Осталось четыре минуты…

С запечатлевшейся в моем сознании картой, которую нам показала Хими, я бежал вперед. Чтобы не попасть ни в одну из дыр. И не активировать никакую ловушку.

Больная девушка пришла в ярость. Во все стороны без остановки разлетались магические молнии, которые обладали огромной разрушительной силой. Бóльшая часть пола была уничтожена. Теперь там зияли дыры. Ловушки стали бесполезными.

Высокий потолок с опорными колоннами. Ширина уцелевших участков пола, ставшего больше похожим на решето, примерно два метра.

Больная девушка стояла на нем.

С плачущим безучастным лицом.

Слезы.

Да.

У нее текли слезы.

Красные из ее правого глаза.

Синие — из левого.

Такого же цвета были ее глаза.

Как и у моей маленькой сестренки.

Абсолютно то же самое происходило и с моей сестрой, когда она заразилась болезнью.

При виде этого я немного дрогнул. Вспоминая Саки. В то время она осознавала, что происходило. И позволила мне убежать, даже когда болезнь поглотила ее. Назвала меня братиком.

И это наша работа?! Убить больную девушку, которая все прекрасно осознает. Прищурившись, я пробормотал про себя:

— Незнакомка...

Тихо прошептал:

— Она мне чужой человек. Незнакомка, незнакомка, незнакомка, незнакомка.

Я сделал шаг в сторону, чтобы уклониться от выпущенной молнии. Мой палец закружился в воздухе, и прóклятая песня распространилась из наушника фузз, пробуждая мой мозг:

«Яркий свет, что насквозь рубит, ♪

Изрежет на клочки, погубит. ♪

Неверный, жестокий и скверный».

— Демонический меч…

Я достал из своего кармана нож. Он начал расширяться, образуя меч, сотканный из тьмы. А затем я активировал особую силу, что скрывалась внутри меча:

— Право на ликвидацию...

Красная мишень появилась перед моими глазами. Больная девушка попала под прицел. Уязвимое место — она сама. Не дьявольская рука, которая ей управляет, а все ее тело.

Прищурившись, я уставился на четырнадцатилетнюю девушку с темными волосами и скромным лицом, Асахи Момоку.

На девушку, что еще вчера просто училась в школе. Каждый день улыбалась в своем спокойном, обыденном мирке из родителей, друзей и теплой школьной жизни.

Если уничтожить ее тело, мир будет спасен.

— Ха, ха-ха… как обычно, что за отвратительная болезнь, — я уронил сухой смешок и сменил хватку своего меча тьмы для удара наотмашь.

Осталось три минуты тридцать секунд…

Сиро бежал. Разрубая молнии своим гигантским мечом. Разрезая их на части снова и снова. Так как он делал это уже слишком долго, одна из них все-таки отскочила от земли в сторону его головы.

— Уах, черт…

— Ты идиот?! Отойди в сторону!

Гундзё пнула Сиро сзади.

— Ой.

Кувыркаясь по земле, он уклонился от молний. И, видимо, начал активировать свою следующую магию, потому что его нож исчез.

Гундзё развела обе руки в стороны:

— Лунный отблеск!

И призвала множество медуз.

Однако в этот момент ее атаковали молнии.

Кири встала перед Гундзё и отправила их в небытие своим японским мечом:

— Я могу защитить тебя всего восемь раз. Используй эту возможность, чтобы атаковать!

— Разумеется! И на сей раз я снова спасу мир благодаря своей силе! Лунный отблеск!

Семь вращающихся дисков из медуз атаковали больную девушку.

Но она слегка склонила свое безучастное лицо и подняла обе руки. Перед ней появилась преграда из молний. Медузы Гундзё ударились об нее и исчезли.

— Что! Разве они не говорили, что девушка слаба против воды!

Эта информация, основанная на данных разведывательного корпуса, должна была перестать вызывать доверие уже тогда, когда мы узнали, что лабиринт не является школой.

Полетела молния.

И еще одна.

Кири размахивала своим японским мечом, защищая Гундзё:

— Хм, ух. Еще шесть раз!

Больная девушка слегка улыбнулась:

— Шесть раз?.. Тогда как вам вот это?

В то же самое время около двадцати сгустков молний появилось перед ней.

— Ты же шутишь?.. Правда, извини! Я беру свои слова назад! Мне не под силу защититься от этого. Помогите…

В тот момент я встал перед Кири.

— Синноске-кун!

— Ускорение!

Мое тело ускорялось. Все сильнее и сильнее. В один миг. В одно мгновение. На секунду. Я стал быстрее Бога.

Девушка высвободила двадцать сгустков молний.

Мои глаза задрожали, словно в конвульсиях от боли. Фиксировали, помечая красными мишенями, уязвимые места каждого из сгустков, которые надо было поразить.

А затем я разрезал эти слабые места мечом тьмы. Резал. Резал. Резал, резал, резал, резал, резал, резал, резал...

— Вааааааааааааааааааааауууууууу!

За одну секунду я уничтожил семнадцать молний, но тут действие Ускорения закончилось.

— Проклятье.

— Пригнись, Синноске! — прокричал позади меня Сиро. Я нагнулся вперед. И он произнес:

— Вспышка тысячи магов.

Эта магия создала копье с наконечником в виде бура. Оно пролетело над моей головой. Спутало три сгустка молний и пронзило их. «Это копье могло даже достигнуть девушки…» — подумал я. Но прежде чем оно исчезло из поля зрения, ее уже нигде не было видно.

Девушка вдруг оказалась справа от меня. Электричество пробегало по ее телу. Она настолько быстрая, что я даже не увидел ее движений. Правой рукой девушка схватила Сиро за грудь. И пронзила ее своим пальцем. Бросила тело Сиро. Оно подлетело к потолку и врезалось в него.

— Ах.

Сиро упал вниз, наполовину провалившись в одну из ям-ловушек. Он попытался зацепиться за пол рукой, но после такого удара уже не мог подтянуться.

— Ух... у-ух...

Осталась одна минута сорок секунд…

Бесполезно.

Все кончено.

Это уже был не просто вопрос дефицита времени. Нам достался противник, с которым шутки плохи.

— Все, используем Побег! — закричал я.

Позади меня Сиро активировал наушник фузз.

Я также не мог не заметить, что Кири и Гундзё запустили свою магию. Эти действия доказывали, что лишь сейчас всем стало понятно: лабиринт пройти невозможно. Это была безвыходная ситуация.

Я тоже начал подготавливать свой Побег.

Осталась одна минута пятнадцать секунд…

Девушка взглянула на стоящую лицом к ней Кири:

— Ах-ха-ха, я не позволю вам сбежать.

И выпускала свои молнии. Снова и снова.

— Проклятье…

Кири отражала их своим японским мечом. Снова и снова. Теперь она могла заблокировать только две атаки.

Попытавшись дать отпор, я махнул своим мечом в сторону девушки. Она легко уклонилась, словно у нее были глаза на затылке. А затем развернулась.

— Синноске-кун! — испуганно закричала Кири. Поскольку она уже собралась броситься мне на помощь, я воскликнул:

— Не подходи, Кири! Убегай!

Окутанный молниями кулак девушки приближался ко мне. Если он поразит меня, я могу умереть. Однако ей меня не достать.

— Ускорение!

Ударив девушку в грудь и ускорившись, я отступил назад.

Так как был немного быстрее и мог сохранять некоторую дистанцию от нее.

Кири взглянула на меня и изобразила удивленное лицо:

— Что?! Только не говори мне, что ты даже не начинал активировать магию Побега?!

Разумеется, я уже собирался использовать ее. Однако в случае крайней необходимости мне хотелось сначала завершить свою магию Ускорения и только потом активировать Побег. Так или иначе, я планировал покинуть это место немного позже остальных.

Но это не проблема. Если отступлю назад, используя ускорение… у меня останется достаточно времени для побега.

