24 апреля, вторник. Сегодня Шиппо Такума в обычное время поговорил со своей союзницей Савамурой Маки на тему «нового порядка», а после вернулся домой.

На часах уже было 23:00. Чтобы не беспокоить людей в доме (включая слуг), он поужинал вне дома и сообщил семье, чтобы его не ждали. Слуги, живущие в доме, уже должны были отправиться спать, поэтому Такума прошел через заднюю дверь, проигнорировав дверной звонок.

— Такума-сан. — Пока Такума снимал обувь, его позвал молодой человек, который был несколькими годами старше него. — Сэнсэй ждет вас в кабинете.

Сэнсэем он называл главу семьи Шиппо — Шиппо Такуми*. Молодой мужчина служил помощником отца и, скорее всего, получил приказ от отца ждать Такуму здесь. Такума подумал: «как это бесит», — но всё равно не мог это проигнорировать. Ответив молодому мужчине: — Понятно, — Такума направился в кабинет.

На первый взгляд, семья Шиппо работала инвестиционными консультантами, в особенности в сфере производства инструментов для измерения погоды. В части управления рисками, инструменты для определения погоды использовались для прогнозирования различных катаклизмов. В части управления финансами, ценность этих инструментов определялась различными погодными значениями, такими как: температура, влажность, конденсация и другие. Хотя индустриализация сельского хозяйства уменьшила необходимость этих инструментов, рост использования солнечной энергии в качестве основного источника электроэнергии в развитых странах требовал четких данных по солнечной активности, это и стало основным источником дохода компаний, прогнозирующих погоду. Шиппо Такуми называли «Сэнсэем», потому что он был известен на всю страну за то, что его компания объявляла прогнозы погоды на целый год.

Однако сейчас Такума шел на встречу с главой одного из Восемнадцати замещающих кланов, с волшебником, магические способности которого были достойны Десяти Главных Кланов — Шиппо Такуми.

— Входи.

Входя в кабинет отца, Такума услышал эту фразу, и сел на диван. Его и отца разделял толстый, тяжелый стол.

Такуми оторвался от офисного стола и посмотрел на Такуму.

— Такума, как дела в школе? Тебе нравится там?

«Ты позвал меня сюда в такой час, чтобы поговорить об этой чуши?» — вот что машинально чуть не сказал Такума. Он понимал, что это лишь начало разговора, но его разъяренные эмоции чуть не взяли верх над рациональным мышлением.

— Отец, я ведь говорил много раз. Для меня старшая школа — не место для веселья и игр.

В ответ на лице Такуми образовался немой вопрос: «Серьёзно?».

— Какой же ты упрямый. Ненужно так себя накручивать.

— Отец, это ты слишком расслаблен! — Видя, какой Такуми безмятежно-спокойный, Такума не выдержал и его возмущение наконец вырвалось наружу. — До следующих выборов Десяти главных кланов остался всего лишь год. Такими темпами Саэгусы вновь займут наше место, а Шиппо снова будут унижены, им уступив!

— На выборах выбирают десять семей из двадцати восьми. — Голос Такуми был полон тщетности. — Думать только о семье Саэгуса совершенно бессмысленно. Даже ты, Такума, должен это понимать. — Такуми говорил эти слова не первый раз. Скорее даже, он говорил их сыну весь прошлый год ежедневно, за исключением тех дней, конечно, когда сына не было рядом. По крайней мере такое было у Такуми чувство.

— Нет, смысл есть. — Но сын никогда не слушал слов отца.

— Семья Саэгуса не более чем одна из двадцати восьми семей.

— Они — другие. — Сегодня Такума был упрям как никогда.

— Такума.

— Они не такие же. Саэгусы — другие.

Такуми выдохнул от усталости:

— Кто же вбил эту мысль тебе в голову?

— Неважно кто! Важно то, что Саэгусы предали имя «3» и использовали украденное «7», чтобы занять место в Десяти главных кланах!

— Такума... они изменили «3» в фамилии на «7»* ещё в те дни, когда не было Десяти главных кланов. Когда Сэнсэй предложил систему Десяти главных кланов, Саэгусы уже поменяли фамилию. Более того, они и вправду обладают силой, которая позволила им стать одними из сильнейших среди двадцати восьми семей.

— Одними из сильнейших... Это лишь итог того, что они забрали себе результаты секретных исследований Третьего и Седьмого исследовательских институтов. Очевидно, что окончательный экспериментальный субъект Третьего исследовательского института сбежал оттуда, прихватив с собой «Стадную защиту», которую создала и развивала семья Шиппо до самого последнего завершающего этапа, исключительно ради их выгоды. Не только наша семья Шиппо, но и Митсуя, Миказуки, Танабата и Нанасэ — все были обмануты семьёй Саэгуса! Отец, как ты можешь быть спокоен после всего этого?!

— Такума. Как и мы, волшебники из семьи Саэгуса — тоже экспериментальные субъекты.

Услышав, каким горьким тоном Такуми это произнес, даже взбешенный Такума замолчал.

— Они — искусственные создания. Единственная разница в том, что в отличие от других двадцати семи семей... нет, других двадцати шести семей, которые довольствовались своей судьбой экспериментов, они выбрали собственный путь. Это не то, о чём надо сожалеть, этим надо гордиться.

— ...По сути дела, отец, ты говоришь, что предательство и воровство заслуживают похвалы? — Такума кое-как смог ответить.

— Разве ты сейчас не пытаешься опередить Десять главных кланов?

— Это!..

Однако ответ Такумы оказался словно бумеранг, который промазал по цели и вернулся к кидающему. Видя своего сына, который замолчал с надутым выражением на лице, Такуми чуть вздохнул.

— Забудь. Я знаю, что бы я ни говорил, ты это не примешь.

