С того момента прошло несколько дней. Суббота пополудни.

И хоть это выходной, нам — «Саморазвлечению» — было велено отчистить школьный бассейн. Проще говоря, наказание такое. В самое пекло под палящим солнцем щётками очищать опустевший бассейн. Пытка, от которой проклянёшь весь мир.

— И почему на свете существуют бассейны без воды? Не нужны же, — сказала нелепость Чива, застыв, опираясь на ручку щётки.

— Бассейны с водой тоже не нужны, — водя туда-сюда своей, заявила Масузу.

Спортивная форма обеих промокла от пота и облепила тело, обрисовав линии нижнего белья. Я уже не знаю куда глаза деть.

К слову, Химе не позвали. Плохо будет, если она заработает удар под таким-то палящим солнцем.

— А, точно, Нацукава, ты вроде плавать не умеешь?

— Это грубо. Могу же.

— Но ты недавно тонула. Как вообще в этом лягушатнике утонуть можно? Ну же, ну же, объясни мне? — Чива радостно приблизилась к Масузу, найдя слабость своей естественной противницы, но...

— Нет уж, я отказываюсь. Зато могу рассказать, каковы губы Эйта-куна на вкус...

Словив контратаку, Чива застыла, её губы задрожали.

И почему-то она уставилась на меня.

— Э-кун, немедля утони! Я сделаю тебе искусственное дыхание, чтобы затереть воспоминания об этой чертовке.

— Так, может, Харусаки-сан стоит утонуть? Тогда я сделаю ей искусственное дыхание, облагодетельствовав непрямым поцелуем с Эйта-куном.

Ну и ну...

Я отошёл как можно дальше от этой парочки. Меж ними так и сверкали искры. Не могу допустить, чтобы втянули ещё и меня. И вообще, Масузу говорила, что «хочет забыть всё о случае с искусственным дыханием», но на провокации Чивы-таки поддалась.

В миг, когда грязь наконец-то поддалась усилиям, отделилась от стенки и упала на дно, рядом с бассейном остановился чертовски длинный черный лимузин.

Только я подумал, что где-то видел его, как...

— При-ивет, Они-и-са-н~♪ — сестра Масузу, обладательница ослепительно-золотых волос, Нацукава Мана, выбралась из машины. С места водителя вышел телохранитель в чёрном и встал рядом с ней.

— Снова ты... — я враждебно уставился на Ману, подошедшую к бортику бассейна. Пока она так стоит, прямо-таки хочется облить её водой. Знала бы, сколько я из-за того поцелуя натерпелся.

Мана с нахальной улыбкой уставилась на меня в ответ:

— Судя по всему, ты с Сузу помирился? Так не интересно. А я ведь так старалась развести вас*.

— Зачем пришла, Мана? — лицо Масузу окаменело, она встала рядом со мной. — Это моя школа, и мне бы очень хотелось, чтобы ты сюда и шагу не ступала.

— Уж извини. А ведь я специально пришла извиниться?..

— Извиниться?

Когда мы с Масузу удивленно наклонили головы, вдруг вернулась Чива с щёткой в руках.

— Ого, что такое, Э-кун? Это кто?

На что Мана с присвистом спросила:

— Это и есть Харусаки Чивава? Хе, довольно миленькая же.

Она и о Чиве знает, значит.

Выходит, недавние её слова про «папа знает обо всём, что творится в школе Сузу» — вовсе не ложь. Видимо, она и о том, что мы сегодня в бассейне в наказание будем, тоже так узнала.

— Вот оно как. Она и Сузу. Онии-сан, да у тебя цветы в обеих руках. Популярен, гляжу…

Мана пристально уставилась на Чиву, и той это вызвало неприяные ощущения.

Масузу раздражённо спросила:

— Давай уже переходи к делу. Так за что извинения?

— Да, так вот... — Мана, притворно сложив руки, поклонилась Масузу. — Про обещание с лёгкостью провести отца... Не вышло~♪ Он крайне разозлился, так что мне теперь к нему и не подступиться.

Лицо Масузу мгновенно побелело.

— Велит немедля возвращаться. Даже не намеревается, похоже, ждать конца семестра. Иначе сам явится в дом к Сузу, чтобы вернуть.

