Несколько лет назад.

Когда некая маленькая девочка только-только “родилась”.

В чаще тёмного леса на краю Девяносто Четвертого Летающего Острова.

Девочка плакала перед старым, заросшим мхом каменным памятником. Она ревела в голос, и её рыдания разносились по всему лесу. Её терзала печаль. Причин тому она не понимала, но давящее ощущение потери намертво завязло в груди, отказываясь исчезать.

– Да как ей удаётся реветь так громко?! – рассмеялась, затыкая уши, фея-солдат, только что закончившая битву поблизости.

– Должно быть, груз эмоций из предыдущей жизни слишком тяжёл! – ответила её напарница, тоже закрывая уши. – Спорим, она вырастет открытой и прямолинейной?

Они переглянулись и подошли поближе. Присели, заглядывая в лицо девочке, и заговорили с ней мягкими голосами.

– Приве-ет. Как дела?

“Ува-а-а-а-а-а”.

– Она не слушает.

– Нет, не слушает. Что ж, в такие моменты остаётся лишь это, – одна из фей обхватила плачущую девочку руками. Та, неспособная вдохнуть из-за того, что её прижали лицом к чужой груди, некоторое время пыталась вырваться, но в конце концов затихла. – Видишь? Проще простого.

– ...Ты её убила?

– Она просто спит. Слушай.

Прислушавшись, феи различили тихое посапывание, по громкости не сравнимое с недавними рыданиями. Древесные листья тихо зашелестели на ветру.

– Добро пожаловать, малышка, в этот наполовину погибший, беспокойный и совершенно безнадёжный мир.

– Не слишком-то похоже на доброе приветствие.

– Ничего страшного. Мы, как старшие, вправе и даже обязаны рассказывать детям о жестокости бытия.

– Гляньте-ка на эту старшую...

– Знаю, я несравненна.

Обмениваясь шутливыми колкостями, они наблюдали за лицом уснувшей девочки.

– Интересно, что за сон она видит. – Одна из фей легонько потрогала мягкую щёку спящей.

– Кто знает? Ответ известен лишь ей одной.

– О, смотри. Улыбнулась. Может, это счастливый сон.

– Хорошо, если так.

***

С тех пор, как новости о случившемся возле наземных руин K96-MAL достигли склада фей, прошло полмесяца. Кто-то расплакался, кто-то делал вид, что всё в порядке, кого-то новости шокировали, кого-то ошарашили, а кто-то исчез и отправился охотиться на медведей... Понадобилось полмесяца, чтобы каждая по-своему совладала с собственными чувствами.

***

– Агх!

На склад фей опустились сумерки, но Тиат Шиба Игнарео продолжала в одиночестве заниматься бегом.

– Подвергая себя излишним нагрузкам, ты ничего не добьёшься, знаешь ли.

Не обращая внимания на Итею, она концентрировалась лишь на каждом следующем шаге. На груди Тиат раскачивалась из стороны в сторону серебряная брошь на по-прежнему чуть великоватой для неё цепочке.

– Как усердно она старается, – проговорила подошедшая Найглато.

– Чересчур усердно, как по мне, – отозвалась Итея.

Когда пришли вести, Найглато обрезала волосы, а малышам, без устали донимавшим её вопросами, лишь туманно ответила, что ей захотелось перемен. Итея, разумеется, знала, что это не всё. Найглато отправилась в гавань и развеяла волосы по ветру, отправив отрезанные пряди в полёт к земле внизу. По древнему обычаю троллей, пары съедали части тел друг друга, связывая тем самым свои сердца на веки вечные.

– Думаю, она до сих пор не может смириться с гибелью Ктолли. И отчаянно пытается стать похожей на неё, – добавила Итея.

– Мне это кое-что напоминает. Когда-то с Ктолли было то же самое, – улыбнулась Найглато. – У неё была кто-то вроде старшей сестры, и когда той не стало, Ктолли стала невероятно сильной, опираясь на горечь утраты.

– То есть мир продолжает всё так же вращаться, да? – сказала Итея и улеглась на землю. – Завтра Нофт и Рантолк выписываются из больницы, так? Устроим для них приветственную вечеринку?

– Верно. К сожалению, вернулись не все, но мы должны как следует поприветствовать тех, кто смог найти дорогу домой.

– Как по-взрослому... – Итея дрыгнула ногами и уставилась в небо. – Ну, полагаю, и мне скоро придётся научиться этому, а? – пробормотала она. Её глаза влажно блеснули.

***

– Я с этим не согласна, – бурчала Нофт, сидя на застланной белыми простынями кровати.

Экипаж “Плантагинесты” доставил переживших битву Нофт и Рантолк в больницу на другом Летающем Острове. Обе страдали от истощения, вызванного длительным использованием Яда. Некоторое время их состояние оставалось крайне тяжёлым, казалось, что смерть продолжает таиться где-то рядом, выжидая. Они лишь недавно пришли в сознание.

