Весь остров Лазурного Дракона был освещен фонарями. Ночные патрули, которые должны были увеличить из-за грандиозного соревнования, исчезли бог знает куда. Так что бродячие заклинатели, превратившиеся в кучку мух без вожака, повсюду устраивали переполох. В воздухе гудели сплетни и распространялись всевозможные слухи. Кто-то говорил, что темные заклинатели пришли устроить сцену, кто-то говорил, что у владыки острова случилось отклонение Ци... Самым нелепым слухом было то, что под островом был запечатан настоящий великий лазурный дракон. Великий дракон каким-то образом сбежал и отправился на поиски пропитания, а кучки заклинателей ему хватит лишь на полуночный перекус.

Тан Ваньцю постоянно держалась на расстоянии трех чжан от группы Янь Чжэнмина и, казалось, намеренно ждала их. Юноша видел это, поэтому не перечил. Но Лужа, которую она держала в руках, как сверток, представляла собой жалкое зрелище. Она была одновременно напугана и страдала от головокружения потому, что ее перевернули вверх ногами, так что девочка не могла сдержать слез. К счастью, Ли Юнь заранее дал ей пилюлю, чтобы подавить в ней кровь чудовища. Если бы ей разрешили плакать без остановки всю дорогу, остров Лазурного Дракона настигло бы землетрясение. Это совершенно точно истолковали бы как какое-то злонамеренное, причудливое явление.

Тан Ваньцю провела их мимо горного склона лекционного зала прямиком в лес. Вскоре она остановилась перед группой каменных табличек.

Это место называлось «Лес скрижалей». Каменные таблички воздвигли в память о грозных владыках острова Лазурного Дракона, которые либо вознеслись, либо погибли. Это было что-то вроде зала предков у простых людей. Чэн Цянь и другие слышали об этом месте, но, так как они были лишь приглашенными заклинателями, а не учениками острова Лазурного Дракона, они не могли прийти сюда без причины и без сопровождения.

Тан Ваньцю опустила руку и оттолкнула девочку в сторону. После того, как она проплакала всю дорогу, в сердце Лужи остались лишь страх и гнев. Как только Лужа вновь обрела свободу, она нацелилась на руку Тан Ваньцю и оскалилась, собираясь укусить женщину.

Но прежде чем зубы Лужи успели сомкнуться на чужой конечности, Тан Ваньцю внезапно посмотрела на нее сверху вниз. В этот момент глаза редко проявляющей эмоции Тан чжэньжэнь, покраснели. Казалось, она не желала показывать что-либо перед ребенком, потому стиснула зубы и с силой нахмурилась. Это не было похоже на то, как если бы она насильно подавляла свою боль. Вместо этого она производила впечатление божества-хранителя [1] со свирепыми глазами.

[1] «Божество-хранитель» здесь используется слово «金金». Оно относится к воину-помощнику Будды и может также относиться к «ваджре», мифическому оружию.

Встретившись с ней взглядом на мгновение, Лужа не испугалась, вместо этого она, казалось, что-то почувствовала. Девочка молча прикрыла рот, сделавшись похожей на маленького зверька, и обеспокоенный старший брат потащил ее обратно.

Повернувшись к ним спиной, Тан Ваньцю сухо произнесла:

— По приказу Владыки острова, я отошлю вас отсюда сегодня же ночью.

Янь Чжэнмин удивился:

— Старшая, что же все-таки произошло? Пусть мы, младшие, не очень полезны, но ведь мы все равно провели так много лет под благословением владыки. Если есть что-то, что мы можем сделать, чтобы помочь…

Услышав слово «благословение», Тан Ваньцю, казалось, была тронута, правда, совсем чуть-чуть. Она снова повернулась к нему и сказала ровным голосом.

— Глава клана Янь, тебе достаточно лишь сохранить эту милость в своем сердце. Но сейчас, прежде всего, защити свою собственную жизнь!

После этого она указала на землю и воскликнула:

— Откройся!

Почва леса скрижалей содрогнулась. В земле образовалась щель площадью в два квадрата чи. Внутри щели, сквозь непроглядную тьму, смутно угадывались каменные ступени. Это был потайной ход.

Тан Ваньцю создала печать. На кончиках ее пальцев заплясали искры. Рассеявшись от щелчка, искры мгновенно метнулись к развешенным вдоль стен факелам, зажигая огонь и освещая проход. Тан Ваньцю первой спустилась вниз и сказала им:

— Не мешкайте!

Янь Чжэнмин обменялся с Ли Юнем быстрыми взглядами. Ли Юнь нахмурился и тихо сказал:

— Старший брат, иди за ней.