«Обвинения» Такумы и «убеждения» Такуми начались не сегодня. Включая эту перепалку, отец и сын повторяли этот разговор множество раз. Но сколько бы это ни повторялось, они всегда спорили, лишь доказывая, что связь отца с сыном становится всё слабее и слабее.

— Я позвал тебя сегодня, потому что мне надо кое-что сказать.

— ...В такой час? — Такума вложил столько сарказма в эти слова, сколько смог.

— Всё потому, что это необходимо сказать тебе сегодня. Честное слово, если бы я знал, что ты настолько задержишься, то назначил бы с тобой встречу заранее. В этом случае я бы смог поговорить с тобой, когда ты вернулся из школы.

Тем не менее те слова сыграли против Такумы.

— ...Прости.

— Ты не должен просить прощения у меня. Проси мать о прощении. Она еще не должна была пойти спать.

Такума не пытался скрыть своё выражение лица, его глаза забегали по кабинету. Такуми перешел к делу:

— Такума, не иди завтра в школу.

— Отец? Что ты такое говоришь? — Такума был потрясен, и он не притворялся. Слова отца его и впрямь изумили.

— Завтра Первую школу посетит конгрессмен Канда из оппозиционной фракции.

Такуми подозревал, что сын найдет это всё довольно странным, поэтому он начал объяснять свои намерения, не тратя время даром.

— Конгрессмен Канда из оппозиционной фракции? Ты имеешь в виду Канду, поборника прав человека и антимагического сторонника?

— Верно. А также его последователи из СМИ.

— С какой целью? — спросил Такума, но уже догадался об ответе. Принимая во внимание недавние заявления конгрессмена Канды, широко освещенные в прессе, цель посещения Первой школы становилась очевидной. Такума это спросил, лишь чтобы убедиться.

— Он собирается устроить шоу о защите подростков от насильственного лишения свободы из-за их магических способностей.

— О гражданских правах?! — Даже зная это, Такума не мог не выплюнуть это. «Не стоило волноваться» было написано у него на лице.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но твой противник — национальный конгрессмен. Создавать ему проблемы себе дороже.

Слова отца вызвали гневное выражение на лице Такумы, но по совсем другой причине, нежели ранее.

— Даже если он проблемный противник, я не собираюсь устраивать ссору, не заботясь о последствиях. Я не ребенок.

— А если они собираются это сделать?

— ...Ух, ну конечно. Думаешь, меня так легко спровоцировать?

Такуми расслабился и откинулся обратно на диван.

— Хорошо. Если ты говоришь так решительно, то будь готов отвечать за свои слова.

— Я всегда отвечаю за свои слова! Это всё, что ты хотел сказать?

Не то что Такуми, любой усомнился бы, что спровоцировать Такуму «трудно», если бы увидел такие часто повторяющиеся слова и воинственное отношение.

— Такума, в это вовлечен Саэгуса-сама. Без особой нужды не вмешивайся, — сказал Такуми, но не потому, что его беспокоило отношение сына. Фраза была очень выверенной и сказанной как раз тогда, когда нужно.

— Саэгуса?! — Как и ожидалось, Такума отреагировал резко.

— Не делай ничего без особой нужды. Ты должен отвечать за свои слова.

Вот только они уже достигли договоренности.

— Семья Шиппо не станет вмешиваться в этот инцидент. Ты слышал меня, Такума. Это моё решение.

После всего сказанного Такума просто не мог отречься от своих слов...

— ...Я знаю! — Лишь это мог ответить Такума.

◊ ◊ ◊

Для всех в Первой школе они были внезапными гостями, хотя, наверное, и нежданными тоже. Десять мужчин и женщин вышли из трёх черных лимузинов. Там был конгрессмен Канда, его секретарь, телохранители и работающие на него репортеры.

Во время четвертого урока (первый урок после обеденного перерыва) они неожиданно потребовали встречи с директором. Конечно же, встреча не была запланирована заранее. Честно говоря, им бы с радостью отказали и указали на дверь, но статус национального конгрессмена обладал такой силой, что так поступить было нельзя. С прошлого века в этом отношении мало что изменилось.

Заместителю директора, Яосаке, оставалось лишь с кислой миной на лице поприветствовать конгрессмена Канду, который пренебрег всеми приличиями и требовал встречи.

— Конгрессмен Канда, я, кажется, уже говорил, что директор Момояма находится сегодня на деловой встрече в Токио. Пожалуйста, не могли бы вы придти, когда директор будет на месте?

— Хо. Вы пытаетесь выгнать меня, Канду, как ребенка, и просите придти в другой раз?

— Конечно нет.

— Тогда мне хватит и заместителя. Я бы хотел собственными глазами увидеть занятия вашей прославленной школы.

— Я не могу выдавать подобные разрешения. Как я и говорил, вам надо напрямую спрашивать у директора.

Канде и Яосаке было по пятьдесят лет. На первый взгляд, с точки зрения обычного телевизионного обывателя, Канда, благодаря визажистам и пластическим хирургам, выглядел моложе. Но при ближайшем рассмотрении истинный возраст Канды тоже можно было разглядеть. Хотя они оба были из одной возрастной группы, один говорил всё с большим и большим рвением, в то время как другой всё сильнее потел и часто отступал, не решаясь принимать ответные меры, а больше отшучиваться, что было обычным действием.

Откровенно говоря, Канда с самого начала знал, что директора нет на месте. Или даже точнее говоря: он приехал сюда именно потому, что директор отсутствовал.

