Все слышали историю о мальчике с фермы, который после сурового пути испытаний вырастает, чтобы спасти королевство и жениться на принцессе. Конечно, имена, лица, детали меняются в зависимости от того, где вы услышали историю и кто ее рассказывает, но он - типичный герой, его история столь же знакома, сколь и увлекательна. Даже мне они нравились в юности.

Они пропагандистские, эти истории. В лучшем случае, исполнение желаний. И еще, вы когда-нибудь замечали, что это всегда фермерский парень, и никогда фермерская девушка? Я имею в виду, что время от времени вы можете услышать о пылкой принцессе, но вам придется долго и упорно искать, чтобы услышать о доярке, которая побеждает Большое Зло. Я оставляю вам возможность сделать собственные выводы о том, почему это может быть так.

В любом случае, если вернуться к реальности, ни один фермерский мальчик не вырастает и не женится на принцессе. Ну, во всяком случае, без принуждения ее к алтарю. Фермерские мальчики регулярно спасают королевства, это правда - потому что их призывают в армию. Проливая свою кровь и кишки в грязь на поле боя в массовом порядке, они действительно защищают те самые институты, которые держат их в грязи в первую очередь.

Что касается сурового пути испытаний, с которыми сталкивается герой... вы когда-нибудь работали на ферме? Суровые испытания - это то, что идет на завтрак, обед, ужин и поздний ночной перекус.

То, к чему я клоню, очень просто: Парень с фермы, которому на самом деле удается вырваться из своего места в обществе и, пройдя через испытания и страдания, обрести силу, не будет восхваляться как герой. Властьимущие увидят в нем угрозу порядку вещей и захотят поскорее убить маленького засранца.

История героя - это, по сути, история злодея, соответствующим образом измененная для общественного потребления.

~ ~ ~

На следующий день я проснулся в зарослях в нескольких милях от того места, где раньше находилась столица. Гразз'к посоветовал мне оставаться в городе, пока он горит, пока избыток энергии не исчерпает себя. Моей рефлекторной реакцией в тот момент было сказать ему, чтобы он шел на хрен, но в этом был свой резон: если кто-то и выйдет на меня охотиться, ему достаточно будет проследить за обугленным ландшафтом моего прохода. Поэтому я пошел и нашел себе место, где не было видно трупов, и просто сгорбился, положив голову на руки.

Несколько часов, которые потребовались мне, чтобы не воспламениться, были довольно ужасными. Я имею в виду, что можно закрыть глаза на умирающий город, но закрыть уши от криков не так-то просто.

В конце концов, энергия пошла на убыль. Когда-то ночью я перестал отбрасывать пламя и дым. Я подумывал вернуться к реке и закончить то, что пытался сделать раньше, но к тому времени я уже принял правду того, что сказал демон.

Все королевство будет искать того, кто виновен в этой катастрофе. Власть имущие - король и церковь - будут иметь всевозможные ресурсы для продолжения поисков: золото, рабочую силу и магию. И что хуже всего, среди выживших должны были быть те, кто действительно видел мое лицо. И остальную часть меня, если уж на то пошло. Они бы знали, как я выглядел, когда начали поиски, вплоть до того, что в деревне Трудд не принято делать обрезание.

Книга была не только моей единственной собственностью, но и моим единственным союзником. То, что демон был единственным существом в мире, заинтересованным в том, чтобы я не умер ужасной смертью, было просто черной иронией, которая, как я убедился, лежит в основе всего существования.

Дело было не в том, что я нравился Гразз'ку. Дело было в том, что тот, кто пришел бы за мной, тоже получил бы его, и это были бы профессионалы, и они не стали бы заключать сделки. Они просто прекратят его существование вместе с моим. Собственный интерес - единственный интерес, на который вы можете рассчитывать, друзья. Еще одна вещь, которую вы должны записать.

В общем, как только я перестал гореть, я отправился в путь. Я не знал, куда иду, просто мне нужно было идти, пока никто из выживших не увидел меня и не сказал: "Эй, не ты ли только что сжег город? Мне показалось, что я тебя узнал!", а затем проломил мне голову кирпичом.

Я пошел на запад, практически наугад, и в конце концов оказался на дорогах, которые не были покрыты пеплом и обломками. Через некоторое время после этого я понял, что иду по грязи, а не по булыжникам, и что вокруг меня в основном поля. Небо только начинало розоветь позади меня.

"Тебе, наверное, нужно немного отдохнуть, малыш", - сказала книга. "У тебя был долгий день".

