До начала семестровых тестов наконец-то осталось лишь несколько дней.

Практически все клубы приостановили деятельность, и в итоге «Саморазвлечение» осталось единственным действующим. По словам Масузу, «истинные девушки не знают выходных». И хоть я заявлял: «Я-то не девушка, потому позвольте мне отдохнуть!» — разумеется, ко мне не прислушались.

Впрочем, в тот день Чива, будучи приглашённой подготавливаться к тестам вместе с одноклассниками, в клуб не пришла. Хоть она и присылала мне мейл с вопросом: «Не идти?» — я всё же отправил её. Ибо если она хоть сколько-то не подготовится, будет плохо.

Я думал, Масузу будет возражать, но та на удивление спокойно приняла это.

— Тогда, сегодня мы впервые за долгое время возвращаемся домой лишь вдвоём?

Поскольку с момента создания «Саморазвлечения» мы в основном уходили домой втроём, и впрямь давненько такого не было. Одним из условий соглашения, что я её «парень», было каждодневное возвращение домой вместе, и теперь все стало как прежде.

Однако…

— Отчего такой печальный взгляд?

Переобувавшаяся чуть впереди меня Масузу улыбнулась, стоя спиной к заходящему солнцу.

— На прошлом свидании, помнится, разговор не очень вышел. Так что сегодня ожидаю лучшего.

— Да, положись на меня.

Я постараюсь…

Ну что, начнём разговор, что ли.

Аах… Печально.

Едва мы с Масузу вышли из ворот школы, как на нас устремились взгляды окружающих студентов. «Эй, смотрите, популярный наш пошел», «Сегодня не с Чивой, а с госпожой, значит», «Что сделаем? Голову склоним?», «Говорят, что если помолиться ему и оставить подношение, когда завтракаешь, то найдешь свою любовь». И с каких это пор такие странные слухи пошли? Мне самому впору богам молиться.

— Эйта-кун, — и Масузу подхватила меня под локоть.

— Чего ты так внезапно?

— Пожалуйста, покрепче прижмись ко мне. Иначе мы не похожи на парочку.

Ощутив тепло руки Масузу, облачённой в форму с коротким рукавом, я почему-то захотел сбежать подальше.

Слишком уж мягкое у неё тело…

Сохраняя невозмутимость, я продолжил шагать.

— А сейчас-то чего об этом беспокоиться? Все и так в курсе, благодаря слухам.

— Нет. В силу того, что с нами в последнее время часто бывала Харусаки-сан, появились и те, кто засомневался. А значит, нужно показать больше…

Масузу крепче прижалась ко мне. А поскольку у неё, в отличие от Чивы, есть чему выпирать, я себя уже чувствую как… не знаю как.

— Ч-ч-что ва-важнее, может, уже начнём разговор? Д-д-да-давай о чем-нибудь поговорим.

— Да. Ну что ж, — и Масузу направила на меня взгляд, полный ожиданий. — Эйта-кун. Ты смотрел вчерашний выпуск «Проблемные дела инспектора Магуре»?

— !?

Она...

Что она задумала-то?

«Проблемные дела инспектора Магуре» — это популярный телесериал, в среднем удерживающий 18,5% аудитории. Он затрагивает глубинные связи человеческих взаимоотношений, потому популярен вне зависимости от возраста и пола. Даже я, не особо смотрящий ТВ, с нетерпением ожидаю следующих серий.

Вот только недавно на мою страстную речь об «Инспекторе Магуре» Масузу ответила: «Да какая разница». Это было то ещё унижение.

А потому сегодня я непременно донесу до неё всю интересность «Инспектора Магуре».

