— Хочешь на море съездить? — спросила вдруг Шизуку.

— Имеешь в виду пляж?

Современная система видеосвязи поддерживала одновременный разговор десяти абонентов. Миюки использовала её для обычных бесед с Хонокой и Шизукой. На этот вопрос Шизуку ответила: «Да». Ответ короткий, но для её подруги с начальной школы, Хоноки, он прозвучал как сигнал.

— Э, хочешь сказать...

— Да, это.

Вот только Миюки, знакомая с ними лишь четыре месяца, такое общение вовсе не понимала.

— О чём вы говорите?..

Хонока и Шизуку осознали (пусть и с опозданием), что оставили Миюки в неведеньи. Они перекинулись взглядами. Впрочем, Миюки на своём экране увидела лишь, как они обе посмотрели в сторону. Первой обратно к Миюки повернулась Хонока.

— Ну, ты знаешь, семье Шизуку принадлежит курорт на одном из островов Огасавара.

— Э? Шизуку, твоя семья владеет личным пляжем? — спросила Миюки.

— Ну да... — так же коротко ответила Шизуку, но в этот раз немного смутившись.

В последнее время иметь виллу на одном из необитаемых островов Огасавара стало модным среди богатых, хоть и находились невежественные критики, которые толковали это как «высокомерное желание уничтожать дикую природу».

Необитаемые острова, на которых и раскинулись пляжи, считались когда-то популярными, но их забросили из-за ухудшавшихся условий. Виллы работали автономно (источником энергии служил солнечный свет, так что они были не совсем уж и автономны), они не загрязняли природу, но без зазрения использовали земли под строительство. Конечно, Миюки не винила Шизуку и её семью за что-либо. Лишь небольшая горстка обеспеченных семей могла позволить себе личный пляж. Скорее всего, Шизуку это тоже понимала, но пусть её и не критиковали за подобную роскошь, всё равно подсознательно чувствовала некоторую степень вины.

— Мне отец сказал: «приглашай друзей». Он, наверное, хочет познакомиться с Миюки и Тацуей-саном, — попыталась сменить настроение Шизуку (но, опять же, это заметил бы лишь тот, кто с ней долго знаком), и Хонока также прошептала:

— Так твой отец там будет и в этом году...

Выражение её лица изменилось так, словно она что-то вспоминает, - скорее всего, что-то из предыдущего лета, когда она так же отдыхала с отцом Шизуку. И место отдыха, наверное, было той же виллой.

— Не волнуйся, он просто ненадолго заглянет. У него куча работы, так что он, скорее всего, освободится лишь на несколько часов.

Лицо Хоноки чуть расслабилось, когда она услышала эти слова. Миюки жгло любопытство узнать, что же там произошло, но кое-что волновало больше:

— Я не против, но... когда именно вы хотите поехать?

— Ещё не решили. Мы думали о времени, удобном для Тацуи-сана. — Шизуку прекрасно поняла Миюки, ведь всем своим видом та говорила: «я должна спросить Онии-саму».

◊ ◊ ◊

— ...Вот о чём мы говорили.

Тацуя услышал о разговоре утром во время завтрака. Поначалу он хотел спросить: «и вы об этом болтали до полуночи?» — но, конечно же, высказал совсем другое:

— Среди приглашенных только Шизуку, Хонока и мы?

— Шизуку говорила, что хочет пригласить ещё Эрику, Мизуки, Сайдзё-куна и Йошиду-куна. — Миюки чуть запнулась. — Но она не так хорошо знакома с ними, как мы, поэтому интересовалась, не можем ли мы пригласить их сами.

Наверное, она не хотела говорить ничего, что причинило бы брату неудобства. Конечно, Миюки не желала, чтобы Тацуя что-то делал, и хотела сама им позвонить, но...

— Понял. Тогда я свяжусь с Лео и Микихико. Относительно даты... — Тацуя тоже не хотел перекладывать всё на сестру, потому предложил компромиссный вариант; отпив кофе, он мысленно прошелся по своим планам, — на следующей неделе я свободен с пятницы по воскресенье. Все другие дни заняты.

Летние каникулы школ магии продолжаются до конца августа (для большинства технических и литературных старших школ они идут до середины августа, а для спортивных и школ искусств - до середины сентября).

Летние каникулы Тацуи как в прошлом году, так и в позапрошлом посвящались тренировкам с Отдельным магически оборудованным батальоном.

" Ещё в прошлом году он занимался обучением, а именно — учил Миюки. "

В этом году первую половину каникул занимал Турнир девяти школ, поэтому оставшийся график был очень плотным. Также очереди ждала работа по скорому выпуску в следующем месяце «Устройства полета».

Так что и в этом году особо не довелось отдохнуть на каникулах.

— Значит, с пятницы по воскресенье — три дня и две ночи. Я свяжусь с Шизуку.

Вот почему Миюки так зажглась идеей не потерять эту возможность. Её немного разочаровывало то, что это время она проведет не наедине с братом, но желание дать ему немного освежиться перебороло все остальные.

◊ ◊ ◊

Похоже, Шизуку и вправду оставила свои планы на Тацую, так как кивнула сразу, когда приняла звонок от Миюки. Она созвонилась с Хонокой, Миюки с Эрикой и Мизуки, Тацуя с Лео и Микихико. Тацую насторожило, что названное время у всех оказалось свободным.

В день поездки его ждало потрясение: его заставили сопровождать девушек за покупками. Это сильно притягивающее внимание событие проходило в отделе купальников большого торгового центра. Тацуя решил воспоминания о нём погрузить в самые глубины сознания и никогда более не касаться их.

Почему-то местом встречи был не аэропорт, а морской порт Хаяма.

— Ого... а корабль неплох.

На этот раз (в отличие от Турнира девяти школ) короткие шорты Эрики смотрелись уместно. Так что она оглядывала горящими от восторга глазами сверкающий белый корпус, демонстрируя всем гладкие стройные ноги.

— Разве у семьи Эрики нет яхты? — немного смутилась и спросила Шизуку. Тацуя уже довольно умело считывал выражения её лица. Эрика лишь криво улыбнулась и помотала головой:

— Корабль у нас есть, но называть его яхтой... хех, я бы не посмела. Они обычно отключают стабилизатор, поэтому поездка на нём — худшая из всех возможных.

— ...только не говори, что это для тренировок.

— Ага.

— Ваша семья — это нечто... — с удивлением прошептала Миюки. А Мизуки не знала, что сказать и какое выражение принять, поэтому лишь неясно улыбалась.