"Пошел ты, долбаный ублюдок".

"Ты все еще болен. Я понимаю. Но если ты не сойдешь с этой дороги, тебя рано или поздно заметят. Голые люди обычно этого и хотят, по какой-то странной причине".

В этом не было ничего плохого. Кроме того, я был измотан: физически, умственно и эмоционально. Я бы добавил к этому списку духовное, но, опять же, религия - это фальшивка, и я не хочу поощрять ее, даже косвенно.

Рядом с дорогой была канава, а из канавы росли заросли. Я заполз в нее, терпя царапины на чувствительных местах. Честно говоря, я их почти не замечал. Во всяком случае, только позже. Думаю, я уснул раньше, чем перестал двигаться.

Когда я проснулся, был еще день, но едва-едва. Я ждал захода солнца, терпя жутких ползучих тварей и сырость канавы. Я был голоден, хотел пить и замерз. Осенний ветер все еще дул, а у меня не было ни одежды, ни пламени, чтобы согреться.

"Ты проснулся", - заметил Хразз'к.

"Ешь дерьмо и умирай".

"Недалеко по дороге есть фермерский дом. Может, ты сможешь украсть оттуда одежду. И еду тоже".

"Откуда тебе, блядь, знать? У тебя даже глаз нет".

"У меня есть некое общее представление о моем окружении. И теперь, когда ты мой "хозяин", я могу видеть то, что видишь ты".

"Хорошо. Тогда ты можешь видеть это". Я показал ему палец. "В любом случае, я не видел никакой фермы".

"Ты видел, прошлой ночью. Просто ты был слишком не в себе, чтобы заметить".

Я высунул голову из кустов и в угасающем свете увидел фермерский дом, о котором он говорил. Он выглядел намного благополучнее, чем тот, в котором я начинал жизнь. Для начала у него было два этажа и приличная крыша. Рядом с ним стоял сарай, сделанный из чего-то большего, чем палки и безразличие.

У его обитателей наверняка найдется не один комплект одежды. Это было хорошо, потому что мне не нравилась идея украсть что-то из одежды у того, кто уже носил ее - я не представлял, как это возможно, не прибегая к чему-то жестокому и, возможно, постоянному, чтобы заставить его стоять на месте.

(Повторюсь: на данном этапе моей карьеры я был бесспорно аморален, но пройдет некоторое время, прежде чем я получу титул "Бессердечный". Я мог бы приукрасить этот рассказ, чтобы выглядеть лучше - или, скорее, хуже, я полагаю, - но уже существует множество историй о моей жестокости и сообразительности. Мемуары должны быть как можно ближе к правде, иначе какой от них толк? Я достаточно уверен в своих достижениях, чтобы отказаться от всякой лакировки").

Еда также была возможностью, на процветающей ферме. Если бы это был удел моего отца, он бы просто посмеялся над вором и сказал, что они могут взять все, что им удастся наскрести. Вообще-то, он, наверное, проломил бы им черепа голым кулаком, а потом мои братья и сестры разделались бы с трупом, но я уверен, что вы позволите мне немного художественного слова, несмотря на правду.

Как бы то ни было, я дождался заката и, когда наступила полная темнота, начал пробираться к ферме.

"Ты просто оставишь меня здесь?" спросил Гразз'к.

"Ну, я не собираюсь тащить тебя за собой, пока врываюсь в дом, это уж точно".

"А если пойдет дождь?"

"Это будет удивительным везением".

Я пробрался через поросшее стерней поле, отделявшее меня от дома. Его только что убрали, и позвольте мне сказать вам, вы не захотите пробираться по свежесобранному пшеничному полю босиком в темноте. Во всяком случае, если вы хотите потом иметь целые ноги. К тому времени, как я добрался до милого белого заборчика, отделявшего двор от поля, я уже практически ковылял.

В доме все еще горел один свет, в верхнем окне. Я решил подождать, пока он погаснет, прежде чем войти в дом. Я также решил, что могу рискнуть набрать воды из колодца во дворе, если только буду делать это тихо.

Остерегаясь лишнего шума, я спустил ведро к воде на веревке, а затем стал подтягивать его обратно рукой, не рискуя, что кривошип заскрипит, когда на нем будет лежать полный груз.

На процветающих фермах, о которых я успел забыть за время своего давнего пребывания в столице, довольно часто живут собаки. На нашей ферме их никогда не было, потому что, скажем прямо, на ферме Гар слово "собака" было бы синонимом слова "ужин".