С тех пор как владыка острова появился на открытии грандиозного соревнования, Янь Чжэнмин смутно чувствовал, что что-то не так. Но он не владел никакой информацией о происходящем, и в данный момент оказался совершенно невежественен. Теперь же он нес Лужу, вытиравшую сопли рукавом, так что у него даже не было сил смутиться.

Янь Чжэнмин передал Лужу последовавшим за ним младшим адептам, и не смог удержаться, чтобы не оглянуться. Чэн Цянь находился в самом конце группы. Он с самого начала пристально смотрел в направлении лекционного зала. Словно почувствовав на себе внимательный взгляд Янь Чжэнмина, Чэн Цянь резко обернулся и кивнул ему. Казалось, что даже если небеса рухнут и земля расколется, он был готов к этому.

Но Янь Чжэнмин знал, что на самом деле он не был готов, ему просто было все равно. Юноша не мог удержаться от смеха. Наконец, отсмеявшись, он вдруг почувствовал себя немного спокойнее. Янь Чжэнмин крепко сжал меч и вошел в коридор вслед за Тан Ваньцю.

В коридоре было не так уж много свободного места. Тан Ваньцю, идущей впереди, путешествие не доставляло никакого дискомфорта, а вот Янь Чжэнмину приходилось все время держать голову опущенной. Настенные факелы с обеих сторон были усилены заклинаниями, поэтому пламя оставалось неподвижным, когда люди проходили мимо. По дороге никто не произнес ни слова, и от этого атмосфера казалась крайне напряженной. Под землей было легко заблудиться. Пока они кружили вокруг, Чэн Цянь мысленно следил за расстоянием. Как раз в тот момент, когда он почувствовал, что они собираются покинуть остров Лазурного Дракона, перед ними появился еще один лестничный пролет.

Каменные ступени продолжал подниматься и опускаться, пространство стало настолько тесным, что даже Лужа вынуждена была слегка наклониться. Остальные же выбирались наружу почти ползком. Группе заклинателей пришлось отбросить всякое достоинство, пока они протискивались через проход.

Ли Юнь не смог удержаться и наконец заговорил.

— Интересно, куда она нас ведет…

Янь Чжэнмин покачал головой. Он с некоторым трудом оглянулся назад и сказал:

— Чжэши, позаботься о нашей сестре.

Услышав эту реплику, Хань Юань, идущий позади него, тоже кое-что вспомнил.

Он торопливо похлопал себя по одежде и достал цепочку с подвесками. Это были иглы поиска души, найденные им несколько лет назад на небесном рынке. Кончики игл были отравлены, поэтому их поместили в маленькие и изящные деревянные футляры, а через ушко каждой была продета соломенная веревочка. На первый взгляд их вид казался неповторимым. Такое оружие может быть только у нищих, что бродили по улицам.

Хань Юань, впервые купивший это оружие, думал, что, поскольку на этом острове так много людей смотрят на них сверху вниз, иглы быстро исчезнут. Но у него всегда был Чэн Цянь, защищавший его, так что три из них до сих пор оставались нетронутыми.

Хань Юань повесил веревочку с иглами на шею Лужи и сказал:

— Если кто-то попытается причинить тебе вред, сними деревянный наконечник и проткни их этим.

За разговорами они достигли конца лестницы. Тан Ваньцю ударила по камню, разбив плиту толщиной в два чи на куски. Эта старшая напоминала фейерверк, что беззаботно носился вокруг. Янь Чжэнмин почти потерял терпение, потому просто молча последовал за ней.

Но стоило ему поднять голову, как он тут же почувствовал порыв морского ветра, дующего ему в лицо. Присмотревшись внимательнее, он понял, что это место было тайным портом. Здесь была одна единственная лодка. При детальном рассмотрении, можно было заметить, что лодка не так уж и примечательна. Казалось, она могла бы слиться с ночными тенями. Если бы не тот факт, что она находилась у них прямо перед глазами, они, возможно, так ничего бы и не заметили.

— Давай, — сказала Тан Ваньцю. — Там нет лодочника, но твой клан всегда был хорош в заклинаниях. Лодкой можно управлять, разберетесь. Если бы вы все могли летать на мечах, это не было бы так хлопотно.

Тан Ваньцю всегда производила впечатление человека: «Небеса великие, а я — вторая после них». Когда эти слова слетели с ее губ, они, казалось бы, должны были стать насмешкой над их низким уровнем самосовершенствования, но, как ни странно, на этот раз она не имела в виду ничего подобного.

