во-вторых, волчица, к которой относился разговор, сидела рядом с ним.

- Однако то, что ты остаешься цела и бережешь овец здесь, где, по слухам, водятся волки, означает, что ты очень искусна. Наверняка ведь пройдет совсем немного времени, и тебе доверят больше овец, верно?

- Нет, невредимой я остаюсь лишь милостью Господа… и еще, меня вполне устраивает то, что у меня вообще есть работа. Я бы даже не осмелилась попросить дать мне больше овец.

Может быть, Нора это говорила из скромности; однако, судя по ее улыбке без малейшего намека на радость, похоже, причина была в чем-то другом. Возможных вариантов было не очень много. Скорее всего, она была недовольна работодателем.

Хоть Лоуренс и знал, что поступает неправильно, но любопытство вновь его одолело, обратившись в слова:

- А может быть, твой работодатель просто не видит твоих способностей? Тогда почему бы тебе не поискать другого?

В конце концов, пастушество – такой же способ заработать на жизнь, как и любой иной труд, и вполне естественно, что пастухи могут искать лучших условий работы.

Однако на предложение Лоуренса Нора ответила, взглянув удивленно:

- Э… я не посмею искать другого работодателя.

Непохоже было, чтобы Нора опасалась, что у ее работодателя слух острее волчьего и что он услышит, как она о нем отзывается; скорее она была в этом искренне убеждена.

- Прости, это было очень невежливо с моей стороны. Когда человек становится торговцем, он начинает ставить прибыли и убытки превыше всего остального, - извинился Лоуренс.

- А, нет… ничего страшного.

Нора, казалось, была поражена своими собственными словами, но тут же слабым голосом произнесла:

- Эмм…

- Что такое?

- Эмм… а меняют работодателей… часто?

Вопрос удивил Лоуренса.

- Частенько. Человек начинает искать другого работодателя, если ему не нравятся условия работы у нынешнего.

- Вот как…

Однако, судя по тому, насколько потрясена была Нора, когда Лоуренс упомянул идею сменить работодателя, она вообще не думала, что подобные действия разрешены. А раз так – совсем нетрудно было догадаться, кто ее работодатель.

У Норы не было ни семьи, ни денег, и, скорее всего, ей пришлось преодолеть много трудностей, прежде чем она нашла хоть кого-то, кто согласился бы дать ей работу пастуха. Кроме того, даже от сильного мужчины-пастуха, поставленного приглядывать за овечьим стадом, работодатели ожидают обычно, что из десятка овец живыми вернутся не больше восьми. Если работа была поручена худой и хрупкой на вид Норе – скорее всего, работодатель ожидал, что из десятка выживет не больше пяти.

Лишь тот работодатель, который легко относится к прибылям и убыткам и притом милосерден, мог бы доверить Норе пасти своих овец.

Иными словами –

- Если мне будет позволено спросить: ты нанята Церковью?

На лице Норы отразилось невероятное изумление. При виде этого сердце Лоуренса возрадовалось.

- Э? Откуда ты знаешь?

- Это секрет, известный лишь торговцам, - с улыбкой ответил Лоуренс, после чего Хоро легонько наступила ему на ногу. Скорее всего, она намекает, чтобы я не очень-то зазнавался, подумал Лоуренс.

- Нет, эмм… да. Именно священник Церкви доверил мне этих овец…

- Ну, если это Церковь, ты можешь не волноваться о том, что потеряешь работу. Ты нашла хорошего работодателя.

Наверняка ее рекомендовал кто-то, надзиравший за богадельней. Все-таки связи в этом мире имеют большее влияние, чем удача и мастерство.

- Да, мне на самом деле очень повезло, - ответила Нора и улыбнулась.

Однако торговцу, хлеб которого состоял в том, чтобы находить правду в речах, полных лжи и лести, было совершенно ясно, что улыбка эта неискренняя.

Внезапно Нора отвернулась, чтобы отдать команду Энеку, и Лоуренс воспользовался случаем, чтобы взглянуть на Хоро, которая вот уже довольно продолжительное время притворялась спящей. Повернув голову, он обнаружил, что Хоро тоже смотрит на него; впрочем, она тут же отвернулась и закрыла глаза.

Если бы она раскрыла рот, то наверняка сказала бы что-то вроде: «А мне ее ничуточки не жаль», подумал Лоуренс.

