Часть 1

В Апту Оубэри Билан прибыл через два часа после заката. По первоначальному плану он должен был успеть ещё днём, но в одном из попутных городков он подзадержался из-за женщины. По слухам, после вероломной атаки Таулии Апта будет вынуждена принять его помощь, так что Оубэри не спешил. От одной лишь мысли о скверной атмосфере поражения в крепости он чувствовал депрессивность. Хотя...

Что тогда, что сейчас… Всеми виной этот внезапно изменившийся молокосос...

Именно из-за этой мысли Оубэри чувствовал себя не так уж и плохо.

Оубэри затаил обиду на наследника престола, Гила Мефиуса. В своей первой кампании тот забрал все лавры себе, а во время мятежа Заата, когда Обуэри «сошёлся» с Ноуэ и задумывал стать национальным героем, принц полностью расстроил его план. В итоге отсутствие Оубэри и вовсе навлекло на него немилость императора.

Из-за этого ему пришлось вызваться добровольцем для подавления бунта рабов в Килро, области к югу от Солона. Оубэри — генерал с многолетней выслугой, и война с рабами — это не то, чего он заслуживает. Конечно же, он справился с задачей, но то был серьёзный удар по его гордости.

Естественно, он винил во всём принца Гила. Восстание рабов, конечно же, было спровоцировано мятежом Заата, но Оубэри верил, что как мягкое отношение наследника к гладиаторам, так и их приём в личную гвардию наравне с бывшими мятежниками сыграли свою немаловажную роль.

— Пф-ф-ф.

Оубэри без сомнений мог сказать, что внешний облик Апты претерпел серьёзные изменения после сражения, и от того он не мог не улыбнуться. Крепость выглядела полуразрушенной, даже крепостные врата, и те не успели восстановить.

— Генерал Оубэри Билан прибыл в крепость, — заявил он, въезжая в Апту.

М-м?

Генерал нахмурил свои ухоженные брови, оказавшись на территории города. Его терзало чувство неправильности. Само собой, вражеский обстрел сказался не только на укреплениях, но и на улицах. Оубэри ожидал увидеть погрязшую в унынии крепость, но вопреки его представлению, на лицах мельтешивших вокруг горожан и беззаботно болтающих солдат царили радостные выражения.

Спешивишсь, генерал продолжил свой путь по ярко освещённой главной улице. Вместо ныне непригодного к использованию главного зала замка, Оубэри провели к самой большой казарме. Стоило ему переступить порог, как чувство неправильности резко усилилось.

В просторном помещении казармы во всю шёл праздник. На столах возвышались горы еды, винные чаши наполнялись, не успевая опустеть, повсюду бродили краснолицые солдаты под руки с прислуживающими им горожанками. По всем признакам, здесь отмечали победу.

— О, Генерал.

— Мы думали вы прибудете раньше, а вы вот подзадержались.

Даже оставшиеся в крепости солдаты из его «Вороной» дивизии были навеселе.

— Что всё это значит? — Оубэри отвёл в сторону командира одной из рот, Бэйна. — Из-за тяжёлого поражения принц совсем свихнулся?

— Это празднование победы, — усмехнулся Бэйн, будто бы услышав из уст генерала возмутительную чушь.

— Что? Какую победу?

— На нас напал сам Акс Базган из Таулии, а принц разбил и даже пленил его! Его высочество и в правду разбирается в военном деле!

Бэйн во всех деталях рассказал о прошедшем сражении. Когда Оубэри узнал, что принц заманил противника в крепость и сам же её разбомбил, то еле удержался от невольного вскрика удивления.

— И это ещё не всё.

— Стоп, надо подытожить услышанное, пробормотал Оубэри, натянуто улыбаясь. — Принц воспользовался новаторской, прямо-таки беспрецедентной стратегией. Абы кто на такую выдумку не способен.

В то же время единственной мыслью в его голове было слово «странно».

До первой кампании принца они никогда не разговаривали, но вокруг персоны наследника кружило много слухов, а рассказы о его бесцельном времяпрепровождении, несомненно, добрались даже до соседних стран. Тем не менее, он умудрился отбить Заим у блестящего генерала Рюкона, предотвратить солонский мятеж, а теперь ещё и пленил Акса Базгана, попутно заключив с ним обоюдный союзный договор. К тому же, Гил справился собственными силами, без мефийских подкреплений.

Такое чувство, что он командир с многолетним опытом.

И это не просто чувство лёгкого диссонанса, нынешний принц явно отличается от того, о котором слышал Оубэри. Кто-то мог бы списать заслуги Гила на талантливых советников, но в Апте таковых не было: генералов нет, а почти все его подчинённые — бывшие рабы.

Не только Оубэри, многие придворные подозревали, что принц превратился в совершенно иного человека. Он, конечно, королевских кровей, но может ли человек так резко перемениться? Или из-за своей «дурости» он и смог один за другим реализовать планы, о которых другие и мечтать не могли?

— Ваше Высочество.

— Ваше имперское Высочество, примите мои поздравления за победу над Таурией.

Неожиданно перед Оубэри показался кронпринц Гил.

Ой-ёй-ёй! — переглянулись Шику и Говен, давние знакомые Орбы, праздновавшие победу наравне со всеми. Они оба прекрасно знали, что их товарищ слаб перед алкоголем, даже с расстояния им было очевидно, что Орба пьян. Его лицо казалось залитым алой краской, сам он, неуклюже шатаясь по залу, небрежно улыбался зовущим его людям. Что ещё хуже, на притворство поведение Орбы не походило.

