Они шли вперед, и с каждым выдохом за ними тянулись белые облачка. Когда такое облачко обдувало щеки, на какое-то мгновение это приносило тепло; но скоро щеки замерзли, и каждый выдох отдавался болью.

Небеса все мрачнели, пока наконец их терпение не иссякло, и вскоре после полудня сверху посыпалась холодная морось, словно кто-то строгал гигантский кусок льда. Лицо Лоуренса настолько задубело, что он думал, уж не замерзло ли оно в буквальном смысле; но всякий раз, когда воздух снаружи попадал под одежду, Лоуренс ощущал приятную прохладу.

Они бежали – люди, кони, овцы и пес.

За ними следили глаза, много глаз. Чье-то присутствие нависало.

Но как бы внимательно ни вглядывались и ни вслушивались бегущие – ни единого звука не доносилось из леса, ни пятнышка шерсти не показывалось из-за деревьев. И в конце концов погода и постоянное напряжение притупили их способность беспокоиться о волках.

И нечто словно только этого и ждало.

Даже Хоро что-то заметила, когда волки уже были повсюду.

- Энек! – прозвенел голос Норы, и ком черного меха и белого дыхания метнулся к стаду, чтобы подогнать отстающих овец.

Овцы пустились бегом, но они не могли отличить собачий лай от волчьего воя, который раздался вдруг, словно передразнивая Энека.

Все было ясно. Вой доносился откуда-то справа, с горного склона; стоящий там волк пытался приманить овец. А вот слева, из леса, воя по-прежнему не было – путники слышали лишь топот лап и дыхание.

Четверка мчалась по самому краю зарослей кустов и папоротников. Лоуренс и Хоро скакали на коне вдвоем; Либерт тоже мчался верхом. Нора, чья челка налипла на лоб от дождя и пота, с помощью посоха и Энека управляла стадом.

Когда противник – волки, нужно не дать себя окружить, иначе конец. Волки охотятся очень осторожно, стараясь, чтобы никто из стаи не пострадал. Идеи использовать одного волка, чтобы отвлечь остальных, не работают, и ни один волк из стаи не нападает сам по себе. Волки ведут себя очень осторожно и хитро от начала и до самого конца охоты.

Если, когда волки будут затягивать мешок, беглецам удастся убить хоть одного, то они смогут уйти целыми и невредимыми.

Слушая сбивчивое объяснение Хоро, Лоуренс заметил, что Нора двинулась вперед, пытаясь сделать именно это.

Между деревьями мелькал волк – он пытался обогнать беглецов и преградить им путь; но его отгонял то Энек, то скачущий теперь впереди группы Лоуренс.

Когда волки медленно сжимают кольцо, пастух заставляет овец бегать хаотично, не держаться вместе. В такие минуты овцы для пастуха – не малые дети, которых надо оберегать, но щит – такое же оружие, как любое другое.

Сейчас действовать предстояло не Либерту и не Лоуренсу. Все внимание Либерта было сосредоточено на том, чтобы одной рукой сжимать поводья, а другой удерживать под одеждой мешочек с золотом.

Что до Лоуренса, то он мог лишь спросить у Хоро, что ему делать.

- Что делать, э?

Дорога была ужасна сама по себе, а на спине несущейся галопом лошади – ужасна вдвойне. Трясло неимоверно; Лоуренсу казалось, что его голова вот-вот оторвется от тела. Поддерживать сидящую перед ним Хоро и не давать ей упасть уже было достаточно трудно.

- Вот уж впрямь – что делать…

Говорила Хоро невнятно, и не только потому, что при такой тряске легче легкого было прикусить язык.

- Слушай –

- Что?

- То мое объяснение – я беру его назад.

«То объяснение?» - собирался переспросить Лоуренс, когда трава сзади-слева от них зашелестела и раздался звук впивающихся в землю когтей.

Лоуренса продрало по спине морозом, словно там должны были вот-вот проклюнуться крылья. Это ощущение нельзя было описать словами «горячо» или «холодно». Это был знак опасности, идущий прямо из могилы.

- Энек!

Какое-то сверхчеловеческое чутье помогло Норе угадать атаку, пока она бежала впереди стада. Она подняла посох, призывая своего черного пушистого рыцаря. Но главной их надеждой был холм, возвышающийся прямо впереди.

Разумеется, волки это тоже понимали.

Бурый вихрь метнулся под ноги коню Лоуренса.

Жизни висели на волоске. Лоуренс собрался было со всей силы натянуть поводья, но тут Хоро протянула руку и остановила его.

Затем, оглянувшись через плечо, она произнесла:

- Назад.

Лоуренс тотчас понял, что обращалась она не к кому иному, как к волкам, ибо преследовавшая их стая внезапно откатилась и замерла, точно пораженная ливнем стрел.

Нора, Лоуренс и остальные были не единственными, кто пришел в изумление. Замершие волки были ошеломлены не меньше – это было видно с первого взгляда.

Лоуренс, однако, был не в силах ни восхвалить невероятные способности Хоро, ни возблагодарить ее за спасение.

Глаза Хоро, обычно янтарные с красноватым отливом, сейчас горели рубиновым пламенем.

Выглядела она устрашающе; воистину то была сама волчица Хоро Мудрая.

- Люди тоже.

Ее холодный голос напомнил Лоуренсу тот раз, когда он впервые увидел ее истинное обличье.

- Ну и юнцы нынче, должна сказать.

Какое-то мгновение Лоуренс не понимал, о чем это она, но внезапно все встало на места.

Близкая угроза миновала, но Нора не могла понять почему; лицо ее было полно сомнения. Однако времени размышлять не было. Готовый встретить все, что им суждено, Энек без устали выполнял команды, которыми сыпала его хозяйка.

Либерт отчаянно цеплялся за лошадь, изо всех сил пытаясь не выронить золото.

Если они продолжат двигаться так быстро, уже к закату лес останется позади.

И чтобы уйти от грозящей им опасности, они просто обязаны были попытаться.

Как вдруг – прозвучало это.

Сперва это казалось чем-то похожим на дуновение ветра – тихий шелест; словно ледяную морось разом сдуло обратно в небо.

Но вскоре стало ясно, что это очень странный ветер.

От обычного ветра не пробирает таким ледяным ужасом.

И сразу следом раздался звук.

Невероятный рев, от которого, казалось, содрогался сам лес, ударил по ушам.

- !..

Рев был такой силы, что дыхание беглецов едва не остановилось.

Лошади замерли. Овцы замерли. Даже бесстрашный пастуший пес застыл на месте.

Кошмарный рык пригвоздил к земле всех.

Они стояли, точно статуи, и всматривались в глубь чащи.

- Послушай, - тихо сказала Хоро Лоуренсу. Сейчас тишина стояла полнейшая, нарушал ее лишь шум дождя. – Этим должна заняться я. Я отправлю девочку и юнца вперед, а ты должен будешь остаться со мной ненадолго.

- Чт… почему?

Нора и Либерт, похоже, не заметили этого обмена фразами; они по-прежнему стояли столбом, вперившись глазами в чащу леса.

Нет, «не заметили» - это не то.

Они сейчас были словно птички, загнанные охотничьим псом: даже когда охотник уже заносит руку для удара, птичка не может улететь.

Они были просто не в силах отвести глаз от леса.

- Потому что там, в лесу – не обычный волк. Ты ведь понимаешь, да?

Хоро медленно отвернулась от леса и посмотрела на Лоуренса.

От ее взгляда у него разом ослабли ноги.

Слово «недовольство» к выражению ее лица не подходило; глаза ее горели такой яростью, что Лоуренс подивился, не выплеснется ли эта ярость на камни у них под ногами.

- Если я ими займусь, стая отвяжется от овец. Им нужны не овцы.

Она снова повернулась в сторону леса.

- Такая дешевая похвальба. Такая неприкрытая гордыня. Все это свойственно юности, я полагаю.

Лоуренс по-прежнему удерживал Хоро руками, и сейчас ему показалось, что она увеличилась в размере.

Не сразу он сообразил, что это просто хвост Хоро под балахоном хлещет из стороны в сторону.

- Давай же! Они не двинутся с места, пока ты им не скажешь. Мы ведь партнеры – а партнеры должны действовать вместе, верно?

Выражение лица Хоро внезапно смягчилось, и Лоуренс вдруг обнаружил, что кивнул в ответ.

Он был торговцем, почти беспомощным во всем, что не относилось к торговле.

Что до Хоро – никто на свете не знал о волках больше, чем она.

- Здесь мы разделимся. Вы двое – берите золото и идите вперед, как решили!

Лоуренс не собирался кричать, но Нора и Либерт вздрогнули, выйдя из ступора, словно внезапно услышали голос посреди глухой ночи.

Они не возражали. В подобных ситуациях пожертвовать более слабыми, оставив их позади, и тем самым спасти более сильных было вполне обычным делом.

Но все же они глядели на него вопросительно. «Это вправду нормально?» - спрашивали их глаза.

На то, что годилось для банды закаленных наемников, было непросто решиться обычным путешественникам.

- Встретимся у стен Рубинхейгена. И мы все будем богаты!

Конечно же, Хоро совершенно не собиралась жертвовать собой, но Либерт и Нора этого не знали. В то же время объяснить свои намерения она никак не могла, так что просто произнесла эту фразу и улыбнулась.

Она хорошо знала человеческую природу. Люди не позволят пропасть зря самопожертвованию того, кто глядит в глаза почти неминуемой гибели с улыбкой на устах. Хитроумная волчица умело этим воспользовалась.

Либерт кивнул первым, Нора за ним.

Нора взмахнула посохом, и время побежало снова.

- Да будет с вами удача, - произнес Либерт. Нора одарила Хоро взглядом, который был красноречивее слов, и отвернулась. Услышав дробный топот кинувшихся бежать овец, Либерт последовал за стадом.