Прóклятая песня заполнила мой мозг:

«Проклятие с целью выбраться.

Проклятие с целью побега…»

Если моя магия Побега уже запущена на такой скорости, остальные тоже должны были активировать ее к текущему моменту.

— Я сделаю это прямо сейчас! Давайте покинем это место! — закричал я.

Затем Сиро произнес огорченным голосом:

— Побег...

Кири встревоженно посмотрела на меня и сказала:

— Это обещание, Синноске-кун! Ты должен убежать! Побег.

Осталось сорок две секунды…

Гундзё закричала:

— Поб…

Но ее слова прервались. Девушка запустила молнию. Эта вспышка попала в наушник фузз Гундзё. И он сломался.

— Ах... — это было единственным, что она смогла произнести.

Без наушника ей не сбежать из этого лабиринта.

Конечно, другой обладатель наушника фузз может взять ее с собой и сбежать одновременно вместе с ней, но для этого нужно перезапустить прóклятую песню. А в нашей текущей ситуации на это не было времени. К тому же, положение, в котором оказались я и Гундзё, — хуже не придумаешь.

Мы находились друг напротив друга, а больная девушка — прямо между нами.

И в то же время моя магия Побега уже была завершена.

Осталось тридцать три секунды…

— Это, должно быть... шутка, — с ошеломленным взглядом произнесла Гундзё. Ее колени резко подкосились, и она упала на пол. Лицо исказил страх, глаза наполнились слезами.

— Быть того не может... Я... мне...

Прищурившись, пристально посмотрел на Гундзё. Обычно высокомерное, гордое, сильное и властное лицо теперь наполнилось страхом.

К ней приближалась больная девушка. Медленно и плавно, словно загоняя раненую, обездвиженную добычу в угол.

Я не обязан ее спасать. У меня нет нужды в этом. Помогать ей или нет? Скорее, в данной ситуации иной альтернативы не существовало. В таком месте, как это, рассуждать о помощи девушке или о спасении мира может только дурак. Лицемер. Поддельная мать Тереза. Кусок мусора, у которого нет ни цели, ни какой-либо причины жить. Или тот, кто совсем не думает о будущем.

Поэтому Побег — единственный правильный выбор.

Я активировал свою магию.

Гундзё заметила это.

Увидела мою ухмылку.

Скривив лицо, она произнесла:

— Чертов переведенный ученик... Че лыбишься?!

С гримасой огорчения прокричала:

— Ты бесишь! Даже усмехаешься до последнего... Что за глупая ухмылка... Издеваешься надо мной… над всеми!

Почти плача, выпалила:

— Перестань меня бесить! Смеешься над моим провалом! Должно быть, думаешь: «Это все, чего ты добилась, постоянно ведя себя так, словно являешься лучшей среди всех остальных?!» Ты должен праздновать! Скоро у тебя будет на одного соперника меньше, кусок мусора!

И, наконец, дрожащим голосом, в котором, казалось, читалось покорное осознание того, что для нее все было кончено, сказала:

— Поспеши и исчезни отсюда! Это... конец для меня! Так, по крайней мере... А все остальное здесь я выдержу, поэтому поторопись и спаса...

Но я прервал ее и произнес:

— Заткнись, рвотная девочка.

И снова улыбнулся.

Ухмыльнулся.

Ехидничал, усмехался, смеялся над своей собственной глупостью, злясь на себя же.

— Святой меч... — я пробормотал название атакующей магии. Серебряный меч появился в моей правой руке. Сияющий, обрамленный светом. Будто принадлежащий герою или рыцарю. Меч лицемерия.

— Что?..

Гундзё замолчала. Словно только что увидела нечто невероятное. Ее глаза расширились.

— Т-ты идиот! Что делаешь?! А как же Побег?!

Я уже отменил эту магию. И больше не мог убежать. Теперь, чтобы покинуть это место, мне придется спасти Гундзё и убить больную девушку.

Возможно, осознав, что происходит, она посмотрела на меня с залитым краской лицом:

— Ду… дурак! Дурак, дурак, дурак, дурак! Зачем ты это делаешь?! Т-ты…

Слезы страха и отчаяния, что накапливались в ее больших глазах, теперь переполняли их. Гундзё рыдала как милая хрупкая девушка:

— Не круглый ли ты идиот?!.

Получив от нее нагоняй, я ухмыльнулся:

— Да, ты права. Не буду этого скрывать. Это самая низшая и худшая форма лицемерия. Мне хорошо известно об этом.

Я поднял свой меч и понесся к больной девушке, как дурак.

Осталось восемь секунд…

Она повернулась ко мне. И посмотрела с удивлением. Затем взмахнула рукой. Вылетела молния. Я уклонился от первой. Мне как-то удалось увернуться и от второй, но мое плечо задело.

— Уа-ах.

Могу сказать, рана оказалась глубокой.

Я уже не смогу справиться со следующей атакой. Кроме того, у меня не оставалось времени использовать магию Ускорения. И, что важнее, Святой Меч потреблял слишком много ресурсов мозга, что не позволяло одновременно активировать другую магию. В этом и крылась причина, почему мне не хотелось использовать данный тип магии. Во-первых, я не смогу попасть в противника таким громоздким мечом. И к тому же эта магия еще не доделана.

Но для меня это был единственный шанс сделать хоть что-нибудь.

Поэтому я замахнулся что есть мочи. Стремясь добраться до обладающей просто чудовищной силой больной девушки, что стояла точно на решетке, я занес над ней свой ярко сияющий меч.

Однако ее движения были быстрее. Замахнувшись рукой, она нацелилась мне прямо в сердце.

— Си-Синноске?!

Гундзё ухватилась за девушку сзади. Ее движения чуть-чуть замедлились. Нет, удар девушки немного отклонился. Ее рука пронзила мой бок. Вонзаясь во внутренние органы. Не знаю, сколько урона я получил.

Гундзё взглянула на меня.

— Неееееееееееееееееет! — закричала она, но я, игнорируя ее, дал волю своему мечу света:

— Раз-делееееееение!

Меч коснулся тыльной стороны шеи девушки. Но тут он перестал двигаться. Даже не поранив ее кожу. Другой рукой девушка остановила меч.

Она рассмеялась:

— Ха-ха, для тебя все кончено…

Осталось три секунды…

Но я сделал то же самое в ответ:

— Нет, все кончено для ТЕБЯ. Так как ты остановила лишь мое лицемерие.

Лезвие Святого Меча, которое девушка заблокировала своей рукой, засияло ослепительным светом и исчезло. Оно было лишь фальшивкой, не наделенной никакой силой.

Осталась истинная форма меча.

Нечто, напоминающее резак, меньших размеров, чем лезвие ножа, проникло в грудь девушки.

— Что?.. — произнесла она, но было уже слишком поздно.

После этого мой разум проник в сознание больной девушки. Сила Святого меча заключается в демонстрации иллюзий противнику, которому нанесли им удар, и в «промывании» ему мозгов.

Эта магия, созданная специально для борьбы против больных девушек, была разработана ради спасения моей младшей сестры, Саки.

Она насильно «промывает мозги». Извлекает болезнь из сердца больной девушки, что в результате является для нее спасением.

— Ах...

Я насильно проник своим сознанием.

— Ах... ах...

Принудительно, против ее воли попал в разум девушки.

— Ах... ах... аааах.

Со способностью Святого меча, воплощением лицемерия и обмана, чтобы насильно изменить душу девушки, я силой проник в ее сознание.

Внутри мгла.

Мрак.

В этой кромешной тьме в одиночестве сидела четырнадцатилетняя девушка. Обнимая свои колени, совсем одна.

Я обратился к ней:

— Ты Асахи Момока?..

Девушка посмотрела на меня. У нее прекрасное лицо. Его выражение постоянно менялось, она была похожа на кроткое дитя.

— Кто ты, братик?

— Я просто прохожий и к тому же лицемер.

