Часть 1

— Решено, что этот год для Сакурасо последний.

На кухне Сакурасо… общежития старшей школы при университете искусств Суймэй в кои-то веки собрались все жильцы.

Шестеро учеников и один учитель — семь человек расселись за столом.

По часовой стрелке: выполняющая функцию коменданта Сэнгоку Тихиро; инопланетянка-третьегодка Камигуса Мисаки, которая готовилась к выпуску; её друг детства Митака Дзин; вечно запертый в своей комнате программист Акасака Рюноске; живущий с семью кошками Канда Сората; рядом с ним — гениальная художница и ныне мангака Сиина Масиро; и наконец, желающая стать сэйю Аояма Нанами из Осаки.

— Простите, но все вы должны приготовиться, чтобы на весенних каникулах съехать.

Первым на шокирующее заявление Тихиро отреагировал Сората.

— А? — вякнул он, как дурачок.

— Что? — последовал удивлённый возглас Нанами.

А потом они одновременно атаковали вопросами:

— Как?

— В каком смысле?

Они вообще ничего не понимали.

Почему ни с того ни с сего зашёл такой разговор?

В этот день… 20 февраля, хоть и было воскресенье, Сората, Масиро и Нанами пошли в школу — посмотреть вывешенные результаты вступительных экзаменов младшей сестры Юко. И по ним она конкретно облажалась. Но это ещё ничего.

Потом они поболтали с Мисаки и Дзином, а когда перевалило за полдень, вернулись в Сакурасо. Было прекрасное настроение. Мисаки и Дзин, которые долгое время не могли договориться, наконец уладили свои дела, что не могло не радовать. Как камень с души.

И вот в таком состоянии их в прихожей Сакурасо поймала Тихиро со странным выражением на лице. Не дав времени, даже чтобы переодеться в домашнее, она собрала их на кухне и выдала то, что выдала.

«Решено покончить с Сакурасо в этом году».

Да что могло произойти?

Вот уже который день в Сакурасо шла грандиозная распродажа хлама, но, как выяснилось, всё куда серьёзнее, чем казалось на первый взгляд. До сего дня они и помыслить не могли, что Сакурасо не станет...

Разумеется, Сорату трясло. Он быстро моргал, не в силах отделаться от мысли, что вдруг ему послышалось.

Если Тихиро сказала правду, какой теперь станет школьная жизнь? Второкласснику Сорате оставалось провести тут ещё целый год.

Третий учебный год, который в Сакурасо уже распланировали, внезапно отобрали. Вырвали из-под ног землю, и будущее, что ещё вчера выглядело чётким, потеряло очертания.

Несмотря на ужасное положение дел, ахнули только Сората и Нанами, в то время как остальная четвёрка сохраняла спокойствие, словно так и надо было.

Мисаки играла в гляделки с сиамской кошкой, которая залетела на стол, словно голубь, Дзин просто поправил очки. Они ждали следующего слова Тихиро. Что до Масиро и Рюноске по бокам от Сораты, они вообще никак не отреагировали. Более того, Масиро взяла из сладостей, выставленных на стол к чаю, баумкухен и принялась кусать его своим маленьким ротиком. И тихо пробурчала: «Вкусно». Рюноске же, делая вид, будто его это не касается, стучал по клавиатуре ноутбука.

Сората уже начал сомневаться, а не послышалось ли ему в самом-то деле. Но нет, он услышал то, что услышал, и подтвердила это реакция Нанами.

— Что вы имеете в виду, сэнсэй?

Не выдержав, Сората всё-таки задал вопрос Тихиро.

Взгляд сосредоточился в одной точке — на её приоткрытом рте.

Но раздался голос другого человека.

— Наконец-то, Кохай-кун!

Мисаки воодушевлённо вскочила со стула и приняла победную позу. Аоба от неожиданности испугалась и удрала.

— Чё? — понимая всё меньше и меньше, исторг Сората.

Что здесь было такого, из-за чего она приняла победную позу?

— Именно, почему?!

Ход мыслей Мисаки вгонял в ещё больший ступор, чем новость о закрытии Сакурасо.

— Кохай-кун, ты не слушал, что сказала Тихиро-тян?! Тебя не учили в начальной школе слушать учителя?! — жёстко пожурила его она.

— Нет, я как раз слушал, а вот что несёшь ты, сэмпай?!

— Ты не рад тому, что Сакурасо будут перестраивать?! Да я теперь места себе не найду! Не только ночью буду спать, ещё и днём буду дрыхнуть! Лишь бы заморозить себя и проснуться в будущем!

— А? Перестраивать? Т-то есть Сакурасо не станет в том смысле, что его переделают?

Сората робко задал Тихиро вопрос.

— Нет, — коротко ответила она.

Вот так.

— Смотри, Камигуса, через месяц ты выпускаешься. В любом случае не сможешь больше тут жить.

— Тогда остаюсь на второй год! — громогласно заявила Мисаки. — Буду ловить кайф от школьной жизни все четыре года! С апреля ты будешь Дохай-кун! Будем знакомы!

Не тот случай, когда надо знакомиться.

— Не неси ерунды, Камигуса. Своим поведением ты приносишь кучу проблем, но у тебя идеальная посещаемость, к тому же по оценкам ты в списке лидеров. Если оставлять тебя на второй год, то заодно и всех остальных третьегодок.

— А я и не против~

— Ну, как ни крути, учителя все поголовно спят и видят твой выпуск, так что нет, на второй тебя не оставят.

Наверное, Тихиро под «спят и видят выпуск» имела в виду, что все мечтают поскорее избавиться от Мисаки. Сразу как гору с плеч скинут. Лишь бы сплавить её в университет… Так Сорате казалось.

— Вернёмся к нашим баранам… Сакурасо в этом году не станет, именно это я и говорю. Решено снести само здание. Разумеется, вы больше не сможете тут жить.

— Тихиро-тян! Я о таком не слышала и вообще не припомню ничего подобного!

Мисаки вцепилась с соседнего стула в воротник Тихиро и с силой затрясла её в разные стороны.

— Ну знаешь, ты не из попечительского совета, — с равнодушным видом отодвинула та от себя девушку.

В обычной ситуации она непременно бы добавила: «Ну, тебе дорога туда точно закрыта, попечительский совет только для людей»... Тихиро вела себя сегодня как-то странно. Выражение лица серьёзное. Шутки не воспринимала. Взгляд, который вечно выражал тотальный пофигизм, теперь выглядел сурово. Именно потому Сорате пришлось на полном серьёзе отнестись к её словам о сносе Сакурасо.

Постепенно кухню заполнило напряжение. Слова кончились, и в воздухе повисло тягостное ожидание.

Мисаки, стиснув губы и надув щёки, глядела на Тихиро, чтобы та отменила снос. Дзин думал с закрытыми глазами, Рюноске как всегда работал за ноутбуком. Хотелось увидеть хотя бы секундную реакцию, чтобы понять их отношение.

Масиро, убрав полусъеденный баумкухен обратно в упаковку, сидела смирно. Выражение её лица едва ли изменилось, потому Сората плохо видел, осознаёт ли она всю серьёзность ситуации.

В контрасте с ней Нанами крепко сцепила руки на столе, словно изо всех сил терпела.

Сората, поддерживая её, пробуравил протестным взглядом Тихиро.

А та, будто сдавшись, медленно вздохнула.

— Решено, что этот год для Сакурасо последний.

И опять повторила сказанные ранее слова.

Теперь новость о сносе Сакурасо стала ещё страшнее...

Как только истина открылась полностью, реакция не заставила себя ждать. Глубоко в груди разлился жар. Откуда-то взялись лишние силы, и тело словно током ударило.

— Почему?! — будто у самого себя, спросил Сората.

— Решили, что опасно оставлять учеников в ненадёжном здании.

Тихиро до самого конца оставалась бесстрастной.

— И чего так внезапно?! — Он приподнялся со стула и навалился на стол. — Кто принял такое решение?!

—Эксперт-оценщик, — холодно ответила Тихиро.

— Когда? — немедленно отрезал Сората. — Я не видел здесь никаких оценщиков.

Он спросил глазами у Нанами и Мисаки, не видели ли они.

— Я не видела.

— Да и я~

Наконец очередь дошла до Масиро, и она тоже не видела.

— Само собой, вы не видели. Мы просили контрактора оценить степень износа на зимних каникулах.

— На зимних каникулах? Неужели...

Этой зимой Тихиро отправила всех жильцов домой. Тогда сказали, что комендант улетает за границу на каникулы, потому никому нельзя оставаться в Сакурасо, но на самом деле, получалось, они хотели втайне провести оценку износа здания.

Таким образом, Тихиро не улетала ни в какую Австралию, а была в Японии...

— То есть вы нас обманули?!

Сората неосознанно повысил голос.

От удивления Масиро уставилась на него, но ему было не до неё.

— Выходит, так оно и получилось, — заявила Тихиро так, словно дело касалось посторонних людей.

— Сэнсэй!

— Успокойся, Сората, — вмешался до сих пор молчавший Дзин. — Как-то не сходится.

— Что именно?

— Сакурасо, конечно, старое, но не до такой же степени, чтобы эвакуировать жильцов. Уж мы-то знаем, живём ведь здесь.

— Это...

Как и сказал Дзин. Даже если предположить, что из-за износа дом небезопасен, всё равно не сходится.

— В Сакурасо можно жить, — вставила свои пять копеек Масиро. По крайней мере, она слушала их разговор.

— А если и сносить, неужели нельзя дождаться выпуска Сораты и остальных? В директора же идут нормальные взрослые, они не могут год подождать? Вот не останется жильцов, и пусть делают что вздумается, и проблем не будет.

Поглядев сперва в потолок, Дзин многозначительно перевёл взгляд на Тихиро.

— Ты же понимаешь, Тихиро-тян, что, если в лоб говорить нам про снос, мы встанем в позу?

— ...

Тихиро ничего не сказала. Не реагируя на Дзина, она пристально глазела в центр стола.

— Если так, то сама собой закрадывается мысль, будто для спешки есть какая-то другая причина.

Тихиро на мгновение словно бы посмотрела на Масиро. Нет, показалось. В любом случае, Сората не смог понять смысл этого.

