1
  1. Ранобэ
  2. Токийские вороны
  3. Токийские вороны 6: НАПАДЕНИЕ Чёрного Шамана

Глава 2. Письмо с вызовом

Часть 1

Тэнма, только выходя с поля магических тренировок, увидел сообщение Харуторы.

Приглашение в караоке. Не только Харутора, но и Нацуме с Тодзи специально ждали возвращение парня в академию.

Тем не менее, Тэнма сослался на плохое самочувствие и в одиночку отправился домой под дождём.

Дом Тэнмы располагался в Гококудзи*. Чтобы добраться от Сибуи, ему требовалось пересесть в Икэбукоро или Нагататё, но парень обычно ездил по линии Фукутосин и выходил на Кисибодзинмаэ, а затем шёл пешком. Здесь, мимо старинных особняков, тянулись запутанные и узкие дорожки, по которым Тэнма так любил бродить.

Горшки с ипомеей были выстроены в ряд на выцветших заборах. Улитки ползали по листьям цветущих на обочине гортензий. Иногда мокрые от дождя бездомные кошки пересекали дорогу, с опаской поглядывая на Тэнму. Из-за плохой погоды пешеходов было мало, и окрестности погрузились в тишину и покой. Парень слышал лишь постукивание капель дождя о его зонт.

Особняк Момоэ являлся домом матери Тэнмы. Парень происходил из старинного рода, связанного с Оммёдо ещё с середины периода Эдо. Хотя их имя не было широко известно, они поколениями взращивали оммёдзи и могли считаться знатной семьей. Мать Тэнмы также являлась профессиональным оммёдзи, получившим квалификацию от Агентства Оммёдо.

Но после встречи с отцом Тэнмы она ушла из дома, словно совершив побег, и ни разу не вернулась, вплоть до самой гибели в аварии, которая унесла и ее мужа. А так как родители отца Тэнмы уже умерли, парня взяла семья Момоэ, где за ним присматривали бабушка с дедушкой.

Для Тэнмы, потерявшего родителей в раннем возрасте, семья Момоэ оказалась доброй, но строгой. Как у старинного рода, у них имелись семейные традиции, но их дочь, мать Тэнмы, сбежала из дому, словно предательница, оставив сложные чувства в сердцах своих родителей. И взаимотношения Тэнмы и бабушки с дедушкой нельзя было описать выражением «любовь и ненависть». Парень знал, что был послушным и не слишком самоуверенным, ведь вырос таким и смутно понимал, какое влияние оказали на него старики.

Но это не вызывало ненависти у Тэнмы. Напротив, он всем сердцем любил бабушку с дедушкой.

И они любили его, несмотря ни на какие противоречия в своих чувствах. Проходя строгое обучение в детстве, Тэнма ощущал стену в отношениях, словно являлся посторонним, но сейчас парень всё больше и больше понимал, что старики, несомненно, были хорошими людьми. Бабушка с дедушкой не чувствовали ненависти к своей дочери, просто глубокая рана, оставленная ей, до сих пор не затянулась.

Они лишь желали, чтобы Тэнма стал великолепным оммёдзи, достойным унаследовать семью Момоэ. Это мечта неумевших лгать стариков ясно передалась парню. Потому-то Тэнма решил стать оммёдзи, усердно трудясь ради этого.

Но…

— Профессионал, да…

Не усиливаясь и не останавливаясь, дождь равнодушно падал с неба.

Узкую, безлюдную аллею скрывала дождевая завеса. Парня окружал бесконечный сумрак, похожий на лабиринт без выхода.

Тэнма любил ходить пешком.

«Но действительно ли стоит продолжать идти, когда не видишь даже своей цели?»

Отомо сказал поверить в них, в Академию Оммёдо. Но, по сути, «поверить» означало отключить своё собственное сознание. Ведь если Тэнма поверит сознательно, никто не гарантирует веру его сердца. А если разум и сердце станут противоречить друг другу, то это однажды изнурит обе стороны.

В конце концов, парень понимал, насколько трудно стать профессионалом.

— …

Впав в уныние, Тэнма направлялся домой под дождём.

Особняк семьи Момоэ являлся старинным одноэтажным зданием, окружённым изгородью. Не слишком большой, но изящный.

Когда же парень подошёл к своему дому, то заметил перед входом незнакомую фигуру.

Молодой человек в чёрном костюме стоял под зонтом. Заметив Тэнму, он слегка улыбнулся и поклонился, а затем приблизился к нему.

Голосом чистым, словно струящийся поток, он произнёс:

— Вы случаем не Момоэ Тэнма-сан?

— Да…

— Прошу прощение за беспокойство. Меня зовут Ацунэ Хирата. Следователь по магическим преступлениям, — вежливо представился Хирата растерянному Тэнме.

Даже к ученику он обращался искренне, без тени сарказма. Такое поведение подходило больше священнику, нежели оммёдзи. И только окрашенная багровым прядь волос казалась выделяющейся.

Когда Тэнма услышал приветствие Хираты, то удивлённо распахнул глаза.

— Мистический Следователь? Эмм, вам что-то нужно от нашей семьи?

— А-а, нет. Я пришёл не из-за расследований. По правде, это связано со старинным сикигами, которого используют Мистические Следователи. Там понадобилась небольшая проверка… ну, несколько формальностей с документами.

Объяснение Хираты прозвучало вежливо и кратко. Услышав о старых сикигами, Тэнма, наконец, понял, о чём речь.

— Возможно ли, что моей матери?..

— Да. Верно.

— В таком случае, думаю, вам лучше отправиться на производство. Дома же…

— Кажется, всё именно так. Ваш дедушка сейчас сказал то же самое, — объяснил Хирата со спокойно улыбкой.

Казалось, он не только что пришёл, а уже уходил отсюда, закончив свои дела. Однако стоявшая под дождём фигура выглядела так, словно ждала чего-то… хотя это, наверняка, просто воображение.

— …Старинный сикигами, ради которого вы пришли сюда — не сделанное на производстве, а уникальное творение моей матери, верно?

— Да. Вероятно, он является прототипом. Я также немного проанализировал его, но… хотя он и относится к простым сикигами, его техника действительно уникальна.

Эти слова Хираты, вероятно, были простой вежливостью, но Тэнма лишь ощутил тупую боль, словно его задели за живое.

Как и говорил Отомо на поле магических тренировок, отец и мать Тэнмы были хорошо известны в магическом сообществе. Они являлись основателями «Корпорации Колдовства» — одного из немногих частных производств магических инструментов — в которой его мать работала главным конструктором, а отец — главным инженером.

Корпорация, действующая не так долго, всё же стала первой частной компанией, получившей определённую долю на магическом рынке и подорвавшей монополию Агентства Оммёдо. Погибшие родители Тэнмы оказались движущей силой, особенно искусственные сикигами матери Тэнмы, которые даже сейчас выступали в качестве флагманских продуктов компании и получали поддержку огромного числа оммёдзи. Среди этих разработок самой известной являлся используемый Мистическими Следователями для поимки преступников связывающий сикигами «WA1 ласточка кнут», чьё имя стало синонимом для всех подобных инструментов. И действительно, для таких вещей, как арест и перевозка, в основном использовались сикигами, созданные и названные матерью Тэнмы.

До основания Корпорации Колдовства сила сикигами напрямую зависела от навыков практикующего. Но с появлением «невероятно удобных» сикигами, предназначенных «для определённых задач», пришла их стандартизация. Те инструменты, «чья сила проявлялась независимо от навыков практикующего», стали основным направлением для создания искусственных сикигами. Фамильяры, которые сейчас создаёт Агентство Оммёдо — как общего назначения, так и защитные — тоже следуют этой политике. Не будет преувеличением сказать, что мать Тэнмы изменила способы применения сикигами в современном Оммёдо.

Тем не менее, занятие «продажей магии» вызвало совершенно противоположные эмоции у её родителей, ведь семья Момоэ имела отношение к Оммёдо ещё с древних времён. Кроме того, появление «легких в использовании» и «предназначенных для всех» искусственных сикигами, по слухам, стало причиной падения уровня навыков оммёдзи в обращении с сикигами. И для семьи Момоэ, связанной с Оммёдо в течение многих лет, это оказалось позорным результатом.

Корпорация Колдовства являлась главной причиной, почему его мать и дедушка с бабушкой так и не смогли помириться.

— …Тэнма-сан, вы сейчас из Академии Оммёдо?

— Эм. А, да…

— Вот как. Очень поздно, не так ли?

— Нет, это…

Выражение лица Тэнмы снова помрачнело. Слегка улыбнувшись, Хирата посмотрел на парня.

— …Ну что ж, мне пора. Прошу простить, что задержал вас под дождём.

— Ах, э-это я должен извиниться. Ведь так и не сумел помочь.

Хирата вновь опустил голову, и Тэнма, паникуя, также поклонился.

Однако в миг, когда парень отвёл свой взгляд, левая рука Хираты, не державшая зонтик, быстро, но плавно сдвинулась.

Моментальное движение.

Они подняли головы, и их взгляды встретились. Улыбаясь, словно ничего не произошло, Хирата пошёл по дождливой улице. По какой-то причине, Тэнма провожал его взглядом.

— …Эм?

Только сейчас он заметил.

— Откуда он знает моё имя?

Вряд ли бы дедушка специально сказал его. Тэнма удивлённо наклонил голову, но, не особо задумываясь об этом, прошёл через ворота дома.

Не усиливаясь и не останавливаясь, дождь равнодушно падал с неба.

Вернувшись домой, Тэнма повесил вымокшую под дождём форму на вешалку. Однако парень не заметил маленькую бумажку, которая попала в его карман.

Часть 2

Поблизости от Акихабары возвышалась штаб-квартира японского магического сообщества, Агентство Оммёдо. Несколько сильных аур кружились внутри первого конференц-зала этого здания.

Время уже приближалось к полуночи, но по приказу шефа Курахаси сейчас проходило экстренное совещание. Его темой являлось письмо, недавно появившееся перед зданием. Связанное с делом «D», оно поднимало вопрос даже более серьёзный, чем предполагали Мистические Следователи. Если говорить прямо, то это было заседанием по разработке мер противодействия заранее объявленной «D» кражи «плаща Ворона», равносильной объявлению войны.

В конференц-зале собрались важные персоны, представлявшие Агентство Оммёдо.

Прежде всего, назначенный главным по этому вопросу шеф департамента расследования магических преступлений — Амами Дайдзен.

Ответственный за экзорцистов начальник штаба Бюро Экзорцистов, независимый оммёдзи — Мияти Ивао.

