Мы вернулись в мою комнату. Перед нами лежали зверо-девушки в униформе, одна с кошачьими ушами, другая с собачьими. Их руки были связаны за спиной наручниками из магии земли, а в рот были вставлены кляпы. Мы с Занобой сидели в креслах и ждали, когда они проснутся.

Почему, спросите вы? Разве я не собираюсь воспользоваться случаем и что-нибудь сделать, пока они в отключке? Не глупите! Я ведь был джентльменом.

– Мргх?!

– Ммм! Ммм!

Они обе очнулись. Они сразу поняли, в какой ситуации оказались, и начали шумно стонать.

– Доброе утро девочки, – тихо сказал я, прежде чем встать и посмотреть сверху вниз на них обоих.

Они повернули свои тела и посмотрели на меня. В их взгляде было беспокойство, но они всё ещё смотрели на меня.

– Ммм! – Стон сопротивления. Они явно не понимали ситуации, в которую попали.

– Итак... с чего бы нам начать этот разговор? – Я поднёс руку к подбородку, рассматривая их обеих. Их юбки задрались от того, что они так крутились, обнажая их нежные бёдра. Воистину прекрасное, зрелище, на которое стоит посмотреть.

– Мм?! – Пурсена поняла, на что я смотрю. Она пошевелила носом, принюхиваясь, и выражение её лица стало озабоченным. Её обоняние подсказало ей, на что я смотрю и о чём думаю. В отличие от неё, Риния, казалось, ничего не понимала, продолжая смотреть на меня с укором. Казалось, у Пурсены нюх был по лучше.

На самом деле, учитывая болезнь, которая меня мучила, от меня не должно было исходить почти никакого запаха возбуждения.

– Хм...

Именно тогда я внезапно подумал кое о чём. Передо мной были две студентки со связанными звериными ушами, в растрепанной одежде, совершенно не способные двигаться. Это было безумно возбуждающе. Возможно, это могло бы излечить моё состояние?

Я слышал, что дворяне Асуры склонны к извращённым фетишам. Возможно, потеря девственности пробудила во мне нечто подобное. В прошлой жизни я точно не имел ничего против такого рода вещей, хотя это и не было тем, что я бы назвал фетишем.

Приняв решение, я решил испытать его. Я пошевелил пальцами, потянувшись к огромному горному хребту на груди Пурсены. Она плотно закрыла глаза, на её лице появилось ужасное выражение, как будто её пытали. Как будто я делаю с ней что-то ужасающе жестокое.

Знаете, в мире есть женщины, которые делают то же самое с мужскими сосками, не проявляя при этом никакой сдержанности, подумал я.

Но, несмотря на это, её грудь в моих руках ощущалась потрясающе. В конце концов, они действительно были огромными. Но я ощущал лишь слабое чувство возбуждения. Никаких криков радости от моего маленького товарища, никаких признаков того, что он может очнуться от своего долгого сна, нет.

Когда я отпустил её, возбуждение мгновенно угасло, и осталось только удушающее чувство одиночества. То самое чувство, которое я испытывал всегда. Думаю, и это не помогло бы.

Пурсена выглядела смущенной, когда я отпустил её. Она снова понюхала воздух, и выражение её лица изменилось на облегченное, а затем на нём появилось противоречивое выражение.

– Мастер? Так вы хотели разобраться с ними таким методом? – спросил Заноба.

Я посмотрел на Ринию. Как только наши глаза встретились, она сердито посмотрела на меня, поэтому я пошёл и пощупал её тоже. Её грудь была меньше, чем у Пурсены, но всё же она обладала весьма внушительными достоинствами. Дольдийские женщины вообще казались богатыми.

Но, как и прежде, этого было недостаточно, чтобы привести в восторг моего кота. Единственным заметным изменением было растущее унижение и гнев во взгляде Ринии.

Я слышал, что любители БДСМ получают удовольствие, наблюдая, как такой взгляд искажается по мере того, как человек всё глубже погружается в отчаяние. В прошлой жизни я немного разбирался в подобных фетишах, но видеть что-то на экране компьютера - это совсем другое, чем в реальной жизни. Мне нечего было с этого поиметь. Эксперимент был окончен.

– Вы понимаете, почему вы оказались в такой ситуации? – спросил я их. Девушки обменялись взглядами и покачали головами. Риния выглядела готовой закричать, поэтому я вынул кляп Пурсены.

Немного подумав, она проговорила:

– Вроде ничего, ничего мы тебе не сделали, нано.