С другой стороны...

— Двигатель Флеминга... не вижу никаких воздуховодов, значит сила идет не от газовых турбин. Он работает на фотокаталитических водородных установках* и топливных элементах? — поглощенный мальчишеским интересом к механике, Тацуя тихо шептал, детально обследуя двигатель.

— На борту также на всякий случай установлены резервуары для хранения водорода, — донесся неожиданный ответ. Посмотрев выше, Тацуя увидел «капитана» корабля.

В греческой кепке, низко надвинутой на лоб, и жакете с декоративными пуговицами, он учтиво пожевывал трубку.

Ему бы ещё выглядеть чуть полнее.

Ожирение как болезнь образа жизни побороли еще двадцать лет назад, благодаря медицинскому лечению, но если уж косплеить капитана, то стоило бы поднабрать немного в весе.

Пока Тацуя озадаченно думал над этим, «капитан» протянул кисть для рукопожатия. Трубка, которую он держал другой рукой, оказалась обычной, классической. А если присмотреться, становилось ясно, что внутри она пустая.

— Ты ведь Шиба Тацуя-кун? Я — Китаяма Ушио, отец Шизуку.

Тацуя не ожидал, что тот окажется столь бесцеремонным, поэтому готов был выказать замешательство, но он имел гораздо больше опыта в общении, нежели большинство учеников старшей школы. Не поддаваясь смущению, он ответил на приветствие безукоризненно:

— Рад с вами познакомиться, меня зовут Шиба Тацуя. Я многое о вас слышал. Я и моя сестра рады знакомству.

— Я тоже рад.

Принимая протянутую руку отца Шизуку, Тацуя слегка сжал её, не нарушая этикет, но Ушио сердечно схватил кисть Тацуи.

Пожатие случилось необычайно крепким. Но, если сравнивать с Казамой или Янаги, его руки больше подходили для письменной работы. Тацую удивила даже не сила хватки, а мощь у него во взгляде. Эти сильные глаза оценят тебя, и тебе даже дискомфортно не станет, возьмут лидерство над тобой и не потерпят другого влияния; одним словом — взгляд лидера.

— ...не просто паренек, который силён своим умом. И не просто техник с превосходными способностями. Выглядит и вправду очень надёжным, — почти неслышно прошептал он. Даже Тацуе пришлось серьёзно прислушаться, столь тихим был голос. Но даже будь громкость нормальной, Тацуя не счёл бы эти слова непочтительными. Китаяма Ушио обладал величием честно оценивать того, кто стоит перед ним. Но... — Да, похоже, чутьё Шизуку не подвело. Моя дочь умеет выбирать друзей, — вдруг по-отцовски приметил он.

Тацуя удержал нейтральное выражение лица, про себя вздыхая: «так это и есть великий Китаяма Ушио, да...».

Когда тот ранее сказал, что слышал о нём — это не было обычной вежливостью.

При управлении компанией уже стало нормой использовать управленческий псевдоним, нежели настоящее имя, чтобы защитить свою личную жизнь. Отец Тацуи, в свою очередь, использовал «Шибара Тацуро(椎原 辰郎)» вместо «Шиба Тацуро(司波 龍郎)» при руководстве компании FLT.

Тацуя мельком слышал от Шизуку, что её отец управляет бизнесом, но когда услышал его управленческий псевдоним, то весьма удивился: он считался важной персоной.

Ушио женился поздно (тем более, на волшебнице, что вызвало множество трудностей, на преодоление которых ушли годы), поэтому ему сейчас было около пятидесяти или даже больше, но внешне, на глаз, он не смотрелся старше сорока.

— ...Миюки! — привлекши её внимание взглядом, Тацуя позвал сестру.

Миюки быстро подошла, тут же оценила положение и изящно поклонилась отцу Шизуку.

— Рада встрече с вами, меня зовут Шиба Миюки. Благодарю вас за приглашение.

— Благодарю за добрые слова, миледи. Я — Китаяма Ушио. Столь милое приветствие от красивой девушки — большая честь для меня и моего корабля.

Когда он положил руку на грудь и отвесил глубокий поклон, Миюки тоже, весело улыбнувшись, сделала реверанс на западный манер. Перед внешней и внутренней красотой Миюки даже у Ушио от изумления немного отпала челюсть.

— О, Отец. Я не помню, чтобы мне говорили подобные слова при встрече.

— Папа, у тебя недостойный вид — закрой, пожалуйста, рот.

Однако подобное отношение было недопустимым. На несчастного Ушио обрушился шквал слов от двух появившихся девушек.

— Нет, нет, я не раскрывал рот или что-то такое...

Одной только родной дочери он, возможно, что-то и возразил бы, но лицом к лицу ещё и с Хонокой, которую он любил, словно свою вторую дочь, ещё со времен её начальной школы... даже столь талантливый бизнесмен дрогнул. Меж тем, Хонока почувствовала недоброе, поскольку Ушио видел в ней дочь и каждый раз, когда она оказывалась рядом, передавал ей немалые деньги на карманные расходы.

Активно жестикулируя перед Эрикой и другими гостями, которые только к ним подходили, он явно пытался всех отвлечь от текущего разговора.

— Ооо! А вы, должно быть, тоже друзья моей дочурки? Добро пожаловать. Наслаждайтесь отдыхом. К сожалению, мне сейчас придется уйти, но вы отдыхайте и чувствуйте себя как дома.

Скорее всего, он бежал от затяжных разговоров с дочерью, а не из-за деловых партнеров. В его бессвязных словах чувствовалось волнение.

Наблюдая, как удивительно быстро он сел в машину и с сожалением принялся снимать греческую кепку, когда машина начала ускоряться, Тацуя прошептал: «Он хотел просто поплавать на яхте с дочерью...» — но прошептал так тихо, что никто не услышал.

◊ ◊ ◊

До одного из островов архипелага, где располагалась вилла, было около девятисот километров.

Тацуя не понимал, что весёлого в том, чтобы путешествовать по морю, а не по воздуху (уже не считалось странным иметь частный самолёт вертикального взлета и посадки, да и дешевле он, нежели яхта с двигателем Флеминга). Когда он спросил Лео и Эрику, ему просто ответили: «ведь так очаровательнее». Он почти что возразил: «мы едем на прогулку, а не в путешествие», — но передумал, бормоча под нос: «эти двое — и впрямь идеальная пара».