Когда Орба (для окружающих он, конечно же, был наследником трона Мефиуса) заметил Оубэри Билана, то сразу же вышел ему навстречу, активно махая рукой в приветственном жесте.

— Да это же генерал Оубэри. Вы наконец-то прибыли. Вы так задержались, что я начал было грустить.

— Ваше Высочество, — учтиво поклонился генерал, — я не заслуживаю вашей заботы. К моему стыду, борьба с мятежниками в Килро оказалось на удивление затяжной, из-за чего я и не успел на битву с Таурией.

— Это не важно. Присаживайтесь, пейте вместе с нами.

Внезапно у принца подкосились ноги, он чуть не завалился наземь, но один из камергеров успел подхватить его. Грубо стряхнув с себя руки слуги, Гил взял с подноса чашу с вином и предложил её Оубэри, взглянув на того почти в упор. Взгляд принца был расфокусирован, сам он еле держался на ногах. Генерал вежливо отказался от вина.

— Не желаете пить моё вино, генерал?! — возмутился Орба, сверкая глазами. С кислой миной Оубэри взял чашу и осушил её под пристальным наблюдением принца.

— Ваше Высочество!

Не обращая внимания на удивлённые крики окружающих, Орба плавно вытащил свой меч из ножен. Оубэри холодно взглянул на него в ответ.

— Ваше Высочество, что это значит?

— Не желаете ли устроить танец клинков, генерал?

— Танец клинков?

Танец клинков — одно из достояний Солона, пляска мужчин с обнажёнными мечами. На фестивале основания такой танец исполняли во дворце.

— Мы, конечно, называем наше застолье праздником, но вот с развлечениями тут туго. Не пристало мефийцам столь безвкусно отмечать победу, это ведь так грубо. Давайте «станцуем», вы и я. Веселись, народ!

Решив, что принц пьян, Оубэри слабо улыбнулся.

— Заманчивое предложение, но я недостоин чести скрестить мечи с кронпринцем. Почему бы вместо этого нам не присесть и не поговорить? Я бы очень хотел услышать о вашей победе над Таурией.

Внезапно раздался звучный шлепок: тыльной стороной руки Гил дал генералу пощёчину. Вместо шумихи в зале воцарилась мертвецкая тишина, окружающие даже забыли, как дышать.

— Отказываетесь скрестить со мной клинки? Как мило… Тогда я приказываю: обнажите свой меч.

Гил сделал выпад. Оубэри отступил, улыбка исчезла с его лица.

— Ваше Высочество, Ваше Высочество, — повторял он раз за разом. Принц еле стоял, уворачиваться от его атак не составляло труда, однако третий его удар всё же задел наплеч Оубэри. В щёку генерала ударил острый поток воздуха, на коже открылся порез. Увидев текущие по щеке Оубэри красные капли, женщины закричали.

— Г-генерал!

— Ваше Высочество! Прошу, погодите! Ваше высочество! — кричали со всех сторон солдаты.

Шику и Говен безуспешно пытались протиснуться через бушующую толпу к Орбе, пока тот продолжал наносить удар за ударом. Глядя на тянущегося к собственному мечу Оубэри, принц свирепо улыбался.

Внезапно раздался громкий металлический звон: кто-то выбил клинок из руки Гила. Замерев на месте, тот вместе с генералом глядел на новый, выставленный между ними меч. Принадлежал он Паширу, бывшему гладиатору и сопернику Орбы в финале игр фестиваля основания.

Именно Пашир обезоружил принца. Исподлобья взирая на испепелявшего его взглядом Гила, гладиатор вернул свой клинок в ножны.

Вокруг воцарилась шумиха.

— Генерал!

Жестом остановив кинувшихся к нему солдат, Оубэри обратился к принцу:

— Не находите… Что это был перебор? Даже для пьяной выходки.

— Вам просто нужно было согласиться на танец, — без малейшего интереса пожал плечами принц, поднимая с пола свой меч и убирая его в ножны. — Какие же вы скучные, все до одного, — обратился он к Паширу. — потому про мефийцев и говорят, мол мы не умеем создать атмосферу праздника.

С этими словами принц всё ещё неустойчивой походкой направился к выходу.

— Что это было? Он называет это весельем? Или же «дурак» даёт о себе знать? — бормотал про себя Оубэри, провожая взглядом принца и держась за пораненную щёку. Он побледнел от гнева, его ощутимо трясло.

А на входе с противоположной от удаляющегося принца стороны стояла одинокая, неподвижная фигура. Вилина Ауэр. Буквально только что она была на крыше казармы, но сразу же спустилась вниз, услышав о суматохе. Пусть она и немного опоздала, слушая разговоры присутствующих она смогла уловить суть произошедшего, и, на мгновение опешив, быстро прошла через зал, чтобы догнать принца.

Часть 2

Подобрав подол юбки, Вилина бежала по коридорам Апты. Быстро догнав искомых людей: Шику, Говена и идущего между ними принца, опиравшегося о стену.

— Да о чём вы только думали?

— Что ты имеешь в виду своим «о чём»? — не сбавляя шаг ответил принц, при этом выглядел он так, будто бы услышал что-то невероятно раздражающее.

— Я имею в виду, был ли за вашими действиями потаённый смысл? До сих пор за любым вашим поступком, вне зависимости от того, как глупо он выглядел, всегда была невообразимая тайная подоплёка.