– И как это вообще понимать? “Я была счастлива всё это время”. Она что, думала, это сойдёт за ответ? А потом она выпрыгивает и все живут долго и счастливо? Нет!

– Нофт, помолчи, – холодно отозвалась Рантолк, листая местную газету. – Со стороны чужое счастье не понять и не разглядеть. А пытаться решать за других, в чём состоит их счастье, или пытаться отрицать, что они счастливы, – глупый эгоизм.

Нофт замахала руками в безмолвном гневе.

– ...Но всё же... – сказала Рантолк вслух и мысленно закончила фразу: “Этот глупый эгоизм зачастую и порождает счастье”.

Она никогда особенно не любила Ктолли, но и особой ненависти к ней не испытывала. Так что если та и правда была так счастлива, как утверждала в свои последние мгновения, то, может, это действительно счастливый конец.

Зимнее солнце наконец опустилось за горизонт. В бескрайней выси тихо замерцали звёзды, пришедшие на смену ушедшей небесной синеве.

***

И на этом одна из историй, пожалуй, подошла к концу.

***

В глубине чьего-то сна.

Сотканный из иллюзий, невозможный в реальности мир.

***

Знакомые запахи: свежего хлеба с орехами, яичницы-болтуньи, салата, свежевыжатого апельсинового сока. Обычные утренние запахи. Запахи начинающегося нового дня, столь родные ему.

– Н-н...

Виллем потянулся.

– А, проснулся наконец?

Он услышал хорошо знакомый ему тихий звук – к нему шел кто-то, обутый в сандалии. Обычные шаги.

Виллем открыл глаза. Над собой он увидел потолок, покрытый выцветшей штукатуркой.

– Где...

Очень знакомое, навевающее воспоминания место. Очень похожее на дом, в который он так хотел вернуться когда-то давно. В сердце начала медленно подниматься радость. Но что-то иное отвергало её. Это невозможно. Это не может быть реальностью.

– Алмерия.

– Хм?

Виллем позвал, и ему ответили. Плотный полог тумана до сих пор окутывал память.

– Я спал?

– Ты нехорошо выглядишь. Увидел дурной сон?

По всему зданию начали раздаваться звуки пробуждения. Запахи утра одинаково воздействуют на всех обитателей приюта. Очень скоро дети покинут свои спальни и соберутся внизу.

Всё это был сон?

Если да, то сну не откажешь в реалистичности. Во сне он много раз оказывался на грани гибели. Он потерял многое, многое обрёл и потерял вновь. Он столько страдал, что выплакал все слёзы. И столько раз радовался, что у него закончились улыбки.

Но даже самый прекрасный сон остается всего лишь видением. Рано или поздно он закончится, растворится в свете утра и уплывёт из памяти. Возможно, воспоминания Виллема об этом сне, какими бы драгоценными они не казались, скоро погрузятся куда-то в глубины его разума и забудутся навсегда.

Разве это плохо? – словно бы прошептал внутренний голос. – Забудь обо всём.

– ...Не могу, – Виллем, до сих пор окончательно не проснувшийся, отбросил эти мысли. Для начала нужно умыться и развеять повисший в голове туман.

Когда он вставал с дивана, с его живота скатилась юная сероволосая девушка.

– Оу... – Она села на пол. Протирая глаза, огляделась. – А? Что это? Почему... я здесь?

Виллем узнал её. Он вспомнил её. Нефрен Рук Инсания, лепрекон. Обитатель склада фей. Одна из стражей Регул Айра.

– А.

С ящика словно сняли крышку. С первым воспоминанием в голову потоком хлынули остальные. В мозгу проносились бесчисленные образы и имена.

– Нефрен?.. – спросил Виллем, пытаясь побороть захлёстывающее его замешательство.

Её не было здесь, пятьсот лет назад, на поверхности. Тогда она ещё даже не родилась.

Хоть если бы Виллем немного успокоился, то заметил бы сразу: на его груди едва заметно мерцал металлический предмет.

Талисман-переводчик, который он так и не вернул Грику, древнее сокровище, способное переводить суть сообщения, минуя языковой барьер. Однажды активировав его, владелец больше не должен подпитывать Талисман Ядом. Предмет переводит каждое сообщение, неважно, желает ли владелец его услышать. Удобное маленькое устройство, очень пригодившееся Виллему, когда он ещё не знал всеобщего языка, снова принялось за работу.

Виллем, опытный воин, мог бы сразу понять, что означает это слабое сияние. Какова истинная суть этого нового мира. Он мог бы разгадать всё это сразу же, но...

– Н-н-н... А?..

– Отец? Что случилось? Отец?

Непонимающий голос Нефрен. Шаги Алмерии. Виллем ничего этого не слышал. Ничего не видел. Разум словно застыл. Чувства как будто все разом отказали, оставив его одного в белой пустоте. Он чувствовал лишь тепло слёз, скользящих по щекам.