Что же, никто не возражал, да и ни у кого не должно было быть морской болезни. Они посчитали, что на дорогу уйдет прилично времени, и собрались в шесть утра. И, готовясь к скорому отплытию, Тацуя взошел на корабль.

Палуба оказалась гораздо больше, чем выглядела со стороны. Экстравагантных составляющих, вроде бассейна или театра, не было (это всё же яхта, а не круизный лайнер), но если бы восемь человек расставили тут шезлонги и уселись с удочками — свободного места осталось бы ещё много. Однако всю палубу покрывал прозрачный купол для снижения сопротивления воздуха, так что порыбачить не удалось бы.

— Когда яхта идёт малым ходом, мы открываем борта.

Это объясняли рулевой и та, кто за них отвечал, домработница — госпожа Куросава.

Внешность её... ну, её совершенно не «домоработницкая». На вид ей могло оказаться самое большее — лет двадцать пять. Но от неё не исходила мягкая аура, она принадлежала скорее к «строгому» типу людей. Под палящим солнцем в разгар лета, пусть и на море, и пусть даже под куполом, который не очень-то и защищает от солнца... Тацуя задавался вопросом — не жарко ли ей в таком платье? Возможно, это только его и беспокоило.

Впрочем, он и сам укрывался летней курткой с длинным рукавом, так что, пожалуй, и не ему вообще о таком думать.

Корабль был спроектирован с рулевой рубкой на носу, кабинами в трюме и прозрачным куполом, простирающимся от крыши рубки через всю палубу до кормы.

Убедившись, что все семь пассажиров на борту, Куросава направилась в рубку, и вскоре корабль отчалил.

◊ ◊ ◊

Погода царила спокойная. Хотя и штормило местами, на палубе, благодаря стабилизаторам и системам поглощения, никого не укачало. В конечном счете, яхта благополучно добралась до виллы на острове Накододжима.

Во второй половине прошлого века кораллы вокруг острова уничтожили дикие животные. После этого все усилия, направленные на создание искусственных рифов, пошли прахом. Позже из красной глины, что добывалась на побережье, здесь возвели виллы, на частные вложения построили пирс и отсыпали песчаный пляж. В этом-то и выражалось порицаемое всеми «экспертами» так называемое «разрушение природы».

Однако острова при этом всём оставались незаселёнными, никакого вреда фауне не наносилось, диких животных тоже не трогали. Так разрушение природы происходило из-за вмешательства людей или оно произошло уже после того, как люди ушли с острова?

Тацуя слишком углубился в такие мысли, но вскоре пришло время посмотреть в лицо реальности, в которой он тоже приехал на этот злосчастный пляж отдыхать. Так что ему пришлось признать: критиковать у него права нет.

Отвлекаясь от его монолога — они уже прибыли на место.

Песок был белым, а солнце — слепящим.

Но сам пляж ослеплял еще больше.

— Тацуя-кун~, не хочешь поплавать?~

— Онии-сама~, вода прохладная и очень приятная!~

Эрика и Миюки уже звали его из воды; Тацуя же, сидя под тенью зонта на пляже, помахал им рукой и кисло улыбнулся.

Слишком ослепительно.

Его слепили наряды играющих на пляже девушек.

Первой бросалась в глаза Эрика с её ярким цветным спортивным купальником. Он обладал простым дизайном без излишеств, но очень подчеркивал её стройность и пропорции.

Возле неё, размахивая руками, стояла Миюки в цельном купальнике с нарисованными цветами. Женственность её возрастала день ото дня, и этот смелый рисунок подчеркивал это сказочное очарование.

Удивляла Мизуки. Её раздельный купальник в горошек не был столь открыт, как бикини, но глубокий вырез в области груди демонстрировал очевидные достоинства, которые как-то не увязывались с её тихим характером. Из-за узких плеч и бедер, изгиб тонкой талии резко увеличивал её привлекательность.

Хонока тоже щеголяла раздельным купальником, но лямка верхней части была обернута только вокруг одного плеча — эта ассиметрия придавала ей взрослости. Если учитывать не размеры, а изгибы, то в этом случае фигура, наверное, была самой пропорциональной из всех.

С другой стороны, Шизуку сидела в девичьем купальнике с кружевами. Вот только у неё на лице так и было взрослое, обособленное выражение, и в сочетании это создавало искаженный мистический шарм.

Глядя на это зрелище, Тацуя в глубине души почувствовал себя очень неуютно, и он вскоре отвёл взор в другую сторону. Там задорно вздымались волны: Лео и Микихико устроили плавательное соревнование.

По мнению Тацуи, Лео находился в родной стихии, тогда как Микихико отчаянно пытался уловить его ритм... Почему-то это чувство показалось ему очень близким.

Он вглядывался всё дальше, в горизонт, сознание начинало постепенно улетучиваться. На некоторое время он погрузился в одиночество. Затем внезапно ощутил чужое присутствие. Взглянув на людей вокруг, Тацуя еле смог удержаться и не издать ни звука: пятеро человек склонились, глядя ему в лицо. Это и в обычных обстоятельствах давалось с трудом, а тут все были в купальниках.

— Тацуя-сан, о чём думаешь? — спросила Шизуку, наклонившись перед ним и положив руки себе на колени. С такого угла тело Шизуку казалось уже не таким детским, как он раньше думал. Конечно же, вслух он этого не сказал. А о том, чтобы на неё просто уставиться, не могло идти и речи.

— Онии-сама, мы наконец-то выбрались на море, так почему же ты не хочешь поплавать?

— Точно. Просто сидеть под зонтом целый день — терять время впустую.

Они окружили его в позе, подобной Шизуку: Миюки слева, а Хонока — справа. Глаза не знали, куда смотреть.

За Шизуку, невинно ожидающей ответа, стояла Мизуки, а возле неё склонялась Эрика со злой улыбкой на губах. Если оставить всё как есть, то это приведёт к большим неприятностям. Тацуя особо не задумывался, почему, просто знал.

— Ну ладно, пожалуй, пойду, искупнусь.

Встав на ноги и стряхнув песок с плавок, он как бы случайно увильнул из-под обзора пяти очаровательных девушек. С опущенным взглядом он скинул куртку.

Лишь только куртка упала на песок, всеобщее настроение моментально изменилось.

«Вот черт», — подумал Тацуя, но было уже поздно.

— Тацуя-кун, это... — Эрика не могла скрыть напряжения в голосе.

Всем сразу стало ясно, что она подразумевает под «этим». Не только Тацуя, но и Мизуки, Хонока и Шизуку быстро поняли, что так нервно удивило Эрику. Взгляды девушек пронизывали его тело.