— Хмм. Так зачем ты здесь?

— Чтобы убить тебя...

Услышав это, девушка улыбнулась:

— Ах, ясно. Потому что я заболела.

— Верно.

— Слава Богу. Это было очень больно. Меня внезапно похитил кто-то, похожий на дьявола, и я больше не могла себя контролировать.

— Да.

— Мою семью поглотил лабиринт... поэтому я ждала кого-то, кто придет спасти меня. Мне правда не хочется всех убивать.

— Понимаю.

— Я люблю папу, маму и мою младшую сестренку Сакуру...

— Да.

— Мне правда не хочется никого убивать.

— Да.

— Поэтому… пожалуйста, убей меня, братик. Больше нет времени.

Асахи Момока встала и вскинула обе руки. Взглянув на нее, я поднял свою. В которой держал черный нож. Для убийства девушки.

Она улыбнулась и произнесла:

— Эй, братик. Правда замечательно, что в конце мне посчастливилось встретить такого доброго человека. Как ты.

Я ухмыльнулся:

— Ха, в чем дело? Почему это я добрый?

Девушка снова улыбнулась. Она нежно посмотрела на меня:

— О чем говоришь... братик? Разве не из-за меня ты сейчас плачешь?

С текущими из глаз слезами я взглянул вниз на девушку. Что не сделала ничего плохого, но которую угораздило подхватить болезнь. Так же как и моей сестренке. Посмотрел на девушку, которая до вчерашнего дня невинно, спокойно, мирно и ласково улыбалась.

— Прости... — дрожащим голосом сказал я.

— Моя магия еще не доделана... потому что я бесполезен... бессилен... До сих пор... не могу спасти тебя... — произнес хриплым голосом.

Девушка ответила:

— Братик, это не твоя вина.

— Прости...

— Но, братик, ты спас меня от этой боли.

— Прости...

— Братик, ты спас мою семью.

— Прости...

— Братик, время уже...

В этот момент я замахнулся своим ножом.

И с этим все было кончено.

Абсолютно все.

В конце девушка произнесла:

— Спасибо, братик.

На ее лице была улыбка.

Но она исчезла.

Как и ее жизнь.

Поблагодари мою задницу. В конце концов, я ведь просто кусок дерьма, который никого не может спасти. Ничтожный мусор. Всего лишь какой-то бессильный, бесполезный…

— И лицемер ли я?..

Тьма рассеялась.

Темнота внутри девушки исчезла.

Лабиринт, который распространялся от нее в качестве своего центра, быстро возвращался в исходное состояние.

— Тьфу!

Меня выбросило из тьмы внутри девушки, я возвращался к реальности. Я открыл глаза сквозь слезы.

Яркий свет ослепил их на мгновение.

Аромат реального мира.

Чувство того, что я жив.

Это больше не лабиринт.

Я увидел голубое небо.

Услышал шум и суматоху улицы.

Звуки гудящих машин.

Голоса людей.

Девушка умерла, лабиринт исчез, и время вернулось в префектуру Канагава. Сейчас я находился в центре какого-то огромного перекрестка. Наверное, это из-за меня машины не могли двигаться, и поэтому гудели.

Кто-то обнимал мою грудь.

— Синноске! Синноске!

Это Гундзё.

Девушка, у которой обычно был решительный взгляд, сейчас прильнула ко мне. Она плакала. Ее лицо выглядело несчастным.

— Кто-нибудь! Кто-нибудь, быстро вызовите скорую! Пожалуйста! Всех вас! Все ваши жизни спас этот парень! — отчаянно кричала Гундзё со слезами на глазах.

Она реально шумная. Мой живот болел. Напоминая мне, что внутренние органы были повреждены. Я мог попросту умереть.

— Ха-ха... не могу смеяться, Юске...

— Синноске?!

Гундзё взглянула на меня с лицом, мокрым от слез. Ее решительные глаза и светлая кожа покраснели.

— Ты очнулся?! Синноске!

— ...

— Мы сделали это! Мы... нет, ты спас три миллиона человек Канагавы...

Обрывая ее, я произнес:

— Мне не интересно. Я убил человека.

— Эх...

— И к тому же устал. У меня болит живот, так что отдохну-ка я сегодня от школы.

— А? Эй, ты...

Игнорируя ее, я посмотрел вверх.

На небо над взъерошенными светлыми волосами Гундзё.

Хоть девушка уже была мертва, лишь только взглянув на безветренное, спокойное небо, понял, что это будет раздражать меня бесконечно.

Я пристально посмотрел на шумную улицу, хлопнул себя, будто ничего не произошло, словно не был обеспокоен смертью девушки.

А затем сказал:

— Эй... Гундзё. У меня есть к тебе просьба... не против?

— Что?..

Она посмотрела на меня с тревогой на лице.

Ухмыляясь, я открыл рот.

И обратился к ней с несколькими просьбами. Почему ты хочешь, чтобы я сделала все это? Этот вопрос был написан на ее лице, но у меня больше нет сил все объяснять.

Это мой предел.

Я потерял слишком много крови.

Посмотрел на живот. Кровь текла из проделанной там дыры.

— Аах, проклятье. Вот дурак... — бормоча это, я потерял сознание.

♦ ♦ ♦

Я убил девушку.

Но мир не изменился.

Я убил девушку.

Но мир не изменился.

Я убил девушку.

Именно поэтому мир не изменился.

Мы день за днем убиваем девушек только для того, чтобы создать такой незыблемый мир.

И затем…

♦ ♦ ♦

Прежде чем мне стало это известно, лето кончилось.

Думаю, с тех пор прошло уже полмесяца.

Я в тоске проводил свои дни в скучной больничной палате.

Частная клиника.

Первоклассная палата, специально подготовленная столичной старшей школой Киндзёдзи. Похоже, Сиро, Кири, Гундзё, Хими и меня — всех, кто до последнего находился рядом с высокоуровневой больной девушкой и каким-либо образом помог с ней справиться, наградили особой премией и специальными привилегиями. Нас в некоторой степени считали героями.

Корпорации, что находятся в префектуре Канагава и городе Йокогама, тоже наградили школу. Но эти деньги не поступят на мой счет. Проклятая тупая школа.

Дверь в палату распахнулась.

— Йоу, Синноске. Я пришел.

Это Сиро. Позади него стояла Хими.

Нахмурившись, я сказал:

— Хотя тебя не звали.

— Тут вот подумал, что больничная еда, скорее всего, совсем дерьмовая, поэтому купил гамбургеры.

— Никогда этого не просил.

— Тогда ты не будешь?

Сиро держал две сумки с фаст-фудом. Исходящий от них запах, безусловно, принадлежал свежеприготовленной картошке, что являлось дешевой, но вредной для здоровья пищей, которую нельзя приносить в больницу.

Я ответил:

— Могу немного съесть...

— Ха-ха. Убедись, что никто не видит, как ты их ешь. В противном случае врач на тебя разозлится. Юске из больничной палаты этажом ниже уже отругали за это.

Да.

Очкарик, что чуть-чуть разминулся со смертью, все еще жив. Вдобавок ко всему, его раны были не такими серьезными, как мои, и, кажется, его скоро выпишут. Он оказался живучим.

Я взглянул на Сиро, прищурившись:

— Как ты умудрился их пронести с таким-то запахом?

— Ха-ха.

Сиро положил фаст-фуд сбоку от моей кровати.

Хими спросила, немного волнуясь:

— Как твои раны?

На что я раздраженно ответил:

— Ты уже вчера спрашивала. Я что похож на того, чьи раны мгновенно заживают как на собаке?

— Ах, эмм, я не имела в виду...

— Тогда не спрашивай снова.

— Извини...

— И больше сюда не приходи.

— Э-э-э... тогда, я приду завтра.