На этой ферме действительно была собака. Но, как оказалось, не такая, как на цепи, и не такая, которая лаяла на незваных гостей. Она была из тех, что молча преследовали и потом кусали незваных гостей за задницу, пока те сосредоточенно тянули воду из колодца.

Я закричал. Я уронил ведро. Собака принялась за другую часть моего зада. Я забрался на край колодца, и собака отхватила кусок от моей икры. Я ударил ее ногой в лицо и вскарабкался на поперечину кривошипа. Не имея больше возможности добраться до меня, собака наконец-то начала лаять. Очень быстро фермер и его жена, фермер с дубиной в руках, а жена с фонарем, уставились на мою беду. Собака лаяла дальше.

"Какого хрена ты делаешь?" - наконец сказал фермер.

"Я просто хотел набрать воды".

"Какого дьявола ты голый?"

"Меня ограбили". Ложь далась легко. У меня не было никакого желания объяснять правду.

"Ты из города?"

"Да".

"Что-нибудь осталось от него?"

"Не очень много. Послушайте, если бы вы могли отозвать свою собаку, я был бы рад ответить на любые ваши вопросы".

Жена выглядела согласной. Фермер - нет.

"Мне кажется, я пускаю кровь в вашу колодезную воду".

Это, по крайней мере, склонило его на мою сторону.

"Жена, загони эту шавку в сарай. А ты спускайся и не вздумай шутить, а то я тебя отлуплю". Он потряс своей дубиной в мою сторону.

"Конечно нет".

***

Фермера звали Ход, а его жену - Мирна. Они были вполне приличными людьми, когда не были заняты борьбой с незваными гостями.

Я рассказал им отредактированную версию о сожжении столицы, представив себя в роли никому не нужного беженца из пламени, который имел несчастье столкнуться с бандитами во время своего бегства.

"Тяжелые времена превращают людей в зверей", - сказал Ход, покачав головой, когда мы сидели за его кухонным столом. Мирна дала мне чистые тряпки, чтобы перевязать мои раны, и комплект старой одежды Хода. Они были слишком велики для меня, но я не собирался жаловаться.

"Мы видели пламя даже отсюда, - продолжал Ход, - или, по крайней мере, его признаки в небе. Сначала мы не сразу поняли, что это такое. Потом Мирна сказала, что ей кажется, что горит город. Я сказал ей, что думаю, что она сумасшедшая, но, честно говоря, я не знал, что еще это может быть".

"Как вы думаете, будут ли еще люди идти сюда?" спросила Мирна.

"Честно говоря, я не знаю", - сказал я ей. "Там были выжившие. Но не много, я думаю".

"Бедные души", - сказала она.

"Бедные мы", - ответил Ход. "Кому мы будем продавать наш урожай в следующем году?"

"Закрой рот, старик. По крайней мере, у нас есть еда и крыша над головой".

"Кстати, о еде", - рискнул я. "Если у вас есть что-нибудь на запас..."

"О!" - воскликнула она. "Держу пари, ты сто лет ничего не ел. О чем я только думала?" Она вскочила из-за стола и пошла в кладовку, а затем начала суетиться вокруг.

"И что же ты задумал... как тебя зовут, сынок?"

"Г-Галлин", - ответил я, совершенно уверенный, что не хочу называть свое настоящее имя. "У меня есть семья на западе. Дальние родственники".

"Где именно на западе?"

"О, деревня возле Спорных земель. Вы вряд ли о ней слышали".

"Ну, хорошо иметь семью, но это тяжёлое путешествие до тех мест, и несомненно, тебе понадобится как минимум пара сапог. Немного еды тоже не помешает. И тебе нужно будет чем-то защищаться, не то чтобы ты нуждался в советах на этот счет, ведь тебя уже однажды ограбили".

"Я действительно не хотел бы беспокоить вас, прекрасные люди", - сказал я, не имея в виду ни единого слова.

Короче говоря, Ход и Мирна снабдили меня всем необходимым, чтобы выжить в течение следующей недели и далее. Они были добрыми душами, солью земли, о которой вы так много слышали. Такие люди, которые просто тем, что они существуют, помогают восстановить веру в человечество, хотя бы немного. Поэтому, конечно, я не удивился, когда позже узнал, что инквизиторы Света допросили их, а затем сожгли на костре за помощь мне.

Есть такая поговорка, сказанная в основном в шутку: Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Если вы надеетесь стать Повелителем Зла, советую вам воспринимать ее буквально.