Под одеждой скрывалась фигура, словно отлитая из стали. Толстые мускулы никого не удивляли. Хотя его тело вовсе не выглядело взрослым, но, несмотря на молодость, грудь и пресс его были крепки и в отличном тонусе. Он напоминал скульптуру эпохи Возрождения. Но виднелось и кое-что, чего не было у таких скульптур: по всему телу проходило бессчётное количество шрамов.

Множество заживших порезов.

Столь же много проколов.

В некоторых местах виднелись следы от ожогов.

Достаточно странно, что обошлось без следов от переломов, но даже при всём остальном становилось ясно, что это тело росло необычной жизнью.

Простые тренировки никогда не приводят к такому.

Простые тренировки продолжаются до первой крови.

Чтобы сотворить подобное с телом, нужно его по-настоящему порезать, проткнуть и обжечь, пока кровь не потечет, словно под пытками... или сами тренировки и были пытками? Именно потому, что Эрика это прекрасно понимала, она не закричала.

— Тацуя-кун... ты, что с тобой...

— Прости, это не то, чем можно любоваться. — Ответив неуместными словами на незаданный вопрос, Тацуя отвёл взгляд от Эрики и потянулся рукой к упавшей куртке. Но на полпути остановился: её, упавшую на песок пару секунд назад, теперь крепко сжимала у груди Миюки, опустившись на колени.

Пусть это и просто его сестра, он ни за что не коснулся бы женской груди, так что его рука просто бесцельно повисла в воздухе. К счастью, ему не нужно было убирать её: как только он попытался, Миюки тут же на ней повисла.

— Ах! — вскрикнула от удивления Мизуки. Миюки так тесно прижималась грудью к руке Тацуи, и их разделяла только тоненькая ткань купальника. Однако Миюки не показывала и тени смущения.

— Онии-сама, всё в порядке. — У Миюки немножко покраснели щёки, но не от смущения... — Я знаю. Все эти шрамы — это доказательства боли Онии-самы, которую ты преодолел, чтобы стать сильнее всех.

...А от того, что она посмотрела ему глубоко в глаза с такого близкого расстояния.

— Поэтому, Онии-сама, я не думаю, что ты должен стыдиться своего тела.

Выражение лица у Тацуи немного смягчилось. Затем он почувствовал, как и к другой его руке прикоснулось что-то мягкое.

Эрика негромко присвистнула. Не насмехаясь — скорее хваля.

Он прекрасно знал, кто это был, но все же повернул голову, чтобы удостовериться.

Как и ожидалось — это оказалась Хонока. Как бы соревнуясь с Миюки, она обеими руками крепко обхватила другую руку Тацуи. В отличие от Миюки, на ней был раздельный купальник, поэтому Тацуя напрямую касался нежной кожи. Скорее всего, из-за этого лицо Хоноки выглядело втрое краснее, нежели у Миюки.

— Я, я тоже не против! — она, хоть и замявшись вначале, быстро заговорила. Такое смотрелось бы нормально для любовников, однако, для обычных друзей разного пола подобное, тем более в купальнике, смотрелось чересчур смело. Казалось бы более странно, если бы она так не нервничала.

Хотя её реакция оказалась страннее.

Девушке-подростку, да даже и женщине с богатым жизненным опытом должно быть сложно смотреть на покрывающие тело Тацуи шрамы. Будь они мелкими и незначительными, вопросов бы не возникло, но такие шрамы, как правило, ассоциируются с ужасными событиями.

Тацуя знал, что снимать куртку перед девушками глупо и безрассудно, но всё равно сделал это. Наверное, палящее солнце постаралось, горько подумал он.

Столь редкая реакция Эрики смотрелась вполне понятно. И он уже давно перестал даже пытаться назвать слова и действия Миюки «нормальными». Но что же стояло за действиями Хоноки? Будто бы...

— Будто бы... разрываешься между сестрой и девушкой, да?

— Эй, тише! Нельзя так говорить, Мизуки. Назревает что-то интересное!

Тацуя прекрасно понимал, что Мизуки просто честно высказала свои мысли, но, тем не менее, всем сердцем соглашался со словами Эрики, что нельзя так. Впрочем, со второй половиной слов он согласен не был. Да и когда Эрика это произносила, её сдержанность словно испарилась. Голос же Мизуки оставался, как всегда, обычным.

Эрика зло ухмыльнулась и чуть отошла от Тацуи, который тщетно пытался справиться с Хонокой, крепко обхватившей его руку (он уже давно перестал думать о Миюки).

— Ух, прости, Тацуя-кун. Я как-то странно себя повела.

— Нет, всё в порядке. Так что, Эрика, не говори ничего лишнего, пожалуйста.

— Даже если ты говоришь не... о, точно!

«О, а я прекрасно придумала» — говорило её лицо, поскольку на нём снова заиграла улыбка.

— Давай я тоже покажу свои... боевые награды, — сказала она и просунула палец под плечевую лямку купальника и чуть приподняла её, подмигнув.

Стоящая рядом Мизуки окоченела.

Хонока, не поднимая головы, бормотала что-то неразборчивое, а Миюки смотрела на него с идеальной улыбкой. Тацуя же, с другой стороны, переводил взгляд между обеими девушками, которые всё ещё держали его.

— Пойдём купаться.

Неуклюже, с двумя девчонками по бокам, Тацуя стал продвигаться по пляжу. Эрика надула щёки, а Мизуки улыбнулась, закрывшись в собственном мирке. Пройдя мимо них и поравнявшись с Тацуей, Шизуку кивнула и просто сказала «молодец» вслед девушке, идущей справа от него.

◊ ◊ ◊

Перед Тацуей раскинулось сверкающее синее небо. Лёжа на спине в спокойном море так, что лишь лицо оставалось чуть над водой, он чувствовал лишь плеск волн.

Немногим ранее закончились морские бои: во все стороны летали струйки воды — и, как по волшебству, единственной мишенью был выбран Тацуя, однако, пять девушек против одного парня — это чересчур даже для такого крепкого орешка как он. Окажись с ним Лео и Микихико, он бы продержался дольше, но они, похоже, уплыли надолго, так как уже скрылись из виду.

— Дайте мне чуть отдохнуть, — сказал Тацуя и повернулся спиной к девушкам; личико Миюки наполнилось разочарованием, но, как и ожидалось, она понимала его дискомфорт.