— Речь об этом зашла внезапно, потому что совет откладывал принятие решения до сего дня. Никакого злого умысла тут нет, — выдала на-гора Тихиро. Прям не подступиться. Не вставить свой вопрос. Её глаза так и требовали больше ничего не спрашивать.

Тем не менее Дзин вымученно чётким тоном спросил:

— Правда?

Ну и нервы у него.

— Хватит задавать неумелые вопросы. Решение принято единогласно.

Но Тихиро упиралась. Сорате со стороны чудилось, что нападки Дзина имели смысл. Тихиро явно что-то скрывала. Однако она не то что тон не изменила, у неё даже голос не дрогнул.

— Не волнуйтесь, вы четверо, Канда, Аояма, Акасака и Масиро, будете заселены в главное общежитие.

Тихиро до самого конца вела себя по-деловому.

— А никто и не волнуется!

Сората, хлопнув обеими руками по столу, вскочил на ноги. Мгновенно от бурных эмоций вскипела кровь.

Вспыхнувшую ярость он выплеснул на Тихиро.

— ...

Она выдержала небольшую паузу.

— На какое-то время разрешат подержать кошек.

— Я вообще про это молчу!

— У меня всё. И так у вас время отняла. Можно расходиться, — заявила по своему усмотрению Тихиро и встала.

— Сэнсэй!

Не отреагировав на обращение Сораты, она покинула кухню и вернулась в комендантскую.

Остались только шесть жильцов.

— ...

Никто не попытался заговорить сразу. Все обдумывали ситуацию, потому молчали.

— Понеслось оно по трубам, — пробурчал после недолгого молчания Дзин.

— Пойду перетру с директором.

Мисаки энергично вскочила со стула. Но не успела она убежать, как Дзин схватил её за руку и усадил обратно.

— Мисаки, прекращай.

— С чего бы?!

— Если пойдёшь ты, директор потом до конца жизни не оклемается. Не надо портить и без того паршивое положение Сакурасо. Давай сбавим обороты.

— Э...

Мисаки состроила недовольное лицо, но пока что решила не срываться с места. Надув щёки, она обхватила колени и принялась раскачиваться взад-вперёд. И, не успокоившись, расплылась в улыбке.

— Тогда созываем собрание! Начинается оборона Сакурасо!

— Только перед этим проверим кое-что.

— Чего? — спросил за всех Сората.

— Я с Мисаки выпускаемся, а для вас это нормально? Уникальный шанс вернуться в главное общежитие.

— Это...

Только Сората хотел сказать, что всё нормально, как Дзин зашёл с неожиданной стороны:

— У главной общаги красивое здание, и мучиться от сквозняка там не надо. Двери в комнаты не отваливаются. Еду в столовой готовит повариха. По сравнению с Сакурасо вообще идеал. Вы же не против будете, если времени прибавится? Назойливых дел будет меньше, и Сората, например, сможет нормально заняться своим проектом и учиться программированию.

Справедливое предложение. К тому же после переезда в главное общежитие в них будут меньше тыкать пальцами, хотя Сорату это не особо-то и заботило.

— Лучше принять решение не на эмоциях, вы согласны?

— Я...

Сората попытался вложить мысли в слова, но на первом слове задумался о своих переживаниях и резко прикусил губу. Дзин как раз советовал не поддаваться эмоциям.

Он закрыл глаза и глубоко вдохнул.

На передний план вышли мысли из глубин сердца и успокоили разгорячённые чувства. Наконец Сората открыл глаза.

— Всё-таки мне больше нравится в Сакурасо.

— Почему ты так думаешь? — спросил Дзин, словно проверяя его.

— Да, Сакурасо разваливается. Летом тут жара, зимой холодрыга. Пол в коридоре опасно скрипит, а порой даже проваливается. Дверь в комнату и правда отвалилась, ключ стал бесполезен. Куда уж там до приватности.

— А ещё на втором этаже течёт крыша… — добавила Нанами.

Неудобствам не было конца и края. Случалось такое, что зимой в ванне не шла горячая вода. Летом под балконом осы устраивали гнездо, и стоял страшный шум. Сад без ухода мгновенно зарастал сорняками. В общем, в Сакурасо хватало проблем, каких не знали в главном общежитии.

Поначалу это дико раздражало. Сората думал, что хотел вернуться в главное общежитие. Дошло до того, что он прилепил к стене в своей комнате листок с надписью «Цель — побег из Сакурасо!»

Но теперь всё изменилось. Было весело, когда они все вместе пошли в публичную баню. Повторно такое пережить не аукалось, но воспоминания о яростной битве с осиным гнездом пробивали на улыбку. А вкус шашлыка, который устроили после уборки сада, уже никогда не выветрится из головы. Хотелось устроить его снова.

Может, после того как всё выяснилось о скором выпуске Мисаки и Дзина, Сората стал дорожить той повседневной жизнью, которая до сих пор казалась самим собой разумеющимся.

— Не успел и моргнуть… как все проблемы превратились в воспоминания. Проблемы, неурядицы, прям хорошо их помню.

— Угу, точно. Стоило мне приехать в Сакурасо, как дневник весь исписала, — спокойно согласилась Нанами.

— Если Сакурасо не станет, то дорогие воспоминания тоже пропадут… Мне такое не очень.

— Ясно. Я понимаю чувства Сораты и Аоямы-сан. А ты, Масиро-тян?

А Масиро тем временем… зависла.

— Эй, Сиина.

— М?

— Ты понимаешь ситуацию?

— Понимаю.

— Правда?..

Доверия она не вызывала.

— Когда стоит проблема выбора, я умею выбирать.

— Только это ты и понимаешь, да?!

— Не смейся надо мной.

— Захотела решить проблему выбора?!

Недовольная Масиро взглядом показала, что требует задания.

— Четырёх вариантов хватит?

— Двух.

— Ты на удачу надеешься?! Всё, хватит!

— Сакурасо ведь не станет.

Похоже, что-то она понимала.

— Да. И ты понимаешь, что это значит?

— С апреля жить со всеми в главном общежитии.

— А?.. Удивительно, ты и правда поняла?

Но раз так, не слишком ли она спокойна?

— Слушай, Масиро. В главном общежитии парни и девушки живут отдельно. Значит, Канда-кун не сможет каждое утро тебя будить, собирать одежду и готовить завтрак.

— Вон как?

Масиро посмотрела прямо вперёд.

— А как же. В женском крыле запрещены парни, а в мужском — девушки. Два крыла даже в разных зданиях находятся, не получится ходить туда-сюда, как в Сакурасо. Можно сказать, между ними пропасть.

Но в таком случае кто возьмёт на себя бремя Масиро? Просить Нанами слишком жестоко.

— Пропасть...

Масиро в новинку для себя призадумалась.

— Без Сораты будет плохо.

И вывод она сделала довольно витиеватый.

— Лучше в Сакурасо.

По крайней мере, Масиро поняла, что не хочет уходить из Сакурасо, и это радовало.

— Короче, Масиро-тян тоже за. Теперь очередь Рюноске.

А тот тем временем увлечённо работал за ноутбуком и не обращал внимания на какие-то там разговоры вокруг.

— Начинается вторая оборона Сакурасо!

Когда это успела закончиться первая оборона?

— Ну, Рюноске ладно. Так, Сората, бери собрание Сакурасо на себя.

Дзин подкинул головной боли. Да и не думал Сората, что на Рюноске можно забить.

— Почему я?

— Ну, знаешь, ты у нас самый мотивированный, единственный на ноги вскочил.

— Я не для того вскочил!

Только что Сората наезжал на Тихиро, а потом подходящего момента для того, чтобы сесть обратно, не выпало.

— Ну, хотя ничего такого. М-м-м, думаю, мы начнём военное совещание, чтобы предотвратить снос Сакурасо. Если у кого есть идеи, поднимите руку.

— Всё-таки попечительский совет жизнь нам подгадил, — тут же высказался Дзин, не поднимая руки.

— В точку.

Когда имеешь дело с советом, недостаточно убедить одного директора школы, проблему этим не решить. Сората вообще плохо себе представлял, какой контингент лиц тут всем заправляет.

— Меня ещё кое-что беспокоит в словах Митаки-сэмпая: а нет ли тут какого-то скрытого мотива. Как-то и правда слишком резко это произошло… Если есть какая-то настоящая причина, хочу её узнать, — пояснила Нанами.

Эмоции эмоциями, но если вдруг появится другая причина, для Сораты будет даже удобнее. Сколько бы они ни твердили, что угрозы нет, износ дома представлял реальную проблему, потому сложно будет повернуть разговор в иное русло, ведь о Сорате и остальных беспокоились.

— Но как быть?

Сцепив руки на затылке, Дзин поглядел в потолок.

— В каком смысле как быть?

— Говоришь, есть какая-то другая причина, о которой Тихиро-тян не говорит? А что, если нам лучше вообще про неё не знать? Подумай вот о чём, если бы причину можно было рассказать, стала бы она темнить?

— Если... причина оправданная, может и так, но как-то мутно получается.

Хотелось бы услышать такую причину, которая не вызовет вопросов.

— Ну, это я поддерживаю. Короче, надо Рюноске растормошить.

От заявления Дзина Сората нахмурился и засомневался.

— Просмотрев записи попечительского совета, мы могли бы отыскать там настоящую причину, — выдал он что-то совершенно немыслимое.

— Т-так нельзя, Митака-сэмпай! Это преступление. Только что Камигусу-сэмпай просили не создавать проблем, — переполошилась Нанами.

— Да всё нормально, Рюноске если займётся, никаких следов взлома не останется.

— Да никто об этом не беспокоится!

— Ну и ну, ты уже долго живёшь в Сакурасо и до сих пор такая честная.

— По-моему, ничего особенного.

Рюноске, который стал центральной темой разговора, молча отстукивал ритм по клавиатуре и работал по беспроводной сети.

— Акасака, чем занят?

Если не подводили глаза, на экране у Рюноске отображалась информация о сдаче жилья в аренду.

— Заранее смотрю, куда переехать.

— Чего?..

— В комнате главного общежития вдвоём тесно. Совершенно невозможно перенести туда из моей комнаты компьютеры, рабочие станции и серверы. Я изначально в Сакурасо заселился именно из-за этого.

— И зачем ты выбираешь себе место для переезда?

