Часть 1

Харутора и Хокуто повстречались на первых летних каникулах после поступления в среднюю школу.

Это произошло в маленьком парке рядом с трамвайной остановкой, под голубым, безоблачным небом, когда свежие зеленые листья сверкали, словно изумруды под лучами солнца.

Впервые повстречав Хокуто, он не мог отвести от неё взгляда. Она выглядела, как знаменитость, которая ему тогда нравилась, и была того же возраста, что и он. Харутора наблюдал за ней издалека долгое время, интересуясь, в какую школу она ходит.

Девушка сидела одна на скамейке в парке, и, однажды заметив взгляд Харуторы, она внезапно подскочила, как пружина. Её глаза распахнулись в направлении Харуторы, а рот раскрылся, создавая довольно странную реакцию. В конце концов, он не знал эту девушку.

Харуторе показалось это очень странным, и он попытался подойти к ней. Заметив его, девушка стремительно сбежала из парка, исчезла мгновенно и без следа, оставив позади ошеломленного парня, так и не сдвинувшегося с места – такой была первая встреча между Харуторой и Хокуто.

В итоге, Харутора снова встретил Хокуто – на самом деле, «обнаружил» будет более верно – на второй день после их первой встречи в парке.

С тех пор, Харутора постоянно чувствовал, что она следит за ним. Он не испытывал это ощущение дома, но когда выходил на дорогу, то чувствовал, как кто-то наблюдает за ним со спины. Но каждый раз, когда он осматривался вокруг, никого не было.

Он поворачивался часто, гадая, кто за ним следует. Но не ожидал, что за ним на самом деле кто-то идет. Он заметил другого человека чисто по случайности. В то время, когда шел рядом с припаркованными к обочине машинами, он увидел фигуру преследователя в боковом зеркале.

Это была девушка, которая сбежала из парка.

Он рефлекторно развернулся, встретившись глазами с Хокуто, которую поймали врасплох. Она побежала прочь, а он погнался за ней. К сожалению, скорость Хокуто была ошеломительной, и её фигура исчезла в момент.… После этого, подобные вещи случались каждые три дня, вскоре это стало повторяться каждые два дня, и, в конце концов, эта драма стала разыгрываться каждый день. Это были самые странные отношения во всей его жизни.

Харутора преследовал, Хокуто убегала, и такие дни продолжались долгое время.

Почему она следует за мной? Почему она убегает? Харутора задумывался, но не мог этого понять и чувствовал только недоумение.

Но взамен, это чувство недоумения разожгло в Харуторе боевой дух.

Он придумал несколько планов, но Хокуто видела сквозь них. Он даже не успел заметить, как глубоко был поглощен этой игрой в догонялки. Он никогда не проводил так летние каникулы, где надо было ломать голову, бегать вокруг и потеть так много.

Беззаботные, жаркие, увлекательные и таинственные дни.

Он погружался в погоню в этом летнем солнечном свете.

Но в итоге, Харутора так и не поймал Хокуто ни разу.

На последний день летних каникул, он принял решение изменить свои методы. Вначале дня он пришел в парк, где они впервые встретились, и ждал весь день. Он не делал ничего, просто стоял в парке и по-идиотски ждал, при этом думая, не сошел ли с ума. Он вынес муки жары, потел, пока не оказался полностью обезвожен, но мысль о том, чтобы пойти куда-нибудь охладиться, даже не приходила ему в голову.

Хокуто появилась в сумерках.

В мгновение, когда солнце опустилось за горизонт, в короткий миг, когда свет не растворился полностью, когда небо окрасилось в волшебный индиго …

Хокуто уверенно подошла прямо к Харуторе и открыла рот, словно собиралась исповедоваться.

Но Харутора опередил её, не дав произнести и звука:

- Тебе не нужно что-либо говорить, ты победила.

Она закрыла рот, её глаза изучали Харутору, словно она размышляла над значением этих слов.

- Я не смог тебя поймать, поэтому я думаю, что ты не захочешь, чтобы люди узнали что-то о тебе, верно?

Хокуто молча стояла с неловким выражением, но Харутора лучезарно улыбался.

- Ты действительно безумно быстрая девчонка. Но позволь мне хотя бы назвать своё имя. Я Харутора.

Он встал со скамейки, говоря это, и протянул руку.

Хокуто пристально смотрела на руку Харуторы, словно маленький зверек, смотрящий на еду, а затем её слегка опущенные глаза засияли светом.

Она тихо протянула свою руку, робко касаясь руки Харуторы, и затем, крепко пожала, словно никогда не собиралась её отпускать.

Впоследствии, наивная улыбка расцвела на её лице – которую Харутора в будущем увидит еще не раз.

Харутора едва понял Хокуто. Таинственная девушка – так Тодзи называл Хокуто, но Харутора не волновался, так как, в конце концов, ему нравилось проводить время вместе с ней.

Этот летний день закончился, поприветствовав осень, которая, затем, уступила дорогу зиме, и год прошел. Второй год прошел, и они оставались такими, как и были. Тодзи присоединился к ним в третий год, и окружение Харуторы стало еще веселее.

