Такого развития событий не ожидал никто. Толпа, плотным кольцом окружившая их, тут же отступила, освобождая место.

Некоторые из зевак склоняли друг к другу головы, открыто перешептываясь об их происхождении.

Клан Фуяо долгое время скрывался от людских глаз. Кроме грозных мастеров, живущих тысячи лет, мало кто когда-либо слышал о них. Просто так случилось, что в тот день, в порту Восточного моря, эти неизвестные устроили богатое представление. Так что, теперь люди не могли их не знать. Все прослышали об этих бродягах.

Даже если заклинатели не заботились о мирских делах и богатстве, неужели они действительно не заметили бы, что владыка острова уделял клану Фуяо особое внимание?

Янь Чжэнмин и его братья, никогда не общавшиеся с посторонними, даже и не знали, что уже успели стать занозой для этих людей.

Чэн Цянь, с внешностью одиннадцати-двенадцатилетнего мальчишки, стоял неподвижно, держа в руке деревянный меч, больше напоминавший детскую игрушку.

Кто-то в толпе усмехнулся:

- Какой дерзкий ребенок. Неужели в клане нет старших, чтобы держать его в узде?

- А что, разве вы не слышали, что владыка острова разрешил им войти в лекционный зал? Что же это за почтенный клан, который отправляет своих учеников слушать чужие проповеди?

- Да кто его знает? Вероятно, этот молодой господин из богатой семьи или даже родственник самого императора. Может быть, они потратили кучу денег, чтобы приобрести редкое сокровище, и побеспокоили владыку острова, так что ему ничего не оставалось, кроме как впустить их.

- Подумать только, что кто-то вот так запросто может стать заклинателем… Какая несбыточная мечта! Неужели путь самосовершенствования так легок?

Янь Чжэнмин почувствовал, что сходит с ума. Он, наконец, понял, что надежность Чэн Цяня была всего лишь цветком в зеркале. Луной, отраженной в воде [1]. На самом деле ее не существовало!

[1] «Цветок в зеркале, луна отражается в воде». Здесь используется фраза "鏡花水月(jìnghuāshuǐyuè)». призрак, иллюзия, несбыточная мечта.

С холодным, как лед, выражением лица он тихо процедил сквозь стиснутые зубы:

- Чэн! Цянь!

Чэн Цянь не был глухим, конечно, он слышал все эти пересуды. Он сразу же понял, что, если раньше их положение на острове еще нельзя было назвать «сложным», то с этого момента оно стало по-настоящему затруднительным.

Подобное шоу быстро принесло свои плоды. Чэн Цянь даже заподозрил, что слова его учителя, сказанные тогда на корабле, были своего рода пророческими.

Но теперь, когда все дошло до этого…

На самом деле Чэн Цянь не собирался предпринимать никаких серьезных шагов, он хотел лишь устроить представление, чтобы люди острова Лазурного Дракона заметили его.

Во-первых, его противник ранее уже потерпел поражение, и ему было бы крайне неразумно снова выходить на платформу. Во-вторых, Чэн Цянь прекрасно осознавал свой собственный возраст. Не говоря уже о заклинателях, даже среди простых людей было бы безрассудным большому взрослому мужчине затевать драку с подростком.

В этот момент Чэн Цянь наконец понял, что он, возможно, невольно прыгнул на спину тигру [2].

[2] 騎虎難下 (qíhǔnánxià): пословица: «если скачешь верхом на тигре — слезть трудно» нет пути назад; загнать себя в безвыходное положение) обр. отрезать себе путь к отступлению.

Если бы он был хорошим мальчиком, умеющим говорить с людьми, то легко нашел бы выход из сложившейся ситуации. Никакого влияния у него не было, а его макушка едва доставала до груди этого заклинателя. Ему не нужно было много думать о том, как сохранить лицо – жизнь была важнее, но Чэн Цянь никогда не был непослушным ребенком.

Лихорадочно соображая, он быстро перебрал в памяти все удары, которые успел увидеть на платформе. Закончив, он не отступил, вместо этого собравшись с духом и подумав: «Иди на меня с мечом, если хочешь, я тебя не боюсь».

Чэн Цянь проигнорировал предостережения Янь Чжэнмина и отказался отступать. Он вел себя так, словно посторонних не существовало. Мальчик обхватил ладонью кулак и сказал бродяге-заклинателю:

- Я умею владеть оружием, но пока еще не слишком искусен. Мой учитель не разрешал мне пользоваться железным мечом. Я был бы признателен за любые указания от тебя, брат.