— Прекрати! — никто не ожидал от Масузу панического возгласа. — Он не должен являться в тот дом! Я совсем не хочу, чтобы он приезжал!

— Тогда тебе нужно его послушаться, — на лице Маны расцвела победная улыбка. — Я вещи позже доставлю, так что отправляйся в чём есть. Если завтра или послезавтра не вылетишь… Ты ведь прекрасно понимаешь, что случится дальше?

Масузу не ответила. Её лишь слегка трясёт. Прямо и не скажешь, что недавно была вся в поту.

— Онии-сан, это вам на прощальную вечеринку для Масузу, хорошо?

Приняв от охранника в чёрном кошелёк, Мана с лёгкостью выложила десять тысяч йен на бортик бассейна. Школьница, блин, что за буржуазные повадки?

— Не нужно. Забери.

— А? Уверен? Лучше бы тебе взять деньги. Ведь ты живёшь нахлебником у родственницы?

— Откуда ты и это знаешь-то?

— Я же говорю. Я аб-со-лют-но всё знаю.

Мана разорвала банкноту на клочки и пустила по ветру.

Уселась в открытый для неё охранником лимузин.

— Ну что ж, товарищи из собрания девушек... До встречи.

Махнув рукой, словно невинный ребёнок, Мана уехала.

Чива, злобно провожая взглядом огни лимузина, произнесла:

— Кто она?! Чертовски нахальная! Знакомая Нацукавы?

— Она сестра Масузу.

— С-сестра? Серьёзно? Но ведь цвет волос другой!

Хоть меня это тоже заинтриговало, я решил не обращать внимания, раз Масузу не хочет рассказывать. Вероятно, разные мать или отец. Видимо, очень сложно всё у них в семье.

Упомянутая выше Масузу сгорбилась, не говорит ни слова.

— Как поступишь, Масузу?

— Мне остаётся только вернуться... В тот дом.

— Ну, что поделать?.. Раз отец настаивает. Да и каникулы же, — довольная Чива явно ничего не поняла.

Она думает, что «вернуться» значит «вернуться домой». Но скорее всего это далеко не так…

— Где он, дом Нацукавы? Канто? Тохоку? Неужели Хоккайдо?

— Швейцария.

— … — Чива так и застыла с открытым ртом.

— Скорее всего мне уже не вернуться в Японию.

— Ты серьёзно?

Масузу, не поднимая взгляда, слегка кивнула. А потом наигранно весело произнесла:

— Ах! Видимо, нашим с тобой отношениям конец, Эйта-кун. Так называемая любовь по переписке же лишь хлам. Пусть недолго, но рядом с тобой мне было весело.

— … — Чива вновь лишилась дара речи. Для меня же это было не столь шокирующе.

Мы же притворщики.

А раз она покидает школу, то и наше «соглашение о притворстве» теряет силу.

То, о чем я мечтал, сбылось. Без «девушки» я наверняка смогу вернуться к прежней жизни. То есть этой ссоре — моему кошмару — конец.

Но…

— И тебя всё устраивает?..

— Я на прошлое не оглядываюсь. И, покинув школу, не намереваюсь продолжать с тобой отношений, — в голосе Масузу звенели льдинки. — Эйта-кун, забудь обо мне здесь и сейчас.

— …

— Шу-чу, разумеется, это невозможно. Для Эйта-куна, — слабо улыбнувшись, продолжила Масузу. — Ну что ж, тогда я… начну тебя ненавидеть. Ненавижу. Больше видеть не хочу. Возвращаю подруге детства, живите счастливо. Женитесь на здоровье и можете не приглашать на свадьбу.

— Э-кун изначально был моим, — тихо ответила молчавшая до того Чива. — И я не помню, чтобы одалживала его тебе. Само собой на церемонию не позову.

Она вдруг сказала нечто невероятное, но сейчас не время для шуточек.

Чива, продолжая смотреть на Нацукаву, произнесла:

— И ты вот так вот просто сдашься? Хотя до этого так выражалась? Мол, дашь мне познать вкус г-г-губ Э-куна, сделав мне искусственное дыхание. Ты же ведь так хвалилась этим! На прошлое не оглядываешься? Ты кем себя возомнила?! Э-куна же жалко! А меня ещё жальче! С твоим появлением я столько…

Я слегка хлопнул по спине прервавшуюся Чиву.