Скрытная девушка и малолетний преступник, казалось, очень хорошо ладят, чему Харутора был безмерно рад.

Потому, он не хотел уничтожать отношения между ними тремя.

Потому, он хотел, чтобы так было всегда.

Потому, он думал, что это было довольно неплохо.

Часть 2

Харутора бежал по прямой дороге в ночи.

Сильный дождь не прекращался, гром разносился по всему небу, а вспышки молний рассекали ночь.

Не обращая внимания на ужасную погоду, Харутора бежал один от строительной площадки, которая стала полем магической битвы.

Он бежал, преследуя Сузуку.

В то же время, он бежал, чтобы остановить её.

Его разум был чист, и он не думал ни о чем, просто мчался вперед. Его дыхание было беспорядочным, сердце словно рвали на части, и сильная боль терзала все тело.

Он притуплял боль с помощью исцеляющего амулета для лечения травм и снятия усталости, и каждый раз, когда это не удавалось, брал другой амулет, никогда не прекращая бежать.

Темнота была везде, уличные фонари по обе стороны слабо светились. Он почти не мог разобрать дороги под ногами в этом бесконечном ливне. Дорога уходила во тьму, и он мог смутно видеть только участок прямо перед ним. Он давно забыл, как много времени прошло, как далеко он убежал, и все, что он слышал, были звуками грозы и его прерывистого дыхания. Он постоянно бежал, бежал сквозь дождь, бежал сквозь ночь, бежал сквозь вспышки молний, двигаясь вперед по неизвестной дороге.

Он не мог прекратить бежать.

Его рука сжимала талисман Хокуто, который остался после того, как она исчезла.

Он сделал усилие, чтобы не думать о Хокуто, и, можно сказать, что убегал от собственных мыслей, гоня их прочь.

Его мысли пропали вместе с нестабильным дыханием, но когда он споткнулся, падая на дорогу, его воспоминания вырвались одно за другим, словно гейзеры, заставляя вспоминать о прошедших днях.

Внешность Хокуто никогда не менялась с тех пор, как он встретил её. Тонкая талия, но невероятно прочное тело и сильные руки. Она была быстра и даже могла поймать мчащегося Тодзи, как бы тот не пытался оторваться. Она не любила говорить о себе – они никогда не слышали об её семье или друзьях.

Прямо сейчас, когда она была ранена, но не проронила ни капли крови, девушка даже заблокировала железную ногу паука и одновременно прочитала заклинание. Она исчезла, словно дым, когда лежала на руках у Харуторы, оставив за собой лишь слова, говорящие парню бежать. От неё остался лишь талисман сикигами.

Только подумать, что такое могло произойти.

… Черт.

Харутора уже не мог дышать, крича «Такая идиотка» в своем сердце.

… Почему она была сикигами?

Мысль «Фальшивая Хокуто была здесь, а настоящая где-то еще» появилась однажды, но он не мог обманывать себя так. «Я лгала тебе, я извиняюсь, что всегда обманывала тебя». Хокуто так сказала.

Могло быть так, что все было фальшивым? Её существование было фальшивым и её воспоминания тоже были фальшивыми?

Все время, что он был с ней, каждое слово, которое она произнесла, все это было ложью. Может, он и сейчас был обманут?

Если так…

Если существование Хокуто было ложью с самого начала, если она даже не существовала…

Может, она не мертва?

… «Харутора, я люблю тебя»

Молния ударила, и гром взревел.

Он хотел кричать так громко, как мог, но у него уже не было воздуха, он не мог даже прокричать слова в его сердце. Потому, он шагнул вперед, погружая себя в бег – бежать отчаянно, думать о беге, пока не достигнет края земли.

Дождь. Ночь. Молнии. Гром.

Его зрение становилось расплывчатым, сознание уплывало, и он даже не мог чувствовать движение своих ног, словно его тело уже давно израсходовало всю энергию и держалось лишь на поддержке души.

Держалось за счет души…

Вспышка молнии расколола атмосферу, а гром сильно сотряс воздух.

Действительно, где теперь душа Хокуто? Она тоже имела душу, верно? Если это так – если сикигами тоже имеют душу, он хотел увидеть её снова, даже если она была поддельной. Все будет хорошо, если я только увижу её, я хочу спросить её и понять. Если её душа бродит где-то прямо сейчас…

Тогда.

Харутора остановился.

Он не знал, как далеко убежал. Когда он пришел в себя, то понял, что не видел уличных фонарей у дороги уже долгое время, словно в мире продолжал идти только дождь, а весь свет исчез.

В конце темноты, с другой стороны, был нечеткий, слабый огонек, который тускло мерцал.

Он выглядел, как душа.

- … Хокуто?

Хриплым голосом произнес Харутора.

Но это была не душа.

Это был свет лампы. Харутора понял, что достиг своей цели.

Здесь была маленькая дорожка вперед, которая вела к наклоненному пандусу и холму за ним. Рядом с дорогой находились каменные ступени, а дальше виднелась крыша древнего деревянного святилища, на которой висела лампа, испускающая туманный свет.