Она повернулась, чтобы посмотреть на черное как смоль небо и еще более темное море, и сказала тихим, едва различимым голосом:

— Совсем скоро… Времени почти не осталось…

На краткий миг ей показалось, что все ее существо утонуло в ночи. Ее юбка и волосы слегка колыхались на морском ветру, создавая вокруг нее едва уловимую иллюзию хрупкости.

Долгое время спустя Тан Ваньцю, наконец, сказала:

— В тот день я действительно видела Хань Мучуня, но не осмелилась позвать его. Я была... немного неотесанной, поэтому не смогла сразу понять, хочет ли он быть узнанным.

Но она всегда была неуклюжей по отношению к людям. Прежде чем она успела принять решение, человек исчез.

Янь Чжэнмин на мгновение остолбенел и, наконец, понял, что она имела в виду великую битву с демоническим заклинателем, разразившуюся в Восточном море пять лет назад.

— Ты... Немного похож на своего учителя в молодости.

Говоря это, она слегка наклонила голову и заправила прядь своих длинных волос за ухо. Этот жест многие девушки использовали бессознательно, но, когда его использовала она, казалось, будто за ним скрывается какое-то шокирующее прошлое.

Произнеся эти слова самым мягким тоном, которым она когда-либо в своей жизни говорила, она сразу же снова стала той Тан Ваньцю, к которой они успели привыкнуть. Она сказала Янь Чжэнмину:

— Покинув это место, не возвращайтесь на гору Фуяо. Тренируйтесь среди простых людей или найдите хорошее место, чтобы продолжать заниматься самосовершенствованием. Никогда никому не говорите, что вы из клана Фуяо.

Янь Чжэнмин с любопытством осведомился:

— Старшая, разве клан Фуяо уже давным-давно не считается незначительным? Даже если мы расскажем об этом другим, кто узнает?

— Незнающие люди, естественно, не поймут, о чем идет речь. Но те, кто должен быть в курсе, и даже те, кто не должен быть в курсе — будут знать. Не мешкайте, садитесь в лодку и уплывайте…

Прежде чем она успела договорить, столб света внезапно устремился к небесам. На мгновение весь остров озарился белым сиянием, столь ярким, что они даже не могли открыть глаза.

Тан Ваньцю прищурилась, на ее лице появилось выражение беспокойства.

Именно тогда Чэн Цянь, стоявший позади всех, внезапно выпрямился и медленно поднял Шуанжэнь:

— Кто здесь?

В воздухе послышались свистящие звуки. Группа людей в масках, подобно стае воронов, спустилась вниз один за другим. В мгновение ока они окружили беглецов.

Их предводитель выступил вперед. Его лицо скрывала черная вуаль:

— Остров Лазурного Дракона объявил военное положение. Отныне лодкам запрещено покидать его пределы!

Тан Ваньцю схватила Чэн Цяня за плечо и с силой оттолкнула его в сторону, прежде чем поднялась сама.

— Я никогда не слышала, чтобы владыка острова говорил что-нибудь о введении военного положения. Что ты задумал?

Человек в маске холодно рассмеялся низким голосом и сложил руки, приветствуя Тан Ваньцю:

— Чжэньжэнь, не нужно терять самообладание. Даже если бы вы сели в лодку, никто из вас не смог бы уйти.

Закончив говорить, он поднял голову, будто намекая на что-то. Ночное небо освещали бесчисленные пятна света. С такого расстояния они казались светлячками.

Лужа вновь собралась плакать, но Чжэши закрыл ей рот рукой.

— Старший брат, что это такое? — тихо спросил Ли Юнь.

Янь Чжэнмин внимательно огляделся вокруг и отвел взгляд, ответив:

— Это свечение Ци, оно исходит от летающих мечей.

Ли Юнь запаниковал.

— Что? Их так много? За кем они пришли? Они ведь не могут целиться в нас, верно?

Ли Юнь был из тех людей, что отличались спокойствием и собранностью в обычной ситуации, но в критические моменты теряли рассудок.

В тот момент, когда он произнес эти слова, Янь Чжэнмин понял, о чем он думал. Верно, все они были лишь незначительными учениками незначительного клана. Они никогда не уходили с горы и оставались на острове Лазурного Дракона с тех пор, как покинули Фуяо. Самое выдающееся, что они когда-либо делали — это дрались с какими-то бродячими заклинателями. Судя по тому, какие внушительные силы собрала другая сторона, они, скорее всего, пришли за Тан Ваньцю. У нее была особая способность оскорблять всех и каждого в Поднебесной, так что это вполне могло бы стать той самой катастрофой, в которую она оказалась втянута.

