2.1 Лилия Асплей

Лилии Асплей известно, что такое “пустота”. Не как философское понятие. Она испытала это на себе четыре года назад, когда ей было десять лет.

***

Лилия Асплей была примерной девочкой.

Всегда слушалась взрослых и улыбалась, когда им этого хотелось – а большего от неё и не требовалось.

Она – принцесса Рыцарского Королевства Дионн, четырнадцатая в ряду наследников престола. Дионн – крошечное, идиллическое государство. Интриги и борьба за власть здесь – нечто неслыханное.

От Лилии, как от символа этой мирной страны, требовалось лишь сладко и весело улыбаться подобно ничего не понимающей кукле. Девочка, не по годам молчаливая и умная, быстро поняла это. И, понимая, приняла.

“Если взрослым так нравится, то ничего не поделать”, – думала она. – “Я просто буду улыбаться, пока губы слушаются меня”.

Впрочем, это вовсе не означало, что жизнь принцессы так уж невыносима. Родители, хотя и вечно занятые государственными делами, всё же любили свою дочь всем сердцем. Придворные и рыцари держались с ней очень ласково. Так что улыбку Лилии нельзя было назвать полностью притворной – скорее, просто умелым использованием того выражения лица, которое очень часто появляется само собой.

Но когда Лилии исполнилось девять лет, весь её мир перевернулся.

Существуют монстры, известные как “эльфы”. Внешним видом они напоминают трухлявые искривлённые деревья, вот только, как бы смехотворно это не звучало, способные собираться в группы и перемещаться. Их относили к категории духов, и считалось, что они обладают высоким интеллектом и глубокими знаниями – впрочем, из-за того, что какое-либо общение с ними было невозможным, всё это оставалось лишь теориями. Эльфы – долгожители, их раса невероятно стара, и они владеют могущественной магией, секреты которой сохранили с древних времён, так что в официальных военных документах их называют “призраками” или “Духами древности”. Они редко покидают свои земли, Мраколесье, но иногда собираются в группы и нападают на территории людей, чтобы расширить сам лес.

И однажды сотни эльфов мрака хлынули в королевство Дионн, словно чума.

Они напали перед рассветом. Мирные жители едва начали разводить огонь в своих печах, как улицы одну за другой поглотило бушующее пламя. Ни ополчение, ни рыцари почти не смогли оказать сопротивления внезапной атаке этих непредставимо могущественных существ.

Королевство погибло.

Маленькая принцесса Лилия была одной из немногих выживших – её спас верный вассал, выведший её из замка через секретный ход.

Впоследствии эта история стала частью легенды. И почти каждый, слышавший её, понимал эту историю одинаково: именно так Лилия Асплей лишилась всего.

С определённой точки зрения они были правы: тогда она потеряла многое.

Но с другой точки зрения они ошибались. Правильнее было бы сказать, что в тот день она начала терять всё, чем обладала.

Везде, где бы ни оказывалась Лилия впоследствии, в ней видели героиню трагедии. Теперь от девочки ожидалось, что она будет играть другую роль.

Она лишилась всего, что любила. Эльфы мрака похитили это у неё. Она своими глазами видела, как всё, что у неё было, исчезало в пламени. То, что она ценила, и то, к чему была равнодушна. То, что ни за что не хотела бы потерять, и то, что предпочла бы выбросить. Всё обратилось в пепел.

А значит – она должна горевать.

А значит – она должна страдать.

А значит – она должна испытывать отчаяние.

А значит – она должна испытывать гнев.

А значит – она должна испытывать ненависть.

Все относились к принцессе из погибшей страны как к главной героине трагедии и взвалили на неё новую роль: девочка, которой нужно сострадание. Для них это было всё равно что смотреть на заснеженное поле из окна тёплой комнаты. Чужое несчастье лишь помогает полнее ощутить собственное благополучие.

А Лилия была примерной девочкой.

Всегда слушалась взрослых и улыбалась, когда им этого хотелось – а большего от неё и не требовалось.

Она показывала горе. Показывала страдание. Показывала отчаяние. Показывала гнев. Показывала ненависть. Она показывала окружающим взрослым бессильную улыбку, словно приклеенную к застывшему лицу – как им и хотелось.

Однажды ночью она задумалась. А горюю ли я? Страдаю ли? Чувствую ли я отчаяние? Чувствую ли гнев? Чувствую ли ненависть?

Да, я определённо ощущаю все эти чувства в глубине души. Но что породило их?

Что чувствовала девятилетняя Лилия Асплей тогда, в тот день, вглядываясь в бушующее пламя?

Я не помню.

“Всё было так. Всё должно быть именно так”. Люди вокруг неё раз за разом повторяли свои представления и убеждения, заглушая то, что она чувствовала на самом деле.

Она осознала это слишком поздно. Девочка, привыкшая отвечать ожиданиям окружающих, уже забыла саму себя.

***

Прошёл год. Лилии исполнилось десять.

Старик попросил её подождать в этой небольшой хижине, а сам ушёл куда-то с ещё одним дедом, кажущимся ненормально сильным для своих лет.

Она послушно ждала, как и было сказано. Да ей и не хотелось заниматься чем-то другим. Лилия с самых ранних лет умела сидеть послушно и смирно. Фокус в том, чтобы выбросить все мысли из головы и не чувствовать скуку. Таким образом она смогла бы ждать несколько часов... или дней, если придётся.

Вот только почему-то в тот раз её талант дал осечку.

Мучаясь бездельем, она забрела в окружающий деревню лесок.

Если однажды изменить своим привычкам, то, возможно, удастся увидеть нечто непривычное.

В лесу, на небольшой полянке, размахивал палкой мальчик, на вид – примерно ровесник Лилии.

Его тело окружало облако пара – вполне реального, каким бы иллюзорным это зрелище не казалось. Была ещё зима, но мальчик насквозь промок от пота – наверное, из-за непрерывных усилий. Там, где ступали его ноги, снег растаял, открывая чернеющую почву.

Если это игра, то он подходит к ней с излишним жаром – во всех смыслах. Лилия спряталась за деревом, решив понаблюдать немного.

Хват слишком слабый, и в то же время – слишком резкий шаг. Центр тяжести слишком высоко, но, нанося удар, мальчик чересчур пригибается. Глядя, как он крутится, словно грубо сработанный волчок, Лилия начала понемногу догадываться о цели его странных действий.

Он, похоже, пытается выполнять комплексы упражнений с разными видами оружия одновременно. На первый взгляд кажется, что он просто немного увлёкся игрой в мечника – и правда, движения отдалённо напоминали фехтовальные приёмы. Но при более пристальном наблюдении становились различимы едва заметные отличия в каждом взмахе. Достаточно едва заметно менять положение рук, чтобы одна и та же простая палка могла служить заменой любому оружию – таковы, наверное, были намерения мальчика.

Но, к сожалению, все его усилия перечёркивало неумение.

Главное предназначение этой тренировки, должно быть, в том, чтобы освоить положение рук, характерное для боя тем или иным видом оружия. Но движения рук мальчика выглядели скованно и неуклюже. Чтобы нанести мощный удар, необходимо поднять центр тяжести и в точно выбранный момент вложить всё тело во взмах. Но мальчик вкладывал большую часть сил в излишне тяжёлые шаги. Выполняющий это упражнение должен двигаться легко, подобно танцорам на королевском балу, иначе тренировка никогда не выйдет за пределы “немного преувеличенной игры в мечника”.

Чем дольше Лилия наблюдала за ним, тем сильнее росло её разочарование. Чем сильнее росло её разочарование, тем больше она злилась.

Но всё же не отводила взгляда.

Глаза застилала дымка. Лилия вдруг осознала, что вот-вот расплачется – она и сама не смогла бы объяснить, из-за чего. В отвращении она протёрла глаза пальцами, по-прежнему не отрывая взгляд от мальчика.

И тут он поскользнулся.

“О”, – подумала Лилия.

“О”, – отчётливо отразилось на его лице.

Ботинок мальчика описал в воздухе красивую дугу. Он совершил пол-оборота и упал спиной вперёд. Бах. Как будто он не оступился, а сам бросился на землю. Ему, должно быть, больно. Впрочем, снег мягкий, и он вряд ли расшибся так уж сильно.

– А-а-а-ай!.. – громко воскликнул он, даже не столько от боли, сколько от досады на собственную неуклюжесть.

Его измученное тело, наверное, жаждало отдыха. Какое-то время он просто лежал, раскинув руки и ноги, глядя в голубое небо.

И тут его бесцельно блуждавший взгляд упал на Лилию. Их глаза встретились.

Он явно не ожидал, что кто-то окажется здесь. В выражении его лица на мгновение отразилось потрясение, тут же вытесненное стыдом.

– Ты... Ты кто?!

Его лицо пылало – впрочем, для того, кто только что яростно упражнялся, это вполне естественно. Мальчик торопливо вскочил, отряхнул с одежды грязь, подхватил отброшенную в сторону палку и изобразил непринуждённую позу, будто только что не падал.

– Ты... Ты видела?

Ну конечно видела

Лилия проглотила откровенный ответ. Нет, так нельзя. Такие слова могут уязвить то, что осталось от его самоуважения. Десяти лет жизненного опыта никогда не покидавшей дворца принцессы, а после – трагической героини, тем не менее, вполне хватало, чтобы это понимать.

Однако как бы ей ни хотелось просто промолчать, это, похоже, тоже не вариант. Требовательный взгляд мальчика вынуждал дать ответ.

Нужно что-то сказать. В торопливых поисках слов её незрелая рассудительность притупилась.

Слово, крутившееся у неё в голове, само собой сорвалось с языка.

– Бе...

– Бе?

– Безобразно.

Время словно застыло.

Лилия отчётливо расслышала, как самоуважение мальчика падает и разбивается вдребезги.

Такой девочка по имени Лилия Асплей запомнила свою первую встречу с тем, кто вскоре стал её старшим братом по оружию. И такова была одна из причин, по которым этот мальчик, Виллем Кмеч, добрый и внимательный ко всем своим близким, лишь к ней, своей младшей-в-обучении, относился совершенно иначе.

2.2 Солнце, что никогда не заходит

Прошло несколько лет.

– Ну ведь правда же, что я могла поделать. Безобразно и есть безобразно, против фактов не пойдёшь. – Лилия брела сквозь снег, предаваясь воспоминаниям и ворча. – И вообще, если взбесился, значит, я была права. А если я права, нечего и беситься. Молча поклониться, смирно сказать "Вы совершенно правы, Ваше Высочество" – чего сложного?

Лилия свыклась с путешествиями в одиночку, но у неё развилась привычка излагать свои мысли вслух.

– ...М, опять. Я, конечно, привыкла быть одна, но лучше перестать бубнить... Ну, по крайней мере я ещё осознаю это. Привычка, пожалуй, не самая достойная, или даже постыдная. А если кто-то подслушает? Я же подмочу репутацию великого Истинного Героя. Получится неудобно, а?

Продолжая адресованный самой себе монолог, она обвела взглядом окрестности. Белое. Со всех сторон лишь белый цвет, почти не отличающийся от черноты ночи.

А ещё – мороз. Жуткий, обжигающий, пробирающий до костей.

Однажды эти края посетил знаменитый поэт. Он описывал их так: “Неоглядные пустоши иссохших деревьев и вечного снегопада. В неутихающих буранах тех мест слышны голоса неупокоенных душ, предрекающие хладную гибель всему живому. Если у мира и есть край, то край этот, без сомнений, именно здесь”.

Разумеется, поэтическое описание не стоит считать точным отражением действительности. У пустоши есть пределы; деревья, приспособившиеся к местным холодам, лишь кажутся иссохшими, и несколько раз в году случаются дни, когда снегопад утихает. Впоследствии были открыты новые земли, расположенные ещё дальше к северу.

Хотя вот насчёт ветра... Тут, пожалуй, Лилия могла в чём-то согласиться с поэтом. Ветер то бил в лицо, то завивался под ногами, то налетал порывами, то затихал на мгновение, то льнул к ней, то отдалялся. И он действительно завывал на все лады, словно кто-то играл на музыкальном инструменте. Может, и правда души умерших, или боги, или злые духи, или феи – в ветре определённо чувствовалось что-то сверхъестественное...

– Апчхи! – Собственное оглушительное чихание вернуло Лилию к действительности. – Брррр... – пробормотала она, нахохлившись под слоями тёплой одежды.

Она снова подняла взгляд, потирая пальцами замёрзший нос. Впереди, за завесой прихотливо пляшущих снежных хлопьев проступили длинные ряды тёмно-серых палаток.

– Ну наконец-то, – Лилия встряхнулась, перехватила ношу поудобнее и ускорила шаг.

***

"История человечества – это история конфликтов с другими расами". Возможно, в этой фразе содержится некое преувеличение, но всё же такие конфликты, определённо, играли значительную роль в истории людей.

Враждебные расы были сильны и разнообразны. Одни полагались на сокрушительную силу и огромные размеры, другие нападали из засад и устраивали ловушки, третьи использовали странные чары. Некоторые видели в людях просто добычу, другие — объект своих жестоких игр, но были и те, кого вела неутолимая жажда крови. Подобные существа были соседями человеческой расы с незапамятных времён.

А люди никогда не обладали сколь-нибудь значительными силами. Их конечности были слабы и тонки, они медленно бегали и могли погибнуть очень просто – от ран или ожогов, могли утонуть, упасть с большой высоты и разбиться, могли умереть с голоду.

Да, конечно, людей было много. Но даже в численности орки превосходили их на порядок. Кстати, среднестатистический горожанин почти не мог сражаться, так что количество людей не играло значительной роли.

Люди умели пользоваться оружием и военными механизмами, но существовали расы, превосходившие их технологически. Большую часть своего оружия люди скопировали у молейанов и приспособили для себя.

И всё же люди процветали. Они давали отпор опасностям, осваивали новые территории, расширяли границы своих владений. И в процессе изобрели и довели до совершенства способы, которыми слабые могут противостоять сильным.

Например, искатели приключений, проходившие через индивидуальные тренировки.

Регулярные войска, отважно защищавшие родные земли.

Учёные Башни Мудрецов, сохранявшие и преумножавшие знания.

Чародеи, создававшие управляемых магией боевых големов.

И наконец, непобедимые, избираемые церковью Божественного Света несгибаемые святые, живые легенды, величайшие защитники человечества – Герои.

Они вставали на защиту людей – точнее, возможно, что у каждого из них были свои причины сражаться, а спасение человечества было своеобразным побочным эффектом.

Некоторое время назад по континенту начал распространяться слух.

Говорили, что один из древних Гостей пробудился от своего вековечного сна. Гостями в легендах называли неких высших существ, в незапамятные времена сотворивших мир и впоследствии покинувших его, отправившись в запредельное странствие – но, видимо, один из них остался. И этот оставшийся Гость почему-то прогневался на человечество. Трое Пото, подчинённые Гостю младшие боги, повелевающие миром от его имени, собрались пойти войной на земли людей.

Итак, разразилась беда. Само существование человечества оказалось под угрозой.

Однако, каким бы безнадёжным и отчаянным не выглядело положение, слух не вызывал ни в ком паники.

Да, появились какие-то новые могучие монстры – и что с того? Человечество всю свою историю противостояло превосходящим его по силе врагам, но защитники человечества всегда одерживали верх. Всегда находились великие воины, встававшие на защиту людей.