Вспыхнула молния, осветив лампу под крышей.

Пентаграмма – семейный герб был изображен на ней…

Наряду со словом «Цучимикадо».

Харутора стоял в ночи, переводя дыхание и смотря на свет. Затем, он подошел ближе, словно хотел отогнать тьму.

Он встал рядом с лампой, смотря на каменные ступени. Крутые ступени походили на горизонт в темноте, сливаясь с густыми, темными деревьями по обе стороны. На самом верху, словно мираж, сияли два огонька.

Харутора начал подниматься по каменным ступеням.

Сила дождя ослабла, звук качающихся листьев становился все громче и отчетливей.

Он шел по ступеням, забираясь вверх шаг за шагом. С каждой ступенью, он становился все ближе к ночному небу.

Черные тучи и слепящая молния предвещали беду.

Он достиг вершины холма.

В конце каменных ступеней располагалась дверь, с такими же украшенными звездами лампами по обе стороны от неё.

Он широко открыл дверь.

С другой стороны был особняк главной семьи Цучимикадо, словно скрытый от темной ночи.

- …

Он не приходил сюда уже долгое время. Внутри не было электрических огней, и казалось, что дома никого нет, но здесь ощущалось живое присутствие, словно сам особняк спокойно дышал.

Добралась ли Нацуме до дома благополучно? Небольшое беспокойство появилось в сердце Харуторы…

- … Закрой дверь, я в Комнате Колокольчика…

На мгновение ему показалось, что он ослышался. Но, он не ошибся. Бабочка порхала перед носом Харуторы, который осматривался вокруг, и чистый голос повел парня сквозь жуткую атмосферу особняка.

Бабочка перед ним была сикигами, и, прямо сейчас, он слышал голос Нацуме. Она действительно добралась до дома.

Харутора крепко сжал талисман сикигами в его руке, следуя за танцующей бабочкой внутрь особняка.

Часть 3

Он вошел внутрь, пройдя по коридору.

Парень был немного обеспокоен тем, что зашел в особняк все ещё мокрым, но вокруг было темно, и для него было бы тяжело включить свет, не говоря уже о том, чтобы найти полотенце и вытереться. Только бабочка, которая вела Харутору, светилась в темноте. Он следовал за ней, полагаясь на свою память о том, как ходил в особняке.

Через некоторое время, он увидел тусклый свет, мерцающий через зазор раздвижных дверей в коридоре.

Это была комната с деревянным полом, называемая семьей Цучимикадо «Комнатой Колокольчика». Бабочка парила перед раздвижными дверьми, и, как Харутора подошел, они открылись.

Свет, льющийся из комнаты, исходил от свечей.

Комната была на двенадцать татами*, внутри был установлен алтарь с ёрисиро*, сакаки* и гохэй для обрядов. Вокруг него было множество различных инструментов, на стенах висели свитки с заклинаниями, и несколько свечей на алтаре, с мягко покачивающимся пламенем, тускло освещали комнату.

Интерьер источал запах плесени, смешанный с запахами жары и дождя, но, в то же время, ощущался элегантный аромат ладана.

Нацуме сидела в центре комнаты.

Харутора был слегка удивлен. Девушка сменила первоначальную одежду, надев белую с красным японскую хакаму, выглядя, словно жрицы храма. Она сидела на коленях и приготовила талисман, лежащий на полу. Бабочка подлетела к Нацуме, села на пол и превратилась в маленький талисман сикигами.

- … Нацуме.

Нацуме медленно подняла голову, услышав зов Харуторы. Её черные волосы бесшумно скользили вниз в мерцающем оранжевом свете.

Бабочка выглядела, как простой сикигами, управляемый Нацуме или, другими словами…

- … Твоя духовная сила восстановилась?

- Да. Хоть и не полностью, но ночь продержаться смогу.

- Это значит, что ты хочешь охранять алтарь?

- …

Нацуме не ответила. Такой ответ показал её решительность даже более ясно.

В комнате было тихо, не считая слабо различимого звука дождя снаружи. Комната была пронизана атмосферой уединения от внешнего мира.

Внутри выглядело так, словно был поднят барьер безмятежности, и в нем течение времени выдавало только дрожание пламени и звук тлеющего ладана.

- … Харутора-кун, тебе больно? Ты выглядишь так, словно ты был ранен…

- А, всё в порядке, я так выгляжу, потому что бежал сюда.

Нацуме выглядела удивленной, когда услышала эти слова. Она покачала головой и взяла полотенце, лежащее в стороне, чтобы передать его Харуторе. Тот взял полотенце с безграничной благодарностью.

- … Извини за то, что оставил тебя одну в таком состоянии.

Харутора вытирал голову полотенцем, извиняясь перед Нацуме.

Нацуме говорила быстро, с твердым тоном, словно упрекая его:

- Я знаю. Водитель рассказал мне о той ситуации. Когда я очнулась в машине, я была действительно напугана…. Не могла успокоиться, услышав объяснения водителя. Но я же говорила с тобой в кафе, так почему ты пришел сюда?

