Фенесис плакала несколько коротких секунд.

Когда Кусла протянул ей руку, она отползла от него по полу.

Кусла более или менее привык к этой ситуации. Он не преследовал её без причины, но решил притвориться и изобразил равнодушие, когда смотрел на неё.

Он разложил книги и рулоны пергамента, которые привезли в мастерскую. Кусла поставил их рядом с оставшимися от жившего здесь алхимика и вытащил те, которые еще не читал. Там были книги, сделанные из кожи крупных животных, например оленей, с переплетами, твердыми, словно доска, а некоторые из них даже были обиты золотой фольгой. Иногда, открыв их, можно было найти длинную и гладкую гравюру с яркими иллюстрациями. Создание такого было, очевидно, очень трудоёмким процессом.

Обычно подобное принадлежало лишь архиепископам или кардиналам больших лавр или больших соборов.

Интересно, как много подобных книг тут.

Мастерская возле линии фронта действительно поразительна, – подумал Кусла.

Поработав некоторое время, он заметил какое-то движение краем глаза и увидел, что Фенесис, которая успокоилась, опираясь руками о пол, пытается встать на ноги.

Казалось, что пока она этого не может.

Кусла засунул пергаментные свитки обратно на книжную полку и подошел к ней, вздохнув при этом.

Услышав шаги, Фенесис удивленно посмотрела на Куслу. Она посмотрела на Куслу, который протянул ей руку, посмотрела на руку, затем снова на лицо, после чего схватилась за руку и встала.

Однако её ноги дрожали, словно у новорожденного олененка, Кусла практически поднял её и усадил на стул. Её тело было изящным, и она была ещё так молода, а груди были настолько малы, что никак не могли уместиться в раскрытую ладонь Вэйлэнда.

Несмотря на это, пропорции её тела были хорошие, и было какое-то чувство элегантности в твердости её груди.

Если её тело рассматривать как кошачье, то её определенно можно было считать избалованной в особняке кошкой.

— Ты попала в изрядные неприятности, – сказал Кусла, наливая чай, заваренный из сушеной ванильной травы. Девушка, глаза которой припухли от слез, сопела время от времени, глядя на стол.

— Но само собой, ошибкой было так приблизиться к алхимику. Разве никто не сказал тебе об этом до того, как ты пришла сюда?

Кусла поставил испускающую пар чашку прямо перед Фенесис, и она выгнула спину, словно перед ней поставили подозрительный предмет.

Кто-то должен напомнить ей.

— М-м?

После того, как он задал этот вопрос снова, Фенесис взглянула на Куслу слезящимися, опухшими, но решительными глазами.

— Но... Я никогда...

— Ну, что правда, то правда.

Отвечая охрипшей Фенесис, Кусла изобразил дружелюбие.

— Если бы меня не было рядом, то кто знает, что случилось бы с тобой.

— !..

Её тело окаменело. На этот раз её лицо дрожало от страха, и она обняла себя за плечи.

Она поклялась в монастыре.

Послушанию, бедному образу жизни.

А также – непорочности.

— Вэйлэнд... ну, он такой зверь, который съест всё. Не важно как молода девушка, даже если она монахиня – он возьмёт её целиком.

— ...

Фенесис, обнимая плечи, уставилась прямо на Куслу полным ужаса взглядом, который ей было трудно скрыть.

— К тому же эти истинные алхимики обладают чем-то более ужасающим, чем аппетитом к плоти. Для такого зверя, как Вэйлэнд, чистая дева – это лучшая игрушка, которая сможет обеспечить ему три удовольствия.

— ?..

Кусла поднял три пальца, и Фенесис, которая очень боялась того, что сама не могла себе представить, совершенно растерялась.

— Сперва они могут получить хорошие материалы для экспериментов от девы: такие как волосы, ногти, слезы и свежую кровь.

Она не могла даже всхлипнуть от того, как сильно она стиснула свои зубы, напрягшись всем телом.

— Что же касается второго... конечно же, мне не надо объяснять. Самый приятный для него... ну и довольно болезненный для тебя.

В этот раз девушка стиснула зубы, прикусив губу, и слегка вздернула подбородок, смотря на Куслу.

Враг всех женщин; или, скорее, поведением хуже чем у зверя.

— И последний метод наслаждения.

— Это?..

Она спросила это, потому что второй поступок было очень легко понять — это было хорошо всем понятное злодеяние.

Её злость была хорошо понятна, и вопрос был более или менее лучшим средством, чтобы восстановить рассудок.

Однако Кусла ответил на её вопрос откровенно.

— Третье наслаждение является самым вредоносным, и это причина того почему дьяволов называют дьяволами. Что остается после второго наслаждения?

Фенесис колебалась, столкнувшись с его ледяным лицом.

Там была видна громадная зияющая тьма, предпосылка к следующим словам.

Это могло быть тем выражением лица, которое мог бы показать кто угодно с твердой верой во тьму.

— Верно, плод.

— ...

Она не потеряла способность дышать от злости и не сглотнула от удивления.

Её вырвало.

Её тело отторгало подобные мысли, она не могла понять их.

— Плацента, пуповина и сам плод – каждый из этих предметов – ингредиенты, которые использовали для создания эликсиров вечной жизни в древние времена. К тому же, сперва шла вивисекция живота, пока мать была ещё жива...

Кусла сделал пауза, глядя как Фенесис прикрыла свой рот и, побледнев, опустила голову.

Он равнодушно смотрел на Фенесис, думая, что уже достаточно.

Он догадывался, что Вэйлэнд стал воплощением зла в сердце Фенесис, посланником Ада и безумным алхимиком тьмы и сатанизма.

— Прости, я возможно переборщил с провокацией. Ты в порядке?

Фенесис явно была совсем не в порядке, но решительно кивнула.

— Н-но есть две вещи, которые могут тебя утешить.

— ?..

Фенесис повернула свои красивые, словно жемчуг, глаза к Кусле, из-за рвотных судорог из них текли слезы.

— Прошло уже несколько лет с тех пор, как Вэйлэнд впадал в безумие, нападая на других с подобными целями. Божьей милостью он более или менее восстановил некоторую человечность. Но даже так, хоть у него отсутствует третье желание, но первое и второе всё ещё властны над ним. Так что лучше быть осмотрительной.

Фенесис серьёзно уставилась на Куслу, когда он поднял два пальца, и кивнула.

— А второй вещью является то, что я ваш союзник.

Кусла использовал местоимение «вы», что он делал редко, и улыбнулся.

Фенесис на мгновение онемела, а затем наконец на ее лице отразилось невероятное облегчение, словно у человека, вернувшегося из Ада.

Кусла с облегчением подумал «Боже, благослови тебя!», надеясь, что так она и скажет.

— Я... не верю тебе.

— Конечно. Для меня это не имеет значения, или, вернее, так и должно быть.

— Ты пытаешься уйти от темы?..

— Разумеется, нет. Если ты дурочка, которая верит мне, когда я говорю, что я союзник, то будешь обманута притворством Вэйлэнда. В этом случае даже я не смогу защитить тебя. Однако пока у тебя есть глаза, чтобы сомневаться, ум, чтобы думать, сильное желание сражаться и достаточно набожности, то не сможешь ли ты быстро различить правду? Я знаю, что истинно, но знаю и то, что Бог всеведущ. Есть только одна правда, но много путей, ведущих к ней. Если мы встретимся где-нибудь на дороге, то можем взяться за руки и помочь друг другу. Я неправ?

«Я неправ?» — услышав это, Фенесис раскрыла рот и уставилась на Куслу.

Её взгляд был наполнен враждебностью и настороженностью, но Куслу это успокоило.

Эти глаза не смотрели на него, как на вещь, которую они не могут понять. В его понимании они были, по крайней мере, глазами человека.

Почему люди испытывают чувство близости с теми, кого они могут понять?

Алхимики же были полной противоположностью — презираемые почти всеми.

— Как насчет выпить немного чаю? Это настой растения, который некоторые дворяне с юга пытаются сделать популярным. Он не опьянит тебя, как вино, он питателен и эффективен против болезней. Если морские пути откроют, то в будущем он станет очень важным товаром.

Кусла протянул руку к утихшей Фенесис и попытался дать ей совет.

Фенесис посмотрела на чай, а затем снова оглянулась на Куслу.

Выражение отторжения в её глазах постепенно исчезало, но настороженность оставалась.

Она так молода, — подумал Кусла, увидев это. Её легко будет одурачить, неважно, сколько раз это понадобится.

Кусла действительно был озадачен: какого результата хочет добиться Хор, послав её сюда? Однако он снова понял, что это не его дело.

Она, вероятно, такая же, как и они.

Пост считал, что Хор использует смерть Томаса и вмешается. В этом случае Хор предположит, что Пост будет противодействовать. Тогда убийство посланной сюда хоть сколь-нибудь значимой фигуры станет поражением для Хора.

Значит, им надо послать сюда кого-то послушного, но чью смерть можно будет не оплакивать.

Будет замечательно, если она сможет что-нибудь узнать, но если её по какой-то причине убьют, то они смогут использовать это, как повод доставить неприятности Посту.

Кусла допил свой чай и посмотрел на Фенесис. Он чувствовал, что девушка, сидящая перед ним, не может понимать столь многого, а по её старательному настрою в самом начале казалось, что она была основательно замотивирована и словно гордилась тем, какая большая ответственность была возложена на неё.

Это чувство, довольно распространенное в мире, очень схоже с невежеством и фанатизмом.

В комнате стояла неестественная тишина.

Несколько минут спустя Фенесис пила чай.

Обычная фраза «есть за одним столом» означает большое доверие к противоположной стороне.

В действительности, он хотел сказать, что она умерла бы, если бы чай был отравлен.

Потому что её взяли на крючок задабриванием в сложной ситуации, и потому что он совсем был не рад этому.

Кусла просто решил сказал что-то, что сократит дистанцию между ними, из чувства долга.

— Он хорош? У него похожий оттенок, но я не знаю, действительно ли у него такой же вкус, что у того, которым довольствуются дворяне.

— Неплох...

Более уместно было бы назвать её волевой девушкой, чем упрямой. Возможно потому, что внешне она выглядела хрупкой, но мудрой и способной мыслить.

— Кстати говоря, я ведь всё ещё не представился.

— ...

Фенесис поставила чашку и настороженно посмотрела на Куслу.

Или, возможно, у неё всегда было такое выражение лица.

— Меня зовут Кусла. Я не знаю, хорошее это имя или плохое.

— Твоё настоящее имя?

Отвечая на этот вопрос, Кусла просто пожал плечами.

— У алхимика нет такой вещи, как настоящее имя или что-то подобное. Алхимик — это искатель того, что лежит за пределами возможностей человека. Это не то, что доступно человеку; и тому, кто свернул с верного пути, людское имя не нужно. Однажды мы умрем, но наши имена не будут высечены на надгробии. Нас часто относят глубоко в лес или глушь, и в этом случае еще меньше причин иметь настоящее имя.

Он рассказал Фенесис слегка преувеличенную правду, но она смотрела на него не особо удивленно.

Она просто опустила голову, чтобы глотнуть чая.