Теперь девушки резвились на борту лодки. Недалеко от места, где дрейфовал Тацуя. Сохранять дистанцию от него, чтобы не тревожить, но и держать в пределах видимости — такой компромисс предложила Миюки, на что согласились и остальные подруги.

Ветер доносил до него их счастливые голоса. В основном, это были не отрывки разговоров, а обычные бессмысленные вскрики, но даже без анализа Пушионов, которые они излучали, он прекрасно понимал, что они делают. Хонока и Шизуку сидели в лодке, а Миюки и Эрика плавали по бокам вокруг них. Мизуки, должно быть, лежала под зонтиком на пляже.

Качаясь на нежных волнах, Тацуя внезапно кое-что вспомнил. Хонока говорила, что не очень хорошо умеет плавать. Он думал: можно ли ей так далеко отплывать от берега? Лодка не слишком большая и не очень устойчивая.

Своим зловещим предчувствием он попал в самую точку. То ли это «сила слова», то ли лишь предубеждение, но как только подозрение высказываешь вслух, оно вскоре становится явью. Да и не только когда вслух: мысли тоже могут быть материальны.

Тихий летний воздух вдруг пронзил крик. Тацуя воспринял информацию намного быстрее, чем увидел, что же случилось. Он сразу поднялся над поверхностью воды и рысью помчался к лодке. Эту технику передвижения он никогда не использовал, если рядом были посторонние люди, но она была в разы быстрее плавания.

Стремясь к опрокинутой лодке, Тацуя с каждым шагом Мгновенным вызовом применял магию, которая усиливала силу поверхностного натяжения жидкости, что придавало ему способность ходить по воде.

Затем Тацуя нырнул в воду вперед ногами. Следуя примеру нырнувшей ранее Миюки, Тацуя обвил руками талию Хоноки. В понятном состоянии паники Хонока дико брыкалась, и даже ударила Тацую, когда тот вытащил её на поверхность воды.

Неподалеку Эрика помогала Шизуку забраться назад в лодку. Неясно, кто из них двоих перевернул ее в прежнее состояние, но Тацуя решил спросить о том, как им удалось это сделать, позже, и потянул Хоноку к лодке.

Поднявшись на поверхность, она несколько успокоилась, но всё еще была сильно взволнована. Отчаянно и бессмысленно сопротивляясь движению, она продолжала умолять его криками «пожалуйста, подожди немного!» и «прошу!». Однако даже само пребывание в горячей воде летнего моря лишало неё последних сил. Ей требовался отдых. Поэтому Тацуя неохотно покачал головой и силой затолкал Хоноку в лодку. Как только половина её тела перевалилась за борт, Шизуку сразу же удержала её, не дав толком подняться. Разглядев её спереди, Тацуя сразу понял истинную причину сопротивления.

Купальник Хоноки был больше модным, чем практичным для плавания.

И у него потерялся верх.

Тацуя плотно закрыл глаза и молча позволил естественной гравитации спрятать его под волнами.

Спокойный воздух разрезал новый крик. Хонока согнулась и закрыла грудь обеими руками.

◊ ◊ ◊

— Хнык, хнык, уааа...

— Эм, уммм, мы чем-нибудь... Хонока-сан, ты в порядке?..

Достигнув берега, она не выдержала и заплакала навзрыд, а смущенная Мизуки, которая не знала, что же случилось, пыталась её успокоить. Трое остальных: Шизуку, Эрика и Миюки — в полном смущении стояли вокруг них.

— Хнык... Вот почему, хнык... Я говорила ему... подождааааать...

Конечно же, больше всех смутился Тацуя. По-правде говоря, ему хотелось сейчас просто убежать. Однако так поступить он не мог.

— Ну, это... Тацуя-кун просто пытался помочь... — проговорила Эрика. Безуспешно. Миюки не могла найти подходящих слов, даже сам Тацуя не мог.

— Хонока, я... прости.

Тацуя не имел совершенно никакого злого умысла, и хотя никак не был ответственен за случившееся, он всё равно не мог оставаться равнодушным. Думая над этим, Тацуя низко поклонился, и Шизуку кое-что прошептала Хоноке:

— Хонока, ты ведь понимаешь, что вины Тацуи-сана тут нет. — Ее тихий голос услышать могла лишь Хонока. — Он дал тебе достаточно времени поправить купальник.

Несмотря на тихий голос и многочисленные противоречия, слова Шизуку подействовали успокаивающе.

— Всё прошло не совсем по плану, но... — Однако кое-что подозрительное в этих успокаивающих словах всё же было. — Это неплохой шанс.

А последняя фраза и вовсе звучала заговорщицки. Шизуку сказала еще несколько вдохновляющих слов и Хонока наконец-то оглянулась.

— Тацуя-сан... ты правда сожалеешь?

— Я совершенно искренен. И очень сильно сожалею. — Тацуя снова поклонился и Хонока прошептала:

— Тогда... только на сегодня, но слушайся всего, что я тебе скажу.

— Еще раз — что?! — У Тацуи на лице появилось замешательство, когда он услышал такие неожиданные слова. Хонока совсем не походила на человека, кто может выдать нечто такое. Не только у Тацуи, но и у Миюки и Эрики на лицах отразилось похожее удивление.

— Если ты сделаешь это, то я тебя прощу. Ты согласен?..

Тацуя и Миюки обменялись взглядами.

В кривой улыбке Миюки угадывались слова «тут ничего не поделать».

— ...Ну, если ты так хочешь.

Пусть она и упомянула про «всё, что я скажу», Тацуя знал, что Хонока не из тех девушек, которые бы загадывали злонамеренные желания, как в популярной несколько десятилетий назад «Игре в Короля». Как только он кивнул в знак согласия, Хонока радостно вскрикнула: «ты пообещал!» — и широко улыбнулась.

◊ ◊ ◊

К возвращению Лео из долгого (по расстоянию и продолжительности) плаванья, настало время чая на веранде.

Весь стол украшали прохладительные напитки и красивые фрукты.

Для роли официантки Куросава облачилась в лёгкое мини-платье. Плечи ничто не прикрывало, а стройные ноги выглядывали из-под фартука, который был длиннее самого подола. Сексуальная привлекательность этого зрелища мгновенно притянула бы взгляды всех мальчишек, если бы рядом не нашлось четырёх еще более красивых фигур в купальниках.