Отдел сбора данных Бюро Экзорцистов представляли его начальник Ватанабэ Кэнити и ответственный за духовных сенсоров «Специальный сенсор» Миёси Того. Эти люди, за исключением Ватанабэ, являлись Национальными оммёдзи первого класса — те, кого обычно называли «Небесными Генералами».

Более того, среди присутствующих на собрании не только эти трое были Небесными Генералами.

Независимые оммёдзи Когуре Дзендзиро, Югэ Мари и Кагами Рэдзи. Впервые с момента «Повторного Очищения Хинамацури» в марте, когда случилась террористическая атака духовным бедствием, четверо из пяти независимых оммёдзи собрались вместе. Тот факт, что такие ситуации происходили одна за другой, сам по себе казался странным.

Кроме того, здесь находились люди, занимавшие важные позиции в Бюро Экзорцистов и департаменте расследования магических преступлений. Присутствовал даже начальник хозяйственного отдела, так как лучше всех знал план этого здания. Естественно начальник департамента общественной безопасности по расследованию магических преступлений и Хирата Ацунэ, ответственный за дела «D» и Двурогого Синдиката, также были тут. В комнате только Хирата не имел высокой должности.

Прежде Агентство Оммёдо никогда так масштабно не работало по делу «D». И такое естественно, ведь организация, устраивавшая крупные террористические атаки духовным бедствием — это Двурогий Синдикат, с которым дело «D» связано лишь косвенно. В первую очередь, даже имя «D» являлось внутренним обозначением, используемым департаментом расследования магических преступлений. И хотя Мистические Следователи преследовали «D», считая его необычайно опасным, они не заходили так далеко, чтобы сформировать меры противодействия всеми отделами.

Как бы то ни было, «D» являлся практикующий, называвшим себя Асией Доманом. К нему имелось слишком много вопросов, чтобы рассматривать его в качестве реальной угрозы. Потому-то существование загадочного «D» привлекало внимание только из-за связи с Двурогим Синдикатом.

Отношение Агентства Оммёдо изменилось из-за того, что независимые оммёдзи вступили в контакт с «D» во время «Повторного Очищения Хинамацури» и признали его реальной угрозой. После этого агентство переосмыслило его опасность, поставив на один уровень с Двурогим Синдикатом. И в то время, пока Мистические Следователи разрабатывали соотвествующие контрмеры, случился этот переполох.

Более того, сейчас «D» не только предпринял действия против них, но и открыто прислал уведомление Агентству Оммёдо о своём нападении. Можно сказать, что это стало вопросом авторитета всего Агентства.

— Суть в том, что теперь это вопрос чести, — произнёс Амами, словно озвучивая мнение всего начальства.

В этом письме «D» указал время, место и даже цель. Хотя Агентство Оммёдо завалило огромное количество повседневных дел — особенно борьба с возникавшими после мартовских событий духовными бедствиями — они должны были принять меры против этой угрозы. Даже если «D» — легендарный оммёдзи Асия Доман, они не имели права уступить.

— В конце концов, я хотел бы много чего узнать о нём самом и о его связях с Двурогим Синдикатом. Более того, сейчас он намеренно вышел на сцену. Мы должны схватить его любой ценой, — бесстрашно заявил Амами перед всеми собравшимися в конференц-зале, держа в руке веер. Некоторые из присутствующих смело кивнули, другие приняли это спокойно, а третьи же воспылали боевым духом от приближения сильного врага.

Естественно, все здесь были абсолютно уверенны в собственном лагере. Мало того, что многие из них являлись невероятно сильными, так они ещё и действовали все вместе. Каким бы могущественным не был оммёдзи, у них не имелось никаких оснований бояться всего лишь одного противника.

Без промедления Амами начал объяснять детали стратегии противодействия «D». Он был старше шефа Курахаси Гэндзи, и, если можно так сказать, являлся старейшиной Агентства Оммёдо. Без его вмешательства координация между различными департаментами была бы заметно медленее. Хотя он иногда и прислушивался к чужим мнениям, основные пункты плана мужчина быстро решал сам.

Несмотря на позднюю ночь, собрание продвигалось гладко и бодро.

Лишь два человека не оказались под влиянием этой атмосферы.

Один из них — Кагами Рэдзи, известный как «Пожиратель Огров». Молодой экзорцист с мятежным духом холодно смотрел на это собрание. Казалось, сам «D» интересовал его, но на детали стратегии он не обращал внимания. Напротив, выглядело так, словно он размышлял о том, как бы опередить остальных и встретиться с «D» в одиночку. Его прямой начальник Мияти часто поглядывал на него, как будто следил за поведением.

А вторым человеком, относившимся к этому без энтузиазма, неожиданно оказался Когуре Дзендзиро.

Когуре, в отличие от Кагами, внимательно слушал детали разговора. Но на лице мужчины отражалось непривычное для него беспокойство.

Несомненно, Когуре превосходный экзорцист, но его позиция в организации достаточно низка. Здесь находилось практически всё начальство, и, если его не попросят высказаться, повлиять на ход встречи будет трудно.

Судя по выражению лица внимательно наблюдавшего за собранием Когуре, казалось, что он хотел что-то добавить.

Тем не менее, возможность высказаться ему так и не представилась.

Когда стратегическое совещание закончилось, стрелка часов уже пересекла двенадцать.

— …Мияти-сан!

После окончания встречи участники стали расходиться по своим департаментам. Тогда же Когуре окликнул своего босса Мияти, который шёл по коридору перед ним.

— Когуре? Что такое?

Остановившись, Мияти обернулся, а Когуре быстро подошёл к нему.

Мияти являлся Национальным оммёдзи первого класса, начальником комнаты управления очищающими ритуалами Бюро Экзорцистов и главой независимых оммёдзи. Кому-то вроде Когуре редко удавалось обратиться к нему лично, но прозвище «Эмма*» Мияти заставляло дрожать даже закалённых боями экзорцистов, внушая благоговейный страх. Во время мартовского подавления Нуэ именно он пронзил одно из крыльев гигантской химеры над софтбольным полем во Внешнем Саду Храма Мэйдзи.

Хотя по внешнему виду Мияти вряд ли кто-то мог догадаться о его подвигах. Несмотря на хмурое выражение этот невысокий мужчина средних лет был действительно дружелюбен. Его богатое на эмоции точёное лицо напоминало сценического актёра — вроде маститого комика, производящего на других впечатление готового немного пошутить денди. Он носил усы с бородкой, и среди его подчинённых ходил слух, что это и послужило источником прозвища «Эмма».

Но Когуре, естественно, понимал истинную силу Мияти.

Он выпрямился перед боссом.

— Простите. На самом деле, я хотел обсудить… нет, доложить кое о чём.

От подобной формальной речи Мияти криво улыбнулся. Скрутив в трубочку находившиеся в его руках документы, он постучал ей по своему затылку.

— В чем причина такой спешки? Это не подождёт, пока мы не доберёмся до штаб-квартиры?

— Если возможно, я хотел бы доложить здесь.

Лицо Когуре выглядело серьёзным. Вздохнув, Мияти бросил ему испытывающий взгляд, но сразу же призвал своего подчинённого продолжить: «Говори».

— Это насчёт Крыла ворона.

— Крыло ворона… так в чём дело?

— Это… предмет, запечатанный в хранилище Агентства — реплика… вот что я слышал.

— А?

Мияти дёрнул бровью.

Некоторое время он пристально глядел на Когуре, а затем в небрежной манере осмотрелся по сторонам. Хотя Когуре говорил достаточно тихо, выглядело так, словно Мияти считал, что это опасная тема для разговора в коридоре.

Его взгляд снова вернулся на Когуре:

— …Что? Я впервые слышу об этом.

— Даже вы, шеф?

— Естественно. Откуда у тебя такая информация?

— Ну… бывший одноклассник.

— Твой одноклассник? Значит… Отомо?

— Нет. Не знаю известно вам это имя или нет… Саотомэ.

— Саотомэ? Не слышал этого имени. Департамент?

— …Управление императорского двора.

Выражение лица Мияти вновь изменилось. Смотревшие на Когуре глаза внезапно засияли, и, казалось, острота взгляда босса плавно возрастала.

— Отдел Духа… разве два года назад они не привлекли наше внимание… и твоего одноклассника не постиг тот же конец?

— Верно. Этот человек ушёл оттуда намного раньше. Полагаю, он никак не связан с Двурогим Синдикатом.

— Исследователь?

— Да. Специализирующийся на Цучимикадо Яко.

Мияти понимающе кивнул на ответ Когуре.

— Ясно. Вот в чём связь с Крылом ворона. Значит этот человек сказал тебе, что находящийся здесь плащ — реплика.

После слов начальника, Когуре покорно кивнул и сказал: «Всё верно».

Поглаживая бородку, Мияти засмеялся.

«Вероятно, Когуре не сказал об этом на совещании из-за того, что не хотел публично разглашать источник информации» — расплывчато предположил Мияти.

Когуре продолжил:

— Более того, я услышал от него ещё кое-что. Запечатанное в управлении Крыло ворона является подделкой, а настоящее же хранится в Академии Оммёдо…

— В Академии Оммёдо? Эй-эй. Что не говори, это слишком…

Мияти криво улыбнулся. Между прочим, слово «управление» в основном использовалось членами Бюро Экзорцистов, когда они ссылались на Агентство Оммёдо и это здание.

— Ну, я тоже рассмеялся, когда впервые услышал об этом, но, тщательно подумав, решил, что нельзя исключать такое. Директор академии — прежняя глава семьи Курахаси. Она знала Яко при жизни.

— Тем не менее, Яко умер в год окончания войны. В то время прежней главе Курахаси было… дай подумать, сколько лет? Так или иначе, около десяти…. А-а, ну помню, слышал от шефа Амами, что прежняя глава ещё с детства играла значительную роль, как мико, но… в любом случае неразумно передавать Крыло ворона ей.

— Вероятно, это сделали не напрямую, но во время войны семья Курахаси тоже присоединилась к воскресшему Бюро Оммёдо. В действительности, члены Курахаси работали вместе с Яко и после его смерти превратили наполовину закрытое Бюро Оммёдо в нынешнее Агентства Оммёдо.

— …Понял. Действительно, это не было неосуществимым. Но даже так, у прежней главы Курахаси не имелось причин прятать Крыло ворона в суматохе послевоенного времени, верно? И тем более создавать реплику.

— Этого… я не знаю… — невнятно произнёс Когуре, не сумев ответить на вопрос начальника. Мияти слегка вздохнул, и, всё ещё смотря на своего подчинённого, постучал свёрнутыми в трубочку документами по плечу.

— …Специализирующийся на Цучимикадо Яко исследователь… вот как…

Мияти опустил уголки губ и на некоторое время задумался, поглаживая пальцем свою бородку.