— И что же такой нечеловек, как ты, Кусла [Интерес], ищет?

Она задала этот вопрос, кинув на него пристальный взгляд.

Она хотела изобразить острый, строгий, стальной взгляд, но он ощущался скорее как невинный, более подходящий городской жизни.

— Железо.

— Железо?

— Верно. Однако, я думаю, всё-таки вернее будет сказать металл, чем железо само по себе. Он дает блеклый отблеск, пускает искры, когда его шлифуют, и лязгает, если по нему ударить. Недавно Вэйлэнд также стал одержим металлами, и его привлекли к работе в этой мастерской вместе со мной. Но его мышление — так себе, и, словно из-за своего проклятия, он делает уклон в совсем другое направление, думая о каких-то магических камнях или магическом металле.

Обычная житейская ругань в адрес Вэйлэнда снова вызвала отвращение и страх у Фенесис, и Кусла продолжил:

— Металлы красивы, и они — словно вера в Бога.

— Словно... вера?

— Бог никогда не хоронил металлы под землей в их чистой форме, а люди используют всевозможные методы, чтобы убрать примеси, очистить их и превратить в чистые вещества. Это очень долгий и трудоемкий процесс. Разве не такова же вера? Медленно убирая примеси, постепенно приближаться к чистоте.

— Как ты и сказал...

Фенесис слегка колебалась, наверное, задаваясь вопросом, к чему же клонит алхимик.

— И тогда, однажды, вера вознесется на абсолютно другой уровень. Что касается того, что Бог приказал сделать человечеству, то на это такой нерелигиозный человек, как я, не может дать ответа.

— ...

Фенесис промолчала, но в её глазах отразилось потрясение и ожидание.

Возможно, он не так плох, как я о нём думаю? Эта мысль чётко отразилась на её лице. Возможно, она всё ещё не привыкла подозревать других людей.

Из-за разницы в способностях Кусла почувствовал легкое раскаяние, что было редкостью для него.

К тому же послушание в какой-то степени можно считать одним из столпов религии.

Как только появлялась некая близость, то любой мог крутить ею как хотел.

Или, скорее всего, если это и было целью Хора, то она была идеальным кандидатом, чтобы заставить других так думать.

Это было опасно, — подумал Кусла.

— Но я думаю, что железо такое же. Вот почему я пришел сюда, пусть даже это опасно. Кроме того, необходимо создать сильное железо для Ордена, действующего во имя Бога.

— Изменить убеждения язычников.

— Изменить убеждения ненавистных язычников, — добавил Кусла, и Фенесис внезапно напряглась.

Она была непреклонной верующей ортодоксального пути, и ей было полезно знать другую точку зрения.

Люди в Хоре определенно думали, даже не сомневаясь, что Фенесис под их полным контролем.

Вот почему, по мнению Хора, алхимики тоже окажутся под полным контролем, даже если и догадаются о роли Фенесис.

— Но многие трудности поджидают нас на этом пути. Я считаю, что мы сможем объединить наши силы и работать вместе.

Сказав это, Кусла протянул ей правую руку.

Однако Фенесис лишь мельком взглянула на неё, не ответив на этот жест.

— Я ваша надзирательница. Я не стану такой, как вы.

Она действительно была честной и чистой. Даже после того, как Вэйлэнд облапал её грудь, даже после того, как подверглась опасности – она, безусловно, не забыла, что должна делать.

Но это не выходило за пределы возможностей ребенка, подчиняющегося инструкциям взрослых.

Кусла продолжал играть настолько хорошо, насколько мог.

— Я тоже был слишком беспечен. Я не хочу, чтобы ты думала, что я тут пытаюсь уговорить тебя.

Кусла убрал руку обратно, Фенесис закрыла глаза, по-видимому собираясь кивнуть.

— Но спасибо за гостеприимство. И...

— И?

— Прошу прощения, что показала столь неприглядное зрелище.

Она не хотела говорить этого, но возненавидела бы себя, если бы не извинилась.

Возможно, она привыкла слушать Божьих слуг, которые признавались и раскаивались в своих грехах, или, возможно, это было для самооправдания, поэтому она так и сказала.

— Нет? Я думаю, подобный ответ был вполне ожидаем.

— ...

Ты утешаешь меня? В её глазах промелькнуло облегчение, но вместе с ним появились стыд и враждебность. Возможно, идеалом для Фенесис была непорочная, решительная, со стальным верующим сердцем Сестра.

Это была просто мечта девушки, чьей единственной заслугой была серьезность.

Кусла чувствовал, как желание защитить её растет в его сердце. От неё шло ощущение невинного детства, которое кого угодно заставит задуматься о её защите любой ценой.

И вместе с тем он почувствовал себя глупо из-за того, что принял её за элитного солдата врага.

— Ну, в любом случае… – продолжил Кусла, и Фенесис напряглась от беспокойства.

Так как от нее зависела судьба других людей, то она чувствовала себя не в своей тарелке, даже если это был какой-то мелкий вопрос.

По крайней мере, это будет утешением от её проблемной, но всё же глупой миссии.

— Тогда позаботьтесь обо мне, сестра Ул Фенесис.

От слов Куслы она явно испытала облегчение и почти улыбнулась.

— Д-да.

И поэтому она поправила позу, в которой сидела, прочистила горло и постаралась изо всех сил выглядеть серьёзно.

И так как было слишком очевидно, что она пытается скрыть свои чувства, то просто взгляд на неё, уже делал его счастливее.

— Но я твой надзиратель.

— Конечно.

Кусла едва смог скрыть эмоции и сказать это с серьёзным видом.

Довольно часто за алхимиком кто-то присматривал.

Вернее, можно было ожидать наблюдателей, а алхимики будут проводить эксперименты, которые эти свидетели не поймут. Эксперименты, в которых они будут беспечно рисковать своей жизнью.

Конечно же, Кусла и Вэйлэнд переступали эту черту много раз.

Не в первый раз посылали наблюдателя приглядывать за ними.

— Вот что в основном представляет из себя мастерская. Конечно, лучше не входить сюда так беспечно, так как здесь есть опасные вещи, и они могут при смешивании стать токсичными.

Для Куслы, который при первом посещении отказал себе в прогулке по мастерской, казалось, что события идут гладко.

Фенесис же, которая сделала круг по первому этажу и спускалась по лестнице в мастерскую, оглядывала все с необычайным любопытством. Она бросала подозрительные взгляды на кости животных, оставленные предшественником, мутные банки и бесчисленные флаконы, но, после подробного объяснения, все её сомнения полностью исчезли.

Кроме того, Фенесис должна была иметь хоть какие-то знания в алхимии, нужные, чтобы выполнять роль наблюдателя. Однако очевидным можно было считать то, что если язычники достигали того же, что было описано в книгах Церкви, предпочтение отдавалось последним.

— Но Вэйлэнд всё равно остается самым опасным среди всего этого, – прошептал Кусла, и изящное тело Фенесис сжалось.

Вэйлэнд был в комнате с печью и водяным колесом, прямо под ними.

Но несмотря на это, когда они прошлись по мастерской, Фенесис точно не старалась держаться от Куслы на расстоянии.

Она чувствовала себя, словно отчаянный Одиссей, прошедший через Ад в эпической истории, написанной великим поэтом.

— Итак, в основном мы занимаемся здесь тем, что улучшаем качество железа и исследуем очистку железа с целью уменьшения затрат топлива. Так же как Бог расположил совсем разных людей по всей земле, так и породы под землей имеют различные характеристики из-за различий в качестве земли. Мы же ищем лучший метод извлечения их из выкопанных из-под земли пород.

— ...

Говорят, что одной из главных черт священника является немногословность.

Фенесис просто продолжала молчать, не издавая ни малейшего звука, серьезно слушая Куслу.

Хотя скорее она, возможно, чувствовала, что нечто греховное войдет в её рот, если она заговорит в мастерской, но, в любом случае, это сделало работу объясняющего намного проще.

— Но это в самом деле хорошая мастерская.

Когда Кусла показывал мастерскую Фенесис, он впервые попал сюда и ненароком высказал свои мысли вслух.

Мастерская внизу могла похвастаться гораздо большим количеством предметов, чем комната наверху, и с первого взгляд невозможно было понять, какие предметы лежат внутри упаковок, или где они расположены.

Сразу бросались в глаза знаковые предметы: черепа животных, висящие на стенах, весы, тигель, куски кристаллов и небесный глобус. Если взглянуть поближе, то можно было понять, что их расположили логически, словно миниатюрную копию мира.

Все предметы были расставлены и отсортированы. Даже новичок мог бы понять, к какому типу объектов они относятся, и какие можно из них извлечь знания.

Вот почему ему было довольно просто объяснить всё Фенесис.

Но Кусла хранил молчание, пока какое-то время осматривал мастерскую, потому что испытывал чувство удовлетворения от всего этого.

— ?..

— Ах, прости. Я просто подумал, что наш предшественник действительно был способным человеком.

— ...

Кажется, его звали Томас Бланкет.

Хотя говорили, что его убили в городе, причина смерти всё ещё не была ясна.

Даже после убийства Фриче и расчленения её тела Кусла думал только об алхимии. Однако, печаль постепенно росла в нём.

Умер высококвалифицированный алхимик.

Другими словами, стало меньше на одного товарища, делающего плохие вещи, скрытые от Божьего взора.

Если бы это было бы возможно, то Кусла хотел бы поговорить с ним хоть раз.

Возможно, имя "Томас Бланкет" было просто вымышленным, и никто не знал, откуда он пришел. У него не было могилы, а через несколько лет никто не вспомнит этого имени. Он оставил после себя лишь эту мастерскую и алхимические знания, а с тех пор, как сюда переехали Кусла и Вэйлэнд, то ненароком это стало чем-то, принадлежащим им.

А метод очистки железа, который он старательно выработал, скорее всего тоже уйдет в прошлое: его просто растопчут, как антиквариат, который кто-то проигнорирует.

Такая судьба ждала алхимиков.

Алхимики ничего за собой не оставляют.

То, что оставят после себя, станет просто ступенькой, которая кому-то поможет продвинуться к Магдале.

— Однако, я полагаю, что большинство известных алхимиков закончат как Вэйлэнд.

Кусла сказал это, словно в шутку, но на лице у Фенесис проявилось отвращение.

— В этом смысле получается, что я — второсортный алхимик.

— ...

Эту фразу можно было интерпретировать и как скромность, и как абсолютную уверенность.

Фенесис тоже заметила игру слов и испуганно на него посмотрела.

Кажется, она была довольно умной.

Кусла не то чтобы не любил умных девушек...

— Как насчет работы Вэйлэнда? Я думаю, что именно за ним я должна наблюдать.

В ответ на её слова, Кусла изобразил честный обеспокоенный взгляд.

Казалось, Вэйлэнд действительно приводит её в ужас и вызывает отвращение.

— Но если ты мне поверишь, то разве я не смогу докладывать тебе обо всём?

— ...

После этого Фенесис опустила голову, ее лицо стало серьезным, на некоторое время она задумалась и кратко ответила:

— Пожалуйста, помогай мне, когда я время от времени буду делать внезапные проверки.

