1
  1. Ранобэ
  2. Моя девушка и подруга детства чрезмерно ссорятся
  3. Том 1

Глава 3. Девушка против подруги детства = ссора.

Нацукава Масузу завела парня. На следующий день об этом говорила вся школа.

Как же быстро распространяется информация или — правильнее будет сказать — инфекция? Кто с кем встречается, кого отвергли — подобные новости разлетаются в мгновение ока. Они вовсе не намеревались сплетничать конкретно о Масузу, просто рвение сектантов Любви превосходит оное даже у христиан в Средние века.

Впрочем, думаю, Масузу и сама приложила руку к слухам. Ведь, не распространись они так быстро, в «барьере», призванном оградить её от признающихся в любви, не было бы смысла.

Каждую перемену ребята из других классов приходили взглянуть на меня: «Э, это он?», «Выглядит обычно», «Да уж, не дано нам понять вкусы «госпожи»». Постоянно слыша подобные высказывания, я начал понимать чувства Нацукавы. Терпеть это было крайне непросто.

Ямамото-кун из футбольного клуба, второй раз за месяц придя пожать мне руку, заявил: «Если ты не осчастливишь Нацукаву, я тебя не прощу, понял?✯».

Эхх, ты слишком выделяешься. Если бы я мог, я бы поменялся с тобой местами. Серьёзно. А хотя, поменяйся со мной! Я прошу!

Тот же день, после школы.

— Не думаешь, что люди должны уметь сдаваться, Эйта-кун? — сказала идущая рядом Масузу тоном старшей сестры. — Как и сказал этот Ямада, давай вместе постараемся осчастливить меня.

— Угу, осчастливить одну лишь тебя, так!?

Кстати, он не Ямада, а Ямамото. А впрочем, неважно. Мы шли не по обычному, полному людей пути, а по безлюдному переулку. Путь, конечно, удлинился, но ничего не поделать. Это лучше, чем возвращаться домой под аккомпанемент настырных взоров и перешёптываний.

Масузу с хлопком свела руки:

— Кстати, Эйта-кун?

— Что?

— Раз уж мы отныне будем проводить вместе немало времени, не думаешь, что его стоит проводить как можно веселее?

— Да, пожалуй, так будет лучше.

Наш с ней путь после школы лежит до магазинчика на Третьей улице. До него 1,5 километра, а по времени где-то двадцать минут. От того, что нам придется вместе быть по двадцать минут в день, никуда не деться. И чтобы от этого было хоть немного пользы, я готов сотрудничать.

— Но что именно ты предлагаешь делать?

— Ну, например, забегать куда-нибудь перекусить или поиграть время от времени.

— Звучит, конечно, интересно, но ты не думаешь, что проводить так каждый день слегка…

Именно. Я не жажду ещё больше урезать время учёбы, то же относится и к времени на приготовление ужина и стирку. Я предпочёл бы что-то, что не особо тратит время и деньги.

— Ну, тогда нам остаётся лишь наслаждаться разговорами.

— Как и подобает влюблённым, проводить время за «разговорами о любви».

— О любви?

— О любви…

От этих слов у нас обоих прошли мурашки по коже.

— Невозможно.

— Невозможно, угу.

Я свои слова резко выплюнул, Масузу же проговорила их со вздохом, проведя рукой по волосам.

— Вообще, если подумать, нам нет нужды ограничиваться лишь разговорами о любви.

— Ну да, раз уж мы всё равно притворяемся.

— Можно говорить о чем угодно, да хоть о просмотренном вчера ТВ-шоу или о чем-нибудь ещё.

— Поняла, тогда можем попробовать, — откашлявшись, Масузу продолжила. — Эйта-кун, ты смотрел вчерашний эпизод «Проблемные дела инспектора Магуре»?

О, так она умеет и об интересном говорить. Инспектор Магуре — мой любимый сериал.

— Разумеется, видел. Последняя сцена крайне трогательная. Та, в которой он подаёт умирающему от выстрела преступника напарнику сигарету. А тот ему: «Придурок, я же бросил курить», — эта фраза пробирает насквозь. Ах, я в восхищении. Можно сказать: она даёт почувствовать вкус жизни. Ныне такие превосходные сюжеты редки. Божественен. Этот сериал божественен.

После моих слов Масузу посмотрела на меня с отвращением, и заявила:

— Знаешь… Я не планировала настолько углубляться в сюжет.

— А, вот как…

— Да и вообще, какая мне разница, что там, в этом сериале.

— Так зачем спрашивала тогда?!

Вот сволочь… А я тут распинаюсь перед ней.

— Поскольку Эйта-куну недостаёт общения, я и решила для начала упомянуть популярный сериал.

— Ну уж извини за это!