Однако…

—Ладно. Так или иначе, не думаю, что противнику известна такая негласная информация. Да и письмо с вызовом доставили к этому зданию. Не стоит волноваться, — заключил Мияти.

Предсказуемый вывод. Но Когуре не почувствовал облегчения от этого.

— Шеф. Об этом мне рассказал сотрудник отдела Духов.

— Хм? Так что?

— В дальнейшем отдел Духа стал рассадником Двурогого Синдиката. Естественно, что некоторые из них видели исследования Саотомэ, и, вероятно, кто-нибудь мог узнать историю о Крыле ворона.

— …И?

— Асия Доман, «D», контактировал с Двурогим Синдикатом. Он знает об этих сведениях, и вероятность того, что «D» верит в них, безусловно, не равна нулю, — заявил Когуре, практически нависнув над Мияти. — Пожалуйста. Порекомендуйте шефу Амами обратить внимание на возможность того, что D может появиться не только в офисе агентства, но и в Академии Оммёдо.

Скорее всего «D» нападёт на офис Агентства Оммёдо. Вероятность этого невероятно высока. И потому они, безусловно, должны подготовить меры противодействия вокруг офиса.

Однако если вероятность другого исхода не равна нулю, то они должны выделить хотя бы минимум людей для Академии Оммёдо. Здание академии является объектом с одним из высочайших уровней магической защиты в городе. Тем не менее, она несравнится со штаб-квартирой Агентства Оммёдо. Однако, хотя там и обучаются оммёдзи, эти ученики всё ещё не получили квалификацию — и недопустимо подставлять несовершеннолетних под угрозу. Если случится непредвиденное, и появятся жертвы, то это, безусловно, отразится на репутации агентства.

Но даже так, ответ Мияти оказался неожиданным для Когуре.

— Когуре. Вероятно, Амами-сан… знает… об этом.

Когуре не поверил собственным ушам, а из его уст невольно просочилось: «Э?»

Мияти вздохнул, и на его губах появилась скептическая улыбка.

— Естественно он знает об этом намного детальнее, чем ты. Такова жизнь шефа отдела сбора данных. Иначе эта должность ему бы не подходила. Зная об этих обстоятельствах, он подготовил нынешнюю операцию, — серьёзно произнёс Мияти и отвёл взгляд от Когуре, посмотрев вдаль. — Возможно… думаю, он мог узнать правду в Академии Оммёдо. В конце концов, Амами-сан и прежняя глава Курахаси знакомы настолько давно, что могут читать мысли друг друга.

«Верно. Амами очень близок с директором Курахаси. Отомо жаловался, что во время террористической атаки духовным бедствием в марте эти двое хорошо загрузили его работой. Но…»

— Т-тогда… почему? По правде, хотя мы и не знаем истинной силы «D», в нынешней операции участвует слишком много людей.

— Эй-эй. Именно ты видел «D» вживую и доложил нам быть начеку, да?

— Это так, но вместе с вами и шефом Амами наш боевой потенциал выше, чем при столкновении с Нуэ, верно? Естественно, мы не должны ослаблять бдительность, но раз мобилизовали такие силы, то не будет проблемой отправить несколько людей защищать Академию Оммёдо, не так ли?

Не соглашавшийся Когуре с энтузиазмом высказал своё мнение. Высокий экзорцист практически накрыл своего низкого шефа, наклонившись вперёд.

С другой стороны, Мияти лишь криво улыбнулся нетерпеливому подчинённому.

Во взгляде, которым он смотрел на Когуре, смешивалось равное количество доверия и ощущения того, что этот юноша всё ещё слишком неопытен.

А затем…

— …Думаю, прежняя глава Курахаси не признала этот факт. Логично. Если твои слова попадут в цель, то она окажется преступником, скрывавшим Крыло ворона.

Когуре потерял дар речи от замечания шефа.

Мияти наклонил голову и продолжил говорить, словно разоблачая трюки фокусника:

— Если же директор Курахаси запросит у агентства охрану для Академии Оммёдо, то она признает, что скрывала Крыло ворона. Естественно, управление потребует передать оригинал, и, в таком случае, она не сможет отказать. Другими словами, даже если директор принимает во внимание возможность угрозы «D», она не хочет передавать… Крыло ворона… управлению.

Как и ожидалось, точка зрения Мияти оказалась намного глубже и хитрее, чем у Когуре. Казалось, из уст мужчины просочился стон, когда ему указали на его просчёт.

— Но… почему? Шеф Курахаси же сын директора, верно? Разве они не одна семья?

Директор Академии Оммёдо и шеф Агентства Оммёдо — оба Курахаси. Сейчас их почтенная семья контролировала всё магическое сообщество, и не было ни единого места, куда бы они не сумели дотянуться. В таком случае — даже если у Крыла ворона имелся какой-то секрет — хранить его могли где угодно. И более того, Агентство казалось безопаснее.

Не понимая причины, Когуре тряхнул головой.

А затем…

— …Одна семья. Да… шеф действительно…

Внезапно взгляд Мияти стал пронзительным. Мужчина властно посмотрел на растерянного Когуре.

— Что-то ты расслабился, Когуре. Уже забыл об инциденте прошлым летом?

И в следующий миг Когуре, задержав дыхание, замолк.

Наконец он понял. «Инцидент», о котором говорил Мияти — это событие, произошедшее в Академии Оммёдо. Неожиданно один из Мистических Следователей оказался членом Двурогого Синдиката.

В то время департамент магических расследований тщательно изучил данные проблемного следователя, но так и не сумел добраться до Двурогого Синдиката. Но с другой стороны в результате этого инцидента раскрылся давно предполагаемый факт.

Проще говоря, Двурогий Синдикат существовал до сих пор, и немалое количество его членов скрывалось в Агентстве Оммёдо.

— …Вероятно, по той же причине Амами-сан не обратил пристального внимания к академии. Нет никакого смысла забирать Крыло ворона в управление, ведь тогда вместо «D» его получит Двурогий Синдикат. Но даже так, думая о безопасности учеников, он наверняка принял меры… ну, применительно к текущей ситуации, вероятность того, что «D» нацелится на академию — весьма мала. И сейчас будет правильнее размышлять спокойно. Ну, окончательное решение окажется трудным.

— …

Услышав объяснение Мияти, Когуре не сумел как-то прокомментировать его. Он немного опустил голову и крепко сжал кулаки, словно почувтвовал собственную беспомощность.

С нечитаемым лицом Мияти наблюдал за своим подчинённым.

А затем стукнул Когуре по голове свёрнутыми в трубочку документами.

— Так или иначе, Когуре. Сейчас сфокусируйся на порученных тебе заданиях. В любом случае, если ты разберёшься с ними, то я смогу расслабиться, — с широкой улыбкой сказал Мияти, а затем снова пошёл по коридору, оставляя своего подчинённого позади. Не произнеся ни слова, Когуре проводил босса взглядом.

Проницательные размышления Мияти вновь и вновь повторялись в сердце мужчины.

Вероятно, Амами и директор Курахаси приняли решение, основываясь на обороноспособности Академии Оммёдо.

Если подумать снова, хотя на стратегическом совещании решили встретить «D» лицом к лицу, казалось немного неестественным не вызвать «его». В конце концов, «он» был единственным человеком, кто вступил в близкий контакт с «D» и вернулся живым, хотя и получил ранение.

Пускай это не придали огласке, директор Курахаси и Амами знали об этом.

Даже если «D» нападёт на академию, там есть один человек, та «сила», которая сможет противостоять ему.

Даже если победить будет тяжело, по крайней мере, этот учитель послужит щитом для учеников.

— …Чёрт. У меня плохое предчувствие… — беспомощно пробормотал Когуре и стиснул зубы.

Первый час ночи. «Завтра», на которое указал «D», уже началось.

Часть 3

Хотя ливень наконец прекратился, утро того дня всё ещё было пасмурным. Дул ветер, и казалось, что с капризного неба в любой момент мог пойти дождь.

Этим утром Харутора покинул общежитие и направился в академию один, что являлось редкостью. Нацуме вышла до завтрака, заявив, что у неё нет аппетита, а Тодзи, вопреки обыкновенному, проспал, и, в конце концов, Харутора пошёл в одиночку.

Тёплый и влажный ветер обдувал его. К счастью, в зонте не было необходимости, но погода после дождя не казалась настолько хорошей, чтобы наслаждаться ею.

Однако Харутора неожиданно ощутил сильную боль, когда подумал, что одному идти намного легче, чем с кем-то. По правде, он не понимал, что, вероятно, сдался бы будучи сейчас окружённым людьми.

— …Вчерашнее караоке, в конце концов, оказалось странным…

Он предложил пойти в караоке, чтобы поднять Тэнме настроение, но в действительности, это также являлось мерой по улучшению отношений с Нацуме. То, что он хотел поддержать и приободрить друга, не было ложью. Но в то же время парень думал, что если все будут веселиться, то он сумеет вести себя с Нацуме, как и прежде. Если бы он смог беззаботно поговорить с ней, то продолжил бы притворяться. В таком случае, рано или поздно, всё вернулось бы на свои места — так думал Харутора.

Но, важнейшая часть его плана — Тэнма, не принял участия из-за плохого самочувствия, а припозднившиеся Нацуме с Тодзи впали в уныние и даже не пытались петь. Сузука, казалось, очень радовалась караоке, но остыла с появлением этой парочки, и, в конце концов, лишь Харутора с Кёко, оказавшись в затруднительной ситуации, отчаянно заполняли время. Поэтому-то, сегодняшним утром у парня немного болело горло.

«Я сдаюсь. Как долго это будет продолжаться…»

Харутора не считал, что всё это связано с ним.

Но одна из причин, почему сейчас ребята испытывали неловкость, безусловно, заключалась именно в нём. Парень подозревал, что Нацуме могла быть практикующим, использовавшим Хокуто.

«…Чёрт… да что происходит?»

Хокуто являлась простым сикигами, которым заклинатель управлял напрямую. Слова и эмоции практикующего были словами и эмоциями Хокуто.

«Даже если имелись некоторые отличия и практикующий притворялся, то всё равно Хокуто можно рассматривать, как часть заклинателя. Нет, не просто частью, а даже самим заклинателем. В самом деле, содержание внутри одинаково».

Вот почему Харутора никогда не представлял, что «этот» заклинатель Хокуто может оказаться «этой» Нацуме.

«В конце концов, Нацуме…»

С детства Харутора знал, что у него нет способности духовного зрения. Тем не менее, парень осознал значение этого лишь когда поступил в среднюю школу. Прежде он смутно думал о своём будущем в качестве оммёдзи, но тогда уже начал понимать, что это никак не связано с ним. Вынырнув из детских грёз, парень осознал, что может стать кем захочет, и решил смотреть прямо в своё будущее.