Она сказала это тоном, подразумевающий приказ, но больше было похоже на то, будто она просит кого-то проводить её ночью до туалета.

Он не засмеялся, но у него появилось легкое желание поддразнить её.

— Понял.

Их руководитель, Пост, искренне принял лестную похвалу, наполненную снисхождением и наглостью, но Фенесис сразу же уставилась на него, словно знала, что он её дразнит.

Между ними была подавляющая разница в степени терпимости.

Кусла сделал вид, что не заметил взгляда Фенесис.

— Вот что из себя представляет мастерская. Когда мы приступим к работе, ты можешь задавать вопросы о чём угодно, что пожелаешь узнать, и я помогу тебе во время внезапных проверок.

— ...

— Я не смотрю на тебя свысока. Точнее, для тебя же будет лучше позвать меня, когда будешь наблюдать за нами.

— Так... я и предполагала...

Казалось, она не может сдержать своего любопытства и хочет спросить: «Полагаю, это отличается от предполагаемой тобой причины» – но Кусла сказал следующее:

— Во время эксперимента мы можем случайно создать смертельный газ, без цвета и запаха, и ты потеряешь сознание, если вдохнешь его.

— Э...

— Рука Бога Смерти. Это нечто, часто появляющееся при сгорании угля.

Кусла положил руку на висящий на стене череп медведя, погладил его и продолжил:

— Во время извлечения металлов мы будем использовать яды, которые одним лишь касанием лишают сознания. Однако мы не будем доводить эти материалы, к примеру ртутного типа, до их превращения в яд. Даже если яд не очень силён, слабые токсины будут накапливаться в нас, если мы будем есть еду, не помыв руки после того, как прикасались к этим материалам. Например, к свинцу, мышьяку...

Кусла считал, загибая пальцы, и пока Фенесис следила за ними, выражение её лица становилось таким, словно она наблюдала за столбом, подпирающим небосвод.

— Я-я понимаю.

— Ах, здесь слишком много опасных вещей, о которых нам лучше разъяснить тебе, чем прятать. Если надсмотрщик умрет, мы будем первыми подозреваемыми. Мы не будем иметь ничего против, если нас убьют из-за того, что мы действительно убили тебя, но мы возненавидим тебя, если нас повесят из-за того, что ты умерла по своей глупости.

— ...

Это звучало логично, но Фенесис явно запуталась.

С таким большим количеством ядов вокруг была высока вероятность, что она умрет случайно, сопоставимый с шансом быть убитой. Это чувство было более реалистично, чем все преувеличенные слухи об алхимиках, которые она слышала.

— И ещё кое-что.

— ?

— Ты должна есть после нас.

Фенесис склонила голову, видимо, не понимая.

— Даже если я не предам тебя, Вэйлэнд может попытаться тебя убить.

— !

— Также существует возможность, что кто-то, нам неизвестный, попытается нас отравить. Однако мы можем почувствовать яд, если он будет в нашей еде, поэтому ты должна есть после нас. Даже когда ты ешь — делай это в моём присутствии, или, если у тебя хватит смелости на это, ешь вместе с Вэйлэндом и всё бери из его тарелки.

Никто не будет рисковать своей жизнью, чтобы есть тайно.

Эти слова были четко написаны на молчаливом лице Фенесис.

Но Кусла не совсем шутил, когда говорил всё это. В действительности, если Фенесис умрет здесь, то, воспользовавшись ей как жертвенной пешкой, их непременно схватят ради возможности сместить Поста. Логика такова: «Убийца — алхимик под вашим руководством, и вы должны понести ответственность». В этом случае есть шанс, что начальник Фенесис сам отравит её еду.

Кажется, мне придётся присматривать за её состоянием и здоровьем. Кусла был слегка разочарован.

Даже если не было никаких проблем с питанием здесь, то удача могла отвернуться в любом другом месте. Если её кто-нибудь отравит серой в другом месте, то они никак не смогут доказать свою невиновность.

Прочность цепи определяется её слабейшим звеном.

Другими словами, Фенесис в большей степени разделяла судьбу Куслы и Вэйлэнда, чем была их врагом. И этого слишком слабого врага, им надо было защищать как союзника.

Учение алхимиков состояло в том, что всё и всегда можно изменить.

Нет ничего вечного. В тот момент, как кто-то облегченно тяжело вздохнёт и откроет глаза, он может обнаружить себя в Аду.

Кусла задумался, пока поднимался по лестнице, и когда он на секунду обернулся, то обнаружил, что Фенесис остановилась.

— Ты... всегда жил такой жизнью?

Ему потребовалось какое-то время, чтобы наконец-то сообразить, что это было продолжением предыдущего разговора.

Фенесис, смотрящая на него снизу вверх, напоминала язычницу.

— Конечно. Всегда было именно так, и таким и останется.

Он пожал плечами и вернулся на первый этаж.

Следующая за ним Фенесис, казалось, над чем-то глубоко задумалась.

Возможно, она восхищалась алхимиками.

— Половина работы алхимика выполняется в мастерской внизу, а вторая — в городе.

— Э?

— Алхимики, которые не смогли достичь хороших отношений с городскими ремесленниками — третьесортные. Это может удивить, но тот, кто неловок в общении, не сможет стать алхимиком.

Фенесис на мгновение опешила, так как считала, что это невозможно.

Кусла же усмехнулся.

— Наша работа, особенно у тех, кто связан с металлом, в основном — повторение экспериментов, которые не могут произвести ремесленники из-за каждодневной занятости. Однако ремесленники действительно поражают. Наши результаты останутся на бумаге, но не их, у них нет на это времени. Вот почему мы спрашиваем их и учимся у них. Даже этот Вэйлэнд становится похожим на приличного человека, когда обращается за советом к ремесленникам. Кстати говоря, наши жизни будут в опасности, если мы их оскорбим. Мастерские ремесленников не такие мирные, как эта; если мы сделаем что-то глупое, то могут разбить наши головы наковальней или прижечь раскаленной кочергой. Они точно не будут заниматься такими идиотскими вещами, как отравление или вероломное убийство, но если какой-то придурок попытается у них что-то украсть, то его, например, бросят в печь. Даже судебники в городе не узнают было ли это убийством или несчастным случаем. А сильный жар в печи может сжечь в пыль даже кости, поэтому они сделают вид, что ничего не произошло. Другими словами...

Фенесис была подавлена атмосферой, возникшей после описания ситуации Куслой, и в тот момент, когда он сказал свои последние слова и поднял палец, её взгляд был пленен им, словно у кошки.

— Другими словами, этот мир наполнен опасностью и совершенно отличается от жизни в монастыре.

Палец вновь загнулся, Фенесис в ответ на это кивнула.

Возможно, она не понимала полностью значение этих слов, но он не обязан был обучать её.

Пристально посмотрев на Фенесис и не в силах противиться желанию, Кусла поднял её подбородок.

Это было так приятно, словно игра с котенком.

Пожав плечами, Кусла взял плащ.

В то же время Фенесис заговорила, немного покраснев.

Пожалуй, это был классический пример желания знать заранее, куда направляется человек.

— Эм, куда мы пойдем?

— Закатный колокол скоро прозвучит, верно? До того, как это произойдёт, я должен поприветствовать ремесленников. Будет неприятно, если они обидятся на то, что я сразу же не поприветствовал их.

— ...

Было сложно представить кого-то, кто может заставить ужасающих алхимиков пресмыкаться.

— Ну, и что ты намерена делать?

— Э?

— Сможешь присмотреть за домом одна?

Конечно, её явно взбесило, когда она поняла смысл, скрытый за словами, но, естественно, они и были сказаны, чтобы её подразнить. Было бы слишком скучно не увидеть её реакцию.

— Не беспокойся.

— О?

Она сказала это столь расслабленным голосом, но удивляло то, что она всё ещё сохраняла спокойствие, даже понимая, что останется наедине с Вэйлэндом.

— За мной придут, когда зазвенит закатный колокол.

Ничего страшного, если она останется одна на короткое время.

Кусла едва заметно пожал плечами.

— Ах, я думаю, что ты это уже поняла, но не прикасайся ни к чему странному.

— Это... ясно.

— Будь хорошей девочкой и читай книги.

— Э?

Фенесис несколько секунд удивленно смотрела на Куслу.

Заинтересовавшись такой реакцией, он положил руку на дверь и оглянулся.

— Что такое?

— Ах, ничего...

Фенесис попыталась сделать вид, что ничего не говорила, и, подняв оценочный взгляд на Куслу, тут же отвела глаза.

— Я... могу их читать?

— Ха?

Он не понял сути вопроса. Возможно, дело в религии?

— Ах... да, можешь. Там нет ничего, что противоречит учению Церкви. Твои собратья по вере уже проверили их.

— ...

— Однако помни, что все они очень ценны. Не обслюнявь их.

— !!

Фенесис надулась, но Кусла, больше о ней не беспокоясь, уже открыл дверь.

Снаружи было очень холодно, а небо окрашено багрово-красным цветом. Перед тем как закрыть дверь, он оглянулся назад и обнаружил, что Фенесис с ликующим видом пристально смотрит на полки, заполненные книгами. Он вспомнил, что она читала книги, когда они с Вэйлэндом прибыли. Ну, полагаю, что именно этого и стоило ожидать от хорошо образованной Сестры.

Он шел по склону, ведущему в гавань, и продолжал размышлять, проходя мимо группы людей, едущих верхом.

Это были три коня, идущие бок о бок, недоуздок идущего в центре был расшит серебром и золотом, на шее развевалось роскошное украшение. В седле сидел старик, полностью скрытый черной рясой.

Его взгляд был направлен вперед, не отвлекаясь ни на что.

И он продолжал так смотреть, даже когда Кусла попал в его поле зрения.

Это невозможно, чтобы на моём пути не было препятствий.

Лицо мужчины явно выдало эти мысли, а закованные в железо рыцари монастыря, едущие по бокам, гарантировали, что это не заблуждение.

Это были люди Хора, являющегося частью Ордена.

Кусла отошел в сторону, позволяя процессии проехать. Конечно же, можно было не сомневаться, что они узнали его лицо, но их взгляды были устремлены вперед.

Озорные мысли подстрекали его встать у них на пути, но он не был настолько глуп, чтобы делать такие вещи, не проверив ситуацию в городе.

И поэтому Кусла не пошел вниз по склону, а обернулся назад, чтобы посмотреть на них. Они остановились перед мастерской, один из рыцарей постучал в дверь древком копья. Появилась Фенесис с опущенной головой, словно молящая о пощаде.

Затем они пошли в сторону, противоположную порту, и, конечно же, Фенесис была единственной, кто шел пешком.

Так, наверное, положено по строгим законам монастыря, затрагивающих иерархию, но больше напоминало сцену сопровождения раба на продажу. "Нет, скорее так и есть" — подумал он снова. Хор осознано решил водить её таким образом, вероятно, ожидая каких-либо непредвиденных ситуаций, или, возможно, они надеялись, что нечто подобное произойдет.

Какие отвратительные люди, — пробормотал Кусла, сплевывая на дорогу.

В ту же секунду прозвенел закатный колокол Церкви, а значит рабочий день подошел к концу.