— Масузу, ты кое в чём заблуждаешься.

— В чем же именно?..

— Сказанное мной: «И тебя всё устраивает?», — вовсе не обо мне. А о «Собрании девушек». О Химе.

Ледяная маска Масузу дрогнула.

— Ведь это же ты предложила пригласить её в клуб, помнишь? И задание тоже дала ей ты. Она весьма серьёзно работает над этим. Пусть она странная и стеснительная, и, волнуясь при разговоре, не поднимает взгляд на собеседника, но переживает, сумеет ли вступить в клуб, сделать новый шаг. А ты, не выдав решение, собираешься сбежать?

— С этим ничего не поделать, — коротко ответила Масузу. — Он не выбирает средств для выполнения задуманного. И если я не вернусь, кто знает, что он предпримет? Вполне может причинить вам вред. Мана же говорила, что он знает всё о моей школе.

«Он». Это она, наверное, отца своего так называет.

— И что?

— И что? Очевидно же, говорю.

— Сама-то ты что делать хочешь?

Масузу вздохнула и замолчала.

— Так чего ты сама желаешь, Нацукава Масузу? Остаться здесь? Не оставаться?

— У меня нет права выбора.

— Вот же дура!

Я не об этом спрашиваю!

Я не этих слов жду.

Хочешь здесь остаться или нет. Я об этом спрашвиваю!

И если она скажет, что «хочет остаться», то я... То мы…

— Э-кун, ну что, пошли? — игнорируя измученную Масузу, Чива вцепилась в мою руку. — Давай оставим её уже. Ну давай? Сегодня я хочу на ужин стейк. Приготовь, Э-кун! Давай пойдём в «Марутоку» за покупками и домой?

Я невольно кивнул*.

Сняв с изгороди свою сумку, я пошел вместе с Чивой.

И обернулся на бассейн лишь единожды.

Заходящее оранжевое солнце осветило бледное лицо Масузу.

— Слушай, Масузу! — прокричал я. — Если! Если вдруг решишь уехать домой, выслушай хотя бы результат задания Химе напоследок! Ведь это не помешает, нет?.. Ну же, Масузу…

— Ну же Э-кун, пошли! — Чива с усилием потянула меня за руку, и я последовал за ней.

А Масузу? Моя девушка оставалась всё дальше.

◇

Ужин наедине с Чивой.

Экстра-большой стейк, к которому Чива трижды просила добавки риса. Объём каждой из них был вдвое больше обычного. Даже с учётом того, что она проголодалась после чистки бассейна, это как-то чересчур.

— Кра-а-айне бесит, очень бесит, бесит, гав-гав!

Ворча под нос, Чива жевала морковку с приправами.

И к чему это последнее «гав-гав»? Ведь совсем не мило.

— Ты чего так злишься-то?

— Как чего, Э-кун? Ну разве не бесит? Это поведение Нацукавы! Поверить не могу! И пусть ей родители велели, но вот так вот взять и вернуть! Му! Муу!

Теперь корова. Тоже не мило.

— Ну, в моём случае, не то чтобы злит...

Грустно как-то, пожалуй.

Я думал, она будет больше противиться и отказываться и что-нибудь выкинет.

Но она сама сдалась. Грустно.

Будто бросили меня — такое вот чувство. Пусть даже наши отношения и фальшивка.

— Я, пожалуй, больше даже удивлен тем, что тебя это злит.

— Э? Почему?

— Так ведь твоей естественной противницы, Масузу, не станет. Я-то думал, ты радоваться будешь.

Чива, выпив ячменного чаю, с глухим стуком поставила стакан на стол.

— Слушай, Э-кун, ты ведь знаешь мой характер?

— Характер?

— Если соперника нет, мне не интересно! Моей целью, как-никак, было стать популярнее Нацукавы. А когда убегают, при этом победив — это мне больше всего не по душе.

— Ясно...

Действительно. Чива же прямая как палка.

— Хоть я от всей души и ненавижу Нацукаву, само «Объединение девушек» мне нравится. К нам вот только новый член пришёл; покидать клуб в такой момент — безответственно. Эгоистично.

