***

— О чем думаешь?

Как только Касис прибыл в Феделиан, он перенес Роксану в спальню.

После того как она столкнулась с Сильвией, которая вышла ее поприветствовать, парня позвал Ришель.

Касис направился в его кабинет, потому как ему было что обсудить с отцом.

— Ты привез с собой дочь Ранта Агриче. Более того, она едва держится на ногах...

Кабинет Ришеля был опрятным и чистым, без всяких украшений, словно олицетворяя его характер. Но он все равно выглядел как-то угрюмо.

— Ты собираешься повторить дело прошлого?

Два человека сидели лицом друг к другу.

Голубые глаза Ришеля были неглубокого цвета, посему казались прозрачными, и выглядело это до смерти холодно и резко, когда они безмолвно открывались. Мужчина не нервничал, когда находился лицом к лицу с собеседником, – подобных людей нечасто встретишь...

— В таком случае что Вы сделаете?

Однако Касис специально проигнорировал сей взгляд.

— Снова остановите меня, наложив запрет?

— Касис.

Последовавший низкий голос Ришеля строго окликнул своего сына. Теперь Касис понял, что тот пытался ему сказать. Он вспомнил события прошлого – давние, но все равно отчетливые в его памяти и сердце моменты...

— Мы благородные судьи Феделиан. Не забывай значения сего имени.

...Эти слова принадлежали Ришелю, когда он наложил запрет на Касиса, который в прошлом без разрешения применил силу. Золотые слегка опущенные глаза юноши вновь встретились с Ришелем.

— Отец, так каким благородством должны обладать Феделианы?..

Каждая буква проникала в голову бесчисленное количество раз, словно хотя запечатлеться в глубине души с самого рождения любого человека, принадлежавшего семье Феделианов...

Так что Касис задал этот вопрос, уже имея на него ответ.

Ришель также это знал и спокойно смотрел на его лицо.

— Он должен жить честно, соблюдая правила и не нарушая законы.

Вскоре до него донесся тяжелый голос. Касис услышал, казалось, обычные слова и тускло улыбнулся.

— То есть, словно это не вызывает ни сожалений, ни глупых идей, беспристрастно закрыть глаза и уши; избавиться от желания заполучить больше дозволенного; жить честно и открыто, как до сих поступал каждый Феделиан?

С уст Касиса продолжали вполголоса слетать бесстрастные слова.

— Даже имея то, что сильно желаешь достичь, ты должен отпустить это.

Это было очень циничное замечание, но выражение лица и голос человека, питавшего ненависть к подобному, оставались такими же спокойными и безмятежными, как умеренный пейзаж осеннего дня.

— Это не тот путь, по которому я хочу идти.

Касис уставился прямо на своего отца с жестокими чертами на лице.

— Быть может, я человек, который не подходит Феделианам?..

— Касис.

— Это не означает отказ от человечности и морали, из-за которого я пойду по явно ложному пути...

О таких вещах он думал всю свою жизнь, посему, как только решился, он без сомнения сказал:

— Но жизнь, которую ищут отец и я, не одна и та же.

Касис не мог утверждать, что до сего момента он шел лишь по правильному пути и продолжит так делать...

Поэтому парень, разумеется, не знал, что ему, как Феделиану, не хватает и что в нем изменилось.

Впервые он об этом подумал, когда в детстве чуть не убил свою младшую сестру Сильвию из-за несуразного тщеславия.

Хоть от посторонних глаз это было скрыто, но сила, унаследованная преемником Феделиана, могла управлять жизнью и смертью любого предмета с помощью простого прикосновения. Среди членов семьи Феделиан укоренилась малая мощь очищения и исцеления. Потому с юных лет юношу учили осознавать опасность сей силы и никогда не терять бдительности.

Но молодой Касис был полон тщеславия: он считал себя богом. Вполне ожидаемо, что Ришель наложил на сына запрет, дабы лишить его силы. После того благодаря неустанным и долгим размышлениям парень посчитал, что изменился и стал достойным, нежели ранее, человеком для наследования силы Феделиана...

Однако то оставалось заблуждением. Даже оказавшись в Агриче, Касис был ослеплен своей местью, снова и снова убивая Ранта Агриче. Это можно посчитать наказанием мужчины за совершенные грехи, но, очевидно, сие действие имело не только вышеупомянутый мотив. После чего, отвлеченный своими эгоизмом и тщеславием, Касис привел Роксану в Феделиан, пытаясь спасти ее собственными руками…

Тем самым он вновь доказал, что не подходил для Феделиана. Были времена, когда он, всякий раз думая о таком, чувствовал тяжесть на сердце... однако теперь юноша оставался полон решимости, что даже его самого сильно удивляло.

Подобно минералу, который не раз подвергался чистке и ударам и в конце концов раскрыл свою истинную форму, Касис также со временем неизбежно показал внутреннее "я".

Возможно, он не сверкающая драгоценность, а всего лишь разбитый камень... но что, если все так и будет? Это сущность Касиса Феделиана, которую невозможно скрыть...

— Разницы нет.

Некоторое время Ришель молча смотрел на Касиса, но, наконец, разомкнул свои плотно сжатые губы. Последующие слова были неожиданными для Касиса.