Директору Первой школы, Момояме Асуме, был 71 год. Он занимал пост директора уже одиннадцать лет. Внешний мир его хорошо знал за большой вклад в высшее образование для волшебников. Однако в то же время его критиковали за пренебрежение к различиям между первым и вторым потоками, что усиливало негатив и усложняло отношения между этими двумя сторонами. Тем не менее критика в отношении его ответственности не выходила за пределы перешептываний за спиной. Момояма Асума был авторитетом не только в магическом, но и в высшем образовании, и у него были очень многочисленные связи в разных областях. Он был не тем, с кем конгрессмен Канда мог скрестить мечи в прямом бою.

Желая успешно сыграть, пока Момояма далеко, Канда спорил с Яосакой, который пытался предотвратить вмешательство СМИ, пока директор отсутствует. Время шло, а Канда удерживал преимущество. Заместитель директора хотел не более чем потянуть время, чтобы оно истекло и закончились бы занятия. Для конгрессмена Канды такой результат был бы синонимом фразы «выиграть битву, но проиграть войну». Но когда Канда заволновался и решил форсировать события, в кабинете директора раздалась мелодия, напоминающая звуки пианино.

Вместе с внезапным перезвоном часов монитор на стене, показывающий картину известного импрессиониста, начал меняться. Изображение быстро сменилось на ясную картинку реального времени.

— Директор?! Разве вы не на встрече?

На экране появился директор Момояма, который должен был быть на встрече с Магической ассоциацией. Этот экран мог принудительно включиться, чтобы соединять того со своим кабинетом.

— Мне удалось ненадолго освободиться, — скудно ответив на вопрос заместителя, директор Момояма перевел взгляд на Канду.

От изображения, которое передавалось камерами, установленными в ключевых точках четырех углов монитора, исходило такое впечатление, будто перед ними стоит реальный человек. Под пристальным взором Момоямы Канда немного забеспокоился.

— Так какова цель вашего сегодняшнего визита, конгрессмен Канда?

На изображении было видно, что волосы у Момоямы седые, и они уложены на самурайский манер*, а на нижней половине лица снежно-белые усы и козлиная бородка. Глазницы были впалыми, а седые брови густыми, потому глаза было слабо видно и было очень сложно понять, что он думает. Тем не менее обжигающий взгляд, исходящий из глубин этих впалых глаз, полностью передавал ярость, которую нельзя было понять иначе как вызванную этим грубым посещением.

— Ах, нет, я смиренно прощу прощения, что не уведомил о посещении заранее. — Пусть Канда отвечал почти так же, как и Яосаке, но в этот раз вжал живот.

— Раз вы уже осознали это, не могли бы перенести свой визит на другой день? — потребовал Момояма, поймав того на слове. Слова «приходите в другой раз» из уст человека, у которого в этой школе была высшая власть, имели даже больше силы, когда его не было на месте. Хотя Канда машинально почти кивнул в ответ, он с трудом смог остановиться благодаря своим репортерам, которые ему шептали: «конгрессмен, конгрессмен».

— В другой раз я бы поступил так, как вы и попросили, директор, но сейчас я думаю иначе.

— Хо.

Момояма, глядя всё так же серьезно, позволил тому продолжить говорить. Даже через камеру Канда был явно ошеломлен аурой Момоямы, впрочем, хоть как-то, но языком он все ещё шевелить мог.

— В последнее время в обществе начали появляться некоторые уродливые слухи об учебных программах школ магии. Могли ли ученикам девяти старших школ магии промывать мозги, чтобы превращать их в солдат?

— Что за бред, — резко ответил Момояма, лицо у него стало разъяренным. Он был лишь директором Первой школы, потому у него не было власти управлять всеми школами магии, но реформы, которые он провел в учебном плане своей школы, были приняты и другими школами. Как учитель, Момояма очень гордился проектом развития волшебников, который он сам разработал. — Конгрессмен Канда, вы знаете о статистике наших выпускников? К примеру, 65% из них в прошлом году поступили в университет магии. И менее 10% выбрали Национальный колледж обороны, — ответил Момояма всем известными данными.

Однако Канда в отместку радостно улыбнулся, как будто он подобного ответа и ждал.

— Тем не менее если исследовать те места, куда пошли выпускники университета магии, окажется, что 45% выпускников выбрали работу, связанную с JSDF. Если сложить их с учениками, пошедшими после окончания старшей школы в Национальный колледж обороны, то получается, что больше половины учеников после окончания старших школ магии связывают свою жизнь с военными.

Момояма даже не дрогнул, когда увидел слегка ликующую физиономию Канды, расставившего свою ловушку.

— Это всего лишь пути, которые они сами и выбирают. Под конец обучения в университете магии они становятся уже взрослыми, способными принять собственное решение. Слабое вмешательство со стороны не способно дать какой-либо значимый эффект.

— Конечно. — Почему-то Канда полностью согласился с доводом Момоямы. — Мои мысли абсолютно совпадают с тем, что сейчас вы сказали, директор. Именно из-за этого я пришел проинспектировать школу, чтобы стереть все безответственные слухи о том, что старшие школы магии — это не более чем тренировочные лагеря для военных.

Правда, Канда промолчал, что собирается пропагандировать впечатления от посещения старшей школы магии так, как выберет сам. Только вот уловка такого уровня никогда бы не проскользнула мимо хитрого Момоямы.

— Это проблема... Уроки практической магии крайне деликатны. Внезапный визит может посеять волнения среди учеников.

— Я не причиню никаких неприятностей. — Канда начал вести себя более жестко. Не то чтобы он отбивал утраченные позиции, просто упрямился из-за того, что ему не удавалось превзойти Момояму.

— ...Если вы поручаетесь за это, то я дам разрешение на осмотр, — Момояма сделал вид, что немного над этим поразмышлял, и принял просьбу Канды. Не обращая внимания на полностью пораженного и растерянного заместителя Яосаку, Момояма продолжил говорить тоном, не терпящим никаких отказов: — Однако вам позволено наблюдать только с начала пятого урока.