— Но ты же вроде была против вступления Химе.

— Была... — резко утратив весь свой пыл, кивнула Чива. — Ведь она только и знает, что липнуть к тебе, Э-кун. Да ещё и заявила: «Популярность — вульгарна». Я думала, что она хочет вступить в клуб лишь ради Э-куна. Но…

Чива достала из кармана мобильник и повернула экраном ко мне.

— Аааа! — я невольно закричал. На экране было лицо Химе с напряжённым взглядом.

Глаза налиты кровью. Изо рта течёт слюна. Натуральный деструктор психики*.

— И вот, и вот, и ещё... — Чива нажимала на кнопки, меняя изображения, и на каждом из них было лицо Химе с недружелюбным взглядом.

— Что это такое-то? Духовные фотографии, что ли*?

— Взгляд снизу-вверх.

— А?

— Взгляд снизу-вверх, 100 раз. Химе-тти все их на камеру сняла.

Точно, недавно Чива же это предложила в качестве «базовой тренировки». Но чтобы Химе действительно последовала её указанию…

— Это вечером мне на мобильник е-мейл пришёл. С темой «глаза сильно болят». Ну как я могу быть теперь против, когда она показала такую силу духа?

— Ясно.

Химе хочет набраться смелости. Быть может, это её первый шаг к тому, чтобы разнести этот «серый мир».

— В клубной комнате я ещё раз попробую поговорить с Масузу, — прошептал я скорее сам себе.

Если «Саморазвлечению» вот так вот придёт конец, Химе, Чива, и, разумеется я, не испытаем облегчения. Даже если она уезжает, стоит разрешить хотя бы накопившиеся противоречия.

— Я не пойду. Ни за что, — отвернулась Чива, доедая последний кусочек стейка. — Завтра в классе празднование успешной сдачи тестов. Мы идём в поход с якинику. Я давно ждала его, чтоб ты знал!

— Да, я сам всё сделаю.

Именно. Попробую остановить Масузу и ради этой не милой подруги детства.

◇

Следующий день. Понедельник.

Как и ожидалось, Масузу в школу не явилась.

По словам классного руководителя, похоже, что она прогуляла без причины. Неужели и впрямь намерена уйти из школы?

Судя по тому,что произошло вчера у бассейна, уедет Масузу сегодня, либо завтра. Но перед этим хоть раз покажется в комнате клуба. Там ведь остались танкобоны «ДжоДжо». Пусть у неё и есть такие же дома, за этими она точно вернётся. Хоть её действия и ход мысли непредсказуемы, в том, что касается ДжоДжо, она очевидна.

После звонка, объявляющего конец занятий, я немедля ринулся в комнату клуба. Там была лишь Химе. Да уж, так же быстро. Неужто и впрямь владеет телепортацией?

Химе, засеменив, быстро приблизилась ко мне и сказала:

— Эйта, я завершила задание. «Видение девушки».

— О, наконец-то закончила?

Прижимая тетрадь к груди, она кивнула. Всё то же непроницаемое лицо, но, к сожалению, её выдают расширенные ноздри. Так что её ожидания раскрыты.

— Ну-ка, ну-ка, можно взглянуть?

Я протянул было руку за тетрадью, как Химе, покраснев, отступила назад.

— Н-нет. Когда президент придёт…

А сейчас она, определённо, смущена. Впервые её встретив, я подумал, уж не пришелица ли, но в последнее время Химе намного чаще проявляет эмоции.

И, в это время…

— Ээ? Не говори так, покажи.

Я обернулся, подумав, что это голос Масузу… Перед дверью, которую я забыл закрыть, стояла златовласая голубоглазая девушка в сопровождении всё того же лысого охранника.

Нацукава Мана.

Итак, она и в комнату клуба заявилась!

— Ну же, тетрадочку покажи! Мне так интересно, что за клуб создала Сузу. Да и надо бы папе поведать, разузнав о вашей деятельности.

Войдя в комнату, Мана отняла тетрадь у испуганной, готовой убежать Химе.