- Церковь не только дала мне работу пастуха, но и еще много в чем помогла.

Нора явно говорила это наполовину чтобы убедить саму себя; от этих слов ее становилось только жальче.

Лоуренс услышал достаточно, чтобы понять, почему у Норы такое унылое настроение. Церковь вовсе не «наняла» ее – просто держала под присмотром.

Скорее всего, изначально Церковь дала Норе работу пастуха из сострадания. И, скорее всего, именно поэтому Нору так потрясла мысль о том, чтобы сменить работодателя.

Однако пастухи идеально подходили для того, чтобы их подозревали в еретичестве. Всякий раз, когда что-то происходило, в первую очередь совершенно несправедливо обвиняли их – считали слугами дьявола. То, что и женщина, занимающаяся такой работой, оказывается жертвой подозрений нередко заблуждающейся и упорствующей в своих заблуждениях Церкви, было абсолютно неудивительно – тем более если у этой женщины обнаруживалось выдающееся мастерство. Конечно, Церковь просто не могла не думать, что она пользуется языческими чарами. И вот так наверняка относились и к Норе.

Такое мог бы заметить каждый, каким бы тугодумом он ни был.

Если так, хорошо платить Норе просто не могли. Скорее всего, ей приходилось выполнять все, что прикажут, за самую маленькую плату; откладывать деньги на будущее в таких условиях было невероятно трудно, потому-то Нора и предложила Лоуренсу его охранять. К такому выводу он пришел.

И чутье торговца подсказало ему, что глубже в эти дела ему лезть не стоит.

Свое любопытство Лоуренс уже насытил. Если он полезет глубже, ему придется нести тяжесть возможных последствий.

- Понятно, - произнес он. – Ну, если так, не думаю, что тебе стоит менять работодателя.

- Правда?

- Да. Конечно, Церковь восславляет бедность и целомудрие, поэтому плата может быть и невысокой. Однако, пока Господь нас не оставит, Церковь никогда не исчезнет. А значит, тебе не нужно бояться потерять работу. А пока у тебя есть работа, тебе нет нужды тревожиться, что ты будешь есть завтра. Это действительно удача, верно?

Лоуренс решил, что даже если он заронит в Норе семя недоверия к Церкви и посоветует ей найти другого работодателя, все равно никто не возьмет на работу пастушку, за которой надзирает Церковь. Если из-за его слов эта одинокая девушка лишится работы, ему гордиться будет нечем.

Кроме того, Лоуренс ведь не лгал, да и Нора, похоже, была искренне убеждена в том, что все так и есть. Она медленно кивнула несколько раз и сказала:

- Конечно.

По крайней мере, у Норы была работа, так что положение ее вовсе не было таким уж плохим; и все же Лоуренс чувствовал, что она вправе надеяться на большее. Откашлявшись, он постарался сказать самым бодрым голосом, каким только мог:

- Однако у меня есть несколько знакомых в Рубинхейгене, и я у них разузнаю, не желает ли кто-нибудь из торговцев нанять охрану от волков. Господь ведь не запрещает подрабатывать, верно?

- Правда? Большое спасибо за беспокойство.

При виде того, как немедленно просияла Нора, Лоуренс почувствовал, что тронут.

Что ж, теперь он не имел права говорить, что Вайсс - меняла, живущий в речном городе Паттио, - развратный дурень.

Однако Нора была совсем не похожа на городских девушек, ремесленниц и продавщиц в лавках; от нее исходило какое-то присущее лишь ей чувство свежести. Хотя монахини в монастырях были очень серьезны и искренни, но они обычно смотрели на все с пессимизмом и старались подавлять любые чувства.

А Нора словно сохраняла все достоинства монахинь, не имея притом свойственных им скучных черт характера.

Даже начисто лишенный похоти мужчина не мог не любить Нору. Лоуренс готов был поклясться, что Энек, радостно вилявший хвостом рядом с Норой, мужского пола.

- Все, кто ведет бродячую жизнь, мечтают жить когда-нибудь в городе.

Это была несомненная истина.

Нора кивнула, после чего рывком взметнула посох вверх.

Едва услышав колокольчик, Энек рванулся вперед, и овечье стадо разом повернуло.

После этого разговор Лоуренса и Норы вертелся в основном вокруг пищи, которая встречалась им в их странствиях; эта тема не вызывала у них никаких разногласий.