— Бедному можно помочь одолжив денег и еды, но чем можно помочь тому, кто беден на общение?

Да с чего ты решила, что мне его недостаёт? Подавляя злость, я спросил:

— Так может, тогда поговорим об общих интересах?

— И каковы же твои интересы, Эйта-кун?

— Хм…

На этот вопрос так вот сразу и не ответишь.

— Ну, не считая того, что тебе интересно заглядывать под юбки на лестницах и красть трусики.

— Когда это я успел обзавестись такими интересами, а!?

Масузу же с удивлённым лицом отступила от меня.

— Не-неужели для тебя это уже не хобби, а смысл жизни!?

— Да нет же!

— Уж прости, что я задела твои чувства в отношении трусиков. Мне теперь ничего не остаётся, кроме как в качестве извинений показать тебе свои…

Масузу с раскаянием на лице начала приподнимать юбку.

— Ааа! Аааа! Аааа!

— Пожалуйста, не шуми. Заодно я докажу тебе, что твоё «не надеты» было ошибкой.

Проходящие мимо младшеклассницы и несколько домохозяек, разговаривающие перед домом, уставились на меня в удивлении.

Почему на меня-то!?

Виновна-то она. Так почему смотрят на меня!?

— Сегодняшнее нижнее бельё у меня слегка откровенное. Мало того, что оно всё на веревочках, так ещё и довольно прозрачное… Аах, знай я, что меня заставят делать такое, я бы одела более подобающее старшекласснице бельё.

— Не говори так, будто это я виновааат!

— К слову говоря, оно чёрное.

— Черное?!

Из-под приподнятой юбки показались стройные ноги, из-за чего я невольно сглотнул. Ослепительно-белые бёдра. Словно никогда не знавшие загара. Гладкие, шелковистые, выпуклые где положено… В общем, вне зависимости от своего желания я начал смотреть выше, ожидая продолжения. И вот над этой белизной показалось чёрное…

— Размечтался.

Со вздохом Масузу отпустила юбку. Так и не показав столь яркое бельё, она скрыла свои прекрасные ноги под юбкой и вместо этого сказала:

— Хоть мы с тобой и «влюблённые», но мы «встречаемся» с тобой всего два дня, и позволять такое — я не настолько апельсин.

— Ты хотела сказать бесстыдна? * — в расстройстве пал я на дорогу.

Разрушила…

Она разрушила мои чистые надежды парня-старшеклассника.

— Ну же, Эйта-кун, наш увлекательный путь из школы лишь только начался.

Ну да, мы ещё и половины пути не прошли.

Это кошмар.

— Раз уж ты пришёл в себя, может, нам ещё раз попробовать развлечься разговором?

— Почему бы и нет, — ответил я, смахивая слёзы.

Именно. Именно поэтому я не сдамся. Не сдамся.

— И о чем же ты предлагаешь поговорить теперь?

Масузу извинилась прежде чем прочистить горло и спросила:

— Эйта-кун, видел ли ты вчерашний выпуск «Проблемные дела инспектора Магуре»?

— Да, видел.

— И как он тебе?

— Хм, можно сказать, что он оказался довольно интересным.

Масузу хмыкнула и сказала с ехицей:

— Ты ограничиваешься лишь общими словами для такой великолепной серии? Скучный ты человек.

— Ты что, издеваешься надо мноооой!?

— Эхх, вот незадача… А ведь мы так неплохо поговорили.

— Да это же всё твоя винаааа!

И в этот момент…

— Я за-за-запрещаю вам держаться за руки! Запрещаю! — с покрасневшим лицом Чива наставила на нас указательный палец.

Сумка на плече, сбитое дыхание. Похоже, она бежала изо всех сил, начиная от самой школы.

Так мы же вроде не держимся за руки, — так мне подумалось. Вот только оказалось, что Масузу непонятно когда успела обхватить мою левую руку. Что она задумала-то?

— Э-кун, э-э-то как понимать, ч-ч-что всё это значит!?

Похоже, услышав про меня с Масузу, она тут же кинулась за нами. Она терпеть не может, когда я от неё что-либо скрываю. На нерассказанное хорошее заявляет: «Что ты молчал?» — и злится, на плохие вести: «Чего не пришёл посоветоваться?» — и тоже злится. Интересно, сегодняшний случай к какому относится?

Отнесёт ли она его к «хорошим»? Ведь обычно появление девушки у парня — хорошая новость, по идее.

А вот если ей эта новость не понравится….

— Как ты посмел стать популярным раньше меняяяя!

Ой-ой.

Она сильно разозлена.

— Эйта-кун, скажи, пожалуйста, кто эта маленькая девочка?

Склонив голову набок, спросила Масузу, будто только что заметив её.