— На самом деле Его Высочество поступил так, потому что перебрал, — вмешался Шику. И хотя тон его голоса был успокаивающим, эффект он оказал прямо противоположный: Вилна широко распахнула глаза.

— Потому что перебрал? Хм-м, а так ли это? Тогда я поставлю вопрос ребром: почему, чёрт возьми, он напился до невменяемости и с мечом в руке напал на своего подданного?

— Потому что вино. Я был пьян, — еле-еле пробормотал Гил. Звучал он как типичный пьянчуга, отчего возмущение Вилины лишь возросло. Она придвинулась ближе, Шику же съёжился и начал готовиться к грядущей буре, но внезапно яростный настрой принцессы исчез.

Она вспомнила. Вспомнила стоящего на коленях и рыдающего Гила: сейчас он выглядел точно так же.

Быть может он напился чтобы успокоиться? — подумала Вилина, сразу же растеряв весь свой гневный настрой.

***

Войдя в выделенную ему в казарме комнату, Гил, вернее Орба, рухнул на кровать. Повисла тишина, первым нарушить которую решился Говен.

— Что произошло? — спросил он чуть слышно стонущего Орбу. Шику же повернулся к ожидавшему возвращения принца Динну и со словами «сегодня твоя помощь больше не нужна» отправил его прочь. Вслед за пажом он отослал и охранявших входную дверь солдат.

— Ничего.

— Орба, — надавил Говен низким голосом. Сам Орба, с таким же красным, как и у бывшего надсмотрщика, лицом, широко ухмыльнулся в ответ.

— О, прямо как в старые рабские времена. Тогда на подъёме мы всегда могли прочитать твоё настроение по выражению на лице.

— Да? Ну, я уточню на всякий случай: настроение у меня хуже некуда, — сверлил Говен взглядом заворачивавшегося в одеяло «принца». — Ты напился и чуть не разрушил всё, ради чего до сих пор рисковал жизнью. Даже ребёнок не совершил бы такой глупости, и это отличается от твоего обычного хладнокровия. Скажи спасибо Паширу: если бы он не остановил тебя, ты бы похоронил себя.

— Ты слишком серьёзен, дедуль.

— Орба! — злобно рявкнул Говен, замахнувшись рукой, но Шику вовремя успел остановить его.

— Говен, не стоит. Орба неожиданно из раба превратился в принца, он живёт в постоянном напряжении и наверняка устал. Учитывая обстоятельства, иногда ведь можно забыться в алкоголе, да?

— Нет, — вздохнул Говен. — Орба, ты же сам говорил, что сделать из тебя двойника — решение лично Федома, и что если кто-то узнает правду, то ты отправишься прямиком на плаху. Думаю, такой вариант тебя не устраивает. К тому же, в этом случае возникнут вопросы и к нам, наши жизни будут под угрозой. Так что связь между твоей головой и шеей — наша общая проблема.

Орба перестал ухмыляться и лёг лицом вверх. Поняв это, он повернулся к гладиаторам спиной. Говен продолжал давить и настаивать на ответе.

— Больше нет смысла быть принцем. — тихо проговорил, даже прошептал Орба. Его спина дрожала, он говорил, даже не понимая этого. — У меня больше нет причин оставлять его в живых. Он бросил моего брата здесь, и тот погиб. Алису и мать наверняка тоже убили. Из-за него. Он своими собственными руками жёг мефийские деревни!

Внезапно Говен прекратил ходить из стороны в сторону и переглянулся с Шику.

Ещё недавно Орба был навеселе от вина, а теперь его настроение полностью переменилось: он кричал и хлюпал носом.

— Ты говоришь о… — начал Шику.

— Только не говори мне, — перебил его Говен, — что ты имел в виду того самого генерала, на которого накинулся с мечом. Если мне не изменяет память, его зовут Оубэри? Что он натворил? Ты встречался с ним в прошлом?

Хоть Говен и задавал все эти вопросы, у него была идея. Он уже знал, что прошлым комендантом Апты был Оубэри Билан. Раз брат Орбы погиб здесь, значит он был одним из солдат в гарнизоне?

— Говоришь… он жёг мефийские деревни? Орба… — Шику внезапно посетило озарение и он повысил голос, — а не задумал ли ты отомстить ему?

«Принц» продолжал лежать спиной к гладиаторам. Он молчал, но значит он и не опровергал чужие слова. Шику нервно сглотнул, стоявший рядом Говен глубоко вздохнул.

До сих пор Орба всегда был загадкой. Он очень хладнокровен, но вместе с этим у него есть склонность к эмоциональности, и для стороннего взгляда баланс между этими крайностями весьма неустойчив. Вполне возможно, что в любой момент его могут переполнить эмоции, разрушая его двоякую личность.

Момент настал сейчас?

Два, хотя скорее даже три года назад, когда они впервые встретились, Говен подумал, что за ним нужен будет глаз да глаз. Он не мог понять его намерения: не только из-за железной маски на лице, сердце Орбы пряталось за такой же железной стеной. Теперь же его душил плач. Его спина как никогда прежде беззащитна. Где тот парень, что считался непобедимым мечником, где тот парень, что обманывал врагов своими досконально продуманными стратегиями? Сейчас это была спина простого мальчишки.

Тем не менее, Говен намеренно продолжал говорить строгим тоном.