— Канда, ты не слышал Тихиро-сэнсэй? Или слышал, но не понял? Какой ты трудный.

На Сорату посмотрели с жалостью.

— Это скорее к тебе относится!

— Как грубо.

— Почему ты уже решил, что Сакурасо не станет?! Тебе всё равно, даже если его снесут?!

— Глупый вопрос. Мне ни холодно, ни жарко. Этот год последний. И всё.

— Потому-то мы и начали это обсуждать.

— Пустая трата времени. Не представляю, как можно переубедить попечительский совет.

— Это...

В самом деле, хороших идей у них пока не было.

— ...

На кухне повисла напряжённая тишина.

— Есть один вариант… только он не очень, — сказала Нанами, осторожно подбирая слова. Она достала из кармана толстовки школьную записную книжку, открыла её в конце и положила в середину стола, чтобы все видели. И ткнула пальцем в одну строчку из школьных правил.

А там было написано:

«Решение касательно школьных объектов может быть пересмотрено в случае согласия более двух третей учеников».

— То есть, получается...

— Если соберём подписи больше чем у двух третей учеников, решение совета будет отменено и мы предотвратим разрушение Сакурасо.

На заявление Сораты Дзин засмеялся.

— Вон оно, Нанамин!

Пылкая Мисаки прыгнула в сторону Нанами, чтобы обнять, а та, не успев среагировать, завопила во всё горло и повалилась со стула на пол.

— Эй, Камигуса-сэмпай! Зачем трогаешь грудь?!

— Люблю горы!

— Если нужны горы, трогай свои! Нет, довольно, пожалуйста, отойди!

— Если ты довольна, то ладно!

— Я не в том смысле! Ах, нет...

— Ого, Нанамин, эротично! — доносилось из-под стола.

— Как и ожидалось от Аоямы-сан. Настолько хорошо запомнить школьные правила.

Даже в пикантной атмосфере Дзин сохранял выдержку и был сосредоточен на главном вопросе.

— После зачисления в школу вам должны были сразу сказать, чтобы заучили всю памятку.

Нанами каким-то образом вырвалась из загребущих лап Мисаки и вылезла из-под стола. И вид у неё был помятый, как после урагана.

— Разве не Аояма-сан всегда защищала правила? А, бывший президент тоже защищал… — сам себе наговорил Дзин.

— Нелепо, — заявил Рюноске, который так и не прекратил искать съёмное жильё

— Чего?

Поправляя одежду, Нанами недовольно поглядела на компьютерщика.

— Я говорю, вы не думаете о практической реализации. Слова Хвостика имеют численное выражение. Общее число учеников в Суйко превышает тысячу. Получается, понадобится собрать подписи где-то семисот человек.

— Это ведь возможно.

На слова Сораты Нанами согласно кивнула. Но Рюноске кривился всё больше и больше.

— Если названные цифры вас не убедили, объясню по-другому. Две трети от всех учеников — это полностью первые и вторые классы.

— Я понимаю.

— А если я скажу, что третьегодки на свободном посещении, потому надо уговорить почти всех, кто сейчас в школе? Подумайте холодной головой.

— Но всё же... вероятность не нулевая, ведь так?

Если других адекватных способов не осталось, то последнюю надежду придётся возложить на сбор подписей.

— Твоя вера безосновательна, Канда. У меня нет лишнего времени, чтобы тратить его на методы, которые приведут к успеху с запредельно низкой вероятностью.

— То есть предлагаешь ничего не делать и сдаться?

— Канда, охлади пыл. Тебе время важнее, чем мне. Надо готовиться к проверочному собранию по твоему тайтлу, разве нет?

— ...

На миг Сората проглотил язык от такого заявления в лоб.

— Ну... это, конечно, обязательно надо.

— Тебе столько надо сделать. Так и провалиться недолго.

— То есть ты говоришь, что совещание по тайтлу важнее всего, а с тем, что Сакурасо закрывают, можно смириться?

— Я с самого начала это твержу. Если есть время на то, чтобы плыть против течения, эффективнее будет это время потратить на заплыв по течению. Завязывай с околесицей.

— Да что с тобой?!

— Удивительно, что ты до сих пор не уяснил. Канда, ты наплевательски относишься к своему проекту и собранию.

— Вовсе нет.

— В мире бизнеса популярным становится обладатель пытливого ума. Там любят всё сводить к или-или.

— Это я слышал от Фудзисавы-сана.

— Тогда ты понимаешь? Под или-или имеется в виду жив или мёртв.

Инспекция проекта действительно определит, будет ли жить он или нет. Если заседание пройдёт успешно, проекту дадут зелёный свет, а если наоборот… проект будет буквально похоронен.

На деле у Сораты было готово для собрания меньше десяти процентов.

— Пока ты будешь собирать подписи, другие претенденты продвинутся в своих проектах, чтобы успешно пройти инспекцию. Соотнеси время и усилия. Выходит, ты хочешь опередить конкурентов, занимаясь своим проектом постольку-поскольку? Как самоуверенно.

— Ничего такого я не планировал!

Он готовился к инспекционному заседанию изо всех сил. До сих пор...

— Если ты серьёзен, тогда почему бы не отбросить всё, что с этим не связано?

Сорате показалось, что Рюноске на мгновение поглядел на Масиро.

Он прекрасно понимал, что Рюноске подразумевал. Масиро в жизни только и рисовала. Из живописцев она переделалась в мангаку, но по своей сути не изменилась. Она полностью сосредотачивала силы на самом важном, а всё остальное отходило для неё на второй план.

В сердце Масиро поселилась манга, и её стремление продолжало быть крепким. Рюноске верно подметил, что её рациональная модель поведения служила идеальным примером для Сораты. Он постоянно думал, что хотел бы уметь так же. Хотел походить на Масиро. А что до нынешнего Сораты? Сможет ли он выбрать что-то одно и настаивать на своём?

Своё будущее и будущее Сакурасо… Если сопоставить их, выбрать одно не так-то просто. Важно и то, и другое. И то, и другое важнее всего.

— На этом я всё.

— ...

Оставив проглотившего язык Сорату, Рюноске молча встал из-за стола, закрыл ноутбук и вернулся в свою комнату.

Ни Масиро, ни Нанами, ни Мисаки, ни Дзин ничего не сказали.

— Даже я это понимаю!

Сората врезал кулаком по столу, и руку запоздало охватила боль.

— Слушай, Сората.

— Чего?

Подняв голову, он встретил серьёзный взгляд Дзина.

— Бросай это дело с подписями.

От неожиданной фразы у Сораты сердце ёкнуло в груди. Тут же одолело премерзкое чувство, будто все вокруг стало чужим.

Но, отбросив наваждение, Сората в следующий же миг с полной уверенностью заявил Дзину:

— Нет, я этим займусь!

— Уверен? Если брать твой случай, я согласен с Рюноске.

— Я соберу твою часть подписей, Кохай-кун, не беспокойся!

— Нет, я тоже буду собирать. Я так хочу, — отчётливо выговорил он каждое слово. Чтобы донести свою мысль всем собравшимся: Дзину, Мисаки, Нанами и Масиро. — Паршиво это всё, не так ли?

— То, что Сакурасо не будет? — уточнила Нанами.

— Половина от всего.

— А другая половина?

— Может, Акасака сказал правильно. Но такой ход мыслей мне не по душе, потому хочу всё сделать по-другому.

— Тогда обязательно пройди итоговое собрание.

— Да.

— Обязательно выиграй! Смотри у меня, Кохай-кун!

Сората кивнул Мисаки.

— Тогда решено.

— Угу, завтра утром начинается оборона Сакурасо! Кохай-кун, встаём рано!

— Пожалуйста, только не надо будить в три часа.

— Тогда в два тридцать!

— Нет, говорю! Уже и так ночь на дворе!

Часть 2

На следующий день, вернее утром уже того же дня, Сорату разбудили в пять, и через час… в шесть он прошёл в ворота Суйко. В такую рань на территории школы почти не было людей, потому место, которое обычно кишело учениками, ощущалось другим.

Переобувшись в сменку, Сората в компании Масиро, Нанами, Дзина и Мисаки первым делом направился в кабинет директора. Им предстояло выловить мужчину, который имел привычку приходить в школу раньше всех, и вытрясти из него разрешение на сбор подписей.

Сората побывал в кабинете директора, когда выселяли в Сакурасо, и с тех пор помещение казалось немного теснее.

Когда он изложил суть их дела, директор состроил явно недовольное лицо.

— Вы? Собирать подписи?

— С вашего позволения.

— ...

Директор нахмурил брови, не желая давать разрешения. Вместе с тем он изрядно удивился, никак не ожидая прямого протеста в виде сбора подписей.

— Однако вопрос уже решён попечительским советом, — спокойным, мягким тоном отказал он.

Ни секунды не промедлив, высказался с невинным видом Дзин:

— Когда речь идёт о петициях, любой может организовать сбор подписей. Так сказано в уставе, потому никаких вопросов быть не должно.

Естественно, директор сделал сложное лицо. Его глаза словно бы выражали: «Вы, кто полностью нарушили устав школы, теперь сами им прикрываетесь?»

Но, немного подумав, поставил одобрительную печать на бумаге для сбора подписей. Наверняка он много чего хотел сказать, но решил, что всё равно собрать подписи двух третей учеников невозможно. Или же подумал, что в случае отказа они устроят что похуже.

Директор намекнул, что пора бы честь знать, и когда компания Сораты покидала кабинет, вроде как подбодрил:

— Я не смогу вам помочь, но вы уж постарайтесь.

Выйдя из комнаты, ребята тут же начали кампанию по сбору подписей с прицелом на начало уроков.

Они встали около входа и загорланили:

— Пожалуйста, поставьте подпись, чтобы предотвратить снос Сакурасо.

И так продолжалось где-то полчаса, пока не прозвучал звонок на классный час. Пускай близился март, утром был мороз, от которого белело дыхание.

Они стояли на месте, потому после окончания акции совсем окоченели. Руки онемели, а уши побелели, как снег.

— Слушай, Сората.

— Чего?

— У меня уши на месте?

— Я понимаю, каково тебе, но не пугай такими вопросами!

Как ни крути, а первый сбор подписей придётся признать позорным провалом.

