Ночь перед решающей битвой.

Проведите эти последние часы с теми, кого хотели бы увидеть перед смертью. Под таким предлогом группе героев, собранной для уничтожения Элк Харкстен, "Гостя", которого церковь Божественного Света официально объявила врагом человечества, дали редкий выходной.

— ...Так почему же ты вернулся сюда? — потрясённо спросила Дочь.

— Я же только что объяснил. Завтра решающий бой. Любой из нас может уже не вернуться назад. Чтобы потом ни о чём не сожалеть, мы проведём последнюю ночь с дорогими нам людьми...

— В этом-то и дело! — Дочь, суетливо сновавшая по кухне небольшого детского приюта, резко перебила Отца. Отчего-то на её лице читалось явное раздражение. — Под "дорогими людьми" они имели в виду жену или девушку, кого-то в этом роде! Наверняка!

— Ну, думаю, некоторые так и поступили...

Вместе с Истинным Героем в их отряде семь человек. Из них двое — в браке, а ещё у двоих есть возлюбленные — хотя один из этой парочки заявил, что не может решить, с кем из толпы своих любовниц провести ночь, так что его можно считать исключением.

— Как бы то ни было, я здесь, а выбор остальных меня не касается.

Аппетитный аромат поплыл по кухне, и пустой желудок Отца отозвался громким урчанием. К счастью, Дочь сосредоточенно перемешивала содержимое кастрюли и, похоже, не расслышала этот звук.

— То есть, Отец, у тебя просто нет девушки, с которой ты мог бы провести последнюю ночь?

Несмотря на обращение “Отец”, девочка не состояла в кровном родстве с юношей. Просто в приюте он оказался старшим из воспитанников, а смотритель, которому по должности такое прозвище подошло бы лучше, был староват для отца. Так прозвище и прилепилось к юноше.

— Откуда у меня время на девушку, — отозвался Отец. — С тех пор, как меня признали годным для Квази Героя, я целыми днями только и делаю, что сражаюсь, тренируюсь, учусь, и снова сражаюсь.

— Да ладно?

Его оправдания, похоже, не впечатлили Дочь — этого следовало ожидать. Квази Герои уступают в силе лишь избираемому церковью Истинному Герою, сильнейшему воину человечества, а еще они бешено популярны. В любом городе стоит только обмолвиться, что ты — один из Героев, и к тебе тут же сбегутся визжащие от восторга девушки, а дворяне на любом банкете будут время от времени как бы невзначай подходить к тебе и знакомить со своими дочерьми.

Вот только одно дело — впечатлить девушку своим блистательным титулом Квази Героя, и совсем другое — полюбить её в ответ. Какие бы девушки ни пытались сблизиться с ним, на какие бы уловки они ни шли, юноша в конце концов словно отталкивал их. Он, разумеется, понимал что другие парни сочли бы такое поведение глупой растратой возможностей.

— А в прошлый раз ты вроде рассказывал, что среди твоих соратников много замечательных девушек...

— Не понимаю, о чём ты. Товарищи это товарищи, знаешь ли.

— Когда ты говоришь такие вещи всерьёз, мне хочется тебя прибить.

— Знаешь, иногда ты очень жестока.

— Хмм... Кого мне это напоминает... — парировала Дочь, снимая рагу с огня.

— Малыши уже спят?

— Ну конечно. Сколько, по-твоему, времени?

— А что наш беспутный учитель? — спросил Отец про старика-смотрителя. Никто не знал, кем этот человек был раньше и чем занимался, но до того, как стать смотрителем, он научился великолепно сражаться на мечах. Юноша считал его сильнейшим мечником и лучшим учителем фехтования в мире, но во всём остальном смотритель никак не мог служить примером для подражания.

— Сказал, что у него какие-то дела в столице, и был таков. В последнее время он исчезает, едва успев вернуться, — со вздохом отозвалась Дочь. — Вот бы он угомонился хоть ненадолго.

— То есть за приютом присматриваете лишь вы с малышнёй?

— Угу. Что, ты вдруг решил побеспокоиться о нас?

— А... Ну...

Дочь рассмеялась.

— Шучу. Иногда во время патруля заходят городские стражники, да и Тед в последнее время частенько заглядывает, чтобы помочь.

Отец незамедлительно среагировал на это имя.

— Я благодарен стражникам, что они присматривают за вами, но Теда гони прочь. Не хочу, чтобы он отирался вокруг тебя.

— Гляньте-ка, какой ты стал суровый. Он тебе настолько не нравится?

Не то чтобы юноша ненавидел Теда, но считал, что как “Отец” должен высказать своё недовольство.

— Ужин готов, угощайся, — объявила Дочь, снимая передник и ставя на стол большую кастрюлю с рагу.

— А, наконец-то! Я умирал с голоду ещё до того, как пришёл сюда.