Она выглядела действительно свирепой, её слова кололи, как обычно.

Прямо сейчас Харутора был благодарен от всей души за выговор Нацуме. Он совсем недавно слушал её в кафе, но ему казалось, что это было очень давно.

Горькое, самоуничижительное чувство прошло сквозь его грудь.

Если бы он не пошел туда, Хокуто не умерла, и дни, которые теперь навсегда потеряны, продолжались.

- … Я действительно бесполезный.

- …

Харутора бессильно прошептал, и разгневанная Нацуме поджала губы.

Затем, её лицо слегка расслабилось.

- Разве ты не остался там, чтобы узнать, кто выиграет в битве между «Одарённой» и Мистическими Следователями? Судя по твоему виду, кажется, что все закончилось не лучшим образом.

- … Ага … - тупо ответил Харутора, усевшись на пол.

Он не был в настроении смотреть на Нацуме, позволяя полотенцу на голове скрыть его лицо, и пересказал события магической битвы, которой был свидетелем.

Мистические Следователи проиграли. Сузука призвала Бронированного Джаггернаута. Содержание его и Сузуки разговора и полная история о том, как он пытался переубедить её.

Хотя он и сомневался, он все же рассказал о событии с Хокуто.

Чтобы не затягивать, он рассказал обо всем, чему сам был свидетелем.

А также о том, что случилось с одним из его самых важных друзей.

Нацуме молча слушала, не прерывая слов Харуторы.

Свеча горела у неё за спиной, и туманные тени падали на её красивое лицо, а глаза сияли мистическим блеском.

Выражение Нацуме не изменялось с самого начала, и она спокойно слушала все, что он говорил, кивнув только, когда Харутора закончил.

- … Понятно, она призвала «Бронированного Джаггернаута» …

- Ты знаешь о нём?

- Я только слышала это название. Она, вероятно, взяла сикигами, который хранился для исследовательских целей. Первоначально, этим сикигами должен был управлять не один человек… достойно «Одарённой».

Нацуме говорила тихо, и её тон был необычайно нежным, возможно заботясь о чувствах Харуторы.

- Есть способ победить его?

- Я не знаю, но наверняка это будет невероятно сложно.

- … Тем не менее, ты собираешься выполнять свою «обязанность» всеми силами?

- … Верно.

Нацуме ответила чистым, кратким тоном, без следа сомнений.

Одногодка Нацуме раздражала его именно поэтому. Почему Нацуме так отличается от него? Когда они были маленькими, Харутора всегда брал ведущую роль, но сейчас она стала гораздо сильней.

Её обязанности, как члена семьи Цучимикадо. Её долг, как наследницы.

Неужели дело в этом?

Почему Нацуме была такой сильной и так твердо исполняла свои «обязанности».

Может быть, потому что она Яко…

… Тч.

Харутора плотно закрыл глаза, покачал головой, отгоняя свое замешательство.

Он никогда не был тем, кто держит что-то в себе. Он принял решение, снимая с головы полотенце и смотря на Нацуме. Она удивленно моргнула от его внезапных действий.

- Ч-что такое? Дай мне сначала сказать, что, чтобы ты не говорил, ты не остановишь меня от исполнения моего долга как наследницы. Это моя обязанность как члена семьи Цучимикадо.

- … Это так?

- А? К-конечно, потому что Ритуал Тайзан Фукун опасная церемония, и я не могу позволить…

Голос Нацуме становился все слабее и слабее под давлением твердого взгляда Харуторы.

- Нацуме, ты так стремишься исполнить свою «обязанность», потому что ты реинкарнация Яко, верно?

Спросил Харутора, пристально уставившись на Нацуме.

- Ха…

Реакция Нацуме была сильной.

Она моргнула своими большими, миндалевидными глазами, и ее удивление быстро исчезло. Все ее тело отражало уверенность.

Она выпрямила спину, искреннее выражение возникло на её лице. Может она всегда боялась, но давно знала, что ей зададут такой вопрос.

Она посмотрела прямо в глаза Харуторы, давая ему ответ.

- … Харутора-кун, я не знаю, являюсь ли я реинкарнацией Яко.

Харутора кивнул головой, услышав ответ Нацуме.

Он был серьезен. Когда его друг детства выбрал искренний ответ на этот вопрос, парень должен был показать такую же искренность.

- У тебя вообще нету воспоминаний, относящихся к Яко?

- Верно. Более того, современная магия не может доказать, смог ли Яко действительно реинкарнироваться или нет, либо понять, являюсь ли я его реинкарнацией… Ты уже слышал эти слухи обо мне?

Проверила Нацуме. Харутора кивнул, издав звук «мм».

- Честно говоря, я узнал о слухах только сегодня и не совсем их понял.

- Я тоже не слишком ясно знаю, как много людей знают об этом или как много людей действительно в них верят. Я спрашивала отца, но он отказался отвечать мне. Но, этот слух ходит со времен моего рождения.

- Со времен твоего рождения? Он распространился не после того, как люди узнали о твоем удивительном таланте?