Удалось собрать жалкие три штуки. Первую поставила подруга Мисаки, третьегодка Химэмия Саори, а ещё две — близкие подруги Нанами, одноклассницы Такасаки Маю и Хондзё Яёй.

По сути, голосовали свои.

Казалось, их тыкали носом в суровую реальность.

Главная проблема заключалась в том, что большинство учеников плохо представляли ситуацию вокруг Сакурасо. Не получалось донести смысл сбора подписей, потому никто не откликнулся. Обитателям главного общежития вообще не было дела до участи Сакурасо. Именно это они показывали всем своим видом.

В довершение мало кто хотел лишний раз иметь дело с печально известными проблемными учениками из Сакурасо. Многие вообще обходили Сорату и остальных стороной, о чём-то перешёптываясь.

— Хуже всего — безразличие, а дурная слава Сакурасо нам выходит боком, — холодно подвёл итоги утра Дзин.

— Надо было лучше проработать матчасть.

Они начали не то что с нуля, а с минуса.

Из-за тухлого утра Сората приуныл и потом все уроки до обеда сидел с кислой миной на лице.

Во время обеденного перерыва по диагонали сзади прозвучал голос:

— Как подписи?

Спрашивал Рюноске, который обедал одними только помидорами. На столе не было ни учебника, ни тетради, зато стоял ноутбук. А от ног до стены тянулся кабель питания.

— Три человека подписали.

Помня о вчерашнем споре, Сората продолжил смотреть вперёд и ответил немного резко.

— Большое достижение, да?

— Если недоволен, помогай.

Когда он обернулся, Рюноске доставал из сумки планшетный компьютер.

— А это что?

— Молчи и гляди.

Сората принял планшет и бросил взгляд на экран. Там отображалась какая-то текстовая информация. Думая, что это за файл, парень пробежался глазами по началу и оторопел.

«Отчёт попечительского совета старшей школы при университете искусств Суймэй».

— Это же?!

Сората оторвался от экрана, но Рюноске уже не смотрел на него и работал за ноутбуком.

— Как ты видишь, это отчёт совета.

— Как?..

Нет, подробности знать ни к чему. Наверняка Рюноске взломал серверы школы.

— Хоть ты и говорил вчера, что это пустая трата времени, мы всё равно этим занялись.

Услышав их разговор, вмешалась Нанами.

— Не пойми неправильно. Я просто проводил проверку способностей Горничной.

— Спасибо, Акасака!

— Я же говорю, это проверка Горничной...

Встретившись взглядом с Соратой, Рюноске недовольно уставился обратно в монитор.

— А так вообще нормально?

— Проблем-то нет. Я зашёл на их сервера через несколько иностранных прокси. Даже если они заметят следы взлома, выйти на меня будет невозможно.

— Я имела в виду не это, когда спрашивала про «нормально».

— Тогда?

— Что ни слово, ты твердишь о неудаче.

Нанами хотела спросить, нормально ли это для него — заниматься тем, чем он занимается. Вряд ли бы он вообще заметил это за собой, если бы она промолчала.

— Раз так, то лучше сразу избегай ненужных выражений, Хвостик. Тридцать секунд моего времени прошли впустую.

— Начал это ты, Акасака-кун...

Зарождался очередной спор на пустом месте, но Сората и не подумал его остановить.

По мере того как он вчитывался в отчёт по заседанию совета, болтовня вокруг для него затихала.

Первым делом взгляд Сораты зацепился за строчку о вызове специалиста для оценки износа Сакурасо.

«С точки зрения безопасности, рекомендуется в течение пяти лет выселить жильцов и снести здание».

Так.

— То есть… выходит, можно не выселяться прямо сейчас?

Если принять это во внимание, получалось, можно было отсрочить снос на пять лет.

— Тогда почему заговорили о сносе так скоро?..

Озвучив вопрос, Сората продолжил читать отчёт и сам себе ответил:

— Да быть не может...

Внизу файла написали истинную причину для сноса Сакурасо.

— Канда-кун?

Закончив, Сората передал планшет Нанами. Та, немного растерявшись, с непривычки кое-как пролистала страницу вниз. И когда принялась читать, резко посерьёзнела.

— Согласно отчёту, износ дома — не более чем официальное прикрытие.

Да, истинная причина сноса Сакурасо заключалась в другом.

В отчёте множество раз упоминалось имя причастного человека.

Его имя все хорошо знали.

«Сиина Масиро».

— Теперь всё ясно, да? — совершенно равнодушно сказал Рюноске. — Талант Масиро к рисованию, который является мировым достоянием. Вот почему попечительский совет испугался, что в нынешних условиях её поглотят бесполезные увлечения типа манги. В Японии Сиину Масиро плохо знали в качестве гениальной художницы, и проблем не возникало, но теперь, когда она становилась известной из-за манги, появилась неиллюзорная вероятность, что старшая школа при университете искусств Суймэй потеряет репутацию из-за загубленной гениальной художницы. Если информация об этом распространится, образовательная система получит серьёзный удар. Разумеется, люди, которые составляют попечительский совет, задались вопросом. И решили снести Сакурасо, которое дурно влияет на Сиину. Пока мировое сообщество про него не узнало… Как-то так.

Объяснив всю абсурдность их ситуации, Рюноске глубоко вздохнул.

— Показную причину придумали, чтобы проще было снести здание. Если сказать про Масиро, то народ решил, что они приняли решение, руководствуясь собственной безопасностью. Дурачьё они. Прежде чем темнить, надо усилить защиту серверов. Ума палата.

— Так, погоди-ка. То, что Сиина стала мангакой, никак не связано с Сакурасо!

Масиро изначально приехала из Англии, чтобы создавать мангу. Порядок событий вообще другой.

— Даже если твоя мысль верна, в данном случае это не важно. Важно то, что подумали люди из попечительского совета.

— Я всё доходчиво объясню директору!

Не успел Сората вскочить на ноги, как Рюноске решительно его остановил:

— Остановись.

— Чего это?!

— На месте директора, если бы ты вдруг ко мне ворвался и принялся говорить про Масиро, я бы задался вопросом: «Откуда ты это знаешь?»

— ...

— Ты же не собирался ответить: «Мы взломали школьный сервер и просмотрели отчёт собрания попечительского совета»?

— Если такое сказать, наше положение станет ещё хуже, — успокоила Сорату встревоженная Нанами.

— Понимаю...

Парень стиснул зубы и подавил желание убежать.

Вчера Дзин уже останавливал Мисаки, которая хотела вломиться к директору и попытаться его переубедить. Сказал, нечего плодить ещё больше проблем… В итоге они договорились идти в лобовую атаку. То есть собирать подписи.

— К тому же тебе идти ни к чему. То, что увлечение Сиины мангой и существование Сакурасо не связаны, уже должна была объяснить совету Тихиро-сэнсэй.

Рюноске оставался спокоен.

— Досадно, но я думаю так же, как Акасака. Судя по отчёту, сэнсэй могла повлиять и на решение о выборе сроков сноса. Вопрос о Сакурасо выводился на обсуждение ещё в ноябре прошлого года.

Как раз тогда начался серийный выпуск манги Масиро в журнале. Совпадение?

Сходилось и другое. Тихиро держала всё в секрете. Причина сноса заключалась в Масиро, потому она и хранила тайну.

— Но это как-то странно!

— В обществе столько странного, что хоть объешься. Дураки, которые свято верят в верность своих убеждений, всегда остаются с носом. А если брать конкретно эту группу людей, то право решать остаётся за ними.

— Акасака, почему ты такой спокойный?!

— Если не буду, не смогу принимать верные решения. А вот тебе можно веселиться.

— Чему тут веселиться?

— Мы выяснили истинные мотивы совета. Если используем это против них, отыщем способ затянуть процесс.

— ...

Даже без лишних пояснений Рюноске Сората бы догадался. Оставался один способ спасти Сакурасо. Когда он просматривал отчёт по заседанию совета, в его кипящей голове промелькнула такая мысль. Дело ведь касалось Масиро...

— Раз молчите, значит догадались? Канда, Хвостик.

— Но так ведь нельзя! — первой запротестовала Нанами. Но Рюноске нисколько не переменился в лице, а только отстранённо озвучил способ, который пришёл на ум Сорате.

— Можно и не собирать подписи. Если Сиина покинет Сакурасо, проблема будет решена.

— Заткнись!

Сората мгновенно закипел.

— Люди из совета желают, чтобы талант Сиины проявился в «правильном виде». Они ошибочно решили, что Сакурасо стало препятствием для неё. Нам так даже удобнее.

— Сказал же, заткнись!

Сората неосознанно схватил обеими руками Рюноске за воротник.

— Стой, Канда-кун.

Одноклассники вокруг зашумели и сосредоточились на них, обжигая взглядами.

— Если тебе сложно это сказать Сиине, я скажу.

— Не вздумай!

— Пойми ты наконец. Есть только один действенный способ, и он перед глазами. Почему ты отрицаешь? Вчера я уже говорил, тебе надо другим заниматься. Если свести проблемы к одной, сможешь спокойно подготовиться к контрольному собранию по проекту.

— Ты-то почему так думаешь?

— Принимаю во внимание самые объективные доводы.

— Но тогда и смысла не будет!

— Смысл будет. Сакурасо дольше простоит. Ты решишь свои проблемы. Мало? Чего ещё хочешь?

— Там уже не останется того, кто там должен быть. И какой это будет Сакурасо?!

— ...

Во взгляде Рюноске промелькнуло сочувствие.

— Я не хочу никого терять. Сиина, Аояма, Мисаки-сэмпай, Дзин-сан, Тихиро-сэнсэй… и конечно, даже ты, Акасака. Хочу, чтобы все оставались в Сакурасо. Вы мне близкие люди.

Тень удивления промелькнула на его лице, а может, Сорате показалось.

— Тогда скажу… — нерешительно произнёс Рюноске.

— Чего?

— Не очень-то надёжные эти друзья, если ты с ними расстанешься из-за сноса одного дома.

— Это не так.

— Если у вас поверхностные отношения, то они быстро сойдут на нет.

— Я же сказал, что не так.

— Если нет, то тебе должно быть без разницы, если снесут Сакурасо или если кто-то из него съедет. Не будет никакой проблемы, если кто-нибудь переедет.

— ...