— Это... нет, меня это устраивает. — Канда машинально чуть было не возразил против неожиданного ограничения, но так как он уже сказал, что «не причинит никаких проблем», то возражать не мог.

— Заместитель, у каких классов сегодня практика на пятом уроке? — Момояма задал вопрос Яосаке, притворяясь, что не замечает внутренней борьбы Канды.

Смешанные чувства удивления и растерянности в Яосаке сменились на полное изумление. Всё потому, что даже без его ответа Момояма обычно прекрасно знал обо всём школьном расписании для каждого класса.

— На пятый период не запланированы практические занятия. — Тем не менее нынешнее положение не позволяло Яосаке спросить об этом, а позволяло лишь ответить на заданный вопрос. И он ответил. — Однако вместо официальных запланированных уроков, ученики класса 2Е запрашивали разрешение на проведение внеклассного эксперимента на школьном дворе.

— Как вы и слышали, конгрессмен Канда. Похоже, вам всё-таки лучше придти в другой день.

— Этого не может быть! Тогда по крайней мере позвольте мне наблюдать за половиной уже идущего четвертого занятия.

Перенос визита на другой день позволил бы Момояме сделать все необходимые приготовления заранее. У директора были близкие связи с оппозиционной партией, откуда и был Канда. Он боялся влияния Момоямы и, очевидно, этим визитом нанес тому внезапный удар, в другой день такого преимущества уже не будет.

Канда тогда немного отступил, так как учитывал это, но он ведь уже согласился с директором.

— Конгрессмен Канда. В середине экспериментов ученики могут потерять концентрацию и отвлечься на микрофоны и камеры. В худшем случае, магия может завершиться неудачей и ученикам будет нанесен непоправимый вред. Ни один учитель не хочет, чтобы нечто подобное произошло.

В конце концов, Канда ничего не смыслил в магии. Ему не хватало знаний, чтобы оспорить слова Момоямы. К тому же Канда использовал учеников в качестве оправдания, потому он и не решался вызвать переполох, из-за которого может рухнуть будущее ученика.

— ...Я понимаю. В таком случае, пусть даже если это внеклассный эксперимент, позвольте мне присутствовать.

— Понятно. Заместитель, вызовите Смит-сэнсэй и проводите конгрессмена Канду.

Сильное разочарование — это всё, что мог испытывать Канда. Не выражая никакого ликования, директор Момояма отдал эти приказы заместителю Яосаке и разорвал соединение.

Начался пятый урок, и Дженнифер повела их в лабораторию излучения, в которой и шли приготовления. Пока они шли, один из нанятых Кандой репортеров ему прошептал:

— Конгрессмен, вам не кажется это странным?

— Что ты имеешь в виду? — тихо и немного недовольно спросил в ответ Канда, но репортер не обратил внимания на недовольство и продолжил:

— Тот факт, что сегодня нет ни одного практического занятия. Как будто они знали, что мы придём.

— Чушь... Просто совпадение. Они не должны были знать о моих планах. Я ведь даже в партию об этом визите не сообщил.

— А как насчет этого освещения в СМИ? Ведь с ним с самого начала было что-то не то. Обычно любые действия СМИ, связанные с магией, сразу же подвергаются прессингу ещё на стадии планирования, но на этот раз всё было тихо.

Канда хотел ответить, что всё это естественно, но внезапно замолчал. Магическая ассоциация сегодня не вмешалась, потому что ему помогли высшие чины из самой ассоциации. Пусть эти помощники пожелали остаться неизвестными, но Канда более или менее предполагал, кем они были. Учитывая это, и вправду кое-что было довольно подозрительным.

Хотя Канда вел себя как антимагический сторонник, он не верил, что волшебники — нечеловечные создания. На самом деле он даже признавал пользу волшебников. Просто он поддерживал антимагические настрои перед СМИ, такой была у него политическая позиция. В массах была популярна немного яростная риторика, из-за которой волшебники могли попасть под серьезный удар. Тот, кто из тени сегодня его прикрыл (разрешил такую политическую пропаганду), понимал это, потому этот таинственный благодетель и тактично одобрил на участие в этой демагогии Канду, он не хотел позволять политикам, по-настоящему ненавидящим волшебников, захватить власть.

И всё же было ли этой причины достаточно, чтобы закрыть глаза на его антимагические демонстрации? Если за всем стоит и вправду этот человек, то он, вероятнее всего, на полную использует его в качестве политического инструмента. Однако это не гарантировало того, что Десять главных кланов в этом единодушны.

Пока он размышлял над этим, его и журналистов в его подчинении Дженнифер наконец привела в лабораторию излучения.

Когда Канда и компания зашли в лабораторию, то они резко остановились, так как столкнулись с недоброжелательными взглядами. Ученики, делавшие приготовления, смотрели на них таким ледяным взглядом, будто знали, что они придут. Но это длилось всего секунду и ученики, словно совсем забыли о политике и его свите, направили всё внимание обратно на то, чем занимались. Канда и репортеры подумали, что это, видно, они неправильно поняли и взгляды не были такими холодными.

— Смит-сэнсэй, кто эти люди?

Тот, кто заговорил — единственный, кто проявил к ним хоть какое внимание — был Тсузура, сейчас наблюдавший за учениками.

— Конгрессмен Канда и несколько репортеров осматривают школу.

— Национальный конгрессмен — это понятно, но почему его сопровождают эти репортеры? СМИ на территорию школы допускаются по разрешению в заранее определенное время. Я абсолютно ничего о подобном не слышал.

Лицо Канды почти дрогнуло, когда красивый человек, который на первый взгляд походил на учёного, вдруг посмотрел на него удивительно острым взглядом.

— Директор дал разрешение.