Если же посмотреть более зрелым взглядом, то здесь можно увидеть двух красавиц, а двух и вовсе уже превзошедших само понятие красоты. Однако Лео, из-за инстинктивного желания «сначала поесть, а потом уже в романтику», не интересовали ни четыре фигуры в купальниках, ни даже взрослый шарм Куросавы.

Однако это не значит, что он совсем ничего не чувствовал. Увидев группу в купальниках, Лео сразу же задался вопросом и огляделся.

— А где... Тацуя и Мицуи?

— Они на лодке, вон там. — Ответ пришел сзади, не из-за стола. Весь уставший и промокший, запыхавшийся Микихико ответил и указал пальцем в сторону, где Тацуя и Хонока выходили в море на старинной лодке.

— ...Что, черт возьми, происходит? — спросил Лео.

— Ну, кое-что случилось. Да, кое-что... — очень уклончиво ответила Эрика. Она не грубила, скорее дулась. И когда она отвернулась, это не обидело Лео, а лишь ещё больше распалило его любопытство. За сценой с интересом наблюдал Микихико, и он тоже посмотрел на море.

Лицо Тацуи скрывала тень от соломенной шляпы, различить его казалось невозможным. Хонока же держала зонтик и сидела к ним спиной, так что её лица и вовсе было не видно. Тем не менее, пока маленькая лодка отдалялась от берега, Микихико всё равно чувствовал, как их окутывала аура умиротворенности.

— ...А там довольно милая атмосфера, не так ли?

— Эй вы, двое...

«...идиотов», — хотела сказать Эрика.

Комнату прорезал холодный воздух, исходящий со стула напротив. Щёлк, щёлк, щёлк... Микихико услышал, как от сидевшей рядом девушки исходят зловещие потрескивания, напоминавшие о самой злой зиме.

— Микихико-кун, не хочешь охлажденного апельсинового сока? — приветливо заговорила Миюки и, улыбнувшись, передала ну очень холодный стакан.

А Куросава как нельзя кстати передала ложку — и Микихико машинально её взял. Это была ложка для холодных десертов со льдом.

Миюки взяла в руки другой фрукт, и снова послышался морозный треск. За мгновения от манго осталась одна лишь мякоть со льдом. Убрав леденящий взгляд со стакана, она так же широко улыбнулась и протянула его стоящему напротив человеку.

— Сайдзё-кун, не желаешь?

— А... Благодарю... — Лео решил, что такой ответ будет наилучшим.

Миюки посмотрела на гору фруктов перед собой, но, наверное потеряв интерес, хмуро отвела взгляд.

— Шизуку, прости, но я немного устала. Тут можно где-нибудь отдохнуть?

— Всё в порядке, не волнуйся. Куросава-сан?

— Конечно, госпожа Миюки, прошу за мной.

Следуя за Куросавой, Миюки исчезла за дверями виллы.

Бесстрастное лицо Шизуку резко выделялось на фоне кроткого личика Мизуки.

◊ ◊ ◊

На ужин обещалось барбекю.

Восемь человек гармонично расположились перед плитой, а Миюки, которая, скорее всего, успокоилась после отдыха, ходила туда-сюда между столом и барбекю. Закончив приставать к Тацуе, Хонока радостно общалась с Эрикой и Шизуку. Возможно, из-за полученной во время чаепития травмы, Мизуки держалась в сторонке от Миюки и остальных. Завязав разговор с Микихико. Лео с жадностью поглощал еду. Казалось, что Куросава прислуживала исключительно ему одному.

Конечно же, они так сидели не всё время: Хонока иногда присоединялась к Миюки, а Тацуя устроил соревнование по поеданию еды с Лео. Но почему-то... почему-то, в сравнении с тем, как они обычно общались, в этот раз между всеми ними в воздухе витала какая-то неловкость.

◊ ◊ ◊

Затишье перед бурей...

Невозможно было сказать, что именно должно произойти, но что-то очевидным образом назревало. Разрушила идиллию и подняла завесу тишины совершенно неожиданная личность.

Как только карточная игра между девушками закончилась поражением Мизуки, Шизуку спросила Миюки:

— Не желаешь прогуляться со мной ненадолго?

— ...Конечно. — Миюки сомневалась всего секунду. Она почти сразу же снова улыбнулась.

— ...Эм, а куда вы собрались? Я бы тоже прошлась.

— Тебе нельзя, Мизуки. Сейчас время для наказания проигравшего. — Как только Мизуки встала вслед за Миюки, Эрика схватила её за полу блузки и усадила обратно.

— Ээээ? Я ничего об этом не слышала!

— Проигравшего всегда ждет наказание. А вы двое не обращайте на нас внимания — идите.

То ли чувствуя, куда дует ветер, то ли нет, но Эрика мудро придержала Мизуки, и сделав вид, что не заметила напряжения между Миюки и Шизуку, на прощанье помахала рукой.

Напряжение это чувствовали не только девушки. Поужинав, Лео схватил пудинг и удалился — видно, понимая, что происходит. Микихико так и не смог сосредоточиться на игре в шахматы и постоянно кидал взгляды на девушек.

— Шах и мат. Через десять ходов.

— Эээ, уже?! — вскрикнул он на безжалостные слова Тацуи.

◊ ◊ ◊

Покинув виллу, они пошли влево вдоль пляжа. Шизуку не говорила ни слова, Миюки так же молча шла следом. Так продолжалось, пока свет окон виллы не скрылся вдалеке. Шизуку развернулась. Её обычно ничего не выражающее лицо сейчас выражало тревогу. Миюки просто улыбалась, но это была архаичная улыбка, за которой невозможно прочитать эмоции.

— Прости, что заставила составить мне компанию.

— Ничего. Ты о чём-то хотела поговорить? — подтолкнула её Миюки, но она всё равно не могла заставить себя сразу перейти к делу.

Досчитав, как волны десять раз мягко ударились о берег, Шизуку наконец решилась:

— Я хочу знать.

— И что же?

— Какие у тебя чувства к Тацуе-сану? — спросила Шизуку, не ищя окольных путей и ничем не прикрываясь, не объясняя причин и намерений...

— Я люблю его, — абсолютно спокойно и односложно ответила Миюки.

— ...Как мужчину? — Шизуку сохраняла хладнокровие; видно, это была ещё одна черта её характера.

— Нет, — без малейшей тени сомнения ответила Миюки. Лицо у неё оставалось безмятежным, — я люблю и уважаю Онии-саму больше, чем кого-либо еще. Но не как женщина. Мои чувства к брату — не романтическая любовь. Такой любви никогда не будет между нами.