— Ну, время уже позднее, так что я просто разогрела остатки нашего ужина, — безразлично произнесла Дочь, однако юноша понял, что она пытается скрыть смущение. Он знал — пища в приюте не настолько обильна, чтобы после ужина осталась целая кастрюля рагу, но решил сделать вид, что ничего не заметил, и просто поблагодарил её в ответ.

— Пустяк, не стоит благодарности, — гордо заявила Дочь. Она усмехнулась, уселась напротив, и, подперев рукой подбородок, стала смотреть, как он ест.

Буду честен с собой, подумал Отец. Даже будь у меня девушка, я, пожалуй, всё равно провёл бы эту ночь здесь, в приюте. Пять лет назад, ещё мальчишкой, я впервые взял в руки меч, потому что хотел защитить это место. И за эти пять лет я, хоть и не обладая особым талантом, вытерпел все те адские тренировки, потому что знал: придёт день, и я смогу вернуться сюда.

Завтра мы отправимся на битву с Гостями, врагами всего человечества. Звучит словно великий подвиг из сказаний о героях. Но по сути, мы займёмся тем же, чем и всегда. Ради того, что хотим защитить. Ради домов, в которые хотим вернуться. Мы возьмёмся за оружие, чтобы сражаться и выжить.

— И всё-таки, можешь ты хотя бы сейчас сказать что-нибудь серьёзное? — с упрёком проворчала Дочь.

— Что-нибудь серьёзное? Например? — в замешательстве спросил Отец, разламывая картофелину на кусочки.

— Что-нибудь вроде "Когда война закончится, я женюсь!".

— Эм-м... Такие слова ни к чему хорошему не приводят...

Отец вспомнил, как он, ещё ребёнком, восхищался Истинными Героями и жадно выискивал любые сведения о них. Он читал много сказаний об их подвигах, и, если память ему не изменяет, каждый раз, стоило персонажу тех историй произнести фразу, подобную только что предложенной Дочерью, как его вскоре настигала безвременная гибель.

Юноша не горел желанием умереть и потому не собирался произносить ничего, что могло бы приблизить его собственную гибель.

— Знаю, знаю. Малышам нравятся книжки, которые ты оставил, так что я читала их вслух столько раз, что запомнила все сюжеты.

— То есть ты предлагала мне сказать это, понимая, в чём дело... Не очень по-доброму, а? — заметил Отец, поднося ложку ко рту. Восхитительный вкус множества приправ пробудил приятные воспоминания. Ни в одном из роскошных ресторанов столицы не найти ничего подобного этому рагу, которое предназначалось насыщать маленьких приверед.

— Ну, да, но всё же... Мне кажется, это неправильно, — заговорила Дочь, барабаня пальцами по столешнице. — Вам велели избавиться от сожалений. Разве это не то же самое, что сказать вам приготовиться к смерти? По-моему, так нельзя... Я ничего не знаю о войне, но думаю, что у того, кто не готов умирать, гораздо больше шансов выжить, потому что он во что бы то ни стало постарается уцелеть.

Дочь на мгновение умолкла и посерьезнела.

— В тех твоих книжках, — продолжила она, — персонажи, мечтающие о будущем, погибают потому, что так история получается более трагичной и захватывающей. Конечно, гибель человека, который желал вернуться домой к своим любимым, выглядит намного печальней. Но в жизни всё не так.

Отец видел, что её пальцы едва заметно дрожат. Она сильная девочка, которая никогда не позволяла себе выказывать страх или тревогу. С какими бы трудностями она ни сталкивалась, с её губ никогда не срывалось и слова жалобы.

— Так что завтра, отправляясь на битву, не позволяй пессимизму взять верх над собой. Тебе нужно что-то материальное, цель, ясная причина, чтобы вернуться живым. И если ты не назовёшь её мне сейчас, завтра утром я вряд ли смогу проводить тебя с улыбкой.

Юноша понимал, что она пытается сказать. Он хотел бы успокоить её, но нельзя ведь ни с того ни с сего объявить о женитьбе. Сначала нужно хотя бы найти невесту, да и торопиться с такими решениями не стоит. С другой стороны, попытавшись отшутиться чем-то вроде "Я придумаю хорошее имя, пока буду в отлучке, ну а ребёнок с тебя", он наверняка лишь заработает хорошую затрещину.

Поразмыслив, он наконец ответил:

— Бисквитный торт.

— А?

— У тебя они отлично получаются. Испечёшь мне один на следующий день рождения, ладно?

— Ты собираешься выжить в битве и вернуться... ради бисквитного торта?

— А что не так?

— А-а... Я надеялась на что-то посерьёзнее, но... — Дочь потёрла подбородок. — Думаю, сойдёт. Что ж, приготовься наесться до боли в животе, — её натянутая улыбка не могла скрыть волнение и беспокойство.

— Договорились, — уверенно сказал юноша, доедая рагу.

Ночь всё длилась, и утро решающей битвы приближалось с каждой минутой.

***

В следующем году человечество вымерло.

***

И, разумеется, юный Квази Герой не сумел выполнить своё обещание.

***

С тех пор прошло много лет.