До тех пор пока существует Церковь, все города и сёла должны подчиняться этому колоколу. Неважно, сколько городских советов контролирует Орден, этот последний бастион он сломать не может.

С этим сигналом город будто бы облегчённо вздыхает после длительного рабочего дня, останавливается вся официальная деятельность, а лавки вдоль обеих сторон улиц начинают закрываться.

Несмотря на это, город становится намного оживленнее, множество горожан проходят мимо друг друга: кто-то направляется домой, а кто-то еще не закончил свою работу. Стража с копьями патрулирует город, поддерживая в нём порядок, но иногда из-за этого образуются заторы и толкучки. Тем не менее люди быстро заполняют все возможные пустоты, и человеческий поток становится похож на течение какой-то очень густой жидкости.

Это действительно поражает, — подумал он.

Вскоре он подошел к большому пятиэтажному зданию, на котором висел гербовый щит с выгравированными на нем киркой и фонарем. Кусла плохо знал план города, но он ни за чтобы не потерялся из-за того, что структура городов в принципе одинакова. Самые оживленные улицы и шумные места в городе всегда занимают те, у кого власть.

Он быстро осмотрелся вокруг и в квартале от себя обнаружил здание Ордена, где была резиденция Поста.

В отличие от мира камня, дремлющего под землей, смысл человеческого мира был намного проще.

Кусла с легкостью перескочил три каменные ступени и сразу же толкнул тяжелую деревянную дверь, проигнорировав дверной молоток.

Здания Гильдии кузнецов строились по одному проекту, не важно, в каком городе она находилась. На первом этаже было расположено обширное помещение, предназначенное для важных встреч и внутренних разбирательств. Перед рассветом здесь обычно завтракали рабочие, а после захода солнца, когда работы уже были закончены, и до самой ночи это место быстро превращалось в пивную. Они ели и пили алкоголь, и неважно насколько они были шумны или буйны — это просто оставалось их личным делом.

Но сейчас в этой большой комнате стулья всё ещё стояли на столах перевёрнутыми, а свечи были потушены. Матово блестели темные половицы тщательно отполированного пола.

— Есть здесь кто-нибудь?

Кусла несколько раз стукнул каблуком, звук эхом разошелся по всей комнате. Затем, наконец, донесся голос.

— Дикенс? Разве твоя мастерская уже закры...

Из внутренней комнаты вышла дама с закатанными рукавами, держа обеими руками нечто, выглядящее как тяжелое ведро.

— Хм? Кто вы?

— Я хотел бы встретиться с вашим Главой, — ответил Кусла, глядя на пергаменты, развешанные на стене. Эти пергаменты перечисляли все особые привилегии, которые городской совет даровал гильдии, и их большое количество четко показывало уровень её влияния в городе.

— Могу я узнать, с какой целью?

Дама с громким стуком поставила ведро в стороне, и по этому звуку любой мог бы сказать, что оно было не слишком тяжелым. Она молодо выглядела, но стройное тело не смотрелось изнеженным, а повязанный на голову платок отражал её решительность.

В ней ощущалась мощь, присущая гильдии кузнецов и литейщиков, а её длинные красные волосы, выбивающиеся из-под платка, были неряшливы, словно у моряка, но создавали ощущение надежности.

— А-а-а.

Дама сняла платок, вытерла им пот со лба, а затем сказала:

— Так ты тот самый

— ?..

Кусла поднял подбородок, выражая недоумение, но женщина продолжала молчать. Она распустила рукава и прошла к маленькому алтарю, предназначенного для молитв святым защитникам. Затем поставила тонкую палочку в маленький горшок и попутно зажгла свечу.

Как и ожидалось от гильдии ремесленников: видимо, они приготовили небольшой поджигатель возле алтаря.

— Ты ведь новоприбывший алхимик, я права?

— Тогда нет нужды в длинных разговорах. Итак, где же глава этой гильдии? – снова спросил Кусла.

Дама, продолжавшая зажигать настенные лампы, удерживая свечу, ответила ему, не оглядываясь.

— Должно быть, это я.

— О, неужели?

Кусла умышленно воспользовался такой интонацией, но его, конечно же, поразил данный факт.

Затем, дама впервые бросила взгляд через плечо, тот, впрочем, был довольно равнодушным.

— Меня зовут Иринэ Брюннер, я — заместитель Роберта Брюннера, хранителя гильдии кузнецов.

Ясно. Кусла слегка приподнял подбородок и уставился на даму, представившуюся как Иринэ.

— Понятно. Прошу тогда меня извинить.

— Да ничего. Я тоже думаю, что не подхожу для этой роли, но никто другой не хочет на себя это взваливать.

— А что насчет мистера Роберта Брюннера?

— Он отправился в дальний путь.

Это значило, что он умер.

Другими словами, Иринэ — молодая вдова.

Скорее всего, нового главу не назначили, так как хотели избежать каких-либо разногласий.

— Тогда я должен обращаться к вам "мисс Иринэ".

Кусла положил правую руку на левое плечо и формально поклонился: хотя жест казался почтительным, но в нём присутствовала толика презрения.

— Я – алхимик, связанный с Орденом, и я пришел сюда без имени, без дома — с одними лишь навыками. Надеюсь, что ради рыцарей Ордена, крестоносцев Бога, нацеленных принести справедливость на эти земли, и ради имени всемогущего Бога, я получу максимальную поддержку гильдии кузнецов Гулбетти.

Кусла добавил немного театральности в свои действия, оставаясь непреклонным, чтобы не позволить разговору рассыпаться.

Его работа в будущем пострадает, если его будут тут принижать, и это было обязательным правилом, которое нельзя было нарушать ни в одном городе, иначе, до изнеможения умоляя Бога, ему придется пройти через безобразно большие трудности, чтобы завершить этот контракт.

Неважно, как много помощников желает получить наставник — если он захочет взять нового ученика, то будет вынужден оставить его за дверью на три дня и три ночи. Конечно, ему придется позаботиться о еде и гигиенических нуждах ученика, а ночью он будет обязан впускать ученика в мастерскую и обеспечивать его постелью. Эта традиция должна быть соблюдена.

— Предоставить тебе нашу максимальную поддержку, да?

После того, как все лампы были зажжены, Иринэ потушила пламя исключительно длинной свечи у себя в руке, вернулась к алтарю и улыбнулась.

— Нам самим нужна помощь.

Всё-таки она действительно это сказала.

— ...Меня по-настоящему беспокоят столь прямые слова.

— В предыдущем городе я просто издевалась над теми алхимиками.

— ...

Даже Орден не может контролировать все города.

К тому же кузнецы, которые зарабатывают этим на жизнь, имеют больший опыт в работе с металлами. Также существует огромное различие в содержании железа в различных регионах, так что даже опытные алхимики могут не соперничать с местными кузнецами. В городах с мощными гильдиями снабжение гильдий материалами вперёд алхимиков было обычным делом, и, конечно же, нередко можно было увидеть, как даже покровители алхимика оказываются бессильны.

Таким образом, стало традицией, после прибытия в новый город, алхимику пресмыкаться перед рабочими. В этом случае он мог получить навыки, знания, материалы и новые технологии, полученные после выплаты ремесленникам. И это несмотря на простое выражение формальностей.

По крайней мере, эта традиция передается из поколения в поколение.

— Из-за крестового похода Ордена бизнес шел не прекращаясь. Вот почему даже в такое время дом гильдии пустует.

Стены и пол были вычищены, а свечи выглядели новыми.

В других гильдиях в это время начиналось бы застолье. Однако здесь не было видно ни одного ремесленника.

— Из-за исключительной доброжелательности, которую к нам проявил Орден, вопрос недостатка учеников был несколько смягчен, и большинство иммигрантов в этом городе присоединилось к нашей гильдии. У нас сто тридцать наставников, пятьсот учеников, а если мы посчитаем также их семьи, то нас будет больше тысячи. Благодаря Ордену мы сейчас не голодаем. Вы знаете, они помогают нам во всех аспектах деятельности: от получения сырья до продажи наших товаров. Они даже предоставили средства для постройки в мастерских дополнительных печей и водяных колес. Наказание падет на нас, если я пожалуюсь нашим лордам на Орден.

Иринэ присела за стол в массивное каменное кресло главы гильдии, её очень крупное для женщины тело стало выглядеть несколько меньше.

Возможно, так можно было бы сказать, даже если бы на её месте сидел опытный накачанный кузнец с бородой, так как его тело казалось бы маленьким перед лицом подавляющих финансов Ордена, и в результате он был бы вынужден молчать.

Если ремесленник хочет продемонстрировать свои навыки, ему нужны деньги. Если он хочет привлечь городских иммигрантов в свою мастерскую, ему нужно выиграть спор за влияние у других гильдий кузнецов, а для победы нужны деньги.

Построить водяное колесо и печь тоже почти невозможно в одиночку. Говоря проще, город может позволить лишь определенное количество печей и водяных колес: поэтому точно будут споры с другими гильдиями об используемых привилегиях. Как заставить их всех замолчать? Конечно же, заплатить им.

Перед лицом этих фактов Орден может дать решающий ответ, используя свои огромные финансы. Чтобы выиграть в войне, нужны оружие, защита и осадные машины.

— Если я откажу тебе в поддержке, то меня, вероятно, порежут на куски.

— Орден, конечно, темные ребята, но я не думаю, что они настолько примитивны.

— Нет. Я говорю о ремесленниках.

Иринэ сказала это, а на лице у неё появилась легкая дразнящая улыбка.

У этой женщины действительно есть яйца, чтобы выбрать алхимика в качестве того, на кого может выплеснуть своё расстройство, – подумал Кусла.

— Однажды северные города падут: разве после этого не будет нового притока иммигрантов? Все начали накопление богатств, чтобы показать лояльность Ордену. После всестороннего обсуждения все согласились, что задача нашей гильдии в будущем — дать всё возможное для нашего благородного алхимика.

Она достала связку пергаментных свитков из-под стола и бросила её на столешницу.

Кусла опешил, а Иринэ опять усмехнулась.

Обычно ремесленники не записывают свои техники. Секреты передаются внутри мастерской и отличаются от тех, которые передаются в других. Поэтому, видя, что она уже приготовила пергаменты с записями, было ясно, что ремесленники уже приготовились войти в новый мир.

Они даже позволили рабочим гильдии, изначально независимым, называть себя прислугой Ордена.

— Теперь ты понимаешь, почему я сижу в этом кресле, даже в такой ситуации?

Говоря это, Иринэ опустилась глубоко в кресло и злобно улыбнулась Кусле. Видимо, она была так беспечна перед Куслой не из-за своего бесстрашия.

Просто она махнула на всё рукой.

— Всего лишь пустой сосуд.

— Ты действительно говоришь напрямик, да?

— Алхимик всегда ищет истину.

Кусла протянул руку к связке пергаментов, и их ни с чем не сравнимый запах проник в его ноздри.

— Конечно, — ответил он.

Раз он получил это, то оставаться здесь больше причин нет.

Он засунул пергаменты подмышку и уже собирался развернуться, как внезапно подумал кое о чем:

— Каким человеком был мой предшественник, Томас?