- Мой талант не настолько и значителен. Не ошибайся, я оцениваю свои усилия, как экстраординарные, и являюсь небольшой знаменитостью. Честно говоря, слух распространился именно из-за этого.… По-крайней мере, из того, что я знаю сейчас, есть только слухи о том, что я могу быть реинкарнацией Яко.

- … Понятно.… Вот значит, как.

Пробормотал Харутора, неоднозначно ответив.

Он только сейчас узнал о секрете своего друга детства. Нацуме была не только преемником главной семьи, бремя «Реинкарнации Яко» сопровождало её с самого рождения.

Он вспомнил слова, которые сказал Сузуке. «Не только Агентство Оммёдо - все общество будет обвинять его. Есть ли у тебя сердце, если ты хочешь сделать жизнь брата настолько жалкой» … С болью он думал, что эти слова, сказанные Сузуке, могли бы применяться и к Нацуме.

- … Рожденная в главной семье Цучимикадо, выбранная наследником семьи, «возможно» реинкарнация Яко – все это обо мне. Потому, я не могу позволить ей сделать задуманное, ведь, если б дала ей желаемое, это значило бы отрицание моего собственного существования, моей позиции.

После сказанного, Нацуме опустошённо улыбнулась. Она улыбалась, словно сбрасывая груз с её плеч, откровенно и искренно.

Но, эта была самоуничижительная улыбка.

- … Ты можешь называть меня человеком, без собственного «Я». Моя позиция сложна, у меня нет собственных желаний или воли, и, может, я бездушная форма, как сикигами.

- Нацуме…

Опустошенная улыбка на лице его друга детства глубоко кольнула сердце Харуторы.

Сикигами без души, только форма. Эти слова вызвали изображение Хокуто в голове Харуторы.

Хокуто была сикигами. Но он никогда не поверит, что у Хокуто не было души.

С другой стороны, Нацуме человек, но она не верит, что у неё есть душа.

Человек, как сикигами. Сикигами, как человек.

Однако…

- Я правда не могу принять этого.

- … А?

Нацуме задрожала от удивления – яростный взгляд Харуторы уставился на неё.

- Я правда не могу принять этого, разве люди и сикигами так сильно отличаются? Хокуто, о которой я говорил недавно, действительно была сикигами. Но даже так, Хокуто была Хокуто. Ты такая же, правда, Нацуме? Ты это ты. Или ты скажешь, что все то время, что я знал тебя, были ложью? Это все воображение?

- Х-Харутора-кун …

Харутора разозлился на, проглотившую язык, Нацуме – “Нет.” - Он продолжил:

- Если все было ложью, то мне все равно, ведь я идиот и не могу понять, что правда, а что ложь - Более того, настоящее или поддельное, поддельное или настоящее. Разве не самое главное то, что ты существуешь, и неважно, настоящая ты или нет?

Харутора прикладывал усилия, чтобы раскрыть свои настоящие мысли, и половина этих слов была о нём самом.

Когда он бежал сюда, сомнения бесконечно терзали его. Наконец, он решил взглянуть на свои сомнения, прямо столкнуться с проблемой, тщательно всё обдумать и принять ответ, который нашел.

Прежде чем он это понял, на его глазах появились слезы.

С тех пор, как Хокуто исчезла, это был первый раз, когда он плакал. Что-то пылающее вырвалось из его ледяного сердца и потекло по щеке.

- Харутора-кун …

Даже если Нацуме не понимала, что не так, она не сводила свой взгляд с Харуторы.

Она не могла отвести свой взгляд, беспокоясь о его чувствах. Девушка сфокусировалась на своем запутанном, нерешительном, спотыкающимся, но идущем вперед друге детства, словно говоря самой себе, что ты не можешь отвести взгляд.

Харутора заставил её беспокоиться. Он выдавил улыбку, утерев слезы.

- В-в любом случае, как ты можешь говорить, что у тебя нету собственного «Я»? Ты упрямая, всегда злишься и читаешь нотации – ты хочешь отказаться от всего этого из-за своей позиции? Значит, ты лжешь, и как долго ты сможешь лгать самой себе?

- Я, я не …!

Нацуме открыла рот, чтобы отринуть это. Её щеки запылали, но продолжения не последовало, словно у неё было некоторое осознание.

Харутора усмехнулся, даже не скрывая этого, чувствуя, что это было немного смешно. Нацуме, чей взгляд пересекся с его, тоже показала легкую улыбку.

Он заметил, что дистанция между ними стала короче.

Когда они играли вместе – Она была маленькой девочкой, всюду следующая за Харуторой, слушающая каждое его слово.

Осмыслив многие вещи, та маленькая девочка из прошлого и девушка перед ним соединились в сознании Харуторы. Прошлое и настоящее слилось в одно, и, изначально забытый друг детства, сейчас выглядел намного более ясно, чем когда-либо в его глазах.