К счастью, Канде не пришлось отвечать на вопрос Тсузуры, так как Дженнифер ответила за него.

— Я думал, директор уехал по делам.

— Он выделил немного времени и связался с нами по телефону.

— Понятно.

Канде с репортерами немного не понравилось то, что Тсузура так легко и быстро принял настолько простой ответ. Тем не менее, по сравнению с необоснованной враждой, такая атмосфера больше подходила для ведения дел. Убедив себя принять это, Канда начал разговор с Тсузурой:

— Извините, что прервал ваше занятие.

— Да вряд ли — это ведь даже не мой класс.

Кто ж тогда на нас так посмотрел? Они услышали, как кто-то не сдержал смешок, но к тому времени как они повернулись к ученикам, все они с серьезными лицами работали, не давая и шанса узнать, кто засмеялся. Канда изо всех сил подавил глубокую нарастающую ярость, которая уже готова была прорваться, и снова заговорил с Тсузурой:

— Я слышал, что это внеклассный эксперимент. Что именно вы собираетесь делать?

— Ученики сами вызвались провести эксперимент, который не входит в учебный план.

Тсузура прикинулся дураком (в глазах Канды), и Канде пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы взять под контроль своё разочарование.

— Что же это за эксперимент? — спросил один из репортеров.

Тсузура неодобрительно посмотрел на репортера, поскольку тому сначала следовало бы себя назвать. Однако он не ответил репортеру и не спросил его имя.

— Сэнсэй, мы закончили приготовления. Можем ли мы передвинуть экспериментальное устройство?

Потому что с Тсузурой связался руководитель эксперимента Исори и случайно прервал его разговор с репортером.

— ...Хм, даю добро. — Через информационный терминал размером с лист бумаги А4 Тсузура проверил список проведенных работ, который ему передал Исори, и дал своё разрешение.

Члены клуба Робототехники, отвечающие за поддержку, лишь ответили: «как же долго мы этого ждали», — и начали управлять консолью на стене.

На протяжении всего этого действа выражение лица Канды оставалось неизменным, но глаза репортеров округлились от потрясения.

Стена лаборатории излучения открылась, не издав ни звука.

Это был простой туннель, используемый для транспортировки больших машин, но вид того, как одна из стен безоконной лаборатории беззвучно открылась, походил на секретную базу.

И всё же это чувство возникло только у тех, кто пришел извне, а сами ученики уже устали ждать и, не дожидаясь полного открытия стены, потолкали платформу, на которой стояла сферическая раковина диаметром два метра, наполовину наполненная смесью тяжелой и легкой воды (а остальная часть была наполнена паром). Хоть со стороны это действие и походило на толкание, сама платформа была снабжена двигателем, поэтому двигать её было легко, если только выбрать правильное направление. Один за другим ученики вышли на школьный двор, и Тсузура последовал за ними.

— Пойдемте, — сказала Дженнифер, и конгрессмен Канда со своими репортерами быстро поспешили следом.

— Кстати, почему неофициальный эксперимент проводится во время учебных занятий? Это обычное явление?

— Довольно редкое, — прохладно ответил Тсузура поспешившему их догнать репортеру. Тем не менее он, должно быть, почувствовал, что ответ оказался слишком негостеприимным, и сразу же добавил: — По первоначальному плану эксперимент должен был проводиться после занятий. Однако так как многие преподаватели, знавшие о подробностях эксперимента, хотели, чтобы их ученики тоже приняли участие, мы временно отменили практические занятия во всех классах, чтобы все ученики могли посмотреть эксперимент. По этой же причине эксперимент проводится на школьном дворе.

— Эксперимент был предложен учениками? — с недоверием спросил другой репортер.

— На самом деле этот эксперимент имеет огромное значение. Как с теоретической, так и с практической точки зрения.

— Говоря о практическом применении, вы имеете в виду нечто вроде секретного оружия, которое использовалось во время «Выжженного Хэллоуина» и одним ударом уничтожило вражеский флот?

Тсузура бросил ледяной взгляд на репортера, который с насмешливой улыбкой это произнес.

— Этот эксперимент намеревается бросить вызов одной из Трёх великих загадок магии веса. — Ответив на вопрос, Тсузура пошел к ученикам, собравшимся вокруг сферического водного резервуара.

Репортер попытался было что-то ещё спросить у Дженнифер, но она его опередила:

— Начинается.

Может быть, в связи с профессиональными журналистскими инстинктами, но всем своим вниманием они приковались к экспериментальному устройству, которое расположилось на школьном дворе, в стороне от школьных зданий.

Экспериментальное устройство под названием «Звездный реактор» имело простую конструкцию сферы с водой, стоящей на платформе. Водный насос убрали ещё в лаборатории излучения. По экватору сферы были прикреплены металлические чаши диаметром пятнадцать сантиметров, к которым от платформы шло четыре стержня, поддерживая их. Отверстие, через которое наливали воду, было сверху сферы и оно было закрыто тридцатисантиметровым круглым поддоном, а прямо напротив него был такой же поддон (на другой стороне сферы).

Экспериментальное устройство привлекало внимание многих учеников, стоящих у окон школьного здания. Практически во всех классах было прекращено какое-либо обучение. Зная, что нечто такое произойдет, большинство преподавателей заменили практические занятия на лекции.

Ученики, которые не хотели стоять у окон, спустились во двор. Весь класс 2Е, как и члены школьного совета, которые не принимали участия в эксперименте, тоже были тут. Точно также присутствовали все прошлогодние ученики класса 1Е, а также участницы прошлогоднего Турнира девяти школ. Кроме учеников здесь было немало учителей.

— Начать эксперимент.