Дорога шла ровно, и вид во все стороны от нее открывался отменный.

***

Ночь для пастухов наступает рано. Когда солнце еще только начинает садиться на западе, они уже решают, где устроиться на ночлег, а к тому времени, когда заходящее солнце окрашивает небо багрянцем и селяне лишь начинают возвращаться домой, пастух уже сворачивается калачиком и отбывает в страну сновидений. Это объясняется просто: пастух должен проснуться прежде, чем окончательно стемнеет и дороги опустеют, и затем всю ночь вместе со своей собакой охранять стадо.

Затем, когда небо начинает светлеть, пастух и его собака по очереди спят. Очень мало времени для сна – одна из причин, по которым пастушество считалось столь тяжелой работой. Бродячий торговец, для сравнения, имеет для сна достаточно времени, и его работа считается относительно легкой.

- Действительно тяжелая работа… - пробормотал Лоуренс, улегшись на козлах повозки и сунув в рот полоску сушеного мяса; погода стояла достаточно теплая, и нужды в разведении костра не было. Отсюда он мог прекрасно видеть Нору – девушка спала, свернувшись в плотный комочек близ дороги. Лоуренс предлагал ей устроиться в повозке, но Нора ответила, что давно уже привыкла спать на земле, после чего нашла небольшую залысину среди травы, свернулась там и заснула.

Оторвав взгляд от Норы, Лоуренс обнаружил, что сидящая справа от него Хоро выпростала из-под балахона хвост и расчесывает его; она явно была довольна, что ей наконец не нужно волноваться о взглядах окружающих.

Лоуренс смотрел сбоку на Хоро, на то, как она тщательно ухаживает за хвостом, и думал, как это она не устает расчесывать его по столько раз в день. В этот самый момент Хоро внезапно раскрыла рот и, не отрываясь от расчесывания, произнесла:

- Чтобы держать хвост в хорошем состоянии, самое важное – ухаживать за ним каждый день.

Сперва Лоуренс не вполне понял, к чему это она, но, вспомнив, чтО он только что произнес, сообразил. Хоро, похоже, отвечала на реплику, вырвавшуюся у него несколькими секундами ранее. Лоуренс тихонько рассмеялся, и Хоро, расслышав смех, подняла голову и взглянула на него с подозрением.

- А, так ты имел в виду ту девочку, хех.

- Ее зовут Нора Арендт.

Лоуренс специально произнес ее полное имя вслух, услышав, как Хоро с полным недовольства лицом обозвала Нору «девочкой».

Хоро кинула взгляд на лежащую позади повозки Нору и тотчас перевела его обратно на Лоуренса. Затем она внезапно раскрыла рот и выхватила полоску сушеного мяса, которую Лоуренс держал в зубах. От полной неожиданности Лоуренс несколько мгновений просто сидел и смотрел в пространство. Затем он попытался забрать мясо обратно, но, наткнувшись на жесткий взгляд Хоро, тут же убрал руку.

Лоуренс не думал, что Хоро злится из-за его поддразниваний; но сейчас она явно была очень раздражена.

Поскольку Хоро выбрала для расчесывания хвоста место рядом с ним, Лоуренс решил, что стрела ее гнева, скорее всего, нацелена не на него.

Вне всяких сомнений, у недовольства Хоро могла быть лишь одна причина.

- Не поэтому ли я еще тогда спросил твое мнение?

Со стороны это звучало как извинение; Хоро, однако, хмыкнула и ответила:

- Я даже хвост расчесать не могу спокойно.

- Можешь, если залезешь вглубь повозки, разве нет?

- Пфф, если я буду расчесывать хвост в повозке…

- То что?

Поскольку Хоро остановилась на полуфразе, Лоуренс переспросил. Хоро поджала губы, полоска мяса до сих пор свисала у нее изо рта. Она явно не желала развивать эту тему.

Лоуренсу очень хотелось узнать, какие же слова проглотила Хоро, но он опасался, что, если продолжит расспросы, Хоро разозлится всерьез.

Понять чувства Хоро бывает труднее, чем управиться с раненой лошадью. С этой мыслью Лоуренс отвернулся и поднес к губам мех с водой.

- Ты, похоже, наслаждался своей беседой.

Хоро внезапно произнесла эти слова, когда Лоуренс уже задвинул все мысли о ней в глубину сознания и раздумывал, не пора ли развести костер, – темнота уже опустилась.