— Месть, да? Если твою семью убили, то ты определённо не можешь такое простить, но если ты поставишь месть во главе угла, то потеряешь всё. Всё, чего ты добился, избежав неминуемой смерти...

— Всё, да? А «всё», что это? — почти до хрипоты закричал Орба. — Я уже всё потерял. Что у меня осталось? Жизнь? Тогда я отдам и её, если взамен он познает все муки Ада! Отдам в любой момент!

— Думаешь, можно всё бросить просто потому, что ты устал от забот кронпринца? Но хочешь ли ты того или нет, титул накладывает и ответственность. Приведи мне хоть одно хорошее оправдание своему своеволию.

— ...

Шику впервые видел, чтобы Говен столь многословно кого-то наставлял.

Ещё со времен его бытия надсмотрщиком, он всегда был тесно связан с рабами и их жизнями. Он учил их фехтованию, быть бдительными, объяснял разные трюки. Тем не менее, Говен никогда не вникал в их жизненные обстоятельства. Он учил сотни рабов, но никогда не знал, проживёт ли хоть кто-то из них год. Бессмысленно вникать в их дела больше, чем необходимо для работы.

Прошло уже почти полгода с тех пор, как Орба стал кронпринцем. За это время головокружительное изменение положения повлияло не только на него: можно сказать, что изменились и другие.

В этом и причина.

— Верно, Орба. Забудь о нас, ты ведь обещал принцессе Вилине подкрепления для Гарберы, разве нет? Если убьёшь здесь Оубэри, то точно не сможешь выполнить обещание. Но пока он сидит здесь, у тебя всегда есть возможность действовать. Если хочешь, то мы с гвардейцами будем приглядывать за ним, это вполне соответствует нашим обязанностям, — пытался урезонить товарища Шику, но Орба продолжал молчать

***

Когда оба гладиатора ушли, Орба так и продолжил неподвижно лежать в кровати, комната погрузилась в тишину.

Сразу по возвращении из Таурии он поговорил с кузнецом Соданом и узнал о смерти брата. Орба давно уже понял, что Роан просто не мог выжить, но по какой-то причине продолжал лелеять в сердце надежду.

Он жил пустой иллюзией, что его мать, брат и Алиса до сих пор живы, и что быть может однажды наступит день, когда они смогут встретиться вновь. Однако услышав суровую правду о судьбе брата, иллюзия исчезла. Орба осознал, что не только Роан, но и мать, Алиса и все, кого он прежде знал, безвозвратно ушли из этого мира.

И Орба рыдал. Рыдал, пока не выплакал все слёзы, пока не возжёг внутри себя пылающую ярость. Он хотел срубить Оубэри голову, его не покидало искреннее желание убить генерала не взирая на последствия.

Однако генерал всё ещё не прибыл в Апту, и ярость Орбы не находила выхода. Вернувшись в свою комнату, он, проигнорировав все увещевания Динна, выпил вина. Сперва одна чаша, затем вторая… И вот он уже забыл о своей мере. По правде говоря, он даже не чувствовал себя пьяным. Когда после заката он узнал о прибытии Оубэри, то едва смог подняться с кресла. А затем произошло то, что произошло.

Тц.

От непривычного алкоголя Орбе начало становиться плохо: он раз за разом сглатывал слюну и елозил по кровати в поисках комфортной позы. Начала сказываться накопленная усталость от битвы за Апту и от поездки в Таурию, его тело молило о сне.

— Брат… — проговорил Орба высохшими губами.

***

В находившуюся рядом с их деревней Апту Роан отправился, чтобы стать помощником торговца. Два-три раза в месяц он брал выходной и возвращался домой, к семье. Для Орбы его рассказы о городской жизни были сродни сказкам о другом мире, ведь сам он кроме их деревни и ближайшей округи ничего не знал. Он не знал о существовании летавших в небесах кораблей на эфире, не знал о круглых аренах, на которых соревновались рабы. Когда Роан поведал ему, что рабы бьются за возможность жить, Орба никак не мог понять этого. «Будь я рабом, сражался бы за деньги», — возражал он, удивляя брата.

В их глухом селе у Орбы попросту не было возможности в живую увидеть настоящих рабов, а его представление о мире зиждилось на рассказах брата о путешествиях и на книгах, что тот привозил домой. Роан научил своего младшего брата читать и писать, и тот глотал книги одну за одной. Он читал детские книжки с картинками, книги о популярных играх, книги о тех временах, когда человечество покидало «старый мир», книги о древнем короле Зодиасе и его чудесном изобретении: магии. Но больше всего Орба любил предания о героях.

Он пропадал в чтении, но его терзало отчаяние, ведь сам он никогда не станет героем тех же приключений. Но всё же он надеялся, что быть может однажды он сможет выбраться из своей крохотной деревушки и взглянуть на бескрайний мир, что сможет жить среди легенд. Орба хотел взглянуть на безбрежное синее море, увидеть ослепительный блеск зимних сугробов, изучить золотой дворец, бывший, по слухам, рассадником интриганов.

Орба считал, что брат, читавший те же книги и с удовольствием рассказывавший ему всякую всячину, такой же, как и он сам. Роан познакомился со столь непохожим на их деревню внешним миром, он куда лучше него работал головой и всегда был во всём впереди. Юный Орба всегда считал, что уж его брат точно побывал в том мире, о котором сам он знал лишь по книгам.