— Старший брат, если они здесь не ради нас, то…

Янь Чжэнмин поймал Ли Юня за локоть и покачал головой. Он не думал, что все решится так просто. Остров пребывал в смятении, так почему же Тан Ваньцю не помогала там, а была здесь, чтобы тайно отослать их?

Он остро почувствовал что-то в предупреждении Тан Ваньцю: «Никогда не упоминайте, что вы из клана Фуяо».

Вдруг, после долгого молчания, заговорил Чэн Цянь. Без малейшего сомнения он сказал:

— Этот человек — Чжоу Ханьчжэн.

Янь Чжэнмин был ошеломлен.

— Что? А ты откуда знаешь?

Чэн Цянь бесстрастно посмотрел в глаза предводителю людей в масках и с легкостью ответил:

— Я смогу узнать его, даже если он обратится в прах.

Янь Чжэнмин, как истинная жертва Чжоу Ханьчжэна, возможно, уже и не помнил его. Он всегда был таким. Янь Чжэнмин мог ссориться с другими, мог сердиться на людей, но никогда не держал зла. Несмотря на то, что он не мог забыть унижение, которое пережил, когда его сбросили с платформы, это не оставило в его сердце глубокой обиды. В любом случае, даже если бы Чжоу Ханьчжэн вновь захотел сбросить его вниз, сейчас сделать это было бы уже не так просто. Будь у него лишние силы, он, вероятнее всего, потратил бы их на то, чтобы вспомнить свое счастливое детство на горе Фуяо.

Но Чэн Цянь был уже не тот. Каждый раз, когда он не мог продолжать упражняться с мечом, или, когда он чувствовал, что не может вынести испытание, через которое проходил, юноша думал о братьях Чжан и Чжоу Ханьчжэне. По мере того как быстро рос уровень его совершенствования, люди вроде Чжан Дасэня постепенно выпадал из его поля зрения, так что теперь все мстительные чувства были обращены только к Чжоу Ханьчжэну.

Быстро оглядевшись, Чэн Цянь шагнул вперед и слегка повысил голос, чтобы Тан Ваньцю его услышала:

— Тан чжэньжэнь, этот младший чрезвычайно благодарен за внимание, которое владыка острова оказывал нам все эти годы, но есть одна вещь, которую я никак не могу понять. Почему он позволил кому-то сомнительного происхождения войти в лекционный зал?

Тан Ваньцю сперва ошеломили его слова, но она тут же повернулась к нему лицом:

— Что ты сказал?

Услышав это, предводитель людей в масках посмотрел на Чэн Цяня... и Шуанжэнь в его руке.

— Как и следовало ожидать, именно тебя почувствовала птица живых. Для сопляка ты оказался достаточно изобретателен, чтобы суметь спрятаться.

Раньше он стремился нарочно изменить свой голос, но теперь показал настоящий. Как бы плох ни был слух Тан Ваньцю, на этот раз она его узнала. Недоверие сразу же отразилось на ее лице.

— Чжоу Ханьчжэн?

Человек в маске понял, что больше не сможет притворяться, и попросту снял вуаль с лица с бесстрашием человека, имеющего сильную поддержку. Явив всем присутствующим профиль ученого, который трижды подумает, прежде чем действовать, он улыбнулся.

— Тан даою [2], раз уж ты спрашиваешь, почему бы нам не вернуться, чтобы встретить наших гостей вместе с владыкой острова?

[2] Даою 道友(dàoyǒu). Обычно используется для обращения к коллеге-заклинателю.

Тан Ваньцю распахнула глаза от удивления, а затем взорвалась от ярости

— Твои долги перед владыкой острова, тяжелы, как гора, но ты осмелился вступить в союз с чужаками?

Чжоу Ханьчжэн самодовольно вздохнул.

— Слова Тан чжэньжэнь не совсем верны. Во-первых, я не являюсь частью острова Лазурного Дракона, я никогда ни с кем не вступал в союз и стал защитником только потому, что владыка высоко оценил меня. О? Что, я что-то не так запомнил? Разве Тан чжэньжэнь не явилась с горы Мулань и также не принадлежит к острову Лазурного Дракона?

Конечно, Тан Ваньцю не стала бы слушать его глупости. Не говоря больше ни слова, она взмахнула тяжелым мечом и одним движением подняла у себя за спиной стремительный и яростный ветер. Она, казалось, совсем не боялась парящих в небе заклинателей и выглядела так, словно собиралась размозжить Чжоу Ханьчжэну голову.