— Разумеется, смотрел, — и продолжил, осмотрительно выбирая слова. — Мне кажется, что одной из любопытных особенностей «Инспектора Магуре» является отношение детектива Ясуура к своей любимой дочери Юки-тян. Возьмём к примеру момент, когда день рождения Юки-тян совпал с массированной облавой на наркокартель. Ведь «жестокость», с которой Ясу-сан ненавидит наркотики, более чем достаточно отражена в предыдущих сериях. С другой стороны, любой фан знает, насколько этот «демон-Ясу» балует свою единственную Юки-тян. Воистину «жестокость» схватилась с «любовью». Он раздираем выбором. И что же выбирает Ясу-сан? Пожалуй, любой фанат сгорает от нетерпения. То, как сезон построен от начала и до самого конца — пробирает. Крайне редко ныне какой сериал так пробирает. Божественен. Этот сериал — божественен.

Последние слова оказались такими же, как и в прошлый раз, ну да ладно.

Масузу кивнула.

— «Жестокость» схватилась с «любовью», неплохо сказано.

— Ага, — я неосознанно сжал кулак. Получилось, Ясу-сан!

— Впрочем, даже если это суть…

— Э?

— Я никогда не видела этот сериал.

— Серьёзно!? Тогда зачем спросила?

— Я подумала, что если коснусь темы, в которой ты эксперт, то я смогу удовлетворить твою жалкую гордость, Эйта-кун.

— Жалкую?! Ты хочешь назвать жалкими мои чувства к «Инспектору Магуре»?!

Масузу отрицательно покачнула головой, словно убегающая кошка.

— Нет же, я слишком быстро произнесла жареную.

— Что это за гордость в масле такая? Или скажешь, что гордость с голубем* перепутала? Типа жареная птичка, хех? Ха-ха-ха.

— Да, да, интересно, мне интересно. Может сменим тему?

— Да ответь же!?

Я уже всё, плакать хочу. Или скорее уже плачу.

— Ч-черрт, п-почему ты тему меняеешь? С-сейчас ведь благодаря моей шутке ра-разговор ведь мог завязатьсяааа.

— Извини. Извини, — зачем-то повторив дважды, Масузу погладила меня по спине. — Видишь, вон автомат по продаже напитков, схожу куплю чего-нибудь холодненького, угощу тебя.

— С-пасибо…

Так она и доброй быть умеет. Хоть и кажется, что меня провели…

— Вот, держи, Эйта-кун, — ожидания мои подтвердились через десяток секунд.

— Ты меня ненавидишь, что ли?..

— Вовсе нет.

— Ты же о холодном говорила, нет?

— Он холооодный. Вот, — да уж, переданный мне суп из красных бобов был воистину ледяным.* Зачем они такое продают-то?

Поскольку стоя пить не очень, выделяешься, мы уселись на скамейку сбоку от автомата. Спокойный район, самый его край, где почти нет людей, — крайне тихое место. Неподалёку, правда, слышен перезвон колокольчика на ветру, но он придаёт некую элегантность… Если б ещё пить пришлось не суп из красных бобов!

Масузу же пьёт баночный улун. И со словами «прекрасные закатные облака» безэмоционально смотрит в небо, что ставит под сомнение, действительно ли она их считает «прекрасными».

Вот, честно говоря, я не понимаю, о чём она думает. Такое ощущение, что чем дольше я с ней встречаюсь, тем больше мне открывается её темная сторона.

— Эйта-кун.

— Что?

— Может уже расскажешь? — Масузу пристально взглянула на меня. — Ты ведь от меня что-то скрываешь?

— О-о чем ты?

— В последние несколько дней ты то и дело украдкой бросаешь взгляды на Харусаки-сан.

Глоть.

— Б-без понятия! С чего бы мне Чивой интересоваться?

— Хм, значит притворяешься невинным до конца, — Масузу приблизила лицо к моему уху. — «Охраняющая меня четвёрка be my angels*».

— Гхе!? — я немедля перевел взгляд на Масузу. Её глаза были полны насмешки.

— Я, конечно, понимаю, что это «Тетрадь Стыда», но это как-то слишком даже… может, мне его зачитать?

Меня бросило в ледяной пот.

Это плохо.

Это очень плохо.