И в то же время, он постепенно отдалялся от Нацуме, которая была очень привязана к нему.

В конце концов, девушка стремилась к будущему, связанному с Оммёдо. Ещё до поступления в среднюю школу она решила, что после выпуска пойдёт в Академию Оммёдо и однажды станет профессиональным оммёдзи. По мнению Харуторы, в то время другие варианты для Нацуме казались бессмысленными.

Девушка направилась по этому пути и вскоре вошла в другой мир. В то время Харутора не знал, как общаться с другом детства. Поэтому-то парень и отдалился от Нацуме, думая, что она чувствовала то же самое.

Естественно, Харутора ошибался. Хотя дистанция между ними возросла, Нацуме всем сердцем продолжала верить, что «Харутора станет моим сикигами».

Тем не менее, парень узнал об этом лишь зимой на третьем году обучения и тогда рассказал девушке, что пойдёт в обычную старшую школу. Харутора ранил Нацуме — их мир окончательно разделился. По крайней мере, так он думал.

«И ещё…

В то время, Нацуме постепенно менялась. Она начала выглядеть более взрослой, спокойной и женственной.

Каждый раз, встречая её, она становилась всё красивее…

А я — всего лишь ребёнок, который постоянно делал глупости, мы казались слишком разными».

С другой стороны, летом первого года средней школы Харутора встретил Хокуто. Это навевавшее воспоминания и никогда не увядавшее «лето догонялок» случилось именно тогда, когда он решился идти новым путём.

Для Харуторы Хокуто, можно сказать, оказалась «новым другом». Не как один из Цучимикадо, или как тот, кто с детства мечтал стать оммёдзи, но как юноша, нацелившийся на реалистичное будущее — он завёл друга. Эта встреча словно символизировала новую эру, новую жизнь и совершенно нового Харутору.

В мире, по которому парень теперь будет идти, она оказалась первым другом. Хокуто.

Нацуме и… Хокуто.

Харутора не мог думать о связи между двумя девушками, имевшими совершенно разный для него смысл.

Он не представлял это возможным.

Но…

«Та ленточка…»

— …

Стоная, Харутора шёл с хмурым лицом.

«Если Хокуто была сикигами Нацуме, то зачем делать подобное?»

Но сколько бы он не размышлял, всё казалось бесполезным.

Возможно, она хотела посмотреть на парня, который однажды станет её сикигами или просто желала развеять скуку, но со временем не смогла остановиться. Кроме того, ей было тяжело прямо встретиться с отдалившимся Харуторой — вероятно, это тоже являлось причиной. Существовало много вариантов.

Тем не менее, насколько бы логичные причины он не придумал, реальный ответ знала лишь Нацуме. А значит, он не мог сказать наверняка, являлась ли она Хокуто.

«Но говоря о других сходствах…»

Если думать поверхностно, то характеры Нацуме и Хокуто противоположны.

Хокуто была честной, жизнерадостной, инфантильной, действующей по своему усмотрению, и открыто выражающей свои эмоции. Она говорила, как парень, и Харутора всегда дразнил её, называя «пацанкой».

По сравнению с ней Нацуме — тихая, взрослая и спокойная. Поступив в среднюю школу, она уже тщательно контролировала «себя». Сдержанная и в некотором роде хладнокровная, Нацуме, безусловно, пряталась в своём панцире. Честно говоря, Харутора ощущал, что к ней трудно приблизиться.

В самом деле, даже обдумав это вновь, девушки полностью отличались.

Но, по правде, эти впечатления о Нацуме являлись впечатлениями «до» его приезда в столицу. Точнее, они были «предубеждениями» того времени, когда парочка отдалилась друг от друга — Харутора понял это лишь недавно.

С тех пор, как они стали вместе посещать Академию Оммёдо и жить в соседних комнатах общежития, его прежнее впечатление о девушке изменилось коренным образом. Даже описывая скромными понятиями, можно сказать, что оно «рухнуло с треском».

В конце концов, Нацуме часто злилась и изумительно наивно смеялась. Она по-прежнему являлась почётной ученицей, но у неё имелось много слабостей, девушка пропускала важные детали.

Она игнорировала окружающий мир, притворялась сильной, всегда поступала правильно, но в действительности не имела уверенности в себе.

Идя вместе по одному пути, Харутора, в конце концов, понял это.

Нацуме — следующая глава семьи Цучимикадо, юный гений в Академии Оммёдо.

А также… обычная девушка.

«Хм… ну, может и не совсем «обычная», после всех этих… происшествий…»

Особенно Харутору изумило то, что Нацуме скрывала свою «инфантильность». Можно даже сказать, ребячество. Прежде Харутора думал о ней, как о «взрослой». Равнодушный внешний вид девушки, которая стремилась стать главой семьи — и по этой же причине холодное поведение, с самого начала игнорирующее ненужные вещи — произвели такое впечатление на Харутору. Безусловно, это «предубеждения».

Сами по себе они не были ошибочны. Тем не менее, это не являлось единственной стороной Нацуме, как предполагал Харутора.

«Кстати, когда я впервые говорил с переодетой в парня Нацуме, мне показалось, что она странно напряжена».

Тогда он не обратил на это внимания, и вскоре такое стало обычным делом. Прежде всего, Нацуме полностью изменяла личность только «когда притворялась парнем». И связывая это с игрой девушки, он не слишком сильно задумывался о этом.

Однако сейчас всё оказалось иначе. Сейчас Харутора понимал, что «притворяющаяся парнем Нацуме» тоже «Нацуме». И более того, когда она одевалась, как парень, создавалось ощущение, что проглядывала её истинная личность, которую обычно девушка не показывала.

«И… если это Нацуме из тех дней…

Если это Нацуме, притворяющаяся парнем… то совпадение с хорошо знакомым образом Хокуто не так уж и невозможно.

… А-а, чёрт».

Харутора злился на самого себя. Узнай он ответ, насколько бы всё стало проще.

На самом деле, он уже несколько раз собирался спросить её. Он хотел задать вопрос Нацуме об охвативших его сомнениях.

Но.

Но…

«…Как я могу быть счастливой, когда парень, который мне нравится, целуется с другой! Знаешь ли ты, как это болезненно, как одиноко, как тяжело чувствовать такое!»

— …

Он не мог спросить.

Безусловно, он не мог прямо узнать это.

«Хорошо, если она будет отрицать. Тогда ничего не изменится. Напротив, их отношения смогут вернуться к первоначальной форме.

Но…

А если она даст положительный ответ? В таком случае, мои сомнения окажутся правдой… значит, проверка Нацуме, само это действие разрушит наши отношения. И ничего не поделаешь».

Харутора боялся этого.

Разрушить свою обыденную жизнь.

До прошлого лета он дорожил своей повседневностью вместе с Хокуто и Тодзи, продолжая намеренно отводить взгляд от мира оммёдзи и семьи Цучимикадо.

А сейчас парень боялся, что его нынешние отношения с Нацуме будут разрушены.

«…Я по-прежнему убегаю».

Прежде всего, даже если спросить прямо, парень не знал, скажет ли Нацуме правду.

Если он ошибался, то, скорее всего, она бы ответила ему.

Но если он прав? Если Нацуме в самом деле Хокуто, то скажет ли она правду? Ведь если это так, то признание Хокуто станет признанием Нацуме.

Сказанное Нацуме.

Харуторе.

— …

Лицо Харуторы запылало, и парень невольно прикрыл его рукой.

«…Нацуме? Мне? Нет, но… не может быть… такое…

Если. Если. Если я узнаю… что истинная личность Хокуто… Нацуме.

И… если существует хоть какой-то шанс. Даже если такая возможность…невероятно мала. Если Нацуме подтвердит мои предположения…

Д-другими словами, что тогда будет?.. Э? Нацуме подтвердит, что призналась сознательно? Т-тогда…. Э? Э-э-э?!».

Харутора не мог спокойно думать о будущем. И по правде это являлось главной причиной, почему у него не получалось нормально разговаривать с Нацуме.

«Особенно Нацуме-кун. Казалось, словно сикигами часть его самого».

«Только Нацуме-кун справился бы с подобной задачей, не так ли?»

Слова Тэнмы и Кёко, сказанные в тренировочном лагере лишь укрепили подозрения Харуторы.

Это возможно.

Так могло быть.

Вероятности и предположения смешались в разуме парня.

«Я тебя поцелую».

«Харутора…я люблю тебя».

Лицо Харуторы быстро покраснело, и он ощутил головокружение.

Действительно ли…

Действительно ли это так?

Возможно ли нечто такое?

— А-а-а, чёрт!

От незнания жар наполнил его тело, и обыкновенно смутные эмоции сейчас захлестнули парня.

Он не мог поговорить об этом ни с кем. Даже с Тодзи. Недавно Харутора заметил что-то подозрительное и в нём. Но ничего не поделаешь. Ведь если бы он мог как-то справиться с этим, то давно бы уже закончил.

«Да как мне поступить в такой ситуации? Что нужно сделать? Ува-а…» — ухватился за голову Харутора.

И тогда…

— Х-Х-Харутора-сама? С вами всё в порядке?

Услышав зов маленькой девочки, парень быстро пришёл в себя.

— К-Кон?

— Д-д-да. Прошу прощения за вмешательство. Харутора-сама выглядел нехорошо, п-поэтому…

Этот голос принадлежал его защитному сикигами, Кон. Из-за магии сокрытия девочку не было видно, но говорила она с искренним беспокойством о мастере. Харутора сразу же смутился, а затем криво улыбнулся.

— Прости, что заставил волноваться. Не стоит беспокоиться.

— Т-т-тогда ладно, но…

Хотя она и ответила так, тревога всё ещё ощущалась в голосе Кон. Харутора неестественно улыбнулся.

На самом деле, это всего лишь предположение, нет, наваждение. Реальность вообще не походила на заблуждение Харуторы и, вероятно, скрывала лишь то, что не могло удивить. Парень чувствовал неловкость от своей бредовой идеи и, возможно, просто испугался её.

Конечно, что не говори, трудно внезапно стать серьёзным, но…

— …Эй, Кон.

— Д-да?

— Я же… не храбрый.

— Т-такого быть не может! Н-н-ни в коем случае, ни-и в коем случае!.. — изумлённо отрицала сикигами, но это являлось обычной пристрастностью Кон. Парень испытывал благодарность за её чувства, но этого было недостаточно для утешения.

— В самом деле, это так не «похоже» на меня. Я же могу поладить с кем угодно. Мне казалось, что умение общаться —моя сильная черта. Какое высокомерие.