Похоже, она боится, но, скорее всего, не поступит так, как ей сказали. Во-первых, снаружи должен висеть знак «Не беспокоить». Притом я попросил это сделать уже через три дня после того, как пришел в сознание. Поэтому интересно, что не так с этими посещениями, которые вряд ли способствуют хорошему самочувствию пациента.

Хими улыбнулась.

Как и Сиро.

— Я совсем не могу улыбнуться.

Мое лицо скривилось, но, не обращая на это внимания, Сиро продолжил:

— Я слышал от врача, что пройдет еще некоторое время, прежде чем тебя выпишут?

— Не спрашивай такие вещи без моего разрешения.

— Давай снова работать вместе, как только ты вернешься.

— Нет, спасибо. Если хочешь, чтобы я присоединился к тебе…

— То должен заплатить?.. Ты просто кусок мусора, как и всегда.

Сиро улыбнулся. Но почему-то взгляд на его лице был немного печальным.

Затем он посмотрел на меня сверху вниз:

— Завтра я снова приду...

— Уже говорил, что никогда не просил тебя приходить.

— Увидимся завтра.

— Заткнись.

Сиро покинул палату вместе с Хими. Дверь закрылась.

Прищурившись, я продолжил смотреть в направлении, куда они ушли.

Похоже, он узнал о состоянии моих ран от врача. Этот чертов доктор. Разве это не противоречит закону о неразглашении сведений о пациенте посторонним? Может, если я заявлю на врача, то получу с него деньги.

Теперь, когда Сиро и Хими ушли, в комнате стало тихо. Я в одиночестве щелкал пальцами в палате.

Звук скуки и спокойствия.

Безделья и тишины.

Через некоторое время дверь открылась снова.

Когда я обратил свой взор туда, там стояла Кири. У нее с собой было немного фруктов. Сегодня однозначно мрачный день.

Я посмотрел на Кири и сказал:

— Не веду дела с большими грудями.

Она усмехнулась и ответила:

— Слышала, ты проснулся. Тебе почистить яблоко?

— Хотя к твоей груди уже прикреплены дыни.

— Фу-фу, ты можешь замолчать ужеее?

Кири, улыбаясь, зашла. И без разрешения села на стул рядом с моей кроватью.

— Ах, ты хорошо себя чувствуешь?

— Конечно. Я был настолько энергичен, что из-за этого попал в больницу.

— Ах-ха-ха. Если ты так реагируешь, значит, с тобой все в порядке. Кстати, что это за запах? — спросила Кири, осматривая палату.

Я ответил:

— Картофель.

— Откуда?

— Сиро принес.

— Ааах, Синноске-кун, ты предпочитаешь его фруктам?

— Не совсем.

— Тогда... — начала было Кири, уставившись на меня. Ее глаза были немного заплаканными. С лицом, что казалось слегка взволнованным, которое все еще было наполнено печалью и жалостью, она пристально взглянула на меня.

— Тогда... что сделает тебя счастливым, Синноске-кун? — обратилась ко мне Кири. А затем протянула в мою сторону руку.

Я крепко ухватился за нее.

— А?!

И, взглянув на Кири приоткрытыми глазами, произнес:

— Как уже говорил еще тогда, что с тобой?..

Ее лицо находилось так близко, что я мог чувствовать, как она дышит. Эта девушка настолько красивая, что, кажется, может притягивать к себе все взгляды, а ее грудь раздражающе огромная.

Кири встретилась со мной глазами и сказала:

— Сегодня в школе было объявление...

— О чем?

— Что Синноске-кун… ты больше не можешь сражаться из-за своих травм, поэтому бросаешь школу...

Прищурившись, я ответил:

— Ааа, понятно... Это объясняет реакцию Сиро.

— Эй, Синноске-кун. Что случилось там... потом? После того, как я убежала… Как ты…

Я схватил Кири за плечи:

— Не так близко ко мне.

— Ах, — она снова издала этот звук. Удивленно и пристально посмотрела на меня, а затем понизила свой голос до шепота и произнесла:

— В школе Мизуиро Гундзё-сан стала звездой благодаря убийству Асахи Момоки. Говорили, что ты подвергся нападению больной девушки и не смог сбежать. И тогда Гундзё-сан спасла тебя...

— ...

— И количество ее корпоративных спонсоров вновь увеличилось. Сейчас их уже двадцать.

— Ох. Просто невероятно.

После этих слов Кири немного отпрянула, прищурив глаза:

— Да. Это невероятно... Но правда ли это?

— ...

— Я видела способности Гундзё-сан в деле. Она была не в состоянии что-либо сделать в той ситуации. А что, если на самом деле все было наоборот... и именно ты спас ее... и из-за этого получил тяжелые ранения, тогда...

Прервав ее, я спросил:

— И что будешь делать?

— Тогда я не прощу её...

— Да? Что такого? Мы ведь не находимся в подобных отношениях?

Но Кири в слегка заметной печали изобразила на лице гримасу, надула губы и сложила руки на груди:

— Э-эм...

— А?

— Я правда не слишком хорошо разбираюсь в этом... поэтому мне довольно трудно сказать такое, но…

Ее лицо слегка покраснело. Прикусив губу, она нерешительно произнесла:

— Я, я, эм.

— Что такое?..

— Я, э-э... лю-люблю тебя... кажется… — сказала она мне.

Прищурившись, я взглянул на покрасневшую Кири и спросил:

— Что?! Это такая уловка?

— Это не уловка!

— Мне не интересно.

— Эй, я в самом деле, собрав всю свою волю в кулак, призналась тебе в любви и слышу такой ответ…

— Это не сработает. Возможно, этим ты добилась расположения к себе всех одноклассников, но… тебе же известен результат? Не каждый ли из них бросил тебя и сбежал? — ухмыльнулся я.

Услышав это, Кири того и гляди заплачет.

— Хм... даже я не пользовалась таким безнравственным методом ... и в любом случае никогда не ощущала в этом необходимости…

— Ну так что?

— Ах... думаю, время не подходящее. Извини. Беру свои слова назад.

— Ты ведь постоянно это делаешь?

— Ах-ха-ха... верно. Твоя правда. Прошу прощения. Но эти чувства...

— Замолчи. Даже если они были искренними, я не смогу их принять. По правде, у меня нет никакого интереса к бессмысленным вещам вроде любви и романтики. На это нет времени.

На мгновение по лицу Кири едва не потекли слезы. Но это тотчас же прекратилось. Она человек, который готов к таким вещам. Вероятно, поэтому у нее плохо получается выражать свои чувства. Возможно, она прошла какую-то тренировку, что помогло ей контролировать эмоции. Из какой организации она на самом деле?

Кири усмехнулась и сказала:

— Я пошутииила. Ты удивился?

— Неа.

— Все было лишь шуууткой.

— Хмм.

— Хотя на самом деле это правда.

— Мне все равно.

— Да. Верно. Извини. Ладно, тогдааа навещу тебя завтра.

— Не приходи больше, ты раздражаешь.

— Ах-ха-ха... тогда увидимся.

Она встала.

И покинула палату.

Некоторое время я рассеянно смотрел ей вслед.

— Ха... романтика, любовь, дружба, молодость и подобное... Это место просто заполнено бездельниками.

И улыбнулся.

Во-первых, я не имею никакого права испытывать подобное. Для меня это не имеет ценности. Я даже не спас свою собственную младшую сестренку. Убивал девушек. Что такой человек, как я, делал бы с такими чувствами, как любовь, романтика и дружба?

Кроме того.

Я стянул с себя одеяло. Задрал больничную рубашку в районе живота. На нем был виден рубец в том месте, где зашили рану. Но это не беда. К счастью, мои органы успешно вылечили. Проблема в другом: в результате травмы был поврежден какой-то нерв, и поэтому у меня больше не получалось двигать правой ногой.

— Гм...

Я сел и начал слезать со своей кровати. Попытался вытянуть ногу за ее пределы. Но она не реагировала. Будто принадлежала кому-то другому. Словно это была тяжелая железная глыба. Я вскочил с кровати и неуклюже упал на пол. Ударился головой.