Проводив их взглядом, Хоро повернулась к Лоуренсу.

- Ты должен держаться подальше. Если ты будешь рядом, это может плохо кончиться. Ты ведь понимаешь, я знаю.

Вместо ответа Лоуренс взял ладонь Хоро в свою, прежде чем волчица соскользнула с коня.

- Я не дам тебе проиграть, - вымолвил он.

Ладошка была неожиданно горячей, и Хоро пожала его руку в ответ.

- Будь ты нормальным самцом, я бы получила хотя бы поцелуй за свои труды.

Хоро ухмыльнулась, но тут же лицо ее вновь посерьезнело, и она соскочила наземь.

- А, вот еще. Возьми вот это, - с этими словами она развязала пояс и одним движением стянула с себя балахон.

Взору Лоуренса разом предстали струящиеся русые волосы, заостренные уши, пушистый волчий хвост.

А также мешочек с пшеницей, лениво покачивающийся у Хоро на груди.

- Я надеюсь, что все пройдет мирно, но не могу знать, что может случиться. Когда мы снова встретимся, если я буду нагишом, то мне будет холодно, да и тебе неловко, мне почему-то кажется, - с улыбкой произнесла она и вновь повернулась к лесу.

Ее хвост распушился, точно в него ударила молния.

Лоуренс не знал, что сказать.

В конце концов рот его исторг лишь краткое: «Ну, до встречи».

Не дожидаясь ответа, он пришпорил коня.

Если бы он сказал, что не хочет остаться там, - это была бы ложь.

Но чего бы он добился, оставшись? Лоуренс знал, каково истинное обличье Хоро. Даже если ее загонят в угол наемники или разбойники, она все равно сможет уйти невредимой.

Лоуренс начал подгонять лошадь. Дождь усилился.

Кожа на лице его натянулась, и явно не только от холода.

Впервые в жизни он пожалел, что не был рожден рыцарем.

***

Похоже, Нора и Либерт за это короткое время успели уйти довольно далеко. Лоуренс сделал что ему было сказано – пустил лошадь в галоп, чтобы отъехать от Хоро как можно дальше; но даже при столь быстрой езде ему не удавалось углядеть впереди ни Нору, ни Либерта.

Никаких неприятных взглядов он больше не ощущал, так что и двигаться вперед ничто не мешало. Конечно, то же относилось и к Норе с Либертом – и они наверняка не хотели, чтобы гибель Лоуренса и Хоро оказалась напрасной.

При этой мысли Лоуренс мрачно улыбнулся; следом ему в голову закралось опасение, что он может заблудиться.

Впрочем, опасение быстро развеялось. Конечно, места эти были ему незнакомы, но, когда солнце сядет, ему придется остановиться, а, стоя на месте, заплутать невозможно.

Ну и, пока он будет держаться между горами справа и лесом слева, он, конечно, очень уж сильно с пути не собьется.

А дальше впереди трава будет короче, и это уже будет называться дорогой; и если он поскачет по этой дороге, она приведет его к Рубинхейгену. Даже если он так и не нагонит Нору и Либерта по пути, тревожиться не о чем.

Гораздо больше Лоуренса тревожило, что его лошадь может споткнуться о камень и упасть, поэтому он натянул поводья, остановив животное, и оглянулся.

Хоро давно уже пропала из виду, но если волки передумают и погонятся за ним, это расстояние они покроют очень быстро.

Лоуренс преодолел искушение остаться на месте и вновь направил лошадь вперед, правда, уже шагом.

У него оставался балахон Хоро; он все еще хранил ее тепло. Оставить балахон Лоуренсу на память было плохим знаком. С этой мыслью Лоуренс стиснул балахон пальцами.

Но если Хоро придется принять волчье обличье, а потом ей будет не во что одеться, она окажется в затруднительном положении.

Она рассуждала более рационально, чем даже торговец Лоуренс.

Лоуренс глубоко вздохнул и потряс балахон; внутри на нем оказалось довольно много шерсти, видимо, из хвоста Хоро. Аккуратно свернув одеяние, он сунул его себе под плащ; тот уже изрядно промок, но все равно это было лучше, чем держать балахон под мышкой. На долю Хоро выпала самая опасная задача, и Лоуренс просто обязан был хотя бы не дать ее одежде промокнуть насквозь к ее возвращению.

Дождь все усиливался; к вечеру он перейдет в настоящий ливень.

Лоуренс проехал вперед еще немного; затем, решив, что отъехал уже достаточно, он остановился. Даже если он и не очень сильно удалился от Хоро, ей будет весьма непросто его догнать – если она будет в человеческом обличье, разумеется.

Однако оставаться посреди дороги было практически самоубийством. Руки Лоуренса, держащие поводья, уже задубели от холода. Лучше всего было укрыться от дождя и ветра в лесу и оттуда следить за дорогой, чтобы не пропустить Хоро. Лоуренс опасался, что замерзнет насмерть еще до того, как она его найдет.

Заехав под растущее на краю леса дерево, Лоуренс спешился и оглянулся на дорогу. Между лесом и горами лежало практически открытое пространство. Нора и Либерт, должно быть, уже миновали лес и сейчас направляются к Рубинхейгену.

Они двигались быстрее обычного, так что такое было вполне возможно.

В таком случае им предстояло лишь скормить овцам золото и миновать городскую стену.

И если это пройдет успешно, контрабанда золота не только снимет его долг, но и даст немалую прибыль.

Доля Лоуренса равнялась его долгу и ста пятидесяти румионам сверх. Для него это были просто невероятные деньги, но по сравнению со всей прибылью от контрабанды то была лишь малая доля. Они купили золота на шестьсот румионов, и в отсутствие пошлин эта сумма должна будет удесятериться. Будь Лоуренс более жадным, он бы выторговал себе и бОльшую долю. В конце концов, он был сообщником контрабандистов, и от этого нельзя было просто отмахнуться.

Он запретил себе об этом думать. Чрезмерная жадность приносит несчастье. Так устроен мир.

Лоуренс изо всех сил пытался не думать о холоде, пока разыскивал поблизости хоть какие-то сухие ветки. Затем он достал огниво из тщательно обернутого для защиты от влаги мешочка, притороченного к лошади, и разжег костер.

Вокруг было тихо – ни шороха, ни намека хоть на какое-то живое существо.

Обсыхая у костра, Лоуренс вспомнил об оставленном Хоро балахоне и начал думать, все ли у нее хорошо.

Он понимал, что никакого проку от этих мыслей нет, но не мог заставить себя выбросить их из головы. На нем тяжким грузом висело чувство собственной никчемности.

Дождь лил не переставая; Лоуренс продолжал всматриваться в дорогу.

Сколько же времени он сидел под деревом, не отрываясь от неподвижного пейзажа? Одежда его почти высохла. Первый сук, который он положил в костер, обратился в золу.

Быть может, вернуться и посмотреть, как она?

Заманчивая мысль проникла к нему в голову.

Внезапно что-то изменилось. Лоуренс потер глаза. Зрение его не подвело – то была человеческая фигура.

- Хоро! – воскликнул он и, совершенно не думая, что делает, вскочил, схватил ее высохшую одежду и бросился навстречу. Вряд ли в таком месте он мог наткнуться на кого-то другого.

Однако как только он выбежал под дождь, как тут же понял, что это не Хоро.

Людей было трое, и они были верхом.

- Господин Лоуренс, это ты?

Похоже, они услышали его голос, когда он позвал Хоро.

И когда они обратились к Лоуренсу по имени, он понял, что эти люди из Гильдии Ремарио.

Но что они тут делают?

- Господин Лоуренс, с тобой все в порядке?

Лица этих людей были ему незнакомы. У одного из них за спиной висел лук, другой держал на поясе меч, в руках третьего было копье. По лицам и позам было видно, что они гораздо более привычны к дороге, чем городской торговец вроде Либерта; их одежда хорошо защищала от дождя, и они были явно к ней привычны. Кроме того, они были настороже и готовы вступить в бой в любой момент.

- Нам рассказал господин Либерт – мы просто не могли оставаться в гильдии – поэтому мы вышли и ждали у опушки леса. Хвала Господу, вы –

Фраза оборвалась на полуслове.

Подъехавшие люди – похоже, немногим старше Лоуренса – заметили балахон у него в руках.

То, что это одеяние принадлежало Хоро, догадаться было легко – балахон был маленький и явно женский.

Отсюда следовал очевидный и невеселый вывод.

Должно быть, они думали, что Лоуренс держит балахон как последнюю память о Хоро, встретившей свой трагический конец. И они ведь слышали, как он звал ее по имени.

Как Лоуренс и ожидал, они смотрели на него сочувственно.

Он начал думать, как бы объяснить, что они все не так поняли, как вдруг заметил кое-что странное.

Все трое одновременно вздохнули, и на их лицах мелькнуло что-то вроде облегчения.

Несомненно, они все думали, что это осталось незамеченным, но зоркий глаз торговца ничего не упустил. Должно быть, они радовались, что Лоуренс не поддался отчаянию и что с ним можно иметь дело.

- А твои вещи?

Если им и было жаль бедолагу, любимую девушку которого загрызли волки, время для разговора на эту тему миновало. Если они будут говорить об этом слишком долго, кто знает, когда Лоуренс не выдержит и выйдет из себя. Внешне сдержанные люди часто оказываются самыми опасными.

Понимая, что сейчас пытаться прояснить ситуацию глупо, Лоуренс просто указал рукой себе за спину.

- Там. И лошадь тоже.

- Ясно. Давайте-ка укроемся там ненадолго.

Это было произнесено небрежным тоном, но лица троих новоприбывших, когда они спешивались, были напряжены.

Возможно, они опасались найти там изуродованное волками девичье тело.

Лоуренс развернулся, чтобы отвести их туда, где стояла его лошадь.

Внезапно все мысли вылетели у него из головы.