– ОХ, ничего не сделали, да?! – Я целенаправленно повторил её слова, щелкнув пальцами. Заноба робко поднёс коробку. Открыв её, он обнаружил трагически раздробленную фигурку Рокси. – Это ведь вы сделали, верно?

– Фу... что с этой отвратительной статуэткой?

– ОТВРАТИТЕЛЬНОЙ?! – Я повторил её слова снова. Она назвала Рокси отвратительной?! Рокси, над которой я так усердно работал?! Та, что продавалась за мгновение, потому что была шедевром... отвратительна?!

Нет, успокойся. Давай будем спокойны. Глубокий вдох. Вдох... и выдох. Вдох... и выдох!

– Эта фигурка изображает мою богиню.

– Б-богиню?

– Именно так. Она спасла меня, лишь благодаря ей, я смог познать мир. – Пока я говорил, я отошёл к краю своей комнаты. Там стоял мой алтарь. Алтарь, который был первым, что я установил, когда пришёл в эту комнату. Я открыл его двойные двери и позволил им увидеть интерьер.

– Мм!

– Ч-что это, нано?

– М-мастер, это?..

– ...

Они оба были поражены божественностью объекта поклонения, который был заключен внутри. Даже Заноба отпрянул назад, а Джули схватилась за подол его рубашки с таким видом, будто вот-вот расплачется.

– Эта статуэтка была создана по образу и подобию моей Богини. А вы двое пнули её, растоптали и разбили на куски

Риния и Пурсена расширили глаза, глядя туда-сюда между моим лицом и алтарём, затем медленно на Занобу и Джули, а потом снова повернулись ко мне. Их лица стали абсолютно бледными. И под бледностью я подразумеваю синеву. Синие, как компьютерный экран смерти. Но, по крайней мере, казалось, что теперь они понимают, что натворили.

– Итак, можете ли вы как-то оправдать свои действия?

Пурсена потратила несколько секунд на обдумывание моего вопроса. Затем она сказала:

– Вы неправильно меня поняли! Риния единственная, кто топтала её. Я просила её остановиться.

– Ммммм?!

Вместо того, чтобы извиниться, она снова стала оправдываться. Очень хорошо. Похоже, это будет интересное зрелище, поэтому я вынул кляп Ринии. Когда я это сделал, они оба начали визжать друг на друга пронзительными голосами.

– Это Пурсена заявила: "она отвратительна, тебе она больше не нужна", ня!

– Но это же ты топталась по ней!

– Моя нога поскользнулась, ня. Кроме того, в конце ты подбросила её в воздух, ня! И ты хихикала, когда видела, как Заноба искал осколки всю ночь, ня!

Так он искал фрагменты всю ночь... некоторые из них, например, раздробленная лодыжка, были размером с кончик моего мизинца. Заноба, ученик мой. Моя привязанность к нему возросла в три раза. Он направлялся прямо по моему романтическому маршруту. Так держать, Заноба!

В любом случае. Вернёмся к делу.

– Молчать! Вы оба виноваты. – Сначала я положил конец их позорным попыткам бросить друг друга под автобус. Затем я объявил приговор. – Еретики должны быть наказаны. Однако моя религия была создана недавно, поэтому я ещё не определился с наказанием в подобной ситуации. Интересно, а как у вас в деревне наказывали за такое?

– Е-если ты сделаешь нам что-то странное, то мой отец и дедуля оторвут тебе голову, ня! Они два сильнейших воина в Великом Лесу, так что... ах... – Риния сделала паузу, похоже, вспомнив, что я тоже знаю Гиеса и Густава. Это заставило меня вспомнить о моём наказании в Великом Лесу.

– Господин Гиес? Ах да, я помню. Он несправедливо обвинил меня в том, что я совершил нечто предосудительное по отношению к Священному Зверю, поэтому меня раздели догола, облили ледяной водой, а затем оставили в камере на семь дней. Хорошо, тогда. Почему бы нам не сделать то же самое с вами двумя?

Для ясности, я вовсе не держал зла на это. В то время я был немного раздражен, но в конечном итоге, несмотря на обстоятельства, это был приятный опыт... не то чтобы Риния и Пурсена знали об этом. Они потеряли дар речи, их лица стали призрачно-белыми. Очевидно, такой способ наказания считался у зверолюдей ужасной формой пытки.

– Н-нет, мы сделаем всё, что вы захотите, всё что угодно, только не это, пожалуйста, ня!