— Но на этот раз ты убил Ранта и сделал с Агриче то, что желал сделать я... Раз считаешь такое не достойным Феделиана, не я ли сперва подхожу под описание?

Ришель, что, казалось, хотел сделать строгий выговор Касису, неожиданно сказал, как понимает своего сына. Парень, который не ожидал услышать это от отца, был охвачен неописуемым чувством.

— В конце концов, раньше ты нарушил запрет и спас Сильвию. Возможно, на этот раз ты тоже просто воспользовался именем Феделиан, чтобы наказать Ранта Агриче, которого не простил за попытку навредить тебе.

— Отец...

— Я считал, что эта огромная сила неподвластна тебе, юнцу, потому наложил на тебя запрет. Но когда я чуть не потерял тебя три года назад…

Глаза Ришеля наполнились холодом... но он был направлен не на Касиса.

— Тогда я думал: "Какая в этом польза?"...

Касис молча уставился на человека, находившегося прямо перед ним.

— Если бы я с самого начала не скрыл твои силы и верил в тебя, тебе бы не грозила опасность быть пойманным в Агриче...

— …

— Если бы я разобрался с Рантом раньше, чем он протянул свою грязную руку в твою сторону, возникли бы проблемы с самого начала?..

То было очевидное сожаление, которое показывалось в глазах Ришеля. Касис затаил дыхание, узрев неожиданные чувства отца.

— Если бы ты умер, я бы ненавидел себя больше, чем Ранта Агриче!..

После этого глаза Ришеля надолго закрылись.

— Так что делай так, как тебе заблагорассудится...

Голос, который последовал из его уст, переполнялся следами времени. То же самое относилось и к его лицу, на котором были плотно сомкнуты глаза мужчины.

— Ведь твоя воля непоколебима, верно?

Ришель, вновь приподнявший веки, слегка кивнул, глядя прямо на Касиса. Как будто он поддержит все, что бы сын ни сделал.

Касис, увидя такого Ришеля, медленно и глубоко вдохнул... а затем искренне сказал:

— Спасибо, отец.

— Не нужно лишних слов. Ты ведь в любом случае не собирался получать моего разрешения.

Ришель намеренно сменил свой тон на резкий, будто не желая ввести парня в замешательство. Касис, услышав эти слова, слабо ухмыльнулся. Затем они долго разговаривали о случившемся за последние дни и планах на будущее. Спустя время Ришель позволил Касису покинуть свое место.

— Если мои действия породят еще одно сожаление, оно взвалится на мои плечи как тяжелая ноша.

— Да, я знаю, так и будет.

На этом разговор отца и сына окончился. Неразрешенные моменты, ранее давившие на них, растаяли словно снег.

***

Касис, покинув кабинет отца, коротко поприветствовал мать и направился обратно в пристройку. Слуги, которых он повстречал в коридоре, покорно и молча склонили головы, тем самым здороваясь с юношей.

Касис прошел мимо них, открыл дверь комнаты, которую ранее посещал, и бесшумно вошел в нее. Роксана лежала на кровати так же, как когда парень только принес ее сюда. Растрепанные волосы особы, лежавшие на белой простыне, вырисовывали собой "ореол", а солнечный свет струился из окна и ниспадал на них. Казалось, и ее длинные ресницы, отбрасывавшие тень, были обрамлены драгоценным камнем.

Увидев ее, неподвижно лежащую с закрытыми глазами, думалось, парень мог бы поверить, что Роксана – кукла, созданная потом и кровью в Бертиуме.

Вместо того чтобы восхищаться красотой девушки, Касис испытывал другие эмоции. Внезапно он подумал, что особа не дышит, и преподнес руку к ее лицу.

Через некоторое время слабое дыхание, что будто вот-вот остановится, коснулось его пальцев. Убедившись, Касис почувствовал облегчение.

Он посмотрел на Роксану и медленно пошевелил рукой. Осторожное прикосновение пришлось по бледным щекам Роксаны.

Касис не совсем понял, что это было за чувство... однако человек, лежавший перед ним, вызывал сожаление и тяжесть на душе. То было нечто другое, отличное от сострадания...

Он хотел узнать больше о человеке по имени Роксана. Хотел присматривать за той, кто находился перед ним, как можно дольше.

Так что, если Роксана умрет и навсегда с ним попрощается, грусть и тоскливые мысли будут мучить его сильнее простого сожаления. Кроме того, казалось, он злился на отдыхавшую даму. Просто глядя на бледное лицо Роксаны, он почему-то начинал гневаться. Юноша чувствовал облегчение, видя ее упорные попытки что-либо поесть; порой, когда особа смотрела в воздух своими опустошенными глазами, часть в его душе бессознательно тревожилась.

Роксана, казалось, ничего не замечала, но иногда она лила тихие слезы, пока находилась без сознания. Тогда Касис ощущал в груди, словно в воду бросили камень, который растормошил ее ровную гладь. Потихоньку в разум парня вторгался еще больший беспорядок, чем три года назад.

На самом деле продление жизни Роксаны было очень трудной и сложной задачей даже для Феделианов, наделенных силой. Однако он хотел сделать это собственными руками. Может быть, девушка и не хотела сего, но Касис не мог позволить ей вот так умереть.