Было неясно, что за клан произвел на свет этого побежденного бродячего заклинателя, но он не слишком-то заботился о лице или уважении. Услышав эти слова, он сразу же ответил:

- Давать указания – слишком большая честь для меня. Так как молодой мастер уже допущен в лекционный зал без всякого испытания, должно быть, он обладает каким-то уникальным талантом.

Стоило ему это сказать, как среди толпы раздались тихие смешки. Вероятно, потому, что ему вовсе не было стыдно.

- Второй брат Чжан, этот мальчик бросил тебе вызов, так что прими его, - перебил его один из зрителей, наблюдавших за этим представлением. - Если ты выиграешь, может быть, владыка острова тоже наградит тебя особыми привилегиями!

- А что, если ты проиграешь? - сердито спросил Хань Юань. – Тогда встань на колени и ... М-м-ф!

Ли Юнь тут же протянул руку, зажимая младшему брату рот, заставив этого нарушителя спокойствия замолчать.

Бродячий заклинатель демонстративно вскинул брови:

- Ай-я, что сказал этот маленький братец? Что будет, если я проиграю?

Чэн Цянь медленно поднял свой деревянный меч, сделал приглашающий жест и мягко произнес:

- Слова моего брата были дерзкими, простите его, пожалуйста.

Янь Чжэнмин кипел от гнева. Он хотел было схватить Чэн Цяня за одежду, чтобы вернуть его обратно, не заботясь ни о чем другом. Но он успел сделать лишь один шаг, когда, будто из ниоткуда, появился складной веер и преградил ему путь.

Юноша увидел ученого человека в длинном одеянии. Взгляд его раскосых глаз был острым. Мужчина бегло взглянул в сторону Янь Чжэнмина и легкомысленно произнес:

- Ах, не спешите останавливать их, глава Янь. Давайте засвидетельствуем мастерство любимого ученика вашего клана.

- Прочь с дороги! – основанием своего меча, Янь Чжэнмин ударил незнакомца по запястью.

- Старший брат, не надо… - едва успел произнести Ли Юнь, но, прежде чем оружие Янь Чжэнмина успело коснуться одежды этого человека, бесформенная энергия огромной силы столкнулась с рукоятью. Ударная волна прошила его руку и докатилась до груди. Янь Чжэнмин отступил на три шага, чувствуя, что задыхается. Его чуть не вырвало кровью.

Ли Юнь поспешил поддержать его сзади.

- Старший брат!

Янь Чжэнмин заставил себя проглотить ком в горле и, игнорируя металлический привкус во рту, посмотрел на незнакомца в длинном одеянии.

Этот человек вообще не проявлял к нему никакого уважения. Он спокойно развернул веер и сделал вид, что обмахивается им. На веере виднелась яркая, тщательно выведенная надпись: «Подумай трижды, прежде чем действовать» [3]. Незнакомец многозначительно улыбнулся и сказал:

[3] Подумай трижды, прежде чем действовать 三思而後行 (sānsīérhòuxíng) трижды подумать, затем сделать; семь раз отмерь, один раз отрежь (обр. в знач.: хорошо обдумывать свои предстоящие действия; действовать предусмотрительно)

- Главе клана не подобает вести себя столь безрассудно.

Он явно пришел сюда, чтобы доставить им неприятности!

Этот бродячий мошенник все равно уже проиграл в испытании Лазурного Дракона, так что ему не о чем было беспокоиться. Его даже не волновало то, что в руке у Чэн Цяня был лишь изношенный деревянный меч. Отринув все свои прежние претензии, он бросился вперед, взмахнув клинком.

Это был не тот удар, который можно было легко блокировать. Неизвестно, где он взял свое оружие, но лезвие целиком был усеяно усиливающими заклинаниями. Бродяга практиковал какой-то странный метод совершенствования, потому что еще до того, как он ударил, появился жуткий ветер, обжигающий кожу и причиняющий раздражающую боль.

Деревянный меч действительно не был настоящим оружием, а Чэн Цянь не обладал мастерством своего учителя, поэтому он уклонился от острия и увернулся, изогнувшись всем телом.