– Ты можешь делать с Ринией всё, что захочешь. Поэтому пощадите меня!

– Верно, ня! Вы можете делать со мной всё, что захотите... Чёёее?!

Какой фарс. Они оба не проявляли никаких признаков раскаяния. Особенно шавка.

– Вы, дольдийцы, были жестоки в своём наказании, когда дело касалось вашего любимого священного зверя, понимаете? Конечно, они извинились, когда поняли, что меня обвинили без причины... но ваш поступок не сравниться с этим.

– Умоляю, простите нас. Мы не знали, что эта статуэтка так важна!

– Похоже что так, – согласился я.

– И мы больше никогда этого не сделаем!

Как будто я когда-нибудь позволю этому случиться во второй раз! Никогда нельзя вернуть то, что было разрушено. Эти двое никогда не смогут понять, каково это - видеть, как на твоих глазах разрушают что-то дорогое тебе. Даже сейчас я помнил, как мой младший брат битой разбил мой компьютер. У меня не было намерения вспоминать те старые чувства, но я всё ещё чувствовал вкус отчаяния, которое испытывал в то время. Чувство, когда мой единственный источник поддержки разбился вдребезги!

– Мы извинимся, ня. Мы даже покажем вам наши животики, ня.

– Верно, хоть это смущает, я готова на это, нано!

Показать мне их животы? А, эта звериная форма поклонения, которую сделал для меня Гиес. Неискреннего поклона было бы недостаточно, чтобы подавить мои эмоции.

– Если хотите, чтобы я вас простил, соберите мою фигурку по кусочкам!

Р-о-кс-и, Р-о-кс-и!

– Точно! Даже мастер не в состоянии вернуть ей былую славу! – укорял их Заноба.

Но Заноба, ученик мой, это неправда...

Все части были на месте, а самая важная часть, посох, был совершенно невредим. Моё мастерство также улучшилось с тех пор, как я впервые создал её. Теперь я мог делать фигуры более гладкими, без заметных линий в местах соединения сегментов.

Подождите.

Точно! Я мог это исправить. Это не было похоже на то, что не подлежит ремонту.

– ...

Как только я понял это, мой гнев быстро рассеялся. Они извинились и обдумывали свои действия. Может быть, мне стоит их простить? На самом деле, то, что я сейчас делаю, было преступлением. Если бы об этом стало известно, я мог бы оказаться в горячей воде. Например, если на это зрелище наткнется какой-нибудь лысый с копьем...

Нет! Проблема была не в этом! Проблема была в том, что эти двое без зазрения совести уничтожили то, что было дорого кому-то другому. И если бы я проявил к ним доброту здесь, они, несомненно, сделали бы то же самое снова! Мне нужно было донести до них этот урок, чтобы они поняли! Я стал последователем Рокси!

Но теперь, когда я остыл, я не мог придумать никаких удовлетворительно дьявольских форм наказания.

– Заноба, у тебя есть какие-нибудь идеи? – спросил я.

– Пусть их постигнет та же участь, что и мою фигурку! – В его глазах был безжалостный взгляд. Казалось, его сердце всё ещё полно гнева, что вполне логично - он был свидетелем преступления.

Если бы я согласился, их обоих, скорее всего, разорвало бы на куски, как разбитую статуэтку Рокси. Заноба с силой разорвал бы их на части своими руками. Он стал бы тираном Сплатинусом. Он может так поступить. Этот человек определённо поступит так... Отрывающий Головы Принц был всё ещё жив и полон сил.

– Нет. Убивать нельзя, это уже перебор. Ни в коем случае!

– Тогда давайте продадим их в рабство. Продажа соплеменников Дольдия запрещена, но я полагаю, что в Асуре есть семья, питающая к ним сильную любовь. Кто-то наверняка дорого заплатит за таких рабов, даже если это будет означать нарушение некоторых правил.

...теперь он хотел начать войну со зверолюдами? Это заходит слишком далеко.

– Это может быть непросто, учитывая, что семья, о которой ты упомянул, сейчас на грани уничтожения, – сказал я.

На этой ноте мне стало интересно, как сейчас обстоят дела у семьи Борей? Я ничего не слышал о них с тех пор, как был на Северных Территориях. Они находились в плохом положении. Кажется, это лишь вопрос времени, когда вся семья будет уничтожена.

– Послушай меня, Заноба. Шутки в сторону, они принцессы. Нам нужно выбрать что-то с низким уровнем воздействия, иначе потом мы будем страдать от последствий.