Род людской преодолеет любую угрозу. Так было и так будет.

А значит, никаких причин для беспокойства нет.

***

В штабной палатке висело мрачное молчание.

На столе, сколоченном из грубых досок, лежала карта окружающего района. Расставленные на ней деревянные лошадки красного и синего цветов обозначали расстановку своих и вражеских сил.

Вокруг стола сидели трое мужчин и угрюмо глядели на карту.

– ...Если ничего не изменится, нам не победить, – нарушил молчание один из них, военный советник развёрнутой в этих землях Северной Оборонительной Армии. – Мы недооценили врага, а непрерывные сражения вымотали наших солдат. Даже если запросим подкрепления, нас разобьют раньше, чем придёт помощь. Лучшее, что можно сделать сейчас... это обратиться за помощью к Гильдии Искателей Приключений.

– Но как же честь армии! – с горечью воскликнул главнокомандующий.

В его словах не было ничего удивительного. В конце концов, армия – это организация, предназначение которой – применять силу; но сила, лишённая моральных ограничений, со временем выходит из-под контроля. Поэтому солдатам стараются внушать понятия гордости и воинской чести.

И, разумеется, Северная Оборонительная Армия не была исключением. Репутация важна, и поэтому армия должна стремиться сохранить лицо – с этой точки зрения высказывание главнокомандующего вполне понятно.

– Вы готовы погибнуть здесь и отдать эти земли врагу ради собственной гордыни?

Главнокомандующий не нашёлся с ответом.

Третий мужчина – полководец, до сих пор хранивший молчание, – скрестил руки на груди и тяжело вздохнул.

Положение и правда было ужасным.

Армия сражалась с племенем эльфов. Проклятия их старейшин в буквальном смысле завладели этими землями.

Земли, которыми повелевали эльфы, становились "Мраколесьем" – ядовитой фиолетовой чащей.

Большинство людей истолковали бы эту фразу одинаково – эльфы отравляют леса, возможно с помощью какого-то яда, уничтожают всю зелень и, вероятно, всех лесных животных. Ужасно! Отвратительно!

И неверно.

Любой, кому приходилось сражаться с этой расой лично, знал – проклятия эльфов в буквальном смысле перелицовывают ткань мира, изменяют реальность.

Согласно одной из теорий, предками эльфов были существа, в древности созданные богами, чтобы помогать в сотворении мира. Отсюда прозвание этой расы – "Духи древности". И в те незапамятные времена предки эльфов выкрали у своих создателей секрет изменения реальности.

Эльфам вовсе не нужен лес в той местности, которую они собираются занять. Будь то равнина, горный хребет или даже морская гладь – они способны превратить в Мраколесье что угодно. Из ниоткуда образуется почва, из почвы на глазах вырастает чаща искривлённых деревьев. Слетаются невиданные насекомые и принимаются обустраивать ульи. И вскоре лес приобретает такой вид, словно рос в этих землях уже много тысяч лет.

Таким образом, вторгнуться в эльфийское Мраколесье – это совсем не то же самое, что просто бросить вызов дикой природе. Войти в этот проклятый лес – всё равно что добровольно позволить хищному чудовищу проглотить себя.

– Эта война в корне отличается от территориальных споров между государствами людей, – снова заговорил советник. – Поражение будет означать, что эти земли навсегда превратятся в ядовитое болото. Мы не имеем права допустить этого.

– Но, – возразил главнокомандующий, – есть ли вообще смысл обращаться за помощью к Искателям Приключений?

– Что вы имеете в виду?

– Даже один эльф мрака сильнее любого из нас, а здесь засело целое племя. Ко всему прочему, похоже, среди них есть старейшины, способные обратить в Мраколесье весь район. Эти Искатели Приключений не такие, как мы. Они сражаются лишь ради себя, им даже в голову не придёт бросаться в смертельную ловушку и рисковать жизнями ради блага других.

Оба помолчали. Полководец снова вздохнул. Сбоку протянулась тонкая рука и утащила одну из разложенных на краю стола булочек.

– Говоря прямо, – продолжал главнокомандующий, – даже среди Искателей Приключений не так уж много тех, кто смог бы помочь нам. Вряд ли нам настолько повезёт, что кто-то из достаточно сильных членов Гильдии вдруг окажется здесь, на севере.

– Вы предлагаете просто ждать смерти?

– Я предлагаю найти какой-то способ выжить.

В спор вплёлся хруст сосредоточенно пережёвываемой булочки и шорох одежды. Некто, укутанный в тёплую зимнюю шубу, внимательно рассматривал карту.

– Мы не найдём ничего, если ничего не будем делать!

– А я говорю, что мы не можем позволить себе бессмысленные действия!

Оба упрямо стояли на своём. Голоса становились громче, слова – грубее.

Полководец вздохнул опять.

Со стола пропала ещё одна булочка.

Спор оборвался. Трое мужчин уставились на новоприбывшего. Тот дожевал булочку и поднял взгляд на них.

– Кто ты? – советник озвучил общий вопрос.

– Спасибо за булочки. Путешествовать по такой холодине, а-а, думала, умру с голоду... – женским голосом произнёс неизвестный, откидывая капюшон.

Из-под капюшона рассыпались огненно-рыжие волосы. Неизвестный оказался девушкой – на вид лет пятнадцати, совсем юной. Но выражение её лица, необычайно спокойное, казалось, принадлежало пожилой женщине, а не молодой девчонке.

– Эм, ах да, представиться. Я от церкви Божественного Света, – сказала девушка, потирая раскрасневшиеся от мороза щёки.

– Это ещё зачем? – главнокомандующий нахмурился. – А, отпевать павших? Нет, не нужно. Тебе здесь не место.

– Вовсе нет.

– Здесь – поле жестокой битвы. Враг силён и смертельно опасен. Тут не место для лёгкого заработка. Уходи сейчас же, если не хочешь разделить могилу с нами.

Духовенство церкви Божественного Света состояло не только из солидных священников, ведущих службы в храмах и получающих крупное жалованье. Были среди них и те, кто едва сводил концы с концами и был вынужден сопровождать армии, зарабатывая на полевых похоронах. Главнокомандующий принял девушку за одну из таких священниц.

– А, да бросьте, – отозвалась она, продолжая изучать карту.

– Слушай, ты...

– М-м? – внезапный возглас полководца оборвал рассвирипевшего командующего. – Леди, могу ли я спросить, что это за тяжёлый предмет у вас на спине?

– Меч, – коротко бросила девушка.

– Великоват для простого меча, не так ли?

– Да уж.

– В таком случае не может ли быть так, что это Карильон Сеньорис?

– Ага, – коротко кивнула девушка.

Лицо главнокомандующего застыло. Советник побледнел. В палатке повисло неуютное молчание.

Типичная реакция.

В этом мире существуют люди, известные как Герои. Они не подчиняются никаким правителям, не состоят на службе ни в одной стране. Сильнейшее оружие человечества в войне против его многочисленных врагов, они сражаются ради выживания всей расы людей. Вооружённые могущественными мечами Карильонами, древними секретами боевых искусств и несравненно одарённые, наследники старинных великих родов, чьё прошлое омрачено трагедией. Добившиеся невероятной силы под бременем множества подобных обстоятельств, Герои – неоспоримо величайшие из воинов, ожившие персонажи легенд и сказаний.

Что же до Сеньориса, это – главный козырь человечества. Сильнейший из всех Карильонов, первый из пятёрки величайших святых мечей. Переходивший из рук в руки немногих избранных Героев, он сокрушал врагов человечества на бессчётных полях сражений. А нынешний владелец этого меча, избранный церковью двадцатый Истинный Герой...

– Лилия Асплей?.. – обронил главнокомандующий.

– Не может быть, – советник замотал головой, – принцесса-герой Лилия Асплей – это огненно-рыжая дева несравненной красоты, а не какая-то развязная девчонка!

– Я не отвечаю за те слухи, что про меня распускают...

– Но её образ на всех портретах – это образ утончённой прелести!

– То есть проблема в том, что я не соответствую образу, который вы сами себе придумали?

– Эти портреты, вообще-то, стоят бешеных денег!

– Эм-м... Сочувствую?

Неуютное молчание вернулось. Полководец буркнул что-то неразборчивое.

– О, кстати, вот же доказательство, – девушка – Лилия Асплей – пошарила за пазухой и показала троим мужчинам латунную табличку. Амулет из тех, какие носит лишь высшее духовенство, неоспоримо подтверждал её высокий ранг в церковной иерархии.

– ...Итак, леди Асплей, что привело вас сюда? Если вы собираетесь помочь, то помощь нам не нужна. Уходите.

– М-м... – Лилия проглотила булочку и снова уставилась на карту. – Эльфы вон там, а значит, земли тут и вот тут уже поглотил лес?

– Да, совершенно верно.

– Полководец, не поддакивайте ей!

– А значит, старейшины еще и тут, и вот тут... Да уж, и правда неприятно... – Лилия покрутила головой и задумчиво закрыла глаза. – Да. У меня к вам просьба, командующий...

– Я не выделю вам солдат.

– Нет, я прошу, чтобы переместилась вся армия. Ну, дороги подзамело и переход будет непростым, но вот по такому маршруту... – Лилия прочертила пальцем линию по карте, – вы ведь сможете, да?

– Что за глупости? – усмехнулся советник. Потом снова посмотрел на карту, – Нет, это просто глупости. – Его лицо посерьёзнело. – Вы просите не просто отступить к городу – хотя это, разумеется, даже не обсуждается – а уйти в совершенно другом направлении.

– Ага, – Лилия кивнула. – Правда, я слышала краем уха перед тем, как отправиться сюда... Вот тут, в землях бывшего королевства Дионн. Ход военных действий возле Города-на-дамбе Нарбанда, похоже, приобретает дурной оборот.

– А?

– Вражеское войско состоит в основном из орков. Сами по себе они не так уж опасны, но их слишком много, и местные силы просто не в состоянии удержать растянутую линию фронта. Но вам-то гораздо проще будет справиться с ними, чем с эльфами, так ведь?

– Ну, пожалуй... Нет, дело же не в этом. Мы не можем просто уйти отсюда. – Слова Лилии, похоже, всерьёз озадачили советника, но он всё же стоял на своём.

– М? У вас тут какие-то дела?

– Но как же, ведь наш долг – выбить эльфов из этих земель...

– А, это. Не волнуйтесь, я разберусь, – безаппеляционно заявила Лилия, потягиваясь и разминая плечи. – Ну, дня за три, пожалуй, управлюсь.

***

Три дня спустя в армию, двигавшуюся на соединение с союзными силами Города-на-дамбе Нарбанда, пришло сообщение.

До недавних пор безостановочно расширявшаяся территория эльфов, этот жуткий фиолетовый лес вдруг начал быстро засыхать и уменьшаться.

Новости быстро распространились по войску.

– Лилия Асплей! – восклицали солдаты. – Лилия Асплей! Это она! Истинный Герой одолела их!

Никто не верил в возможность победы над невероятно сильным врагом. Затянувшаяся война истощила солдат. Почти каждый видел, как его товарищей пожирает кислота или поглощают эльфы, и уже не надеялся избежать такой же участи.

А теперь единственная девушка вмешалась в эту войну и разом положила ей конец.

– Не вижу повода для радости, – с горечью бросил командующий. – Столько жертв, столько потерь – и мы не достигли ничего, а эта девчонка управилась играючи, мимоходом. А наши усилия – нет, наше существование что, вообще не имеет смысла?

Любой, дослужившийся до высокого звания, обладал основами знаний о Героях. Командующий же изучил вопрос ещё глубже и хорошо понимал, на чём зиждется их невероятная сила. Те, кому предначертана трагическая судьба, или те, кто ведёт полную тягот жизнь, – вот такие люди подходят на роль сильнейших воинов человечества.

Но эта девчонка – двадцатый Истинный Герой Лилия Асплей – что даёт силу ей?

Она лишилась родных и лишилась родины. Ею завладели гнев и печаль. Обуреваемая этими чувствами, она встала на путь воина.

Сила, доступная лишь пережившим скорбь; сила, доступная лишь испытавшим страдания; сила, доступная лишь преодолевшим отчаяние; сила, питаемая гневом; сила, вынести которую могут лишь преодолевшие терзающую их ненависть – всё это оказалось заключено в хрупком теле юной девушки и породило избранного церковью Божественного Света Истинного Героя, величайшее оружие человечества.

– ...Нет, совсем не вижу.

Главнокомандующий осмотрелся, убедился, что рядом никого нет, достал из внутреннего кармана кошелёк, открыл его и вынул листок бумаги. На листке была изображена огненно-рыжая красавица с доброй, почти материнской улыбкой.

Он взялся за края листа, намереваясь разорвать его.

Помедлил.

Аккуратно сложил лист и убрал обратно в кошелёк.

Выдохнул и поднял взгляд к небу.

Снега не было. Лишь длиннохвостая птица парила в безоблачной синеве.

2.3 Столица

Всё в столице Империи поражало своими масштабами.

Тому было много причин. Город возник сравнительно недавно, так что необходимость сохранять памятники старины не ограничивала строителей. К тому же столица, скорее всего, должна была олицетворять всю мощь Империи и впечатлять гостей одним видом грандиозных построек. А ещё возможно, что предыдущий Император, который основал город, был попросту крайне бесхитростным человеком и полагал, что “больше” всегда означает “лучше”.

И, по той или иной причине, собор, возвышавшийся в центре столицы, был непомерно огромен и непомерно роскошен. Солнечный свет, что лился внутрь сквозь множество витражных окон в чрезмерно высоком потолке, ярко озарял обильно украшенный мраморными барельефами интерьер.

Это зрелище могло бы привлечь толпы туристов со всего света, но для обычных людей вход в эту святая святых был закрыт. Внутрь могли попасть лишь представители высшего духовенства, а также избранные воины: Квази Герои и Истинный Герой Лилия.

– Добро пожаловать.

Священники в роскошных пурпурных одеяниях с красными кушаками встретили её улыбками.

– Вести о битве уже достигли нас. Вы, как и всегда, совершили деяния, достойные славы Героя.

Искренние улыбки, лишённые лжи или лести. Лилия хорошо умела разгадывать такие помыслы, но здесь ощущала лишь подлинную благодарность Истинному Герою, исполнившему свой долг защиты человечества.

А-а...

Лилия почувствовала хорошо знакомое раздражение.

Как же меня бесит это место...

Слова "колебание" для местных жрецов не существовало. Каждый из них всем сердцем верил в правоту своих мыслей, чувств и поступков и благодаря этому всегда действовал решительно и без сомнений. Впрочем, скорее всего, на этой блаженной убеждённости в собственной правоте и зиждется религиозное мировоззрение.

Со временем верующие приходят к мысли, что правы лишь те, кто разделяет их убеждения, привыкают смотреть на вещи однобоко и в конце концов забывают, как идти на компромисс с другими.

– Простите? Вас что-то беспокоит, Герой Лилия?

– Всё прекрасно! – Лилия отвернулась и украдкой высунула язык. – ...Ах да. Как идёт битва за Нарбанд? Я, кстати, отправила туда на подмогу войска, которые встретила на севере.