Это была расплата за лицемерие. Цена праведного, бесполезного поступка. Я знал это. Тот, кто рискует жизнью ради спасения другого, является просто куском мусора, которого совсем не заботит будущее.

— Ха-ха-ха... — я глупо усмехнулся.

— Ахахахаха! — хохотал, ухмылялся, прищурившись.

Самостоятельно сел, прислонясь спиной к стене, и в беспамятстве смеялся над собой.

Затем я снова ощутил чье-то легкое присутствие за дверью и раздражительно пробормотал:

— Ха, насколько же я популярен?

Похоже, кто-то пришел. Дверь скоро должна открыться. Мне не успеть вернуться в постель. В любом случае в эту палату, по идее, не должны пускать посетителей, да и я еще не оправился от ран. У меня никак не получается ловко передвигаться.

Но, несмотря на это, дверь со знаком «Не беспокоить» медленно открылась.

За ней находилась невысокая белокожая девушка со светлыми волосами.

Мизуиро Гундзё.

Она просто стояла там.

Бросив взгляд вниз, с лицом, полным боли и страданий, она посмотрела на меня, сидящего на полу:

— Си-Синноске...

— Рвотная девочка, ха! Зачем пришла?

Я назвал ее так. Но она не рассердилась. Просто взглянула на меня с обеспокоенным видом и дрожащим голосом произнесла:

— Я... я...

— Что?

— Я... я пришла проведать тебя...

— Ах, хорошо. Спасибо. Но мне этого не нужно, поэтому можешь уйти?

Выслушав, она сказала с немного робким лицом:

— Э-эм... если ты этого хочешь, тогда... я сделаю так, но…

— Тогда, пожалуйста, иди. До встречи. Прощай, пока-пока.

Я помахал рукой.

Но Гундзё не двигалась. Она стояла как вкопанная с задумчивым лицом.

— Какого черта? Ты еще здесь?

— Эм…

— Поспеши.

— Я сделала, как ты и сказал: приписала в докладе себе заслугу по убийству больной девушки.

— Понятно.

— А также получила наибольшую часть премии.

— Это ведь здорово? Разве твои папа и мама тебя не похвалили? — спросил я с ухмылкой, но Гундзё взглянула на меня, не отвечая. И продолжала донимать меня своими сомнениями:

— Но зачем ты это сделал?.. При таких обстоятельствах... столь ужасных условиях... тебе не следовало пренебрегать...

— Сначала ответь на мой вопрос.

Но, игнорируя меня, она продолжила:

— И еще, не понимаю причины отдавать мне заслуги...

— Не хочу говорить. Во-первых, я не обязан отвечать тебе.

— Но-о.

Как только Гундзё вошла в палату, я обратился к ней:

— Эй, не входи без разрешения. Из-за тебя здесь воняет рвотой.

На лице Гундзё проступили слезы. Но, похоже, это не из-за оскорблений в ее адрес. Она взглянула на мою ногу.

Что лежала неподвижно.

Кажется, ей уже известно про это.

Она произнесла дрожащим голосом:

— Слышала, что ты покидаешь школу...

— Ох.

— Я сейчас узнала... от доктора, что ты больше не сможешь двигать ногой. Вот почему, по этой причине, тебе придется бросить школу.

— Хммм. Ну и что?

В этот момент лицо Гундзё скривилось. До слез. Они набежали в ее решительные миндалевидные глаза. И с легкостью потекли. Кажется, эта девушка в самом деле плакса.

Вся в слезах, она пристально посмотрела на меня, а затем сказала:

— Э-это... из-за меня ты...

Но, прервав ее, я ответил:

— Не будь слишком высокого мнения о себе. Я принял это решение по собственной воле. Это не твоя вина.

— Но.

— Кроме того, ты ведь тоже подписывала договор об ответственности за свои действия, когда поступала в эту школу? Получение травмы в лабиринте как раз является одним из таких примеров. Как и смерть. Итак, почему ты так сильно разрыдалась? Это очень некрасиво.

— Но!

Она начала приближаться ко мне.

— Не подходи! — закричал я.

Маленькое тело Гундзё вздрогнуло. Она остановилась. И взглянула на меня с испуганными как у котенка глазами.

Я встретил ее взгляд, прищурившись и ухмыляясь:

— Не веду с тобой дел. Поэтому не подходи ближе.

Всхлип, Гундзё посмотрела на меня с лицом человека, который не знает, что надо делать.

Решительные, но безвольные глаза.

Прекрасные, но в то же время угнетающие и жалостливые.

— Ты можешь уйти?

— Синноске...

— Поторопись.

— Я-я вернусь... завтра...

— Нет. Скорее всего, меня уже выпишут к тому времени.

— Эх... этого не может быть. Невозможно, ты еще не оправился от ран, доктор...

Но я прервал ее и сказал:

— Тут слишком много непрошенных гостей, поэтому я переведусь в другую больницу.

— Ах...

— Да, но это тоже не твоя вина. Все из-за моего хорошего характера. У меня много друзей, как вииидишь.

Но Гундзё не улыбнулась.

Я тоже оставался равнодушен.

И, протянув руку к кровати и поддерживая верхнюю часть тела, поднялся. Встав на свою левую ногу. Правая же не двигалась.

Лицо Гундзё скривилось вновь.

— П-понятно, что ты не хочешь меня видеть, но...

— Я не настолько тобой заинтересован, чтобы избегать тебя.

— Но, кхм... ты спас меня.

— Дааа, правильно. Тогда заплати мне. Заплати за свое спасение. Этого достаточно. И забудь про всю эту лицемерную вину.

— Я... я...

— Тогда пришлю номер своего счета позже. И не пора ли тебе идти?

— Синноске.

— Увидимся, пока-пока.

— Синноске! — рассерженно закричала Гундзё.

Прищурившись, я пристально посмотрел на нее:

— Что?!

— Не переводись в другую больницу... Я... я больше сюда не приду...

— ...

— И заставлю остальных тоже тебя не навещать, поэтому не делай этого.

— ...

— А также...

— Что-то еще?

С умоляющим, огорченным взглядом на лице Гундзё произнесла:

— Тебе следует больше обвинять меня... Если будешь продолжать действовать мягко по отношению ко мне после всего этого, то я... мне...

Я рассмеялся над этим:

— Ха, ха-ха, что за хрень. Если я не стану упрекать тебя, то ты будешь чувствовать себя виноватой?

— Это не...

— Ладно. Это твоя вина. Поэтому заплати мне. Тогда мы назовем все...

— Это не то! Я не об этом... Если ты продолжишь так ко мне относиться... тогда...

Однако, игнорируя ее, я нажал кнопку вызова медицинского персонала. Это помещение — частная палата, предназначенная специально для политиков, и медсестра зашла сразу же.

— Эм...

Она заглянула в комнату, посмотрела на плачущую Гундзё и испытала небольшое смущение:

— Чем я могу вам помочь?

Гундзё бешено вытерла слезы рукой. Сделала решительное лицо. Перед другими она отчаянно старается не выставлять свою слабость напоказ, пуская пыль в глаза. Однако в отличие от Кири ей не удалось сразу же скрыть свои эмоции. Она не может их контролировать. На ее прекрасном лице появилась смесь самоуверенности и нерешительности. Длинные ресницы стали влажными.

— Ничего особенного, вас вызвали по ошибке. Прошу удалиться, мы еще не закончили разговор.

— В этом нет необходимости. Это я вызывал. Подготовьте меня к выписке.

Гундзё посмотрела на меня:

— Стоп, секундочку, мы не договорили…

— Нет, договорили! Честно говоря, бесит, когда за тобой повсюду кто-то ходит, словно сталкер.

— Ста… да ты!