– Вы не перестаёте удивлять меня, мастер. Даже с такой злостью, вы сохраняете самообладание.

Хм. Что с ними делать? Я не буду чувствовать себя удовлетворённым, просто отпустив их. На самом деле, было бы лучше оставить их в таком виде навсегда, как сюрприз для глаз. Они были не совсем в моём вкусе, но всё же они были красивыми девицами.

Нет, нет, нет. Похитив их, я, возможно, уже навлек на себя неприятности. Я не мог держать их здесь долго. Я мог восстановить статуэтку, а они, похоже, обдумывали свои действия.

Я хотел сделать что-то, чтобы положить конец этому инциденту, но... хммм...

***

– Как то так всё обстоит. – Не зная, что делать, я обратился к Фиц-семпаю, что стало моей привычкой в последнее время. У него был ответ практически на всё..

– По-подожди секунду. Значит, они сейчас в заточений у тебя?

– Да, так и есть. Но не пугайся, я уже сообщил их учителям, что сегодня они не будут посещать занятия.

– То есть, ты хочешь сказать, что ты поймал их и, э-э, держал в заточении с помощью Занобы?

Это звучало примерно так. Я посадил в тюрьму двух звероухих красавиц. Это было похоже на то, что в прошлой жизни я бы внёс в свой список желаний. Конечно, это было бы для того, что наступит после заключения, но это было то, чего я не мог достичь в моём нынешнем состоянии.

– Рудеус, эм, ээ, с тех пор, как ты заключил их в свою комнату, ты ведь не?.. – Лицо Фиц-семпая стало ярко-красным, когда он посмотрел на меня, глаза наполнились неодобрением.

О нет, похоже, он неправильно меня понял.

– Нет, нет, я не делал с ними ничего извращенного.

– П-правда? – спросил Фиц.

– Я лишь потрогал их грудь, для проверки, – заверил я.

– Так ты лапал их за грудь!..

– Я хотел кое-что проверить.

– А?.. Значит, у тебя не было больше причин?

Другие причины? Он, вероятно, спрашивал, трогала ли я их с сексуальными намерениями. Наверное, можно сказать, что да, но с моей точки зрения, это была попытка лечения моего состояния. Всего лишь один эксперимент. – У гу.

Выражение лица семпая слегка расслабилось. – Хорошо. Но есть одна проблема. Несмотря на то, как они себя ведут, они всё ещё потомки вождей племени зверолюдей.

– Не волнуйтесь. Я лично знаком с вождем племени и их лидером.

– Что?! Серьёзно?

– Да. Так что если я скажу что-то в духе "Они слишком обленились в университете, так что мне пришлось привести их в чувство", то уверен что они поймут.

– Но как ты познакомился с вождём племени? Дольдия отстраненно относятся к другим расам... Очень редко можно увидеть кого-то вроде вождя племени, который знаком с человеком.

Я рассказал Фиц-семпаю историю о своём пребывании в Великом Лесу. По ходу рассказа я понял, что это был довольно жалкий эпизод для меня. Я пытался спасти детей, но был схвачен, а после освобождения каждый день проводил, играя с собакой и создавая фигурки.

– Хахх, ты как всегда поразителен, Рудеус-кун.

Это была жалкая история, и всё же Фиц издал вздох удивления, когда я закончил свой рассказ. Какая часть его впечатлила?

– То, что ты так понравился Священному Зверю... Это удивляет.

О, эта часть. Теперь, когда я подумал об этом, почему Священный Зверь всё время приходил ко мне? Конечно, это было не просто потому, что я ему нравился.

– Полагаю, даже шавка может понять, когда кто-то является ее спасителем.

– Думаю, лучше не употреблять это слово в присутствии зверолюдей, – предупредил Фиц.

Конечно, нет. Я был бы в ярости, если бы кто-то насмехался над Рокси в моём присутствии, называя её отвратительным демоном, в конце концов. Я знал, что некоторые границы нельзя переступать. Между мной и Священным Зверем "шавка" было ласковым словом, а не термином снисхождения.

– Ну да ладно, мне бы нужна ваша мудрость семпай, в этом вопросе. Как я могу преподать им урок, не вызвав мести с их стороны?

– Сложно сказать.

Семпай хмыкнул в раздумьях.

– Я согласен, с тем, что набрасываться на кого-то, а потом уничтожать его имущество - непростительно.