Там, конечно, много всякого, такого, что при прочтении вслух вызовет стыд, но эта часть в пять раз хуже. В пять раз смертельнее, чем «Зверь». Не уверен, что останусь в своём уме после этого.

— Ма-Масузу, тыы...

— Я же говорила, Эйта-кун, — прищурилась она. — Не смей быть добр с другими девушками передо мной.

— Я-я вовсе не добр к Чиве.

— Без разницы. Хоть и фальшивый, но ты всё же мой парень. Я не прощу чрезмерной внимательности к другим девушкам.

Вот же. Сколь же в ней сильно чувство собственничества. Фальшивка ли, подлинность ли —' что моё, то моё, значит.

— Что бы ты не говорила, я не могу рассказать.

— Хм. То есть ты не возражаешь против чтения?

— Этого рассказать не могу. Ни за что.

Сливать другому содержимое любовного письма — нельзя. Чисто по-человечески. И без разницы от Чивы оно или от кого другого.

— Вот как, — вздохнула Масузу. — Значит, и впрямь для Эйта-куна Харусаки-сан — особенная, — и, больше ничего не говоря, поникла. С каким-то одиноким видом она допила улун и воззрилась на банку.

… Неужели не зачитает тетрадь?

Нет, разумеется, я не жажду этого. Но обычно Масузу после моего отказа наверняка зачитала бы.

И в этот миг…

Выражение лица Масузу резко изменилось.

Глаза удивлённо распахнулись, лицо построжело, и она стала пристально смотреть в одну точку — скорее даже уставилась.

Я неосознанно засмотрелся на такую Масузу. Такой вид для неё — крайняя редкость. Потому не сразу понял, на что она смотрит.

— Э? Так это и есть парень Сузу?

На девушку с синими глазами и золотыми волосами, перевязанными в два хвостика.

Блондинка обыкновенная.

Внешность, вполне подпадающая под это стандартное клише, но нахождение под её взглядом вызывает нехорошее беспокойство. Всё вокруг неё кажется абсолютно иным, словно другое пространство.

На девушке форма известной частной школы соседнего города с дорогим дизайном, в отличие от формы нашей, государственной школы. «Подобная вещь не всякому пойдет», — эти слова, как-то произнесенные Чивой, эту девушку идеально описывают. Быть может, потому что и сам её вид — крайне привлекателен. Она словно из другого мира.

Масузу произнесла слабым голосом:

— Мана, ты почему?..

— Так посмотреть хотелось. На парня Сузу.

До меня наконец дошло. Те слова, недавно сказанные девушкой, «парень Сузу» значили «парень Масузу».

— Хм… — Мана, кажется, так её зовут, с легкой улыбкой приблизилась, оглядывая меня с головы до ног и даже не пытаясь скрыть исходящее любопытство. Из-за этого я крайне плохо себя ощутил.

Наглядевшись на меня вдоволь за тридцать секунд, она ослепительно улыбнулась.

— Какой-то он скучный с виду же?

Тьфу. С такой-то улыбкой и такая оценка.

— Только вот ты, ты же ведь на самом деле не любишь Сузу, так?

— Эээ!?

Она поняла, что мы притворяемся?! Как?

Неосознанно отведя взгляд в сторону, я увидел, что лицо Масузу склонено, скрыто за волосами.

Руки на коленях сжаты в кулак.

— Мана, не говори так, будто что-то знаешь. Что ты вообще понимаешь?..

В ответ девушка усмехнулась.

— Да нет же, нет. Шуутка. Я ж просто поддеть тебя думала, а что? По-прежнему не переносишь подколок, значит. Вот почему папа беспокоится за тебя, в курсе?

Я облегчённо выдохнул. Похоже, это был блеф чистой воды.

Так, минуточку. Папа?

В принципе, по идее-то, родители у неё есть же…

— Так что ты забыла в этом городе? Приказ от него?

— Да. Съезди, глянь, как там она — было сказано. И хоть я слышала его по телефону, звучало крайне пугающе. Что не для того он позволил тебе перевестись сюда. Вроде как от здешнего начальства он всё знает о тебе и школе, Сузу.