- Хмм? С Норой, ты имеешь в виду?

Во рту Хоро по-прежнему держала украденную у Лоуренса полоску сушеного мяса. Глаза ее смотрели на хвост, которым она так гордилась, но только, похоже, вовсе не хвост стоял сейчас перед ее взглядом.

- Она сказала, что хочет с кем-нибудь поговорить. Почему же я должен был ей отказать?

Лоуренс не считал Хоро настолько узколобой, чтобы она дулась просто из-за того, что он по-дружески беседовал с пастушкой, которую она терпеть не могла.

Кроме того, ведь именно Хоро притворялась спящей все это время. Нора иногда кидала на нее взгляд исподтишка; она явно очень хотела поговорить с Хоро, которая выглядела ее ровесницей, но в итоге ей удалось лишь спросить, как ее зовут. Если Хоро желала присоединиться к беседе, у нее было множество возможностей это сделать.

- И кроме того, я уже сто лет не разговаривал с обычной девушкой, - шутливо добавил Лоуренс, кинув взгляд на Нору. Когда он вновь повернулся к Хоро, его сердце екнуло.

Ее лицо внезапно изменилось.

Однако сейчас на ее лице были вовсе не слезы ревности, на что он втайне надеялся.

Напротив, Хоро взирала на Лоуренса с жалостью.

- А ты не заметил, что этой девочке не нравится с тобой разговаривать?

- Э?

Лоуренс хотел было уже кинуть на Нору подозрительный взгляд, но сдержался, успев лишь чуть шевельнуть головой. Какой же он торговец, если раз за разом попадается на один и тот же трюк, подумал он.

Делая вид, что он вовсе не поворачивал сейчас голову, Лоуренс успокоил свои чувства и повторил слова, услышанные им когда-то от менестреля:

- О да, такое возможно. Если женщина влюбляется в мужчину с первого взгляда, он лишается удовольствия видеть, как она влюбляется в него медленно.

Когда Лоуренс услышал эти слова от менестреля, он верил в них лишь наполовину, но, как ни странно, сейчас, когда они вырвались из его собственного рта, ему казалось, что они в точности описывают его собственные чувства. Действительно, когда в тебя влюбляются медленно, это доставляет куда больше удовольствия, чем когда влюбляются с первого взгляда.

Однако слова Лоуренса, похоже, застали Хоро врасплох.

Во всяком случае, Лоуренс решил, что именно из-за этого ее лицо внезапно потеряло всякое выражение, и даже полоска сушеного мяса вывалилась изо рта.

- Какой я красноречивый, да?

Отчасти Лоуренс это сказал, чтобы обратить все в шутку, но какая-то часть его была всерьез в этом убеждена.

Впрочем, тут же оказалось, что поведение Хоро было подобно волне, которая отступает, но лишь для того, чтобы обрушиться на берег с силой шторма.

Хоро расхохоталась.

- Пфф! Ха-ха-ха-ха-ха… ну ты даешь… пфф… ха-ха-ха-ха-ха…

Хоро истерически хохотала, держась за живот. Несколько раз она пыталась остановить смех, но ей это всякий раз не удавалось и лишь вызывало новую волну хохота. В итоге Хоро свалилась в груду оружия и доспехов, вся красная от смеха, и продолжала хихикать уже лежа.

Лоуренс сперва тоже смеялся, глядя на Хоро, но затем его лицо стало кислым.

Столь тщательно расчесывавшийся прежде хвост был распушен сильнее, чем обычно, и стучал о днище повозки, будто моля о помощи.

- Эй, ты не перестаралась ли?

Даже если первоначально она стремилась вызвать ответный смех – когда над тобой смеются так долго, это перестает быть интересным.

- Ох уж…

Лоуренс вновь поднес к губам мех; вместе с водой он проглотил и гнев из-за того, что над ним смеялись, и смущение из-за того, что он процитировал менестреля, который сам мало что в этом понимал.

- Хууу… хуу… ахх… я умру от смеха, пфф…

- Ты кончила смеяться? – вздохнув, поинтересовался Лоуренс и посмотрел на медленно исчезающий за горизонтом солнечный диск. Ничто сейчас не могло заставить его посмотреть в сторону Хоро.

- Мм, похоже, ты тоже способен преподносить сюрпризы.