- …Но, у меня есть, что еще сказать. Рожденная в главной семье Цучимикадо, выбранная наследником семьи, возможно реинкарнация Яко – это не все о тебе, но, скорее, часть тебя. Ты беспокоишься об отсутствие собственного «Я», упрямая, всегда злишься и читаешь нотации.… Это тоже все ты, и, определенно, есть еще много других деталей, о которых я не знаю, их количество продолжит увеличиваться в будущем. Завершенную Нацуме можно увидеть, только собрав все эти части вместе.

Сказал Харутора, качнув головой в сторону Нацуме.

Нацуме смотрела на него, не моргая, издавая мягкий звук “Мм…”.

Изначально, Харутора не знал, что Хокуто была сикигами, но, даже если бы знал её настоящую личность, прежняя Хокуто не исчезла бы так просто.

Нацуме была такой же. Даже если она знала слухи о себе, раздражительная и упрямая Нацуме не могла просто исчезнуть. Кроме того, разве не Нацуме перед ним прямо сейчас?

Тлеющий ладан издал едва различимый звук.

Харутора глубоко вздохнул.

Он закрыл глаза, выпрямил спину и встал во весь рост.

- Нацуме, у меня есть просьба к тебе.

Тон Харуторы был серьезным, и девушка снова насторожилась.

- … Бесполезно пытаться остановить меня, я всё равно пойду к алтарю, потому что это «я».

- Я понял это и не собираюсь тебя останавливать. Это не то, что я хочу у тебя попросить.

- Я, я также не могу позволить тебе идти со мной к алтарю, ведь тебе так и не удалось переубедить её? Я благодарна, что ты беспокоишься обо мне, но брать тебя с…

- Нацуме.

Харутора прервал извиняющийся тон Нацуме, озвучив свою просьбу.

- Позволь мне стать твоим сикигами.

☆

От изумления, Нацуме лишилась дара речи.

Харутора был серьезен, и он повторил это снова. Он ясно произнес слова, которые, он верил, никогда не скажет – слова, которые рассматривал в течение многих лет.

- Пожалуйста. Позволь мне стать твоим сикигами прямо сейчас.

Он мог сделать только это, мысленно подумал Харутора.

Нацуме не планировала брать посторонних на поле магического сражения, но, поскольку она решила принести себя в жертву обязанностям семьи Цучимикадо, было невозможно, что она проигнорирует Харутору, если тот выскажет традицию побочной ветви. Харутора хотел действовать вместе с Нацуме, это было его единственным вариантом.

Нацуме онемела, громко сглатывая.

Её шея была прямой, а широко распахнутые глаза смотрели на Харутору. Она была ошеломлена некоторое время, прежде чем заставила свой пристальный взор оторваться от Харуторы, направив его в пол.

- … Ты до сих пор помнишь?

- А? К-конечно. Разве не ты называла меня лжецом…

- … Другими словами, ты понял значение тех слов?

- Да…

Именно тогда, Нацуме с грохотом поднялась. Харутора почти подпрыгнул от неожиданности, подняв свою голову, чтобы посмотреть на неё.

Черные волосы Нацуме спутались, и её глаза яростно смотрели на Харутору, словно она хотела прожечь его насквозь.

- … В этом случае, почему, почему ты сейчас … !

Из-за её волнения, она даже не могла говорить ясно.

Она поджала губы, её руки сжались в кулаки так сильно, что пальцы побелели. Она развернулась спиной к Харуторе, словно боялась дальше смотреть, словно была не способна контролировать эмоции.

Мягкий свет освещал её профиль.

Её белое одеяние дрожало.

Харутора не мог ничего сказать некоторое время, так как не ожидал увидеть от Нацуме такую бурную реакцию.

Но…

- Нацуме, ты…

Почему ты сказал это только сейчас?

Эти слова больно вонзились в его сердце.

Нацуме всегда несла обязанности наследника семьи Цучимикадо. И не только это, слухи о том, что она реинкарнация Яко, всегда преследовали её. В такой ситуации, Харутора согласился стать сикигами Нацуме, но затем, разорвал это соглашение по собственному желанию.

В любом случае, они были лишь детьми.… Он мог лишь признать, что его отношение к этому вопросу было довольно безответственно.

Но, Нацуме была другой. Она терпела давление вокруг неё, оставаясь верной своим убеждениям, продолжая ждать.

Упрек Нацуме «Лжец» заставлял Харутору чувствовать себя виноватым, но он никогда не думал, какие чувства испытывала Нацуме, когда со слезами на глазах назвала его лжецом.

… Так вот почему она так критиковала меня…

Может, она сказала правду, и он действительно решился слишком поздно.

Но, даже если поздно…

Даже если было слишком поздно, он не мог отступить.

- … Послушай меня, Нацуме.

Харутора выпрямил спину, обещая.

- Мне правда нравится моя текущая жизнь. Я хожу в школу каждый день, провожу праздные и ничем не примечательные дни, мне нравится такая жизнь. Так как я не имею духовного зрения, мои родители не жалуются на это и, поскольку у меня есть друзья, которые проводят время, как и я, мне казалось, что это хороший путь.

Он отрывисто говорил перед спиной Нацуме. Он изменил слова, которые говорил Хокуто, произнеся их сейчас.