«Не говоря уже о том, что другой стороной являлся мой друг детства. Столько времени прошло с приезда в столицу. Я думал, что мы сблизились, а всё оказалось вот так.

— …Твою ж. Я действительно ненавижу себя…

В первую очередь, Харутора не привык беспокоиться в одиночку. Чем мучительнее проблемы, тем сложнее было думать, и поэтому он не мог найти адекватного пути решения.

— …Э-это… Харутора-сама?

— А?

— В-возможно вы беспокоитесь из-за Нацуме-доно?

— Э-э… ну…да. Ты всегда со мной, потому-то и знаешь, — с горькой улыбкой подтвердил Харутора. Хотя он показал насмешливую улыбку, половина этой насмешки адресовалась ему самому. — По правде, всё так, как ты и сказала, Кон. Но, прости, я не смогу говорить с тобой об этом. Настроение твоего мастера может раздражать, но потерпи немного.

— Р-р-раздражать? Ни в коем случае!

Словно невозможное, сикигами опровергла самоуничижительные слова мастера.

А затем…

— Х-Х-Харутора-сама, Кон хорошо знает о причине ваших проблем!

— Э?

— Харутора-сама добрый. Слишком добрый, отчего и возникают проблемы! — уверенно заявила Кон.

Но слова сикигами глубоко впились в грудь мастера.

— У-у…

Лицо парня исказилось, и он утратил дар речи. Конечно, Кон сказала это ненамеренно, но для Харуторы её слова звучали как едкий сарказм.

«…Добрый?..

Нет. Это не так.

Всё как раз наоборот.

…Верно. Я… если хорошенько подумать, я…

Разве я не думал лишь о самом себе?»

Эти сомнения возникли в нём по приезду из тренировочного лагеря в прошлом месяце. С тех пор Харутора беспокоился каждый день. Он не обращал внимания на чувства окружающих, усугубив отношения с друзьями.

Являлась ли Нацуме заклинателем Хокуто или нет — этот вопрос беспокоил парня, ведь «он» не понимал, как «ему» тогда общаться с ней. Если бы узнал, что она и есть Хокуто, как бы «он» справился со «своими» эмоциями.

В его мыслях не возникали чувства Нацуме или Хокуто.

Лишь собственный эгоизм.

Энергия внезапно покинула тело Харуторы, и он бессильно опустился на тротуар.

— Х-Харутора-сама!

Напуганная Кон материализовалась. Рядом с Харуторой, который опёрся обеими руками на дорогу, появилась одетая в кимоно маленькая девочка с ушами и хвостом.

— Ч-ч-что случилось?! Возьмите себя в руки!

— …Кон.

— Д-д-да.

— Спасибо за те слова.

— А-а?

Голубые глаза Кон изумлённо распахнулись. С другой стороны, Харутора всё ещё смотрел вниз, погрузившись в презрение к самому себе.

«…Чёрт. Как же я себя ненавижу…

Чувства Нацуме… верно. Если Хокуто была сикигами Нацуме, то почему она молчала? Действительно, Хокуто до самого конца не рассказывала о себе. Разве на это имелась причина?»

Думая о причине, он никак не мог понять её — хотя сколько бы и не размышлял, доказать то, что Нацуме была Хокуто он не мог — и потому Харутора по собственной воле решил прекратить раздумья.

Что же насчёт остального, в первую очередь он даже не подумал, какие чувства питала Нацуме. Парень игнорировал это до такой степени, что сейчас оказался шокирован.

— А-а. Х-Харутора-сама-а.

— …Я жалок.

— Нет… это… Х-Харутора-сама…

Кон осторожно потрясла поникшего Харутору за плечи. Он безжизненно улыбнулся и пробормотал:

— Всё в порядке. Не беспокойся обо мне.

Парень забыл принять во внимание чувства Нацуме и Хокуто. Для Харуторы это являлось доказательством того, что он больше не способен обращать свой взгляд на эмоции других.

Однако то, что он не замечал проблемы и беспокоился почти целый месяц, пока его собственный сикигами не указал на это, оказалось слишком ужасным.

— Действительно. Какой же я…

— Развратник.

— Верно, я развратник… ха?

Всё ещё опираясь обеими руками о дорогу, Харутора с идиотским выражением лица поднял голову.

Прямо перед парнем находились где-то уже виденные им сапоги, из которых тянулись тонкие ноги.

Подняв взгляд ещё выше, он увидел слишком большую белую форму и красивое, но лишённое эмоций лицо знакомой девушки. Она неподвижно уставилась на него холодным взором.

Харутора удивлённо моргнул.

— С-сэмпай…

— Развратник.

— Э?

— Ты же хотел заглянуть мне под юбку, да?

— Э? А… п-прошу прощения. Я не планировал ничего такого.

— В обмен я тоже хочу увидеть трусики Кон-тян…

— Заткнись, извращенка!

Когда он утомлённо встал, собеседнице сразу же пришлось поднять взгляд, чтобы смотреть на Харутору.

Она довольно миниатюрная, но, должно быть, старше Харуторы. В любом случае, эта девушка — его сэмпай с третьего курса Академии Оммёдо. Вероятно, Кон недавно трясла его за плечи, чтобы предупредить о её приближении.

Когда Харутора поднялся, Кон обошла мастера и встала за ним, рефлекторно увеличив дистанцию от сэмпая. Убедившись, что его сикигами защитила себя, парень кивнул. Несколько дней назад он приказал Кон — которая, являясь защитным сикигами, обязана быть щитом для своего мастера — лишь перед этим сэмпаяем ставить собственную защиту на первое место.

Харутора вновь посмотрел на девушку.

— Доброе утро, сэмпай. Ты появилась внезапно, как и всегда.

— Утро. Твоё приветствие немного задержалось.

Как и всегда, выражение лица сэмпая не удавалось прочитать. Харутора вообще не понимал, о чём она думает. Хотя в случае этого сэмпая ему казалось, что даже будь она выразительнее, он всё равно бы не догадался о её мыслях.

— Кон-тян тоже. Привет.

— …Д-доброе утро, — напряжённо поприветствовала Кон. Сэмпай пристально уставилась на девочку. Так как сама девушка никогда бы не отвела глаз, Харутора нехотя кашлянул и сдвинулся в сторону, заблокировав взгляд сэмпая.

— Сэмпай! — с предупреждением окликнул её парень. Естественно, девушка осталась невозмутимой.

— Что такое, Харутора-кун?

— О, так сейчас ты помнишь моё имя.

— Как грубо. Разве я могла забыть его?

— …Ладно. Наверное, я уже привык к такому общению с сэмпаем. Больше не буду отвешивать цуккоми в таких разговорах.

— …

— …

— …

— …Эм, тебе не кажется такое немного скучным?

— Твою ж, — выглядя раздражённой, произнесла сэмпай. Так как она постоянно издевалась над Харуторой, ему было очень приятно иногда дать отпор. Но из прошлого урока он понял, что нельзя заходить слишком далеко.

Однако с прошлого раза он не мог забыть об одном событии.

— Ах! Вспомнил. В тот раз ты обманула меня!..

— О чём ты?

— Не притворяйся. Это случилось во время тренировочного лагеря!

— Я обманула тебя?

— А разве нет?! В тот раз… мне было… невероятно стыдно! — громко пожаловался Харутора. Её действия тогда в самом деле были жестокими, и даже сейчас парень сердился на неё.

Но сэмпай сделала невинное лицо и:

— Я ничего не помню.

— Лжёшь!

— Тогда позволь узнать, что я сказала, обманывая тебя?

— Э? Ну-у, то…

— То? Можешь говорить конкретнее?

— К-конкретнее, к-когда я думал, что сэмпай прогуливает занятия, это… не так, причина в том…

— Вообще не понимаю. Причина?

— Разве не ты это сказала?

— А? Что я сказала, конкретнее?

— Чёрт… ты…

По-прежнему не проявляя эмоций, сэмпай уставилась прямо в лицо Харуторы и продолжила давить на него. Парень стиснул зубы.

— Понял, понял! То событие уже неважно!

— Естественно. Ведь мы же оммёдзи.

— А?

— Виноват обманутый.

— Так ты призналась?!

— Замолкни, девственник.

— Уо-о-о-о… впервые мне хочется ударить кого-то так сильно!

Даже не осознав, парень громко произнёс цуккоми. Можно сказать, что он уже достаточно привык к подобному общению, но, казалось, Харуторе всё ещё было трудно поспевать за таким темпом. Напротив, выглядело так, словно он не мог сделать этого и даже не хотел. И, вероятно, сэмпай затаила обиду на слова Харуторы «Заткнись, извращенка!», сказанные в самом начале.

Пока мысли Харуторы блуждали в другом месте, сэмпай гордо выпятила грудь.

— Более важно, я всё ещё не приготовила сэкихан.

— Ты продолжаешь до сих пор? Тц, даже ложь должна оставаться в пределах разумного!

— Это не ложь.

— А что тогда?!

— Всего лишь подшучивание…

— Я действительно ударю тебя!

Харутора поднял дрожащий кулак, но сэмпай выглядела беззаботной.

— В первую очередь я с самого рождения никогда не лгала, — с достоинством произнесла девушка. Харутора уже устал от злости.

— …Эм, сэмпай? Вы же сейчас лжёте, да? И с самого начала вся эта речь — ложь?

— Ложь — это суть магии.

— Даже так, сэмпай сейчас не использовала магию, а просто лгала.

— Ну, сэкихан не ложь.

— Ещё продолжаешь?

— Те, кто любят маленьких девочек, будут жить вечно.

— …Какая жалость. Будь ты парнем, я мог бы заявить на тебя прямо сейчас…

«Нет, даже если она девушка, необходимо принять против неё хоть какие-то социальные санкции. И как можно скорее».

Харутора практически ощущал реальную головную боль.

— Ладно… волноваться о таком с самого утра ни к чему не приведёт… Мне было бы намного проще, если бы я мог жить так честно, как сэмпай.

— Как я?

— По правде, я немного завидую тебе.

— Лучше прекрати.

— Почему?

— Станешь преступником.

— О, значит такие, как ты, тоже имеют самосознание.

— Невежливо говорить «такие, как ты».

— Нет, самой невежливой в этом разговоре является именно сэмпай.

Отбросив шутки в сторону, парень ощутил, словно его тревоги из-за Нацуме отдалились. Как ни странно, но если бы сэмпай находилась рядом, то он, возможно, смог бы нормально общаться со своим другом детства. Ну, скорее не «нормально общаться», а просто кричать друг на друга.

«…Кстати, а этот сэмпай также ведёт себя и с другими людьми?»