Смерть Томаса расследовали Пост и Церковь, и спрашивал он не ради расследования, а просто из любопытства.

Или, возможно, из-за смерти Фриче он смог испытать некоторое сочувствие смерти человека.

— Он был серьезным и правильным человеком, который ищет истину.

Она пожала плечами, словно на что-то намекая.

Однако любой мог сказать по опрятности мастерской, что это замечание было близко к правде.

— Ну, я не могу в этом проиграть моему предшественнику, ведь так?

— Это повлияет на нашу прибыль, так что, пожалуйста, направьте свои усилия на очистку железа.

Кусла слабо улыбнулся и покинул гильдейский дом.

Он закрыл огромную тяжелую дверь, сделал несколько шагов и услышал нечто похожее на хлопок внутри здания.

Есть люди, которые находятся под таким всесторонне огромным давлением, что готовы сломаться.

Однако...

— Только я...

...могу пойти ко дну именно так.

И затем, похоронив этот секрет в своём сердце, он пошел в мастерскую в городе под заходящим солнцем.

Вернувшись, Кусла обнаружил Вэйлэнда в подвале, взвешивающего на весах металлы.

— Как рабочие~?

— Без проблем. Похоже, гильдия тесно сотрудничает с Орденом. Посмотри на это.

Он положил пергаменты на рабочий стол, Вэйлэнд также удивился такому.

— Хе-хе~. Так они готовы пожертвовать своим достоинством ради выгоды?

— Любое достоинство может быть восстановлено, как только они первыми достигнут нового мира и выстроят своё могущество.

— Орден очень хорош в игре на людских желаниях, да~... — сказал Вэйлэнд, потрепав пергамент, а затем без интереса отбросил его в сторону.

— В любом случае, я не думаю, что наш предшественник, Томас, умер столь глупо, как мы слышали.

— О?

В этот раз вопрос задал Кусла.

— Я проверил предметы, оставленные в мастерской: чистота слитков оказалась поразительно высокой. Чистота выше, чем у стандартных слитков, которые я взял с собой из предыдущей мастерской. Это, буду честным, раздражает. Однако в этом регионе можно добывать не только железный песок: тут много низших руд, наполненных серой и многими другими примесями. Если эти слитки были очищены из такой руды, то методы, которые он использовал, практически магия. Кузнецы в этом городе никогда такого не достигнут.

— Магия...

— Такое ощущение, что это — работа Дьявола; словно божественная работа. Это...

Вэйлэнд посмотрел в потолок и сказал:

— Возможно, он — постоянный житель Магдалы.

— !

Кусла сглотнул. Для алхимика Магдала была особым местом: местом, которого стремятся достичь все алхимики.

Навыки Вэйлэнда были лучше, чем у Куслы, даже несмотря на то, что они были сверстниками в области алхимии, и, таким образом, он будет относиться к этому более серьезно. Если он сказал так, то это не шутка.

— Скорее всего, из-за этого болван Пост и решил закрыть это место и не приводить его в порядок, даже если за ним следит Хор. Если этот человек смог сделать слитки столь высокого качества, то его положение здесь должно быть очень высоким или что-то в этом роде.

— Но он просто не смог найти, где были спрятаны записи о технологиях. Вот почему ситуация стала такой.

Алхимики никогда не записывают свои открытия на пергамент, большинство из них предпочитает оставлять записи в тайниках. Они не могли знать заранее, что произойдет, или их могли убрать по политическим причинам. Поэтому они оставляли свои рукописи в печах, балках крыш или под половицами. Иногда они даже оставляли свои результаты зашифрованными.

— Как только он узнает эту технологию, то сможет игнорировать вмешательства Хора, снесет мастерскую, построит другую на новом месте и будет массово производить железо, очень хорошо его охраняя. Вот почему, я полагаю, эта мастерская не была снесена. Это место само по себе может быть ключом к решению шифра, и только с ним мы сможем увидеть изысканные техники Томаса и понять, насколько прилежным он был.

— Хм?

— Я мельком просмотрел записи, которые остались после него — они все зашифрованы.

Используемые символы могли понять только алхимики, а астрологические знаки были добавлены для отвлечения.

— Возможно, преувеличение — говорить об этом, как о богохульстве... В любом случае, я полагаю, что структура шифра такова, что результаты очистки каждого металла будут написаны в самом конце. Каждый раз, когда он что-то разрабатывал, то использовал предыдущие записи, чтобы создать код и усложнить другим понимание того, чего он достиг. Я полагаю, что его убили сразу после того, как он сделал поразительно чистое железо, и у него даже не было времени правильно об этом написать.

— Другими словами, это означает… – пробормотал Кусла, и губы Вэйлэнда сложились в злобную ухмылку, когда он кивнул.

— Если мы хотим узнать, как он сделал железо такой чистоты, то нам придётся начинать всё сначала, идти по следам Томаса и обнаружить, где он ошибся. Обычному алхимику ни за что этого не сделать. Я полагаю, что мы, в конце концов, всё же не обычные жертвенные пешки.

Это, конечно, было восхитительно тщеславным образом мышления.

Это было волнение, которое нельзя почувствовать вне поля боя, способное напомнить тебе, что проверяются твои способности, пока твоя жизнь висит на волоске.

И как алхимикам, у них была причина волноваться.

— Я действительно жажду увидеть, как мы поймем истинную природу этой магии, не важно, каким на самом деле окажется этот процесс.

— Охохо.

Вэйлэнд засмеялся, встал и наклонился всем телом над столом, словно собирался перейти на шепот.

— Однако.

И, он сказал:

— Возможно, это и не было преувеличением, когда этот болван Пост сказал, что позволит нам использовать яды и навыки убийства, чтобы защитить себя.

Голос Вэйлэнда был сродни голосу, говорящем о погоде на завтра, когда сказал это.

Кусла за секунду огляделся вокруг и пожал плечами.

— Не важно, какой была причина — её хватило, чтобы этого выдающегося алхимика убили.

— Ага. Слишком сильный наемник может быть убит не только врагами, но и своим нанимателем. Проблемно будет, если он взбунтуется. Если Церковь заполучит эту технологию... вот в чем, как я полагаю, и заключается причина. Если производство железа можно контролировать, то Церковь сможет догнать Орден в этой войне, чтобы очистить всех язычников.

— Действительно, тут много врагов. Надо это запомнить.

Кусла решил пошутить над этим: он поднял свои пальцы и начал считать их.

— Чем-то подозрительным пахнет в таком выборе персонала. Я полагаю, что это не разочарует наши ожидания.

Вэйлэнд слегка фыркнул, немного погладил бороду и поднял бровь, говоря:

— Смотри за своим окружением и высматривай гораздо больше деталей, чем кто либо другой. Если продолжишь работать в мастерской, то не заметишь, как город будет занят врагами.

— История Аврипида, да?

Аврипид был человеком из древнего королевства, возвысившийся как изобретатель, но больше был отцом-основателем алхимии.

Говорят, что он был чересчур поглощен своими экспериментами, и даже во время купаний, когда к нему приходило вдохновение, он мог выбежать голым и нестись по улицам, издавая странные звуки. Даже его смерть наступила от того, что солдат случайно зарубил его, когда он решал геометрические задачи на полу. В то время враг вошел в город, и когда вражеские солдаты спросили его имя, он был в ярости, что прервали его размышления и даже в гневе пошёл на них. В результате, тогда он не смог сам себя защитить.

Трагедия человека, который жил более тысячи лет назад, дошла сквозь века, ибо в ней, скорее всего, заключался урок, который стоит выучить.

В этой эре, такой дурак как он никогда бы не стал хорошим алхимиком.

— Эта девчонка выглядит очень неестественною

Кусла сменил тему на Фенесис, и Вэйлэнд, вероятно, думал также.

— Я чувствую, что твоё беспокойство не беспочвенно, Кусла. Человек не будет так напряжен, если просто будет действовать в одиночку. Тут есть что-то ещё.

Но в отношении слов Вэйлэнда, Кусла мог лишь устало отреагировать.

— ... Как много раз ты уже поступал так, чтобы достичь такого понимания?

— Хм? Ты знаешь, этот метод очень эффективен с теми, у кого нет парня~. Всё просто: они будут помнить меня какое-то время, будь то из страха или гнева. И когда их разум думает обо мне, то они становятся моими. После этого мне всего лишь надо показать свою искренность, и завоевание завершено, а они уже не будут так напряженно ко мне относиться.

С точки зрения людей, человек, который фривольно зовет такое искренностью, является скотиной высшего класса, но как мужчина, он мог быть кем-то, достойным уважения.

— Но учитывая то, что мы сейчас рассматриваемся как расходные пешки, то нам, конечно, не нужно думать слишком много.

— Верно. Ты знаешь, это ведь мастерская с двумя взрослыми парнями, живущими здесь~. Величайшей ошибкой является уже то, что монахиня просто находиться здесь, и мы не можем отрицать, что что-то может случиться, как бы мы не старались этого предотвратить. Хотя кажется, ты не хочешь с этим что-либо делать, Кусла.

— Ты действительно зверь.

— Конечно же нет~, это просто акт утешения того, кого ты любишь.

Кусла сам чувствовал, что подобные мысли и действия уже были достаточно мерзкие. Однако любой святой мог показать слабину, поэтому он решил не наседать на этом вопросе.

— Но фактически, эта треска сторожит тебя, Кусла. Я оставлю её тебе тогда.

Кусла яростно посмотрел в ответ, но у Вэйлэнд состроил беспечное лицо, делая вид, что не замечает этого.

— Всё потому, что кто-то скинул эту работу на меня. Я покажу тебе.

— Я надеюсь на это. Завтра надо сделать множество дел. Ты будешь стоять у меня на пути, если будешь так медлить.

Вэйлэнд встал и осмотрелся вокруг, уперев руки в бока.

— Эта алхимическая мастерская — моя страна.

— Тогда что насчет меня? – спросил Кусла. В ответ Вэйлэнд просто усмехнулся и пожал плечами.

На следующий день, в тот момент когда Кусла уже собирался уходить, он почувствовал, что кто-то ходит кругами перед мастерской.

По опыту он мог сказать был ли это просто некто случайно проходящий мимо, либо это был кто-то, пытающийся заглянуть внутрь мастерской.

Естественно, сейчас был последний случай, но навыки этого человека были очень низкими.

Кусла хотел его проигнорировать, так как иначе ему пришлось бы его прогонять. Но он отчётливо увидел кто являлся этим человеком, когда тот попытался подглядеть сквозь щель в ставнях.

К этому моменту, Кусла уже не мог пытаться оставаться спокойным; для него это уже было невозможно, когда эта персона постучалась в дверь и вошла внутрь.

Появившейся в дверях была Фенесис, которая была изрядно измотана.

Она, вероятно, немного растерялась, желая знать кто из алхимиков находится внутри: Кусла или Вэйлэнд.

Если бы она знала, что всё её размышления были и так ясны, то какое лицо у неё бы было? – подумал Кусла, разрешая маленькой Фенесис войти в дом, которая затем подошла к его подбородку.

— Что... это такое?