Они встретились взглядом с Шизуку…

— Интересно, а почему ты задала мне такой вопрос? — Она хитро улыбнулась. — Не переживай, я не намерена мешать Хоноке... Хотя, знаешь, я ведь всё равно буду ревновать. Впрочем, не волнуйся. Хотя, думаю, это будет трудно. — Миюки чуть усмехнулась, а на глаза Шизуку навернулись слёзы.

— ...Почему?

— Почему — что?

— Почему... ты пытаешься так отстраниться? Я имею в виду — это ведь видно, что ты очень сильно любишь Тацую-сана.

Миюки шагнула к Шизуку. Та заметно напряглась, но не дрогнула. Миюки прошла мимо, пока они не встали спиной к спине.

— ...Слишком трудно объяснить наши отношения кому-то другому. У нас всё слишком запутано. Но чувства, которые я испытываю к Онии-саме, не так просты, как кажутся.

— ...Вы на самом деле родственники? — Шизуку развернулась к ней.

— Это довольно избитый вопрос.

— ...Прости.

— Нет, я тебя не виню, — качая головой, Миюки всё ещё беззаботно улыбалась, — У тебя ведь есть подруга, которая старается изо всех сил.

— Я... думаю, что и ты тоже моя подруга.

— Я знаю. Вот поэтому у тебя столько противоречий, так ведь? Ты всеми силами стараешься не навредить никому из нас. — Миюки нежно на её посмотрела.

Шизуку смущенно отвела взгляд.

— Как я и говорила... Онии-сама и я — родные брат и сестра. По крайней мере, так говорят записи, и тесты ДНК всегда подтверждали наше родство.

— Но... — запнулась Шизуку.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — Миюки понимающе кивнула. — Даже я понимаю, что мои чувства к Онии-саме переходят границы обычных, нормальных родственных связей.

Шизуку смутилась. Она не находила слов.

— Ты знаешь... на самом деле я умерла три года назад.

— Что?! — Услышав подобное признание, она не смогла сдержать молчания.

— Или, лучше сказать, я должна была умереть? В то время я и вправду чувствовала, как жизнь утекает из меня, так что не столь уж далеко от истины утверждение, что я умерла.

Губы Миюки тронула мимолётная улыбка, а слова «я умерла» при этом звучали так убедительно, что Шизуку почувствовала, как по спине побежали мурашки.

— Именно благодаря Онии-саме я стою сейчас перед тобой. Лишь благодаря ему я способна плакать, смеяться и разговаривать с тобой здесь и сейчас. Я обязана ему жизнью. Всё, что у меня есть, и всё, что я есть, — принадлежит лишь ему.

— Это...

«Что это значит?», — остался незаданным вопрос, и ответ на него не последовал.

— К Онии-саме я испытываю не романтическую любовь, — ответила она на второй вопрос, «как мужчину?», и убежденности в её голосе ни на каплю не убавилось. — Когда говорят о романтической любви, ведь подразумевают, что чего-то хотят взамен от человека, так ведь?

В ответ Шизуку могла возразить: разве любовь — это не желание обладать человеком? — но она молчала. Она считала, что сейчас не место для этого, и тем более...

— Но я ничего не хочу от Онии-самы. Потому что от него я уже получила саму себя.

Она инстинктивно поняла, что Миюки не ищет ответа.

— Я не желаю ничего большего, даже не прошу, чтобы он принял мои чувства. В конце концов... Полагаю, любовь* — это единственно слово, которым я могу описать всё то, что я чувствую, — призналась Миюки.

— ...Я поняла, — Шизуку ничего не оставалось делать, кроме как отступить. — Миюки, ты и вправду нечто...

— Думаю, у тебя несколько искаженное понимание.

Шизуку лишь покачала головой, а Миюки прикрыла один глаз и озорно улыбнулась.

◊ ◊ ◊

Как только Шизуку и Миюки покинули их, Хонока пошла проверять свой внешний вид перед зеркалом. Покидая комнату, она сказала, что идёт «полить цветы».

Прихорашиваясь, она ещё раз себе напомнила, что ей говорила Шизуку: «Я уведу Миюки, а ты в это время пригласи Тацую».

Хоноке сразу стало ясно, что та имеет в виду: Шизуку даже без слов понимала ее чувства. По правде говоря, тот инцидент с опрокидыванием тоже подстроила Шизуку, чтобы свести Тацую и Хоноку вместе. Она ранее будто невзначай шепнула ему, будто Хонока не умеет плавать. Шизуку надеялась, что он спасет её, а та, в свою очередь, воспользуется этим как предлогом и поблагодарит его. У них имелся даже дополнительный план на случай, если бы Тацуя не успел вовремя. То же, что вышло в итоге, было абсолютной случайностью, но в результате Хонока завладела Тацуей на целый день, и пусть Шизуку и чувствовала себя виноватой, но понимала: вышло-то неплохо.

Теперь же Шизуку подготовила почву для признания Хоноки. С опаской Хонока немного прикрыла свою бледность румянами. Поправив волосы и наряд, она прошептала: «вперед!» — как бы психологически настраивая себя. По плану, она должна была выманить Тацую с виллы, пока Миюки отсутствовала, поэтому она вернулась обратно в гостиную.

Она даже не осознавала, что ноги слегка дрожат.

◊ ◊ ◊

Идя рядом с Тацуей и время от времени украдкой поглядывая на него, Хонока не могла решиться заговорить. До сих пор всё шло так, как и планировалось. Когда она предложила прогуляться — он сразу согласился, чем даже немного озадачил её. В некотором смысле, такой слишком гладкий старт слегка её потряс.

Тацуя молчал.

Выйдя с виллы, они повернули направо и, как бы защищая Хоноку от волн, Тацуя шёл со стороны моря. Почему-то ей казалось, что он уже догадался о её намерениях и избегал излишнего подталкивания событий. Хоноку мучило нарастающее предчувствие кризиса, что если она не сделает первый шаг, то ничего не решится.

— Тацуя-сан. — Несколько раз открыв и закрыв рот, Хонока наконец-то смогла выдавить это напряженным голосом.

Тацуя остановился и повернулся к ней. Огни виллы уже давно остались вдалеке. Все другие слова, что звучали этой ночью, тонули в звуках прибоя, не долетев до них. Под бесконечным звездным небом, в сопровождении лишь шума волн, Хонока стояла и смотрела в лицо Тацуе.

Однако она не могла продолжить. Даже когда Тацуя призвал её взглядом, она лишь посмотрела вниз.