— Ха-ха, — ухмыляясь и прищурившись, я спрашиваю у медсестры, указывая на Гундзё.

— Мне обещали, что сюда никого не пропустят. А это тогда кто? Уже четвертый за сегодня, между прочим.

На что медсестра озадаченно ответила:

— Из-извините. По идее, охрана у нас надежная, но, наверное, эта девушка где-то сумела обойти её.

— И это вы называете безопасностью, хе.

Не существует таких охранников, которых нельзя подкупить за деньги, во всяком случае, я таких не встречал. Ведь любая структура, в которой люди — главный элемент, надежна лишь до некоторой степени. Тот же врач разболтал Гундзё о состоянии моих ран.

— И ещё, выписаться мне надо именно сегодня. Прошу закончить с формальностями побыстрее.

На что медсестра слегка удивленно возразила:

— Но я не могу этого сделать, сначала нужно получить разрешение от главврача и руководства старшей школы Киндзёдзи.

Похоже, здесь еще не знают, что из школы меня исключили.

Я взял свою форму с пустой постели рядом со мной и надел ее. Больше ничего моего здесь не было.

— Можно попросить у вас костыль?

— Говорю же, пока врач не разрешит, выписать вас не…

— Да черт с вами, никуда я из больницы не уйду, просто принесите мне костыль.

На что медсестра кивнула и вышла.

Гундзё, слегка улыбнувшись, спросила:

— Ты не уходишь?

— Наоборот. Кому есть дело до получения разрешений.

— Ах...

— И вообще, как насчет того, чтобы тоже уйти. Только не говори, что хочешь прожить со мной всю жизнь, поддерживая меня во всем, — сказал я, ухмыляясь, но Гундзё, бросив в мою сторону взгляд, произнесла:

— Если... ты этого хочешь...

Она была серьезна. До такой степени одержима тем, что произошло в лабиринте в тот день.

— Слишком увлеклась, дура.

— ...

— К тому же, ты скоро смиришься.

— ...

— Это потому, что тебе удалось стать героем даже после гибели стольких своих товарищей и одноклассников. Или из-за того, что именно по твоей вине я получил неисцелимую рану... и ты хочешь совершить хотя бы один хороший поступок, чтобы компенсировать все это?

На лице Гундзё снова проступили слезы. В яблочко. Она решительная, высокомерная личность, которая испытывает сильное чувство ответственности; глупая и добрая девушка.

Но…

— Такие размышления не принесут тебе ни капли пользы. Твои одноклассники умерли, потому что были слабы. Моя рана — последствие моего собственного решения. Ты не несешь за это ни малейшей ответственности.

— Но-о...

Слезы снова наполнили ее глаза.

В досаде я коснулся щеки Гундзё. Ее кожа настолько белая, что даже видны кровеносные сосуды под ней. И сказал:

— Не делай такое несчастное лицо, Мизуиро Гундзё. Ты разве не суперзвезда, у которой есть двадцать корпоративных спонсоров? Тебе следует улыбнуться и самоуверенно принять все деньги, славу и власть. Не жалей о прошлом. В этой школе стоит лишь оглянуться назад, как ты умрешь, знаешь же ведь?

— Синноске...

— Эй, ааах... что за чушь я несу? Сказал же тебе. Иди домой, черт побери!

Гундзё взглянула на меня. Сквозь слезы. Ее лицо слегка покраснело. Она, кажется, собиралась что-то сказать, но я прервал ее, ущипнув за щеку.

— Ах, ай?! Чтооо ты...

— Я немного устал... Даже если мои раны долго не заживают, у меня и так было слишком много посетителей за сегодня. Могу я поспать?

— Ах, ах...

— И еще, даже если ты сейчас уйдешь, я останусь в больнице.

В этот момент ее глаза распахнулись.

— Правда?!

— Да. Поэтому уходи. Быстрее иди.

— А, ах, гм... ладно. Пойду. И приду завтра снова... ладно.

Я сидел на кровати. Совсем уставший. Махнул рукой, дав понять Гундзё, что ей пора уходить.

— Быстрее иди.

Она покинула палату.

— Я вернусь завтра! — и, произнеся это, закрыла дверь.

Она сказала то же самое, что и Сиро, Хими и Кири.

Боже, я не понимаю. Какая цель скрывалась за этими словами?

Что, черт возьми, с ними случилось?

Кто они, мать вашу?

— Сколько же у них свободного времени...

Я еще раз устало вздохнул.

В палату вернулась тишина.

Шум кондиционера. Тихий звук моего дыхания. Это все, что я мог слышать.

Но в комнате остался слабый проблеск надежды.

Это запах Гундзё? Или Кири? А, может, Сиро? Или Хими?

Любовь, романтика, дружба, парочки, приятель, молодость, мир, справедливость, мечта, девушки, товарищи — сладкий аромат.

Колеблющийся, но обольстительный, что, кажется, поймал в свои сети семнадцатилетнего парня.

Сказав мне, что нет никакой необходимости работать так упорно.

Что дальше я смогу жить более свободно.

Отговорки, причины не делать этого, не идти дальше появились в моем слабом сердце.

— Ха... ха-ха-ха!

Казалось, я уже давно попался в этот капкан.

А грудь всегда разрывалась на части.

Каждый раз, когда я вижу молодых парней и девушек моего возраста, что весело проводят время и смеются друг с другом, бесполезное искушение на мгновение рождается в глубине моего сердца. И я всегда рискую поддаться ему.

Нет, вне всяких сомнений, все, кто проникал в лабиринты, скорее всего, попались в те же сети.

Безусловно, Сиро несет в себе тьму.

И у Кири, разумеется, есть какой-нибудь большой секрет.

То же самое можно сказать и про Гундзё. Иначе им бы не удалось обрести такую силу.

Но, тем не менее, все они твердят о какой-то бессмысленной дружбе. О любви, о романтике. Кричат и смеются по всяким пустякам. Преодолевают бессмысленный путь, чтобы просто поговорить со мной.

Но для чего все это?

О чем они думают?

— Хотя реальность... мир — это такое ужасное место...

И не заливайте мне, что в то же время у них у всех есть другая сила, такое же бывает лишь в сказках?

— Кажется, они от меня никогда не отстанут... — снова усмехнулся я.

И, прищурившись, ухмыльнулся... и печально улыбнулся

♦

Как только я получил свой костыль, то сразу же вышел за пределы больницы.

Вечер.

Солнце было уже довольно низко и пускало косые лучи.

Кроваво-красное небо.

Огромная автостоянка, которая, казалось, способна вместить двести машин. Однако ни одной не видно. До меня донесся слабый шум двигателя приближающегося мотоцикла.

Я слышал его и раньше. Скорость замедлилась, следом раздался звук переключения передачи. Мотоцикл появился у входа на автостоянку.

На нем сидела странная девушка, что носит медицинский халат поверх школьной формы.

Санаэ Яёй.

Пятнадцать лет.

Моя кузина — руководитель исследовательской лаборатории в Тайко Фармасьютикалз. Яёй остановила свой байк прямо около меня и сняла шлем. Ее длинные черные волосы упали на плечи.

Она улыбнулась и сказала:

— Брат... я видела твое медицинское заключение. У тебя травма ноги, кажется.

— Ха, и ты приехала сюда, чтобы посмеяться над увечьем своего кузена? У тебя и правда плохой характер.

— Я этому ни капельки не рада. Но, думаю, что с этой проблемой ты наконец-то можешь на меня положиться, брат...

— Иди ты.

— Но твоя нога... Если доверишься нам, Тайко Фармасьютикалз, мы сможем вылечить ее прямо сейчас.

— ...

— У нашей корпорации есть много неопубликованных магических технологий исключительно для внутреннего пользования.

— ...

— Теперь поехали. Пожалуйста, залезай. Я уже подготовила тебе комнату в научно-исследовательской лаборатории, брат...

Я прервал ее и произнес:

— Эй, Яёй. Можно тебя кое о чем спросить?