— Нелогичнее некуда — не говоришь правду людям, которых это касается, но называешь их «друзьями».

Сората заткнулся, не зная, какое слово вставить. Если начать спорить, Рюноске точно не проиграет. Сората это понимал, а когда заметил, Рюноске навязал ему свой темп.

Руки, державшие воротник, растеряли силу и безвольно упали.

— Да и если получится сохранить Сакурасо, в следующем году жильцов станет вдвое меньше.

— Это… потому что Мисаки-сэмпай и Дзин-сан выпускаются, ничего не поделать...

Но кто ещё? Не стал бы Рюноске двоих людей называть половиной.

— Неужели ты планируешь съехать, Акасака-кун?

На вопрос Нанами он понуро протянул:

— Ха-а. И ты дура?

— Эй! Ты чего?!

— Не станет тебя, Хвостик.

— А?

— А-а-а?!

Сората и Нанами завопили одновременно.

— Если пройдёшь прослушивание, будешь прикреплена к компании по озвучке.

— Вон как.

— В этом случае следующий год будет не такой, как нынешний, финансовая нагрузка уменьшится, потому что не придётся больше платить за уроки в спецшколе. Сразу зарабатывать голосом будет трудно, но подработка обеспечит необходимый минимум для жизни.

— ...

— Когда это случится, у тебя пропадёт причина жить в Сакурасо. Короче говоря, тебе позволят вернуться в главное общежитие.

— ...

Словно терпя, Нанами прикусила нижнюю губу. Значит, поняла слова Рюноске.

И наоборот… Вероятность была низкой, но всё же, если она провалит прослушивание, останется ли в Сакурасо? Сората не знал.

В случае провала отец велит Нанами вернуться в Осаку. Само собой, тогда придется покинуть в Сакурасо.

Она могла и при неудаче как-то остаться в Суйко или даже продолжить жить в Сакурасо, но Сората не хотел представлять такое будущее. Он хотел, чтобы она добилась успеха. Не желал думать ни о каких других вариантах. Но если она пройдёт, у неё в самом деле не останется причин жить с ним под одной крышей.

— Только не пойми неправильно, Хвостик. Сакурасо — не то место, которое выбираешь по собственной воле. Сюда ссылают проблемных детей. Когда нет проблемы, тогда и причины там жить нет.

— ...

— Если не замечала раньше, то прими сказанное во внимание и подумай, что делать дальше. Если оттягивать до последнего, всё пойдёт прахом. Потому первостепенным выбором будет всем вместе переехать в главное общежитие. Нет?

— ...

Рюноске говорил правильно, и парировать было нечем.

— Сакурасо снесут, третьегодки выпустятся, а Хвостик переедет. Остаётся мало времени. Вместо того чтобы впустую тратить драгоценное время на сбор подписей, полезнее будет, скажу банальную вещь, накопить побольше приятных совместных воспоминаний.

Голова превратилась в кашу. Одного сноса Сакурасо почти хватило, чтобы мозги лопнули, а теперь ещё и Нанами в следующем году уйдет. Сората уже не знал, что ему защищать. Он попросту оцепенел.

— Как я уже сказал, есть способ продлить существование Сакурасо, — заострил внимание Рюноске.

— Не говори об этом!

— Если выполнить условие с Масиро, то получится переубедить попечительский совет.

— Я же сказал, не говори!

— Сколько ты ещё будешь отрицать? Неопровержимая истина в том, что Сакурасо хотят снести из-за Масиро. Что-что, а это не изменить.

Сората понимал. Понимал, но не мог с этим смириться. Взрослая логика. Взрослый эгоизм. Талант Масиро принадлежал только Масиро. Старания Масиро тоже принадлежали только ей. Всё это породило пыл, который она направила в мангу, и это был сугубо её личный выбор, её право. Это не тот вопрос, который можно исказить, чтобы подстроить под себя и свои обстоятельства.

Люди, которые даже не пытались понять, какой ценой Масиро добилась нынешних успехов, и руководствовались только своими эгоистичными мотивами, недостойны находиться рядом с ней. С холодным расчетом в душу к таким, как Масиро, не залезть.

Вокруг полно людей, которые не понимали то, что для Сораты стало обыденным. Мысль об этом казалась невыносимой. «Почему, почему они не понимали?» — вопрос, который будил внутри один только гнев.

— А.

Метнув взгляд в сторону коридора, Нанами что-то заметила.

— Масиро.

Услышав имя, Сората тоже повернулся к двери.

Масиро, постояв у входа, молча зашла в помещение.

— Ты… слышала наш разговор? — кое-как выдавил из себя хриплым голосом Сората

— Сората.

Стоило услышать своё имя, как тело напряглось. О чём могла подумать Масиро, пока слушала их? Что испытала?

Она ещё ничего не сказала, а сердце уже забилось до боли сильно. Но Сората отчего-то не мог отвести взгляд. Не мог убежать. Невидимая сила приковала его к девушке.

— Сората, тетрадь.

— Что?

Услышав совсем не то, что ожидал, он буквально оторопел.

— Тетрадь.

Что она несёт?

Думая, Сората заметил, что позади Масиро стоит какая-то щуплая ученица, ниже неё на половину головы. Длинные волосы она разделила на две косы и повязала резинками. Когда их взгляды встретились, она расплылась в дружелюбной улыбке и поклонилась.

— Представьтесь?

— Это Сихо.

— Ты никак не избавишься от дурной привычки называть всех людей в мире по именам без суффиксов? Поди, напугала Сихо-сан.

— Вовсе нет.

— Не нет, а да. Ты на неё погляди!

Девушка, которую назвали Сихо, ошарашенно двигала ртом.

— Короче, выдерживай дистанцию и добавляй именные суффиксы… «Сан», «тян», да хоть «кун». Знаешь такие?

— Не смейся надо мной. Я добавляю.

— Да? Интересно, к кому?

Сората такого не слышал.

— Том ям кун.

— Да это же суп!

Тем временем девочка по имени Сихо отстранённо стояла позади и глядела на Сорату с Масиро. Но затем её плечи затряслись, и она захихикала, словно сдерживалась из последних сил, но это у неё плохо получалось.

— Сиина-сан такая шутница.

Сейчас было не до шуток, говорили они серьёзно… Но объяснять что-то Масиро — та ещё морока, потому Сората предпочёл отсмеяться.

Вот только Масиро с серьёзным видом выдала:

— Я не шучу.

Затем подошла к Сихо. Думая, что она опять шутит, та засмеялась ещё сильнее.

— Ну, Сиина, ты по какому-то делу?

Вспомнив о главном, девушка развернулась к Сорате.

— Запиши имя.

— Чё? — удивлённо спросил он.

— Имя, в тетрадь.

— А, ага.

Наконец Сората понял, что речь идёт о тетради для сбора подписей. Он достал её из сумки и открыл на столе.

— Вот здесь, год и имя.

Там, где он указал, девушка написала закруглёнными буквами полное имя — Фукадзава Сихо — и указала год — второй класс направления рисования. Набралось уже четыре.

— Пойдёт?

— Угу, спасибо… но почему?

— Сиина-сан попросила. Заходит такая в класс и внезапно заявляет: «Все, подпишитесь».

— Ясно. И ты нормально им объяснила?

— Объяснила.

— Правда?

— Объяснила.

Желая подтверждения, Сората поглядел на Фукадзаву Сихо. А та немного оторопело призналась:

— Ну, поначалу я подумала: «Чего?!» Но потом узнала обстоятельства, и всё встало на свои места. Хотя времени ушло море.

Сората легко мог себе представить. Сиина не походила на тех, кто хорошо умеет объяснять. Совсем не походила. К тому же манерами она не блистала.

— И вот я здесь. Поднажмите с подписями, лады?

Сихо с улыбкой отдала честь и неспешно вышла из класса.

— И сколько?

— М?

— Сколько мы можем собрать подписей?

— Много… Всю тетрадь испишем.

Масиро пролистала практически белую тетрадь.

— Ясно.

Оставалось много. Много, словно бесконечность.

— Пойду ещё попрошу, — сказала Масиро, собираясь уйти.

Сората непроизвольно её остановил.

— Сиина.

— Что?

Обернувшись, Масиро слегка наклонила голову вбок.

— Нет...

Он хотел ей кое-что сказать. О настоящей причине, по которой попечительский совет решил снести Сакурасо, о чём Масиро наверняка услышала из их разговора. Но как только она поглядела на него ясными глазами, он проглотил язык.

— Сората?

Лучше поговорить прямо сейчас. Определённо лучше. Если Сората упустит момент, проблема набухнет, словно опухоль. Продолжит скрывать свои тревоги — постепенно и вовсе не сможет глядеть ей в глаза.

Подумав об этом, Сората настроился на получение тумаков и открыл рот:

— Ты слышала наш недавний разговор?

— О том, что ты намочил кровать?

— Когда я о таком говорил?!

— Ты ещё пытался обмануть, что в доме дождь прошёл.

— Откуда ты знаешь об этом ужасном случае из детского сада?!

— Слышала от Акико.

— Прекращай называть чужую мать без именного суффикса! И с какой стати ей рассказывать тебе о таком?!

В ту же секунду Нанами взорвалась от смеха. Должно быть, мать рассказала ей, когда они ездили к Сорате домой в Фукуоку. А он и знать не знал...

— Я не о том… — продолжил он и почувствовал себя виноватым, отчего отвёл взгляд. — Я про настоящую причину сноса Сакурасо.

Но всё же смог отчётливо договорить фразу до конца.

— Слышала.

При этом Масиро выглядела совершенно спокойной.

— Тебе всё равно?

— В смысле?

Она вообще не волновалась? Впрочем, чего ещё ожидать от Масиро.

— ...

Нет, так, видимо, оно и было на самом деле.

Всё не так. Речь шла не о том, о чём не надо беспокоиться. Совсем не о том. Вообще. Она только что привела сюда одноклассницу, чтобы та внесла свой голос. Ради Сакурасо...

Масиро всё-таки дорожила этим местом. По её выражению лица и отношению было сложно это понять, но она точно волновалась. Масиро от них не отличалась. Была такой же второклассницей, как все. Не знала порой, как поступить. Порой разрывалась между двух крайностей. С апреля они жили вместе, и она постоянно всё видела. Потому никак не могла думать, что всё в порядке. Как же много раз Сората единолично решал, что Масиро от всех отличается. Оказалось, он опростоволосился.