***

Орбе снился сон. Он видел своё самое яркое детское воспоминание о брате: они вместе сидели за сараем, а в небе над ними мерцали звёзды.

Это...

Орбу тогда отругала мать за драку с Дагом, мальчишкой из соседней деревни, и Роан пришёл, чтобы поговорить с ним.

— Никто не знает себя настоящего, — сказал он тогда, взглянув на залитое бледным лунным светом небо.

Орба всю свою последующую жизнь помнил слова брата.

— Что вы делаете? — присоединилась тогда к ним Алиса, их подруга, жившая в доме напротив. Она была на три года старше Орбы, аккурат между ним и Роаном.

Они тогда и сами не заметили, как погрузились в воспоминания. Однажды кто-то рассказал о встрече с драконом, а они отправились к тому самому месту. Тогда они смертельно устали, ноги наливались свинцом, но они таки вышли к деревне через два часа после заката. Тогда им крепко досталось от родителей.

— А ругала мать только меня. Братана она не винила, мол это я подбил его на поход.

— А разве это не правда? — поджала Алиса губы. — В конце концов, это ты всё заварил, да и именно ты первым начал хвастать «Я видел дракона»!

— О чём ты?

— Я потом расспросила ребят, и никто из них даже не знал о том слухе. Потому я и думаю, что то было твоих рук дело.

— Нет! Это всё Даг...

— Да ладно вам, весело же было, — вмешался Роан, а не его губах появилась лёгкая улыбка. Он так и продолжал смотреть на усыпанное звёздами небо. Казалось, что те вот-вот польются сверху дождём. Орба и Алиса замолчали. — Вчера я почему-то задумывался о том случае. Помнится, мы шли по ущелью, ты тогда ещё говорила, что нам пора поворачивать назад и вернуться тем же путём. Но ещё часа три мы топали вперёд, пока не вышли к равнине, усыпанной камнями. Там было очень ветрено, но это было то место, где могли оказаться драконы. Не одомашненные, которых выводят люди, а настоящие разумные и крылатые драконы, которых называют Богами… «Не удивлюсь, если мы их и в правду тут встретим» — подумал тогда я.

— Пф-ф, что за ерунда. Вы точно братья. Обычно мне кажется, что вы абсолютно разные, но вот эта мечтательность у вас одна и та же. Блин, да Орба до сих пор верит, что сможет подняться на вершину с помощью одной лишь силы, что простолюдин может править страной одним мечом. Ты что, в сказке живёшь?

Алиса продолжала критиковать Орбу в том же ключе. «Да, тогда была моя вина» — угрюмо ответил он, а девушка, пристально глядевшая на Роана, скисла.

— Не правда, — слегка ошеломлённо покачал головой старший брат. — Да, для взрослых то была бы лишь трёх-четырёхчасовая прогулка, но для нас, детей, она превратилась в невероятное приключение. От незнания пути моё сердце ускоряло свой ритм, я и вправду верил, что когда мы окажемся на месте, нас встретит что-то странное и неповторимое.

Орба не знал почему, но тогда слова Роана тронули его. После этого они вновь погрузились в воспоминания: Алиса подтрунивала над Орбой, Роан мягко ругал её. Они вспоминали разные подробности, смеялись...

И то был последний раз, когда Орба проводил время с братом: через несколько дней Роана забрали в Апту.

***

Когда Орба проснулся, ещё не рассвело. За окном мерцала туманная луна, и при взгляде на неё из его глаза по какой-то причине потекла одинокая слеза.

Всего за несколько часов сна его молодое тело справилось с усталостью, а действие алкоголя сошло на нет. Схватив стоявший рядом кувшин, он начал пить воду прямо из горла.

Орба посмотрел на свой стол и на лежавшую на нём гору бумаг. Он решил, что избежать конфликта с Энде невозможно, а потому перед отправлением в Таурию попросил Динна собрать информацию о великом княжестве Энде, включая разведданные и сведения о наследниках.

Хотя какое мне теперь дело...

Теперь эта информация не заботила Орбу. Подобно марионетке, у которой обрезали нити, он рухнул обратно на услужливо прогнувшуюся под ним кровать.

Можно теперь не заниматься делами кронпринца и прочей ерундой.

Орба смотрел в потолок. Тот был куда ниже, чем в его солонских покоях. Всё-таки это комната в казарме, она не такая уж и большая, хотя если сравнивать с временами рабства, то это настоящие хоромы.

Как и сказал Говен, если он убьёт Оубэри, то лишится всего, чего добился к текущему моменту. С другой стороны, у него ничего и нет, он уже потерял всё, что имел. Нужно ли бояться?

— У тебя есть обязательства, — прозвучали в его голове слова Говена, отдаваясь болью. То ли от вина, то ли от навалившихся одна за другой проблем, его голова, казалось, готова была расколоться на части.

Убить его… Убить, убить, убить...

Долг. Долг. Долг.

Он вновь закрыл глаза. Силы покинули его тело, его душу, он не знал, чего хочет его истинное «я». Орба хотел убить Оубэри, Гил непрестанно требовал не делать этого.

Я...

Из головы боль и жар растекались вниз по спине, по выжженному на ней клейму. Оно пылало огнём негодования.

Кто я? — задавался он вопросом в глубине души, но сколько бы он не спрашивал себя, в ответ слышал лишь глухой гул в ушах.'

Часть 3

В то же время в Солоне, столице империи, Федом Аулин был занят подготовкой к отъезду. Решение он принял спонтанно, а потому забот было много, но несмотря на занятость, Федом никак не мог выкинуть из головы вчерашний случай.