Лоуренс искоса глянул на Хоро и увидел, что она с усталым видом смотрит на него, лежа на груде снаряжения.

По правде сказать, выглядела Хоро так, как будто страдала, не в силах восстановить дыхание после долгого бега.

- Ну, если этого достаточно, чтобы у тебя улучшилось настроение, то оно того стоило.

Даже с учетом того, что Хоро не любила пастухов, она явно была очень раздражена. Лоуренс не считал, что Хоро всерьез ревновала из-за его дружеской беседы с Норой. Да и насчет расчесывания хвоста – не то чтобы у Хоро совсем не было возможности этим заниматься.

Быть может, Хоро просто было неуютно в присутствии незнакомых людей? Лоуренс обдумал такую возможность, но, вспомнив свою собственную первую встречу с Хоро, твердо сказал себе, что Хоро явно не то существо, которое стесняется незнакомцев.

- Хмм? Настроение?

Уши, показавшиеся из-под капюшона, когда Хоро свалилась в повозку от смеха, шевельнулись, и глаза, в которых все еще стояли слезы, вопросительно уставились на Лоуренса. Сейчас у Хоро было такое лицо, словно она только что увидела что-то невероятное.

- Но разве ты не сердилась, что не могла расчесывать хвост?

- …Ооо.

Хоро, похоже, вспомнила.

- Ну да.

После этих слов лицо Хоро наконец-то вернуло былую безмятежность. Поднявшись с груды снаряжения и усевшись, она утерла слезы, оставшиеся в уголках глаз.

Глядя, как Хоро якобы только что вспомнила это, Лоуренс подумал, что, похоже, невозможность поухаживать за хвостом не была настоящей причиной недовольства Хоро. Это был лишь повод изобразить недовольство, а истинная причина лежала где-то еще.

- Ну, тут уж ничего не поделаешь.

Кончик хвоста Хоро шелестнул в глубине повозки.

- И кроме того, после того как ты меня так рассмешил этой своей фразочкой, сердиться дальше просто глупо.

Снова рассмеявшись, Хоро, будто вспомнив что-то, вдруг выглянула из повозки и сказала:

- А эта девочка не мерзнет?

Солнце уже почти полностью ушло за западный горизонт, и небо на востоке окрасилось в густой ультрамарин. Слова Хоро напомнили Лоуренсу, что пора разводить огонь.

Лоуренсу доводилось слышать, что у пастухов не было привычки разводить костры, но он решил, что это не из-за того, что они особенно устойчивы к холоду, а просто им нужно приглядывать за стадом.

При этой мысли Лоуренс взглянул на Нору, свернувшуюся клубочком среди травы.

Неожиданно он почувствовал, как что-то приближается к его рту. Обернувшись, он увидел, как Хоро протягивает ему полоску сушеного мяса.

- Твоя награда за то, что рассмешил.

- Ты так громко хохотала, и все, что я получил, - вот этот кусочек мяса?

- Значит, ты не хочешь? – лукаво уточнила Хоро. Несмотря на некоторое смущение, Лоуренс решил все-таки взять мясо ртом.

Однако зубы его ухватили лишь воздух – Хоро в последний момент отдернула руку.

Хоро вновь принялась смеяться.

Если он продолжит играть в игру Хоро, то проиграет. Лоуренс решил не обращать на нее внимания, всем видом давая понять: «Мне лень реагировать на твои детские шалости».

Понимая, что если он не приступит к разведению огня немедленно, то всем им придется довольствоваться холодной пищей посреди холодной ночи, Лоуренс собрался уже спрыгнуть с козел повозки, как вдруг Хоро ухватила его за одежду и придвинулась совсем близко.

Лоуренс вздрогнул.

В последних багровых лучах заката на ее ресницах все еще виднелись слезы.

- По-моему, иногда можно для разнообразия попробовать и сырую баранину, как ты думаешь?

И все же при этих словах ее клыки обнажились. На фоне блеяния овец, звучащего сейчас, в сумерках, особенно скорбно, Лоуренсу было непросто убедить себя, что Хоро шутит.

В конце концов, она все же была волчицей.

Лоуренс легонько тюкнул Хоро по голове костяшками пальцев, давая понять, что пора прекращать шалить, и спрыгнул с повозки.

Хоро чуть надула губы, а затем негромко рассмеялась. Потом подобрала с повозки немного дров и соломы и протянула Лоуренсу.