— Прекрати! Верни! — я попытался приблизиться к Мане, как вмешался мужик в чёрном. Он пнул меня, в мгновение ока отправив отдыхать на пол. — П-прекрати! — прокричал я, тяжело дыша из-за веса привалившегося к моей спине охранника. — Химе написала это, вложив всю свою душу! Верни, чтоб тебя!

— Вау, вот как? Тогда я ещё сильнее хочу прочитать~♪

С улыбкой Мана уселась на стол и перевернула страницу тетради.

Химе же дрожала, завернувшись в шторы в состоянии крайнего испуга.

Точно, она же очень стеснительна. Я совсем забыл, поскольку при общении с Чивой и Масузу она этого не показывает. Но ведь с одноклассниками-то она почти и не говорит…

♪Риару принцесс* не грустит.

Ааа…

Вслух! Вслух, чтоб её!

Вот они сестры, чтоб их, поведение одинаковое!

Но ладно Масузу. Пускай цель я. Ведь я-то уже излечился от тех иллюзий.

Конечно, когда заходит речь о прошлом, это наносит мне большой урон — аж умереть хочется. Но это всё прошлое! Не сейчас.

Химе-то всё ещё «активная».

Спасается в безопасном придуманном мире от страшного реального.

И если эту иллюзию вскрыть, осмеять, разрушить, ей уже некуда будет идти…

— Кья-ха-ха-ха-ха-ха! — пронзительный смех Маны разнёсся по комнате клуба. — Ри... Риару принсесс! Через «дева» записанная «принцесса»! Вы только поглядите: принцесса нашлась! Ты как? С головой всё в порядке? С самого начала подобное заявлять.

Рука Химе впилась в занавеску. Одна за другой падали капли. Кремовая занавеска намокла, будто попав под дождь.

— Прекрати! — я попытался убрать руками ногу и встать. Но безуспешно. Этот лысый слишком тяжёл! Это что жрать надо-то, чтобы стать такой мясной дарумой?!

Мана перевернула страницу.

♪Риару Принцесс не обидится,

♪Даже в трудные моменты улыбнётся.

♪Пусть одиноко, не заплачет.

— Кошмаар... — издевательски улыбаясь, Мана взглянула на Химе. — Пусть одиноко, не заплачет~♪, значит? Но ты же вся в слезах. И какая из тебя риару принцесс? И это ваша деятельность? Я чего-то не понимаю. Может, это у меня с головой не в порядке? Или, скорее, у вас не в порядке.

Химе ничего не ответила. Лишь, плача, цеплялась за занавеску.

♪Риару принцесс не боится.

♪Способна даже незнакомцу улыбнуться.

♪С кем угодно в момент подружиться.

— Как сказать-то?.. Это скорее не видение, а иллюзия? — Мана скривилась. — И Сузу вот таким занималась? Тогда ясно, чего папа разозлился. ОН подобное просто терпеть не может. Людей, у которых ни ума, ни силы, у которых одни иллюзии. И я с ним согласна. Это, серьёзно, бесит.

♪Риару принцесс не расстроится.

♪Всегда переполнена любовью.

♪Что бы ни приключилось, не сдастся.

♪Гордо ко дню встречи с принцем идя.

— Кья-ха-ха-ха-ха! Явился! И принца приплела! — словно найдя это невозможно забавным, Мана застучала по столу. — Ну да. Раз есть принцесса, то и принц должен явиться, правда? На белой лошади? Бу-ха-ха, здесь же ведь старшая школа, так? Не детский сад?

Химе замерла, уже не в силах больше плакать.

Мана же, бросив: «Скукота», — продолжала.

— Может, вам стоит сменить название клуба на «Объединение девушек для фантазирования»? Сокращённо «Фантазёрки»! Шучу~♪

Смех-смех-смех... Её смех отражался от стен и окна.

Затем Мана, с язвительной усмешкой взяла...

Тетрадь с заданием...

Которое предложила Чива...

И задала Масузу...

Над которой столько трудилась Химе...

И с громким треском… Порвала.

… А не пойти бы тебе!!!

— А не пойти-и-и-и бы тебе-е-е-е-е, су-у-учка!!! — приложив столько силы, что, вполне возможно, порвал часть сосудов, я встал, столкнув с себя охранника в чёрном!

Сила от всплеска адреналина*?

Или расслабленность одетого в черное?

Да какая разница?