Чёртова девчонка!

В его поместье неожиданно пришла Инэли Мефиус и спросила: А нынешний Гил… он случаем не самозванец?

Даже сейчас Федом бледнел от одного лишь воспоминания о том моменте, хотя и знал, что сам решился на эту игру со ставкой в виде собственной жизни. Тогда же он еле-еле пытался унять дрожь.

— Чтобы принц, да был самозванцем? Я понимаю, что придворные готовы поверить в любое оправдание внезапной перемене Его Высочества… Но леди Инэли… Ваша догадка уже на совсем ином уровне. Если Его Высочество, по-вашему, самозванец, то какова его истинная личность? Кто же на самом деле тот герой, что победил Рюкона и подавил мятеж Заата? — насмешливо ответил Федом.

— Ну...

— Вы ещё молоды и можете не знать, но ещё с незапамятных времён в истории время от времени случаются такие неожиданные перемены в людях. Сколько есть сказаний о героях, которых избегали окружающие и над которыми издевались в детстве. Я понимаю, что с моей стороны говорить подобное грубо, но Его Высочество Гил Мефиус определённо войдёт в историю как человек, коего считали обычным и чьи таланты никто не мог разглядеть.

— Правда? — нахмурилась Инэли, водя пальцем по краю чашки в своей руке. Для Федома было полной неожиданностью, что столь юная девушка так близко подобралась к правде, но глядя на принцессу, он почувствовал некоторое облегчение.

Всё-таки она просто подражает своей матери, императрице. Должно быть, у неё даже плана никакого нет.

— Вашу мысль можно принять за шутку, но давайте не будем говорить слишком резко. Кем бы ни был господин Гил на самом деле, он всё ещё наследник мефийского трона. После устроенного Заатом переполоха придворные на взводе. Если кто-то начнёт нести такую чепуху прямо при дворе, то однажды она обязательно окажется у всех на слуху, а её автора обязательно призовут к ответу. Даже если это будете вы, леди Инэли.

— Хм, ладно, — задумчиво ответила Инэли на смутное предостережение Федома и ехидно улыбнулась, а затем, будто бы испугавшись, сразу же уехала.

И всё-таки… Даже если предположить, что это была спонтанная мысль, если она превратится в слух, то возникнут проблемы.

Глупой девушке удалось ошеломить Федома, да так, что у того холодный пот потёк по спине. Теперь он хотел побыстрее взять Орбу в ежовые рукавицы и на корню пресечь его ненужную самодеятельность и эгоистичное поведение.

К слову, тот сейчас находился в Апте, крепости на южной границе. Совсем недавно принц заключил союз с Таурией, и император ещё не принял решения касательно Гила: отозвать того назад в Солон или же оставить на месте в качестве лорда.

К юго-востоку от Солона располагается Килро. В прошлом им управлял могущественный и лояльный императору род, но он исчез в огне недавнего восстания рабов. Мятеж подавил Оубэри Билан, командир «Вороной» дивизии, а новым лордом города был назначен Идольф Йорк, один из двенадцати генералов. По счастливой случайности он же был одним из членов антиимперской фракции, которого Федом смог привлечь на свою сторону.

Решив, что это хорошая возможность для встречи, члены фракции решили собраться в городе под предлогом помощи новому лорду, и Федом был среди них. Впервые все семь членов фракции оказались в одном месте.

У Федома не было времени медлить. По окончании встречи он сразу же направился в своё владение, Бирак, чтобы встретиться с семьёй и посвятить её в план восстания и возведения принца Гила на трон.

***

Хотя Федома никак нельзя назвать некомпетентным, его привычка фокусироваться на чём-то одном не играла ему на руку. Будто бы специально выждав отъезда Федома, император на следующий же день неожиданно пригласил всех вассалов к своему утреннему столу.

— Я собираюсь отправить посланника к своему отпрыску.

— Посланника? — мягко переспросил Саймон Родлум. Естественно, не одного Федома интересовало решение императора касательно сына.

— У меня для него устное распоряжение, — пробормотал Гул. Недавно у него появилась такая привычка: тихим голосом что-то говорить, при этом глядя в сторону, никому конкретно свои слова не адресуя.

Безусловно...

Собравшиеся начали переглядываться. Ни словом, ни делом император не выражал свою позицию касательно конфликта между Энде и Гарберой, но все интуитивно чувствовали, что он предупредил Гила не отправлять подкрепления Гарбере.

— Ещё надо бы отправить официальное письмо Аксу. Дом Базганов отказался от защиты Бога-дракона и откололся от Мефиуса, я даже мысли не допускал, что когда-нибудь смогу так легко поддерживать с ними переписку, — проговорил Гул, будто бы обращаясь к самому себе.

— Тогда назначьте меня посланником в Апту, — в тот же момент прозвучала неожиданная просьба. Высказала её, подняв свою тонкую руку, никто иная, как Инэли Мефус, чем изрядно удивила всех собравшихся, включая Саймона. После мятежа Заата она не выходила из внутреннего дворца, её кожа немного побледнела, но сейчас глаза Инэли прямо-таки пылали жизненной энергией.

Вассалы тут же начали активно жестикулировать, будто бы говоря о невозможности исполнения просьбы принцессы.

— Мы, конечно, заключили союз с Таурией, но никаких официальных переговоров до сих пор не было. Придётся выделять войска на случай непредвиденных осложнений.