- Но, я был неправ. Даже если у меня нет духовного зрения, и я родился в побочной ветви, я остаюсь членом семьи Цучимикадо. Все, что произошло за это время, является результатом моего выбора спрятаться от самого себя. Все, что я сказал тебе, также относится и ко мне, Цучимикадо Харуторе.

Это было тем, о чем он говорил с Хокуто, тем, о чем она спорила с Харуторой, и тем, что она постоянно твердила ему.

- Прямо сейчас, я, наконец, понял это, и думаю, в конце концов, я изменил свое мнение.

Я хочу отомстить за Хокуто.

Я хочу остановить зло Сузуки.

Я хочу сделать, все что смогу – даже если у меня почти нет сил – чтобы защитить Нацуме.

В сердце Харуторы остались только эти мысли.

- Поэтому, Нацуме, позволь мне стать твоим сикигами, и я буду исполнять обязанности, которые у меня есть.

Пожалуйста – попросил Харутора за спиной друга детства.

Пока делаешь то, что считаешь правильным, если ты понимаешь, что ошибся – исправь это.

В этом сложном мире, делать так может оказаться бесконечно трудным, даже если это выглядит простым. Но, в конце концов, нет других путей, кроме тяжкого труда.

Пробуй снова и снова и продолжай ошибаться.

А после, подумай об этом снова и найди свой собственный ответ.

Спустя какое-то время…

Спина Нацуме больше не дрожала, и её тело постепенно расслабилось.

Она тихо произнесла: “… Бакатора.”

- А?

Нацуме позвала тихо и незаметно, и, услышав, как Харутора спросил об этом, она просто ответила: “… Ничего”, медленно повернувшись к нему лицом.

Свечи снова оказались со спины Нацуме, и её лицо окутали тени. Ясные глаза смотрели на её друга детства.

На белоснежные одежды жрицы храма упали её черные волосы, когда она опустилась на колени перед Харуторой.

- … Ты уверен?

- Да.

- Ты станешь сикигами Цучимикадо – моим – не только сейчас, но на всю жизнь, ты точно решил?

- Да.

Неважно, человек или сикигами, Цучимикадо Харутора это Цучимикадо Харутора, и дни, которыми он так наслаждался в прошлом, никуда не исчезнут.

- Я не буду больше лгать.

Нацуме закрыла свои глаза, услышав эти слова.

После недолгой тишины, уголки её губ поднялись в легкой улыбке, и она открыла глаза.

- … Конечно, ведь за ложь последует наказание.

Сказав это, Нацуме посмотрела на Харутору взглядом, выражавшим как нежность, так и жестокость. Парень никогда не видел у неё такого выражения, его сердце подпрыгнуло.

Затем, её взгляд стал серьезным.

- Хорошо. Тогда, Харутора-кун, я назначаю тебя своим сикигами.

Нацуме торжественно сказала это, запустив руку в свои одежды и достав маленький нож. Харутора, удивленный внезапным действием, вздрогнул.

Свет танцевал на стали.

Нацуме поднесла нож к её губам, слегка поцеловала лезвие и провела им вдоль губ.

- Н-Нацуме?!

- … Закрой глаза.

Голос Нацуме был серьезным, и кровь окрасила её розовые губы. Даже с невероятной тревогой, Харутора последовал её приказу и закрыл глаза.

Звук ножа, который положили на пол, достиг его ушей, вместе со звуком шуршащей одежды, а затем, последовало ощущение, что Нацуме подалась вперед. Сердцебиение Харуторы участилось, и он силой держал свои глаза закрытыми.

Затем, он услышал шепот Нацуме.

Заклинание.

Его друг детства звонким, чистым голосом, словно читая слова молитвы, создавал древнюю мелодию. Это была странная мелодия, заставляющая его голову кружиться, хотя разум его был кристально чист. Её голос становился пальцами, рисующими на теле Харуторы и проникающими в него*.

- … Во имя Абе но Сеймея, ты, Цучимикадо Харутора, становишься моим, Цучимикадо Нацуме, сикигами.

Нацуме закончила заклинание невероятно серьезным тоном.

Все закончилось? Харутора удивился, но, в действительности, это был еще не конец. Он почувствовал, как тонкие пальцы мягко прикоснулись к его щекам, и это на самом деле были пальцы, а не ощущения. Затем, он ощутил, как Нацуме быстро приблизилась.

Тонкие губы, окрашенные кровью, пододвинулись вплотную к нему.

Они были прямо перед его левым глазом. Нацуме держала его лицо обеими руками, поцеловав закрытый левый глаз Харуторы. Тело Харуторы, поняв это, бессознательно застыло.

С расстояния менее десяти сантиметров от Харуторы, улыбка тихо расцвела на губах Нацуме, и её язык лизнул порез, оставленный ножом.

Она робко высунула кровавый язык, коснувшись им щеки Харуторы прямо под левым глазом.

Он чувствовал мурашки, возникающие по всему телу.

Его разум полностью сосредоточился на маленьком, влажном и нежном ощущение. Нацуме легко и медленно двигала языком, рисуя узор.

Пентаграмма.