Он хотел сделать вид, что остался спокоен, но Фенесис, кажется, этого совсем не замечала. Она сняла плащ, покрывающий её рясу, и вскоре после этого была ошеломлена предметами на столе.

— Я хочу воссоздать то, что проделал предыдущий владелец.

Не имеет значения, даже если другие узнают об этом, – подумал Кусла, честно сказав это. Для него станет труднее работать, если он будет неубедительно лгать, что потом легко вскроется, или если этой лжи не будет видно конца. Как правило: пока нет необходимости лгать - отсутствие лжи приносит хорошие результаты.

— ...Чего?

Но ответ для Фенесис был немного расплывчатым. Перед пергаментом на столе лежали камни и порошок в маленьких сосудах, разных форм и размеров. Там также были рисунки инструментов, со звездами на них, а слова придавали чувство величия. На первый взгляд, это должно было относиться к магии, или чему-то вроде неё.

Но если бы это было магическим ритуалом, то тогда, возможно, всё это было бы более систематическим или, в каком-то смысле, более эстетически привлекательным.

Казалось, что Фенесис не знала что делать, выглядя так, словно думает, сможет ли она приготовить какие-нибудь сладости на многих гостей, которые придут. А вовсе не из-за того, что подозрительный запах исходил от лежащих на столе предметов.

— Не чихни здесь. Если ты вдохнешь порошок, который поднимется в воздух, то можешь умереть.

— Ах!

Услышав это, Фенесис тут же поспешно прикрыла рот рукавом, но, посмотрев на Куслу, она нахмурилась.

— Ты в порядке?

Кусла не ответил на этот приглушенный голос, лишь пожал плечами и улыбнулся.

— ...Пожалуйста, не шути так больше.

— Но я действительно не хотел, чтобы ты чихнула. Это столь идеально измельченный порошок, результат труда целой ночи. Вэйлэнд сойдет с ума, если ему придется делать это снова.

— Ууу... Я буду помнить об этом.

Использование Вэйлэнда как демотиватор сработало словно шарм.

— Тогда... почему ты так одет?

Услышав объяснение Куслы, Фенесис с любопытством посмотрела на предметы, лежащие на столе, а затем взглянула на Куслу со смешанным выражением, так как тот стоял, одетый в плащ.

— Я собираюсь пойти на рынок.

— Э?

— Нам всё ещё не хватает кое-каких вещей, поэтому если я пойду на рынок, то смогу купить множество полезных вещей. Я немного беспокоюсь, оставляя Вэйлэнда следить за мастерской, но как хорошо, что такой замечательный наблюдатель пришел на помощь.

Кусла усмехнулся, сказав это Фенесис, но та побледнела, выражая своё несогласие с этим.

— Э, эм? Э?

— Пока я не ушел, позволь мне сообщить о некоторых вещах, которые следует принять к сведению. Если ты почувствуешь зловоние, напоминающее запах протухших яиц, то это ещё нормально, но если ты почуешь нечто похожее на запах измельченной породы, или из дымохода печи повалит черный дым, то задержи дыхание, быстро выбегай наружу и беги к штабу Транспортного подразделения. Скорее всего, это загорелся битум. Я говорил тебе о нём раньше, когда знакомил с мастерской, эта рука Бога Смерти может добраться до тебя в любое время. Как только ты вдохнешь, то кое-какие газы, без цвета и запаха, заберут твою жизнь. В этой ситуации зови кого-нибудь на помощь, чтобы сразу же остановить безумие Вэйлэнда; в любом случае, станет ли этот город — городом смерти... зависит от твоих действий.

Кусла похлопал Фенесис по плечу с серьезным выражением лица, будто заявляя, кто на самом деле является Богом Смерти; в ответ, Фенесис робко посмотрела на плечо.

— Ну, оставляю это на тебя.

Кусла подумал, что она попридержит свои эмоции какое-то время, но в ту же секунду, как он развернулся, её рука вцепилась в его плащ.

— ...

Кусла остановился и повернул голову, чтобы посмотреть; Фенесис тут же пришла в себя и, покраснев, разжала руку.

Пожалуйста, не бросай меня тут, - однако, вот что говорили её глаза.

— Что такое? – спросил Кусла, на что Фенесис отпрянула назад.

Из-за этой привычки она ни слова не могла сказать, особенно когда была почти полностью подавлена страхом или тревогой.

Это, вероятно, было вызвано тем, что она притворялась надзирателем, и привело к полной утрате способности скрывать выражение своего лица. Похоже, её действительно пугала перспектива остаться наедине с Вэйлэндом.

Кусла естественно знал, что Фенесис придет в ужас от этой мысли, но увидев её в таком состоянии, он скорее огорчился, чем обрадовался, такому результату дразнения.

Видимо, лицо человека дрожащего от страха, идущего на плаху, всё же сильно отличалось от лица испуганного походом в уборную.

Но хотя она сказала, что ей страшно идти в уборную, но в будущем будет проблемно, если она станет неуклюжей, потому что слишком запугана.

Кусла слегка вздохнул и сказал:

— Твоё начальство приказало тебе присматривать за мной?

— Мм.

Фенесис фактически вцепилась в последнюю соломинку, предложенную ей, когда подтвердила его слова.

Кусла старался изо всех сил, чтобы выглядеть недовольным этим, а Фенесис использовала этот шанс, чтобы хоть как-то сохранить некоторую гордость надсмотрщика. Её лицо стало словно у тонущего человека, который коснулся дна озера, и она, как могла, пыталась восстановить уверенность в своих силах.

— Мне приказали сторожить тебя.

Её зеленые глаза оставались неестественно спокойными.

Кусла пожал плечами и ответил:

— Как скажешь.

Гулбетти всегда был портовым городом, даже когда Церковь официально не сражалась с язычниками. Это была эра, когда они всё же уважали друг друга.

Но на данный момент, он стал подъемным мостом, ведущим к переднему краю боевых действий против язычников — могущественным символом, показывающим тем существование Бога.

В этом городе любой мог найти множество гуляющих наёмников и рыцарей и кучу магазинов, построенных, чтобы потакать им. С другой стороны, здесь были также одержимые мыслями об убийстве священники, которые не хотели задерживаться возле церкви: они чувствовали, что поле боя — это место, где можно проверить свою веру.

С раннего утра здесь выступали музыканты, люди распивали напитки, порождая ожесточенные споры, а бродячие евангелисты готовились начать свои приключения - подобное не часто увидишь.

Но Кусле нравилась атмосфера подобной мешанины.

В этом месте деяния, совершенные со злым умыслом, могли считаться добрыми делами и наоборот.

В других городах, все действия приносящие прибыль считаются подлыми и должны быть осуждены, но в этом месте всё совершенно иначе; их рационализировали, чтобы они финансировали войну против язычников. И не только это: до тех пор, пока это приносит прибыль, даже торговля с язычниками считается ограблением их богатств.

Основной идеей тут было, что различные обстоятельства приводят к необычному результату. Это очень походило на работу алхимиков, и можно было сказать, что сам этот город был кипящим котлом алхимии.

Кусла и Вэйлэнд были посланы в местную мастерскую отчасти как преступники, и это развитие событий для них, в определенной степени, было неплохим шансом. В этот раз они могли вернуться туда, где можно улучшать металл.

— Ну, и куда ты собрался идти?

Фенесис нахмурилась, посмотрев в сторону каких-то диких наемников, которые с завязанными глазами бросали ножи в бутылки, стоящие на винной бочке, вызывая при этом громадный переполох.

Прямо сейчас, если я напомню, как робка она было до сих пор, её лицо покраснеет, и она, вероятно, огрызнется на меня, выглядя так, словно готова укусить меня.

— Ты меня не слышала? Мы идем на рынок.

Фенесис напугал холодный взгляд Куслы; вероятно, недавние ужасающие воспоминания о событии в мастерской пробудились в ней.

Но это был яркий солнечный день, и здесь нечему было ужасаться.

— Я-я слышала, но я полагаю, что есть много разных рынков.

Она явно показывала, что старается быть стойкой, и её действительно стоило немного подразнить.

— Не на какую-нибудь громадную рыночную площадь — всего лишь на обычный.

— Р-разве? Тогда, что мы там купим? Некоторые материалы для заклинаний?

Похоже, что она более или менее восстановилась. Когда она так радостно задает подобные вопросы, я действительно хочу погладить её по голове.

— Такие вещи как кадку полную коровьих глаз и корзину тритонов.

— Аааа?!!

Услышав слова Куслы, Фенесис тут же прекратила своё движение.

Кусла повернулся, а из-за её внезапной остановки человек, похожий на рабочего, врезался в неё, и она, бледная и маленькая, упала вперед.

— Я солгал.

— ...Ложь — это Богохульство...

Кусла хотел возразить, сказав, что притворство Фенесис тоже считается ложью, но увидев её ерзанье и чашечки колен, он почувствовал, что лучше не добавлять проблем, и решил пока что промолчать.

— Я не буду покупать подобное, и кроме того, подобное никак не купишь. В любом случае, то, что мне сейчас надо, так это: пшеница, рожь, овес, куриные яйца, козье молоко, а также крепкое виноградное вино и...

Кусла загибал пальцы, считая всё это, а стоящая рядом с ним Фенесис, тут же подозрительно нахмурилась.

— Ты собираешься готовить?

Её голос, кажется, указывал на то, что она не думала, что алхимики нуждаются в пище.

Кусла однако пожал плечами и сказал:

— Всё это будет куплено для экспериментов.

— ...

— Ах, также, мне надо купить немного коровьего, лошадиного и голубиного помёта.

— ...Э-это тоже используется в экспериментах?

— Конечно...

— ...

Фенесис уже не могла сказать, дразнят её или нет, поэтому вяло спросила:

— Это действительно продается?

Она, живущая ежедневными молитвами в монастыре, вероятно думала, что коровий помёт и коровьи глаза схожи.

— Ахх, если его высушить, то коровий и лошадиный помёт можно использовать как горючее. Есть магазины, которые это продают.

— ...А голубиный?

— Его обычно используют для дубления. Ты знаешь, что такое дубление? – спросил Кусла.

Некоторое время Фенесис молчала. Отсутствие ответа демонстрировало факт того, что она не понимает что это.

— Ты снимаешь шкуру, наподобие этой.

— Хии!

Кусла протянул пальцы к Фенесис и потрепал её за щеку, от чего она в шоке отпрыгнула.

Он посмотрел и улыбнулся, но не засмеялся. С окаменевшим лицом она приложила руку к щеке, а когда убрала её, то всё лицо было залито краской.

— В любом случае, когда снимают шкуру, требуется дополнительные усилия, чтобы качественное сырье не загнило. Проводят дубление, и в этом процессе используют голубиный помет. Как правило, он продается в дубильных мастерских или в красильнях.

Тогда, пожалуйста, говори об этом в первую очередь, — так подумала Фенесис и уставилась на Куслу со слезами в глазах.

— И ещё, подобные вещи используются для очищения металла.

— Ты, наверное, опять врешь, да?

Сказав это, Фенесис вздохнула и, отвернув голову в сторону, начала жаловаться на то, что вообще она тут делает.

Возможно, он слишком много её дразнил.

— Коровий и лошадиный помет можно использовать для усиления железа.