- Я не буду просить тебя, чтобы ты не думал о нас плохо, - раздался спокойный голос.

Левую руку Лоуренса завернули за спину, в бок уперлось острие копья. У горла он почувствовал лезвие меча.

Капли, что стекали по его лицу, были не только дождевой влагой.

- …Значит, Гильдия Ремарио меня предала? – сумел каким-то образом спросить Лоуренс, подавив рвущийся крик от боли в вывернутом плече.

Каким-то чудом он умудрился не выронить одежду Хоро.

- Это для надежности.

Меч убрали от горла Лоуренса, балахон Хоро забрали, и Лоуренса начали связывать. Скоро он оказался весь перевязан, словно тюк.

- Нам было очень неприятно слышать, что с тобой будет еще и девушка, но нам повезло.

То выражение облегчения на их лицах, что Лоуренс видел раньше, – оно было из-за того, что здесь не было Хоро.

Эти люди знали, что если кто-то решит показать себя героем, кровопролитие неизбежно.

- Я знаю, что это звучит как оправдание, но мы стоим на краю пропасти. И мы просто обязаны устранить любую угрозу, какую только сможем.

Очевидно, Гильдия Ремарио предполагала, что Лоуренс собирается в будущем вымогать у них деньги. Даже если им удастся уйти от разорения благодаря контрабанде золота, всякий, кто знает об этой контрабанде, будет все равно что стоять с ножом у их горла.

«Я бы никогда не сделал такую глупость», - подумал Лоуренс, но тут же вспомнил, что размышлял именно об этом, причем совсем недавно.

Большие деньги способны затуманить взор кому угодно.

Любой, кто шел по жизни путем торговца, знал это.

- Балахон можешь оставить себе.

Одеяние Хоро пихнули в связанные руки Лоуренса.

Лоуренс изо всех сил вцепился в балахон, каким-то чудом не давая прорваться наружу своей злости на предателей.

Раз они его связали, значит, не собираются насадить его на меч сразу. Он не должен допустить, чтобы его убили из-за того, что он сопротивляется. Однако совершенно ясно было, что и в живых его оставлять эти люди не намерены.

Вероятно, они сейчас колебались: оставить Лоуренса просто замерзать или же отволочь в лес, где его найдут волки. Вполне резонный вопрос.

Но кое-что важное эти люди не учли. Они считали, что Хоро мертва.

Если Лоуренс воссоединится с ней, любая месть станет возможной.

Он не может погибнуть здесь. Он должен воздать за предательство.

Лоуренс сделал вид, что покорился судьбе. Ярость ощущалась холодным камнем в животе.

- Не могу сказать тебе «до встречи». Не думай, что я рад этому.

При этих спокойных словах одного из пришедших в голове у Лоуренса запылало, но он не вымолвил ни слова и не оглянулся на говорившего.

- Печально думать, что будет дальше…

- Эй, - перебил другой работник Гильдии Ремарио, словно предупреждая своего товарища, чтобы тот не болтал лишнего.

«Что еще может быть печальным сейчас, когда все уже кончается?»

По-видимому, это было что-то, чего Лоуренс не должен был слышать даже на пороге смерти.

- Да ладно тебе, давай поговорим. Я просто не могу держать это в себе. Ты ведь тоже, да?

Тот, к кому обратились, явно лишился дара речи на какое-то время. Лоуренс забыл про свой гнев – он весь обратился в слух.

О чем же они говорят?

- Но это же та девчонка, с которой он был. Кого волнует, если даже он услышит –

Не может быть, простонало его сердце.

- Да послушай, вот, смотри –

Человек, стоящий перед Лоуренсом, вдруг со всей силы пнул его; одновременно другой ударил его кулаком в лицо.

От удара у Лоуренса перед глазами все поплыло; пришел он в чувство, уже распластанный на земле.

Что-то забило ему нос, не давая дышать, – то ли грязь, то ли кровь, он не мог разобрать. Сейчас он ощущал лишь дикую, безудержную ярость, переполнявшую его.

В глазах у него все еще мелькали искры после ударов, и он не был уверен, что его тело осталось целым.

Но слышал он каждое слово.

- Может, мы ее просто свяжем, как этого бедного ублюдка? А волки сделают за нас всю работу.

- Не глупи. Кто знает, какую языческую магию она применяла, чтобы провести овец через лес. Мы можем связать ей руки, завязать глаза и бросить здесь, а они все равно выживут. И тогда уже нам придется туго. Но… печально это, должен признать. Когда мы наложим руки на девчонку, мне наверняка потом несколько дней кусок в горло лезть не будет.

Они говорили о Норе, сомнений не было.

Они говорили о том, чтобы ее убить.

Если Гильдия Ремарио собирается решить проблему возможного вымогательства с помощью убийства, конечно же, они не могут позволить жить и Норе.

Скорее всего, они пройдут первый досмотр перед стенами Рубинхейгена, а потом убьют ее, а овец передадут другому пастуху. Нора была единственным пастухом, чье присутствие в этих местах не вызывало подозрений, поэтому до первого досмотра убить ее они не могли.

- Может, нам прикончить этого парня?

- Что, тебе хочется это сделать?

- Эй, я так скажу: чем меньше будем убивать, тем лучше.

- Согласен.

- Лошадь у нас, так что трогаемся. Если не поспешим, нам попадет от господина Либерта.

Их шаги стихли, тут же сменившись топотом конских копыт.

Затем Лоуренс слышал лишь шум дождя. Он расплакался.

Груз никчемности.

Лоуренс зажмурил глаза.

Если бы только он был силен, как Хоро, ему не пришлось бы оставить ее наедине с опасностью, он бы не встретился лицом к лицу с этим предательством, и уж конечно, ему не пришлось бы лишь слушать, как его враги замышляют убийство девушки, которую он нанял.

Нора была совсем не такая, как Хоро. Она не владела никакой языческой магией, никакими сверхъестественными силами. Если ее порезать мечом, кожа разойдется и потечет кровь.

Быть может, ее защитит Энек… но надежда была слабая. Каким бы отважным ни был пес, он бессилен против внезапного нападения.

Лоуренс хотел избавить от этой участи хотя бы Нору.

Он вспомнил, как они разговаривали на холме близ Рамторы.

Нора была умнее и сильнее, чем выглядела, и она сознавала, что дни ее пастушества окончены. Она возложила все свои надежды на эту необычную работу.

Она мечтала стать портнихой и закончить свои суровые дни пастушества. Эта мечта казалась совершенно немыслимой.

Как же загорелось ее сердце, когда она узнала, что ее мечта может стать явью!

Конечно, пустить сердце вскачь из-за одной лишь надежды просто глупо, но обрубить надежде крылья предательством – совсем другое дело.

Нора может выполнить порученную ей работу. И она должна получить обещанную плату.

Разумеется, это же относилось и к самому Лоуренсу, и когда он встретится с Хоро, они смогут принести предателям любое возмездие, какое только пожелают.

Однако путешествию Норы суждено закончиться на острие меча.

Ярость придала Лоуренсу силы, и он заставил свое распростертое на земле тело двигаться. Его руки были стянуты за спиной, но, упершись лбом в землю, он подтянул колени к груди и одним резким движением поднял туловище.

Похоже, одна ноздря была забита грязью, а вторая – кровью. Он резко выдохнул, прочищая нос, и затем втянул холодный воздух, чтобы остудить голову… не то чтобы это помогло.

Он поднялся с колен и, шатаясь, пошел. Он не замечал, что держит в связанных руках одеяние Хоро, пока не добрался до того места, где раньше стояла его лошадь.

Костер предатели разметали ногами по земле, но несколько головешек еще тлели.

Лоуренс положил одежду Хоро, найдя для нее место посуше, и сделал глубокий вдох.

Затем он очень осторожно уселся рядом с самой большой головней, несколько раз проверив, где она и где его туловище.

Он замер, мысленно готовясь.

И затем, опрокинувшись навзничь, прижал связанные запястья к раскаленной головне.

Веревка занялась с треском, и нестерпимый жар охватил запястья Лоуренса. Лоуренс зажмурился и стиснул зубы, терпя боль.

А потом его руки внезапно стали свободны.

Он разорвал свои путы.

Лоуренс тут же поднялся на ноги и осмотрел запястья. Несколько ожогов, но, в общем, ничего серьезного.

Разумеется, он был не настолько глуп, чтобы схватить первую попавшуюся палку поухватистей и кинуться вдогонку за предателями.

Он понимал, что лучшим и единственным вариантом для него было дождаться Хоро. В одиночку простой бродячий торговец беспомощен.

Торговец не обладает той гордостью, какой обладает рыцарь или, к примеру, горожанин. Он готов вылизывать сапоги кому угодно, лишь бы это принесло прибыль.

Откуда же тогда это чувство унижения?

Лоуренс стоял на месте, подняв взор к небу.

Листва деревьев защищала его от дождя. Он подумал, по вине каких же небесных сил он был способен лишь пресмыкаться в грязи; не вынеся этих мыслей, он опустил очи долу.

Его взгляд упал на балахон Хоро.

И вновь Лоуренс зарыдал над собственной ничтожностью.

***

- Воссоединение со слезами на глазах, э?

Не в силах оставаться на месте, Лоуренс побежал сквозь дождь. Уже запыхавшись, он наконец-то встретил Хоро.

Хоро была в человеческом обличье, не ранена и вообще выглядела так же, как при расставании. На коленях штанин виднелась грязь; возможно, она споткнулась где-то по дороге.

- Вид у тебя ужасный, - весело заявила она.

- Нас предали.

- Я не настолько наивна, чтобы подумать, что ты понял это и упал, - вздохнув, заметила Хоро. – Не могу сказать, что для меня это неожиданность. Они из Гильдии, да?