– Согласно поступившему этой ночью докладу, ситуация критическая. Уже потеряны три форта, а силы защитников на исходе. По неподтверждённой информации, во вражеских войсках замечены демоны.

Постойте-ка.

– Раз так, не лучше ли было мне отправиться вместе с подмогой? – Лилия постаралась скрыть закипающее раздражение.

– Нежелательно. Мощь Сеньориса раскрывается полностью, лишь когда он направлен на единственного врага. На поле боя, там, где армия сходится с армией, его сила не столь велика.

– Какая разница! Будь я там, потерь было бы гораздо меньше, даже сражайся я голыми руками! Что за глупые отговорки!

– Повторяю, это нежелательно. Сеньорис загрязнён проклятьями эльфов и нуждается в техобслуживании. Вам также следует начать подготовку к следующей битве. Гость Элк Харкстен вскоре будет объявлен врагом человечества, и когда это произойдёт, возглавить посланный против него отряд сможете лишь вы.

А-а, как же я хочу ему врезать. Лилия улыбнулась, чтобы не выдать злость.

– Кроме того, подкрепление уже на пути в Нарбанд. Квази Герой Авгран Т. Лонтис, вооружённый Карильоном Пургаторио, покинул столицу на прошлой неделе.

– А-а... – Лилия чуть успокоилась и разжала кулаки.

Титул Истинного Героя не могут носить одновременно двое. Но всегда находилось несколько выдающихся воинов, чьи способности до определённой степени приближались к силе Истинного Героя. Их не считали ровней Герою, но церковь также не предоставляла их самим себе. Таких воинов, стоявших лишь одной ступенью ниже Истинного Героя, наделяли титулом Квази Героя и тоже приравнивали к святым.

Сейчас Квази Героев было около тридцати. Лилия не знала точное количество, а лично встречала примерно десятерых, в том числе Авграна.

– Он, значит...

– Тревожитесь за него?

– Нет. Он, пожалуй, лучше всех может разделаться с вражеской армией.

Карильон Пургаторио не считался особо выдающимся мечом. Предел его способности излучать Яд был невелик, так что это оружие плохо подходило для битв против особо сильных врагов, например драконов или эльфийских старейшин. Однако особый талант этого меча при правильном применении обладал невероятной мощью.

Занять позицию, с которой просматривается всё поле боя, после чего найти "врагов" взглядом и определить их как "грешников". После чего достаточно оставаться на поле боя и продолжать подпитывать оружие Ядом, и грешники не избегут клинка Пургаторио. Пока носитель меча будет в состоянии сражаться, первоначально определённые враги будут гибнуть вокруг него. В неразберихе рукопашной схватки, когда почти невозможно понять, враг перед тобой или друг, Пургаторио превосходит любой другой Карильон.

Кроме того, Авгран – ходячее воплощение героизма. Обладатель жизнерадостного и открытого характера, он видит целью всей своей жизни защиту слабых. А значит, беспокоиться об исходе битвы нет нужды. Пока за его спиной находятся те, кого нужно защитить, Авгран не отступит.

– Вижу, ваши тревоги развеялись. В таком случае прошу и вас исполнить свой долг, – жрец, улыбаясь, прервал её размышления. – Отдохните как следует и подготовьтесь к будущим битвам. Вот ваше нынешнее поле боя.

– Ладно, ладно... – Лилия, не желая продолжать разговор, помахала рукой и пошла прочь.

– Куда вы?

– Прогуляюсь по городу.

– Не желаете отдохнуть?

Почти все храмы церкви Божественного Света, вне зависимости от размера, обладали предназначенными для святых комнатами. Здесь же, в столичном соборе, считающемся главной резиденцией Истинного Героя, Лилии были выделены роскошные апартаменты.

Им, наверное, не очень нравится, что комнаты вечно пустуют. Могу их понять.

– ...Как-нибудь потом.

И всё же Лилия не могла заставить себя полюбить свои покои.

Она вела жизнь перекати-поля, мотаясь по всему континенту с одной битвы на другую. В этих обстоятельствах она, наверное, должна быть благодарна за то, что здесь её всегда ждут кров и удобная постель. Но.

Лилия совсем не хотела видеть в этих помпезных комнатах, отделанных белым мрамором и убранных алым шёлком, то место, куда ей следует возвращаться.

***

– М-м! Свобода! – Лилия, потягиваясь, шагала прочь от собора.

Центральный собор возвышался на рукотворном острове, насыпанном прямо посреди реки Мелькера – вероятно, чтобы отделить земли церкви от остального мира. На остров вели три моста.

И мосты эти меня бесят – думала Лилия, шагая по роскошным плиткам, украшенным изящными геометрическими узорами. Что за дурацкий способ тратить деньги? Наверняка каприз какого-то богатея. Мост попроще выполнял бы свою функцию ничуть не хуже.

А, неважно. Что толку придираться к чужим вкусам. Особенно сейчас, когда я наконец вернулась в город после нудного задания. Лучше расслабиться и отдохнуть.

– Зайти куда-нибудь перекусить, что ли?..

Лилия перебрала в памяти известные ей таверны – сама она, впрочем, вряд ли могла считаться завсегдатаем хотя бы одной из них, но некоторые посещала чаще других.

Не то чтобы там подавали особо вкусную еду – нет, просто в этих заведениях регулярно бывают её знакомые. Если она правильно рассчитала время и если ей повезёт, то, может быть, удастся застать там кого-нибудь.

Истинный Герой невероятно силён. Обычные люди не в силах сражаться наравне с ним и даже не в силах чем-либо помочь, а в худшем случае они могут даже стать помехой. И поэтому Истинный Герой чаще всего лишён спутников.

Лилия, естественно, привыкла к одиночеству.

Но сейчас, вдали от битв, ей хотелось увидеть знакомое лицо. Поговорить по-настоящему – с кем-то, а не с собой. И, если возможно, было бы неплохо, чтобы этим кем-то оказался...

– Привет.

На плечо Лилии вдруг опустилась рука. Её сердце подскочило и бешено заколотилось.

– Виллем. – Лилия нечеловеческим усилием воли подавила удивление и обернулась, придав лицу обычное выражение, а голосу – обычный тон. – Знаешь, эта твоя привычка появляться из ниоткуда очень бесит.

– Да я же просто окликнул, чего ты так взъелась.

За спиной Лилии стоял юноша среднего роста, черноволосый и черноглазый.

Не красавец, хотя и невзрачным его тоже не назвать. Не худой, но и слишком мускулистым не выглядит.

Если попытаться назвать какую-то особую черту, то, пожалуй, это будет самоуверенный блеск его глаз. Впрочем, у многих его одногодок похожий взгляд. Попросту говоря, самый обычный подросток, каких полно в любом городе.

– Я вернулся с задания и как раз закончил доклад, – Виллем Кмеч указал за спину, на собор. – А те старики сказали, что ты только что ушла, вот я и побежал за тобой.

– О-о. Такая спешка, чтобы просто увидеть меня? Влюбился?

– Нет, конечно. – Лилия почувствовала себя немного уязвлённой. – Просто подумал: сейчас же самое время поесть, а вдвоём же лучше, чем одному. Пусть даже вдвоём с тобой.

– Что-о? – Лилия сощурилась и состроила недовольную гримаску. – Выбирай выражения, когда зовёшь девушку на свидание!

– Когда решу пригласить девушку на свидание, тогда и буду выбирать.

– Стоп, а я тебе кто?

– Ты мне Лилия.

Лилия на мгновение задумалась над смыслом его слов...

– Эй, это как понимать?!

Девушек в мире множество. Но "Лилией" для Виллема Кмеча всегда будет только она одна – Лилия Асплей. Что ж, может, такое особое отношение не так уж и плохо...

Лилия сама не ожидала поймать себя на этой мысли.

***

Они прошагали ещё немного и очутились в Квартале Студентов. Большинство местных заведений ориентировались на молодёжь, так что здесь можно было поесть за вполне умеренную плату. А ещё юные Виллем с Лилией тут не будут бросаться в глаза.

Тяжёлый труд разжигает аппетит – это верно как для Истинного Героя, так и для Квази Героев. Виллем с Лилией захватили круглый столик на пятерых, заказали множество мясных блюд и принялись уплетать их, болтая за едой о своих приключениях.

– Что-о?! – Виллем, жуя кусок мяса, вытаращил глаза. – Племя эльфов... Да ещё со старейшинами... И ты перебила их всех? За три дня?!

– Ну да.

Он проглотил кусок, запил и бессильно развёл руками.

– Что это за реакция?

– Как мужчина мужчине, могу лишь посочувствовать тому командующему.

И как это понимать?

– Мне что, не надо было им помогать?

– Я вовсе не об этом. Помочь им – твой долг, но ты могла бы принять во внимание их чувства.

– Легко сказать. Я, конечно, гений и всё такое, но даже мне не под силу одолеть кучу эльфов так, чтобы те, кто путается у меня под ногами, почувствовали себя главными героями.

– Зачем кидаться в такие крайности... – пробормотал Виллем и вгрызся в очередной кусок.

Виллем Кмеч – старший собрат Лилии в обучении искусству меча. А также тот, кто недостоин зваться "старшим".

Их учил один учитель, одному и тому же стилю. Техники, которые они постигали, позволяли освоившим их встать наравне с величайшими героями в истории. И Лилия, разумеется, овладела ими в совершенстве – но Виллему они не поддавались, как он ни старался.

"Он просто безнадёжно бесталанный", – сказал однажды их учитель.

Впрочем, усердные тренировки позволили Виллему достичь незаурядного уровня – и этого, казалось бы, должно быть достаточно. Но достичь чего-то не просто незаурядного, а превосходящего человеческие способности, Виллему было не под силу.

Он мог достичь лишь того, чего может достичь человек. Обрести лишь ту силу, на которую способен человек. Никакие усилия ни за какое время не позволили бы ему стать чем-то иным.

Казалось бы, для рождённого человеком возможность оставаться человеком должна быть благословением. Но то искусство боя на мечах, которое преподавал их учитель, попросту переполняло тот сосуд, который могло предоставить человеческое существо. И это обращало человечность из благословения в проклятие, обузу, что не позволяет достичь мастерства.

"Так почему же ты продолжаешь учить его?" – спросила однажды Лилия.

"Он сам не желает сдаваться", – буркнул в ответ учитель.

А-а, кажется, понимаю, – подумала тогда Лилия, кивая.

Виллем ни за что не сдастся. Какой бы недостижимой не выглядела цель, каким бы глупым не выглядело стремление к ней. Он никогда не отступится, никогда не остановится. Невзирая ни на какие обстоятельства и превратности судьбы, он продолжит пробиваться вперёд, к своей цели.

Никогда не предавая свою мечту. Не позволяя ни отчаянию, ни сожалениям сбить себя с пути. Не прекращая сражаться за то, что дорого ему самому...

Прямая противоположность образу жизни Лилии.

– М-м, ну, я сыта! Отлично откушали! – Закончив трапезу, они вышли на улицу.

– По-моему, мы съели слишком много. Официант, кажется, даже испугался.

– Ну и что, мы же ещё растём! В нашем возрасте нормально столько есть! Это ты ешь слишком мало, Виллем!

– Тебе стоит сейчас извиниться перед всеми четырнадцатилетними и пятнадцатилетними в мире.

Солнце садилось, но улицы не пустели. Во все стороны продолжали сновать пешеходы и конные упряжки. Стоит чуть зазеваться – и обязательно столкнёшься с кем-нибудь, а стоит чуть ослабить бдительность – и рискуешь остаться без кошелька. Обычная столичная толчея.

– О? – Порыв ветра бросил в лицо Лилии бумажный лист. Та поймала его в последний момент. – Безобразие. Мусору место в урне.

Она посмотрела на лист. Газета с новостями. После изобретения печатного станка этот метод распространения информации быстро обрёл популярность. Газеты печатались во множестве, а стоили так дёшево, что были по карману почти любому. Лист, который держала Лилия, пестрел последними новостями со всего континента.

Её глаза остановились на самом крупном заголовке: "Скорбная Дева продолжает громить полчища эльфов!"

Она фыркнула.

– Ты чего?

– Посмотри сам. Это шедевр!

Лилия притянула Виллема за шею и сунула лист ему под нос.

– Вроде всё как обычно...

– Да нет же, читай! В этот раз они превзошли себя!

Виллем принялся читать.

"Северные границы Империи были осаждены десятками тысяч эльфов. Пограничные войска не могли защититься от их проклятий и оказались обращены в лягушек."

– Десятки тысяч? Правда?

– Меньше сотни.

– И все – эльфы мрака?

– Я встретила нескольких старейшин, но в основном там были обычные.

– А солдат действительно обратили в лягушек?

– У кого-то слишком богатое воображение.

Они продолжили читать. "Но Лилия Асплей не убоялась. Когда принцесса-герой вышла на поле боя, с её уст сорвался скорбный вздох, и ветер подхватил его, и чары разрушились. Все те, кого колдовство обратило в лягушек, вновь стали людьми."

– А это?

– При всех своих достоинствах я не умею творить чудеса.

"А после дева обнажила меч Сеньорис и воздела к небесам. То было начало тайного ритуала святой магии – Истинной Кроваво-Алой Волны Неостановимого Огненного Воздаяния. Сам учитель Лилии запретил ей применять это заклинание, способное расколоть землю и пронзить небо..."

– Ха-ха-ха-ха-ха! – Лилия схватилась за живот. От хохота у неё из глаз брызнули слёзы. – А, хватит! Я и знать не знаю заклинаний с такими длинными названиями! И зачем бы учитель придумывал приём, но запрещал его использовать как "слишком сильный"!

– Тебе что, правда так смешно? – Виллем нахмурился. – Эти новости с каждым разом всё абсурднее. Ну да, конечно, их пишут, чтобы поднимать боевой дух, но нельзя же настолько искажать действительность.

– Да ладно тебе. Если ложь обо мне кому-то помогает, значит – всё хорошо.

– Не строй из себя святошу, тебе не идёт.

– Это ты-то говоришь? Мне? – Квази Герои, как и Истинные Герои, почитались церковью наравне со святыми. – Да и какая разница? Никто от этого не страдает.

– Если так и будет продолжаться, от настоящей тебя ничего не останется.

– Чего?

– То, что пишут в этих статьях про твои подвиги, не имеет к тебе вообще никакого отношения. Словно никогда и не было Лилии Асплей, три дня подряд без отдыха сражавшейся с сотней эльфов.

– Да, наверное, – Лилия, продолжая улыбаться, кивнула. – Но всё-таки я не против. Жертвовать собой ради благополучия других – к этому и должен стремиться Герой, разве нет?

– Ты не должна так поступать.

– Да нет, я же говорю, это тоже одна из обязанностей Героя...

– Нет, – Виллем, казалось, разозлился. Он говорил, не повышая тона, но решительно: – ты не должна.

– Не наглей, Квази Герой, – Лилия хихикнула.

Смех – отличный повод украдкой смахнуть проступившие в уголках глаз слезинки.

***

Они решили воспользоваться редкой возможностью и насладиться столицей чуть дольше.

Империя росла и ширилась, поглощая одну за другой соседние страны, истощённые набегами монстров, и столица была её сердцем. В этом процветающем городе смешалось множество культур и народов. Говорили даже, что обойти столичный рынок – это всё равно что пропутешествовать по всему континенту.