Харутора несколько раз упоминал перед друзьями, что изредка встречал сэмпая со странностями. Его заинтересовало, как бы она отреагировала, если бы встретилась с ними.

— …Кстати, я до сих пор не слышал имени сэмпая. В конце концов, ты не собираешься сказать его?

— У меня нет имени, которым я могу представиться девственнику.

— Ах, ладно-ладно. Тогда буду обращаться к тебе сэмпай. Сэмпай… а может ты хочешь, чтобы я звал тебя маленькая девочка сэмпай? Такое незамысловатое прозвище подойдёт любящей маленьких девочек сэмпаю, которая будет жить вечно, да?

— …Маленькая девочка сэмпай.

— Ага.

— …

Сэмпай подняла взгляд и пристально уставилась на Харутору. Парень же опустил свой взор и ответил тем же.

А затем девушка внезапно отвернулась.

— …Это честь.

— Ошибаешься! К тому же чего ты засмущалась?!

— Харутора-кун, хорошо получилось, верно же?

— А-ах, она рада…

— Если бы у меня ещё был такой сикигами, как Кон…

— Остановись уже! Её и так слишком жаль, прекрати хотя бы это!

— Но это не похоже почётное имя.

— Начнём с того, что это и не почётное имя, а издёвка!

— А-а, но…

— Да что теперь?!

— Обращаясь ко мне, говори чётким и громким голосом. Зови меня так, чтобы тебя хорошо услышали.

— Понял! Я буду звать тебя сэмпай, как и всегда, ясно, сэмпай?!

Харутора, не понимавший насколько серьёзны её слова, в самом деле злился. Будь она парнем, или хотя бы кохаем, он бы хорошенько отругал её. Как прискорбно, что это не так.

Между тем, Кон, вероятно, думала о том же самом. Она пряталась в тени Харуторы, своей рукой часто прикасаясь к рукояти возлюбленного клинка «Кативари», висевшего за спиной. Если бы ей приказали напасть, насколько бы всё стало проще. Наверняка сэмпай ощутила бы лишь радость, став ржавчиной на клинке Кон.

А затем, в отличие от уставшего Харуторы, почти не задетая сэмпай с легкостью перешла к другой теме:

— Кстати говоря…. Харутора-кун, у тебя какие-то проблемы?

— Да, но они никак не связаны с сэмпаем.

— В качестве благодарности дам тебе совет.

— Слушай, что тебе говорят! Разве я не сказал, что это никак не связано с сэмпаем?! Или ты так счастлива из-за этого прозвища?!

— Семьдесят процентов.

— Это личное!.. Так или иначе, никакая консультация мне не нужна!

— Но у тебя же проблемы, верно?

— Сказал же, я не буду говорить об этом с сэмпаем.

— Так прямо… значит любовь.

— Я ничего не скажу!

— Но это любовь, да?

— Э-это…

— В конце концов, это проблемы девственника…

— Было ошибкой общаться с тобой!

Если бы он выбирал, у кого спросить совета, то им бы абсолютно точно не оказалась сэмпай. Пускай и меньше, чем у других людей, но у Харуторы тоже имелась гордость.

Однако казалось, что сэмпай читала мысли парня.

— Нет. Наоборот.

— Э?

— Ты можешь говорить, потому что это я. Ведь у нас нет точек соприкосновения.

— А-а…

В самом деле, именно потому, что она не имела никакого отношения к его проблемам, он мог свободно разговаривать с ней. Сэмпай вообще не знала о ситуации Харуторы, однако, выступая в качестве третьей стороны, существовала вероятность того, что она даст ценный совет.

Но даже так, решением Харуторы оказалось:

— Нет.

Лишь это.

— Благодарю за беспокойство… ну, это всего лишь слова благодарности, пожалуйста, примите их, — крайне вежливо произнёс Харутора с холодным взглядом.

— Вот как. В таком случае, я просто скажу, что думаю.

— Прошу прощения, сэмпай. Я дурак и не пойму значения сказанного.

— Я дам совет глупому кохаю, словно мы обсуждали твою проблему.

— …Да что ты хочешь сказать… — утомлённо пробормотал Харутора, утратив всякий интерес.

С серьёзным видом сэмпай произнесла:

— Не нужно волноваться.

С выражением лица, говорящим «как и ожидалось», Харутора в притворной радости поднял обе руки.

— Ува-а, напоминает совет во время тренировочного лагеря. Большое спасибо вам, сэмпай. Вы очень, очень мне помогли, — монотонно и с раздражением сказал парень.

Но сэмпая это не задело.

— В конце концов, такие проблемы вскоре станут бессмысленными и ничего не значащими.

— Ха-а… ну, если подумать, то, вероятно, они уже практически ничего не значат.

«По крайней мере, сейчас».

Харутора вздохнул.

А затем…

— Харутора?

Харутора подпрыгнул, услышав оклик со спины.

— Тодзи…

— Почему ты всё ещё в здесь? Ты же опоздаешь, — с удивлением произнёс подошедший сзади друг Харуторы.

Так как сегодня Тодзи проспал, то Харутора вышел из общежития раньше, но, по-видимому, его догнали. Услышав слова друга, Харутора посмотрел время на мобильном телефоне и: «А-а, плохо».

А затем.

— О, кстати, Тодзи. Этот человек — «тот» сэмпай, о котором я упоминал прежде… Сэмпай, это…

— …Ато Тодзи.

— А? Ты знаешь его? — удивлённо спросил Харутора, но, к сожалению, сэмпай пристально уставилась на Тодзи и не отвечала. Его друг, видимо, тоже уже заметил сэмпая. Услышав слова Харуторы «этот сэмпай», он посмотрел на неё взглядом, говорящим: «А, вот кто».

Он слегка наклонил голову и поприветствовал её:

— Верно. Я — ученик второго курса, Ато.

— Рада знакомству. Я Судзу.

— Ты представилась ему?! — воскликнул Харутора. — Эй! П-почему-у?! Почему ты так легко сказала Тодзи, хотя вообще не говорила мне?! И к тому же «Судзу», разве это не имя?! Ты сказала лишь имя без фамилии! И раз не собиралась скрывать его, то сказала бы мне!

Харутора слишком расстроился, но сэмпай, как и всегда, не показала ни капли беспокойства. Игнорируя парня с самого начала, она пристально смотрела на Тодзи.

С другой стороны, казалось, даже Тодзи немного растерялся. Но в то же время, эта небольшая странность стимулировала его любопытство. Веселящимися глазами он взглянул на сэмпая, осматривающего его самого.

— В самом деле…

С горьким выражением лица Харутора глубоко вздохнул.

А затем, уставившаяся на Тодзи сэмпай внезапно посмотрела на Харутору боковым зрением. Когда же парень заметил это, она снова взглянула на Тодзи.

И внезапно:

— …Красавчик.

— Погоди! Почему перед этими словами ты перевела взгляд на моё лицо?!

— Почему, спрашиваешь… я не могу сказать нечто настолько жестокое.

— Ты уже сказала! И это достаточно жестоко!

— Остановись, Харутора. Ты лишь больше поранишь самого себя.

— Почему ты тоже вмешиваешься, Тодзи?!

— Красавчик-кун. Не знаю, что ты услышал от этого грубого человека, но это всё ложь.

— К сожалению, твои слова уже подтвердили сказанное мной! — свирепо заревел Харутора и Тодзи невольно рассмеялся.

Вероятно, лишь по такому короткому разговору его друг понял своеобразность сэмпая. Тем не менее, для быстро увлекавшегося Тодзи это само по себе выглядело достаточно интересным.

— Ясно. Ну, как я и представлял… или чуть больше? Действительно. В Академии Оммёдо ещё много неизвестного.

— …Тодзи. Ты… выглядишь счастливым, не так ли?

— Не злись, Харутора. Так и есть.

— Я-я… вообще-е… не злюсь!

От неожиданного предательства друга Харутора стиснул зубы. Тодзи засмеялся и в шутку стукнул Харутору по груди.

Однако…

Сэмпай всё так же пристально смотрела на Тодзи.

— …Даже сильнее, чем я предполагала, и сейчас нет никаких проблем, — тихо пробормотала девушка. Тодзи, услышавший это, резко бросил взгляд на сэмпая.

Он на мгновение встретился с ней глазами, и тревожная улыбка промелькнула на его губах.

— …Хе-е? Что ты имеешь в виду? — спросил Тодзи заинтересованным, но достаточно провокационным тоном.

Харутора невольно ощутил холодок. Если подумать, Тодзи не имел духа конфуцианства, так называемого уважения к старшим.

Но сэмпай не произнесла чего-то ещё более провокационного.

— Не беспокойся. Тут нет глубокого смысла, — с нечитаемым лицом ответила девушка.

Возможно, если бы Тодзи был знаком с сэмпаем так же, как и с Харуторой, то он бы попросил более подробного объяснения. Однако терпеливый при необходимости Тодзи не стал задавать вопросы сэмпаю. Тем не менее, сейчас он смотрел на неё несколько иным взглядом, чем прежде.

А затем сэмпай:

— Ну что ж, я пойду.

Сказав это, она повернулась к Харуторе и Тодзи спиной. Она даже не ответила на оклик Харуторы «Сэмпай?» и продолжила идти маленькими шагами. Как и всегда, она появлялась и уходила внезапно.

Но…

— …Хоп.

— Кья-я?!

— Эй, не трогай хвост Кон, проходя рядом! Ты как домогающийся старикашка!

Кон отпрыгнула и прильнула к Харуторе. Парень, обняв сикигами за плечи, ругал уходящую девушку. Не оглядываясь, сэмпай с невинным видом помахала рукой.

Полуприкрытыми глазами Тодзи смотрел, как сэмпай уходила.

— Ну как? Странный человек, верно?

— …Да. Что-то она меня беспокоит…

— Ну, меня она тоже беспокоит в некотором смысле, но… что-то не так?

— …Нет, — через некоторое время кратко ответил Тодзи на вопрос Харуторы. — Ладно. Пойдём, Харутора. Первое занятие у Отомо-сэнсэя. Если опоздаем, он снова будет издеваться над нами.

Часть 4

В классе второго курса оказалось необычайно шумно, когда Харутора с Тодзи открыли дверь.

Тем не менее, парни уже догадывались о причине, почему их одноклассники были так возбуждены. Когда они подошли к зданию академии, то у них возникло явное чувство дискомфорта.

В классе собравшиеся вместе Нацуме, Кёко и Тэнма вели разговор. Напряжённость отражалась на лицах троицы.

Кёко первой заметила парней и позвала их: «Харутора, Тодзи».