Отсутствие удивления или потрясения означало, что она смутно подозревала предательство, но, поскольку весь план зиждился на взаимном доверии, не могла высказать свое предположение вслух. Что до Лоуренса – даже если бы ему сказали заранее, едва ли он знал бы, что делать. Без сотрудничества с Гильдией Ремарио сделать было ничего нельзя – такова суровая реальность.

Коротко улыбнувшись, Хоро пододвинулась к Лоуренсу, взяла его руки в свои и принюхалась. Она явно заметила ожоги.

- Ох, я бы тебя быстро нашла. Тебе вовсе не нужно было этого делать.

Затем нос Хоро снова дернулся; она сунула руку Лоуренсу под плащ и извлекла свой балахон.

Похоже, это ее удивило. Она погрузила мокрое от дождя лицо в ткань. Когда она подняла голову, выглядело ее лицо явно лучше.

Она хихикнула.

- Какой же ты странный. Защищаешь мою одежду, рискуя собственной жизнью.

Хвост Хоро распушился, контрастируя с восторженным выражением лица, с каким она смотрела на сложенный балахон.

Когда она вновь подняла глаза на Лоуренса, она все еще улыбалась, и Лоуренсу показалось, что он вот-вот расплавится под взглядом этих пылающих алым огнем глаз.

- Я кое-что должна тебе сказать. Коротко и ясно, - заявила она, и ее клыки обнажились в плотоядной ухмылке. – Возможно, мне придется кого-то убить.

Лоуренс попытался перебить, но она продолжила.

- Я подумала, что если план не удастся, я не смогу больше путешествовать вместе с тобой. От этой мысли мне стало ужасающе одиноко. Поэтому я выдерживала все. Я все решала миром, я во всем с тобой соглашалась, я много с чем примирялась, потому что думала, что совсем скоро мы будем сидеть у очага и есть картофельный суп. Я волчица Хоро Мудрая из Йойтсу. Я могу забыть свою гордость перед юнцом, если нужно…

Лоуренс взглянул на пятна грязи на коленях Хоро.

В лесу был не обычный волк, и нужны были ему не овцы. Это оставляло немного возможностей.

Спор за территорию.

Становилось яснее и яснее, что именно делала Хоро, чтобы «решить все миром».

Мудрая волчица ни за что не позволила бы себе споткнуться о камень и запачкать колени.

- Нет, слушай. Это все было хорошо. Я волчица Хоро Мудрая. Если меня заставляют вести себя как простую собачку, я… я все равно не сержусь. Но что вот это такое? Что это за мокрая мышь стоит передо мной вся в грязи и с распухшим лицом? Неужели мой спутник был настолько глуп, что споткнулся и упал? Еще и эти ожоги на запястьях! О, ну конечно же. Передо мной прекрасный дурень, который не забивает голову тем, как выглядит сам, но изо всех сил оберегает от дождя мой балахон. Ну что за дурень! Совершенно не знаю, что поделать с этим невероятным добряком.

Все это Хоро вывалила, не переводя дыхания, затем сделала глубокий вдох и потерла глаза.

- Ну ладно. Я так понимаю, мы направляемся в Рубинхейген? – спросила она, мгновенно став прежней Хоро.

Ее исцарапанные руки и ноги дрожали – Лоуренс сомневался, что исключительно от холода. Хоро была в ярости.

- Если мы пойдем сейчас, то доберемся до города ночью. Господин всегда в ответе за предательство своих людей. Так устроен мир.

Хоро сунула свой балахон обратно в руки Лоуренса, затем развязала шнурок, которым был перетянут мешочек у нее на шее, и кинула в рот несколько зерен пшеницы. Ни малейших колебаний.

- Погоди, есть же еще Либерт и Нора, - вмешался Лоуренс, получив наконец возможность вставить слово.

Брови Хоро взлетели на лоб.

- Подумай хорошенько. Предательство требует воздаяния. Согрешивший должен быть наказан. Но если мы будем действовать не думая, это не принесет нам радости. Мы не будем довольны, пока не отберем у них все. Разве ты не согласен? Подумай. Если мы нападем на тех, кто приходил за тобой, разобраться потом с золотом будет трудновато. Но мы сперва явимся домой к их господину, сильно его огорчим и сделаем покладистым, а затем уже примемся за тех, кто так радостно тебя предал. А после этого нам останется лишь забить овец, взять золото и пойти куда нам захочется. Осмелюсь предположить, что это лучший план.

Несмотря на гнев Хоро, голова ее работала быстро и четко, как всегда. Ее план почти полностью совпадал с планом Лоуренса.

Однако существовала причина, по которой он вынужден был отказаться от этого превосходного плана.

- Я чувствую то же, что и ты, но все-таки мы должны отправиться за Либертом – и быстро.

- У тебя есть план лучше? – поинтересовалась Хоро, проглотив зерна пшеницы.

Лицо ее было непроницаемо, и Лоуренс почувствовал, что если сейчас скажет что-нибудь не то, то немедленно испытает на своей шкуре все, что кипит под этой маской.

И все же – он не мог бросить Нору.

- Гильдия Ремарио собирается убить Нору.

Губы Хоро изогнулись в тонкую улыбку.

- Да, и тебя эти дураки тоже хотели убить, но ты жив. Она тоже может выжить, ты так не думаешь?

- Если ты пойдешь за ними, она точно будет в безопасности.

- Ты так думаешь?

Лоуренс ощутил, что язвительный взгляд Хоро его немного раздражает.

Почему она так поступает?

Времени оставалось мало. Если Нора и Либерт будут бежать всю ночь, досмотр перед Рубинхейгеном они пройдут еще до рассвета. И Нору могут убить вскоре после.

Шансы на это были высоки.

- Ты можешь победить сотню вооруженных людей, так что они глазом моргнуть не успеют, разве нет? – раздраженно спросил Лоуренс; но Хоро лишь медленно покачала головой.

- Не в этом дело.

«Тогда в чем же дело?» – мысленно спросил Лоуренс.

- Я волк. Она пастух. Мы извечные враги.

Лишь мгновение Лоуренс не понимал, зачем Хоро опять завела эту тему; но тут же он осознал кое-что важное.

Если Хоро нападет на Либерта и остальных в своем волчьем обличье, Нора, вполне возможно, попытается их защитить.

Если так, риск, что Либерт убьет Нору, останется. Сможет ли Хоро объяснить, что ей нужны только люди Ремарио? И даже если сможет – примет ли Нора ее объяснение?

Если не примет, Хоро доведет до конца свою роль злодея.

Хоро и в лучшие времена ненавидела пастухов. Совершенно очевидно было, что она не хочет прикладывать столько усилий лишь для того, чтобы спасти Нору, и Лоуренсу не удастся ее заставить.

- Я знаю, что для тебя в этом никакой выгоды – скорее наоборот. Но все же я прошу тебя. Невинный человек может умереть, и я не могу просто отвернуться в сторону.

Хоро искоса и с явным раздражением смотрела на пытающегося убедить ее Лоуренса. Кроме нее, спасти Нору не мог никто.

- Я тебя отблагодарю, разумеется.

Хоро дернула ухом и повернулась к Лоуренсу.

- …Как отблагодаришь?

- Если только ты не скажешь что-то вроде «В обмен на ее жизнь…», я дам тебе все, что смогу, - ответил Лоуренс, решив заранее устранить возможность подобного требования.

Лицо Хоро поугрюмело: похоже, она собиралась сказать именно это.

- Пожалуйста. Кроме тебя, это никто не сделает.

Хоро по-прежнему смотрела раздраженно, ее промокший хвост недовольно покачивался. Сжимая в ладони мешочек с пшеницей, она скрестила руки и выдохнула в холодный воздух струйку белого тумана.

- Хоро…

Лоуренс знал, что его возможностям есть предел. Кроме того, Хоро пришлось уже вынести унижение ради того, чтобы его контрабанда прошла успешно. Она запачкала колени, и ее, по ее словам, заставили вести себя как собачку – он мог лишь представить себе, что это было.

А после всего этого унижения она выяснила, что ее партнера предали и выставили круглым дураком.

Лоуренс просто не мог ее винить; он был благодарен уже за то, что она готова была по своей воле принять волчье обличье и напасть на Гильдию Ремарио. Просить чего-то большего было верхом себялюбия.

Хоро выпустила еще одно белое облачко.

Она улыбнулась с таким видом, словно покорилась неизбежному.

- Ладно уже, не говори со мной таким голосом, - сказала она и тяжело вздохнула. – Вот, возьми. И думаю, одежду мне тоже лучше снять. Приобрести новую может оказаться непросто.

- Ты это сделаешь?

- Есть одно условие, - заявила Хоро, развязывая шнурок, который удерживал ее штаны. Лицо ее было непроницаемо.

Лоуренс сглотнул и промолчал.

- Думаю, ты понимаешь, что я не могу обещать сохранить жизнь тем, кто мне докучает.

Иными словами – если Нора примет Хоро за врага и будет защищать Либерта и остальных, Хоро ее не пощадит.

Лоуренс не мог разобрать, шутит она или нет.

Нет – она была сама серьезность.

Хоро произнесла эту фразу, не глядя на Лоуренса. Дышала она сейчас ровно – не быстро и не медленно.

Собрав все свое умение торговца, Лоуренс ответил коротко:

- Очень хорошо. Я тебе доверяю.

Вновь исторгнув облачко тумана, Хоро рассмеялась, точно сдаваясь.

- А ты поумнел. И что за беспокойный паренек достался мне в спутники?

Покачав головой, она быстро сняла рубаху и штаны. Затем, несколькими резкими движениями стряхнув башмаки, она собрала это все вместе и сунула в руки Лоуренсу.

- Что, все еще никаких возгласов восхищения?

С этими словами она, уперев руку в бедро, развернулась к Лоуренсу спиной и оглянулась на него через плечо.

Это была смешная цена.

- Твой хвост великолепен, - ответил Лоуренс.

- Мм, это становится немного однообразно, но, думаю, сойдет.