Главные достопримечательности столицы и самые богатые лавки располагались во Втором и Четвёртом кварталах. Лилия, волоча за собой Виллема, бродила туда-сюда между проходящими через эти кварталы Грифоньей и Саламандровой улицами.

– Обалдеть! А это что? – Лилия в удивлении уставилась на лавку торговцев из Северного Гармонда. Выставленные на обозрение экзотические наряды были сотканы из лёгкого, почти прозрачного шёлка. – Ого, народ в Северном Гармонде правда такое носит? – Лилия приподняла край юбки. – Смотри, оно же вообще ноги не закрывает!

– Ну, Наврутри ведь тоже откуда-то из тех мест.

– А-а, тогда понятно.

Наврутри Тэгзак – их общий знакомый, Квази Герой из Западного Гармонда, а также неуёмный ловелас. Каждый раз, когда Лилия встречала его, он либо бегал за женщинами, либо женщины бегали за ним – первое, впрочем, случалось чаще.

Хотя, наверное, судить по нему всех жителей Гармонда – это как минимум невежливо, а как максимум способно невзначай спровоцировать межнациональный конфликт... Ну да ладно.

– Хм-м... Мне, наверное, не очень пойдёт... – Лилия приподняла край шёлкового костюма, открывая изгибы белоснежных ног манекена, на который он был надет, и обернулась к Виллему. – Ну? Что думаешь?

– Вроде нормальный. Ну, фасон необычный, конечно, а так ничего, – просто ответил Виллем.

– ...Что, и всё?

– М?

– Ну, я думала, ты покраснеешь, или отвернёшься, или завопишь "бесстыдница!", что-то в таком роде.

– За кого ты меня принимаешь, – вздохнул Виллем.

– За простодушного сопляка, не умеющего общаться с девушками.

– Второе, может, и верно, но не первое, – пробурчал Виллем. – Но и правда, тебе что, совсем не стыдно так себя вести? Ты же всё-таки женщина – ну, биологически, во всяком случае.

– Ну да, конечно, мне создают репутацию утончённой леди, но и что с того? Мне ведь когда-нибудь, может, захочется заполучить мужчину получше. Должна же я готовиться.

– Ты что, действительно хочешь завоевать чьё-то сердце таким методом?

– Ну, тут ведь не угадаешь. Кто знает, на что придётся пойти ради светлого будущего.

Лицо Виллема едва заметно дрогнуло.

О, так-так-так. Как его передёрнуло от одной мысли, что когда-то в будущем я могу сойтись с мужчиной. Фу-ха-ха-ха, вот умора.

– Слушай.

– Чего?

– Ведь эльфов мрака, захвативших Дионн, давно перебили.

Лилия не удивилась. Она уже давно привыкла к тому, что старший собрат может внезапно сменить тему разговора.

Земли бывшего Рыцарского Королевства Дионн были очищены от эльфов и теперь принадлежали Империи. Они располагались довольно далеко от столицы, но не настолько, чтобы казаться краем света.

– Ты не думала вернуться?

– Была там в том году. Старый замок весь зарос травой, ужас.

– Да я не об этом, не понимаешь, что ли?

Понимаю.

Восстановить город. Призвать беженцев вернуться. Возродить родное королевство Лилии Асплей – вот о чём он говорит.

Оставить за спиной постоянные битвы, отложить в сторону меч и снова стать беззаботной принцессой.

На первый взгляд – просто глупая фантазия. Но, вполне вероятно, Лилия смогла бы воплотить её в жизнь, пожелай она этого по-настоящему. Вернуть всё, как было, вряд ли возможно, но, во всяком случае, возродить Рыцарское Королевство Дионн ей вполне под силу.

– Ну-у... – Лилия сунула руку в карман и сжала в кулаке недавно найденный газетный лист. Статья содержала выспренный поэтический оборот: "Лилия Асплей сражается за Родину. Вновь и вновь поднимает она свой меч во имя всего, что когда-то любила: погибшей страны, рассеявшихся подданных, попранной чести. И неизбывная скорбь навеки поселилась в её глазах..."

– Нет, пожалуй, не думала, – честно ответила Лилия, закрыв глаза. – С местью я опоздала. А земли бывшего королевства теперь просто ещё одна провинция Империи. И сейчас там в самом разгаре битва с орками... Как-то не очень хочется становиться тамошней принцессой, – добавила она, почесав щёку.

– Знаешь, прозвучало довольно бессердечно.

– Ну, может и так...

Бессердечно. А это, пожалуй, довольно точное определение.

Во всяком случае, Лилия не была уверена в собственных чувствах. Действительно ли эти гнев, ненависть, скорбь и страдания порождены её собственным сердцем?

Должно быть она, как человек, лишена чего-то очень важного.

– Что ж, раз я бессердечна, то какое мне дело до давно потерянного прошлого? – Лилия рассмеялась.

Что ж, зато моя неполноценность позволяет вот так посмеяться над собой.

А теперь сменим-ка тему.

– О, а вон тот костюмчик вроде ничего, а? Материал, по крайней мере, не просвечивает. – Лилия принялась бродить между манекенов.

– М-м, и вот этот вроде тоже. И носить удобно, и на какой-нибудь приём пойти не стыдно... А! – она вспомнила. – Меня же пригласили на зимний праздник в императорском дворце! Мне надо выбрать, что надеть, совсем забыла!

– В чём проблема? У Императора ведь должен быть какой-нибудь придворный портной. Просто попроси повежливее, и всё.

– Да, в прошлом году я так и сделала. А потом все дворянские дочери бросились заказывать себе такой же костюм. "Наряд в стиле Истинного Героя" тогда стал настоящим писком моды.

– До чего некоторых доводят иллюзии...

– Неважно, и зачем мы вообще о других говорим. Тебя самого разве не пригласили?

– Я отказался, – Виллем безразлично пожал плечами. – Решил провести зимний праздник с родными.

– С родными? Ты про Алли и детишек? Вернёшься в Гомаг?

Гомаг – родной город Виллема, там находится приют, в котором он вырос. Город расположен на окраине Империи, и путь из Столицы туда и обратно занимает очень много времени.

– Я уже договорился, что использую сразу все отведённые мне выходные. Так что с завтрашнего дня буду постоянно занят на заданиях.

– Серьёзно?

Нападения монстров происходили всё чаще. Церковь ни за что не позволила бы Квази Герою вроде Виллема уехать надолго. Но, зная его, Лилия с лёгкостью могла представить, что он настоял на своём, и тогда его завалили работой, чтобы компенсировать будущую отлучку.

– Если приём такая проблема, то, может, присоединишься ко мне?

– А? Кто, я? – огорошенно переспросила Лилия.

– Ага. Алли и мелюзга будут в восторге.

– Э... – Что он такое говорит? Если Квази Герой Виллем Кмеч и Истинный Герой Лилия Асплей вместе покинут столицу, наверняка поднимется шум. Священники просто взбесятся.

Непохоже, что он шутит. Он серьёзно приглашает меня провести праздники вместе с ним и его семьёй.

И ведь этот идиот не может не понимать, что значит такое предложение. Если мы оба уедем, столица станет намного уязвимее. Церковь, разумеется, тут же прикажет нам вернуться. Нам будет почти невозможно получить разрешение, и всё же он предлагает это как ни в чём не бывало.

– Забудь, – ответила Лилия. – Я, конечно, не собираюсь снова становиться принцессой, но совсем не прочь иногда погрузиться в атмосферу роскошного приёма!

Кивнуть было бы так легко. Но это лишь создаст Виллему новые проблемы, и Лилия никак не могла согласиться.

– Понятно. – Виллем отвернулся.

Глядя на него в профиль, Лилия, как ей показалось, заметила промелькнувшую тень разочарования. Должно быть, просто отражение её собственного подспудного желания увидеть это.

Лилия вспомнила, каким увидела Виллема в первый раз, в том заснеженном лесу.

Его неуклюжие движения рассердили её. Разозлили даже. И тогда она, сама того не желая, бездумно выпалила то, что было у неё на уме.

Тогда она не поняла, что её так разозлило.

Но сейчас могла предположить.

Виллем старался стать сильнее. Он хотел стать сильнее. У него были причины желать этого. Каждый раз, когда он спотыкался и падал, его стремление давало ему силу подниматься. Для Лилии, случайно наткнувшейся на него в лесу, это было ясно с первого взгляда.

И тогда она подумала: А я? Смогла бы я так же?

Выполнить те же самые упражнения она могла бы с лёгкостью. Для неё не существовало проблемы в том, чтобы стать сильнее. И поэтому ей неоткуда было знать.

Смогла бы я, Лилия Асплей, так же снова и снова вставать после каждой неудачи? Смогла бы она стремиться к чему-то, будучи настолько же ограниченной в возможностях?

Смогла бы я найти в себе что-то, что позволило бы мне вставать после каждой ошибки, каждого падения, каждого позора?

Ни за что.

В тот день Лилия Асплей, лишённая родины, лишённая семьи, послушно страдающая и ненавидящая, как ожидали от неё все вокруг, впервые осознала собственную пустоту.

И она разозлилась. Грудь сдавило завистью и ревностью.

Для неё, тогда совсем маленькой девочки, сдержать эти чувства было невозможно. И поэтому...

"Безобразно".

...с её губ сорвалось одно лишь слово.

И поэтому с того самого дня её отношения со старшим собратом в обучении, Виллемом Кмечем, были несколько запутанными.

2.4 Должно быть, это любовь

Церковь Божественного Света не проявила ни милосердия, ни сострадания.

Квази Герой Виллем Кмеч, имевший наглость потребовать отпуск на время зимнего праздника, оказался с головой завален работой.

– У них что, вообще сердца нет?! – бросил он и умчался из столицы. Сегодня он сражался на западе, а завтра уже на востоке. Одно поле боя сменялось вторым, а потом сразу третьим.

Здравый смысл подсказывал, что у него ничего не выйдет. Ему ни за что не успеть закончить все дела к празднику.

Но, впрочем...

“Этот недоумок наверняка как-нибудь выкрутится”, – праздно думала Лилия. Если уж он решил провести праздник с семьёй, то переборет что угодно.

***

Короче говоря, от простого беспокойства всё равно нет никакой пользы. Значит, можно сосредоточиться на второй проблеме – состоянии Сеньориса. Лилия сражалась с эльфами, которые пытались защищаться проклятьями и смогли повредить магические линии её меча.

Разумеется, Карильоны не так хрупки, чтобы сломаться от нескольких проклятий, но оставлять ущерб без внимания тоже не стоит. Тем более что Сеньорис – самый "нормальный" из Карильонов высочайшего ранга. Он не такой, как Морнен, что всегда забирает больше жизней, чем ему велят, или Зермельфиор, который почти в буквальном смысле пожирает своего владельца, и его нужно постоянно держать в состоянии полной готовности на случай непредвиденных ситуаций.

Таким образом, Сеньорис был отправлен в мастерскую для полного техобслуживания и настройки.

Лилия заглянула в приоткрытую дверь мастерской.

Просторная комната без окон была вся исчерчена узорами из расплавленной металлической стружки. В воздухе висело несколько десятков хорошо знакомых металлических пластин. Примерно двадцать мастеров-чародеев стояли вокруг и что-то непрерывно бормотали себе под нос. Металлические пластины – Талисманы – постоянно меняли местоположение, и с каждым перемещением в воздухе между ними на мгновение возникали светящиеся линии.

Как будто подсмотрела какой-то тайный ритуал.

Впрочем, это и есть тайный ритуал.

– А разве, если постараться, нельзя закончить с техобслуживанием за вечер? – поинтересовалась Лилия у знакомого чародея, бородатого мужчины средних лет.

– Не шутите так, пожалуйста, – отозвался тот, вытирая пот со лба. – Разве вы не знаете, что Карильоны – это произведение тончайшего искусства?

Лилия, разумеется, знала. Карильоны состоят из множества различных Талисманов, соединённых воедино магическими линиями. Талисманы сложным и запутанным образом воздействуют друг на друга, и их уравновешенная система воплощается в мощнейшее оружие человечества. И, разумеется, этот поистине чудотворный баланс невозможен без тончайшей настройки. Малейшая ошибка – смещение Талисмана, нарушение магической линии – и меч лишится большей части своей силы... а в худшем случае попросту разрушится.

Лилия, конечно, знала всё это и могла представить себе сложность техобслуживания, но...

– Но ведь Виллем так делал. Так, вжух – разобрал, бам, бам, настроил, чик – и готово.

– Просто он ненормальный.

А, вот оно что. Так и знала.

– Никому другому такой трюк не под силу.

И это я знала.

– Кроме того, его методы годятся лишь для временного техобслуживания. Тонкая настройка меча ему не под силу, – обиженно забормотал в бороду мастер. – И, разумеется, он ни за что не смог бы собрать из Талисманов новый меч. Да, конечно, на поле боя его умения могут быть полезны, но с нашей точки зрения он просто уличный шарлатан, пытающийся внушить всем дурную мысль, будто можно обойтись без мастерской.

– М-м.

Несмотря на всю горечь слов мастера, в его глазах Лилия видела доброту.

Она слышала, что так называемое "шарлатанство" Виллема было результатом долгого упорного обучения в этой самой мастерской. Виллем такой человек, что способен вовлечь в достижение собственных целей всех вокруг без разбора. Мастера-чародеи, должно быть, заботливо учили его всему, чему могли, – а он, украв их знания, сбежал и стал Героем. Должно быть, здесь его считают кем-то вроде блудного ученика.

И поэтому, несмотря на выдающиеся успехи, они просто не могут похвалить его открыто. До чего же с ними всеми сложно.

– И всё же, как долго продлится техобслуживание? – спросила Лилия.

– Не меньше десяти дней, – был ответ.

Само по себе отсутствие Сеньориса не слишком сильно ограничивало Лилию. Использовать полную силу своего Карильона ей приходилось редко – фактически человечество вымерло бы давным-давно, если бы враги, против которых мог помочь только Сеньорис, появлялись регулярно. Но проблема заключалась в том, что ей, как Истинному Герою, не поручали заданий, пока её оружие находилось в ремонте.

– Скукота...

Лилия ничем не увлекалась, так что теперь, не зная, что делать с внезапно свалившимся свободным временем, праздно бродила по Грифоньей улице.

По сравнению с тем разом, когда она прогуливалась здесь вместе с Виллемом, сейчас было открыто больше лавок, и витрины пестрели самыми причудливыми товарами. Поначалу рассматривать их было интересно, но вскоре водоворот безделушек, экзотических нарядов и украшений надоел Лилии.

Она привыкла к одиночеству Истинного Героя, но сейчас, временно освободившись от этой роли, не знала, как себя вести. Без спутника ей даже не перед кем притвориться, что она весело проводит время.

– Эх... – вздохнула она, остановившись под деревом и глядя в небо. – Скукота...

Может, попробовать считать облака? А может, посчитать булыжники в мостовой центрального проспекта, а потом сравнить результат с отчётом в мэрии? Лилия не сомневалась, что смогла бы придумать много таких бессмысленных способов убить время.

Чем, интересно, сейчас заняты другие Герои? Сражаются в каких-нибудь дальних землях? Или дома, со своими близкими?

Жмут руки друзьям? Улыбаются родным? Смотрят в глаза возлюбленным?