Кусла сперва сказал это.

— А голубиный помет я хочу испытать, чтобы узнать, работает ли он также.

— ...

Голова Фенесис оставалась повернута в сторону.

Однако Кусла не возражал против этого и продолжил:

— От яиц я планирую использовать белок и скорлупу. Если скорлупу растолочь в пыль и бросить в печь, то из железа уйдут примеси. Белок используют, чтобы убрать осадок в виноградном вине.

— ...Виноградное вино?

Кусла не мог продолжать, если будет только объяснять и рассказывать, игнорируя всё остальное.

Возможно, ему просто нравилось заботиться о других.

— Очищенное крепкое вино можно сбродить в уксус, а уксус имеет свойства разъединять металлы. Поэтому его можно использовать как реагент.

— ... А, а пшеница?

— Ах, яичная скорлупа ведь белая? Если скорлупа может так повлиять на процесс очистки, то я хочу посмотреть, какой эффект будет от пшеницы, ведь молотая она тоже становится белой, поэтому я и хочу использовать пшеницу. У неё может быть тот же эффект, но не та же эффективность.

В ответ на объяснение Куслы, Фенесис не знала что и сказать.

Возможно, она начала сомневаться, после того как её так часто дразнили.

— Ты знаешь как очищают железо?

— Э? ... Н-ну если по-простому, то я могу понять.

— Разве?

Кусла сказал это слегка насмешливым голосом, и Фенесис уставилась на него.

— Ты сжигаешь породу и собираешь расплавленные части в форму для металла.

Я права? Фенесис выпрямила спину и выставила вперед грудь, выглядя немного радостной.

— В принципе верно, но на практике работа немного сложнее.

— Угх...

— Если это железный песок, и нам требуется получить железо обычной чистоты, то твой метод можно использовать. Мы кладем железный песок на пылающий уголь и ждем металла. Однако, если кто-то хочет улучшить его чистоту, то должен убрать плавающие на поверхности примеси.

— ...А затем?

— Сложности начинаются тогда, когда примесей больше, чем самого железа. В этой ситуации процесс очистки становится более сложным. К примеру, когда внутри есть примеси свинца, то мы сначала должны нагреть слиток, расплавив свинец, чтобы легче было его убрать, и то, что останется в блоке железа, будет похожим на грубую бумажную ткань. Мы его вынем, остудим, разобьем молотом на кусочки и промоем потоком воды. После этого там образуются разные слои минералов: из-за различной плотности некоторые быстро потонут, некоторые медленно всплывут. Тогда мы просто извлечем железо, насколько это будет возможно, засунем его в печь и снова расплавим. После этого добавим немного угля, несколько поленьев с листьями и немного свинца сверху. Мы снова добавляем свинец потому, что, расплавившись быстрее железа, он заберет с собой некоторые дополнительные примеси, позволив нам извлечь их. Добавление дерева и угля увеличит чистоту. Иногда, мы можем добавлять такие вещи, как яичную скорлупу или известь. Известь это... такие белые камни.

Кусла пожал плечами, а Фенесис смутно кивнула.

— Нагревание продлиться от заката до рассвета, или около того. В этом случае, такие факторы, как: добавление древесного угля, методы нагрева, а также затраченное время – будут влиять на финальный продукт. В процессе нагрева, мы должны убирать всплывающие примеси и выкидывать их. Как только всё будет завершено, мы вынимаем расплавленный продукт, охлаждаем его, и после этого, если хотим создать что-то вроде меча или щита, то надо продолжить процессами ковки и закалки. Если там будет присутствовать сера или другие примеси, то нужно будет изменить температуру и использовать добавки. Вот, вероятно, и вся суть.

Услышав, как Кусла разложил всё по полочкам, Фенесис, поглощенная его словами, внезапно пришла в себя.

— Э-это действительно немного сложно.

— Верно. Это сложно, даже если мы знаем, что очищаем.

Как только Кусла сказал это, Фенесис снова смутно кивнула.

— Ещё вопросы? – спросил он. Она подняла свою голову, но тут же на её лице появилось беспокойное выражение, и она снова отвернулась.

— Ты мой надсмотрщик, верно? Необходимо обмениваться информацией и доверять друг другу.

— ...

Глаза Фенесис посмотрели в сторону от Куслы, показывая недоверие и ярость на сказанное им о доверии. Однако, когда она вернула взгляд обратно, её лицо явно выражало сомнения.

И потом, по всей видимости, Фенесис не была тихой девушкой, которая может сдержать вопрос рвущийся из груди.

— Есть что-то, о чём ты мне соврешь, но я всё равно хочу об этом спросить.

— Ты действительно ужасно предвзята.

— Как далеко вы можете зайти в своём Богохульстве?

Фенесис подняла этот вопрос, демонстративно игнорируя шутку Куслы, и этого было достаточно, чтобы он замолчал.

— Вы, алхимики, последователи ереси, плюете на Бога, нарушаете порядок в мире и потакаете удовольствиям, как я слышала.

— И?

— И-и меня назначили сторожить вас...

Беседую с Фенесис, они дошли до рынка. Бесчисленные ряды товаров и шумная атмосфера наполняли это место. Однако Кусла пришел сюда не за ингредиентами для ужина или чтобы быть спекулянтом.

Конечно же, здесь продавали товары, которые были ему нужны, и вскоре они держали сумки всех размеров.

Кусла передал мешок Фенесис, и та его инстинктивно схватила. Но вскоре нахмурилась, так как мешок оказался наполнен лошадиным и коровьим помётом.

— Ты, ты в самом деле!..

Фенесис, казалось, разозлилась и выдохнула в сторону.

Однако закупки отвлекли её, и прежде чем они смогли продолжить разговор, они уже продолжали ходить от одного магазина к другому, что слегка смущало Фенесис. Она была очень обеспокоена, думая, впадет ли Кусла в ярость от настолько прямого вопроса.

Она ведь только что, прямо ему в лицо, назвала это ересью.

— Как и ожидалось от места, возле зоны боевых действий, тут есть даже такие магазины, – сказал Кусла, остановившись перед прилавком, мимо которого почти прошел.

Фенесис отстранила мешок с пометом, который держала в руке, думая, что же могло заинтересовать Куслу, а, посмотрев туда, она также была удивлена увиденным на прилавке.

— Но это, конечно, выглядит не столь ценно, если расставить его вот так, – отметил Кусла, криво улыбнувшись. Фенесис могла лишь сухо скривить губы.

На прилавке лежало множество священных предметов; продавец, заметив остановившегося возле прилавка Куслу, подошел к нему из глубины магазина.

— О, вам что-нибудь надо? Эти вещи лучшие из освященных товаров епархии южного Архиепископа. Ах, или вы ходили закупать продукты? Тогда позвольте продемонстрировать этот горшок. Если вы нальёте в него воду, то любая сточная вода будет очищена, а если этой водой вы будете обмывать еду, то вам не придётся волноваться о том, что какой-нибудь язычник касался её. Сейчас я могу продать вам один горшок за двадцать квилов, или два — за тридцать шесть. Что скажете?

— Ты слышала это?

Кусла сказал это Фенесис, стоящей за ним, дразнящим голосом, и торговец мог расслышать стоны. На данный момент у неё не было достаточной воли, чтобы подозревать продавца магазина в попытке продать предметы с такими подозрительными функциями, вернее, она была полностью сосредоточена на перемещении мешка с сушеными фекалиями подальше от своего тела.

— Н-ну и ну, разве это не одна из Сестер Ордена... хе-хе.

Жители города сразу могли сказать, что она связана с Орденом, по украшениям на её рясе.

Кусла проигнорировал ерзанье загнанного в угол владельца магазина и быстро просмотрел предметы, лежавшие на прилавке.

Там были латунные подсвечники для алтаря, оловянные бутылки, железные кубки и бронзовые дарохранительницы.

Здесь были товары, на которые посмотрят алхимики, но среди них было то, что сильнее всего бросалось в глаза.

— Что это?

— А? О-о чем вы говорите?

Владелец запаниковал и протянул руку, чтобы схватить предмет. Это была небольшая, размером с ладошку, статуэтка Божьей Матери.

— Это, уважаемый сэр, статуэтка Божьей Матери, сделанная специально по заказу рыцарского Ордена Гулбетти...

— Я полагаю из чистого серебра?

Статуэтка была очень незаметной, и на первый взгляд можно было заключить, что она небрежно вылеплена из извести.

Но настало время взять её из рук продавца; когда он держал её в руке, то ощущения шли другие, чем от камня.

— Сколько за неё? – спросил Кусла, но владелец магазина словно не мог понять его вопроса и некоторое время стоял никак не реагируя.

— Э-эм, на самом деле, она не для продажи.

— Хм?

— Ну, недавно она продавалась, но вскоре поступил приказ, что их надо вернуть назад. Кажется, они понадобились Церкви или что-то в этом роде...

Кусла посмотрел на статуэтку Божьей Матери у себя в руке, а затем переместил взгляд на владельца магазина.

— Частенько говорят, что Орден — это правая грудь, а Церковь — левая.

— Хе-хе.

Однако, продавец несколько разрывался в своих чувствах, думая, может ли он смеяться при Сестре.

Неоспоримым фактом было то, что Церковь и Орден почитали всемогущего Бога, но формы почитания у них существенно отличались.

Когда каждый поклоняется своему Святому, то естественный вопрос: "действительно ли они вышли из одного учения?" - становится абсурдным.

Однако, среди этих факторов, обе стороны поклонялись той, кого называли Святой Матерью.

Эти две силы боролись за любовь Матери, и люди находили это смешным, представляя как борьбу близнецов за груди матери.

— Итак, почему нечто, что должно было быть собрано Церковью, лежит здесь?

— Эх, это лежало среди вещей в хранилище, и я лишь случайно нашел её... Я хотел вернуть её, но был так занят...

— Ясно.

Кусла слушал объяснения хозяина магазина, в то время как осматривал статуэтку. Внезапно он заметил взгляд Фенесис.

— Итак, мисс Долли ещё в том возрасте, чтобы желать этого? – спросил Кусла дразнящим голосом. Фенесис тут же затихла, надув щеки.

— Кому-то, такому как ты, держать Святую Мать...

— Тогда она твоя.

— Ах, э, э?

Фенесис запаниковала, поймав фигурку Святой Матери, которую кинул ей Кусла.

Но хозяин магазина также поддался панике.

— Эм, но это не для прод...

— Вот плата, – сказал Кусла, положив монеты.

Хозяин магазина паниковал, но всё же из-за своей натуры торговца уставился на деньги.

— Разве ты не хотел вернуть её Ордену? Мы из Ордена.

Как только хозяин лавки услышал это, то пришел в себя и наконец-то поднял голову.

— Да, но...

— Меня зовут Кусла, и я — алхимик.

Лицо продавца тут же окаменело, он не мог ни слова вымолвить.

— Как только ты сообщишь им это имя, то они не сделают и не скажут тебе ничего в ответ. Если суммы недостаточно, то они, вероятно, заплатят оставшееся.

Владелец магазина не знал что делать и перевел взгляд на Фенесис, чтобы попросить о помощи, но та также ничего не могла сделать. Она крепко прижимала к груди статуэтку Святой Матери.