Хоро развернулась обратно.

- А теперь будь так добр, закрой глаза.

Стоять перед Лоуренсом нагой для Хоро не представляло проблемы, но она явно не хотела, чтобы он видел ее преображение.

Лоуренс зажмурился и начал ждать.

Вскоре его ушей коснулся какой-то шепчущий грохот, словно пробежала огромная стая мышей, а затем раздался звук чего-то растущего. Потом что-то гигантское заколыхалось взад-вперед, и наконец Лоуренс услышал тяжелые шаги огромного зверя.

Он ощутил на лице жаркое дыхание.

Когда он открыл глаза, прямо перед ним висела гигантская пасть.

- Если бы ты вздрогнул, я бы, возможно, откусила тебе голову.

- Ну, ты выглядишь довольно устрашающе, - честно ответил Лоуренс; все равно красноватые глаза Хоро видели его насквозь.

В конце концов, он же ей доверял.

Ее полная зубов пасть, казалось, улыбнулась. Раздалось негромкое ворчание.

- Итак, мне понести тебя в пасти или на спине?

- Избавь меня от пасти, пожалуйста.

- Ты бы удивился, насколько там удобно.

- Я мог бы соблазниться теплом и нечаянно оказаться у тебя в желудке.

- Хе-хе-хе. Давай лезь на спину. Можешь хвататься за шерсть; мне не будет больно. И держись изо всех сил.

От тела Хоро шел таинственный жар; Лоуренс словно стоял возле костра.

Лоуренс поколебался чуть-чуть; очень уж страшная аура от Хоро исходила – казалось, даже дождь огибал волчицу стороной. Однако, после того как он небрежно свернул в клубок одежду Хоро и сунул себе под мышку, ему ничего не оставалось, как сделать что было велено. Цепляясь за мех, он взобрался гигантской волчице на спину.

От нее исходил нечеловеческий, животный запах; но все же это, несомненно, была Хоро.

- Если ты упадешь, я понесу тебя в зубах.

- Я постараюсь не падать.

Лоуренс почувствовал, что она улыбнулась.

- Знаешь…

- Что?

- Я вправду ненавижу пастухов.

Сперва Лоуренс не понял, зачем ей все время это повторять; но тут он сообразил, что Хоро всего-навсего выражает свои истинные чувства. Тогда он решил указать ей кое на что.

- Нора знает, что, удастся ей эта работа или нет, ей придется оставить пастушество.

Лоуренс ощутил низкий гул; то ворчала Хоро.

- В знак благодарности лучше бы тебе купить больше персиков в меду, чем я могу съесть.

И тут Лоуренса охватило кошмарное ощущение, что он вот-вот свалится наземь, - гигантское тело Хоро рванулось вперед.

Он отчаянно цеплялся за ее шерсть, словно за собственную жизнь; он прильнул к ее спине как можно плотнее – только бы не свалиться с волчицы; та неслась, отталкиваясь от земли с невероятной силой. Ветер гремел у Лоуренса в ушах, точно горная река.

Но и еще кое-что исходило от этого огромного тела, которое так перепугало Лоуренса, когда он увидел его в первый раз. Лоуренс ощутил, что его наполняет мягкое тепло.

***

Выносливость Хоро была безгранична, и она могла бежать быстрее любой лошади, но тем не менее им удалось оставить лес позади лишь к закату.

Пока лапы Хоро неутомимо лупили по земле, все вокруг становилось тусклее и тусклее, точно кто-то одну за другой задувал горящие свечи. Дождь лил не переставая, и дыхание Хоро тянулось за ней белым шлейфом.

Вскоре они нашли дорогу на Рубинхейген. Хоро без колебаний свернула направо и еще прибавила ходу.

Лежа у Хоро на спине, Лоуренс время от времени слышал какой-то другой звук, помимо ее дыхания; возможно, то было ее утробное рычание.

Она сказала, что, возможно, кого-то убьет.

Тогда Лоуренс подумал, что она собирается остановиться в последний момент, все же не убивать.

Если нет, то ни о каком «возможно» и речи не шло. В целом мире не было человека, который выжил бы после встречи с когтями и клыками Хоро.

- Эй, - внезапно раздался ее голос. Для простой беседы он звучал слишком напряженно. – Мы нагоним их совсем скоро. Я совершенно не против, чтобы ты оставался у меня на спине, но тебе это может не понравиться. Я собираюсь перепрыгнуть через них. Сразу после этого я лягу, и тогда спрыгивай.

- Понял.

- Если завозишься, я тебя просто стряхну.

Ответить Лоуренсу было нечего, и Хоро бросилась вперед с поистине невероятной быстротой.

Он подумал, не такие ли ощущения должны быть у человека, летящего верхом на выпущенной из лука стреле, когда Хоро вдруг сделала глубокий вдох.

Раздался оглушительный вой.

И внезапно звук лап Хоро, мерно бьющих по земле, прекратился.

Они летели.

Единственное, что можно было сравнить с этим ощущением, – прыжок на лошади со скалы; но, к ужасу Лоуренса, ощущение все длилось и длилось. Он вцепился в Хоро, пока они падали, и падали, и падали. Сейчас? сейчас? сейчас? Разум Лоуренса метался, пытаясь понять, когда же приземление.

Когда Лоуренс наконец ощутил удар лап Хоро о землю, он был не вполне уверен, что до сих пор жив.

Он начал опасаться, что внезапная остановка сбросит его, но тут Хоро резко развернулась и прильнула к земле.

- Слезай, - тихо проговорила она.

Лоуренс вспомнил, что она ему говорила раньше. Ужас от полета еще не прошел, но Лоуренсу удалось спуститься со спины Хоро на землю, не упав при этом. На краткий миг он испытал облегчение; затем Хоро поднялась на ноги.

- Остальное предоставь мне, - сказала она и понеслась вперед; Лоуренс побежал следом.

В мгновение ока Хоро оказалась в своих охотничьих угодьях, и, несмотря на сгущающиеся сумерки, Лоуренс отлично видел, какую панику посеяла гигантская волчица, внезапно появившись среди своей добычи.

Там было человек двадцать. Люди Гильдии Ремарио подняли крик, и Лоуренсу удалось разглядеть среди них Нору. Они с Хоро успели.

Вокруг Хоро бушевал ураган. Некоторые из людей размахивали длинными копьями, но с таким же успехом они могли махать белыми флагами. Подняв копья, они беспомощно тыкали ими вверх-вниз; воцарился полный хаос.

Время от времени в этом хаосе можно было разглядеть что-то вроде летящего комка грязи. В темноте трудно было распознать с уверенностью, но, похоже, это были люди – Лоуренс видел, как они отчаянно машут руками и ногами в поисках внезапно исчезнувшей земной тверди.

Если бы Хоро била лапами в полную силу, они все были бы уже мертвы; скорее всего, она нарочно лишь раскидывала их по сторонам.

Вот еще один человек взмыл в воздух – теперь уже двое – и мечи, которые люди с отчаяния метали в Хоро, отскакивали с каким-то жалобным звоном.

В сгущающейся темноте Лоуренс не мог уследить глазами за отлетающими от Хоро мечами – так быстро и высоко они летели. Он подбежал настолько близко, что мог уже слышать дыхание Хоро, когда мечи начали втыкаться в землю рядом с ним.

Насколько высоко отлетали от Хоро мечи, можно было судить по тому, что сейчас, падая на землю, они втыкались по рукоять.

Гильдия Ремарио поставила на этот план все; и сейчас она отрядила слишком много людей, чтобы убить Лоуренса и Нору.

Однако почти все они уже лежали без чувств, распростершись на земле подобно лягушкам, и по их телам время от времени пробегали овцы, в панике носящиеся кругами.

- Защищать овец и пастушку!

При звуках этого голоса Лоуренс резко вдохнул.

Это был Либерт.

Присмотревшись, Лоуренс обнаружил, что юный работник Гильдии был одним из немногих, кто не потерял головы.

Удерживая своего напуганного коня, он размахивал копьем и отдавал приказы с некоторого отдаления.

Его робкий характер во время путешествия с Лоуренсом и остальными был, похоже, лишь игрой – Либерт лицедействовал, чтобы притупить их бдительность.

Если он был настолько хитер и осторожен, чтобы осуществить свое предательство, на такую малость, уж конечно, он был способен.

- Защищать пастушку! Бегом! Бегом! – снова выкрикнул Либерт. Даже если он намеревался убить Нору позже, сейчас она все еще была необходима для прохождения первого досмотра.

Несмотря на решительные команды и бравые попытки нескольких людей Ремарио их исполнить, нападение Хоро, явно рассчитанное на то, чтобы посеять ужас и панику, удалось: большинство еще оставшихся в сознании людей с воплями обратились в бегство. Хоро, не обращая внимания на тех немногих, кто все еще размахивал мечами и копьями, бросилась за бегущими.

То была дьявольская тактика.

Набросившись на очередного беглеца сзади, Хоро опрокидывала его, а затем одним движением морды отправляла корчащегося бедолагу в полет.

Все это происходило настолько быстро, что становилось ясно – погоня продлится недолго.

Людей, до сих пор не обратившихся в бегство, было все меньше.

И вот остались только Либерт, пригвожденная к земле ужасом Нора да Энек, отважно пытающийся ее защитить.

Хоро помотала своей гигантской головой.

Во все стороны полетели брызги – то ли дождевая вода, то ли кровь.

- Па-па-пастушка! Защити меня! Защити! – проорал Либерт, вцепившись в собственную грудь – то ли из-за того, что его сердце готово было вот-вот разорваться, то ли пытаясь удержать золото под плащом.

Либерт вопил, изрядно напоминая скульптуру грешника в аду – подобные статуи украшали многие церкви, - но при этом каким-то чудом он по-прежнему удерживал своего коня и все время оставался позади Норы и ее овец.

Нора, конечно, была пастушкой, но в то же время она оставалась хрупкой девушкой.