Бродячий заклинатель, увидев, что мальчик только отступал и уворачивался, вместо того чтобы встречать удары, тут же пришел в бешенство. Он скакал вокруг, демонстрируя свой эффектный и причудливый стиль фехтования, за элементами которого едва могли уследить глаза, заставляя Чэн Цяня двигаться по всей платформе, в попытках уйти от его атак.

Ученый, стоявший на пути Янь Чжэнмина, наблюдал за этими двумя так, словно смотрел на бой обезьян. Он улыбнулся.

- Ученик вашего почтенного клана так молод, но он уже преуспел в контратаке.

Он иронично «похвалил» Чэн Цяня только за то, что тот умел уворачиваться и отступать. Пальцы Янь Чжэнмина, державшие меч, побелели. С самого своего рождения и до сих пор, когда еще он подвергался такому позору?

Заклинатель приблизился к Чэн Цяню и злобно улыбнулся.

- Неужели великие техники владения мечом вашего клана годятся только для бегства?

Пока он говорил, ветер, поднятый его клинком, расколол деревянную заколку в волосах Чэн Цяня, и его волосы тут же рассыпались по плечам.

- Тебе лучше вернуться, пить дальше свое молоко... Тьфу!

И тут Чэн Цянь застал его врасплох.

Он отпрыгнул в сторону, слегка постукивая носком сапога по полу, а затем повернулся в движении «Приливы в полнолуние». [4]

[4] Фраза, используемая здесь: 海潮望月. 海潮 (hǎicháo) прибой; прилив 望月 (wàngyuè) полная луна; полнолуние. Если использовать 望 (Wàng) в качестве глагола, то получится «смотреть издали (вдаль на); смотреть снизу (вверх на); наблюдать». Но 望月 (Wàngyuè)полная луна; полнолуние

Это был первый ход в освоении Дао меча. Точно так же, как величественны волны морей и рек, его поступь требовала больших шагов.

Деревянный меч пронесся мимо подобно тысяче волн, каким-то образом испуская странную пугающую ауру, и бродячий заклинатель не мог не растеряться.

Для такого стиля фехтования подходили два типа людей: первый – те, кто предпочитал грубую силу, одним ударом сметавшие любую, даже самую причудливую технику. Второй – те, кто был беспощаден в своих атаках. Такие, как Чэн Цянь.

Чэн Цянь усердно тренировался со своим мечом, но никогда по-настоящему ни с кем не сражался. Его естественным реакциям все еще не доставало скорости, так что это было бесполезно. Независимо от того, насколько отточены его умения, и даже несмотря на то, что мастерство этого бродяги было не так высоко, Чэн Цянь все еще не мог сравниться с ним. Поэтому он вовсе и не планировал обмениваться ударами напрямую.

Наблюдая за поединком, Чэн Цянь увидел, что техника владения мечом этого мошенника была довольно сильной, поэтому он рискнул предположить, что его противник не сильно изменит ее.

Он избегал его атак и уклонялся только потому, что у него самого был туз в рукаве. Он ждал, что противник увлечется и почувствует вкус приближающейся победы, чтобы использовать эту технику и нанести свой удар.

Деревянный меч рассек поток ветра, поднятый клинком бродяги. Скользнув рукой по железному лезвию, Чэн Цянь ловко увернулся от острия. С помощью уникального метода совершенствования клана Фуяо, учившего накапливать энергию при помощи вырезания заклинаний, он безжалостно ударил негодяя по лицу.

Конечно, тупой деревянный меч не был настоящим оружием, но бродячего заклинателя этот удар ошеломил. Его губы были разбиты, а из уголка рта стекала струйка крови. На лице заклинателя образовался темный синяк, который в мгновение ока раздулся до размеров свежей булочки. Никто не знал, целы ли его зубы.

Считалось, что во время боя запрещено бить противника по лицу. Этот удар был настолько шокирующим, что даже случайные прохожие были сбиты с толку.

Даже ученый со складным веером, казалось, был ошеломлен.

- Какой безжалостный маленький щенок.

Как только удар достиг цели, Чэн Цянь уже пожалел об этом. Все обстояло так, будто он поставил их в еще более сложное положение.

Потому, не выказав ни малейшего признака самодовольства, он с бесстрастным лицом убрал свой деревянный меч. Кончик его оружия был направлен вниз в знак уважения. Сложив руки вместе, Чэн Цянь опустил голову в знак извинения.

- Я прошу прощения за причиненные неудобства. Премного благодарен брату за полезные советы.