Нацуме тоже обернулась, и в тот же миг её взгляд встретился с взглядом Харуторы, отчего парень невольно забеспокоился. Это волнение, казалось, передалось и Нацуме…

— …Нацуме, я припозднился, прости.

— Э? Н-нет. Ничего страшного.

Отбросив на время свои эмоции в сторону, Харутора без колебаний поприветствовал её. Неожиданно легкие и естественные слова покинули его уста. Показав немного удивлённую реакцию, Нацуме тоже ответила прямо.

Но дальше их разговор не продолжился. Они оба отвели взгляды, словно не знали, что делать с молчанием. Как и ожидалось, так сразу всё не могло наладиться.

Но…

«…Да. Сейчас же было неплохо, верно?»

В данной ситуации его чувства не имели значения. Харутора считал, что должен попытаться действовать с умом, не заставляя Нацуме и дальше испытывать неловкость. Он должен вернуться к началу. Даже если моментального результата не достичь, он не станет пятиться.

Но сейчас он беспокоился не о разговоре с Нацуме.

— Харутора, Тодзи. Вы заметили? — с серьёзным выражением лица произнесла Кёко. Парни кивнули в ответ.

— Альфа и Омега, верно? Их поведение отличается от обычного.

— Да и атмосфера в академии немного другая. Особенно среди учителей.

Оба выразили свои мнения.

Упомянутые Харуторой Альфа и Омега являлись двумя комаину, охранявшими вход в академию. Естественно, они не обычные комаину, а используемые директором сикигами, относившиеся к типу именованных механических прислужников, чья сущность заключена в сосуд. Другими словами, они — хранители академии.

Хотя речь двух комаину казалась вышедшей из употребления, в действительности они были дружелюбными сикигами. По какой-то причине эта парочка вела себя высокомерно, однако искренне любила учеников. Комаину всегда приветствовали идущих в академию ребят и пользовались популярностью у них.

Но сегодняшним утром поведение Альфы и Омеги отличалось от обычного. Они не вели пустой болтовни и не показывали снисходительного отношения. Проверка отпечатков голоса и ауры тоже длилась в два раза дольше обычного, из-за чего у входа возникло небольшое столпотворение.

Более того, преподаватели также были как на иголках. Особенно ответственные за практические занятия учителя, которые с самого утра патрулировали академию, словно остерегались чего-то. А когда их спрашивали о причине, то они давали расплывчатый ответ.

— …И не только это, — добавила Нацуме следом. — Они усилили барьер академии… хотя вчера к такому не готовились. Значит, его укрепили ночью, когда мы покинули академию. Подумать только, усиление крупномасштабного барьера в такой спешке.

Услышав слова Нацуме, Тодзи посмотрел в сторону. Находясь внутри здания трудно понять такое, но, скорее всего, Нацуме не ошибалась.

— Эй, Кёко. Директор ничего не говорила?

— Ну, вчера она не вернулась домой. Думаю, так и осталась в академии.

Кёко посмотрела на Харутору и покачала головой.

Директор Курахаси являлась бабушкой Кёко. А когда Харутора спросил: «Такое часто случается?» девушка задумалась с беспокойным видом.

— Ну, иногда, но… утром я отправила ей сообщение, а ответа до сих пор нет. Хотя обычно она отвечает мгновенно.

— …Ясно. Другими словами, директор сейчас тоже занята, да? — пробормотал Тодзи, словно говорил про себя. Харутора с Нацуме невольно обменялись взглядами. А Тэнма, также услышавший его слова, сглотнул.

— …Тогда… они к чему-тоготовятся? Например, к учебной тревоге при пожаре…

— Ну… даже если и к учебной тревоге, то вероятность «пожара» маловата, — бесстрашно произнёс тревожные слова парень в бандане.

А затем он посмотрел на Нацуме.

— Нацуме. Талисман Юкикадзе сейчас у тебя?

— Д-да. Я не могу небрежно оставить его в общежитие и всегда ношу с собой.

— Отлично… Харутора. Прямо сейчас иди в подвал и возьми сякудзё. Сегодня лучше держать его при себе.

— …Понял.

Харутора послушно кивнул, услышав предложение хорошего друга.

Упомянутое Тодзи сякудзё — это магический инструмент, который Отомо сделал для Харуторы. Его использовали практикующие со слабыми навыками, и оно до некоторой степени помогало парню контролировать свою сильную магическую энергию. На первом курсе Харутора использовал его в боях против фанатика Яко и духовного бедствия класса химеры. Парень часто в свободное время практиковался с сякудзё на поле магических тренировок, и потому обычно оставлял его в раздевалке.

А Юкикадзе — это имя высококлассного сикигами в форме белого коня, который служил главной ветви Цучимикадо. Он являлся древним сикигами с огромным боевым опытом. Первоначально он находился в загородном особняке семьи, но во время и после атаки духовным бедствием этой весной его доверили Нацуме.

— Погоди, Тодзи. Ты…что-то заметил?

— Нет, ничего. Но с этим нам не придётся потом торопиться. Верно же? — сказав так, Тодзи широко ухмыльнулся пристально смотревшей на него Кёко. — Ну, это всего лишь предосторожность. В конце концов, мы в здании Академии Оммёдо. Оно хорошо оборудовано, да и вокруг нас профессионалы. Говоря же о магической обороне, то в столице найдётся мало мест, безопаснее этого. Даже если что-то случится, мы вряд ли выйдем на сцену.

— В-в таком случае, нам не нужно сильно волноваться…

— Тем не менее, Тэнма. Не сделать свой ход выглядит глупым и никак не поможет нам. А если это не учебная тревога, то репетиция настоящего сражения. И тогда, если мы не отнесёмся к ней серьёзно, то она не будет иметь смысла, — сказав так, Тодзи победоносно хлопнул Тэнму по плечу. Сказанное парнем звучало логично, но, казалось, это бурлила кровь любителя неприятностей, почуявшего запах проблем. Почему-то он выглядел более энергичным, чем обычно.

Однако находившийся рядом Харутора согласился с мнением Тодзи.

— Тогда я быстро схожу за ним, — сказав так, он собрался выйти из класса, но в тот же миг дверь открылась, и в помещение зашел преподаватель.

— Начнём занятие. Все, займите свои места, — хриплым голосом произнёс мужчина, пока поднимался на кафедру. Однако вошедшим оказался не Отомо, а другой преподаватель.

— А? Сэнсэй. Если я правильно помню, то сейчас занятие Отомо-сэнсэя, не так ли? — сразу же спросил Харутора.

Преподаватель взглянул на Харутору и:

— Отомо-сэнсэй не смог прийти по срочному делу. Ладно, пожалуйста, займите свои места.

Он ответил прямо грубоватым тоном, но не просто с равнодушием, а словно пресекал дальнейшие вопросы.

Харутора беспокоился всё больше и больше. Он быстро обменялся взглядами с друзьями. Нацуме, Тодзи, Кёко и Тэнма, казалось, чувствовали то же самое.

— …Вероятно, это что-то серьёзное.

От тихого бормотания Тодзи Харутора вздрогнул.

Плохое предчувствие не покидало Харутору. Не дождавшись перемены, парень приказал Кон сходить в подвал и взять сякудзё из раздевалки во время занятия.

Он также отправил сообщение Сузуке, прося быть осторожной.

В кратком ответе было написано:

— Это ясно и без твоих предупреждений.

Из дальнейшего диалога он понял, что даже ученики первого курса ощущали необычную атмосферу. Преподаватели нервничали так сильно, что даже те, кто поступили в академию несколько месяцев назад, заметили это.

С другой стороны, Кёко снова и снова отправляла сообщения директору, но не получила ни единого ответа. В конце концов, во время перемены она напрямую позвонила ей, однако вызов сразу же переключился на голосовую почту.

— …Тогда пойду к ней.

С этими словами, Кёко вылетела из класса, но вскоре вернулась, выглядя раздражённой. Вероятно, директора в офисе не оказалось. На самом деле, раздражённость девушки отражала беспокойство в её сердце.

— У Отомо-сэнсэя срочные дела, да и директор отсутствует… Тодзи, ты знаешь номер Фудзивары-сэнсэя?

— Не спрашивал. Но думаю, ты не дозвонишься и ему. К тому же, слышал от других учеников в классе, что, вроде бы, все учителя практических занятий исчезли.

В соответствии со словами Тодзи, позже практические занятия класса Харуторы быстро заменили лекциями. Казалось, учителя больше не пытались обращать внимание на излишние вопросы учеников. В тишине плавала напряжённая атмосфера, словно преподаватели к чему-то готовились.

Тем не менее, несмотря на настороженность ребят, лекции продолжались без проблем.

Отомо не объявился, а директор так и не ответила. Однако поведение преподавателей не изменилось, и время мирно текло вперёд.

В какой-то миг раздался звонок, объявивший обеденный перерыв. И тогда напряжение учеников стало понемногу спадать.

— В самом деле, да что происходит? Может они готовят сюрприз всей академии?

— Ну… раз мы говорим о моей бабушке, то она действительно могла бы сделать такое, — с горьким выражением лица ответила Кёко на сарказм Харуторы.

Так как за это напряжённое время ничего не случилось, они чувствовали лишь накопившуюся усталость. Слишком волнуясь, Харутора утром даже отправлял Кон осмотреться вокруг академии. Беспокойство отразилось и на Тэнме, и сейчас он с бледным лицом поглаживал живот.

Лишь Нацуме и Тодзи были по-прежнему напряжены. Хотя по сравнению с их утренним видом, они вообще не выглядели обеспокоенными. В конце концов, парень наслаждался ситуацией, потому это было естественным.

— …Тодзи. Думаешь это тоже связано со мной? Дайрендзи-сан говорила, что фанатики Яко…

— Двурогий синдикат? Нет, скорее всего, текущая ситуация никак не связана с ними, — сразу же ответил Тодзи на вопрос Нацуме.

— Почему? — спросила девушка.

— Подумай. Если бы происходящее имело отношение к фанатикам Яко, то директор не стала бы скрывать это от тебя. Напротив, она бы вызвала и предупредила.

— В-верно. Я думаю так же, как и сказал Тодзи-кун. Ведь директор вызвала Нацуме-куна во время инцидента с Нуэ.

— Но Тэнма. В тот раз запрос поступил из Агентства Оммёдо, не так ли? Они хотели использовать дракона Нацуме в операции.

— Это особенный случай. Если бы к Нацуме-куну в самом деле приближалась опасность, то учителя, даже храня молчание, сконцентрировали бы защиту на нём. Значит сейчас, может я и ошибаюсь, но разве это не меры против террористического нападения духовным бедствием? Усиление барьера явно подтверждает это.