Да будет так. Как только Кусла кинул такой взгляд, он отошел от прилавка, а владелец, кажется, сомневался сказать ли что-нибудь и, чеша свою голову, думал, должен ли он его преследовать. Увидев Фенесис, он всё же пошел за Куслой. Через некоторое время, ошарашенная случившимся Фенесис засмущалась, но, наконец, поклонившись владельцу магазина, последовала за Куслой.

— Э-эм, это правда?

— Но ты ведь не против, верно? Эта Мисс Долли хорошо подходит нашей Мисс Сестре.

— ...

Фенесис хотела выразить гнев за то, что в конечном итоге её выставили дурой, но не смогла сказать, что хочет вернуть статуэтку Святой Матери.

Спустя несколько мгновений тишины, она сказала:

— Это не Мисс Долли. Это — Святая Мать.

Говоря эти слова голосом полным заботы, Фенесис смотрела на фигурку Святой Матери, которую прижимала к груди. Видя это, Кусла пожал плечами и посмотрел на неё, будто говоря: «называй как хочешь».

В то же время Кусла сказал хозяину магазина проинформировать Поста о данной ситуации, и что Пост выплатит остаток стоимости. Пост скорее всего после этого возмутиться на Куслу и попытается заставит того вернуть статуэтку Святой Матери, но в такой ситуации Кусла скажет, что это Фенесис её хотела. И так как Фенесис относится к Хору, то Посту придется отправить запрос её начальству, прося, чтобы Фенесис вернула статуэтку.

Пока они будут соблюдать эти глупые бюрократические процедуры, Кусла сможет тайно украсть фигурку Святой Матери у Фенесис и расплавить её, а уж уходить от ответа он способен сколько угодно долго. Вряд ли большие шишки будут спорить о простой статуэтке Святой Матери.

Это были основы основ путей добычи денег алхимиками.

— Так вот, в продолжение хочу сказать, что с пути мы сбились вовсе не потому, что хотели этого.

Фенесис, которая протирала статуэтку Святой Матери, игнорируя тот факт, что её ряса покрывается тусклым серебром, подняла голову, услышав, как Кусла начал спокойно говорить. Даже несмотря на то, что шли они в шумной толпе, эти слова всё равно достигли её ушей.

Внезапно, Кусла сказал с серьёзным видом:

— Но мы действительно еретики.

Кусла продолжил шагать вперед, оставив ошеломленную Фенесис позади, которая вначале остановилась, как вкопанная, а затем поспешно побежала за ним.

— Большинство людей в Ордене неправильно нас понимают. Да, это правда, что некоторые из алхимиков гонятся за эликсиром бессмертия или чудодейственным эликсиром, который способен излечить от всех болезней. Что же до меня... Я тоже гонюсь за кое-чем немного смешным.

— Э?

— Нет, ничего.

Кусла потряс головой и продолжил:

— В любом случае, алхимики практически те же ремесленники, но в отличии от них, они сборище людей, у которых не будет хорошего конца. Причина в этом.

Кусла посмотрел в сторону Фенесис и постучал рукой по своей голове.

Фенесис выглядела скептически настроенной, когда смотрела на него.

— Потому что здесь — свихнувшийся разум.

— ...Ты обо мне говоришь?

И Кусла ненароком усмехнулся на эти слова Фенесис.

— Ахаха, это не так. Прости, что пару раз дразнил тебя, так что, пожалуйста, не будь столь подозрительна.

— ...

— Я серьёзен. Я просто не могу остановиться.

— ...Не можешь остановиться?

— Верно, не могу остановиться. Как только я нахожу определенную цель, я не успокоюсь, пока не пройду до её конца. Те, кто одержим металлургией, не могут пережить, если не могут найти идеальный металлургический метод. Что если я использую этот метод, а этот, а что насчет этого? Мы продолжаем работать над этим после бесчисленных попыток и бесчисленных методов, пока не достигнем прогресса. В этом случае, что как ты думаешь произойдет?

— ...

Фенесис вставила выпавшую челюсть обратно, поглядывая на Куслу.

— Кто-то станет еретиком.

Если чистота железа может быть повышена использованием достаточным количеством угля, то что насчет других форм угля? И они используют все виды материалов, чтобы сделать уголь, добавляя их помалу. В конце концов, результаты будут точно отличаться. При этом, кто-то точно задаться вопросом, а не связано ли это с чем-нибудь ещё. Кто-то скажет, что это из-за пород древесины, другой же скажет, что из-за влажности погоды; другой скажет нет, созвездия два дня назад были неправильной формы, и наконец, кто-то скажет, что лучше было бы ему пойти в Церковь покаяться.

И, только вопрос времени, когда люди начнут бросать вызов Богу.

Были некоторые люди, которые пытались использовать духовные или проклятые техники, и использовать отвратительных существ, наподобие ящериц или жаб, чтобы сделать уголь. Даже те, кто смогут сохранить здравомыслие, пойдут путем радикальных мыслей, протестировав все виды деревянных материалов, которые можно превратить в уголь, только обнаружат то, что они не работают.

Должны ли мы попытаться использовать дерево из легендарного Креста, на котором был распят Святой?

Возможно, некоторые подумают над этим.

Известняк и яичная скорлупа могут привести к другим результатам, а собачьи кости могут вызвать другой результат; в этом случае, что если мы положим кости Святого в печь?

— Ремесленники получают прибыль за счет производства продукции, а также качества этой продукции, но мы не такие. Просто наши интересы совпадают с интересами власть имущих. Для постороннего, мы, возможно, совершаем глупости, и я тоже так же думаю. Однако, мы такие, какие мы есть, и гонимся за тем, за чем хотим гнаться. Проблема в том, что люди, окружающие нас, не думают также. Они попросту думают, что этот человек замышляет, что этот человек собирается сделать. Для него алхимик... просто кто-то сбившийся с пути...

Кусла не знал, какие приказы давали Фриче, которая однажды выразила свою любовь к нему, которые она получала до самого конца. Она, вероятно, верила всем сердцем в непонимание Церковников, и Орден также имел похожие недоразумения, которые привели к чрезмерному ответу.

Фактически, он не хотел говорить на такую опасную тему.

Ибо он чувствовал, что это был всего лишь тест на улучшение техники качества очистки.

— В любом случае, мы можем лишь принимать замечания людей, живущих вокруг нас, сделанные, ради наших исследований. Если мы не будем делать этого, то мы не сможем обеспечить себя. Но это может привести нас к еще большему безумству, и в конце концов, мы закончим тем, что окажемся под надзором Сестры с чистым религиозным сердцем.

— !

Фенесис продолжала молчать на сарказм Куслы, но её окаменевшее лицо не осталось таким надолго.

И Кусла естественно знал причину этого.

Для него это была не шутка.

Фенесис, которая казалась умной, также это поняла.

— Мы знаем, но мы не можем остановиться. Вот почему мы глупы.

Кусла усмехнулся с саркастическим выражением на лице и посмотрел вниз на Фенесис, стоящую возле него.

Фенесис якобы сопротивлялась чему-то, так как она отвела свой подбородок назад и нерадостно избегала его взгляда.

Казалось, что она не привыкла во взаимодействии с истинными чувствами другого человека.

Охотник, увидевший чистый профиль её лица, тут же мог стать жертвой охоты.

— ... Ты не устал?

Услышав этот короткий вопрос от Фенесис, Кусла на некоторое время был поражен.

— Что?

— Ты не устал? От такой жизни?

Казалось, что Фенесис смотрела на Куслу с жалостью, в результате чего последний начал гримасничать.

Выражение лица у неё было тем же, когда Кусла знакомил её с мастерской. Его прошлое было полностью пропитано ядами, что он уже осознавал о любом покушении на него, и таким образом он продолжал жить своей жизнью. Казалось, что Фенесис глубоко поняла такую реальность, так как выражение её лица было, вероятно, сострадальческим.

Я действительно ошибка, как алхимик, если позволил много о себе возомнившей Сестре, без каких-либо знаний о мире, жалеть меня.

— Кто знает? Ничто подобное не случиться ни с кем, кроме меня. Ты думаешь, я могу вообразить радость Куслы [Интереса], спящего мирно?

— ...

— На данный момент, я начинаю понимать какое смущающее это имя, но люди всё продолжают подозревать меня.

— Э?

— Я просто продолжаю идти своим путем, независимо от текущего дня и времени. Вот что это значит.

Он никогда не говорил ранее таких вещей Фриче.

Почему? Даже если его бы спросили об этом — он не знал бы ответа.

— Это реальность алхимика. Ничего больше, ничего меньше.

Разве я показываю себя слишком явно? Он думал об этом ранее.

Но возможно он желал, чтобы кто-то послушал его.

Томас Бланкет, который ранее работал в этой мастерской, внезапно умер. Фриче также постигла та же судьба, что и его.

Реакция тех, кто по роду своих занятий, должны быть более открытыми на такие события, вполне ожидаемо, но почему другие слишком остро реагируют на то что он делает и к чему стремятся его интересы? Этот вопрос частенько у него появлялся. Его мотив становления алхимиком был действительно незначительным, и здесь нечего было преувеличивать.

Пока он продолжал размышлять, его разум стал белым, словно ряса, висящая на Фенесис.

Перед лицом такой белизны, он подсознательно подумал взяться своей рукой за неё.

— Поэтому, у меня есть к тебе просьба.

Но если он продолжит размышлять об этом, то станет негодным, как алхимик.

Кусла посмотрел на Фенесис и сказал:

— Если ты тут из-за какого-то сильного недопонимания, то пожалуйста скажи мне.

— ... Недопонимания?

— Если быть точным, то это должно называться «секретный приказ».

В ответ на слова Куслы, лицо Фенесис на секунду напряглось. То ли потому что она что-то скрывала, то ли по какой-то другой причине — он этого не знал.

Но хотя он этого не знал, но для него было бы лучше, если он сделал бы обещание.

— Будет слишком проблемно, если мы оба продолжим друг в друге сомневаться. Громадные тени появляются на стене в основном от маленьких кроликов.

— И я этот кролик?

— Это ты сама сказала.

Кусла слегка подразнил Фенесис, и позже, случайно, засмеялся.

Но его улыбка постепенно испарилась, и с тем что осталось на его лице он посмотрел на её руку.

— Мы одинаковые...

— А?

— Э?

Фенесис подняла свою голову и несколько раз моргнула.

Она, кажется, пробормотала это невольно.

— Н-ничего. В любом случае, я твой надсмотрщик, поэтому мне надо закончить эту миссию.

Слова, сказанные ею, заставили их почувствовать другую атмосферу, отличающуюся от ранней. Будет уже слишком, если он продолжит расспрашивать Фенесис, видя, как она вцепилась в статуэтку Святой Матери, и, скорее всего, молилась.

Основываясь на том факте, что она смогла войти в монастырь Ордена в таком молодом возрасте, то казалось, что у Фенесис также была не простая жизнь.

— В любом случае я надеюсь, что мы насладимся этим вместе.

Кусла сказал это, и Церковный набат прозвенел по всему рынку, извещая о наступлении полуденной молитвы.