Это был магический узор, представляющий пять элементов Инь и Ян, известный в Оммёдо, как «символ звезды», «Символ Колокольчика Сеймея» или «Символ Сеймея». После того, как его использовал Абе но Сеймей, знак стал семейным гербом Цучимикадо.

Её присутствие оставалось на его лице. Она не отводила свой язык назад, медленно и осторожно чертя пентаграмму, и убрала свой язык от его лица лишь тогда, когда дорисовала последнюю линию, закончив узор.

Струйка слюны, смешанной с кровью, растянулась между ними, и лицо Нацуме мгновенно покраснело, как только она это заметила, спешно убрав её. Харутора почти перестал дышать в течение этого времени.

На левой щеке Харуторы был только что нанесенный пятиугольник, прямо под левым глазом.

- … Готово.

- … С-спасибо…

Харутора никогда не думал, что такой вид церемонии требуется для становления сикигами, его скачущее сердце никак не могло успокоиться, и он не смел взглянуть прямо в лицо Нацуме.

Нацуме отодвинулась и позвала:

- … Харутора-кун.

- Д-да.

- Теперь, ты мой сикигами.

Свет мерцал в слегка влажной тьме.

Её лицо все еще было красным, голова смотрела вверх. Она произнесла эти слова, словно наслаждаясь фруктом, который, наконец, сорвала.

Внезапно, Харутора подумал о своем далеком детстве, и почувствовал беспокойство, словно проглотил конфету размером с кулак.

Это было тяжело, болезненно, но он не мог её выплюнуть…

Опасное и сладкое ощущение.

Харутора был в рассеянном ошеломлении, и Нацуме кашлянула.

- Итак … Харутора-кун, ты «видишь»?

Нацуме скрывала свое смущение, поменяв тему. Харутора был глубоко озадачен, и он не заметил изменений, пока его не спросили.

Он увидел.

Он подпрыгнул в изумление. Он видел чистую ауру, исходящую от всего тела Нацуме. Нет, это было не совсем верно, что он мог видеть ауру, правильнее сказать, он мог чувствовать ауру.

Сцена, отразившаяся перед его глазами, была немного отлична, его глаза все также не могли видеть цвет или форму ауры тела Нацуме, но он знал. Он мог воспринимать другим чувством, отличным от взгляда, что аура здесь.

- Это, может ли это быть …?

- Верно, я использовала магию, позволяющую увидеть духов. Ты можешь это видеть, правильно? Значит, сработало.

Ошарашенный Харутора разинул рот.

Он ошеломленно смотрел на Нацуме, которая все еще была немного смущена, словно первый раз увидел её. Нацуме отпрянула еще больше, когда на неё уставились так открыто.

- Это духовное зрение?

Все оказалось куда проще, чем он думал. Или он должен был сказать, что сила Нацуме поразительна? Талант, который беспокоил Харутору в течение многих лет, в настоящее время был размещен в его левом глазу.

- … Прекрасно.

- П-прекрасно?

- Аура такая прекрасная.

- … Ах.… О, это…

Он не знал, почему Нацуме сказала эти слова вяло и немного сердито, но Харутора не обратил на это внимание. Вначале он почувствовал удивление, а затем медленно расчувствовался.

Внешний вид Комнаты Колокольчика теперь разительно отличался от того, что было. Он заметил, что вся комната заполнена святой, гармоничной, стабильной и величественной аурой. Мир, о котором он слышал, но никогда не чувствовал, теперь ясно появился перед ним.

Это был мир видящих духов.

Это был мир оммёдзи.

… Так вот он какой …

Он невольно подумал о желании, которое Хокуто написала вчера на эма.

«Желаю, чтобы Харутора стал оммёдзи».

Никто не знал, станет ли желание Хокуто правдой или нет, но, по крайней мере, он стоял в начале пути.

Он сделал первый шаг только сейчас, после того, как она исчезла.

… Извини, Хокуто.

Он почувствовал, как его глаза увлажнились, но стиснул зубы, говоря самому себе не плакать снова.

Именно тогда, круглое зеркало, расположенное на алтаре за Нацуме, треснуло.

Лицо Нацуме напряглось снова, и Харутора посмотрел на алтарь с удивлением. Было три зеркала на алтаре, и, кроме того треснувшего сейчас, было еще одно, уже разбитое зеркало.

- Что происходит?

- … Это барьеры, которые я создала для охраны алтаря перед встречей с тобой в кафе. Два зеркала уже треснули, значит, остался только один барьер. Мы должны идти как можно скорее.

Сузука приближалась к святилищу. Харутора приготовил себя.

Они посмотрели друг на друга, поднявшись одновременно.

- … Пойдем.

Произнесла Нацуме и Харутора молча кивнул.

В какой-то момент, звук падающего дождя затих.

1. ↑ Около 18.5 метров
2. ↑ Объект притягивающий духовные сущности. Подробнее здесь: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%81%D1%80%D0%B8%D1%81%D0%B8%D1%80%D0%BE
3. ↑ Японское священное растение https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BA%D0%B8
4. ↑ Метафора. Ничего пошлого