От этого зрелища Лоуренса охватила тошнота – а Либерт намеревался убить и его, и девушку.

Но когда Нора была уже близка к тому, чтобы рухнуть наземь под тяжестью собственного ужаса, она вспомнила о своем долге.

Дрожащей рукой пастушка подняла посох. Звякнул колокольчик, и Энек припал к земле, готовый принимать команды.

Хоро смотрела прямо на Нору, напружинив тело подобно взведенной катапульте.

У Лоуренса перехватило дыхание. Хоро была настроена серьезно. Если так пойдет дальше, Норе конец.

Благодаря темноте и всеобщему смятению, вызванному внезапным появлением Хоро, никто пока что не заметил находящегося на небольшом удалении Лоуренса.

Он подумал, что если покажет себя, то хотя бы Нора догадается, что гигантская волчица – не кто иная, как Хоро.

Была опасность, что этим он предупредит Либерта, но Лоуренс пытался мыслить разумно. Чтобы Хоро отпустила Либерта невредимым – такое было немыслимо.

Лоуренс должен был дать знать, что он здесь.

Он уже собирался крикнуть, когда –

- Пастушка! Триста румионов, если ты меня защитишь!

Перепуганная Нора, поднявшая посох скорее неосознанно, переменилась в лице.

Триста румионов вполне могут сделать такое с человеком.

Нора приглушила колокольчик. Лицо ее приобрело решительное выражение.

Либерт, хитрый, как змей, сразу это почуял.

Он тут же развернул лошадь и понесся прочь так быстро, как только мог.

Изо рта Лоуренса вырвался придушенный крик.

Нора, верная своему ремеслу, взмахнула посохом.

Слишком поздно.

Осознание этого вспыхнуло у Лоуренса в голове; время словно замедлилось.

Энек и Хоро, два существа, размеры которых были несопоставимы, стояли в одной и той же позе, точно две стрелы, готовые вот-вот сорваться с тетивы лука.

Посох Норы был неподвижен, он указывал прямо на Хоро.

Лоуренсу показалось, что он услышал тихое «динь!» колокольчика.

- !

Лоуренс что-то выкрикивал, но было ли это имя Хоро или Норы, он сам не знал – он даже не знал, было ли это вообще чье-то имя.

Глаза напряженно всматривались в Энека и Хоро, пытаясь уловить малейшее движение.

И затем отважный пастуший пес и гигантская, богоподобная волчица одновременно прыгнули.

Лоуренс не сомневался, что сейчас увидит, как мощные клыки Хоро рвут тельце Энека, а в следующий миг эти же клыки обратятся и против его хозяйки.

Затем гигантские лапы потянутся дальше и вынесут приговор еще одной ничтожной жизни, обратив ее в кровавое месиво, которое не оставит работы даже мяснику.

Раскаяние.

Лоуренс не знал, в чем и почему он раскаивается – лишь чувствовал, как раскаяние заполняет его душу.

И тут –

- Энек, стой!

Эти слова стали точно волшебным сигналом, вернув нормальное течение времени.

Гигантское тело Хоро взвилось в воздух подобно выпущенному из катапульты камню; одним прыжком волчица перемахнула и через пса, и через его хозяйку и приземлилась посреди овечьего стада, заставив овец хаотично рассыпаться.

Приземлившись, Хоро бросилась вдогонку за удирающим Либертом, столь низко падшим из-за любви к деньгам.

Обернувшись, он увидел преследующую его волчицу; Лоуренс успел мельком разглядеть его жалкое лицо.

Короткий вопль разорвал воздух, потом все стихло.

Хоро пробежала еще несколько шагов и остановилась.

Нора по-прежнему удерживала Энека.

Однако Лоуренс видел, что она цеплялась за пса вовсе не от страха.

Каким-то образом Нора знала. Быть может, она знала, что гигантская волчица – это Хоро, быть может – что волчица ей не угрожает; как бы там ни было, она знала, что не нужно приказывать Энеку нападать.

Отбросив свой посох – чего никогда не делал ни один пастух, - она изо всех сил цеплялась за Энека, не давая ему вырваться.

Это был вовсе не страх.

- Нора! – прокричал Лоуренс и ринулся к ней; он опасался, что она может быть ранена.

По-прежнему удерживая Энека, Нора потрясенно подняла глаза; и еще бОльшим ее потрясение стало, когда она увидела Лоуренса. А потом она повернулась к Хоро, уже без удивления.

Похоже, она и понимала, и в то же время не понимала.

Кипящие в груди Лоуренса чувства буквально вырвались у него изо рта:

- Я так рад, что ты цела!

Нора видела, что гигантская волчица, устроившая весь этот разгром, цела и невредима, и она явно не знала, как реагировать на слова Лоуренса. Она вновь повернулась к Лоуренсу; все-таки она была полностью сбита с толку.

- Эта волчица – Хоро. Моя спутница.

Нора неуклюже улыбнулась; похоже, она подумала, что это какая-то шутка.

Она ахнула, увидев, что Хоро скачками приближается к ним. Из пасти Хоро торчали две ноги.

- Ты его не убила?

Самого Лоуренса охватила жажда убийства, когда он увидел, что Либерт использовал Нору в качестве щита. Если бы он оказался на месте Хоро, он бы точно его убил.

Судя по тому, как эти ноги свисали из пасти Хоро, дело было улажено; однако Хоро вместо ответа покачала головой и позволила человеку выпасть на землю. Весь обслюнявленный, Либерт плюхнулся с неприятным «шмяк!».

- Я подумывала проглотить его, должна признать, - и Хоро, похоже, улыбнулась. – Но мой живот плохо переваривает золото.

Негромко фыркнув, она наклонила морду к телу Либерта.

«Забери золото», - похоже, это она имела в виду.

- Кажется, оно было под плащом… уээ, он весь в слюнях, - пожаловался Лоуренс; тут же в него ткнулся огромный нос. Лоуренс с отвращением распахнул теплый, мокрый плащ Либерта и без труда нашел мешочек с золотом.

- Вот оно. Сколько должно быть, - произнес он, раскрыв мешочек и увидев в нем кусочки золота. – Нора, - и он протянул мешочек пастушке.

Хоро кинула на Лоуренса сердитый взгляд, который он предпочел не заметить.

- Работа еще не окончена. Нужно пронести это золото в город, и сделать это должна ты.

Огромная волчица испустила огромный вздох. Нора кинула на нее изумленный взгляд и тут же повернулась вновь к Лоуренсу.

- Н-но… как вы до сих пор живы?

Лоуренс скривился. После того как Либерт встретился со своими людьми, он послал их обратно в лес, чтобы «спасти» Лоуренса.

Но вернулись эти люди без Лоуренса, что означало, несомненно, что и он, и Хоро мертвы.

Лоуренс попытался придумать, с чего начать объяснять произошедшее, когда ощутил вдруг некое движение воздуха. Оглянувшись через плечо, он обнаружил, что Хоро подняла переднюю лапу, а затем с силой опустила обратно.

- Уаааааа!!!

Раздался громкий треск, словно от дерева отломили толстый сук, а затем в ночи разнесся душераздирающий вопль.

На взгляд Лоуренса, это было немного слишком, но, в общем, вполне заслуженно.

Когда вопль стих, Либерт, чью левую ногу только что переломила передняя лапа Хоро, продолжил хлопать губами, но уже беззвучно; глаза его едва не вылезли из орбит.

- Добрый вечер, господин Либерт! Как ты поживаешь, а?

- Ч-что?.. А? К-как тыыыааааа!

- Хоро. Персики в меду.

Вновь разгоревшийся было гнев Хоро потух моментально, словно произнесенные Лоуренсом слова были волшебными, и она с неохотой убрала лапу со сломанной ноги торговца.

- Господин Либерт. Господин Либерт! Будь так добр, объясни Норе, пожалуйста, как ты, ну, назовем это так, перепутал завязки, когда одевался?

Либерт утер пот со лба, и на какое-то мгновение через боль и ужас проступило лицо торговца – хитрое лицо торговца, который понимал, в каком положении оказался, и лихорадочно пытался придумать, как ему спасти свою жизнь.

- Господин Либерт!

- Это – это не я! Мне приказал Ремарио. Я говорил ему не делать этого. Я говорил ему, что предательство принесет возмездие Господне. Я клянусь, я был против –

- Как ты прекрасно видишь, это не простая волчица. Считай ее посланцем всемогущего Господа. Иными словами, ложь тебе не поможет, - заверил Лоуренс.

Либерт захлопнул рот и безнадежно посмотрел на Хоро.

Медленно, очень медленно между зубов Хоро просачивались облачка белого дыхания.

- Я-я-я, я по-подумал, я подумал, что мы платим слишком много. И Ремарио тоже. Так мы по-потратим всю прибыль на выплату долгов, и нам ничего не останется. Ремарио сказал мне сделать что-нибудь. Мне п-пришлось. У меня не было выбора. Т-ты же понимаешь, да? Ведь мы же оба тор-…

Либерт замолчал, когда Лоуренс ударил его кулаком в нос.

- Ты меня с собой не равняй.

- Ха-ха-ха-ха! – весело рассмеялась Хоро, убирая лапу с вновь потерявшего сознание Либерта.

- Вот такие дела. Гильдия Ремарио хотела убить тебя, Нора. Клянусь тебе – они предали нас.

Лицо Норы было сейчас пустым и бессмысленным, но, судя по всему, правда все же проникала постепенно к ней в голову.

Она медленно подняла глаза на Лоуренса.

- Но, но что тогда за волки в лесу?..

- Это было другое, - вмешалась Хоро, заставив Нору вскрикнуть от неожиданности. В конце концов, у Хоро был довольно звучный голос.

- Я Хоро, мудрая волчица из Йойтсу. А там, в лесу, был не более чем юнец, знающий лишь одно – свою территорию. Я достаточно благоразумна, чтобы не ввязываться в бесполезную драку ради такого.

