– А? Это я. Мамы нет… А? Помочь поговорить с ней? А какое мне дело? Сам с ней разговаривай.

– От тебя никакого толку!

Человек на другом конце провода грустно щёлкнул языком.

– Что такое? У тебя проблемы?

Минори потянула за шнурок свой куртки с капюшоном, плотно затягивая капюшон на голове. Человек на том конце огрызнулся, – Берни! – [Отсылка к Mobile Suit Gundam – прим. анг. перев.] Минори с братом уже давно общались в таком стиле. «Скажи мне, что это неправда, Берни!». В другой раз она сочла бы озабоченный голос в трубке смешным, но сейчас…

– Как бы то ни было, почему бы тебе сперва не позвонить матери на мобильник, если у тебя действительно что-то срочное?

– Она не отвечает!

Минори, выслушавшей грустный ответ брата, тоже было невесело, что она не преминула высказать человеку, который по телефону видеть её не мог.

– Тут зверски холодно! Ты дурак! Ищешь неприятностей? Мне пришлось выйти в прихожую, чтобы снять трубку!

– Можешь использовать телефонный удлинитель!

– Удлинитель?

– Ты не знаешь, что такое удлинитель?

– Да он чёрт-те когда потерян!

Минори на самом деле замёрзла. Она была без носков, потому что сидела в котацу, и теперь стояла босыми ногами на ледяном полу. Её дыхание вырывалось облачками белого тумана.

– Откуда мне было это знать, вздорная девчонка!

Слыша голос с того конца провода, «Ну ты даёшь!», Минори попыталась ещё туже затянуть капюшон замёрзшими руками.

– Если ты посмеешь заявиться домой, я тебя убью… А, кажется, мама вернулась.

В прихожей послышался щелчок замка. Вошла вернувшаяся домой мать Минори, таща в руке сумку с покупками. Минори передала ей трубку, лишь сказав «Минори…» – этого было достаточно, чтобы дать понять, что это её брат, который учится в закрытой школе. – Алло? – В прихожей прозвучал взволнованный голос матери.

– Не так громко!

Минори, собравшаяся оттащить сумку с покупками на кухню, заметила на пальто матери блестящие капельки. На секунду она подумала, что это капли дождя.

– …Э? Не может быть?

Минори открыла тяжёлую холодную наружную дверь, слегка удивившись холоду воздуха, проникшего глубоко в грудь.

Так и есть!

С четвёртого этажа Минори смотрела на начавшийся снегопад. Улица словно покрылась бесконечными белыми перьями, танцующими в воздухе. Минори моментально забыла про холод и высунулась наружу. Хотя она недавно, во время школьной поездки, видела много снега, но когда он накрывает её город, это совсем другое.

– Ого! Это прекрасно!

Я должна послать сообщение друзьям – «Заметили, что идёт снег? Это действительно прекрасно. Быстро выходите. Чем занимаетесь?».

– Наверно, надо добавить ещё: «Разве это не белый Валентинов день?».

Но Минори не шевелилась, глядя на снежные хлопья, падающие с неба, через окошечко, что она сделала из больших и указательных пальцев рук.

Сегодня Валентинов день.

Наверно, этот снег – подарок небес. Для тех людей, которые не могли быть честными, небеса опустили белую занавеску, на время спрятав все жизненные сложности.

Если это так, то пусть снег идёт и идёт. Минори протянула руки к ночному небу и закрыла глаза. Не думаю, что буду посылать кому-нибудь сообщения, я хочу остаться здесь. Снежинки, падающие на протянутые ладони, были маленькими, тонкими и хрупкими. Тепло прикасающихся рук, воспоминания, неизгладимо врезавшиеся в память, их разговоры, казалось, всё улетает в небеса вместе с испаряющимся теплом.

И затем белые снежинки превратились в капельки воды, прежде чем замёрзнуть в облаках и снова спуститься в этот мир. Это тепло тихо превратилось в сверкающие бриллианты над головами всех людей в городе…

– Сестрёнка! Есть рамэн с мисо, с соей и со свиными рёбрышками, ты какой будешь?