Микрофон был в руках Тацуи. Все ученики, собравшиеся во дворе, мигом замолчали. Тяжело сглотнув, ученики и преподаватели заинтересованно смотрели на Тацую, который отдал сигнал:

— Гравитационный контроль.

Миюки активировала магию Гравитационного контроля. Внутри водной сферы образовалось поле гравитации, и в центре наполовину тяжелой наполовину лёгкой воды образовалась пустота, выталкивая воду наружу, к внутренней поверхности сферы.

— Ионизация.

Касуми и Изуми активировали магию из типа Рассеивания — магию фазового сдвига. Магия ионизации была, по сути, преобразованием жидкости в четвертое агрегатное состояние.

На внутренней поверхности воды с полым центром, сформированным магией Гравитационного контроля, Миюки ловко манипулировала гравитационным полем, чтобы создать из смешанной воды ионы дейтерия, водорода и кислорода.

— Нейтронный барьер. Фильтр гамма-излучения.

Минами добавила Нейтронный барьер в зону между магиями Гравитационного контроля и Фазового сдвига. Как и подразумевало название, Нейтронный барьер создал поле, отталкивающее нейтроны.

Вдобавок ко всему, Хонока вставила Фильтр гамма-излучения между Нейтронным барьером и Полем сдвига в четвертую фазу. Фильтр гамма-излучения собирал всю тепловую энергию из гамма-лучей и преображал её в видимый свет.

Фильтр гамма-излучения и Нейтронный барьер классифицировали как магию Рассеивания — магию, которая вмешивается в движение и взаимодействие элементарных и сложных (составных) частиц. Магию, которая манипулирует гамма-излучением, отнесли к Рассеивающей, потому что эта магия вмешивалась в частицы света, но в некоторой степени её туда отнесли немного позже. Эти две магии изначально были созданы для того, чтобы нейтрализовать опасность ядерного оружия, и в большинстве случаев их исследовали сообща. Для удобства исследования, Фильтр гамма-излучения и Нейтронный барьер сгруппировали в одну категорию.

— Гравитационный контроль.

Миюки начала активацию второй магии Гравитационного контроля. В центре сферы с водой появилось мощное гравитационное поле диаметром десять сантиметров. Точнее, новое гравитационное поле было создано в сферической зоне диаметром десять сантиметров и, притягивая к центру, действовало против первой магии Гравитационного контроля, тянущей всё наружу, тем самым усиливая взаимное гравитационное притяжение материи.

Металлические чаши, расположенные по экватору водной сферы, были на самом деле 60-ю специализированными CAD. Они были связанны друг с другом и все вместе образовывали устройство поддержки прицеливания. Чашевидная форма позволяла точно преобразовывать состояние центральной зоны водной сферы диаметром десять сантиметров в информацию, которая помогала поддерживать магию. По проводам внутри столбов, которые поддерживали водную сферу на платформе, информация передавалась в операционное устройство — большой стационарный CAD, для этого эксперимента расположенный перед Миюки.

С вычислительной мощностью, которую не могли себе позволить мобильные CAD, стационарный CAD собирал информацию с 60-ти устройств поддержки и посылал последовательность активации волшебнику. Благодаря этой информации Миюки могла создать магию Гравитационного контроля, которая могла противодействовать меняющейся энергии внутри гравитационного поля и использовать её. Конечно, такое было возможно только благодаря её исключительной магической силе. И всё же без техники повторяющегося гравитационного поля, разработанной на основе магии Полёта, и без точного устройства поддержки прицеливания, которое собирало данные с 60-ти устройств, даже Миюки не смогла бы непрерывно поддерживать столь стабильное и мощное гравитационное поле. Это устройство поддержки прицеливания и было ключом к экспериментальному устройству «Звездный реактор».

— Контроль силы Кулона.

Благодаря Исори, взявшем под контроль силу Кулона, электромагнитное отталкивание внутри поля опустилось до одной десятитысячной. Электромагнитная сила между частицами ядер атома дейтерия была 10^36. Когда электромагнитная сила опустилось до одной десятитысячной, гравитация стала сильнее в сто раз, чего не хватало, чтобы произойти ядерному синтезу. Однако тепловой энергии собралось достаточно, чтобы спонтанно зажечь реакцию ядерного синтеза, что означало, что кинетическая энергия ионов снизилась. Впрочем, чтобы удовлетворить условиям реакции, было достаточно простого повышения давления, вызванного ионизацией.

Появилось тусклое свечение. Наблюдавшие за экспериментом ученики бессловесно выкрикнули: «Ура!». Яркость свечения постепенно росла одну минуту, потом вторую.

Вода внутри сферической ёмкости яростно закипела. Теория этого эксперимента по собиранию тепловой энергии была такой же, как и в термоядерных реакторах на магнитном удерживании. Соударяясь с замедлителем, нейтроны теряют скорость, а их кинетическая энергия преобразуется в тепловую. В подобном реакторе была одна трудность — структурное ослабление из-за постоянного воздействия нейтронного излучения, и её нужно было преодолеть, чтобы устройство сбора тепловой энергии подвергать быстрым нейтронам напрямую. Структурное ослабление из-за нейтронного излучения было непреодолимой стеной на пути создания долговечного термоядерного реактора для практического использования. Однако в данном эксперименте в качестве замедлителя нейтронов использовалась вода, а сформированная из воды полая сфера полностью забирала энергию от реакции, тем самым убирая проблему необходимости прохождения нейтронного излучения через стены сферы, чтобы ударять по замедлителю. Такая конструкция была также очень эффективной против структурного ослабления стен сосуда. Благодаря гравитационному контролю создание пустой сферы внутри воды стало реальностью.

Цифровой термометр, установленный рядом со сферой воды, показывал, что кипящая вода достигала температуры 300 градусов. Атмосферное давление внутри сферы было приблизительно равно ста атмосферам. Хотя гравитационный контроль не дал бы разрушиться сфере, какое бы высокое внутри давление ни было, прочность сосуда уже почти достигла предела.