Бродячий заклинатель закрыл лицо руками, не в силах вымолвить ни слова. Ученый вскинул брови, сложил веер и произнес, словно в глубокой задумчивости:

- Его злоба довольно сдержана. Как интересно…

Когда Чэн Цянь опустил глаза, его взгляд скользнул по платформе Лазурного Дракона. Он увидел, как некоторые из защитников [5] склонились друг к другу, о чем-то дискутируя. Даже Тан Ваньцю слегка улыбнулась. Только тогда он вытер вспотевшую ладонь о рукоять своего меча, чувствуя, что теперь, высказав свою точку зрения, он может отступить.

[5] 護法」(hùfǎ) будд. покровительствовать буддизму, защитник буддийской веры, покровитель буддизма, Дхармапала. Термин, который обычно используется для выражения "защитник буддийского закона". В этом случае это термин для некоторых избранных людей на острове Лазурного Дракона, включая Тан Ваньцю

Он с облегчением вздохнул, подумав: «В будущем мне лучше устраивать поменьше драк и вызывать недовольство у меньшего числа людей».

Но этот вопрос, как оказалось, все еще не был исчерпан. Чэн Цянь искренне извинился, но когда он повернулся, чтобы уйти, то услышал позади себя нечеловеческий рев.

- Маленький ублюдок, остановись немедленно!

Послышалось резкое шипение ветра. Чэн Цянь рефлекторно отскочил в сторону, но что-то словно преградило ему путь. Он не мог увернуться, ему оставалось лишь поднять деревянный меч, все еще зажатый в ладони.

И тут чья-то рука с силой схватила его за локоть. Чэн Цянь потерял равновесие и врезался прямо в грудь этого человека. Чистый металлический лязг раздался над самым его ухом. Зрачки Чэн Цяня сузились до щелочек — побежденный бродяга в гневе пренебрег честью и ударил его в спину, а тем, кто оттащил Чэн Цяня в сторону, оказался Янь Чжэнмин.

Меч Янь Чжэнмина, так и оставшийся в ножнах, отразил удар. Но черный, как уголь, брат поверженного мошенника, воспользовался моментом, чтобы бросить кусок металла, заряженный его энергией. Металл угодил прямо в цель, заставив оружие выскользнуть из руки Янь Чжэнмина. Клинок бродячего заклинателя, который он готовился отпарировать, изменил свое направление и вонзился в плечо Янь Чжэнмина.

Взгляд Чэн Цяня мгновенно помрачнел.

Янь Чжэнмин пришел в ярость. Но не успел он выразить свои эмоции, как его тут же пронзила боль от «тяжелой раны». Сначала он хотел обнажить меч и убить своего противника, но не успел. Раненая сторона его тела больше не могла двигаться.

Конечно, зрители не знали ни одной из этих подробностей. В их глазах слишком молодой глава клана Янь только и делал, что стоял без движения, держа оружие наготове, демонстрируя тем самым спокойствие и зрелость, которые редко встречались у молодых людей.

Сделав глубокий вдох, Янь Чжэнмин без всякого выражения произнес:

- Сегодня я усвоил новый урок.

Теперь, когда все дошло до этого, Тан Ваньцю, стоявшая у платформы Лазурного Дракона, наконец, заговорила.

Она не могла покинуть свой пост, поэтому находилась довольно далеко, но каждое ее слово было ясно слышно, словно она говорила прямо рядом с ними:

- Провалившие испытание Лазурного Дракона, покиньте платформу как можно скорее. Не слоняйтесь вокруг, нечего устраивать беспорядки. Что это за место, как вы думаете?!

Заметив, что кто-то из людей острова Лазурного Дракона заговорил, братья-заклинатели обменялись взглядами. В конце концов, они не посмели и дальше устраивать сцены. Злобно посмотрев на Чэн Цяня и Янь Чжэнмина, они ушли и вскоре исчезли в толпе.

Янь Чжэнмин тихо зашипел, отпустил Чэн Цяня и сказал сквозь стиснутые зубы:

- Идем.

Чэн Цянь так крепко держался за край его рукава, что мог бы с легкостью порвать ткань. Едва слышно он произнес старшему брату на ухо:

- Я собираюсь лишить их жизни.

- Что? - удивился Янь Чжэнмин. Он с трудом сдержал стон боли и спросил. - Что ты сказал?

Чэн Цянь покрасневшими глазами смотрел на окровавленное плечо Янь Чжэнмина.