Её мать высунулась из дверей, помахивая пакетиками лапши быстрого приготовления.

– …Мама, до чего же ты некстати!…

Минори застонала, в раздражении обхватив голову руками. Просто из-за этого, из-за этого… Она взъерошила волосы, поворачиваясь, чтобы ещё раз взглянуть в снежное ночное небо.

Может быть, это так и есть. Мой дом остаётся таким же, каким он всегда был по вечерам. Она намотала до предела затянутый шнурок вокруг пальца и выдохнула в небо облачко белого тумана. Если бы только этот бесконечный снег и белые облачка, что я выдыхаю, могли стать частью занавеса, опустившегося над миром, если бы только они могли стать чистым белым защитным барьером вокруг двоих, наконец собравшихся с силами честно повернуться друг к другу.

Пока они только вдвоём, они, конечно же, смогут поделиться друг с другом своими секретами.

Даже когда Минори уже собралась возвращаться в дом, она резко развернулась торсом к ночному небу, ноги переплелись. Эй, люди, все в этом мире!… Она глубоко вдохнула морозный воздух, словно пытаясь проглотить внимание, которое ей не нужно, театрально раскинула руки…

– Что это за мать, которая предлагает дочери, работающей в ресторане рамэна, рамэн быстрого приготовления!

– Ты… не будь смешной…

– Ха-ха-ха… – Минори засмеялась, возвращаясь домой, и не заметила на мосту, ниже её дома, чёрную спортивную машину, суетливо пробивающуюся сквозь интенсивное движение.

***

Только что проехавшая тёмная машина была похожа на «Порше» её матери.

Эти двое скрывались за затемнённым рекламным щитом салона красоты на углу перекрёстка, задержав дыхание и ожидая, когда светофор сменится на зелёный.

Под пристальным взглядом красного огня с неба опускалось множество снежных хлопьев.

Она хотела сказать «Как холодно».

Она хотела сказать «Снегопад, наверно, усилится».

– …

Она хотела сказать «Рюдзи». Но голос замёрз в глубине горла, не давая ей говорить. Тайга стряхнула снежинки, прилипшие к волосам.

Как только я открою рот, разговор продолжится. Рюдзи, куда мы идём? Что нам делать? Что будет дальше? Но Тайга молчала, не в силах говорить.

Несколько больших грузовиков повернули на перекрёстке и проехали мимо них. В тишине жилого района их громкое рычание звучало вызывающе. Хотя они рычали не специально, Тайга немного испугалась и чуть отступила назад, чувствуя холод асфальта через свои лакированные ботинки. Её правая рука по-прежнему сжимала левую руку Рюдзи, но тот ничего не говорил. Его пальцы неудержимо дрожали, хотя Тайга несколько раз сжимала и разжимала руку.

Тайга посмотрела на Рюдзи, чувствуя, словно его знакомый профиль очень далёк от неё, но вместе с тем она может прикоснуться к нему, даже не распрямляя пальцев, если протянет руку. Поднятые глаза были яростно задраны, словно уставившись на светофор, но выражение лица оставалось спокойным, подбородок расслаблен. Одинокая снежинка упала на бледные губы и моментально исчезла.

Она исчезла, как только прикоснулась. Тайга отвела взгляд.

Желание было так сильно, что передавалось её правой руке, сжимающей его руку. Она хотела сжать её ещё сильнее, хотела сократить дистанцию между ними, хотела подтянуть его когтями, обхватить и впиться в него зубами – она хотела утолить ту жажду, что испытывала. Если бы она могла высказать свои истинные чувства так, чтобы он понял…

Она хотела нырнуть в него головой, чтобы рассказать о чувствах, которые и сама не до конца понимала. Хотя она уже твёрдо решила, что делать, она даже не могла произнести его имя, стоя за рекламным щитом. Четыре с половиной тысячи иен за стрижку, ещё тысяча наценки за длинные волосы. Две с половиной тысячи за перманент. Тайга смотрела на эти цифры и слова, пока не выучила наизусть, но светофор всё не загорался зелёным.