— Что такое?

— Ты знаешь.

— Да?

— О произошедшем в тот раз... Как много тебе об этом известно? — сказав это, я пристально посмотрел на нее.

Но выражение ее лица оставалось неизменным.

Затем я продолжил:

— Именно люди из Тайко Фармасьютикалз исследовали данный лабиринт... Разведывательный корпус сделал ошибку при сканировании. Отчет, в котором говорилось, что лабиринт имел уровень сложности 0,4, был ошибочным. Он же вроде оказался где-то двадцатого уровня?

— Сожалею. Что касается того рейда в лабиринт, я не слишком уверена в деталях... Почему бы тебе не заехать со мной в корпорацию и не спросить их об этом?

Однако, проигнорировав ее, я снова продолжил:

— Но способна ли больная девушка двадцатого уровня обмануть Тайко Фармасьютикалз? Ведь на самом деле вам было известно все о лабиринте?

— Э-э-э, брат...

— Вы знали, но все же заставили нас совершить туда рейд. Что это был за эксперимент? Что вы, ребятки, такое творите?

— Брат!

— Я не твой старший брат.

Но она проигнорировала мое замечание:

— Брат, пожалуйста, выслушай меня. Этот эксперимент был необходим.

Яёй с легкостью созналась в этом.

На мгновение я вспомнил своих погибших одноклассников. И убитую Асахи Момоку, которая благодарила меня.

И все это произошло ради какого-то эксперимента.

Прищурив глаза, я спросил:

— Вы убили так много людей только ради эксперимента?!

— Ничего уже не поделать.

— Ха-ха.

— Он был необходим для спасения Саки, твоей младшей сестры, брат.

Я взглянул на Яёй.

Улыбнувшись мне, она произнесла:

— И я расскажу тебе обо всем, когда ты вернешься со мной в лабораторию. Поэтому, пожалуйста, поехали.

И протянула мне руку.

Я взглянул на нее:

— А если откажусь?..

Яёй ответила:

— Не будь таким недоверчивым. Брат, ты важен для меня... И корпорация теперь также высокого мнения о тебе.

— ...

— Поскольку на этот раз лабиринт был искусственным… Именно мы вызвали развитие болезни у Асахи Момоки, поэтому могли контролировать все, что происходило внутри.

— Чтооо?!

Искусственный лабиринт?

Вызвали развитие болезни?

Что за чертовщину несет эта девчонка?

— Поэтому, узнав, насколько ты хорош, раз тебе удалось справиться с лабиринтом двадцатого уровня и вернуться оттуда живым...

Если то, что я пережил, было напрасным, стало бессмысленным позволять Гундзё забрать все вознаграждение.

Яёй радостно продолжила:

— Корпорация, безусловно, хочет видеть тебя в своих рядах, брат. Говорят, что в роли штатного мага или исследователя. Конечно, я всегда знала, нечто подобное, в конце концов, произойдет. Мне известно, насколько ты невероятный, уже давным-давно!

Я взглянул на Яёй.

Лицо этой девушки просто сияло, так как ее кузена признала организация, на которую она работает.

Лицо, на котором читалось беспомощное ликование из-за того, что он сумел выжить и убил больную девушку, Асахи Момоку.

«Обыденное» выражение. Все это, наверное, является нормой в мире, где она была воспитана, для Тайко Фармасьютикалз.

Нет, так происходит везде. В любой стране, в каждой организации. Эксперименты над людьми — обычные вещи. Любыми путями добиваться личной выгоды считается само собой разумеющимся.

Любовь, романтика, справедливость… Такие глупые детские слова не имеют смысла.

— Хах... — раздраженно вздохнул я. А после:

— Ну а если я все же скажу, что не могу последовать за тобой?

Выслушав это, Яёй с улыбкой ответила:

— Это невозможно. Ты больше не сможешь убегать от нас. Именно я поработала над твоей ногой, заблокировав ее нервы.

— Ааа, так это твоих рук дело?!

— К тому же ты ведь не взял с собой наушник фузз? Когда тебя доставили в больницу, я незаметно стащила его.

Яёй неспеша достала из кармана на своем халате мой наушник фузз и улыбнулась:

— Разумеется, было бы рискованно сражаться с первоклассным магом, который смог зачистить лабиринт двадцатого уровня. Но даже ты, брат, всего лишь обычный человек без своего наушника фузз.

— ...

— Но, несмотря на это, я на всякий случай привела с собой спецподразделение магов из корпорации.

В этот момент окружающее пространство внезапно наполнилось жаждой убийства. Кажется, использовалась какая-то магия, чтобы скрыть их присутствие. Восемь мужчин, одетых в военную форму, появились вокруг Яёй. Каждый из них был экипирован наушником фузз «Тайко Фармасьютикалз Специализированный Тип 2».

Они не являлись сколько-нибудь выдающимися магами. Если бы только у меня был мой наушник фузз. Тогда их количество не имело бы никакого значения, мне бы не составило труда справиться с ними.

Но прямо сейчас я был безоружен. Бесполезен. Как мусор. У меня нет с собой ни одного наушника фузз, чтобы использовать против моих хорошо подготовленных противников.

— Проклятье.

Я сделал широкий шаг вперед с помощью костыля. Собирался дотянуться и выхватить свой наушник фузз из левой руки Яёй.

Однако с радостным улыбающимся лицом...

«Мгновение. Миг. То времени сдвиг. ♪

Сдвиг времени сам мгновением стал. ♪

В мгновение, в миг».

— Ускорение! — пробормотала Яёй. Медленнее меня. Это, вероятно, была другая магия, более простая, чем моя. Но с нечеловеческой скоростью, значительно быстрее меня, она сделала шаг назад. И уже находилась далеко. Даже учитывая, что я был безоружен, она, без сомнения, остерегалась меня.

Мне уже не стоит надеяться победить ее.

Так как моя цель скрылась от меня в мгновение ока, я с готовностью опустился на землю. Больше ни на что не способный.

Прищурившись, раздосадованно посмотрел на небо.

Вижу, оно красное.

С лучами солнца, падающими, словно кровь.

Я знал, что такой бесполезной вещи, как надежда, не существует. Такие чувства, как любовь, романтика, дружба, справедливость — лишь потворствующий обман.

— Ха... ха-ха, хахаха!

Мне следовало это знать. Я потерял бдительность. Все было кончено.

Я единственный, кто пытается спасти мою младшую сестру. Остальные — просто эгоистичные, высокомерные лицемеры, у которых нет интереса к другим.

У меня нет товарищей. Нет друзей. Если не буду сражаться и делать все сам, то, безусловно, не смогу спасти свою младшую сестру. Мне давно следовало это понять, но все же в конечном счете я сделал неправильный выбор.

Защитить Гундзё.

Спасти мир.

И, следовательно, у меня не получится защитить то, что мне дорого.

— Боже... какого черта я творил? — произнес усталым голосом. И протянул руку к небу. Руку, которая не могла ни за что ухватиться.

После этого что-то, похожее на цепи, обмотало ее.

— Задержите его!

Бойцы спецподразделения магов Тайко Фармасьютикалз активировали свою магию. Одна за другой цепи, созданные ей, опутали мои руки, ноги и шею.

Яёй скомандовала:

— Не так грубо. Он мой кузен.

Заткнись, — хотел я сказать, но больше не мог произнести ни слова.

Это конец.

С этим все кончено…

Совершенно верно, — подумал я.

Однако внезапно раздался странный звук:

— Обезглавливатель покаяния.

Тихий голос парня.

И вдруг прямо перед моими глазами материализовался огромный нож. Он с легкостью разрезал сдерживающие меня цепи.

— Что произошло?!

Перед кричащими магами появился парень с седыми волосами и красными глазами.

Это Сиро.

— Какого хрена вы творите?