Главное, что смогу стереть ухмылку этой твари, а на остальное пофиг!!!

— Не смейся над чужими заблуждениями! — закричал я на застывшую в удивлении Ману. — У каждого есть мечты, за которые стыдно! Даже у меня! Полно таких, от которых хочется перевернуться в гробу! В иллюзиях — непобедим! Перерождённый дракон, окружённый, популярный у ви май энджелс, сражающийся с незримым врагом, слушающий западную музыку, умеющий играть на гитаре зверь-мотоциклист… Вот такого вот рода! Разумеется, все они ложь! Не помню я о прошлой жизни! Какие там ангелы, если даже девушки в классе думают, что я «странный», и не то что на гитаре, а даже на флейте играть не умеющий?! Мотоциклист, который не умеет ездить даже на трёхколесном велосипеде! Всё это не реально! Даже самому стыдно! До смерти!

Ошеломлённая Мана вздохнула, пожав плечами:

— Ясуока, заткни его.

Громкий звук. Из глаз посыпались искры, и я коснулся щекой стены...

Видимо, меня ударили... Когда я это осознал, из носа уже вовсю лилась кровь.

— Хии! — тихий вскрик Химе настиг меня, и я упал на пол, на который уже вовсю капала кровь.

Черт...

Не проиграю!

Сжав зубы, я поднялся:

— Даже так, без иллюзий нет жизни. Ибо мы живые. Каждый хочет надеяться на лучшее. Пусть даже на немного, но стать сегодня лучше чем вчера, а завтра — лучше чем сегодня, не так ли? Потому и мечтаем. Я такой крутой! Столь крут! Из тысяч грез, хоть одна да станет явью, быть может. Хочется жить не отказываясь от надежды! Если не будешь мечтать хоть о чем-то, ты в момент окажешься раздавлен реальностью!

Снова этот оглушительный звук, и всё вокруг поплыло.

Наверное, опять ударили.

Я попытался ухватиться за стальную книжную полку, чтобы не упасть, но лишь смахнул с неё томики Джо-Джо. Я стрался не задевать их, но всё же несколько в итоге оказались под ногами.

Араки Хирохико-сэнсэй, извините!

И Масузу обозлится!

Это страшнее, чем просто словить удар!

— Ну не идиот ли? — хихикнула Мана. — Иллюзиям реальностью не стать. Ты, весь избитый сейчас, лучшее тому доказательство, согласен?

Да уж, как же она бесит такими словами.

Гениальна! Серьёзно. Королева оскорблений.

Но благодаря им у меня прибавилось сил.

— Станут.

Вытирая кровь из носа, я вновь встал.

— Ну же, докажи тогда.

Мужик в черном опять ударил меня по лицу.

Окружающий мир покачнулся.

Тело горячее, словно я заболел. Голова тяжёлая.

Крепись, я!

Если я паду, стихи Химе останутся лишь «иллюзией».

Нет.

Принц — явится.

Наверняка явится!!!

— Д-да что такое-то?.. — лицо наслаждавшейся Маны скривилось. — Почему ты продолжаешь? Ведь Ясуока так сильно тебя отделал. Ты бы рухнул в обморок, узнав о его прошлом! Падай уже. Хотя мне всё равно…

— Извинись! — приблизив окровавленное лицо, я тихо прокричал. — Извинись перед Химе. За порванную тетрадь, за осмеянные стихи. Извинись.

— Да что такое-то? — повторив ту же фразу, Мана отступила назад.

Я наступал.

Она отступала.

— Д-да кто ты такой? Что за дела-то?

— Я… — глубоко вздохнув, заявил Мане, и спрятавшейся за занавеской Химе. — Я парень Нацукавы Масузу, друг детства Харусаки Чивы и бывший парень Акисино Химеки — «Бёрнинг файтинг файтер» — Кидо Эйта! Запомни это, сволочь!

В миг, когда Мана упёрлась спиной в оконную стену, раздалось:

— Прекращай, Мана.

Обернувшись, я увидел у двери Масузу.

С самым печальным выражением лица она осмотрела положение дел в комнате.

— Эйта-кун и Химе-сан ни при чём. Если я вернусь, это всё разрешит. Так ведь?