Я думал, что он скажет мне просто отпустить их обоих, но его гнев, похоже, разгорелся из-за того, что они напали на кого-то, кого он лично знал. Учитывая его действия на рынке рабов, Фиц мог быть человеком с сильным чувством справедливости.

– Хорошо! У меня есть одна неплохая идея, – сказал он.

Подобная фраза в художественной литературе обычно предвещала хаос, но ладно. Мы с Фицем вместе отправились в мою комнату.

***

Едкий запах витал в воздухе моей комнаты. Пол был сырой, в комнате воняло, а Риния и Пурсена хромали от усталости. Возможно, мне следовало позволить им воспользоваться ванной.

Они обе выглядели неуютно, поэтому я с помощью магии убрал беспорядок и открыл окно, чтобы впустить свежий воздух. Я снял с них испачканные юбки и нижнее белье, а после вытер их. Их одежда отправилась в прачечную. Если что, они не было настолько обнаженными. Всё было хорошо.

Я взглянул на их лица и увидел, что у каждой из них выражение полной капитуляции.

– Ты можешь быть побить нас, если хочешь, ня. Но даже если ты собираешься держать нас как питомцев, по крайней мере снями с нас эти наручники. Пожалуйста, мы обещаем, что не убежим, ня. – Быть связанным в течение почти двадцати четырех часов, должно быть, было тяжело для зверолюда кошачьего типа.

– Дайте нам хотя бы поесть, умоляю. Мы будем хорошими девочками. Я не буду выть по ночам. И кусать тебя не буду. Я хочу мяса, мяса... Я так голодна.

Очевидно, Пурсена была из тех, кто любит обжорство. Теперь, когда я об этом подумал, она ела мясо ещё во время нашей первой встречи. Тем не менее, я не мог поверить, что они оба сдались всего через день. Должно быть, из-за недостатка пищи. В конце концов, люди слабы перед лицом голода.

Я отпустил их обоих, и они встали передо мной на колени. Это было чрезвычайно возбуждающее зрелище, учитывая, что на их нижних половинах ничего не было. Мои губы скривились от восторга, но, конечно, моя промежность не проявила такого же интереса.

– Рудеус, – предостерег Фиц-семпай. Он был неподалеку и стирал их юбки и нижнее белье.

– Поскольку они уже всё поняли, может будет лучше отпустить их? Хотя ты похоже ещё не успокоился, но провести связанными и не способными двигаться целый день, это уже суровое наказание для них. К тому же это мужское общежитие, и тут полно голодных парней.

– Верно, ня.

– Каждый раз, когда я слышала шаги, я думала, что мне уже конец, нано...

Вообще-то, насколько я знал, таких мужчин здесь не было. Это не было похоже на то, что жители общежития были заточены в этих стенах. Если бы они были настолько возбуждены, то могли бы посетить квартал удовольствий или нанести визит одной из недавних первокурсниц, эльфийке, которая, по слухам, была красавицей. Возможно, Риния и Пурсена боялись опасности из-за обиды, которую они вызвали у других студентов? С другой стороны, было немало людей, которые, обнаружив двух связанных девушек, просто отнесли бы их на невольничий рынок.

– С этого момента мы будем делать то, что ты скажешь, ня. Мы будем твоими прихвостнями, ня.

– Пожалуйста, прости нас, нано, – добавила Пурсена. Казалось, они хорошо обдумали своё поведение.

– Вы не обязаны быть моими слугами. Но я не прощу вас, за то, что вы сделали с Рокси.

Они оба побледнели и быстро кивнули. – Ни в коем случае, ня. Если ты насмехаешься над чужим Богом, ты заслуживаешь смерти, ня.

– Я помню, как меня преследовали Рыцари Храма... это был кошмар, – сказала Пурсена.

– Вообще-то, моя тётя - член Рыцарей Храма.

Как только я это сказала, обе девочки стали еще более жуткими и приобрели белый оттенок. Связи, несомненно, были ценной валютой в этом мире.

Когда Фиц закончил, они с удовольствием надели свою одежду. (Почему, спрашивается, так возбуждает смотреть, как девушка надевает нижнее бельё? Для меня лично это было даже более возбуждающе, чем смотреть, как они снимают его).

Когда непосредственная опасность миновала, а их одежда была возвращена, девушки немного воспряли духом.

– Хоть я и сказала, что мы сделаем всё, что ты скажешь, всё, что может привести к появлению ребёнка, не обсуждается, ня, – сказала мне Риния. – Я хочу сначала встречаться с кем-то как следует, а потом выйти замуж и завести детей, ня.