Чжоу Ханьчжэн легко подпрыгнул в воздух. Мужчина взмахнул веером, вокруг замерцали искры и молнии. Стоило им столкнуться с аурой меча Тан Ваньцю, раздался громкий, гулкий звук, и обе стороны слились друг с другом. Часть земли опалило яростным огнем.

У Чжоу Ханьчжэна было кроткое лицо, но в его сердце не было ни капли жалости. Янь Чжэнмин почувствовал беспокойство. Хотя он только наблюдал, но быстро понял, что его предыдущая мысль о том, что «Чжоу Ханьчжэн не сможет так легко сбросить его с платформы», была слишком самонадеянной. Чжоу Ханьчжэн не только не был слаб, но и был очень бесстыден. У него, похоже, не было никакого намерения сражаться с Тан Ваньцю один на один, поэтому, взмахнув веером, Чжоу Ханьчжэн приказал людям в масках:

— Схватите ее!

Тан Ваньцю взревела:

— Я бы посмотрела, как это у тебя получится!

Люди в масках, похожие на воронов, один за другим спустились ниже, полностью заполняя маленькое пространство вокруг. Меч Янь Чжэнмина превратился в сгусток света, когда он поднялся на нем на умеренную высоту. С помощью печати он создал несколько фигур, как две капли воды похожих на него. Эта отвлекающая техника, была чрезвычайно утомительна, но он планировал самостоятельно уничтожить всех этих людей в воздухе.

Чэн Цянь почти решился опробовать на этом Чжоу свой Шуанжэнь, но, оглянувшись на бледного Ли Юня и всех остальных, он заставил себя успокоиться. Он оставался неподвижным рядом с Чжэши, державшим Лужу.

Двое мужчин в масках осторожно приземлились и подошли к группе Чэн Цяня с другой стороны. Они явно были невысокого мнения о Чэн Цяне, простом подростке. Выставив перед собой мечи, они бросились вперед, по всей видимости, намереваясь заставить детей замолчать.

Но Чэн Цянь не отступил и вместо этого двинулся им навстречу. Не говоря ни слова приветствия, он ответил на их атаки движением «Вздымающиеся волны бьются о берег».

В этот момент Чэн Цянь, наконец, осознал разницу между своим потрепанным деревянным мечом и этим знаменитым клинком, забравшим бесчисленное количество жизней. Один маленький взмах Шуанжэня — и неописуемый холод охватил весь порт. В тот момент, когда клинки столкнулись друг с другом, Чэн Цянь услышал крики ярости и мести, оглушившие его. На лезвии образовался слой инея, и он с легкостью перерубил мечи обоих нападавших. Сердце Чэн Цяня безжалостно билось о ребра, давая ему ложное представление о том, что его тело вот-вот взорвется.

Да, в записке говорилось: «Его никогда нельзя использовать опрометчиво».

Сначала Чэн Цянь был ошеломлен, и его первой мыслью было выбросить меч. Но стоило ему проявить слабость, как появились другие люди в масках, и один из них даже протянул руку, намереваясь схватить Лужу. Чэн Цянь собрался с духом и подумал: «Что бы ни происходило, это случится. Нужно избавиться от этих людей, а не рассматривать их».

И вот, не останавливаясь и не меняя своей техники, он вновь повторил движение «Вздымающиеся волны бьются о берег». Двое мужчин в масках решили, что, поскольку Чэн Цянь еще не достиг слияния, его уровень развития должен быть ограничен, поэтому он не сможет справиться с двумя людьми в одиночку. Они понятия не имели, что его навыки владения мечом были отточены при помощи деревянного оружия. Древесина хрупка и может легко сломаться, ее способность сдерживать Ци невелика. Обладатель такого клинка вынужден не только контролировать свою силу, но и делать это очень точно. Намереваясь стереть с лица земли лекционный зал, Чэн Цянь осмелился объединить фехтование прилива, с его длинными шагами, и чрезвычайно динамичное, постоянно изменяющееся искусство владения деревянным мечом Фуяо. На пути совершенствования он уже давно достиг большего, чем даже те, кто освоил слияние и мог летать.

Более того, теперь у него в руках был знаменитый «Шуанжэнь».

Блеск меча был подобен пурпурной молнии и лазурному инею. Словно почувствовав смертоносные намерения своего владельца, аура клинка мгновенно увеличилась и покрыла три чи. Раздался звук рвущегося шелка — Чэн Цянь одним ударом перерезал горло двум мужчинам, заставив воздух окраситься красным. Капли, что упали на «меч несчастной смерти», замерзли, превратившись в кровавый иней.