— Тебе можно остаться в Сакурасо.

— Сората...

— Всё нормально.

— Угу...

Масиро тут же посмотрела на него в ответ.

— Мы обязательно соберём подписи. Не дадим разрушить Сакурасо. Я не дам.

— Угу, обязательно соберём подписи.

Нанами взяла Масиро за руку.

— Сората, Нанами.

Истинная причина их бед никуда не делась, но выбора не оставалось. Не надо было думать, что делать. Так решила Масиро, которая привела одноклассницу.

Собирать подписи. Так или иначе. Уговаривать людей по одному, но собирать.

Все, кто жил в Сакурасо, относились к сегодняшнему дню со всей серьёзностью, чтобы потом не жалеть.

Сората медленно осмотрел класс. Их компания успела привлечь к себе внимание, потому он пересёкся взглядом с несколькими одноклассниками. Они быстро отвернулись и залились смехом. Но сейчас не время было раскисать.

Предстояло сделать лишь одно.

— У меня ко всем просьба.

Пришлось действовать сейчас. До полных двух третей всех учеников было ещё бесконечно далеко, но, если не продвигаться вперёд даже малыми шажками, к конечной цели никогда не прийти.

— Хочу, чтобы вы поделились своей силой.

Часть 3

С начала сбора подписей прошла неделя, и пролетела она в мгновение ока.

Каждый день проходил в ужасной загруженности: в школе, на перерывах и после уроков собирали подписи, а вечером на кухне в Сакурасо отчитывались о прогрессе и обдумывали стратегию на следующий день. А на военных заседаниях время текло на редкость быстро.

С понедельника по субботу удалось преодолеть рубеж в сто подписей. Чтобы приблизиться к конечному числу в две трети от всех учеников, предстояло собрать в семь раз больше.

Уже наступило 27 февраля. Завтра будет последнее воскресенье месяца.

Если учесть, что 8 марта состоится выпускная церемония, у них на дело оставалась жалкая неделя.

Времени катастрофически не хватало.

Как бы то ни было, сбор продолжался. Решив, что и дальше горланить у входа бесполезно, Сората, Нанами, Масиро, Мисаки и Дзин поделили между собой все классы и стали со второго числа крутиться возле них. Попросили клуб вещания, и новости о сборе подписей пустили в дневной сетке объявлений, а ещё помог газетный клуб. Результат был налицо, но на победу вообще никак не походило.

Разумеется, Сората не мог найти себе места.

— Я уже говорил раньше, но на 7 марта назначено корпоративное собрание по поводу проекта. К сожалению, ты с твоей презентацией… проходишь мимо.

— ...

Сорату ударили по больному.

— Я бы сказал, можно поручить презентацию мне...

— ...

Но всё равно не успевали.

— Канда-кун.

— ...

Как можно набрать подписей в один заход?

— Канда-кун?

— Что? А, да, что такое?

Когда Сората поднял голову, перед ним оказался нахмурившийся Фудзисава Кадзуки.

— Ты сегодня где-то витаешь, да?

— Н-нет, всё нормально. Простите.

Сегодня он захотел встретиться с Кадзуки, чтобы обговорить собрание через неделю.

— Тебя что-то беспокоит? Кроме собрания по проекту.

— Это...

Поглядев на Сорату, который не решился сказать, Кадзуки резко встал со стула.

— Давай ненадолго прервёмся.

— А, нет, это...

С начала их разговора не прошло и десяти минут.

— Чтобы хорошо выполнить работу, необходимо освежиться.

— Простите...

Хоть с ним говорили спокойно, Сората всё равно извинялся.

— Ну, так что?

— Это не то, о чём стоит с вами разговаривать… Вы не против?

— Ага.

— По правде...

Тщательно выбирая слова, Сората рассказал Кадзуки от и до ситуацию вокруг Сакурасо. Что его внезапно решили снести. Что жильцы решили устроить сбор подписей против сноса. Что подписи собирались хуже некуда. А ещё что снести общежитие решили из-за иностранной ученицы… Масиро.

— Понятно, это очень важно, да? Понимаю, почему ты не можешь сосредоточиться.

— Простите.

— Но тут такое. Может, закончим подготовку к собранию, и сразу вернёшься к себе? Ради важного тебе Сакурасо.

— Что?!

— Я, в общем, не возражаю.

Сората не знал, насколько серьёзно Кадзуки говорил. Но это не имело значения.

— Это!..

Как же он способен уйти домой? Сакурасо важно, но Сората никак не мог собственноручно угробить шанс, которого так долго ждал. Каждый раз, когда на отправленную им заявку приходило уведомление об отказе, у него скрипело в груди... Но он не сдался, продолжил и кое-как ухватил птицу счастья за хвост. Уж кто-кто, а Сората понимал ценность выпавшего ему шанса.

Собрание по проекту тоже представляло огромную ценность. Сората решил во что бы то ни стало на нём преуспеть.

Получалось противоречие. В нынешней ситуации он не мог сказать, что из двух важнее. Итог собрания по проекту несомненно станет особенным событием, которое сильно повлияет на его жизнь. Но Сората не мог послушаться Рюноске и отказаться ради собственных целей от Сакурасо. От одной мысли, что он бросает Сакурасо, его словно разрывало.

И то же самое, если смотреть наоборот. Не стоило думать только о Сакурасо и забивать на подготовку к собранию. Кадзуки даже потратил свой выходной на встречу с ним, да и остальные из Сакурасо много в чём Сорате помогали.

Но потому-то выбор и становился трудным.

— Немного по-злодейски сказал, да?

Кадзуки, глядя на замученного Сорату, резко расслабился.

— Но теперь ты понял, Канда-кун?

— Что именно понял?..

Он ничего не понял. Пребывал во тьме. Его словно душили, связав по рукам и ногам.

— Попадая в ситуацию, когда надо сделать и то, и это, человек захочет бросить всё и вся и убежать.

— Да...

— Но если закрыть глаза на возникшие проблемы и действительно убежать, никакого решения не появится. Пускай в тот миг ты и почувствуешь облегчение… в итоге тебя будет ждать разочарование.

— Да.

— Думаю, это применимо ко всем без исключения. Бывают времена, когда надо задавить нетерпение с тревогой и решать проблемы по одной. А когда это касается именно себя любимого, важные дела сыплются как из рога изобилия. Судьба та ещё злодейка.

Что-то вспомнив, Кадзуки горько улыбнулся.

— Я тоже через это прошёл. Хорошо помню времена студенчества… нравился мне один человек.

Вероятно, он завёл речь о Тихиро.

В глазах Кадзуки, отвернувшегося к окну, отражался деловой район.

— Когда близился выпуск, я вплотную занялся созданием своей компании. Моя цель становилась явью, я радовался каждый день. Дел хватало, но то время было богато на события.

— ...

— Тогда человек, который мне нравился, беспокоился о собственных целях. Встать на путь художника или учителя рисования?..

— ...

— Мне и советы давали. Но мне не хватало выдержки обсуждать с кем-то девушку.

— Волновались, да?

Кадзуки на это лишь неясно улыбнулся.

— В те времена я думал, что взрослый человек должен уметь выбрать что-то самое важное, а остальное отбросить. Думал, только собственная мечта имеет ценность.

— Разве не так?

— Не отрицаю. Благодаря сделанному выбору я теперь могу позволить себе такую работу, какую хотел. На самом деле полезно иногда всё упрощать до нулей и единиц. Бывает, тогда оценить ситуацию для принятия чёткого решения проще. Но вот теперь я думаю, что взрослый — это нечто другое.

— И кого вы считаете взрослым?

— Я бы сказал, это человек, который способен на гибкость.

— Гибкость?

— Гибкость — состояние, когда тебя ударяют чем-то острым или твёрдым, а ты одинаково легко останавливаешь удар и отводишь его обратно. Если соударяешься с кем-то таким же твёрдым, как сам, то оба рассыплетесь, но если я стану мягким, то ни я, ни другой человек не пострадаем. Вот как я теперь думаю. Всеми силами стараюсь быть таким. Ну, как разработчик, хочу всегда быть острым, — сказал Кадзуки и затем натянуто засмеялся. Тогда стало понятно, что в нём осталось что-то от ребёнка.

— Вы очень снисходительны. Думаю, это и есть гибкость.

— Если мне такое говорят, то за десять лет я всё-таки сумел стать приличным человеком.

— ...

— Как по мне, хуже всего — когда не можешь решить.

— Решить...

— Выбрать что-то из двух. Найти компромисс. Или выбрать всё. Обдумать хорошенько, что я хочу сделать, а что должен, и набраться в конце концов решимости.

— Решимости?..

— Ага. Ещё надо с этой важной штукой определиться, и не потеряешься. Иначе не сможешь принять никакого решения, тебя унесёт течением и прибьёт к какому-нибудь берегу. Если повезёт и приплывёшь куда надо, мало какого опыта получишь, а если не повезёт, так и вовсе будешь рыдать у разбитого корыта.

Слова Кадзуки глубоко проникали в душу Сораты, потому что за ними стоял личный опыт.

— Только не пойми неправильно. Я не говорю, что не надо волноваться. Скорее наоборот, думаю, лучше хорошенько поволноваться, когда время позволяет. Это важно. Хоть и тяжко приходится, но надо волноваться. Нет таких людей, которые стали взрослыми, ни о чём не беспокоясь. Чем больше убегаешь, тем потом страшнее.

Разулыбавшись, Кадзуки поднёс ко рту кофе.

— Я решил.

Он дал знак глазами, чтобы Сората продолжил.

— Сейчас я сосредоточусь на подготовке к собранию.

— Тогда с этого момента за дело.

Кивнув, Кадзуки переключился на рабочий режим.

Подготовка, которую Кадзуки начал в три часа дня, продлилась до семи вечера.

Содержание плана удалось привести в какой-никакой вид, но, чтобы снизить затраты, они отказались от нескольких задумок, плюс понадобились идеи, чем это компенсировать. Хотя утомлённые мозги Сораты ещё могли поддерживать дискуссию, Кадзуки сказал, что выходит у них скудно, и было решено оставить это на самостоятельную проработку Сорате на последнюю оставшуюся неделю.