– Согласна, – сказала Пурсена. – Но я разрешаю тебе иногда потрогать грудь Ринии, нано.

– Да, ня. Иногда ты можешь... Подожди, почему сразу мою?!

– Я слишком дорого стою. Ты можешь потрогать мои, только если дашь мне дорогое мясо.

Очевидно, несмотря на то, что они были правонарушителями, их целомудрие было твёрдым. Мне следовало ожидать этого, учитывая, что они были принцессами. Тем не менее, похоже, что кроткое отношение, которое они проявляли до этого момента, отчасти было притворством. Я надеялся, что они действительно обдумывают свои действия.

– Осторожнее, Рудеус, – предупредил Фиц-семпай. – Не теряй бдительности рядом с ними.

– Ня?! Подожди, Фиц, не говори так, ня!

– Да! – согласилась Пурсена.

– Босс - монстр, у которого не всё в порядке с головой! Если он снова победит нас, неизвестно, что он с нами сделает, ня! Мы не настолько глупы, чтобы пытаться снова сражаться с ним!

Кого они назвали монстром? Как грубо. Хотя я бы спокойно спал по ночам, если бы знал, что они так обо мне думают.

– Босс, теперь мы можем идти домой? – спросила Пурсена, слегка наклонив голову. Подождите, почему она называет меня боссом? Не то чтобы я возражал... – Я голодна. Я хочу вернуться в свою комнату и съесть свои запасы вяленого мяса.

– Да, мы здесь с прошлой ночи без еды и воды, ня.

Что за фигня? Теперь они заставляли меня выглядеть как плохой парень. Может быть, они всё ещё не усвоили урок, в конце концов.

– Вы так и не усвоили урока, да? – сказал Фиц.

– Фиц, не влезай в своё дело, ня.

– Верно. Брысь отсюда, нано.

Фиц-семпай выглядел ошеломленным.

– А ну сидеть, вы двое! – крикнул я.

– Да, ня!

– Нано!

– Фиц-семпай, я передумал. Пожалуйста, сделайте так, как мы договаривались.

Пока они сидели вдвоем, аккуратно сложив перед собой ноги, я дал Фицу добро, и он достал из кармана несколько предметов. Это была его вышеупомянутая хорошая идея - баночка с чёрной краской и кисточка.

***

Когда всё закончилось, мой гнев почти полностью рассеялся.

– ...Фиц, мы запомним это, ня.

– Точно, заебал.

У Ринии и Пурсены были горькие лица. Их брови были соединены в одну бровь, а на веках были нарисованы глаза. Вокруг губ у каждой были нарисованы усы. Наконец, на их щеках были написаны слова "Я собака, которая проиграла Рудеусу" и "Я кошка, которая проиграла Рудеусу" соответственно.

Совершенно новый вид росписи по телу. На самом деле, это было довольно возбуждающе.

– Эта особая краска используется определенным племенем для нанесения рисунка на тело, – объяснил Фиц-семпай. – Если я произнесу правильное заклинание, следы останутся навсегда.

Такая краска действительно существует? Должно быть, это версия татуировки в этом мире. Если подумать, я был уверен, что видел нечто подобное в своей бытность искателя приключений.

– Даже вода никогда не смоет её. Если вы когда-нибудь выступите против Рудеуса, я использую заклинание, и эти отметины останутся на ваших лицах навсегда!

– Ладно, мы поняли, ня. Не надо кричать, ня.

– Мы поняли. Мы будем слушаться. Мы клянёмся.

Они кивнули, дрожа от страха. Их лица выглядели довольно жутко. Если бы эта краска осталась на них на всю жизнь, то это сыграло бы плохую роль в их шансах на брак. Семпай был очень жесток.

– Вы можете идти домой, но вы должны держать это на своих лицах до завтра. Потом я сниму её. Но я не сниму краску с ваших тел в течение следующих шести месяцев, так что имейте это в виду! – Мы написали на их спинах довольно непристойные вещи.

– Мы уже поняли, дайте нам передохнуть, ня.

– ...шмыг. – У Пурсены на глаза навернулись слёзы.

Это вызвало бы вопросы, если бы девочек увидели идущими по коридорам, поэтому они ушли через окно. Мы находились на втором этаже, но им было более чем по силам спуститься вниз - по крайней мере, я так предполагал.