Яёй взглянула на Сиро и нахмурилась. Она приказала своим подчиненным:

— Эй, что встали?! Поторопитесь и схватите моего старшего брата!

Маги активировали свои наушники фузз. Кажется, они собирались использовать какую-то атакующую магию.

Однако перед магами один за другим появились молодые девушки и парень в форме столичной старшей школы Киндзёдзи.

Кирю Кири.

Юями Хими

Эндо Юске.

Мизуиро Гундзё.

Все они были экипированы специальными наушниками фузз, которые обычные маги не способны использовать. Даже если против них будет тридцать бойцов спецподразделения Тайко Фармасьютикалз, эти маги, вероятно, не смогут ничего сделать Сиро и остальным. Так как все мои сторонники — выдающиеся идиоты, которые рисковали своими жизнями, чтобы совершать рейды в лабиринты, наполненные всевозможными ужасными и чудовищными опасностями.

Но я без понятия, почему они здесь. Не имею ни малейшего представления, зачем им понадобилось спасать меня.

Даже несмотря на то, что они все мне чужие люди.

Незнакомцы.

— Черт возьми... бога ради, что с вами такое? — спросил я.

Мне и правда ничего не понятно.

Их действия резко отличались от тех, что были приняты в том полном мрака и холода мире, который я знал и в котором жил.

С вопросом: «Почему ты спрашиваешь?» — застывшим у них на лицах, Кири, Хими, Юске и Гундзё повернулись ко мне.

И, наконец, с лицами, говорящими «само собой»…

— А? Зачем спрашивать... Очевидно же, потому что мы твои товарищи, — Сиро сказал мне глупую вещь.

Товарищи.

Друзья.

Приятели…

На мгновение я не мог подобрать слова, отвечая на эти непостижимые, непонятные, детские, смешные фразы:

— Не пудрите мне мозги... от вас у меня мурашки по коже...

Мой голос... дрожал.

Все они счастливо улыбнулись мне в ответ. Сияя от восторга. Проклятье. Реально же бесят.

Может, осознав, что ситуация складывалась не в ее пользу, Яёй начала отходить назад.

Кири спросила:

— Эй, Синноске-кун. Нам надо преследовать ее?

Уже держа в руках свой сотворенный магией японский меч. Теперь он был фиолетовым, другую форму она использовала в лабиринте. Это иной тип магии. По ее тону похоже, что ей удастся настигнуть противника, даже если она не будет спешить с преследованием.

Я сказал, немного повысив тон:

— Яёй. Положи мой наушник фузз! Иначе мы последуем за тобой!

Услышав это, она остановилась. И обернулась. Взглянув на меня своими ледяными глазами…

— Брат... я ведь твой единственный союзник?

— Заткнись.

— Заполучив все… Найти лишь несколько товарищей, какая в этом польза? Это изменит мир? Он... этот мир, который мы оба считали... превратился для тебя в такое наивное и спокойное место? — произнесла Яёй.

Я прищурился.

Она была права. Во всем. Мир не такой светлый. Если бы это было так, то Асахи Момока не назвала бы меня добрым. Моя младшая сестра не заболела бы. Люди бы не умирали и не плакали.

Но все же, несмотря на это:

— Мои мысли тебя не касаются. И, во-первых, говорил же уже много раз, я не твой старший брат.

— Это так?..

— Да.

— Хорошо, на сегодня хватит...

Она положила мой наушник фузз на землю:

— Пока ограничусь лишь этим и пойду домой... Но я не сдамся.

И Яёй исчезла. А вместе с ней и маги из Тайко Фармасьютикалз.

Это произошло в одно мгновение. Внезапно появились и сразу же исчезли. Мотоцикл упал. Интересно, пошлет ли она кого-нибудь забрать его позже?

Сиро взглянул на мотоцикл, чей владелец пропал, затем развеял магию, создававшую нож в его руке, и повернулся ко мне лицом:

— Так, что за беспорядок ты натворил? Кто это?

Я пожал плечами:

— Ничего. Пустяки.

— Это были не пустяки. Ой, только не говори мне, что это твоя бывшая?

— Нет.

— Но она сказала, что не сдастся...

— Замолчи. Это моя кузина.

Тогда Юске воскликнул:

— Серьезно, вот извращенец! Подумать только, встречаться со своей кузиной...

Прервав его, Кири произнесла:

— Что-что, а этого я не могу оставить.

Гундзё тоже пристально посмотрела на меня:

— Это правда?..

— Что?

— Изврат вроде любовных отношений со своей кузиной.

— А? — начал было я, но махнул на это рукой. У меня не было больше сил вразумлять их.

И с усталым лицом сказал:

— Да. Да. Это правда. Довольно удивительно. Наши отношения действительно вышли за рамки. Мы настолько безнравственны, что меня могут исключить за это, если в школе узнают.

— Чё.

— Чё.

Выражение крайнего удивления появилось на лицах Кири и Гундзё, и, наконец, Хими хлопнула своей рукой и с серьезным видом произнесла:

— Ах, так вот почему Синноске-куну пришлось уйти из школы?

Что, черт возьми, с ней не так?

Более того, все они начали болтать между собой. О чем-то бессмысленном, бесполезном и глупом.

И в конце концов Юске сказал:

— Между прочим, Синноске.

— Гляжу, ты с рождения к этому привык.

— Ладно, ладно. В любом случае хотел спросить у тебя, мы что по-прежнему в опасности? Они вернутся?

В ответ на это я покачал головой:

— Не думаю.

Скорее всего, без должной подготовки они не станут атаковать такую большую группу магов, способных зачищать лабиринты.

Юске кивнул и продолжил:

— Понятно. Тогда давайте продолжим наш разговор там, где договаривались.

— А? Договаривались? О чем?

— Пойдемте в семейное кафе. Мне уже приелась больничная еда.

Я, конечно, сразу же ответил:

— Нет, спасибо.

Гундзё была согласна со мной:

— Аналогично.

Но Сиро схватил меня:

— Мы спасли тебя. И это твоя благодарность?

— Ха, ты очень снисходительный, Сиро, — прищурившись, я продолжал отнекиваться, но Юске, улыбаясь:

— Это верно, угу. Мы просто кучка снисходительных людей. В любом случае, пойдемте. Сначала в семейный ресторан, а потом в караоке.

— Однозначно нет! — гневно закричал я, но с моей хромой ногой и без наушника фузз сопротивляться было бессмысленно. Двое из них потащили меня дальше за собой.

— Эй, эй, вы, наверное, шутите... стойте. Кири, спаси меня.

Но она тоже счастливо улыбнулась:

— Синноске-кун, я возьму твой наушник фузз для тебя.

И пошла рядом со мной.

Почему-то Гундзё также потащилась вперед и не собиралась идти домой. Ее лицо снова выглядело печальным. Она взглянула на мою неподвижную правую ногу.

— Ах... ты напомнила мне, Гундзё.

— А?..

— Кажется, у моей правой ноги просто защемлен нерв, поэтому ее можно вылечить, так что, пожалуйста, не делай такое лицо больше? Это действительно угнетает.

— А?

Лицо Гундзё…

— А? Что ты сказал? Серьезно?!

… постепенно успокаивалось. Ее глаза наполнились слезами. Это и правда вводит в уныние.

Вдобавок ко всему, мне еще идти с этой угнетающей шайкой в семейное кафе и караоке.

— Это, должно быть, шутка, черт побери.

Потянувшись, я в отчаянии посмотрел на небо.

На нем уже ночь, солнце скрылось за горизонтом.

Облачно.

Не было видно ни одной звезды.

Но, когда я смотрю на него, мне все же почему-то не кажется, что мир становится темнее.

Он должен быть гнилым, грязным, безнадежным, поганым местом, где все насквозь прогнило лицемерием и обманом, но почему-то прямо сейчас во мне рождается странное чувство.

А потом сквозь заполняющие небо облака начал светить одинокий полумесяц, словно ухмыляясь мне.