— Эксперимент завершен, — объявил Тацуя спустя три минуты, знаменуя тем самым окончание эксперимента.

Магия контроля силы Кулона, и вторая магия Гравитационного контроля были остановлены и свечение внутри экспериментального устройства пропало.

— Выключить Фильтр гамма-излучения.

Удостоверившись, что ядерный синтез остановлен, Фильтр гамма-излучения, используемый для захвата нейтронного гамма-излучения, был также остановлен.

— Отключить Гравитационный контроль. Поддерживать Нейтронный барьер.

Вода, покрывающая внутреннюю поверхность сферы, подчинилась земному притяжению и упала на дно сосуда.

Искусственные руки, созданные клубом Робототехники, подсоединили сверху к сферическому сосуду шланг. На конце шланга находился газовый анализатор. После открытия крышки из-за разницы давлений газ внутри сферы быстро потек в анализатор.

— Газовый состав включает в себя водяной пар, дейтерий, водород и кислород. Ионов дейтерия или других радиоактивных соединений не обнаружено!

Перед анализатором сидел сильно возбужденный Кэнто и давал простой отчёт о полученных данных. Пусть он и был простым, но раз в расчетах не оказалось ошибок, ничего пропущено не было. Собравшиеся наблюдатели восторженно закричали.

— Добавить воду в сосуд.

Следуя приказам Тацуи, к первому шлангу был присоединен гибкий шланг и в сферу начали закачивать холодную воду. Сферическая ёмкость внутри заполнилась паром, но он быстро рассеялся, показав всем абсолютно прозрачную воду.

— Отключить Нейтронный барьер.

Тацуя направил благодарный взгляд на Минами, которая с облегчением опускала плечи, а затем посмотрел на Хоноку, Касуми, Изуми и Миюки (в таком порядке). Наконец они с Исори встретились взглядами и кивнули друг другу, а затем Тацуя передал микрофон в руки Азусе, которая до этого старательно наблюдала за работой записывающих устройств.

Качая головой, Азуса попыталась несколько раз вернуть микрофон обратно ему в руки. Однако она была не в силах сопротивляться улыбке Исори и безмолвному давлению Тацуи, лицо у неё стало слезным и страдальческим, но она всё же приняла микрофон.

После нескольких глубоких вдохов Азуса поднесла микрофон к губам. Нагнав решительное выражение лица — хотя это больше походило на самоубийственное выражение — она провозгласила всем собравшимся ученикам, наблюдавшими за всем этим процессом:

— Эксперимент по устойчивому термоядерному синтезу с использованием непрерывной магии Гравитационного контроля достиг ожидаемой цели. Поэтому я заявляю, что эксперимент «Звездный реактор» завершился успехом.

Школьный двор и здания школы одновременно заполнились ликованием. Немного легкомысленные, но горячие «ура» были возгласами, возвещающими о возможностях и будущем «магии».

Охваченные ликованием учеников, конгрессмен Канда и его репортеры стояли, как глыбы льда, и только когда сферический водный сосуд был убран обратно в лабораторию излучения, а ученики стали расходится со школьного двора обратно в классы, они наконец-то смогли взять себя в руки.

— Что это сейчас было? — голосом, дрожавшим от страха, один из репортеров спросил Тсузуру и Дженнифер, которые были сильно заняты своей беседой.

— Этот был эксперимент по созданию термоядерного реактора на основе непрерывной магии Гравитационного контроля.

Однако буквальный вопрос нарвался на буквальный ответ. Голос репортера был грубым из-за волнения, но Канду, который выжил в мире двуличных политиков, было не так легко поставить в ступор.

— В смысле? Разве ученые не отказались от идеи практического создания термоядерного реактора? — спросил он.

— Кто сказал, что мы сдались?

— Отказались от чего?

Одновременно ответили Тсузура и Дженнифер. Они обменялись взглядами, и Дженнифер снова начала говорить:

— Мы никогда не сдавались. Мы просто выставили приоритетом завершение системы солнечной энергии. Пусть и исследования, требующие большое экспериментальное устройство, были остановлены из-за обрезания бюджета, но сама идея продолжала жить даже в сферах, отличных от магии.

«Вот как», — с уст Тсузуры слетело ехидное замечание, но Дженнифер и Канда проигнорировали его.

— Магия тоже является важной частью термоядерных исследований. От термоядерных реакторов, использующих магию электромагнетизма, отказались из-за сложности, но вместо них в мире теоретической магии продолжали исследовать новые термоядерные реакторы, которые полагаются на магию Гравитационного контроля.

— Когда вы говорите об исследованиях термоядерных реакторов, вы имеете в виду создание жизнеспособной термоядерной детонации последствием магии?

— Такой же, как и при «Выжженном Хэллоуине»?

Вопросы, поставленные двумя журналистами, были наполнены злобой, которая заставила Дженнифер сморщить лоб. И тем не менее колючие обвинения не успели слететь с её уст.

— ХАХАХАХА... — Своим наглым смехом Тсузура убрал готовое жало Дженнифер и слегка напугал репортеров. — Термоядерная детонация? Простите мой наглый вопрос, но что вы сейчас наблюдали?

Неестественное использование двух тонкостей было намеренным грубым ударом. Даже толстокожий человек мог сказать, что эти слова означают «вам глаза вообще для чего?». Этот мужчина с именем Тсузура был не только высокомерен, но и с саркастическим характером.