— Д-да знаю я, — Мана облегчёно выдохнула. — Именно. Если бы Сузу с самого начала была такой послушной, я бы тоже такой была, видишь? Я вовсе не хотела такого устраивать. Да-а... Как-то это глупо. Да и надоело мне.

— Скажи, Масузу... — я приблизился к своей «девушке», из носа у меня капала кровь. Масузу же, словно готовясь заплакать, вытащила платок.

— Эйта-кун, как жестоко тебя отделали, — и стёрла им кровь.

— Ну же, выслушай...

— Эйта-кун, позволь подлечить… — она вновь потянулась ко мне.

— Слушай, Масузу... — я отвёл её руку в сторону.

— Пожалуйста, позволь хоть чуть-чуть подправить! — голос Масузу наполнился слезами. — Ну что ты за человек-то такой? Неужели я столь много для тебя значу? Нет же, вряд ли. Я же фальшивка. И поэтому…

— Да выслушай же, Масузу! — прикрикнул я, она даже вздрогнула. — Прошу, послушай, пожалуйста. Если ты исчезнешь после этого, я ничего не скажу. А потому я прошу тебя. Последняя просьба от твоего парня.

— Какая именно?..

Я обернулся к Химе, спрятавшейся за занавеской.

— Говорить буду не я, а Химе.

Та испуганно выглянула. Её большие глаза ещё сильнее расширились, взирая на меня.

— Та поэма была миленькой.

— …

— Но стих не позволяет передать то, что ты хочешь. Наши поэмы с иллюзиями слишком самовлюбленные, упоенные собой… Ими истинных чувств не передать. Поэтому то, что хочется высказать, лучше произнести обычными словами.

Химе пристально уставилась на меня.

— Стой-ка, ты что такое там творишь? — раздражённо вклинилась Мана. — Тебе здесь нет места, Онии-сан. Исчезни уже.

— Это внутреннее дело клуба. Так что исчезни ты, блондинистая дура.

Лицо Маны скривилось от оскорбления.

— Я-Ясуока. Убери его.

Постукивая кулаком о кулак, чернокостюмник приблизился.

Плохо дело…

Предыдущий удар был крайне эффективен. Даже странно, что я до сих пор стоять могу. Урон-то ведь сильнее, чем в той стычке с четверкой парней перед станцией. Действительно телохранитель, профессиональная работа.

В тот миг, когда я уж подумал, что всё — конец, передо мной появилась маленькая спина.

Химе.

Раскинув руки как можно шире, она прокричала:

— Нет!.. — полным слёз голосом и несогласно закрутила головой. — Нет-нет-нет-нет-нет-нет! Не бейте больше Эйту, он принадлежит Химе! Не ломайте больше комнату клуба! Это место для Химе и Эйты! Я ведь только нашла его, своё место! И деятельность вместе с Президентом и Чивавой! Потому, потому уходите уже-е-е-е-е!!!

Тело Масузу заметно содрогнулось.

Не от страха.

Это дрогнуло её сердце от принятия «Заявления о вступлении» от Химе.

— Отлично сказано, Химе-тти!

От двери донёсся ободряющий голос.

Все обернулись и увидели Чиву, вставшую стойку с синаем.

— Всё как и сказала Химе. Это проблема нашего клуба. Посторонним немедленно уйти. Ина-аче!..

Высокий звук прорезал воздух. Полный ярости взгляд времён «искусной фехтовальщицы Чивавы» упёрся в Ману.

Человек в чёрном костюме изменился на глазах. Вероятно, по движениям Чивы предположив, что она далеко не простой обыватель, он отошёл от меня, встав так, чтобы прикрывать Ману.

И...

И ещё кое-кто.

— Масузу! — я выкрикнул имя моей «девушки», застывшей в идиотском ошеломлении. — Я ещё раз повторю вчерашний вопрос. Что ты хочешь делать? Остаться здесь? Не оставаться здесь?

Она посмотрела мне в глаза. Затем на Чиву, Химе...

Она понемногу оживала.

Прежнее ехидство так и заструилось из неё.

Её вечная наглая улыбочка возрождается!

— Эйта-кун.

— Да!