– Апчхи! – Лилия, оглушительно чихнув, вернулась в действительность.

– Бр-р...

Кажется, вернувшись в столицу, я стала слишком беззаботной. Пожалуй, всё же стоит одеваться потеплее.

***

Вечер, закусочная в Квартале Студентов.

– С завтрашнего дня снова спускаюсь в лабиринт! – объявила Кая Картран, залпом осушая свою кружку.

Кая – высокая женщина примерно тридцати лет. Стройная, но даже одежда не может скрыть мускулы, бугрящиеся при каждом движении.

– Что? Вы же только вчера вернулись? – Рука Лилии замерла, не донеся до губ стакан с фруктовым соком.

Кая – искательница приключений. Люди этой профессии зарабатывают на жизнь тем, что разбираются с проблемами – "приключениями" – не столь серьёзными, чтобы для их разрешения требовалось отправлять Героя.

Впрочем, одного этого занятия недостаточно для стабильного заработка. Монстры не угрожают человечеству непрерывно, а если угрожают, то далеко не всегда искателю приключений оказывается под силам с ними справиться, а главное – как только угроза устранена, делу конец. Повторно повстречать монстра, за голову которого кто-либо готов заплатить, удаётся очень редко.

Поэтому существует ещё одни способ, которым искатели приключений зарабатывают на жизнь: исследование лабиринтов. Эти загадочные подземные сооружения полны опасных чудовищ и редких сокровищ. Чем ниже спускаешься, тем обильнее и богаче будет добыча... но.

– Уверены, что стоит сразу идти снова? И на нижний уровень, да? Я слышала, последние уровни лабиринтов полны очень неприятных проклятий.

Пагубные проклятия самозарождаются и скапливаются на нижних уровнях лабиринтов. Если человек задерживается там, даже ненадолго, его тело мало-помалу начинает слабеть и гнить. Для защиты от этого используют особые Талисманы, вдесятеро ослабляющие проклятие. Кроме того, важно регулярно подниматься на поверхность, чтобы отдохнуть и очиститься от проклятий.

– Да, придётся прикупить защитных Талисманов, иначе быстро ослабею. И дорогие же они... Конечно, спускаться снова не очень хочется.

– И всё же пойдёте?

– Появилось срочное дельце. Хотелось бы, конечно, отдохнуть, но я просто не могу.

– "Дельце"? Но ведь здоровье тоже важно.

– Возле моего родного города появилось логово саблезубых кроликов.

– Фу! – воскликнула Лилия.

Саблезубые кролики – это вид сравнительно слабых монстров, чьи неестественно длинные передние клыки способны пробивать доспехи. Согласно принятой среди искателей приключений системе уровней, этим существам присвоен одиннадцатый уровень – а значит, понадобится столько же искателей приключений того же уровня, чтобы успешно справиться с ними. Но основная угроза саблезубых кроликов – не в силе одной особи.

– Если мы не уничтожим их всех до последнего, они сбегут из логова через один из множества выходов и вскоре снова размножатся. Я должна как можно быстрее нанять искателей приключений и покончить с ними.

– Разве вы не смогли бы уничтожить их сами?..

– Одного сильного монстра – может быть, но не кроликов. Мне понадобится помощь минимум двадцати сильных искателей приключений, да ещё и нанимать их придётся на месяц, а то и больше... – Кая потёрла большим пальцем об указательный. Понятный без слов жест – "Понадобится куча денег".

Уничтожить одного зверя просто. Даже десяток не причинит особых проблем. Но когда их больше сотни, когда они способны быстро размножиться, если сбежит хотя бы несколько – тогда необходимы люди и время.

В каком-то смысле кролики гораздо менее удобный враг, чем эльфы. Эльфов хотя бы можно изгнать превосходящей силой. Просто и без затей.

– Правда, времена сейчас, говорят, неспокойные, и над всем человечеством нависла угроза... А я лезу под землю, чтобы защитить один-единственный город... Тут, пожалуй, мне немного стыдно перед вами, Героями.

У Каи тридцать девятый уровень. Система уровней была введена Гильдией искателей приключений, чтобы приблизительно оценить боеспособность человека. Считалось, что обычный гражданский находится на втором или третьем уровне, тренированный солдат – на десятом. Тридцатый уровень считался потолком для обычных людей. Таким образом, Гильдия видела в Кае выдающегося мастера.

– И многие тебя винят?..

– В последнее время их стало побольше... – Кая слабо улыбнулась. – "Что, кишка тонка воевать? За шкуру свою трясёшься, а?" – как-то так...

– Поверить не могу...

Хотя, конечно, верится легко.

Люди бывают очень разные. Бывают и такие, кому необходимо выискивать недостатки в других, чтобы оправдать собственные беды. И, зачастую, именно их точка зрения высказывается громче всех и подчиняет себе общественное мнение.

– Но это же глупость. Ведь основой для Талисманов служит тот Пепел, который вы, искатели приключений, добываете в подземельях. Вы тоже вносите свой вклад!

По сути своей, проклятия – это попросту сильные "заявления", способные воздействовать на реальность. Так, например, ребёнок вырастает глупым, если постоянно слышит, что он глуп, или девушка хорошеет, если её называть красивой. При соблюдении определённых условий высказывания могут воздействовать на материальный мир.

Но проклятия, скапливающиеся на нижних уровнях подземных лабиринтов, образуются сами собой, они лишены какой-либо точки приложения и ни на что не направлены. Поэтому вещество, долгое время подвергающееся воздействию скопившихся в лабиринте проклятий, теряет свою первоначальную суть и превращается в "нечто пустое".

Иначе говоря, становится чем-то вроде чистого холста. Этому "чему-то пустому" очень просто придать форму и содержание. Люди научились использовать это свойство для управления проклятиями, а потом и создавать на его основе Талисманы. Таким образом, то "забывшее свою суть" вещество – или "Пепел", как его называют – высоко ценится на поверхности.

– Что ж, из уст воина с передовой это, конечно, чутка утешает... – хохотнула Кая. Её щёки слегка зарумянились от выпитого.

Она выглядит такой уставшей...

Искатели приключений вроде Каи, чья основная деятельность связана с исследованием подземелий, редко удостаиваются чьего-либо внимания. Так что хотя обычно они пропускают мелкие подколки мимо ушей, но всё же, наверное, неспособны полностью игнорировать неодобрение в свой адрес.

Может, это не так уж и плохо, но... не хочу об этом думать.

– Скажите, – в голову Лилии пришёл бестактный вопрос, – а обязательно именно вам, Кая, спасать тот город?

– М?

– Разве сами горожане не могут сражаться? Не могут собрать деньги, нанять солдат? А если нет... Даже если кто-то и разделается с саблезубыми кроликами, такой город всё равно долго не протянет, в наше-то время...

– Да уж, тут не поспоришь.

– Тогда почему...

– Но ведь там мой дом... – задумчиво проговорила Кая, – родина моего мужа, родина моих детей... Да и у меня с этим местом связано много воспоминаний... Как я могу бросить этот город на произвол судьбы?

Я предчувствовала, что она скажет что-то такое.

Ожидаемый ответ – но всё же Лилия ощутила лёгкий укол тоски.

– А для тебя, Лилия, это ведь Гомаг, да? Тот город, откуда Виллем родом? Если ему будет угрожать опасность, ты ведь тоже побежишь на помощь?

– А-ха-ха, а вы шутница, Кая.

– О? Всё не так?

– Не так. Настолько не так, что прямо-таки с точностью до наоборот.

– О. Весьма печально.

Одновременно изобразив улыбки, обе осушили свои кружки.

Пять минут спустя.

Эмисса Гудвин с грохотом ударила ладонью по столешнице.

– Хватит с меня! Расстаёмся! – Тарелка и чашка одновременно подскочили. Взгляды всех присутствующих на мгновение обратились к Эмиссе. – Раз за разом одно и то же, всё, достало!

Эмисса тоже искатель приключений, но она совершенно отличается от большинства представителей этой профессии. На первый взгляд – хорошо воспитанная девушка лет двадцати; но за этой внешностью скрывается эксперт по охоте на сильнейших и опаснейших монстров.

– Опять? Через сколько дней планируешь помириться? – равнодушно спросила Кая.

– На этот раз по-настоящему! Совсем! Не прощу ни за что! – выкрикнула Эмисса и одним глотком осушила бутылку сидра.

– Эм...

– А, прости. С непривычки, должно быть, неловко слушать.

Эмисса только что ворвалась в закусочную, плюхнулась на стул рядом с Лилией и сразу же заказала себе выпивку. После чего, не успев не то что выпить, а даже открыть бутылку, принялась громко жаловаться.

Кая плеснула что-то в кружку Лилии, огорошенно наблюдавшей за происходящим. Что-то, судя по виду, очень крепкое.

– Это у них уже вроде традиции. Видишь ли, её парень красавчик и вообще очень мил. Так что стоит ей отлучиться, и девчонки прямо слетаются к нему.

– А-а...

Лилия уже слышала часть этой истории. Эмисса родилась в семье богатого землевладельца. Но, как быстро выяснилось, девочка обладала способностью производить невероятно мощный Яд, и этот Яд необузданно выплёскивался при малейшем нарушении душевного равновесия, разнося в клочья всё, что оказывалось в поле зрения Эмиссы. И поэтому её заточили в темницу, где она в принципе не могла ничего видеть. В темноте и пустоте она провела всё своё детство.

Спас её молодой искатель приключений, случайно оказавшийся в той тюрьме. В то время он был девятого уровня – то есть сильный сам по себе, но слишком слабый, чтобы Гильдия разрешала ему брать большую часть заданий. И этот паренёк встретил в кромешной темноте девушку и пожалел её, обнял, взял за руку и вывел на свет.

Разумеется, само по себе это не решило проблемы, из-за которой Эмисса оказалась в заточении. Потребовались непредставимые тяготы и испытания, прежде чем она научилась управлять своей силой. Но эти двое рука об руку превозмогли их все и поклялись вместе идти по пути искателей приключений... но.

– Разница в уровнях слишком велика. У того мальчика семнадцатый, ну а у Эмиссы – шестьдесят первый.

Семнадцатый уровень – это, на самом деле, не так уж и мало, скорее даже чуть выше среднего. Такой уровень позволяет брать задания по уничтожению самых сильных монстров и спускаться вплоть до пятого уровня подземного лабиринта. Для того, кто всего несколько лет назад был девятого уровня, это поистине впечатляющий рост.

Но шестьдесят первый уровень Эмиссы, второй среди всех действующих искателей приключений, – свидетельство того, что она в одиночку способна справиться с целой армией. Разница столь велика, что даже само сравнение выглядит глупостью.

Парень Эмиссы не смог бы помогать ей. В тех битвах, что ведёт она, он погиб бы в мгновение ока.

Но и Эмиссе нельзя сопровождать его. Её заклинаниям хватало силы, но не тонкости. Каждое сражение с подходящим для искателя приключений семнадцатого уровня "сильным монстром" заканчивалось бы несопоставимыми разрушениями и изменениями рельефа местности.

Действовать вместе они не могли. В итоге им пришлось выполнять задания поодиночке, вдали друг от друга. И, разумеется...

– Он опять спас какую-то девчонку! Я видела, как она на него смотрела!

По-моему, она делает из мухи слона.

– Но... это же пустяк, разве нет? – Теперь Лилия прекрасно понимала спокойствие Каи. Она неловко улыбнулась. – Если даже такая мелочь тебя тревожит, то что остаётся? Запереть его и не подпускать к женщинам?

– Да! В самый раз! – выкрикнула Эмисса. Кая ухмыльнулась. – Гадина! Ещё смазливая такая!

– Тебя ослепляет ревность.

Лилия подцепила с тарелки жареную рыбку и бросила в рот. Вкуснятина.

– Думаю, за них можно не волноваться, – прошептала Кая, наклонившись к уху Лилии. – Она провела всё детство одна, в темноте. В глубине души она всё ещё капризный ребёнок. В том периоде, когда дети желают, чтобы любимый братик принадлежал им одним, и пугаются, когда остаются одни без родителей.

То есть сейчас уже взрослая пытается наверстать детские годы. М-м, вот оно что.

– Да, понимаю, – Лилия кивнула, продолжая жевать.

– Кстати, знакомая ситуация, а? – бесовски улыбнулась Кая.

– Чего? О чём вы? – Лилия притворилась, что не понимает.

Между прочим, и совершенно без какой-либо связи с предыдущим разговором, те, кто не состоит в Гильдии искателей приключений, но могут так или иначе быть вовлечены в совместные действия с её представителями, тоже имеют возможность измерить свой уровень. И, как оказалось, у Лилии – семьдесят седьмой уровень. Попросту невероятное, непредставимое число. А у Виллема, уровень которого измерили сразу после неё – шестьдесят девятый. Тогда, в Гильдии, все просто лишились дара речи.

Короче говоря, в ситуации Эмиссы ничего особо похожего нет. Непросто им, наверное.

Ещё пять минут спустя.

– ...А-а, кстати, Лилия, что это ты там сидишь как чужая? Как там у вас с Виллемом? – внезапно спросила Эмисса. Язык ее уже слегка заплетался.

– О, между прочим, мне тоже интересно. – Глаза Каи блеснули.

– Всё так же, – спокойно ответила Лилия. – Он просто мой глупый старший-в-обучении и останется им всегда, ни больше ни меньше.

– Ну чего-о... Можно подумать, ты ненавидишь его...

– Пожалуй, можно сказать и так.

– Ну чего-о... Со стороны же видно, как вы мнётесь да ходите вокруг да около... Давай уже, за дело, решительнее!

Что она несёт.

– Тебе же ведь по силам завалить его, да?

– Ну, пожалуй, да, я смогла бы.

Отставим в сторону тот образ Лилии Асплей, который создают газеты и плакаты, но всё же слухи не совсем безосновательны. Лилия была вполне уверена, что и лицо её, и фигура не так уж и плохи.

Может, я и не сногсшибательная красотка, но с внешностью у меня всё в порядке. Тело, опять же, не отличается пышностью форм, но в нужных местах выступает и округляется как положено. И вообще, я ещё расту, и в будущем, возможно, некоторые недочёты исправятся сами собой.

И, что важнее всего, Лилия не сомневалась – её внешность вполне во вкусе Виллема.

Кроме того, несмотря на свой поразительный самоконтроль, Виллем Кмеч всё-таки мальчик, и уже почти в том возрасте, когда мальчики начинают интересоваться девочками. И по едва заметной неловкости, проглядывавшей в разговорах с ним, Лилия понимала: если отбросить их нынешние отношения, то Виллем наверняка увидит в ней девушку.

Да, в себе я уверена.

Но.

– Ага, точно. Положишь его на лопатки, он и не рыпнется.

– А, ну, то, что я смогла бы его скрутить, тут без сомнений.

В курс обучения Истинного Героя входили также и приёмы, позволяющие взять жертву в захват или парализовать. Виллем, несмотря на свою знаменитую стойкость, наверняка не устоит перед полным арсеналом техник Лилии. И тогда можно будет творить с ним, что заблагорассудится... Идея вдруг показалась привлекательной.

Так, стоп. Мысли пошли в каком-то странном направлении.

– Всё-таки одно дело иметь возможность, а другое – сделать. Иначе, например, я уже давно разрушила бы столицу.