Затем Кадзуки угостил Сорату ужином, и они вернулись в 9 часов к станции перед университетом.

Как и ожидалось, после долгого обсуждения навалилась усталость. Голова не соображала, а тело держалось на честном слове. Без ужина Сората бы и вовсе свалился.

Дождавшись, когда откроются двери электрички, он последовал за мужчиной в деловом костюме и вышел на платформу.

Там он направился к контролю билетов.

И тут из вагона спереди появился хорошо знакомый человек, волосы у которого были собраны сзади в аккуратный хвост.

— Аояма.

Услышав позади своё имя, Нанами немного дёрнулась от испуга и обернулась, взмахнув хвостом. А когда встретилась взглядом с Соратой, тут же успокоилась.

— О как, Канда-кун?

— Разочарована?

Нанами, проигнорировав его высказывание, продолжила:

— Ты тоже домой?

— Угу.

— Одним поездом, да?

Сората догнал её, и дальше они пошли рядом.

Но Нанами, словно что-то заметив, держалась на небольшом расстоянии.

— Я тебе что-то сделал?

— Я… вспотела на уроках, — в каком-то смысле недовольно заявила Нанами.

— Да мне как-то без разницы… — сказал Сората и обратил внимание на запах: от Нанами шёл освежающий цитрусовый аромат.

— Хорошо пахнет, чего ты?

— Ч-что ты там ляпнул?!

— Сладковато-кислый запах, приятно.

Нанами отдалилась ещё. Можно сказать, даже пустилась в бег.

— Эй! По-подожди!

— Не подходи, извращенец! — жестоко крикнула она.

Держась на расстоянии от Сораты, Нанами прошла турникет.

Когда они дошли до торгового квартала, Нанами прекратила убегать, но не подпускала к себе ближе чем на три метра.

Держась на странной дистанции друг от друга, они пошли по освещённой фонарями улице Красных кирпичей через торговый квартал, который после конца рабочего дня выглядел заброшенным. В небе висела круглая луна, заливавшая землю мягким светом.

— Слушай... Тут неспокойно, давай пойдём рядом?

— А не будешь всяку нисенитныцу нести?

— Не буду.

— Тогда ладно, — нехотя сказала Нанами, перейдя на стандартный японский, и подошла поближе.

— Сегодня закончились уроки в спецшколе, да?

— Да, сегодня всё.

— Два года?

— Ага.

Так много времени уже прошло.

— Два года?

— Зачем два раза говоришь?

— Нет, просто думаю, как это долго.

— Ага, долго.

— Спецшколу за какие-то два года закончила?

— Да.

Он и раньше спрашивал о её системе. Добиваешься успеха на итоговом прослушивании, которое определяет, попадёшь в компанию или нет, или терпишь неудачу. В любом случае все учащиеся выпускаются.

Потому для тех, кто завалил итоговое прослушивание, не оставалось шанса остаться в спецшколе ещё на год и попытать удачу снова.

— Как-то просто выходит. А люди думают, что можно оставаться в спецшколе сколько угодно, пока не пробьешься в компанию.

— Точно. Я тоже раньше так думала.

— Теперь нет?

— Не то чтобы нет... Но, кажется, недавно я поняла, почему даётся два года.

Сората призадумался ненадолго.

— Когда время ограничено, будешь рваться вперёд?

— Это тоже, в общем. Но даже без этого в спецшколе собрались бы только те, кто рвётся вперёд.

— Ну, так-то да. Тогда зачем?

— Думаю, типа шанс отказаться, — непринуждённо произнесла Нанами неожиданную фразу.

Не сумев скрыть удивление, Сората беззвучно распахнул рот.

— Каждый год в спецшколу принимают не более шестидесяти человек, а после двух лет в компанию попадает человека два-три. И даже нет гарантий, что эти избранные долго продержатся в озвучке. Немногие сэйю могут стать популярными, и даже они часто забываются публикой.

— Если так говоришь, то там реально жёстко.

Из спецшколы в компанию попадали только двадцатая или тридцатая часть учеников. Более того, именно в компании начинается настоящая борьба, в ходе которой нужно проявить все свои способности и влиться в работу.

— Когда изо всех сил стремишься к своей мечте, перестаёшь видеть реальность. Нет, даже специально закрываешь глаза...

От одних только раздумий и так уставшее тело деревенело, а от плохих мыслей ноги и вовсе пытались врасти в землю.

Выслушав Нанами, Сората стал понимать, что она пыталась сказать.

— Чтобы напоминать о реальности, ученикам установили лимит в два года?

— Угу. Просят притормозить ненадолго и поразмыслить, что они будут делать дальше. Если не сумеют обозначить, то, когда подкрадётся назначенное время, не смогут привести чувства в порядок.

— Жестоко.

— Но именно потому-то смысл и есть. Люди вольны идти в другую спецшколу и стремиться к мечте там. Например, в театре… Разумеется, есть и те, кто сдаётся. Таких большинство.

— Вон как.

— Когда у них не получается, лучше сказать им всё как есть.

— Ну, когда у человека нет надежды, если безосновательно его подбадривать, лучше ему не сделаешь.

Строгость иногда работает лучше доброты. Хотя слушать о том, что ты неудачник, довольно болезненно...

— Слушай.

— М?

— Почему ты решила стать сэйю?

— Разве я не говорила?

— Не слышал.

— Не смейся только.

— Настолько забавная причина?

— Твоё ехидство меня бесит, — запротестовала Нанами, надув щёки. Редко она показывала такую недовольную реакцию, и выглядело это умилительно.

— Я не буду смеяться, пожалуйста, расскажи.

Отчего-то изумившись, Нанами разок вздохнула.

Разговор ушёл в какую-то другую степь, потому Сората больше не стал ничего говорить.

— Тебя в младшей школе учителя на уроках японского не заставляли читать учебник вслух?

— Было дело. Выходило у меня отвратно.

Плохо получалось следить глазами за предложением и одновременно его зачитывать. Несколько раз он не мог связать и двух слов, отчего стал завидовать одноклассникам, которые умели читать без запинки.

— Мне нравилось.

Пусть Сората этого не видел, но в голове сразу промелькнул образ маленькой Нанами, которая, выпрямив спину, борется с учебником.

— Кажется, в четвертом классе. Учителя хвалили меня за чтение. Говорили: «Аояма-сан, такой прекрасный голос». За что-то другое меня никогда не хвалили, потому я радовалась... То, что у меня уникальный голос, придавало уверенности.

— А вот меня вообще ни за что не хвалили...

Нанами неуверенно засмеялась.

— Думаю, с тех самых пор я заинтересовалась озвучкой. Аниме, дублирование фильмов, начитка, диктор на радио, реклама... Когда я узнала, что много каких профессий существует, это постепенно стало моей мечтой. Часто воображала, как что-то озвучиваю. Тогда и узнала о школе для сэйю, подумала попытать там удачу.

Скрывая смущение, Нанами в конце добавила: «Просто, правда?» — и немного посмеялась.

— Но, выходит, отец был против?

— Угу. Ещё он был против, чтобы я уезжала из дома. Против, чтобы ходила в спецшколу. Я с духом собралась, всё ему рассказала, а он всё отверг.

— И улетела из дома?

— Ушла после того, как моё решение не приняли.

— А?

— Если бы он просто дал согласие, меня, может, тут и не было бы. После того как отец заявил: «Точно нет», — я подумала: «Точно сделаю это», «Точно уйду из дома». Вроде и взялась за дело, но ведь нужно по-настоящему набраться храбрости.

— Понятно, это да.

Мятежный дух превратился в мощную движущую силу. Как придёт что-нибудь в голову, уже не остановишься. Тело двигается само, опережая разум.

— Может, твой отец это предвидел, потому и был против.

— Точно нет, — отрезала Нанами, прежде говоря спокойно, и даже немного надулась. Похоже, она до сих пор не простила отца.

На этом разговор застопорился.

— ...

— ...

Они какое-то время шли молча.

Обычно такого не бывало, но тема для разговора никак не появлялась.

Они прошли под мигающим уличным фонарём.

Глядя на профиль Нанами, смотревшей вперёд, Сората подумал, что у неё вертятся в голове те же мысли, что у него.

— Аояма.

— Что?

Нанами поглядела на Сорату, не поворачивая головы.

— Я про то, что будет после апреля.

— И правда, что.

— Я про то самое.

— Масиро, похоже?

Нанами едва сдержала смешок.

Затем устремила взгляд в ночное небо и призналась:

— Я себя тоже считала частью Сакурасо, до самого выпуска.

Сората об этом задумался.

— Но Акасака-кун правильно сказал.

Пристально смотревшая вдаль Нанами отчего-то повеселела.

— Аояма, ты хочешь съехать?

Она не ответила на вопрос.

— Я изначально не хотела сюда заселяться.

Вместо этого озвучила мысль, которую ранее высказал Рюноске.

— Ну, это да, но... Так Акасака мыслит.

— Акасака-кун тот ещё спорщик. Не переспорить прям... Но он не говорил ничего неправильного, диву даюсь.

Удивительно, что Нанами так отзывалась о другом человеке.

Именно тогда Сората заметил, что сегодня она особенно говорлива. Скорее всего, это было связано с ожиданием результатов прослушивания. С тем, что сегодня завершились уроки в спецшколе, которые длились два года. А может, и с тем, и с другим. От таких знаковых событий любой станет сентиментальным. А ещё Нанами пыталась скрыть то, что сегодня ведёт себя не как обычно, и этим только усиливала ощущение.

— Интересно, что Рите-сан нравится в Акасаке-куне?

— Разве не то, что он вечно спорит, выглядит умным и никогда не ошибается?

— Всё-таки не понимаю...

Нанами тихо засмеялась.

— Но его надо поблагодарить, правда?

— Акасаку?

Она кивнула.

— Он напомнил, как важен наш собственный выбор. Мы без чьего-то принуждения должны решать, что надо делать.

— Пожалуй.

Сората о том же самом говорил сегодня с Кадзуки. И научили его тому, как важно за отведённое время хорошенько поразмыслить, прийти к пониманию и дать ответ.

— Вот я и подумаю.

Не то Сората хотел услышать. Но теперь стало ясно. Нанами не смеялась над словами Рюноске и не считала их глупостью, а принимала как данность. Короче говоря, она могла как остаться в Сакурасо, так и покинуть его.