— Отец, вам не стоит так беспокоиться. Моя просьба, конечно, немного внезапна, но я всего лишь хочу сделать брату сюрприз. Вы же не против, правда? К тому же в Апте сейчас должна быть принцесса Вилина, так что если вы откажете мне под предлогом опасности, то что подумают гарберцы?

— Принцесса.

Инэли, смеясь, показала язык хмурым дворянам. В подобных ситуациях она прекрасно умела превратить даже самую нелепую просьбу в милое детское клянченье, хотя в её возрасте стоило бы придерживаться других тактик и методов очарования. Но не стоит обманываться, Инэли умела пользоваться и ими.

— Инэли, пора бы тебе перерасти такие ребячества, — прищурился император. — Но ладно, я подготовлю для тебя судно. Любым способом донеси до Гила, что я запрещаю любые несогласованные со мной действия. Я не потерплю второй такой вольности, как союз с Таурией.

— Я поняла, Ваше Величество.

Несогласованные действия подразумевают за собой и отправку подкреплений Гарбере, — сразу же подумали собравшиеся.

Но Гарбера — дружественная Мефиусу страна, доказательством чему служит помолвка Гила и принцессы Вилины. Прислушается ли наследник к предупреждению, и если прислушается, то как отреагирует Гарбера?

Повеяло запахом раздора, на лицах собравшихся застыли хмурые выражения. Но следующее событие лишь усилило ощущение неприятностей, пророча конфликт совсем иного рода.

— Инэли, — под конец завтрака обратилась к дочери императрица Мелисса. Некоторое время она не появлялась на публике, ссылаясь на плохое самочувствие, но сегодня утром они вместе с принцессой пришли на собрание, — В милости своей Его Величество дал тебе своё разрешение, но запомни: принцессе и будущей старшей сестре наследника не подобает такое поведение.

— А-ага-а-а.

Глядя на угрюмое лицо Инэли, окружающие улыбнулись, но всё равно большая часть вассалов ещё раз обменялась взглядами.

Понятно. Госпожа Мелисса беременна, — подумал Саймон, а между его бровями показалась морщина. Он предполагал, что вскоре сделают официальное заявление, но и без того все во дворце будут знать эту новость к концу дня.

Ну что же...

Делая вид, что не замечает многозначительных взглядов в свою сторону, Саймон манерно вытер губы платком. Он делал вид, что ничего не произошло, хотя его рука покрылась потом и говорила об обратном.

...Теперь при дворе вопрос об отношении к принцу Гилу приобретёт совершенно иной смысл.

***

Пока Федом собирался в Солоне, из которого спустя несколько дней уедет и Инэли, в Таурии, городе-государстве неподалёку от юго-восточной границы Мефиуса, шли свои сборы: принцесса Эсмина готовилась к отбытию.

Сразу же после заключения мира Таурию навестил с визитом мефийский кронпринц Гил, и в этот раз настала очередь Акса отправить своего эмиссара в знак доброй воли, и его дочь добровольно вызвалась на эту роль.

— Отец, мать, я отправляюсь в Апту, — прощалась Эсмина с родителями в зале для аудиенций. Жена Акса, Джайна, в прошлом была танцовщицей, и глядя на неё сразу становилось понятно, у кого Эсмина унаследовала свою красоту.

— Будь очень внимательна, — наставляла дочь Джайна, — я слышала, что вокруг Апты полным-полно бандитов. К тому же, регион ещё недавно принадлежал Гарбере, кроме ворья там наверняка есть налётчики, использующие возникшую неразбериху.

Акс невольно закашлялся, ведь буквально пару дней назад он и сам был одним из тех самых «налётчиков», о которых говорила его жена. Тем не менее, Джайна не пыталась саркастично подколоть супруга. По натуре своей она была честной и откровенной женщиной, прямо высказывающей свои мысли. Она даже не поняла, что её фраза имеет скрытое значение и не заметила замешательства Акса.

Глядя на это, эрцгерцог Хирго Тедос улыбался, а затем он повернулся к командиру шестого корпуса, Натокку, которому выпала честь сопровождать принцессу.

— Ошибки неприемлемы. Что бы ни случилось, леди Эсмина всегда должна быть под вашим присмотром.

— Есть, — кивнул Натокк. Во время недавнего нападения на Апту он командовал засадным отрядом, но потерпел поражение и попал в плен к принцу Гилу. После заключения мирного договора его освободили.

— И да, — Хирго понизил голос, чтобы беззаботно беседующие Акс и его семья ничего не слышали. — Если вдруг «то самое» повторится...

Натокк напрягся. «То самое» — это некий припадок, иногда случающийся с Эсминой. Подобно лунатику она выходит из своей комнаты посреди ночи и бродит, собирая за собой хвост из придворных дам, пытающихся вернуть её назад. Более того, она постоянно бормочет имя ужасного древнего колдуна, повторяя его, будто заклинание.

Именно из-за этого Акс изначально был решительно против поездки дочери в Апту. Обычно он противился даже её выходу из комнаты, что уж говорить о целом путешествии из Таурии в Мефиус, страну, что ещё недавно была их злейшим врагом.

— А что в этом плохого? — пять дней назад спросил Акса Раван Дол, когда они сидели и пили, играя в свою любимую настольную игру.