Перед тем как они ушли, Риния повернулась ко мне, как будто только что о чем-то подумала. – Босс, ты смог предугадать наши движения, хотя ты всего лишь маг. Какие тренировки ты для этого проходил?

– Ничего особенного. Я следовал учениям моего мастера и двигался соответственно, вот и всё.

Скорее всего, это было доказательством того, что мои тренировки с Эрис были продуктивными. Я всегда считал себя слабым. По сравнению с тем, как быстро росла Эрис, я чувствовал, что совсем не расту. Но, возможно, дело было в том, что мы росли с разной скоростью, и я всё-таки стал сильнее сам по себе.

– Кто твой мастер, ня?

– Полагаю, Гислен.

– Гислен? Ты имеешь в виду мою тетю? Гислен Королеву Меча?

– Ту самую. – Это было верно - поскольку Риния была дочерью Гиеса, Гислен приходилась ей тетей.

– Ясно, ня. – Риния выглядела так, как будто теперь всё это имело для неё смысл. – Увидимся, ня.

– До скорого, босс. Мы очень сожалеем о нашем поступке, нано. – И они вдвоём ушли.

Когда всё закончилось, Фиц-семпай вздохнул. – Прости, Рудеус. Я немного увлёкся.

– Вовсе нет. Я увидел, как они оба выглядят испуганными, так что, думаю, всё прошло хорошо. – Но что более важно... – Ты говорил что-то о специальном заклинании, которое делает краску постоянной. Что если здесь есть кто-то ещё, кто тоже знает это заклинание?

Поскольку это был инструмент, который существовал в мире, Фиц-семпай не мог быть единственным человеком, который знал заклинание. Мне было бы жаль девочек, если бы кто-то другой использовал это заклинание на них.

– Что? А, это была ложь, – холодно сказал Фиц. – Магическая краска существует, но та, которую я использовал, была всего лишь дешёвой краской для рисования магических кругов. Она исчезнет, если вы смоете её маной.

Он хихикнул, когда говорил. Словно как ребёнок, успешно разыгравший кого-то. Это было невероятно трогательно.

***

Фиц-семпай оставался в моей комнате некоторое время. Он почему-то был суетлив, как будто не мог успокоиться. Он бесцельно бродил по комнате, останавливаясь только тогда, когда находил что-то необычное, чтобы спросить меня об этом.

– Что это? В нём что-то есть? – Его проницательный взгляд обратился к моему алтарю.

– В нем хранится реликвия Богини моей религии, – ответил я.

– А? Значит, ты не последователь Миллиса. Не возражаешь, если я загляну посмотреть, что там внутри?

– Это называется "Вера Рокси"... пожалуйста, не открывай! – Я поспешно остановил его, когда он попытался открыть двери алтаря. Реликвия внутри была настолько божественной, что на неё было бы опасно смотреть человеческим глазам... и его могло бы оттолкнуть то, что я храню женское бельё. Должно быть, я сошёл с ума, демонстрируя его недавно стольким людям.

– Ох, прости. – Он быстро убрал руку. Когда он продолжал осматривать комнату, его взгляд упал на мою кровать. Он поднял мою подушку. – Она забавно шуршит, когда дергаешь её.

– Это самодельная подушка. – Она была наполнена семенами горчичного дерева, одного из монстров, обитавших в лесах Северных Территорий. Если расколоть семечко, внутри оказывался орех, похожий на грецкий, но его оболочка напоминала гречневую крупу. Я расколол его и засунул в наволочку, а снаружи покрыл звериным мехом. Таким образом, мой спокойный сон был обеспечен.

– Ух ты. Не возражаешь, если я её опробую?

– Можешь не стесняться.

Фиц-семпай положил подушку и устроился на кровати. – Прекрасная подушка, не так ли?

– Ты единственный, кто так сказал. – Признаться, единственной другой, кто пробовал её, была Элинализ, которая сказала: "Я бы предпочла мужскую руку за место подушки".

Фиц не снимал солнцезащитные очки, даже когда лежал на кровати. Должно быть, он очень к ним привязан. Мне было интересно, позволит ли он мне когда-нибудь увидеть его лицо. Если только эти солнцезащитные очки не были его частью. Я подумал... что случится, если я протяну руку и сниму их?

Нет, он сказал, что у него есть причина не снимать их. Может быть, у него был комплекс по поводу своей внешности, например... Давайте просто забудем об этом, подумал я. Я не хотел, чтобы он меня возненавидел.