Сората по этому поводу будет молчать. Думать необходимо Нанами. Беспокоиться тоже ей. И в конечном счёте самой принять решение.

— В общем, первым делом надо спасти Сакурасо.

Если это решить, Нанами не придётся волноваться. Пускай она и решила уже для себя, к чему стремиться.

— Пожалуй. Ради Масиро...

— М?

— Что у тебя с лицом?

— Нет, ничего.

— Дежурный по Масиро у нас ты, но я о ней тоже, вообще-то, волнуюсь.

— Это понятно.

Мисаки и Дзин, которые знали ситуацию, должны были разделять их взгляды.

— Будь я на её месте, точно бы сидела как на иголках. Грузилась бы, что Сакурасо не станет из-за меня.

— Ага.

— Что же будет, если Сакурасо и впрямь не станет? Наверное, она тянет время. Потому больше не может видеться с нами. Её гложет чувство вины, потому Масиро не может посмотреть нам в лицо...

— Надо с этим завязывать.

— Угу. Будет ужасно, если из-за этого последние дни в Сакурасо превратятся в кошмар.

— Ага.

Пока они болтали, впереди показался подъём, ведущий к Сакурасо. С каждым шагом они приближались к общежитию.

В начале текущего года рядом занялись постройкой дома. Где-то месяц назад закончили закладку фундамента, а к нынешнему времени возвели каркас с крышей, и здание приобрело очертания. Приближался конец февраля. Время летело со скоростью локомотива.

Когда они преодолели последний десяток метров до Сакурасо, Сората заметил чей-то силуэт у ворот.

Не успев подумать, кто же это, он сразу понял по осанке — Масиро. Лунный свет освещал её фигуру и придавал ей мистические нотки.

— Ты чего делаешь?

Масиро стояла по другую сторону дороги и осматривала всё Сакурасо.

Когда Нанами, приближаясь, позвала её, та медленно повернулась на голос.

— С возвращением.

— Да, я дома.

— И я.

— Что ты делаешь?

— Смотрела на Сакурасо.

— Объяснила так объяснила.

Сората расспросил её ещё, а Масиро, немного призадумавшись, выдала:

— Захотела посмотреть. Просто так.

К таким разговорам он уже привык. Смысл её слов ускользал от понимания.

Масиро снова оглядела пустующим взглядом Сакурасо.

— ...

Нет, какой-то смысл всё-таки был. Если они не соберут подписи, Сакурасо пропадёт. Возможно, вид, который они могли до сих пор наблюдать когда угодно, скоро канет в Лету.

К тому же Масиро знала, что причиной этому послужила именно она.

— Вот.

Что-то вспомнив, она развернулась к Сорате и Нанами. Что она задумала, подумал Сората, но Масиро его проигнорировала и вручила Нанами запечатанное письмо.

— Вот, пришло.

Лицо Нанами, которая с равнодушным видом приняла письмо, мгновенно напряглось. И причина вырисовывалась сама собой. Не требовались лишние раздумья — на конверте значилось название школы для сэйю.

Пришло уведомление с результатами прослушивания.

От волнения закрутило в животе. Сората собрался что-то сказать, но вместо слов изо рта вышел один выдох. Тело сковало мощнейшим стрессом. Парень не просто напрягся. Нет, его охватил самый настоящий ужас.

Даже когда Сората получал уведомления о прошедших экзаменах или результаты от «Давайте сделаем игру», его так не долбило. Пускай сейчас дело касалось не его… Нет, как раз потому он и не мог как следует держать себя в руках. Его усилия не играли сейчас никакой роли, так как его поглощал страх, замораживающий мысли.

Нанами, на которую смотрел Сората, задержала дыхание и спокойно закрыла глаза.

Едва слышно пробурчала:

— Ладно.

И сразу разорвала конверт.

Внутри находился сложенный три раза листок бумаги.

Нанами пробежалась глазами по содержимому.

Сердце, которое уже какое-то время буйствовало в груди, не сбавляло ритма. Пускай пришли не его результаты, тело Сораты сковало невидимой силой.

Стало страшно. Очень страшно. Хотелось убежать прочь, лишь бы не услышать результат. Но тело не слушалось команд.

Оторвав взгляд от документа, Нанами снова глубоко выдохнула.

Сората попытался понять, что это значит, но ответа для себя не нашёл.

— Ну как? — будучи не в силах сдержать нервное напряжение, на автомате спросил он подавленным голосом.

Встретившись с ним взглядом, Нанами неожиданно расслабилась и тепло улыбнулась. Она не заплакала. И показалось, что она готовится закричать от радости.

— Провал.

Ответ, который дала с улыбкой Нанами, заставил Сорату задавить уже приготовленный радостный возглас.

— ...

Он проглотил язык.

— Провал, — повторила Нанами.

Перед глазами мгновенно потемнело.

— Враньё...

Она показала оторопевшему Сорате уведомление. Он пробежал глазами по бумаге. Отказано, прочитал он. Ему отнюдь не почудилось.

Но всё же почему? Почему Нанами вела себя совершенно спокойно?

Лицо Сораты, отражавшееся в глазах Нанами, мрачнело всё больше и больше.

Он думал, что заплачет. Думал, если пришло уведомление о провале, Нанами непременно заплачет. Сората ожидал, что она сильно расплачется, и неважно, что рядом с ней стояли Масиро и он.

Реальность оказалась вот такой: Нанами сохраняла умеренное спокойствие и улыбалась.

— Сделала, что смогла, так ведь?

Вот и нет.

— Я не жалею.

Вовсе нет.

— Ух, вот и закончилось.

— Нет!

Сората на автомате повысил голос.

— Канда-кун?

С лица удивлённой Нанами наконец-то сошла улыбка.

— Что за чушь?! Сделала, что сделала? Не жалеешь? Ты хотела стать сэйю, такими простыми фразами проблему не решить!

— ...

Выражение лица Нанами скрылось от его глаз.

— Два этих года дались тебе ой как непросто!

— ...

Заметил он то, что девушка сильно прикусила губу.

— Не притворяйся.

— ...

Но Нанами не подавала голоса.

— Не надо притворяться. Хочешь плакать — плачь. Никто не будет смеяться, сейчас самое время.

Плечи Нанами, опустившей голову, затряслись. Сората подумал, она плачет. Но нет.

— Притворюсь.

— Зачем?

— Так решила!

Острый взгляд Нанами, что терпела изо всех сил, впился в Сорату. И в нём заключалась сильная воля. Воля, которую не сломить… В намокших глазах заиграли отражения огней уличных фонарей. Но слёзы не полились, и глаза быстро просохли.

— Почему?

— Если я сейчас заплачу, точно ничего не смогу.

Её чувства, приняв форму слов, пронзили Сорату насквозь.

— То, что Сакурасо могут закрыть, сбор подписей… Не хочу от этого отказываться, как от чего-то ненужного. Не хочу становиться унылой версией себя.

Казалось, она не отступит ни на шаг. И эта мысль едва не отозвалась болью.

— Камигуса-сэмпай и Митака-сэмпай уже скоро выпустятся, вообще-то! Не хочу их беспокоить. Хочу проводить их с улыбкой.

— Аояма.

— Если сейчас заплачу, то всё испорчу...

— Но.

Пускай Нанами и заявила, что готова притворяться, вряд ли Мисаки и Дзин будут этому рады. Главное ведь то, что чувствовала сама Нанами.

— Всё нормально.

Ничего подобного.

Передались ли ей мысли Сораты?

— Все нормально, — подчеркнула она. — До самой выпускной церемонии. Она пройдёт, и тогда выплачусь. Обещаю.

— ...

На Сорату взвалили тяжкий груз, но он не мог просто взять и кивнуть. Церемония пройдёт через девять дней. Девять дней. Много это или мало, Сорате было трудно решить.

— Потому, пожалуйста. Не говори об этом Камигусе-сэмпай и Митаке-сэмпаю. Масиро, ты тоже.

Прежде чем ей ответили, внутри Сакурасо раздался приближающийся топот. И как только он достиг дверей, те резко распахнулись. Наружу вышла Мисаки — почему-то в костюме медведя.

— Слушай, Кохай-кун! — выпалила она не к месту весело. — Я придумала отличный план, как нам собрать ещё больше подписей! Назовём его «Тактика костюмов! Лесная братва следит за тобой!»

— ...

— Ась? Чего вы?

Словно заметив депрессивный настрой, Мисаки наклонила шею, и огромная голова сползла набок.

— Какие-то вы угрюмые!

Лучше будет рассказать Мисаки. О Нанами...

— Короче, с завтрашнего дня я на вас рассчитываю, Масирон и Нанамин! Я для вас приготовила как раз такое, что вам подойдёт.

Мисаки тут же схватила Масиро и Нанами за руки и потащила вглубь Сакурасо.

Масиро сразу обернулась. По глазам было видно, что она хотела что-то сказать. Но промолчала.

Сората тоже не успел окликнуть Мисаки.

— ...

Вместо слов у него вышел невразумительный хрип.

— Я… почему...

Он собирался нормально её позвать, но, несмотря на все усилия, у него не получилось.

Снос Сакурасо назначили. И жильцы убедились, что причина заключалась в Масиро. А ещё у Сораты осталось самое сладкое — домашнее задание по подготовке к инспекционному собранию. Сбор подписей шёл не очень хорошо. С Рюноске они разругались, и с того самого дня не перекинулись ни словом, даже письмами и в чатах не общались.

Проблем накопилась гора. Огромная-преогромная гора. Такая, что вершины не видать. А ещё и неудача Нанами на прослушивании… Пускай нельзя было сейчас терпеть. Пускай нельзя было строить из себя сильного. Пускай он понимал, что всё это никуда не годится. Сделать шаг вперёд не мог.

На плечи Сораты взвалилось столько груза, что удержать сил не хватало.

27 февраля.

В тот день в журнале собраний Сакурасо вымученно нацарапали:

«Завтра снова постараемся собрать подписи! Записано: Камигуса Мисаки».

«Обязательно, обязательно соберём! И с улыбкой встретим выпускную церемонию! P.S. Аояма Нанами».

«Я постараюсь. P.S. Сиина Масиро».