— К кому ты так высокомерно обращаешься-то? — элегантно откинув назад свои серебристые волосы, Масузу улыбнулась. И, обернувшись к застывшей распахнув рот Мане, заявила. — Я остаюсь здесь.

— Хаа? С-с чего это? Ты же сейчас говорила, что вернёшься!

— Да. Я думала, что если хоть раз скажу так, то смогу пощадить твою небольшую гордость.

— Н-небольшую? Не шути так, Сузу! Собралась проигнорировать приказ из дома? Не боишься папы?

— Преступник играет в дурачка.

— Кто тут преступник-то?

— Сейчас наказание ещё будет лёгким. Так что сознавайся давай.

— Да о чем ты?!

— Ну же, взрывайся уже давай*.

— Ещё хуже?!

Раз она вернулась к ядовитым подколкам, всё в порядке.

Нацукава Масузу полностью возродилась.

— Госпожа, пора бы… — прошептал Мане на ухо чернокостюмник.

Не успели мы заметить, как перед дверью собралась толпа народу. Члены литературного клуба. Мы столько шумим, дверь нараспашку — ещё бы народ не сбежался.

— Убирайтесь, — указав на дверь, отрезала Масузу. — В эту комнату запрещён вход всем, кроме прекрасных дев. Из парней сюда дозволено входить лишь Кидо Эйте. Так что не имеющие права здесь находиться — пойдите прочь!

Её ледяное заявление вызвало у членов литературного клуба крики восхищения и аплодисменты. Каким-то образом затесавшийся сюда Ямамото из футбольного так вообще сложил руки в благоговении. А тренироваться кто за него будет? Тренироваться!

Мана, расстроенно поджав губы, заявила:

— Ты пожалеешь, Сузу.

— Да всё равно, Мана. Ты лучше извинись перед Акисино-сан. Ну же, скажи «извините».

— Н-нет!

— Мана... — Масузу прищурилась.

— Ты не собираешься слушаться старшей сестры?

— !..

Мана, вздрогнув, прикусила губу.

— …ви…ните...

— Не слышу.

— Извините! Я, Мана, была не права!

Ясно видно, что извиняется против воли, но, так уж и быть, большего и не надо. Химе слегка качнула головой. Видимо, тоже не желает продолжения проблем.

А Масузу, уставившись прямо на Ману, заявила:

— Передай ему. Я ни за что не вернусь. В той комнате я продолжу ждать мать, которую ты выбросил.

Мана, всхлипнув словно ребёнок, со слезами на глазах ответила:

— Дура! Вот уж действительно дура! Не может она сейчас просто взять и вернуться! И плакать будешь снова ты, сестрёнка, как и тогда-а-а!!!

Чернокостюмник увёл вдруг вспыхнувшую Ману.

Пройдя сквозь толпу наблюдателей, они ушли, и сами зрители тоже покинули сцену. Дверь закрылась… в комнате вновь воцарилась тишина.

Я, Масузу, Чива, Химе.

Это пространство принадлежит Объединению девушек для самосовершенствования.

— Наконец-то ты стала прежней… — улыбнулся я и ощутил, как сознание угасает.

Ой, чёрт.

Как только напряжение спало, весь полученный урон…

— Эйта-кун.

— Э-кун!

— Эйта!

Слыша эти почти одновременно прозвучавшие крики, я повалился на пол, усеянный Джо-Джо.

1. ↑ В оригинале Мана использует для помирились слово 元サヤ, обозначающее примирение/ воссоединение по отношению к парочкам/женатым.
2. ↑ Слабак! Бесхарактерный! © Переводчик об Эйте.
3. ↑ В оригинале применяется словосочетание 精神的ブラクラ используемое для пугающих изображений/видео/гиф, выскакивающих крайне внезапно. Как пример http://goo.gl/gJzYw (англ. яз.) 18+ Не открывать, если не уверены.
4. ↑ https://en.wikipedia.org/wiki/Spirit_photography
5. ↑ В оригинале фуригана над 真乙女 — истинная дева.
6. ↑ В оригинале «сила от зрелища пожара» предположительно отсылка к тому как в экстремальной ситуации человек превосходит свои возможности.
7. ↑ В оригинале игра слов 自白 (дзихаку) — признание и 自爆 (дзибаку) — самоподрыв звучат похоже.