– Ува-а, жутковатый пример, э, а ты ведь, пожалуй, и правда можешь.

– Ну, в общем, – заговорила Лилия, усмиряя разбрёдшиеся мысли. – Образно говоря, вот, к примеру, высокая гора, а на вершине – прекрасный цветок.

– Ну, – Эмисса кивнула.

– И ты видишь издали, как он покачивается на ветру, и думаешь – о, а он красивый.

– Ну.

– Но для того, чтобы забрать его себе, цветок нужно сорвать – пойдёшь ли ты на это?

– Ну?.. – Эмисса наклонила голову. – ...И чего? Что ты сказать-то хотела?

Кажется, она не поняла. Да мне и самой, пожалуй, аналогия не кажется очень уж удачной. Но что я могу поделать? Мне не так-то просто подобрать название к этому чувству...

– Э-эй, ну нельзя же так! Чего ты туману напустила! Хоть раз можно посплетничать не обо мне, а?! Послушать историю чьей-нибудь трагичной любви!

Ну нет, тут ты, пожалуй, изначально выбрала не того собеседника.

– Лили-я-а, а тебе в этом году сколько, четырнадцать? – спросила Кая, настойчиво подливая выпивку в её стакан.

– Э? А, да, так и есть.

– А Виллему пятнадцать.

– Ну, да.

– М-м, тот самый деликатный возраст, а-а. Всякое такое начинает происходить, и хочется поскорее стать взрослым, ага...

– Кая... – вздохнула Лилия. – Вы пьяны?

– Ой, ты заметила? – Кая глупо хихикнула.

***

Любит ли Лилия Асплей Виллема Кмеча?

Наверное, да. Она не смогла бы это отрицать.

Она никогда не призналась бы в этом, но ей нравится образ жизни этого мальчишки. На силу его духа можно положиться. Его способность любить вызывает восхищение. Из множества подобных чувств, роящихся в сердце Лилии, складывалась её привязанность к нему.

Ненавидит ли Лилия Асплей Виллема Кмеча?

Наверное, тоже да. Она не собиралась это отрицать.

Его образ жизни она считала опасным и не намеревалась это скрывать. Она завидовала силе его духа. Она терпеть не могла его способность любить. Из множества подобных чувств, роящихся в сердце Лилии, складывалось её отвращение к нему.

Говорят, что любовь и ненависть – две стороны одной монеты.

И эта монета в сердце Лилии не крутилась в воздухе и не катилась на ребре – она неподвижно лежала "ненавистью" вверх.

2.5 Голубая кровь

Прошло семь дней.

Для Лилии ничего не изменилось: разобранный Сеньорис лежал в мастерской, Виллем носился по всему континенту, выполняя задания, а в войне, судя по стекавшимся отовсюду слухам, установилось зыбкое равновесие.

***

День стоял погожий – будто сейчас не середина зимы.

Мягкие, ласковые лучи солнца. Лёгкий ветер словно гладил кожу и нёс едва уловимый аромат сухой травы.

– Итак, вы желаете отнять мою жизнь, не так ли? – раздался внезапный вопрос.

По зрителям – стоявшим широким кольцом насупленным рыцарям – пробежала почти осязаемая дрожь.

– Боюсь, смысл вопроса ускользает от меня, – Лилия почесала в затылке. – Жизнь ветхого старца на полку не поставить и на хлеб не намазать. Чего я могу добиться, умертвив Ваше Величество?

По строю рыцарей вновь пробежала дрожь.

– Хотя, если существует какая-то ускользнувшая от меня выгода, я могла бы обдумать этот вопрос.

Один из рыцарей, на вид самый старший, в ярости шагнул вперёд – но взгляд господина пригвоздил его к месту.

– Хм. Хотелось бы знать, насколько вы откровенны.

– У меня нет особых причин лгать, – бросила Лилия и взялась за оружие. Турнирная рапира: затупленный клинок толщиной в палец, и венчающий остриё шар, придающий ей почти комичный вид. Лилия несколько раз взмахнула ею на пробу. Слишком лёгкая для настоящего боя, но на роль игрушки сойдёт.

– Гибель вашей родины, Дионна, считают подозрительной. Будто бы в падении королевства было нечто неестественное – такие ходят слухи.

Они сделали несколько шагов и встали друг напротив друга в центре поля. Посмотрели друг другу в лицо.

– Рыцарское королевство Дионн основал Абель Мелькера, первый из Истинных Героев, воплощение доблести. Оно не пало бы так просто, даже против столь ужасного врага как эльфы мрака – так говорят.

– То есть кто-то нанёс удар в спину?

– Нет недостатка в тех, кто в это верит. И, разумеется, в то, кто именно это был, – несомненно, тот, кто больше всех выиграл от гибели королевства, тот, кто стоит во главе присоединившей к себе те земли империи, иначе говоря, – вставший перед Лилией мужчина средних лет раскинул руки, его широкий плащ хлопнул на ветру, – я сам.

И как мне реагировать на эту постановку?

Лилия поскребла в затылке и выдохнула:

– Несколько упрощённый взгляд на вещи, не так ли?

– Разумеется. Чернь предпочитает простоту. Чем примитивнее теория, тем быстрее распространится слух.

– Вы словно не слишком высокого мнения о своих подданных... Что ж, сделаем вид, что мне показалось. Вы подозреваете, что и я разделяю эту примитивную точку зрения?

– Если вас это оскорбляет, примите мои извинения... Действующий Истинный Герой Лилия Асплей. – Император едва заметно прищурился.

Он принял у сопровождающего точно такую же рапиру, что и у Лилии и встал в позицию.

Однако слух он не опроверг.

Подгоняемая взглядом императора, Лилия снова взялась за оружие. Она встала боком и опустила остриё рапиры вниз.

Стоящие вокруг рыцари напряглись ещё сильнее. Некоторые даже взялись за рукояти мечей.

– Итак? Вы узнали, что Истинный Герой, предположительно желающий вам смерти, вернулся в столицу, и решили призвать его, чтобы выяснить его намерения? Под предлогом тренировочного поединка, невзирая на то, что зимний праздник уже совсем скоро?

– Ну, попросту говоря, да.

Оба приняли стойку Глаз Бури – традиционную фехтовальную позицию. Левая нога отставлена назад, остриё рапиры смотрит прямо вперёд. Стойка, из которой удобно и нападать, и защищаться, в контексте дуэли выражала уважение к сопернику.

А-а, бесит эта возня.

– Начинайте! – арбитр резко махнул рукой.

Одновременно с его возгласом Лилия рванулась вперёд.

Широкими шагами, подстраиваясь под движения противника. Легко крутнуть запястьем, направляя хлёсткий удар непривычно лёгкого оружия ему в живот...

А-а-а...

Император тоже шагнул вперёд. Его движения вовсе не были движениями новичка. Он умело ударил, метя в шею Лилии. Она ловко отпрянула влево, и соперники поменялись местами.

В мыслях Лилия досадливо цокнула языком.

Император атаковал как фехтовальщик, но не воин, борющийся за свою жизнь. Этот удар идеально подходил, чтобы отразить клинок соперника, действующего по правилам и не стремящегося убить.

Если бы Лилия захотела, то император уже был бы мёртв.

Хотя, конечно, если бы Лилия действительно захотела убить императора, он в любом случае не смог бы защититься. Он отличный мечник, но все равно остается обычным человеком. Способности Истинного Героя намного превосходят человеческие; император не продержался бы и секунды.

Но несмотря на это – а может, именно поэтому – отдал собственную жизнь на милость Лилии, на виду у свиты своих рыцарей.

Этот хитрец испытывает меня.

Если бы Лилия действительно желала убить императора, то ей нельзя было бы упускать такой шанс. Оставив же этот спарринг простым спаррингом, она докажет, что в её действиях нет такого мотива.

Или, другими словами, это единственный способ доказать, что несравненная сила Истинного Героя ничем не угрожает империи.

Вот почему я терпеть не могу политиков. Выворачивают всё как хотят.

Рапиры снова громко лязгнули, скрестившись.

Круговой взмах, резкий удар. Быстрый укол, взмах справа. Резкий выпад – и тут же ещё один.

Рапиры со свистом кружились, взлетали, ударялись друг о друга и снова расходились в изящном, словно продуманном заранее танце.

Нет... Ну что за фарс.

Взмах слева, круговой финт. Два рубящих удара подряд. Молниеносный выпад, взмах снизу вверх.

Крошечная фигурка Лилии кружилась вокруг императора, осыпая его градом точных ударов.

На восемьдесят седьмом схватка окончилась.

Император выставил перед собой рапиру и попятился, словно под напором ветра. И в то же время Лилия, подняв своё оружие в точно таком же оборонительном движении, сделала шаг назад.

– Восхитительно. – На лице императора появилась мальчишеская ухмылка, он расслабился и утёр пот с лица. – Поистине, ваше воспитание непревзойдённо. Даже моей семье есть чему поучиться.

– Вы мне льстите. – Лилия, сделав вид, что тоже смахивает пот со лба, опустила рапиру.

Напряжение постепенно пропадало с лиц стоявших вокруг рыцарей.

– О, вовсе нет. Я совершенно искренне считаю, что ваши способности растрачиваются впустую на службе Церкви... Ах да. Как вы посмотрите на предложение стать моей приёмной дочерью, Лилия Асплей? – небрежно бросил император. Рыцари, казалось, вот-вот попадают там, где стояли. Лилия покосилась на них и покачала головой.

– Прошу извинить, но я вынуждена отказаться.

– Вы же понимаете, что я предлагаю всерьёз?

– Конечно. Если вы примете меня в свою семью, слухам о том, что вы подстроили гибель Дионна, придёт конец. Предложение, выгодное нам обоим. Также я понимаю, что отчасти вами движет и доброта.

– Так и есть.

– И всё же я отказываюсь.

Лилия небрежно отшвырнула рапиру. Оружие, вращаясь, описало в воздухе дугу и с идеальной точностью приземлилось на оружейную стойку в углу площадки.

Девушка отвернулась от императора.

С этим покончено. Можно возвращаться в собор. Пусть то место и нельзя назвать домом, но там хотя бы можно остаться наедине с собой. Покои не назвать уютными, но и неудобными их нельзя назвать тоже.

– Я забуду про вашу расчётливость и запомню лишь доброту. И да... – Лилия обернулась через плечо и улыбнулась. – Ваша доброта, пусть и немного, но согрела меня. Так что спасибо... Дядя.

***

Фехтовальные приёмы, применяемые в настоящем бою, отличаются от тех, что используют на турнирах. В битве главное – эффективность, сразить врага и не дать убить себя. Турнирное же фехтование это, в первую очередь, искусство. Соперники стремятся не убить друг друга, а превзойти в мастерстве владения мечом, в изяществе и красоте исполнения фехтовальных приёмов.

Велись хроники – попросту говоря, записи хода схваток. Они содержали детальные описания соперников, их стоек, движений и приёмов. Любое состязание между сколь-нибудь значительными личностями тщательно записывалось, и такую хронику можно было купить в любом крупном книжном магазине за две-три серебряные монеты.

– Поистине, непревзойдённое воспитание... – тихо повторил император, вытирая лоб. Хотя жаркий бой закончился только что, пот был ледяным.

– Ваше Величество, что это было?

Император лишь покачал головой, отбрасывая вопрос одного из рыцарей. Тому, кто не понял, свидетелем чего он стал, объяснять бесполезно. Ту связь, то взаимопонимание разделили лишь двое.

Император воспроизвёл в памяти начало схватки. Удар в шею, слева. Три быстрых взмаха, затем парирование. Резкий удар с разворота, полшага назад и глубокий выпад. Рубящий удар, парирование.

Эта серия приёмов повторяла знаменитую схватку, произошедшую двадцать три года назад, бой между Джиакомо Ньерто и Мемето Зейганом на Альварианском Турнире. Зейган тогда был рыцарем, лишившимся своих земель, а Ньерто – тем, кто эти земли отнял. Иначе говоря, отношения между этими двумя в некотором роде походили на отношения между Лилией и императором.

Далее серия взмахов снизу вверх, лёгкий секущий удар, несколько шагов назад, затем три быстрых укола почти в упор. На этом серия прервалась, и повторилась уже другая схватка – последовательность ударов, которыми обменялись Норман Романин и Бенвенуто Заксто. Одиннадцать ударов спустя схватка перетекла в повторение третьего знаменитого поединка, а после ещё нескольких фехтовальных па – четвёртого.

Понять произошедшее могли лишь посвящённые.

С самого начала поединка император говорил с Лилией. А та, в свою очередь, оказалась в состоянии не просто ответить, но также и передать ему собственное послание. Знающий человек смог бы увидеть этот разговор во взмахах рапир и различить её слова:

"Я не считаю империю виновной в гибели моей родины... Но также я не считаю, что империя не имеет к этому отношения. Я понимаю, что империя планировала захватить территорию Дионна без кровопролития, но серия наложившихся друг на друга совпадений в конечном счёте привела к трагедии. Потерянного не вернуть. Сейчас я не виню империю. Полагаю, нынешнее состояние дел идеально для нас обоих. От вас я хочу лишь одного – будьте достойным правителем тех земель и тех людей, что их сейчас населяют".

Жаль. Какая ирония судьбы. В её жилах течёт поистине королевская кровь. Эта девочка потеряла страну, потеряла подданных, осталась совсем одна и всё же держит себя с достоинством властительницы. Она была рождена править.

Император пожелал заполучить её. Если бы только удалось ввести Лилию в семью, он смог бы укрепить империю, и, возможно, в итоге это даже привело бы к новой эпохе процветания. Даже в окружении могущественных врагов империя могла бы достичь невероятных высот и, может быть, в конечном итоге гарантировать выживание величайшей семьи – всей человеческой расы.

– Какая досада, – император сокрушённо покачал головой.

"Так что спасибо... Дядя."

– Дядя, значит... – император едва заметно улыбнулся и запрокинул голову.

Лилия отвергла предложение вступить в его семью. Он не сможет, как желал, услышать от неё "Отец". Но в брошенной ею перед уходом фразе император чувствовал тепло, непривычное для слов расставания.

– Звучит не так уж плохо... – прошептал он неслышно для стоявших вокруг рыцарей, так, чтобы услышать его могло лишь мягкое зимнее небо.

***

Лилия шла в собор.

Она подумала о том, чтобы купить сувениры для священников, и ей в голову как раз пришла отличная идея. Вчера в одной лавке она увидела булочки с экзотическими приправами. Лилия купила одну из любопытства, но первый же кусочек заставил её горько об этом пожалеть. То, что она испытала в тот момент, выходило далеко за грань "острого" и "горького". Эти булочки, пожалуй, стоило считать не пищей, а химическим оружием, подумалось ей тогда.

Идея была такая: накупить этих булочек и раздать священникам. Предложить всем отведать одновременно. Они ведь не смогут отказать в просьбе Истинному Герою, той, кого почитают наравне со святыми. А Лилия сможет из партера пронаблюдать, как их драгоценное, годами пестуемое смирение разбивается вдребезги. Ки-хи-хи-хи-хи.

Мерзко хихикая – в мыслях, разумеется, – Лилия шагала по дворцу. В коридоре, окна которого выходили во внутренний дворик, она остановилась.

– М-м?..