На некоторое время между нами воцарилось молчание. Поняв, что я смотрю на него, Фиц-семпай поднялся. Почему-то мне показалось, что его щёки покраснели, но, возможно, это было лишь моё воображение.

– Хочешь увидеть?

Мое сердцебиение ускорилось, как только он это сказал. Что это было? Что я хотел увидеть? Что, по его мнению, я хотел увидеть?

– Увидеть что?

Это был такой глупый вопрос. Его лицо, конечно же. Ответ был настолько очевиден, исходя из контекста.

– Моё лицо, мои глаза.

Так и знал. Его лицо. Почему я не подумал об этом с самого начала? Как будто я ожидал, что он покажет мне что-то ещё. Он был мужчиной, так что же мне хотелось увидеть? Какую его часть я хотел, чтобы он показал мне?

Мы смотрели друг на друга через его солнцезащитные очки. Я чувствовал, что моё лицо нагревается. Возможно, мои щёки тоже покраснели. – Хочу.

– Хорошо, – сказал он, положив пальцы на край оправы. Но они так и остались там, застыв неподвижно. Его губы нервно напряглись, а руки, казалось, дрожали. В нём было такое же чувство, как у девушки, зацепившейся пальцами за трусики; у девушки, которая стоит перед мужчиной, собираясь снять последний предмет одежды, прикрывающий её тело. Почему-то я тоже нервничал. Нет, какого чёрта я нервничал? Сравнение с раздевающейся девушкой было совершенно неуместным!

Неужели он считал, что обнажение лица - это интимный акт? Нет, это было абсурдно. Возможно, у него просто была какая-то выдающаяся черта, которой он стеснялся. Например, большой шрам от ожога или глаза, выпученные, как у хамелеона! Да, это должно быть так. Без сомнения.

– Просто... – Фиц наконец заговорил. – Просто шучу! Извини, но таков приказ принцессы Ариэль. Мне нельзя никому показывать своё лицо. У меня детское лицо, и это разрушит репутацию, которую я создал как грозный маг, Молчаливый Фиц.

Я ошибался. Это был королевский приказ, очевидно. Что ж, это имело смысл. Что за чушь я себе напридумывал?

– О-о, так вот оно что. Ну, у меня нет намерения принуждать вас к этому.

– Спасибо, я ценю это, – сказал он, поспешно поднимаясь с кровати. – Я лучше поспешу к принцессе Ариэль.

– Хорошо, берегите себя.

– Конечно. До встречи, Рудеус-кун.

– Спасибо за помощь сегодня.

– Без проблем. – Фиц-семпай тоже выпрыгнул в окно, как и две девушки зверолюдей. Как бы я ни хотел сказать ему, чтобы он воспользовался коридором, вылезти через окно было быстрее, если он собирался в женское общежитие. Ну и ладно.

– Фух...

По какой-то причине я почувствовал облегчение. Если бы Фиц показал мне своё лицо... Я чувствовал, что это могло бы привести к тому, что мы не смогли бы вернуть назад. Было такое чувство, что меня приглашают войти в мир, который я не смогу покинуть, как только войду в него. Мир пидорских-желаний, возможно так.

Теперь я был один в комнате, в которой всё ещё сохранялась звериная вонь. Я натёр её дезодорирующим порошком, который обычно используют искатели приключений, а затем лёг в постель. Моя подушка пахла необычайно, я решил, что это запах Фиц-семпая. Он пах приятно.

– Неважно...

Я попал в довольно возбуждающую ситуацию с похищенными девушками, но всё ещё не видел признаков выздоровления. Эротические виды, трогание чужой груди... всё это не помогло. На удивление, пребывание наедине с Фиц-семпаем подействовало даже больше, чем что-либо другое. Мне хочется плакать.

***

На следующий день мы показали Занобе граффити, которые мы оставили на двоих, прежде чем стереть их. Выражение его лица говорило о том, что этого недостаточно, чтобы успокоить его, но я укорил:

– Не похоже, что ты удовлетворен?

Затем я сделал быстрый ремонт фигурки Рокси, после чего он тут же расплылся в улыбке и простил девочек.

Я также извинился перед ними за то, что продержал их связанными больше суток, но...

– Ничего страшного, ня! Мы сами виноваты, мы просто проиграли в дуэли, и он отвёл нас в свою комнату и чтобы нарисовать на наших лицах вот это, ня!

– Верно... Совсем ничего страшного... Правда, совсем, нано...

Если они так настаивали на этой истории, то пусть так и будет. Счастливый конец для нас всех.