Если бы подруга, которая подтолкнула вперёд моё дрожащее тело, видела меня такой, интересно, что бы она подумала…

– …!

…Какое у меня выражение? Поскольку её голова была опущена, из носа сочилась слизь. Тайга громко вздохнула и вытерла нос тыльной стороной руки. Рюдзи, должно быть, принял это за плач, поскольку отпустил её руку, которую сжал с почти нечеловеческой силой.

– А!?

– …Не так громко, или те, кто здесь живут, нас услышат. Не забывай, сейчас мы убегаем.

Пробормотал Рюдзи на неожиданный вскрик Тайги, хотя и сам говорил довольно громко. Наверно потому, что долго не мог говорить, и регулятор громкости слегка заржавел.

Но это не всё. Рюдзи медленно размотал свой кашемировый шарф, заматывающий его шею под пуховой курткой.

– Э… Не может же быть…

– Может.

Рюдзи замотал шарфом шею Тайги – конечно, нет. У Тайги на шее уже был свой шарф. Рюдзи замотал голову Тайги, чтобы на неё не падал снег, и завязал узел под подбородком.

– …Теперь мы сможем подбирать тараканов!…

Глаза Рюдзи смахивали на глаза Аида, гонящего души мёртвых в ад. Он медленно сказал тихим голосом…

– Тараканов не подбирают, тараканов ловят.

Белое облачко, выдохнутое Рюдзи, задрожало в морозном воздухе, на кончик носа упала снежинка.

– …Может, было бы лучше, если бы я сначала рассказал ему об этом.

Смысл бормотания остался непонятен.

– …Ты о чём?

– Я должен был сказать Китамуре, чтобы он держал мою подработку в секрете.

Они не смотрели друг на друга. Тайга слегка сжала руку Рюдзи, прежде чем отпустить. Смогут ли они снова взяться за руки? Но, но, но…

Светофор по-прежнему горел красным.

***

…Даже так, рано делать выводы.

…Это было так, когда было много разных перспектив.

…Сегодня ситуация по-прежнему не решена.

– «Разница во мнениях»… Её не разрешить. «Слишком рано делать выводы»… «Говорят, что всё ещё слишком рано»… Хм-м… «Когда это пишется, вывод сделать ещё нельзя» – этого будет достаточно. Да, так и должно быть.

Китамура аккуратно сложил листы отчёта в стопку и пересчитал их. Рефераты от троих, по десять страниц каждый, теперь их надо сшить вместе под обложкой. Это будет две тысячи иен на три, всего шесть тысяч. Он даже писал эти рефераты по-разному, мягким карандашом 2М, механическим ТМ 0.3 мм и синей шариковой ручкой, так что не должно быть сильно заметно, что все они написаны одной рукой.

Китамура снял очки, потёр между бровями и выгнул спину, громко хрустнув суставами. Затем взялся руками за шею и закряхтел, как старик.

Выключив настольную лампу, которой пользовался с младшей школы, Китамура посмотрел на три отчёта, которые только что закончил. Хотя они должны были всего лишь доказывать, что «написавший прочитал книгу», это было не слишком простой задачей. Не мозг устал, устали рука и глаза.

Как сказал его брат, всё меньше и меньше профессоров разрешали своим студентам печатать свои рефераты (кстати, практически никто из студентов университета не умел пользоваться пишущей машинкой), и это было проблемой. Всё больше и больше студентов просто копировали их из интернета, так что некоторые профессора принимали только рефераты, написанные от руки. Это была хорошая возможность дать подзаработать своему младшему брату, учащемуся в старшей школе. Конечно, с рефератами высокого уровня он помочь не мог, но для рутинных литературных работ его брат вполне подходил на роль «рефератоделательной машины», производя рукописные экземпляры в изрядном количестве.