Нора слышала волчицу, словно верила и не верила одновременно, затем беспомощно улыбнулась и отпустила Энека.

- Не знаю почему, госпожа Хоро, но когда ты так говоришь, я, кажется, тебе верю.

- Кстати, твой пес вовсе не влюблен в меня. Он просто разглядел мое истинное обличье. Я подумала, что тебе стоит это знать.

- Э?.. – удивленно переспросила Нора. Энек сердито гавкнул.

- Так, Нора, давай вернемся к делу, - сказал Лоуренс. Ему было жаль менять тему разговора, но дело по-прежнему оставалось незавершенным.

Золото было все еще в пути, долг Лоуренса не выплачен. Кроме того, предстояло решить, что делать с Гильдией Ремарио.

- Сейчас мы в центре бури, можно сказать. Однако милостью Господа нам удалось все же вернуть себе золото. Если верить Либерту, оно стоит шестьсот румионов. Однако если мы пронесем его в Рубинхейген и продадим посреднику, мы выручим раз в десять больше – шесть тысяч румионов.

Нора задрожала, услышав столь огромную цифру. Даже у Лоуренса эта сумма не укладывалась в голове.

- Шесть тысяч – это намного больше, чем мы сможем принять; и даже не подвергая себя опасности, мы уже имеем шестьсот. Однако…

- Од… нако?

- Однако. Это правда, конечно, что именно по вине Гильдии Ремарио сегодняшний день оказался более богат на события, чем нам всем бы хотелось; но правда и то, что без их денег нам вообще не удалось бы купить золото. И если мы возьмем золото и сбежим, они пропадут, разорятся мгновенно. Поэтому…

Хоро ткнула носом Лоуренса в скулу, и отнюдь не игриво.

- Поэтому я предлагаю вот что.

- Нет, погоди-ка… – в голосе Хоро сквозило недовольство, но Лоуренс не пошел на попятный.

- Хоро. Мы живем не в сказке. Мы не можем просто отомстить тем, кто нас предал, и сказать: «Тут и сказочке конец». Нам еще жить потом. А месть за предательство лишь повлечет за собой новую месть.

- Ну, значит…

- Не хочешь ли ты сказать, что перебьешь всю эту несчастную обреченную гильдию?

- Эм…

- Я не хочу, чтобы хлеб, который я куплю завтра, был оплачен кровью. Закончить все это можно многими путями, но если мы хотим завтра нормально жить, мы должны сделать правильный выбор.

Янтарные глаза Хоро закрылись.

Она отвернулась.

- Если бы не ты, я сейчас замерзал бы в лесу, пока не умер. Я отлично знаю, что если бы ты не пришла, все было бы потеряно, и я благодарен тебе за то, что ты вняла моей мольбе. Но…

- Хватит. Хватит, я сказала! А, какой же докучливый спутник мне достался, это просто неописуемо! – перебила Хоро и слегка ткнула Лоуренса в голову своей мордой. Ощущение было довольно болезненное, но если это помогло удовлетворить Хоро, цена была приемлемой.

- Значит, я попрошу тебя сделать вот что.

- Давай, проси! Скажу тебе так: я выполню любую задачу, какую только потребует от меня твой, несомненно, крайне утомительный план, так что можешь просить смело.

Лоуренс улыбнулся – охватившее его чувство признательности невозможно было выразить словами – и, сделав глубокий вдох, повернулся снова к Норе.

- Прости, что заставил ждать. Вот что я предлагаю сделать.

Нора, с завороженным видом слушавшая пикировку между Лоуренсом и Хоро, выпрямилась и подняла глаза на Лоуренса.

- Я хочу, чтобы ты решила, нести ли золото в Рубинхейген.

- Э?..

Недоумение Норы было вполне понятно. Без всякого риска у нее на руках уже были шестьсот румионов. Конечно, шесть тысяч были бы просто невообразимой прибылью, но ведь это значило снова рисковать жизнью.

- Однако если ты пронесешь золото в Рубинхейген, доход от его продажи спасет и нас, и Гильдию Ремарио.

Нора негромко ойкнула.

- С другой стороны, если ты решишь забрать его, все эти люди, что лежат здесь, и их семьи в Рубинхейгене, и все остальные из Гильдии увидят настоящий ад. И кого-то из них этот ад не пощадит. Но в сердцах их поселится ненависть к трем демонам – то есть ко мне, к Хоро и к тебе, Нора.

Даже для человека, который живет дорогой, ненависть со стороны столь многих людей может стать очень опасной. Торговля строится на общении людей. Рано или поздно Лоуренса, Хоро и Нору найдут и приставят мечи к горлу.

Следовало учесть и еще кое-что важное.

- Конечно, если мы сбежим в какую-нибудь далекую страну с чужим языком, то сможем там жить, словно ничего и не произошло. Но даже живя без страха перед местью, вдруг ты когда-нибудь наткнешься на раба со знакомым лицом, которого хлещут кнутом, как вьючную лошадь? Сможешь ли ты спать после этого?

Лоуренс помолчал, давая своим словам проникнуть глубже в разум Норы.

- Однако я заставлю Гильдию Ремарио как следует заплатить.

Хоро неприятно ухмыльнулась.

- Мы сейчас отправимся туда. Что касается тебя, Нора – пожалуйста, прими решение к завтрашнему утру. Если ты решишь протащить золото в Рубинхейген, мы встретимся на той же площади, где тогда все обсуждали. Я пойду в город первым, найду надежного мясника и буду ждать у восточных ворот один день. Если ты решишь не проносить золото… хм. Давай тогда встретимся в Поросоне.

Разумеется, этот план оставлял возможность еще одного предательства.

Нора могла забрать себе все золото и направиться в какой-нибудь другой город.

Однако чтобы все они могли жить, ни о чем не сожалея, лучше всего было бы, если бы она пронесла золото в Рубинхейген; тогда Гильдия Ремарио была бы спасена, а деньги поделены по справедливости.

Конечно, Лоуренсу предстояло обдумать, что делать, если Нору поймают при досмотре. Контрабандистов золота казнили на площади, исключений не было; значит, ему надо будет попросить Хоро выручить ее, если потребуется. В конце концов, Хоро ведь пообещала сделать все, о чем он ее попросит, каким бы утомительным ни было задание.

Не то чтобы Лоуренс решил дать Норе больше времени на раздумья, но, пока ждал ее ответа, на всякий случай обошел лежащих без сознания людей Ремарио и связал их. Веревок у него не было, так что пришлось воспользоваться рукавами их собственных одежд. Даже если совместными усилиями им удастся развязать узлы, едва ли в их нынешнем состоянии они будут способны на какие-то активные действия.

- Ну что ж, Нора. До встречи, - произнес Лоуренс, когда закончил связывать людей Ремарио и попросил Хоро вновь отправить в беспамятство нескольких из них, начавших приходить в себя.

Этими словами он вовсе не пытался Нору в чем-то убедить.

Он просто хотел лишний раз убедиться, что она ему доверяет и что исход, выгодный для всех, возможен.

Луна неясно проглядывала сквозь густые облака.

- Г-господин Лоуренс!

Услышав, как Нора позвала его по имени, Лоуренс остановился.

- Д-до встречи!

Оглянувшись, он увидел, что Нора подняла посох.

- Мы встретимся, - сказал он. – И мы будем богаты.

Нора улыбнулась и кивнула.

Энек гавкнул и принялся собирать овец.

***

- Итак.

Пройдя немного пешком, Лоуренс начал подумывать, не проехаться ли ему еще на спине Хоро, но она, явно угадав его мысли, заговорила ровно тогда, когда сам он собрался раскрыть рот.

- Что? – спросил он, лишь чуть-чуть раздраженный таким поведением Хоро. Он не сомневался, что Хоро выбрала именно этот момент нарочно.

- Могу ли я теперь услышать правду?

Большие глаза Хоро невозмутимо смотрели на Лоуренса. Ложь ему не поможет – он сам говорил это Либерту.

Лоуренс чувствовал, что лицо его скривилось.

- Позволь мне удержать покров тайны еще немного.

- Хех-хех. Ни за что.

Глядя на радостно виляющий хвост Хоро, Лоуренс понял, что она будет спрашивать до тех пор, пока он не сдастся.

Он отказался от всяких измышлений.

- Там недостаточно золота.

- Ох-хо.

- Там никакие не шестьсот румионов. Сотня, не больше.

- И твоя доля вся уйдет на уплату долга. Если девочка не пронесет золото в город, прибыли не будет вообще.

Кончик гигантского хвоста пощекотал Лоуренсу шею. Лоуренс отмахнулся; волчица игриво заурчала.

- Гильдия Ремарио прижата к стенке. Они наверняка с трудом наскребли сотню румионов, надеясь на то, что это их всего лишь вытянет, не больше. Конечно, они с самого начала знали, что им придется заплатить нам достаточно много, чтобы заткнуть нам рот, но именно поэтому они и придумали тот план насчет нас.

И тем не менее положение Лоуренса было таково, что он был вынужден довериться этой самой гильдии.

- Пфф. Однако искусно ты сплел объяснение для девочки. Ты выглядел совсем как святой.

- Почти все я говорил искренне.

- …

Хоро хмыкнула себе под нос, затем остановилась и припала к земле.

- Залезай.

- Что, допрос окончен?

- Я устала от твоей глупости.

Прищурив свои янтарные глаза, она подпихнула Лоуренса кончиком носа.

Прикосновение было совсем легким, но Лоуренс едва не потерял равновесие, хотя от прежнего страха перед волчьим обличьем Хоро не осталось и следа.

- Однако Гильдию Ремарио мы спасаем отнюдь не только из милосердия.

- О?

Лоуренс вцепился в мех Хоро и подтянулся.

- Да. Мы делаем это, чтобы получить еще больше денег.