— Создание миниатюрных взрывов не требует столь сложной магической комбинации, а для громадных взрывов, о которых вы говорите, этого будет недостаточно. Тем более, единственным удачным примером глобального термоядерного взрыва является тот, который вызвал волшебник Стратегического класса бразильской армии Мигуэль Диаз с помощью магии «Синхронное линейное слияние». Никто кроме него не смог повторить это. Даже с бесчисленным количеством талантливых учеников в нашей школе — вы в самом деле думаете, что подобное возможно?

Лица репортеров исказило сильное недовольство. Они понимали, что оппонент — эксперт, а они лишь посторонние. Кроме того, они совершенно не знали, насколько сложным было «Синхронное линейное слияние». Если в мире насчитывается всего лишь одно успешное применение этой магии, то они никак не могли написать о том, что учеников обучают этому, пусть даже на экспериментальном уровне.

Тем не менее они уже давно привыкли к такому сарказму. Источником ожидаемого недовольства было пренебрежительное отношение — то, что к журналистам относились как к необразованной толпе. И это касалось не только Тсузуры; репортеры чувствовали, что заместитель директора, сам директор, та учительница и даже ученики не беспокоили себя мыслью обращаться к этим вестникам общественного мнения хотя бы с какой-то долей уважения.

— Сегодняшний термоядерный эксперимент был направлен на поиск энергии, необходимой обществу. Хотя на пути ещё достаточно препятствий, но если этот Звездный реактор станет более практичным, то, возможно, он обеспечит гораздо более богатый источник энергии, нежели солнечная энергия, — сказал Тсузура, продолжая смотреть на Канду.

Репортеры всем своим сердцем поняли, что в глазах Тсузуры они — ничто, даже если не желали признавать это.

— Ну, что вы думаете, конгрессмен Канда? Наши ученики очень миролюбивы и исполняют свой гражданский долг, не так ли?

— Вы... совершенно правы. Я думаю, что их активная позиция, направленная на улучшение жизни общества, заслуживает похвалы. — Может, у него где-то и был переключатель эмоций, но видя наглое лицо Тсузуры, Канда мог лишь силой сохранить каменное лицо и лишь неохотно кивнуть головой.

В ответ Тсузура фальшиво улыбнулся и поклонился Канде:

— Благодарю вас, конгрессмен Канда. Я записал ваши слова, которые вы только что произнесли. Я уверен, вы ведь не будете возражать, ради укрепления мотивации учащихся?

— Нет, это...

— Тут ведь нет проблем?

— Ах, нет, если я смогу помочь этим детям, то так будет даже лучше.

Отводя глаза, Канда вежливо кивнул и сказал лишь это простенькое предложение, перед тем как покинуть школьный двор. И не только двор, а саму территорию Первой школы. Он вспомнил, что сверх всего остального будет просто ужасно, если всплывет запись с его заявлением, которое противоречит его первоначальным намерениям. Поэтому сегодня ему пришлось временно отступить.

Без бога для поклонения нельзя остаться на фестивале. Отказаться от триумфального шествия оставалось единственным выбором, репортеры могли лишь покинуть Первую школу.

Дженнифер смотрела, как уходит ответственная за сегодняшнее беспокойство группа конгрессмена, и как только они исчезли из поля зрения, она сразу же заговорила с Тсузурой:

— Тсузура-сэнсэй. — Дженнифер полностью влилась в японскую культуру, она ничем не отличалась от японцев, за исключением своей внешности. Когда она обращалась к коллегам, то использовала «сэнсэй», а не «мистер». — А вы не слишком далеко зашли?

Тем не менее, говорить так вежливо было уж слишком по-японски. Но её прямоту можно было записать на американскую предвзятость.

— Эм, прости за эту наигранность. — Тсузура, похоже, немного смутился, из-за того что ему на это указали. — Я не мог ничего поделать, кроме как немного разозлиться, когда увидел, как хорошие намерения наших учеников неправильно истолковываются.

— Намерения... ли?

Не то чтобы она была не знакома со значением этого слова. Если честно, Дженнифер знала Тсузуру еще со времен университета магии. Хотя она была на несколько лет старше, её позиция в университете магии была такой же, как и у него — они были коллегами по исследованиям. Строго говоря, они были отличными коллегами, или даже близкими друзьями. Дженнифер так потрясли слова Тсузуры, потому что это было на него не похоже. Хотя Тсузура и был известен в Первой школе как человек со странностями, но это было только потому, что его характер был довольно необычен — он отбрасывал всё ненужное, иногда переходя в крайности. Обычно он не был тем, кто признает ценность чего-то такого эмоционального, как «намерение». Для обычного Тсузуры «мотивация» и «объективность» были не самыми главными. Именно потому, что Дженнифер знала это, с её уст случайно и соскользнул этот вопрос.

Тсузура тоже это понимал. И смутился именно потому, что знал, что такие слова, как «намерение», ему не идут.

— Ну, это... С технической точки зрения эксперимент был сыроват. Он чрезмерно зависел от специализации выбранных волшебников. Успех был достигнут только за счёт выбранных людей, поэтому еще много проблем придется решить до актуализации идеи.

Дженнифер кивнула в согласии с мыслью Тсузуры. Она думала точно так же.

— Однако я верю, что его готовность использовать магию, чтобы бросить вызов существующему положению дел в обществе, содержит значение, которое совершенно не зависит от завершения этого проекта. Я верю, что намерение встать лицом к обществу и изменить представления о волшебниках, ценно вне всякого сомнения.

Наверное, потому что он больше не мог скрывать своё смущение, Тсузура добавил: «Пусть эти слова и очень необычны для меня», — перед тем как отвести взгляд.

1. ↑ Тут всё правильно. Отец и сын различаются последней буквой в имени. Постарайтесь не запутаться.
2. ↑ Если кого интересует, то всё дело в иероглифах. 三枝 стало 七草. И там и там произношение одно и то же. Просто написание разное.
3. ↑ тут