Доска мягкого дерева рядом со столом использовалась под список заказов его старшего брата. Китамура надел очки, чтобы присмотреться поближе. Его брат входил в клуб, который объединял студентов нескольких известных частных университетов, так что у него были обширные знакомства. Период от сего дня до конца семестра был лучшим временем для заработка, некоторые длинные рефераты приносили до пяти тысяч иен. К счастью, участие Китамуры в своём клубе на некоторое время прервалось, так что у него было время помочь брату.

– Это тысяча, ещё пятьсот, тысяча… и ещё два по две тысячи, всего до сих пор будет двадцать восемь тысяч иен…

Китамура посчитал на пальцах, и подумал «Маловато будет». Главная проблема – дополнительные расходы. И ещё… Да, десять процентов моему жадному братцу.

– Десять процентов – это немало. Чёрт, надо бы подумать, как… Э? Что такое?

Он удивлённо поднял голову, услышав за окном рычание машины. Открыл занавески…

– О!

Снегопад его поразил. Похоже, снаружи было очень холодно, в свете фонарей танцевало множество снежинок. Затем…

– Вот это да…

Китамура снова удивлённо воскликнул, заметив необычные фары машины. Судя по звуку мотора, «Порше»? Спортивные машины – редкость в этом жилом районе.

Он задёрнул занавески, закрываясь от холода снаружи, поднялся и нажал кнопку на стене, включая обогрев. Когда старый кондиционер заскрипел и застонал, Китамура услышал, что мотор «Порше» заглох и открылась дверь машины.

Не может же это быть кто-то к нам? Китамура не знал никого, кто приезжал бы к нему на машине. Но в этот самый момент…

«Дзынь-дзынь» – дверной звонок не оставил ему времени для раздумий. Затем он услышал шаги матери и «Кто там?» – классический вопрос по домофону.

Она недолго поговорила с пришедшим и поднялась к двери комнаты Китамуры. Постучала и просунулась в дверь со странным выражением на лице.

– Ты можешь ненадолго спуститься?

Серьёзный тон. «Скверный признак» подумал Китамура и мысленно собрался.

– Я? А что случилось? Кто там?

– Она говорит, что она мама Айсаки-сан. Айсака-сан – это твоя одноклассница, с которой ты летом ездил в летний домик Кавасимы на каникулах, так ведь? Похоже, её мать… ищет её. Кажется, она пропала.

Тайга Айсака пропала. Пропал и Рюдзи Такасу.

У Китамуры было очень скверное предчувствие. Он неожиданно собрал воедино картину происходящего. Телефонный звонок. Всё началось с него.

– Алё, Китамура-кун, я не могу найти Рю-тяна, ты не знаешь, где он? – И я, глупец, сказал ей правду.

Сегодня между Тайгой Айсакой и Рюдзи Такасу могло произойти что-то особенное. Я всегда думал и надеялся, что такое случится, вот почему я не видел ничего странного в том, что он не пришёл домой вовремя. Вот почему я вообще не беспокоился. Но я подсознательно чувствовал, что Ясуко Такасу опекает его, так что соврать ей я не мог.

Тайга Айсака упоминала, что живёт одна с тех пор, как её родители развелись. Но почему её мать решила появиться в этом городе, в моём доме? Если она хотела найти Айсаку, ей следовало бы пойти к Такасу или Кусиэде… Или тот телефонный звонок означал, что потерялся не только мой лучший друг? Они были вместе? Вместе и пропали? Они пропали, потому что их родственники их ищут? Или их ищут, потому что они пропали?

– Что случилось… Ты что-нибудь об этом знаешь?

Мать Китамуры сурово свела брови, спрашивая его. Китамура ничего не ответил, вышел из комнаты и подумал про себя, спускаясь по ступенькам, «Ничего не понимаю. Об этом надо как следует поразмыслить».