Масузу резко вздохнула и передёрнулась.

А девушка продолжила приторным голосом.

— Извини, напугала? Да шучу я. Всё в норме. Я его легко обману. Дурочка, не стану я делать того, что поставит тебя, Сузу, в неприятное положение.

Судя по форме средней школы, она как минимум на год младше Масузу, по идее… Но она обращается с той, как с ребёнком.

Язвительная, грубая Нацукава Масузу — напугана.

— Но в обмен на это, Сузу…

И девушка посмотрела на меня.

Приблизилась.

Я, сидевший до того на скамейке, попытался встать, чтобы отдалиться… и столкнулся с ней грудь в грудь. Словно в наваждении, её лицо приблизилось.

— … отдашь мне своего парня? — и её губы коснулись моих.

Губы Маны гораздо меньше моих, мягкие, и в них можно утонуть.

Я собрался её оттолкнуть, но та, словно запрещая это, строго взглянула на меня. В её голубых глазах мерцал озорной огонёк.

Поцелуй закончился через несколько секунд. Быстро отдалившись, безо всякого смущения, она высунула язык:

— Кража завершена. Спасибо за угощение♪.

Мне только и осталось, что вздохнуть.

В лице Масузу же не было ни кровинки, она ошеломлённо взирала на девушку.

В это время недалеко от торгового автомата показался черный лимузин. С водительского места встал лысый здоровяк, облачённый в черный костюм и солнечные очки. Судя по виду — не простой водитель. Вероятнее всего телохранитель.

Приблизившись к ней с поклоном, он произнёс:

— Госпожа, время.

— А, вот как, — проведя по волосам со слегка расстроенным видом, произнесла она. — Ну, Сузу. Подумай до следующей нашей встречи, хорошо? О многом.

Масузу не ответила.

— Онии-сан, давай в следующий раз сделаем кое-что более приятное, чем поцелуй?

Это её отношение, будто она всего лишь перекусила, очень разозлило меня.

— Ты всего лишь в средней школе и говоришь такое! Что ещё за фамильярность такая, какой я тебе Онии-сан, а?!

Севшая на заднее сиденье девушка улыбнулась.

— Так ведь Нацукава Масузу — моя старшая сестра же.

— Ч-что?

— Третий класс частной средней девичьей школы Ненака, Нацукава Мана. Зови меня просто Мана, будущий старший брат♪.

После того как лимузин с девушкой уехал, я был не в силах пошевелиться.

Что?

Младшая сестра Масузу?

— Эй, Масузу. Как это понимать?

— Не говори ни слова, — резко оборвала она. — У меня тоже есть то, чего лучше не касаться. Так же, как и у тебя, не так ли? — скрыв лицо за волосами, стараясь не встречаться со мной взглядом, произнесла Масузу.

Она крепко обхватила себя за плечи, вся прямо испуская ауру отрицания.

— Понял... — глубоко вздохнув, я покачал головой.

Я, конечно, многое хочу узнать о её сестре, но тоже ведь молчу о любовном письме. Ибо другим не сказать. Это раздражает, но ничего не поделать.

Я понял лишь одно.

Я ничего не знаю о своей «девушке».

1. ↑ А теперь уголок пояснений. Жалкая チンケ, и отбивная メンチ, простая перестановка слогов, которую действительно можно списать на оговорку. Кое-как на русском сумел переделать. Второе же в японском ещё проще, プライド — гордость и フライド — жареный, по звучанию отличаются всего на одну фонему. В русском так не выйдет -_-.
2. ↑ Такой суп обычно подаётся горячим.
3. ↑ В оригинале написано. 『俺を守る四人の美・舞・天使たち』be здесь надписано над «красота», my — надписано над танец, у которого такое же чтение. Angels же надписано над его японским аналогом. То есть написано «Охраняющие меня четыре прекрасных танцующих ангела». Чтение же предано фуриганой другое, как видите.