— Я... — Она поднимала глаза, встречалась с ним взглядом, словно пытаясь что-то сказать, но затем с напряженным видом словно обо что-то запиналась. И так повторялось много раз.

— Да, что ты хочешь сказать? — подбодрил её Тацуя нежным и очень ласковым голосом, что казалось необычным.

Возможно, больше воодушевленная его тоном, нежели самими словами...

— Я... эм, я... я люблю тебя! — после всех тех сомнений наконец смогла выдавить Хонока и, казалось, эти слова прорезали ночную тьму.

Но Хонока не думала об этом.

Сейчас, для неё, они двое были единственными людьми во всём мире.

— ...Тацуя-сан, что ты ко мне чувствуешь? — Не в состоянии смотреть ему в глаза, Хонока всеми силами закрыла веки, но ответ всё не приходил. — ...Я доставляю тебе неудобства? — спросила она дрожащим голосом, осторожно приоткрыв глаза, но Тацуя попросту покачал головой и улыбнулся:

— Совсем нет. Я ожидал, что ты скажешь что-то подобное. Хотя и понял это только сегодня после полудня.

Когда они посмотрели друг на друга, Хонока почувствовала глубокую неописуемую грусть у него в глазах. Приготовив себя к печальному и ожидаемому ответу, она крепко сжала кулачки. Но ответ Тацуи, к добру или к худу, оказался совершенно непредсказуемым.

— ...Хонока, знаешь, я — человек, у которого отсутствует часть души.

— ...Э?

— Когда я был ребенком, со мной произошло некое магическое происшествие... и некоторые мои чувства стёрли.

Лицо у Хоноки явно побелело. Бледность выглядела заметно даже в такую тёмную ночь. Глаза широко распахнулись, и только слова: «не может быть...» сорвались с губ, хотя она и прикрыла рот руками.

— В то время, полагаю, я потерял все те чувства, которые можно назвать любовью. Они не были запечатаны, поэтому их нельзя освободить. Они не были сломаны, поэтому их нельзя починить. Что потеряно — то уже нельзя обрести вновь. — Тацуя говорил отстранённо, как будто о проблемах другого человека. — Я не могу чувствовать любовь. Мне может кто-то понравиться, но я никогда не влюблюсь. Осталось только знание. Роясь в уголках памяти, я понимаю, какие части себя потерял.

Поскольку Хонока прикрыла рот, то не могла ничего промолвить, вроде «это ложь» или «я в это не верю». От шока она лишилась дара речи. Только исповедь Тацуи звенела у неё в голове.

— Возможно, это очень коварные слова, но ты мне нравишься. Однако только как друг. И сколько бы ты ни пыталась — я никогда не смогу думать о тебе как об особой девушке. Это, несомненно, принесет тебе боль, ранит тебя. — Он беспомощно улыбнулся. — Вот почему я не могу ответить на твои чувства.

Тацуя замолчал.

Хонока тоже.

Только звуки прибоя слышались в ночи.

Как только прилив наконец подобрался к берегу и достиг их ног, Хонока подняла голову.

— Пожалуйста, не злись... ты знаешь, я думала, что Тацуе-сану нравится Миюки. Не как сестра, а как девушка.

— ...Это недопонимание.

— Да, похоже что так. Тацуя-сан очень умный, поэтому... если бы ты лгал, то определенно сказал бы нечто более вероятное. Я никогда не слышала о магии, способной стирать определенные чувства, и всё же я тебе верю. Тем не менее, всё, что ты сказал, значит, что ты не можешь влюбиться в какую-либо девушку, я права?

Несколько озадаченный столь неожиданным поворотом событий, Тацуя ответил кивком со словами: «ну, да...»

— ...если так — то всё нормально.

— ?

— Впредь и навеки Тацуя-сан никого не полюбит, верно? Если так, то мои чувства к тебе не превратятся в безответную любовь, верно?

— Ну... полагаю что это так.

— Тогда никаких проблем. С этого дня я продолжу тебя любить! Ммм, до тех пор, пока не полюблю кого-нибудь другого! — громко объявила она.

— ...Ну, я не против, — кивнул Тацуя со сдержанной улыбкой на лице.

Он был не настолько туп, чтобы не понять, почему Хонока специально добавила в конце слова «пока не полюблю кого-нибудь другого».

◊ ◊ ◊

Солнце так же агрессивно заявляло о себе и на следующий день. С самого утра температура уже перевалила за отметку тридцать градусов. И в эту душную погоду на песчаном пляже...

Шла ожесточенная, горячая борьба.

— Онии-сама, не поможешь нанести на спину крем от загара?

— Тацуя-сан, не хочешь немного сока?

Или...

— У Шизуку есть водный скутер. Давай прокатимся?

— Вон там есть прекрасное место для погружений. Не хочешь поплавать?

Подобный накал страстей угнетал всех вокруг.

— Миюки, а ты и вправду сдерживалась вчера...

— Хонока-сан, у тебя как гора с плеч упала...

Эрика и Мизуки смотрели на это в изумлении.

— ...

Лицо у Шизуку отражало тревогу.

— Ну... ему сейчас, похоже, довольно нелегко.

Лео — полнился состраданием.

— ...Йошида-кун, в чём дело?

— Эм, нет, ни в чём.

Микихико же... Нет, ради его чести лучше не говорить.

В любом случае, пока их друзья были заняты своими мыслями, глядя в их сторону, Тацуя разрывался между просьбами Миюки и Хоноки, вздыхая с каждым новым предложением.

На водном скутере он ездил в паре с Миюки в пассажирском сидении, после чего там прокатилась и Хонока.

По правде говоря, Хонока очень недурно плавала, просто вчера она паниковала по совершенно другой причине, поэтому они съездили на моторной лодке к месту для глубоких погружений (взяв с собой и Миюки).

Каждый раз, как он обновлял на себе солнцезащитный крем, раз за разом ему совали еду в рот так, будто он был гусём для приготовления фуа-гра, - и каждый раз приговаривали: «аааам».

Будучи заложником зоны повышенного давления, Тацуя, который постоянно крутился в этой обжигающей во всех смыслах атмосфере... больше, чем вчера, больше чем когда-либо в принципе, ждал того дня, когда снова сможет отдохнуть.

1. ↑ тут
2. ↑ Любовь: Она тут использовала общее понятие/слово о любви 愛する, вместо особой романтической любви 恋愛. Аналогично можно сравнить «родственную любовь» со «страстной любовью».