Одним резким движением он закинул ноги на спину Хоро.

- Больше денег, э? Не могу сказать, что улавливаю твою мысль.

- Торговцы могут превращать в деньги все. Должна же быть от меня какая-то польза время от времени.

Хоро рассмеялась. Сперва Лоуренс подумал, что она поддразнивает его, но нет – смех был искренним.

- Буду ждать, когда ты покажешь свое мастерство, мой повелитель.

Хоро поднялась на ноги и двинулась вперед, затем перешла на бег.

Золотая луна то и дело проглядывала через облака в ночном небе.

***

Рубинхейгенская ночь была на удивление тиха – видимо, из-за идущего с полудня дождя.

- По-по-моему, это какая-то ошибка. Правда? Ну, вроде того, как будто забыли посолить суп.

Лоуренс слишком хорошо знал, что торговцы всегда, в любых условиях выживали благодаря лжи.

В то же время даже среди лжецов доверять друг другу было очень важно. Да, торговцы – очень странные создания, думал Лоуренс.

- Я, я не знаю, что вам наговорил Либерт. Не сомневаюсь, это выглядело, как истина с небес, как исповедь перед алтарем. Но это все была ложь! Он всегда лжет! Я сам подумывал уже его выгнать – клянусь!

Голос звучал хрипло и неразборчиво, в нем клокотали чувства; но то, что здесь происходило, вовсе не было деликатными деловыми переговорами. Пока Лоуренс понимал суть, его все устраивало.

- Господин Ремарио.

- Чтоааа!

Ремарио вскрикнул, поскольку голова его была плотно стиснута челюстями Хоро, и волчица совсем чуть-чуть усилила нажим.

Лоуренсу и Хоро повезло, что он сидел у себя в комнате один, ожидая возвращения своих работников.

Незадолго до этой встречи Хоро с невероятной легкостью перемахнула через городскую стену. Лоуренс собирался войти в город с Хоро в человеческом обличье и просто заявить, что их ограбили разбойники, но Хоро, способная чувствовать присутствие людей по ту сторону стены, заявила просто, что никакой опасности нет, и одним могучим прыжком оставила стену позади. Лоуренс подивился, нельзя ли было избежать всех этих проблем с самого начала и пронести золото без посторонней помощи.

Они вошли в город, никем не замеченные; затем Хоро временно вернулась в человеческое обличье, и они прокрались в Гильдию Ремарио.

Ремарио ожидал возвращения своих людей; надо было видеть его лицо, когда взамен его взору предстали Хоро и Лоуренс.

Сейчас он лежал на полу связанный, голова его была зажата между устрашающих зубов Хоро. Казалось, он вот-вот умрет от ужаса.

На первый взгляд, позволить Ремарио увидеть истинное обличье Хоро было неблагоразумно, но он и Лоуренс уже делили общую тайну – тайну контрабанды золота. Если Ремарио захочет пойти в церковь и рассказать о Хоро – пусть его; косвенных свидетельств и так было море.

Ни один торговец не будет распространяться о слабостях своего соперника, если соперник может с легкостью сделать то же самое.

Кроме того, если позволить Хоро попугать Ремарио, это улучшит ее настроение, а невероятный ужас, который он сейчас испытывал, заставит его в будущем сильно подумать, если он захочет мстить.

Неудивительно, что результаты не заставили себя ждать.

- Челюсти, что сжимают сейчас вашу голову, - это челюсти истины, друг мой. Если вы солжете, они узнают. Кроме того, я слышал, что эта волчица очень голодна, ей ведь пришлось всю ночь бежать. Если вы солжете – вполне возможно, ваша голова отправится к ней в желудок.

Клыки Хоро еще чуть-чуть сильнее надавили на висок Ремарио.

Он уже даже кричать не мог.

- Ладно, господин Ремарио. Знайте, что я пришел не мстить вам за предательство. Я пришел говорить о делах.

При слове «дела» в глазах Ремарио появился проблеск надежды; похоже, он осознал, что дела означают заключение какой-нибудь сделки, а сделка означает, что его могут и не убить на месте.

- Итак, начнем переговоры. Можете лгать сколько захотите. Однако эта волчица куда проницательнее, чем я, и видит, что кроется за каждым вашим словом. Если вы ляпнете что-нибудь не то, вы рискуете укоротиться на голову. Я говорю понятно?

Кивнуть, когда твоя голова зажата в зубах гигантской волчицы, довольно трудно, но Ремарио попытался, и у него почти получилось.

- Что ж, начнем, – коротко произнес Лоуренс. – В случае если нам удастся пронести золото, могу ли я попросить вас купить его у нас за пятьсот румионов?

Глаза Ремарио обратились в точки.

- Мы по-прежнему сообщники в контрабанде. Надеюсь, вы не думаете, что мы пришли мстить, после того как решили сбежать с золотом?

Полуседая голова Ремарио кивнула, точно он был ребенком, которого отругали, и Лоуренс горько усмехнулся.

- По правде сказать, такая возможность все еще остается, но – нет, не думаю. Но если мы заранее не обговорим, что будем делать в случае успеха – мы ведь можем и не договориться в итоге, не правда ли?

Хоро издала горловой смешок, и голова Ремарио задергалась вслед за гигантской пастью; его лицо нервно скривилось.

- Итак, я повторю. Могу ли я попросить вас купить наше золото за пятьсот румионов?

На лице Ремарио появилась гримаса отчаяния – он прекрасно знал, сколько на самом деле стоит золото, купленное в Рамторе.

- Я просто не могу этого…

- Конечно, я не требую немедленной оплаты деньгами. Давайте-ка подумаем. Возможно, вы напишете мне долговую расписку?

И только тут владелец Гильдии Ремарио начал наконец демонстрировать разум, благодаря которому он и достиг таких высот.

Когда он понял, что имеет в виду Лоуренс, его лицо вновь скривилось, и он запросил пощады:

- П-пятьсот, это слишком…

- …Слишком много? Хмм, ладно. В таком случае я просто заберу все, что у вас тут спрятано, а золото продам где-нибудь еще, - Лоуренс переглянулся с Хоро и добавил: - Кроме того, я отдам вот этому демону вашу жизнь.

Хоро терпеть не могла, когда ее называли богом, но «демон» ее явно устраивал.

Ее хвост рассек воздух, и она громко задышала, чтобы усилить эффект.

Лицо Ремарио мгновенно обратилось в безжизненную маску.

Если догадка Лоуренса была верна, теперь он сделает все, что от него потребуют.

- Видите ли, господин Ремарио, я считаю, что несправедливо терять все из-за одной-единственной неудачи. Мы ведь не в состоянии предугадывать любое падение цен, верно? Поэтому я собираюсь дать вам еще один шанс. Но я хочу, чтобы вы были мне за это благодарны, и я хочу, чтобы эта благодарность была выражена в пяти сотнях румионов. В таком городе, как этот, вам удалось создать превосходную гильдию с великолепным погрузочным двором. Если думать о десятилетиях, пятьсот румионов – сумма, достойная обсуждения.

Глаза Ремарио распахнулись, а потом он заплакал.

Если ему удастся полностью восстановить свою торговлю, выплата пятисот румионов за десять лет вовсе не будет выглядеть чем-то неразумным. В этом отношении бродячий торговец не шел ни в какое сравнение с торговой гильдией.

Возможно, эти слезы были от осознания возможности снова вернуть гильдию к процветанию.

- Итак, вы напишете бумагу, да? Хоро…

Услышав свое имя, Хоро вздохнула и неохотно выпустила Ремарио, после чего подтолкнула его голову кончиком носа.

Лоуренс развязал веревку, которой были стянуты руки Ремарио, и продолжил:

- Условия таковы: вы платите каждый год в течение десяти лет. В первый год это будет десять румионов. В последний – сто. Понимаете, да?

Это значило, что выплаты будут расти с каждым годом. Вместе это составит пятьсот пятьдесят румионов, но все же в целом условия были отличные.

Если Ремарио удастся восстановить процветание своей гильдии, такую сумму найти будет совсем нетрудно.

- Вы можете писать вот за этим столом.

Ремарио кивнул и, опершись на протянутую Лоуренсом руку, поднялся на ноги. Ноги его оставались связанными, так что он добрался до стола вприпрыжку и плюхнулся на стул.

- Т-так, а получателем денег будет?.. – осведомился он, обернувшись.

Лоуренс с улыбкой ответил:

- Торговая Гильдия Ровена.

Ремарио печально улыбнулся, понимая, что от этого долга ему не уйти.

Если бы Лоуренс указал себя как получателя денег, то со временем, набирая силу, Ремарио мог бы захотеть отомстить или просто отказаться платить. Кроме того, Лоуренса пугала сама мысль каждый год возвращаться в город, где жили люди, которые так подло с ним поступили, чтобы забрать его деньги.

И, что еще важнее, прямо сейчас у Гильдии Ремарио просто не было денег. Сколько бы долговых расписок Лоуренс ни имел, в ближайший год денег он бы не увидел. Даже если его долг Гильдии был полностью погашен, весь доход от контрабанды уйдет на выплату вознаграждения Норе и долгов самой Гильдии. В худшем случае и Нора может не увидеть своей награды.

Но все проблемы можно было решить, если долг перевести на торговую гильдию, к которой принадлежал Лоуренс. Продав долговую расписку Торговой Гильдии Ровена относительно дешево, Лоуренс разорвал бы все связи с Гильдией Ремарио и обратил десять лет выплат в немедленные деньги.

Ну а отказаться платить торговой гильдии – это все равно что объявить войну другому государству. Пойти на такое Гильдия Ремарио не осмелится.

- Ты большой человек.

- Все же не такой большой, как волчица, - пошутил Лоуренс.

Волчице шутка показалась более удачной, чем кому бы то ни было еще.

- Теперь все, что нам остается, – это надеяться на успех контрабанды.