— Соглашусь с Кёко. Если предположить, что противники —фанатики Яко или упомянутый Дайрендзи Двурогий синдикат, то их целью не обязательно являлся бы Нацуме.

Тодзи повторил свой вывод, но Нацуме продолжила:

— Но… если кто-то атакует Академию Оммёдо, то целью, скорее всего, буду я…

Казалось, Нацуме не хотела, чтобы другие столкнулись с опасностью по её вине. И как бы Тодзи с Кёко не отрицали такую возможность, она не могла с легкостью отбросить её.

Но…

— Нацуме.

Когда Харутора окликнул её, она запнулась и молча посмотрела на него.

— Я понимаю, что ты чувствуешь. «Если проблемы затронут других людей по моей вине, то будет плохо». Но так думаешь не только ты. Безусловно, преподаватели волнуются о нашей безопасности больше всего.

— Это…

Нацуме не могла опровергнуть убеждения друга детства.

Харутора посмотрел прямо в глаза мямлящей Нацуме.

— Ты действительно можешь оказаться целью. Что ни говори, много чего произошло. Но учителя действуют, принимая во внимание эти факты. Ты не слишком доверяешь другим, но, думаю, на них можно положиться.

— Харутора…

Нацуме посмотрела на парня, выглядя так, словно хотела что-то сказать. Но вскоре легонько кивнула и послушно сдалась.

Тодзи пожал плечами.

— Ну, они проводят лекции, оставаясь настороже. Думаю, директор тоже не уверена, что и где должно произойти.

— …Ну да. Возможно, она так осторожна из-за какого-нибудь плохого «предзнаменования».

— Но директор же первоклассный предсказатель, верно? Если она насторожилась из-за плохого «предзнаменования», то что-то, безусловно, случится…

Директор являлась известной читающей по звёздам — предсказателем. Возможно, что в результате её туманного предсказания о плохом будущем, Академия Оммёдо пришла в боевую готовность. Но в таком случае, вероятность некоего инцидента была достаточно высока.

После слов Тэнмы ребята невольно закрыли рты.

И тогда заиграла мелодия входящего сообщения от мобильника Харуторы. Это была Сузука.

— Что такое?

— Ну… «Да чем ты занимаешься?!»… Кажется, она уже в столовой.

С тренировочного лагеря Сузука без каких-либо причин почти всегда обедала вместе с Харуторой и остальными. Она притворялась, что её ничего не заботило, но так как ребята не показывались, Сузука сразу же отправила такое сообщение. Её чувства были очевидны.

Услышав детали сообщения, Кёко забыла об этом серьёзном разговоре и невольно улыбнулась.

— Кажется, Сузука-тян голодна. Давайте тоже пойдём обедать.

От радостных слов Кёко ребята обессилено опустили плечи. По-прежнему неся сякудзё, Харутора с остальными вышли из класса и направились в столовую.

Столовая находилась на верхнем этаже академии. Благодаря этому из окон открывался отличный вид, но небо сегодня всё ещё оставалось пасмурным.

Так как ребята немного припозднились, столовую уже заполнили ученики.

Но в миг, когда Харутора с остальными вошли:

— А-а, милый! Бли-ин, ты такой медленный…

Сузука, ведя себя неестественно дружелюбно, сразу же поспешила к ним.

Но как только приблизилась к парню:

— Как же раздражаешь! Да что ты делал, увалень!

Её тон полностью изменился, и она беспощадно ругала парня тихим голосом, который никто вокруг не сумел бы услышать.

Однако Харутора уже привык к таким внезапным переменам в девушке.

— Эй. Как долго ты собираешь вести себя так?

— Ха-а-а? Как много раз мне сказать, чтобы ты понял? Я отличаюсь от тебя и являюсь «Одарённой». Можешь не говорить со мной в такой понимающей манере?!

— В самом деле, Харутора. К тому же, из-за этого она так мила. Верно?

— Заткнись! Замолкни-и!

На вмешательство Кёко Сузука уставилась пронзительным взглядом. Обычная перепалка. Так или иначе, Харутора с остальными выбрали себе обеды, взяли подносы и стали искать места.

К счастью, хотя они и опоздали, их выбор времени оказался отличным. Ребята сразу же нашли свободные места у окна.

Харутора с остальными, всего шесть человек, сели за один стол.

— Как обстоят дела у первого курса? — сразу же спросил Тодзи Сузуку.

— Ничего особенного. Вероятно так же, как у второго.

— Другими словами, нет практических занятий, но лекции проходят как обычно…. Хотя у первого курса и так не слишком много практики.

— Один скучный день за другим. Сущий ад.

— Ничего не поделаешь, Сузука-тян. Ведь это наказание Сузуки-тян.

— В самом деле, Сузука. Терпи.

— Заткнитесь! Не намерена выслушивать это от вас! Особенно от милого! Если говорить о причине, то это всё из-за тебя!

— Всё ещё говоришь о том случае? Как же надоела.

Незаметно для парня, оскорбления такого уровня вообще перестали волновать его. За этим шестиместным столом начался жизнерадостный обед с Харуторой, Сузукой и Кёко в центре.

Но пока они ели, Тодзи обыденно подслушивал разговоры за соседними столиками. Как и всегда, Харутора с ребятами шумели, но сидевшие поблизости ученики сегодня выглядели поникшими. Естественно, темами их разговоров являлись подозрительные действия преподавателей. Из-за напряжённой атмосферы ученики не решались перешептываться на занятиях, и, словно обретя свободу на обеденном перерыве, они дали волю своему воображению и детективным способностям.

Тем не менее, ни один из столиков так и не пришёл к заключению. И раз преподаватели держали языки за зубами, то информации не хватало.

Также, некоторые ребята бросали мимолётные взгляды на Харутору с компанией — и особенно на Нацуме. Если не считать недавно поступивших первокурсников, то «слух» о Нацуме широко распространился по академии. Вероятно, все думали об одном и том же.

Нацуме, о которой шла речь, казалось, тоже ощущала взгляды окружающих. Лишь она не присоединялась к общению за столом и ела молча.

Однако сидевший рядом Харутора, прекратив двигать палочками для еды, пробормотал несколько слов:

— …Не беспокойся об этом.

Они не смотрели друг на друга, но вскоре:

— …Ага, — тихо ответила девушка.

Впервые за долгое время он услышал её истинный, непритворный голос, отчего жар по непонятной причине заполнил его грудь.

И одновременно с этим парень изумился. Хотя её голос полностью отличался, он казался таким похожим.

На голос Хокуто.

— …

Харутора стал есть быстрее. Заметив это, Сузука беспокойно нахмурилась.

В тот же миг один из учеников, сидевших за столом в центре зала, внезапно оттолкнул стул и поднялся.

А затем с взволнованным выражением лица:

— Э-эй! Важные новости! Только что таинственный оммёдзи напал на Агентство Оммёдо!

Взгляды всех учеников в столовой собрались на парне. Естественно, взгляды Харуторы и его компании тоже. Затаив дыхание от изумления, они смотрели на кричавшего парня.

— Э-эй. Да что же это. Не говори безответственных вещей!

— Но это правда! Мой старший брат работает в офисе агентства! Он сказал об этом в сообщении. Силы Бюро экзорцистов вступили в бой! — серьёзно ответил ученик.

А сразу после…

— Погодите! Это… не ложь! Я тоже получила сообщение. Прямо сейчас у здания агентства идёт крупное сражение. Кажется, даже несколько Небесных Генералов вступили в бой! — крикнула ученица за другим столом, смотря на свой мобильник. В тот же миг суматоха воцарилась в столовой.

Шестеро ребят с ошеломлёнными лицами смотрели друг на друга.

— Невозможно….

— Да что за?

Кто-то атаковал Агентство Оммёдо средь бела дня, что являлось неслыханным. Вероятно, в этом и состояла причина сегодняшней настороженности в академии.

— В-вот как… слава богу.

Тэнма случайно озвучил истинные мысли, но тут же заметил свою неосмотрительность и сконфуженно извинился. Но по правде, Харутора и остальные чувствовали то же самое. Нацуме выглядела всё ещё потрясённой, но Тодзи казался немного разочарованным.

— Ну что ж… никто не мог представить такой результат. В самом деле, это оказалось просто учебной тревогой.

— Эй, Тодзи. Не стоит так расслабляться сейчас. Разве это не серьёзно?

— Это так, но… здание Агентства Оммёдо рядом с Акибой*. Думаю, нас это никак не коснётся.

Со скучающим видом Тодзи крутил палочки для еды.

А рядом с ним:

— …Хотя мы и не знаем, какой идиот устроил это, что тут серьёзного? Там даже несколько Небесных Генералов, а значит Агентство Оммёдо, как и академия, были заранее подготовлены. В таком случае, урона они почти не получат, — произнесла Сузука. Казалось, она удивилась так же, как и все, но в отличие от Харуторы и остальных, девушка не выглядела запаниковавшей, так как знала истинную силу агентства.

В действительности, даже среди связанных с магией объектов здание Агентства Оммёдо обладало выдающейся магической защитой. А уж если Национальные оммёдзи первого класса приняли меры противодействия заранее, то ни один практикующий или организация не сможет разрушить их. Вероятно, полностью избежать повреждений не получится, но, безусловно, они сведутся к минимуму.

После спокойного заявления Сузуки напряжённые ребята тоже быстро расслабились.

— …Вот как, — сказал Харутора и устало откинулся на спинку стула. —…Ха-ха. Ну, как и сказал Тодзи, это оказалось неплохой учебной тревогой.

В столовой всё ещё стоял гул, словно кто-то ткнул пчелиный улей. По словам Кёко это являлось доказательством того, насколько серьёзным оказался инцидент. Тем не менее, вероятность того, что Харутора с остальными будут вовлечены в него, резко упала. Сейчас они больше чувствовали облегчение, чем беспокоились о случившемся.

Расслабившись, Харутора посмотрел в окно.

Он ни разу не бывал в здании Агентства Оммёдо. Естественно, парень не видел его отсюда и даже не представлял, в каком направлении оно находится. Сейчас там разворачивалось крупномасштабное магическое сражение, которое действительно трудно вообразить.

Сибую, на которую он смотрел через окно, покрывали низкие серые тучи. Когда он только вышел из общежития, казалось, что дождь пойдёт в любой момент.

Вдруг…

Взгляд Харуторы опустился с небес на землю.

Окно, через которое смотрел парень, выходило на переднюю часть академии. Здесь Альфа с Омегой охраняли парадный вход.

И внизу…

Перед входом в здание остановился знакомый чёрный лимузин.

Разум Харуторы замер.

А затем всё тело покрылось мурашками.

  1. Здесь и далее названия станций или линий метро
  2. Вики
  3. Сокращение от Акихабары