Слова "внутренний дворик", пожалуй, прозвучали слишком скромно. За окном открывался роскошный сад, с фонтаном, ручьями, рощицей и пышными, цветущими, несмотря на время года, клумбами. А ещё...

А ещё там стояла парочка. Парень с девушкой мило беседовали о чём-то.

– М-м-м?

Брови Лилии поползли вверх. Эти двое ей знакомы.

– М-м-м-м-м?

Она машинально спряталась за ближайшей колонной.

Нет, я не поняла, ты что тут делаешь? Тебя же вроде завалили заданиями и заставили мотаться по всему континенту? Что, так сложно было зайти сказать "привет", раз уж вернулся?

Лилия прислушалась. Разобрать слова не получалось, до неё доносились лишь тихие отзвуки голосов, похожие на шелест ветра в листве.

Она подумала, не подобраться ли поближе.

Большинство техник и заклинаний невидимости не сработает против этого парня – Виллема Кмеча. Лишённый всякого таланта, он, тем не менее, прошёл через множество казавшихся ему совершенно не по плечу схваток, и теперь его чутьё на угрозу достигла такого уровня, по сравнению с которым уловки лучшего в мире ассасина показались бы детской игрой.

Среди доступных лишь Истинным Героям тайных искусств есть одно, позволяющее "погрузиться" на нижний слой бытия – не просто скрыться из глаз, но фактически истончить собственное существование до состояния полной незаметности. Поддерживать такое состояние невероятно тяжело, и есть риск полностью раствориться в ничто при малейшей потере контроля. Лилия старалась использовать эту технику как можно реже, но сейчас иного выхода нет. Она тихо набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание.

– Это, наверное, нескромный вопрос, – произнёс нежный и чистый женский голос, – но, сэр Виллем, принадлежит ли кому-либо ваше сердце? – Девушка потупила взгляд, на её белоснежной коже проступил румянец.

Если бы рассказ о её внешности был картиной, то красками послужили бы такие слова как "чистота", "невинность", "нежность". Идеальные черты лица, скромные манеры. И в то же время, её фигура... Да. Выступает в тех местах, где положено выступать, и округляется там, где должно округляться. Попросту говоря, её внешность ласкала мужской взгляд.

Племянница императора. Кажется, ей девятнадцать лет.

Прелестная и добрая благородная леди. Во время частых выездов за пределы замка она не гнушается и общения с простыми людьми, чем завоевала среди них огромную популярность.

Её называют "принцессой" – хотя, конечно, это не её титул, но в императорской семье она единственная, кому он подходит. У императора нет дочерей, а среди его родни она – единственная незамужняя женщина. Да и всё в ней самой, от внешности до воспитания, полностью соответствует этому образу. Во всей империи она единственная, кто достоин называться так.

– Да ладно вам. – Ну, Виллем есть Виллем. Речь простецкая, а то и попросту неотёсанная, и рожа обветренная, будто его в котле варили. Сказать, что он ей не пара, значит вообще ничего не сказать. – В последние дни меня об этом спрашивают все кому не лень. Всё моё время уходит на тренировки и задания, с чего вдруг спрашивать меня о таком.

– Под "всеми кому не лень" вы подразумеваете?..

– Булгеты, хозяева книжной лавки. Эмисса и Кая. Мигишлоны, трое секретарей в Гильдии. А ещё Наврутри и ваш дядя, император.

Вот людям делать нечего.

– О, и даже его величество? – улыбнулась принцесса. – Вы и впрямь популярны.

– Как игрушка разве что. Эх.

Смотри-ка, догадался.

– Но разве могут столь многие интересоваться вами лишь ради забавы? Нет, они, несомненно, волнуются за вас.

– Да нет же, они просто смеялись надо мной, – угрюмо заявил Виллем.

– Вы неправы, сэр Виллем. Этого не может быть. Вы можете уступать Истинному Герою, леди Лилии, в популярности, но не в отваге. Вам не следует оценивать себя так низко, – твёрдо произнесла принцесса.

Что ж, теперь я хорошо понимаю, почему её так любят в столице.

– И всё-таки. Что же вы ответили всем этим людям?

– Я... я же сказал. Конечно, у меня никого нет.

А голос-то дрогнул.

Впрочем, Лилия понимала его. Виллем, что ни говори, всё-таки юноша. А перед ним такая красивая девушка, да ещё и старше него – как раз в его вкусе.

Да, наверное, это естественно, что он почувствовал влечение, стоя перед такой красавицей. Незачем стыдить его из-за такого пустяка. Просто врежу разок по роже, когда увидимся, и прощу.

– В таком случае, возможно... Просто предполагая... – заговорила принцесса, прижав к груди стиснутые руки. ­ – Возможно, однажды придёт время, когда вы будете вольны задуматься об избраннице... Есть ли надежда, что тогда вы вспомните и обо мне?

Лилия вытаращила глаза. Что она мелет?

– И-избраннице? – Голос Виллема опять дрогнул.

– Да. Я с нетерпением буду ждать этого часа.

– В-вы... Вы шутите?

– Что вы. Неужели вы считаете, что я способна на столь низкие шутки?

– А... Нет, конечно нет. Но, ну... – Виллем бессильно запустил руку в волосы и отвёл взгляд.

Теперь Лилия не видела его лица, но не сомневалась – он густо покраснел.

И ещё одно не вызывало у неё сомнений. Виллем ни за что не примет это признание.

– Ну, в смысле, дело не во времени. Как бы, ну, простите. Вряд ли я смогу исполнить ваше желание, сколько бы времени ни прошло.

Говорила же.

Лилия возликовала в душе.

– Я... Недостойна?

– Да нет, но... Прошу прощения. – Виллем низко поклонился.

Ну, этого и следовало ожидать.

Лилия, всё так же удерживая маскировку, кивнула собственным мыслям.

Образцовое соблазнение. Дрожь в голосе, взгляд снизу вверх, румянец и то, как она подошла почти вплотную, – всё исполнено идеально. Во всём мире, наверное, нашлось бы не так уж много мужчин, которые сумели бы устоять. Но на этот раз ей не повезло с добычей.

Виллем ушёл, и принцесса осталась в саду в одиночестве.

– Итак, не удалось. – Проводив его глазами, она уселась на скамейку. Её плечи поникли. Утончённость манер и речи пропала, когда принцесса осталась одна. – А я-то думала, что уж наедине-то смогу справиться с мальчишкой.

– Не стоит недооценивать его.

– О-о... – Принцесса медленно обернулась. – Леди Лилия. Вы подсматривали? Как некрасиво с вашей стороны.

Лилия, только что развеявшая свою невидимость, оперлась спиной о древесный ствол и помахала рукой.

– Какая спокойная реакция. Не удивлены?

– Удивлена. Просто стараюсь не терять лицо.

– Ах, ну да. Дворянство.

Принцесса должна постоянно держаться с достоинством – или, по крайней мере, поддерживать такой образ на публике. Ей не подобает удивлённо вскрикивать, даже если с нею внезапно заговаривают сзади. От неё требуется постоянный самоконтроль.

Лилия, сама некогда бывшая в таком же положении, хорошо её понимала.

– Что привело вас в замок, леди Лилия?

– А, ваш дядя пригласил меня поиграть. Я уделала его и сейчас возвращаюсь.

– Вот как... Да, припоминаю, он говорил, что пригласил интересного гостя – но я никак не ожидала, что он пустит к нам гнусную шпионку.

Ответ прозвучал ворчливо, даже угрюмо. Грубые слова, никак не подходящие образу чистой, невинной и нежной принцессы.

– Ой, да ладно, – хохотнула Лилия. – Кстати, скажите-ка. Что вы собирались делать с тем идиотом?

– Простите? Не уверена, что понимаю, кого вы имеете в виду под "идиотом".

– Бросьте. – Голос Лилии ожесточился. – Ещё раз. Что вы собирались делать с этим идиотом, с моим упрямым, бесталанным и непроходимо глупым старшим-в-обучении? Вы собирались соблазнить его, а после использовать как пешку в каких-нибудь интригах?

– Как грубо. Я ни в коем случае не вижу в нём пешку.

А попытку соблазнить ты, значит, не отрицаешь.

– Он – весьма ценная личность. Заполучить его и обращаться с ним небрежно было бы просто кощунством.

И попытку заполучить его ты, значит, тоже не отрицаешь.

– Талантливые люди обременены также судьбой, вынуждающей их реализовывать этот талант. Например, мы с его величеством были рождены править. А вы, леди Лилия, – сражаться.

– Это ещё что? Ваша теория?

– Да, вроде того. Эмпирическое правило, если угодно. – Принцесса на мгновение замолчала. – Человек не может изменить своё предназначение. Те, кому суждены разные дороги, не могут быть вместе. Их жизненным путям предначертано разойтись.

– Ещё одна теория?

– Решайте сами, – принцесса загадочно улыбнулась. Прекрасная улыбка, идеально скрывающая истинные намерения. – Вот почему я желаю его. Его сила зиждется не на таланте, не на капризе судьбы. Он достиг всего лишь собственной силой воли и упрямством. И питающей их любовью.

Ого. А ты хорошо его изучила. Я, пожалуй, впечатлена.

– Он не скован предназначением и может сам выбирать свои битвы. Для меня он смог бы стать лучшим помощником... Нет, партнёром. Я готова предложить любую цену, чтобы заполучить его. И если статуса или денег недостаточно – то даже саму себя.

– О, как мило.

– Я обязательно добьюсь того, чтобы стать той, кто для него важнее всех на свете. Даже если вы, как близкий ему человек, будете противиться.

– А, да нет, я не собираюсь возражать или мешать вам, – беззаботно бросила Лилия. – ...И вы, я вижу, тоже из тех, кто сорвал бы горный цветок.

– Что вы хотите сказать?

– Попытайтесь, если думаете, что сможете, вот что. – Лилия развернулась. – Провинциальный дурачок обручился с принцессой, и они жили долго и счастливо. А неплохо звучит. Если получится, я благословляю ваш союз. Не забудьте позвать на свадьбу.

Она зашагала прочь, пряча издевательскую ухмылку.

2.6 Цветок на горной вершине

В день зимнего праздника столицы достигла новость.

Северная Оборонительная Армия разбита, а Город-на-Дамбе Нарбанд вот-вот падёт.

***

Эта битва считалась уже выигранной.

Квази Герой Авгран, вооружённый Карильоном Пургаторио, должен был с лёгкостью одержать победу. Но...

"Как может спасти страну тот, кто готов бросить на произвол судьбы деревню?"

...одна-единственная фраза стала роковой.

По дороге к полю боя Авгран наткнулся на деревушку, которую грабил отряд орков. Одна из выживших, маленькая девочка, бросилась к Герою с мольбой: "Спасите нас! Пожалуйста, спасите нас!"

Авгран был прямолинейным, отважным и благородным человеком. Но – склонным к необдуманным поступкам.

Именно тогда он произнёс ту фразу. Он остановился, прервал свой путь на битву, от исхода которой зависела судьбы страны, и бросился в битву, от исхода которой зависело спасение одной-единственной деревушки. И, разумеется, разгромил отряд орков, спася тем самым жизни тридцати жителей деревни.

В том бою Авгран использовал силу своего Карильона.

Заключённый в Пургаторио Талант способен уничтожить всех врагов на поле боя, но использовать его можно лишь раз в месяц. Иначе говоря, Авгран, вместо того, чтобы сберечь силу меча, предназначенную для одной битвы, слепо растратил её в другом бою ради спасения первых встречных.

Авгран прибыл на передовую и меньше чем через сутки пал в бою.

Говорили, что на его мёртвом лице застыла умиротворённая улыбка.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Авгран не отступил от своих убеждений, идеалов Героя, сражающегося за людей, не бросающего в беде никого, кто просит о помощи. Он был верен им до своего последнего вздоха.

И небольшое дополнение напоследок. Немного чисел.

Как уже было сказано, в той деревне Авгран спас тридцать крестьян. И ради этих тридцати он обрёк на смерть жителей целого города, а также солдат, оборонявших его, – в общей сложности две тысячи человек.

***

Поодиночке орки – не такие уж серьёзные противники. Обычно у них пятый уровень, так что тренированный и вооружённый солдат способен с лёгкостью одолеть орка в бою один на один. Вот только когда орки собираются в орду, картина резко меняется. Все представители этой расы очень похожи друг на друга, и проявляют невероятную способность к совместным скоординированным действиям. Когда злится один орк, злятся все, кто рядом. Когда один орк радуется, остальные радуются тоже. Эти существа, словно лишённые концепции индивидуальности, разделяют, а собравшись в орду – усиливают эмоции друг друга подобно взрыву. Орки смотрят на смерть не так, как люди, и не слишком боятся её. Они не могут сломать строй из-за того, что часть солдат испугалась. Таким образом, собравшись в орду, они превращаются в армию настолько мощную, что слабость каждого отдельного воина уже не имеет значения.

Вот уж не думала, что моё возвращение сюда будет таким…

От столицы – два дня ехать на повозках регулярного сообщения. После – переправиться через бурную реку Мэне, пересечь пустоши, знаменитые легендой о Поющей Деве, и пропутешествовать ещё немного.

Город-на-Дамбе Нарбанд построен на территории бывшего Рыцарского Королевства Дионн. После того, как эльфов мрака отогнали, в этих местах снова появились поселенцы, которые вновь начали возделывать разорённые земли, и мало-помалу страна вновь стала выглядеть обжито. Основной доход Нарбанд получал от туризма и производства парфюмерии. Весной на полях, окружавших город, распускались прекрасные оранжевые цветы, и многие дворяне съезжались сюда со всей империи, чтобы полюбоваться прекрасным зрелищем.

Сейчас ничего не осталось.

Лилия поспешила сюда сразу же, как новости достигли её. Она схватила только что возвращенный с техобслуживания Сеньорис, реквизировала военную повозку, отбывавшую из столицы, и помчалась на поле боя.

Она опоздала.

Истинный Герой больше не нужен здесь. Не будет битвы, не будет подвигов, чести и славы. Здесь больше некого спасать и защищать.

Лилия угрюмо осмотрелась.

От Нарбанда остались лишь обгоревшие развалины. Видимо, город пал совсем недавно – ноздри до сих пор обжигало вонью пожара, жжёных древесины, кожи и плоти.

Орков в поле зрения почти не было. Солдаты сражались доблестно. Судя по всему, битва окончилась почти полным уничтожением обеих сторон, так что остатки орочьей армии, разрушив Нарбанд, отступили обратно в свои земли. Остались лишь разрозненные группки, ещё не пресытившиеся мародёрством.

– Мерзость...

Лилия оттолкнулась от земли.

Один короткий прыжок в мгновение ока перенёс её на расстояние семнадцати шагов, за спины группы орков. Лёгкое движение кисти, сжимающей рукоять Сеньориса. Шесть глоток пересёк один глубокий разрез, из шести смертельных ран хлынула кровь.

Не было ни криков, ни предсмертных мук. Орки, наверное, даже не поняли, что с ними случилось. Глаза одних расширились в удивлении, другие напряглись, третьи пытались обернуться. Колени всех шестерых одновременно подломились, они попадали на землю, на их лицах застыли гримасы замешательства.

Ей остаётся лишь предаваться воспоминаниям да вымещать гнев, разрубая на части встречных врагов. С этим вполне может справиться и регулярная армия, выступившая к Нарбанду вслед за ней. Здесь больше не нужен Истинный Герой.