- Однажды я превращу их в пепел.

Янь Чжэнмин поднял руку, чтобы похлопать его по спине.

- Чепуха... Ой! Ай... Я дам тебе пощечину, если ты продолжишь нести чушь!

Чэн Цянь посмотрел на него, положил руку Янь Чжэнмина себе на шею и, молча поддерживая его, пошел обратно. Но в его глазах все еще читалось негодование. Даже если он больше не говорил об этом, он запечатлел эту обиду в своей душе.

Это была своего рода способность, присущая лишь некоторым людям с большим сердцем. Независимо от того, насколько счастливыми или разъяренными они были, до тех пор, пока рядом с ними находился кто-то еще, кто был более эмоционален, они немедленно успокаивались. Как Янь Чжэнмин. Ранее он был поглощен яростью, но, стоило ему услышать слова Чэн Цяня, он почему-то почувствовал, что его гнев значительно утих.

Ли Юнь поспешил поддержать Янь Чжэнмина и высвободил руку Чэн Цяня. Чэн Цянь молча следовал за ними, опустив глаза и неподвижным взглядом уставившись в землю перед собой.

Все четверо без единого слова вернулись в свое временное жилище на острове Лазурного Дракона.

- Забудь об этом, медная монетка, - увидев странное выражение лица Чэн Цяня, Янь Чжэнмин немного испугался, что он действительно отправится убивать этих людей. Поэтому он предпринял неуклюжую попытку утешить мальчика. – Именно ты был тем, кто первым ударил его по лицу. Никто не сможет принять подобное, так что не держи на них зла.

Ли Юнь никогда не думал, что когда-либо услышит от своего старшего брата такие поучительные слова. Он ошарашено посмотрел на Янь Чжэнмина и поднял дрожащую руку, чтобы потрогать его лоб.

Чэн Цянь же в ответ на его речи не издал ни звука.

Янь Чжэнмин, казалось, что-то заметил. Кое-как повернувшись, он дотянулся и слегка приподнял подбородок Чэн Цяня. Юноша в изумлении произнес:

- Ай-о, медная монетка, ты плачешь?

От столь неожиданного открытия сердце Янь Чжэнмина едва не разорвалось от радости. Даже его рана, казалось, уже не болела так сильно. Можно было чуть ли не воочию увидеть, как за его спиной поднимается павлиний хвост, когда он бесстыдно сказал:

- Может быть, ты жалеешь своего брата? Ах, из благодарности за твое сыновнее благочестие, я позволю тебе подать главе клана чай!

Чэн Цянь шлепнул его по руке.

- Отвали!

А потом убежал в свой личный дворик.

Янь Чжэнмин немного осмотрелся, нашел в соседнем коридоре черную каменную колонну и сказал Ли Юню:

- Помоги мне дойти туда.

Ли Юнь подумал, что у старшего брата, вероятно, было какое-то срочное дело, и поспешно подвел его к колонне. Но когда он увидел, что Янь Чжэнмин пристально смотрит на черный камень, то спросил с легким беспокойством:

- Почему... Старший брат, что-то не так с этой колонной?

- Все в порядке, - радостно произнес Янь Чжэнмин, - все хорошо.

Лишь долгое время спустя Ли Юнь, наконец, понял, что он имел ввиду и раздраженно поморщился: «Собаку не отучишь есть дерьмо». [6]

[6] 狗改不了吃屎 (gǒugǎibùliǎochīshǐ) собаку не отучишь есть дерьмо; обр. человек не может изменить свою природу.

Янь Чжэнмин изучал свое отражение на поверхности каменной колонны. Небольшая рана на плече ничуть не мешала его природной элегантности. Даже получив травму, он оставался очаровательным и красивым.

Покрасневшие глаза Чэн Цяня пробудили в сердце Янь Чжэнмина странное чувство. Это было похоже на то, как если бы волчонок, что всегда игнорировал его, вдруг, без всякой причины, укусил бы его за руку, а после пришел глубокой ночью, чтобы украдкой лизнуть рану. Это было очень нежно и успокаивающе.

Но, несмотря на нежные чувства, юноша кричал от боли всю дорогу до комнаты. Главе Янь, с его небольшой раной, помогли осторожно переступить порог. Паникуя и суетясь, младшие адепты обращались с ним так, будто он был хрупкой вазой, готовой разбиться от малейшего прикосновения.