— Н-Не маленькие они у меня! Это твои просто огромны!

— Верю, верю. Так из какой ты младшей школы?

— Да с чего ты взяла? Я вообще-то в той же форме, что и ты!

— Ясно. То есть ты поклонница Эйта-куна?

— С чего бы это, скажешь ещё!

— Неужели, любовница?

— А другие варианты, кроме этих двух, придумать не смогла!?

— Так кто же ты такая?

Чива с гордостью ударила себя в грудь.

— По-дру-га детст-ва Э-куна, Харусаки Чива!

— То есть, по-твоему, подруга детства может вот так вот вклиниваться?

Сузив глаза, Масузу пронзительно взглянула на Чиву.

— Ты помешала столь чудесному, весёлому свиданию. Не думаешь, что за это заслуживаешь смерти?

Э? Так это было свидание, Масузу-сан? По-моему, слова «вор трусиков» или «скучный ты человек» создавали совсем другую атмосферу…

— Э-кун, почему ты молчал, что завёл девушку!?

Видя, что ситуация складывается не в её пользу, Чива накинулась на меня.

— Ну, это… Извини.

Я немедленно зачем-то извинился. Но Масузу не дала мне закончить:

— Надо же, неужели для того, чтобы встречаться с Эйта-куном, необходимо разрешение Харусаки-сан?

— Именно! Ведь мы с Э-куном давно знакомы! Мы росли почти как родственники! Да что ты вообще знаешь о Э-куне?

— Тот же вопрос я могу задать и тебе, Харусаки-сан. Что ты о нём знаешь?

— Я знаю об Э-куне всё! Например, о том, что на третьем году младшей школы он оставил в шкафчике молоко и оно испортилось, или как он назвал нашу классную руководительницу Китиока-сенсея «мамой» и его засмеяли; равно как и о том, что, когда он во время марафона наступил на чьи-то экскременты, его стали обзывать «Дерьмозер».*

— Надо же, надо же, какие интересные сведения.

У Масузу зажглись глаза и она вся обратилась в слух. Даже заметки начала писать.

А я… просто убейте меня!

— Поэтому, если ты хочешь встречаться с Э-куном, то должна обязательно спросить разрешения у меня.

— Я всё поняла.

Масузу, приподняв края юбки, элегантно поклонилась:

— Приношу свои извинения за то, что столь поздно представляюсь. Прошу Вас позволить мне, Нацукаве Масузу, начать встречаться с Кидо Эйта-сама. Прошу вас принять меня как можно теплее, если это возможно.

— …

— Ну что, Эйта-кун, продолжим наше свидание после занятий? — Масузу снова вцепилась в мою левую руку, и начала удаляться.

Хвать. Это Чива ухватилась за мою правую руку.

— Прости, ты ещё что-то хочешь от нас?

— Нет уж!

— А?

— Ни за что не позволю! Нет и нет! Не позволю Э-куну встречаться с такой, как ты!

Она тянула так, словно пыталась оторвать мне руку.

— Ай, больно, больно. Чива, отпусти!

— Я принимаю твой вызов. Ведь чем больше препятствий мы преодолеем, тем сильнее будет наша любовь.

— Да, говорю же, больно мне.

Всё обернулось форменным кошмаром. И Чива, и Масузу, не намереваясь уступать, вцепились в мои руки и тянули каждая на себя. Словно объявляя войну.

— Видишь, Эйта-кун говорит «больно». Почему бы тебе, подруге детства, не проявить милосердие, отпустив его?

— А сама-то? Раз уж ты его девушка, то пожалей его и отпусти.

Не в силах сопротивляться силе Чивы, тренировавшейся для кендо, Масузу потеряла баланс. Под её весом упал и я, врезавшись во что-то.

— Аааа!

Я упал на кучу мусора на дороге, измазавшись целиком. Державшие до этого меня за руки Чива и Масузу остались чистыми. Нечестно. Вечно парень крайний.

— Тьфу, тьфу! Ладно! Тогда я тоже заведу себе офигенного парня. Я обязательно стану популярной!

Выдав эту, звучащую абсолютно по-детски, фразу Чива убежала.

Масузу же, с ангельской улыбкой оглядев меня, всего измазанного мусором, сказала:

— Э-хе-хе, а ты популярен, Эйта-кун.

Блин! Да делайте что хотите!

Вечером Чива так и не пришла на ужин. А я ведь приготовил столь любимый ею мясной гамбургский стейк. В ответ на мою смс она немедленно написала: «Предатель». Предатель, говоришь.

  1. Апельсин オレンジ и бесстыдна ハレンチзвучат похоже, на чём и строится подколка.
  2. Прим. смесь слов дерьмо и бульдозер. Да-с, дети жестоки...