Как, интересно, меня изобразят в следующей статье? – праздно думала она, уничтожая попадавшихся на глаза орков одного за другим. Ею завладело какое-то неясное чувство, которому она не могла подобрать названия, – не злость, не печаль и не раздражение.

Вдруг перед глазами всё поплыло.

– А-а...

Лилия заметила какую-то неправильность.

С едва ощутимой задержкой на неё накатило лёгкое головокружение, поток сознания прервался на долю секунды. Ощущение непонятной крошечной неправильности, осязаемое даже сквозь боевую концентрацию.

И на этом всё. Вражеская атака достигла своей цели.

Лилия остановилась и осмотрелась. Руины Нарбанда... Нет. Руин больше не было. Обугленные развалины, тела горожан, брошенное и сломанное оружие, даже трупы только что убитых ею орков – всё исчезло.

Во все стороны, насколько хватало взгляда, простиралась зелёная равнина.

Вонь тоже пропала – точнее, запах изменился в тот самый момент, когда Лилия обратила на него внимание. Теперь её нос щекотал лишь сладкий аромат весенних трав.

– Это же...

Она сконцентрировалась и обратила внутренний взор к потоку времени.

Требующее врождённой предрасположенности умение предвидеть будущее, один из тех приёмов, которым научилась Лилия и который оказался неподвластен Виллему. Не столько боевая техника, сколько разновидность гадания, приём был полезен в ситуациях, подобных этой: он позволял предсказать ближайшее будущее до непосредственной схватки с врагом.

Представшая перед внутренним оком Лилии картина напоминала поверхность воды в безветренный день.

Иначе говоря, прямо сейчас угрозы для жизни нет.

– Вот оно что...

Пейзаж полностью переменился, но Лилия не ощутила никакого перемещения. Также она не почувствовала движения воздуха вокруг себя. Голова тоже не болит, а значит, это не была магия телепортации. Остаётся лишь одно...

Иллюзия.

Лилия расслабилась и пригладила чёлку.

– Попалась как маленькая...

Она немного поразмыслила и взялась за Сеньорис. Остриё со скрипом вычертило на земле простую колдовскую печать.

Ничего не произошло.

Колдовство можно определить как "технику изменения ткани мира". В незапамятные времена мир был сотворён чудесами Гостей, а колдовство появилось, когда люди попытались приспособить под свои нужны разрозненные осколки божественного искусства. И, разумеется, колдовство действует лишь в реальности. Как колесо водяной мельницы не будет вращаться без течения воды, как свинец в тигеле не расплавится, если не разжечь пламя в горне, так и в мире, где нет того, на что может воздействовать колдовство, такая печать будет просто замысловатым рисунком.

Значит, то место, где очутилось Лилия, находится не в том мире, где она была мгновение назад.

Ей уже дважды доводилось испытать такое.

– Иллюзорный мир демона, – пробормотала она под нос.

Сон, сотканный враждебной волей. Демон создаёт его на основе того, что подсмотрел в поверхностных слоях разума жертвы. Как только воля попавшего в иллюзию ослабевает, его стремление вырваться из сна подавляется, и он навеки становится обитателем иллюзорного мира – а в мире реальном его тело засыпает беспробудным сном.

– Орки, наверное, оставили его здесь как ловушку... А я, значит, попалась прямо в неё...

Воин может быть практически непобедим в открытой схватке, но от всей его силы не будет никакого прока, если сломлена воля. А раса духов, называемых демонами, как раз и видит смысл своего существования в том, чтобы совращать людей; ради этого они научились создавать иллюзорные миры. В каком-то смысле их можно назвать естественным врагом Героев.

Возможно, именно этот демон сразил Авграна. Но...

– Иллюзия выглядит довольно неуклюже... А значит, демон не так уж и силён.

Выход есть. В конце концов, человечество за свою долгую историю войн с другими расами хорошо научилось противостоять разным видам демонов и тому психологическому воздействию, которое они обратили в своё оружие.

Где-то в этом искусственном мире есть поддерживающее его ядро. Если разрушить ядро до того, как её воля будет окончательно сломлена, иллюзия развеется.

– М-м?

Пока Лилия размышляла, пейзаж снова неуловимо изменился. Теперь она стояла посреди засыпанной гравием улицы, меж невысоких деревянных зданий, выкрашенных в яркие цвета. Место, с которым Лилию связывают нежные воспоминания.

Не Нарбанд и не покрытая травой равнина.

Географически, впрочем, это место не так уж далеко. Лилия стояла на улице Дионна.

Она чуть расставила ноги и насторожённо осмотрелась. Атака, наверное, вот-вот начнётся, но неизвестно, какой она будет. Разновидностей демонов немало, и каждая использует свой набор трюков, призванных сломить волю жертвы.

Буфы, например, нападают, приняв образ близкого человека. Ишмы демонстрируют жертве страдания и смерти тех, кто ей дорог, а Иммеморатио – их безразличие. Маммоны пытаются истончить связь с реальностью, суля богатство и власть, а...

– Лилия, – донеслось из-за спины.

На мгновение ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Но холодный рассудок тут же взял вверх. Ну конечно же.

Голос, разумеется, хорошо ей знаком. Голос, который давно должен был ей наскучить, и в то же время голос, который она готова слушать снова и снова. Такой близкий, мрачный и дорогой ей голос.

– Виллем... – Она медленно обернулась.

Перед ней, разумеется, стоял не кто иной, как Виллем Кмеч – во всяком случае, нечто, принявшее его облик. Вокруг не было ни души. Юноша и девушка стояли одни посреди иллюзорной улицы Дионна.

Лилия хладнокровно оценила ситуацию. Этот Виллем назвал её по имени, значит – иллюзия создана не Иммеморатио. Он один, следовательно Ишму тоже можно исключить...

– Я хочу тебе кое-что сказать.

– Хм? – Лилия кивнула, не отрывая от Виллема насторожённого взгляда. – Я слушаю. Что?

– А-ах... – Виллем вдруг замолчал и пошёл к ней. Лилия не двинулась с места, лишь чуть напряглась на случай, если Виллем вдруг окажется Буфой и нападёт.

То ли почувствовав её насторожённость, то ли по другой причине, но Виллем, приблизившись на расстояние вытянутой руки, остановился.

– Я хочу тебя.

А-а-а-а?..

Лилия была не готова к такому. Все мысли разом вылетели из головы.

Наконец, мало-помалу пришло понимание.

Это же Суккуб!

Суккуб значит, ну да, есть же и такие, они, значит, разрывают связь с реальностью удовлетворением плотских желаний, да уж, угораздило же напороться на такого, натуральный демон-совратитель, то есть он воплощает моё влечение к Виллему, кстати если так посмотреть, этот Виллем какой-то непривычный, у него такое крутое лицо, а-а, мне как-то не по себе, вроде как мысли крутятся и крутятся на одном месте...

...Дела плохи.

Лилия понимала: она должна сопротивляться.

Она осознавала: стоит поддаться, и конец.

Но ей хотелось подождать ещё совсем чуть-чуть, посмотреть, что будет дальше.

Пока воля не сломлена, пока связь с реальностью не утрачена – демон не одержит верх. Вполне можно выжидать и позволять ему искушать себя, главное – не сдаваться.

Герои тоже люди. Лилия, во всяком случае, не собиралась отказываться от собственной человечности. Да, конечно, она ведёт не самую спокойную жизнь, но не более того. Возможно, она и обладает чуть большей силой духа, но в то же время её сердце покрыто шрамами.

И поэтому есть слова, которые она хотела бы услышать во что бы то ни стало.

– ...Что ты мелешь. – В возражении Лилии не было той силы, на которую она рассчитывала. – Такие слова совсем не в твоём стиле.

– Ты против?

– Пф. К чему спрашивать? В конце концов... – Немного поразмыслив, она решила рискнуть. – А что ты сделаешь, если нет?

– Это.

Виллем молниеносно шагнул вперёд, обнял её за талию и, прежде чем она успела среагировать, одним движением крепко прижал к груди.

– Х-хя-а?!

Лилия от неожиданности замерла – всего на мгновение, но даже в это мгновение события шли своим чередом. Виллем взял её за подбородок. Их взгляды встретились.

– Х-хю-а-а... – Из горла Лилии, неожиданно для неё самой, вырвался странный писк.

Ч-что происходит? Когда он стал таким напористым? Мысли Лилии оборвал стыд. Демон показывает жертве её собственные затаённые желания. Постойте, это что же? Это и есть моя мечта? Глупая девчоночья мечта?

– Э-эй... Что ты делаешь... – но слова протеста прозвучали слишком слабо.

Виллем наклонился к ней. Его губы придвинулись совсем близко.

А-а, что происходит... Впервые вижу его лицо так близко, а ведь в иллюзии не может появиться ничего, что мне неизвестно, то есть что, я, сама того не зная, воображала себе такое, и вообще, что теперь, у меня же нет никакого опыта в том, что должно произойти дальше...

Лилия чувствовала, как в груди пышет жар, а лицо наливается густым румянцем. И тут Виллем, словно нанося финальный удар, нежно произнёс:

– Ты для меня дороже всех на свете.

Мгновение застыло.

Сердце Лилии обратилось в лёд. Тело двинулось само по себе.

Бритвенно-острое лезвие Сеньориса врубилось в бок Виллема слева и, раздирая внутренние органы, вырвалось из правого плеча.

С губ Виллема сорвался тихий хрип – просто свист выдавленного из искалеченных лёгких воздуха. Он уже физически не смог бы ничего сказать. Замешательство и шок юноши проявились лишь в резко расширившихся зрачках.

– Вот тебе и воплощение потаённых желаний. Сильный приём – но на что-то сверх этого вы, демоны, неспособны.

Лилия разочарованно отвернулась от иллюзии Виллема.

– Моя мечта... Моя мечта – это тот парень, для которого важнее всего на свете Алли и его семья. Для него никто и никогда не будет дороже.

Лилия чувствовала сожаление. Но сожаление сожалением, а эту черту она ни за что не переступит.

– Как бы я не мечтала о нём, в Виллеме, готовом так просто предать свои идеалы, никакой ценности нет.

Иллюзия треснула и рассыпалась на части подобно тонкому слою льда. Похоже, удар Лилии разрушил ядро; не просто видение её родины, но и весь созданный суккубом мир медленно рушился.

– Впрочем... – стоя посреди исчезающего мира, Лилия разочарованно надулась, – сон был... не так уж и плох.

2.7 То, что дороже всего

В итоге всё было представлено как ещё один подвиг Истинного Героя.

Лилия, праздно прикидывая, как эту историю отразят в газетах, вернулась в столицу.

Она нашла Виллема в закусочной, бездыханного, ничком повалившегося на столешницу.

Нет, стоп. При ближайшем рассмотрении он оказался живым – едва живым. Другими словами – таким уставшим, что его неподвижное, безжизненное тело легко можно было принять за труп.

– Когда он возвращался из Гомага, возле озера Фистилас пробудился запечатанный молодой Ржавый Дракон и принялся буйствовать, – поведал ей мальчик в белом плаще, со стуком захлопнув книгу. – К тому моменту, как туда подоспела бы подмога, дракон разнёс бы всю округу, так что Виллем убил его сам. Карильон в отпуск он не взял, так что, судя по всему, управился голыми руками.

Ржавого Дракона, голыми руками.

Бессмыслица, если не глупость, а то и откровенный идиотизм. Даже Истинному Герою никогда и в голову бы не пришло совершить такое.

Невозможно.

Абсурдно.

Типично. Лилия нацепила на лицо маску равнодушия.

– Мэр направил ему благодарственное письмо за спасение уникального озёрного пейзажа.

– Интересная у тебя жизнь, Виллем...

Жизнь Истинного Героя – это беспросветная череда сражений. Никакие желания и никакие мечты Лилии не изменят положения дел. Она давно смирилась с этим. Ради спасения человечества ей суждено снова и снова отправляться на новую битву, сражаться и рано или поздно встретить свой конец.

Но Виллем не Истинный Герой. Он, Квази Герой, вовсе не обречён вести такую жизнь. Но несмотря на это, а может именно поэтому, он постоянно находит какие-то опасности и тут же, без раздумий, вмешивается. Словно защищая что-то дорогое его сердцу, он вынужден непрерывно сражаться, напрягая все силы без остатка.

Пальцы Виллема шевельнулись. Он медленно поднял голову.

– О, ты живой.

– Не дождёшься. – Дрожащими от усилия пальцами Виллем потянулся к сумке, достал небольшой свёрток и протянул Лилии.

– Что это?

– Подарок с зимнего праздника.

Лилия онемела.

– ...С чего бы это? – спросила она наконец.

– Да ничего. Просто остались лишние.

Лилия подождала, но Виллем не собирался забирать свёрток. Наконец она сдалась и, пытаясь сдержать колотящееся в груде сердце, приняла подарок.

Внутри свёртка оказался амулет в форме странного, несуразного существа – возможно, собаки, а возможно, и нет.

– Ну и морда...

– А Венделю и Горацию понравилось.

Лилия помнила эти имена. Воспитанники того же детского приюта, где рос Виллем. Пара неугомонных мальчишек.

– Ты им такие же подарил?

– Ага.

– Это ты сам сделал?

– Что, не нравится?

– Ну, я бы так не сказала, но если описать одним словом...

О нет. Я больше не смогу сдерживать улыбку.

Лилия тихо усмехнулась, пытаясь обмануть собственные лицевые мускулы.

– ...Безобразно.

Бам. Голова Виллема стукнулась о столешницу.

***

В тот день Лилия вернулась в свои покои – комнаты, отведённые Истиному Герою в соборе церкви Божественного Света. Она рухнула на кровать и от избытка чувств принялась кататься по ней.

– Ха-ха.... А-ха-ха-а!

Виллем подарил ей то же самое, что и своим родным. Он и её считает частью своей семьи.

Насколько ценен этот подарок? Насколько важно это событие? Та "принцесса" и мечтать о таком не может. Тот суккуб не смог бы изобразить такое. Что, съели, вы все?!

Вот каково это – быть для него дороже всех на свете. Именно это и ничто другое.

Лилия каталась по всей своей роскошной просторной кровати, не боясь упасть с неё. Не пытаясь скрывать и сдерживать чувства, она перекатывалась от одного края постели к другому.

Лилии Асплей известно, что такое "пустота". Не как философское понятие. Она испытала это на себе четыре года назад, когда ей было десять лет.

Действительно ли я горюю? Действительно ли я страдаю? Чувствую ли я на самом деле отчаяние, гнев и ненависть?

Всё было так. Всё должно быть именно так. Люди вокруг неё раз за разом повторяли свои представления и убеждения, заглушая то, что она чувствовала на самом деле.

Она осознала это слишком поздно. Девочка, привыкшая соответствовать ожиданиям окружающих, уже забыла саму себя.

Но…

Бам.

– А-а-ай!

Она всё-таки свалилась с кровати, но улыбка осталась на её лице.

Это чувство не вызвано чьими-то ожиданиями. Никто даже не знает о нём.

Лилия смеялась от всей души, упиваясь собственным счастьем.

Пламя свечи едва заметно колыхнулось.

По прислонённогому к стене Сеньорису скользнул мягкий, подобный нежной улыбке блик.