— Опять ты лезешь в чужие дела. Если «припадок» случится в Мефиусе, то такой инцидент разрушит и без того хрупкий мир, — Акс недовольно взглянул на своего стратега. При дворе поговаривали, что в подобных ситуациях его вообще невозможно урезонить, но Раван был спокоен, а на его лице царило умиротворённое выражение.

— Припадки принцессы в последнее время сходят на нет, к ней возвращается её здоровый настрой. Не думаешь, что отказывая ей в просьбе и запирая в комнате, ты можешь лишь усугубить её состояние? А так леди Эсмина впервые посетит другую страну, свежий воздух и смена обстановки наверняка помогут ей почувствовать себя лучше.

— Но...

— А даже если припадок и произойдёт, — Раван присвистнул, к нему вернулось его знаменитое, трудное для понимания выражение лица, — то мефийцы узнают, что таким недугом страдает не только Эсмина, но и другие юные леди по всему Таурану. Они тоже встают с кроватей посреди ночи и будто бы в трансе бродят по округе.

— Именно поэтому...

— Слухи об этом гуляют по всему Таурану, но стоит оказаться в любой соседней стране, как выяснится, что там никто и ничего о подобном не знает.

Акс погрузился в молчание, а Раван сделал свой ход на игровой доске.

— Даже не важно, колдовство это или распространяющаяся по воздуху болезнь, она должна была распространиться по всему континенту. Но этого не происходит.

— Слушай, я не позволю использовать свою дочь для таких проверок.

— Конечно же, готовиться к такому нужно со всей ответственностью... Но сейчас я говорю не о сборе информации о нашем потенциальном враге. У леди Эсмины чувствительное сердце, я думаю лишь о том, что дать ей немного расправить крылья — решение для её же блага.

— Пф-ф-ф. Хотя, наверное, будет позором постоянно держать Эсмину взаперти. Стоп, подожди!

— Нет времени ждать.

— Я сейчас об игре. Последние пару ходов я отвлёкся, давай начнём сначала.

— Потому я и говорю, что нет времени ждать. Что в жизни, что на войне нельзя вернуть всё назад.

После этого разговора Акс неохотно позволил Эсмине отправиться в Мефус, хотя у себя в голове он воображал, что однажды его дочь выйдет замуж за мефийского принца. С этой позиции он находил, что налаживать отношения — вполне здравая идея. Он назначил Натокка командиром её охраны, а вместе с ним отправил и весьма внушительной эскорт.

Когда Эсмина пришла попрощаться перед отъездом, как её состояние, так и настроение были на очевидном подъёме. В противовес ей, Боуван Тедос, приёмный сын эрцгерцога, был недоволен.

Несмотря на свой юный возраст, он уже был командиром в таурской армии и принимал участие в недавнем рейде. Последние три дня он постоянно вызывался сопровождать Эсмину в Мефиус, но из-за нестабильной ситуации в Тауране ему запрещалось покидать Таурию более чем на два-три дня. Будучи солдатом, Боуван не мог противиться прямому приказу своего сюзерена и поступать своевольно. Конечно же, он волновался о благополучии принцессы во время поездки в Апту, но помимо этого у него были и личные мотивы.

— Боуван, пригляди за Таурией, пока меня не будет, — не подозревая о его мыслях, Эсмина обратилась к нему с лучезарной улыбкой. — И за отцом с матушкой. Я обязательно привезу вам всем по какому-нибудь сувениру.

— Ха, ха-ха… — напряжённо засмеялся Боуван, пытаясь скрыть от подруги детства своё состояние.

— Чего бы ты хотел? — беззаботно спросила принцесса.

Боуван был не единственным недовольным в зале для аудиенций. Кое-кто так же скрывал внутри себя смешанные чувства, хотя и другого рода.

Пф-ф, — подумал Расван Базган. Он был племянником Акса и сыном его младшего брата, Туна Базгана, ответственного за оборону Таурии. — А у них стальные нервы, раз они столь спокойны.

Таурия враждовала с Мефиусом на протяжении двухсот лет. Сейчас, когда на горизонте появилась таинственная угроза по имени Гарда, этот союз, защищающий их тыл, был жизненно важным, но далеко не все его приветствовали. Из-за популярности Акса мало кто решался открыто высказать своё недовольство, но по правде говоря, немало людей удивилось союзу и чувствовало замешательство.

Расван был их лидером. Он ещё молод, ему даже нет двадцати, и горячностью своего темперамента он превосходил даже своего сюзерена, Акса. Что ещё важнее, вместе с Боуваном они были кандидатами в мужья Эсмины. Иными словами, Расван претендовал на власть в Таурии.

Он никак не мог смириться с тем фактом, что после долгожданной атаки на Апту его дядя вернулся домой, заключив с Мефиусом союз.

А ещё среди солдат поговаривают, что он лишился печати властителя.

Печать властителя — наследие таурской истории и гордость дома Базганов, и если по какой-то причине она оказалась у их заклятого врага, Мефиуса, то Акс явно уже не понимает смысла существования Таурии.

Может ли такой человек и дальше отвечать за судьбу целой страны? — думал Расван, а внутри у него клокотала ярость. — Будь я на месте Акса, то приказал бы Эсмине соблазнить Гила, а то и вовсе насадить его на кинжал, чтобы вернуть печать.

Гарбера недавно заключила союз с Мефиусом, что вылилось в восстание Рюкона. Теперь же точно такой же союз заключила Таурия, и в ней тоже начали тлеть огоньки недовольства.